Сестре (джен)

Ещё с неделю назад было почти-лето, уже сегодня на улице — почти-зима. Такое уж странное время года, эта осень. Буквально вчера деревья стояли зелёные, а сегодня тоскливая серость пригасила эту зелень, припорошила пеплом, вымарала. Сорвала с веток листья, утопила их зеркалах луж. Стянула небо тучами-прожилками, словно небрежными стежками. Притушила солнце.

На улице холодно. Слякотно. Пахнет грустью. То ли снег, то ли дождь — не разобрать: в воздухе порхают снежинки, а на носу и волосах — капли. Брр! Если и люблю осень, то не за погоду, определённо.

Я сижу на диване, поджав под себя ноги и замотавшись в плед. Помогает мало: вроде бы и не холодно, но всё равно как-то… осенне. В голову робко заползает мысль о том, что надо бы доползти до кухни, заварить чай или, на крайний случай, просто кинуть дольку лимона в кипяток и попытаться таким нехитрым способом поднять себе настроение. Вот только лень. Силы пожрала осенняя хандра — эдакое серое чудовище, приходящее вместе с тучами и холодами. Мысль о чае тонет в её бездонном брюхе.

Кошусь на телефон и представляю себе Пушистика. Как она за много километров от меня, в другом городе точно так же сидит на кровати, поджав под себя ноги и закутавшись в тёплый плед, и думает о том, что надо бы доползти до кухни и заварить себе чай. А на столе нерешённый матан и какое-нибудь очередное задание по английскому, которое надо сделать вот сегодня, сию минуту, на край — завтра, а делать не хочется. И вообще ничего не хочется, потому что тоскливо и каждую ночь снится дом.

В груди что-то щемит, и я торопливо вцепляюсь в телефон, как в спасательный круг. Без Пушистика дома пустовато, будто чего-то не хватает. Веселья? Беззаботности? Сумасшествия? Не знаю, но нехватка этого чего-то ощущается очень остро. Я скучаю и сильно. До понимания, что не с кем посмеяться, позубоскалить, поболтать да даже просто помолчать, чтоб тепло и уютно. Сказал бы мне кто об этом ещё лет пять-шесть назад, не поверила бы.

Захожу в социальную сеть в надежде поймать Пушистика там. Хоть статус онлайн стоит почти круглосуточно, подловить момент, когда совпадёт наличие подключение и наличие собственно владелицы, нелегко. Пишу «Привет, как жизнь?» и жду ответа, ощущая себя по меньшей мере женой крестоносца в походе.

Мне везёт, Пушистик отвечает почти сразу:

— Жрать хочется.

И в этом весь Пушистик. Что бы ни происходило в мире: войны, санкции, пикеты — её желание есть останется неизменным. Прямо чувствуется стабильность и верность принципам. Я улыбаюсь этим мыслям, а она тем временем продолжает:

— Сижу вот, виноградик трямкаю. Шла сегодня по магазину, смотрю — виноград по акции и цена не кусь-кусь. И я такая, хэй, почему бы и нет? Виноградик же!

Не удержавшись, фыркаю. Так и вижу, как Пушистик сидит перед ноутбуком, подвернув под себя одну ногу, воткнув в уши наушники, и тянется к тарелке, полной винограда по акции. И выглядит этот виноград не так, как обычный, а совсем даже иначе. Во сто раз ценнее, не меньше. И от этого в глазах у Пушистика лихо отплясывают джига-дрыгу восхищённые звёздочки….

Н-да, что-то я увлеклась. Кошусь на экран и вижу новое сообщение.

— Жаль, что днюшку по акции провести не получится, — печально заявляют мне. — А народу много. А денег мало. И отказать всем не получится, обидятся ведь…. И что делать, не-по-нят-но.

Я бы с радостью подсказала ей, что делать, если б сама знала. За собой-то таких проблем не припоминаю.

— Хочешь, я не приеду? — предлагаю, просто чтобы что-нибудь предложить.

— Ты чё, дура? — гневно вопрошают у меня. — Ты — это святое! Даже если б я вообще передумала праздновать, ты и Маша были бы приглашены однозначно!

От этих слов на душе, несмотря на слякоть, серость и холод, становится теплее. И светлее. И как-то уютнее. Такое уж у неё свойство, у Пушистика, согревать всех вокруг и поднимать людям настроение буквально парой слов.

— Я тут, между прочим, уже давно «режим Хатико» включила, — пишет Пушистик, и у меня перед глазами опять появляется её образ — эдакий насупившийся, нахохлившийся кучерявый воробушек. Тепло улыбаюсь своим мыслям и строчу в ответ:

— Приеду я, приеду. Куда денусь-то? — и не говорю о том, что и сама в «режиме Хатико» и жду-не дождусь, когда сяду на поезд. А зачем говорить? Пушистик наверняка и так это чувствует. Так же, как чувствую и понимаю её я. Временами нам даже сны друг про друга одновременно снятся. Думайте, что хотите, а верю я в сестринскую телепатию. И в умение посылать друг другу невидимую, но осязаемую поддержку верю.

— Вот и хорошо, — отвечает Пушистик и посылает кучу улыбающихся смайликов, а мне вдруг до безумия хочется прижать её к себе, потетёшкать, обнять, словно она большой и тёплый плюшевый мишка.

— Я жду, — напоминает тем временем она и, подумав, добавляет ещё один смайлик.

Ты ждёшь, сестрёнка, знаю. И я жду. Жду даже больше, чем подарков на день рождения и на Новый год. И это ожидание, это предвкушение согревает меня в промозглый холод, красит для меня окружающую серость, разгоняет тучи. Оно превращает унылую и тоскливую осень в мягкое и пушистое чудо.

Потому что знаю — ни с кем и никогда не почувствую я такого родства душ, как с моей сестрой. И где бы я ни была и что бы ни делала, с нею мне теплей и светлей.

Потому я говорю о ней.