Вот тебе и тыква (гет)

Большего смятения Гарри не испытывал в жизни, разрываясь между желанием броситься за Гермионой или же взмахнуть палочкой и сварить в тыквенной голове Рона кашу. Вот только времени на раздумья не было, он толкнул ворчащего друга в сторону и кинулся за угол.

— Гермиона, стой! Гермиона, подожди!

Ему удалось бы её догнать, если бы она не выкинула то, что в адекватном состоянии никогда бы не сделала.

— Гермиона, не-е-ет! — только и успел он вскрикнуть, как пронаблюдал её отчаянный прыжок на движущуюся лестницу.

Благо, что та не успела далеко отойти, и девушка приземлилась на последнюю ступеньку, покачнулась и ухватилась за перила. Гарри, успевший в этот момент вскинуть волшебную палочку, почувствовал, что у него перехватило дыхание, и с трудом опустил руку. Ещё бы немного и… Он покачал головой, отбрасывая тревожную мысль, и дождался возвращения лестницы. К тому времени, когда он вбежал в общую гостиную, Гермионы там не было, а те, кто её видел, утверждали, что она сразу же бросилась в спальню девочек.

— Вы с ней что, опять поссорились? — осторожно спросил Невилл. — Она вон даже со своими вещами не стала разбираться… — прибавил он кисло и указал в сторону лестницы, под которой осталась лежать сумка с оторвавшимся от её бока плечевым ремнём и вывалившимися на пол перьями, учебниками и пергаментами.

Гарри не нашёл сил, чтобы ответить, и сходил к лестнице, починил сумку Гермионы, аккуратно сложил в неё всё содержимое, и положил на стол. Когда вернулся Рон, в гостиной ненадолго воцарилась тишина, а потом ученики, успевшие за прошедшие часы привыкнуть к его виду или же немало прослышать о нём, стали обступать его со всех сторон и задавать вопросы. Кому-то было любопытно, что за чары он на себя наложил и почему они так долго держатся, кто-то хотел знать, может ли он стрелять огнём из глазниц или же сам себе поджарить сосисок, кто-то интересовался, будет ли ему больно, если в прорезь для глаз ткнуть вилкой или же сделать дырку на макушке. Иными словами, Рон вдруг оказался окружён вниманием, усажен на диван и выслушан, в то время как Гарри сидел в одиночестве за столом и ждал подругу. К его огорчению, она не спустилась и к ужину.

— Понятия не имею, что у неё там на уме, она же скрылась от нас за пологом! — раздражённо сообщила Лаванда, которой Гарри не дал прохода.

— А мне показалось, она там плакала… — неуверенно сказала её подруга Парвати.

— Может быть, — без особой жалости согласилась первая. — В любом случае незачем было проклинать собственного же парня, а потом страдать по этому поводу.

— Гермиона его не проклинала! — горячо возразил Гарри, глубоко задетый за неё. — И никакой Рон ей не парень.

— Вот уж дудки, — отмахнулась Лаванда, — а то мы не видели, сколько раз на день они собачатся, а потом мирятся и бегают друг за другом!

— Да, да, с «просто друзьями» так часто не ссорятся, — поддержала Парвати. — Ох, Гарри, ты, видимо, пока ещё ничего не понимаешь в таких глубоких чувствах…

Гарри и вправду ничего не понимал. Ни то, как ссоры могут быть связаны с глубокими чувствами — возможно, в отсутствии логики имелась своя какая-то логика, в большинстве случаев именуемая женской, — ни то, почему его воинствующие друзья до сих пор не поубивали друг друга — возможно, он им всё время мешал со своими приключениями.

— Это вы ничего не понимаете! — ответил он грубо. — Гермиона Рону… как сестра, вот он и бесится, если видит её с кем-то! С Джинни так же было, спросите Дина!

То ли ему показалось, то ли глаза Лаванды и впрямь озарились сиянием. Она охнула и поспешила к дивану, где в окружении других учеников сейчас сидел Рон. Парвати отчего-то заулыбалась и побежала за ней. Гарри покачал головой и вернулся за стол. Невилл скромно поинтересовался, не собрался ли он так сидеть до ночи, и подкинул ему идею отправить Гермионе записку. Гарри вспоминал «самолётики», кружившие по Министерству, и жалел, что не овладел такими же чарами. Не в силах пока придумать что-то другое, он сходил в совятню и удивил Буклю, смотревшую на него то одним, то другим глазом, словно он рехнулся и предложил ей переплюнуть подвиг одного попугайчика и научиться от скуки кататься на роликах.

— Я сказал, поднимайся и лети к Гермионе! — повторил Гарри сердито и всунул ей в клюв короткую записку со словами: «Рон не прав. Пожалуйста, поговори со мной. Гарри».

* * *

За окнами сгущалась темнота, и гостиная понемногу пустела. Рон неторопливо всовывал в прорезь для рта заботливо нарезанные для него кем-то ломтики колбасы, сыра, овощей и хлеба и рассказывал оставшимся возле него первокурсникам, что видит всё теперь в другом свете, и, возможно, ему недолго осталось жить. Первокурсники были поражены, закидывали его разными вопросами и высказывали множество предположений, как не допустить трагического конца. Гарри молчаливо жалел, что вообще пытался помочь другу, и отвлёкся от дум из-за стука по стеклу.

Букля сидела на подоконнике и держала в клюве клочки изорванной записки. Гарри тяжко вздохнул и махнул птице рукой, чтобы улетала. Ждать Гермиону дальше уже не имело смысла, и он недобро покосился в сторону Рона. Тот отставил пустое блюдо и, развалившись на диване, туманно сообщил засидевшимся ребятам, что в его тяжёлой голове-тыкве прямо сейчас что-то происходит.

— Ага, зреют семена твоей неслыханной тупости, — мрачно подсказал ему Гарри и занял свободное кресло. — Обязательно их потом зажарим и отправим Волан-де-Морту и его Пожирателям сгрызть — это однозначно поможет нам победить в войне.

Рон прервал зловещий рассказ и повернул к нему свою тыкву.

— Тебя какая муха укусила?

— Ме-ня? — с вызовом переспросил Гарри. — Это тебя какая муха укусила! Что ты докопался до Гермионы? Она же сказала, что не трогала тебя! Зачем вообще было что-то нести ещё и от моего имени?! — прибавил он гневно, подавшись вперёд. — Тебе кто давал право решать, как и почему я дружу с ней?!

Первокурсники, почувствовавшие неладное, поспешили пожелать им спокойной ночи и удалиться. В глазницах Рона тем временем показались и скрылись искры, пока не решившие обращаться им в огонь или как.

— Я что-то не понял, ты сейчас что, её защищаешь, что ли? — удивился друг. — Ты же сам видел, как она меня треснула своей проклятой корзинкой! Тебе мало того, как меня Снейп по её милости унижал? Или того, как твой драгоценный профессор Слизнорт меня тупо кинул? Конечно же, кто я такой, не всезнающая Гермиона Грейнджер или известный Гарри Поттер, чтобы со мною возиться!

— Но это же не наша с Гермионой вина! — воскликнул Гарри, подскочив с места. — И вообще да, мне мало! Лучше бы у Гермионы в корзинке были кирпичи, а не цветы, может тогда её удар тебе помог бы больше! — прибавил он злобно и отправился к лестнице.

* * *

Субботнее утро у Гарри тоже не задалось. Рон всю ночь кряхтел и жаловался, что теперь не может нормально спать — голова-тыква то упиралась в спинку кровати плодоножкой, то слишком приминала подушку и начинали болеть плечи. Дошло до того, что раздражённый Симус, чей друг Дин остался в больничном крыле, пообещал подойти и срезать половину тыквы, если сокурсник не угомонится. А потом не прошло и нескольких часов, как наступил рассвет, и спальню оглушил новый крик. Оказалось, что за ночь на плодоножке тыквенной головы Рона выросли два больших колючих листа.

— Вот можешь их зажевать и съесть как верблюд! — выразил общее негодование разбуженный Симус.

Гарри ограничился тем, что не обратил на Рона внимания и поспешил в общую гостиную. Сумки Гермионы на столе уже не лежало, и он отправился к выходу. В Большом зале подруги тоже не наблюдалось, и, наскоро перекусив, Гарри двинулся в библиотеку. Тут ему, конечно же, повезло, и он увидел сгорбленную фигурку и копну каштановых волос за одним из столов между книжными рядами. Подруга строчила пером и периодически заглядывала то в одну, то в другую раскрытую перед ней книгу. Гарри сделал глубокий вдох и двинулся к ней.

— Гермиона… — начал он негромко, опустившись на соседний стул, — то, что Рон там вчера наговорил — это всё не про тебя. Полная чушь! — прибавил Гарри с чувством и решительным жестом отмёл в воздухе все отзвучавшие накануне слова, словно рой противных мух. — Ты же сама знаешь, что ты самая лучшая из нас. Самая умная и смелая, и вообще ты…

— Понятно, — только и произнесла Гермиона, не отрываясь от работы.

Гарри немного помолчал, не понимая, что ему предпринять — просить за Рона прощения было бы глупо, тот, видимо, и сейчас не понимал, как больно он сделал подруге, и нелепые оправдания в любом бы случае не сгладили его удара.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — попросил вместо этого Гарри, ощущая невероятную тяжесть в груди.

— Гарри, мне надо закончить работу, — проявила упрямство Гермиона, — ты же сам знаешь, как профессор Снейп строг с размером заданных им конспектов.

Парень повнимательнее присмотрелся к лежащему на столе исписанному пергаменту, кончик которого вот-вот должен был встретиться с полом.

— Ну и насколько дюймов твой конспект уже превысил отведённую норму? — поинтересовался он. — Раз так в десять? Думаешь, Снейп это оценит?

Гермиона шумно втянула носом воздух и подняла голову. Гарри наконец удалось увидеть не только её грустное лицо, но и опухшие после слёз глаза, и почувствовать, как защемило сердце. Возможно, она плакала не только ночью, но и этим утром.

— Почему бы тебе не вернуться к Рону? По-моему, он там очень страдает… Вот уже второй день, — язвительно подчеркнула девушка.

— Так ему и надо, — безжалостно ответил Гарри и от переизбытка чувств положил свою ладонь поверх её ладони.

Подруга тотчас выдернула свою руку и подскочила на ноги.

— Не говори ерунды, ты ему нужнее! — резко бросила она и стала закидывать свои вещи в сумку. — У него проблемы куда серьёзнее моих. Так что лучше не трать время попусту, иди и помоги ему.

— Сам разберётся со своими проблемами, не маленький, — возразил ей Гарри, поднявшись на ноги следом. — И вообще ты мне куда нужнее! — горячо прибавил он, выдернул у неё из рук сумку и повесил себе на плечо.

— Гарри! — запротестовала Гермиона и вцепилась в свою сумку. — А ну немедленно отдай!

— Не отдам! А то ты опять сбежишь, не дослушав!

— Это что здесь такое ещё происходит?!

Учинённая ими разборка привлекла внимание мадам Пинс, строго следившей за тишиной и порядком, и та велела им немедленно покинуть библиотеку, если они не хотят, чтобы она сообщила об их отвратительном поведении декану факультета Гриффиндор. Гарри не только не снял со своего плеча сумку подруги, но и, разгорячённый спором, взял её за руку. Гермиона было попробовала вновь воспротивиться, но он покрепче сжал пальцы, и на этом её сопротивление было сломлено.

— Ну и что теперь? — спросила она, когда они оказались в коридоре.

Гарри в словах никогда не был силен, потому повернулся и заглянул в её необыкновенные чайного оттенка глаза, прежде чем приложил ладонь к её щеке и шагнул ближе. Гермиона так и замерла, изумлённо глядя на него и не в силах разомкнуть губ, которых он коснулся своими.

— А теперь ты сходишь передохнуть, а я проведу тренировку, а потом мы вместе пообедаем, и только после этого возьмёмся за уроки, — распорядился Гарри, опьянённый смелостью от своего поступка, точно от распитой бутылки вина. — Обещаю, что потом не буду тебя отвлекать, у меня и самого гора несделанной рабо…

Он не смог договорить, потому как Гермиона притянула его к себе за ворот мантии и вознаградила куда более пылким поцелуем.

— Если хочешь, я тебе потом помогу с этой «горой», — тепло предложила она, разрумянившись, и сама взяла его за руку.

До самой гриффиндорской башни они обсуждали учебные предметы, то какой из них сейчас в приоритете и не проще ли подловить Драко Малфоя где-нибудь в коридоре, обездвижить и глянуть, нет ли какого подозрительного знака на его руке. В общей же гостиной их взору снова предстал Рон, сидевший на диване в окружении других учеников. Зелёные листья с его головы уже куда-то пропали.

— Не обращай на него внимание, — попросил Гарри, не желая вслушиваться, что друг на этот раз там рассказывает слушателям. — Гермиона?

Она стояла, точно погружённая в транс, и ему вдруг страшно захотелось сходить и поколотить Рона за нанесённый ей удар, а через мгновение девушка повернула голову и сбила его настрой неожиданным вопросом:

— А помнишь канареечные помадки Фреда и Джорджа?

— Ну да, а что?

— Да я тут подумала… если на Рона не накладывали чар, а профессор МакГонагалл вряд ли могла ошибиться, то, может, он, ну…

Гарри припомнил вечер четверга, когда они вернулись со встречи Клуба Слизней, и чуть не хлопнул себя ладонью по лбу.

— …то, может, он что-то такое съел, вроде канареечных помадок! — с легкостью подхватил он мысль девушки. — Например, те канапе с беконом, я же сам видел, у него там целое блюдо было! Гермиона, ты… Ты просто гений! Правда! — прибавил Гарри восхищённо.

— Да брось ты, ещё не факт, что я права, — ответила Гермиона, заметно смутившись от его похвалы. — Так… в голову пришло вдруг. Ладно, я пойду передохнуть, увидимся.

Гарри отдал ей сумку и с улыбкой проводил взглядом до спальни, после чего посмотрел в сторону Рона, постоял немного на месте и двинулся к доске объявлений. Надо было обозначить время тренировки, перенесённой на выходные из-за встречи Клуба Слизней, и заодно сообщить, что желающие занять место вратаря снова могут попробовать свои силы.