Вот тебе и тыква (гет)

Настойчивости и терпению профессора Слизнорта стоило бы позавидовать. Этот на вид обходительный и наивный человек не упускал случая спросить у лучшей ученицы шестого курса, Гермионы Грейнджер, когда же её близкий друг, он же Гарри Поттер, найдёт время и явится на встречу Клуба Слизней, и всякий раз с сочувственным выражением лица кивал, соглашаясь со всеми причинами и обстоятельствами, мешавшими этому событию. Гарри Поттер, казалось, был перегружен массой уроков, вечерних тренировок, домашних заданий и каких-то внеклассных занятий. Такая жестокая несправедливость задела профессора Слизнорта до глубины души, и он решил вмешаться в ход вещей.

— А что наш дорогой мистер Поттер планирует делать в этот четверг вечером? — отыскав «перегруженного» ученика за столом в Большом зале, поинтересовался профессор с самой добродушной миной.

— Э-э-э…

Растерянно переглянувшись с друзьями, Гарри собирался было сослаться на очередную вечернюю тренировку, но профессор Слизнорт его опередил и сообщил, что он уже обо всём договорился с профессором Снейпом.

— Если Гриффиндор так нуждается в тренировках в эти выходные, то Слизерин готов ему уступить, можете считать, что поле в вашем полном распоряжении на все эти дни, — сказал он, по-отечески похлопав ученика ладонью по плечу. — Ах да, дорогой мой мальчик, это же Хэллоуин, так что можете нарядиться как вашей душе угодно. И вас, мисс Грейнджер, это тоже касается, — прибавил он с хитрой улыбкой и отправился к столу учителей.

Гарри недобро глянул в сторону «сговорчивого» профессора Снейпа и пожелал тому подавиться своей неслыханной щедростью.

— Что ж, надо будет подумать насчёт костюмов, — деловито заметила Гермиона, отодвинув от себя тарелку с вермишелью, к которой у неё пропал аппетит.

— Ага, троллями нарядитесь, — хмуро посоветовал Рон, возможно, недовольный тем, что оказался недостойным и не получил приглашения на праздничную встречу Клуба Слизней.

Гермиона поджала губы и ничего не ответила. Гарри же нахмурился и решил признать вслух, что он в этом «празднике» совершенно ничего не смыслит.

— А-ам… Гермиона, а ты мне поможешь? С нарядом…

— Конечно же, помогу! — чересчур вдохновлённо откликнулась подруга и тотчас потупилась. — Ну… то есть ты можешь на меня рассчитывать.

— Было бы над чем стараться, — опять буркнул Рон и жестоко проткнул вилкой несчастный кусок котлеты в своей тарелке.

* * *

За четверть часа Гарри сделался вампиром. Кожа его стала мертвенно-бледной, глаза очертили тёмные тени, радужки благодаря наложенным чарам налились красным цветом, под нижней губой якобы засохла алая кровь, а тёмные локоны были изящно уложены посредством геля. Все эти минуты Гермиона находилась к нему очень близко и работала над его внешним видом, используя то небольшую мягкую подушечку, именуемую спонжем, и пудру, то кисточки и тени, позаимствованные у других девчонок, то волшебную палочку. Гарри старался не шевелиться, но и не мог не засмотреться в такой близи на бледное девичье лицо с выразительными глазами, на светлое хлопковое платье, перевязанное тёмным пояском на талии, на каштановые локоны, аккуратно уложенные и украшенные венком из повянувших голубых цветов. Он находил подругу очень милой для образа воскресшей утопленницы и улыбался.

— Ну всё, вот теперь, кажется, готово, — заключила Гермиона и позволила другу посмотреть на себя в зеркало.

Гарри, что его порадовало, не пришлось переодеваться — его белоснежная рубашка и тёмные брюки с мантией идеально подходили для образа вампира, разве что воротник пришлось поднять и заколдовать, чтобы стоял торчком.

— Ага, покусать там всех не забудь, — буркнул с кровати Рон, всё это время следивший за приготовлениями друзей.

Гермиона бросила в его сторону укоризненный взгляд, но сдержалась и повесила себе на руку корзинку-тыкву, из которой тоже торчали голубые цветы.

— Ладно, мы пошли, — бросил другу Гарри, вполне довольный своим видом, и предложил спутнице руку, за которую она охотно взялась.

По пути он несколько раз зачарованно поглядывал на неё и думал, что ей давно стоило бы облачиться в платье — её красивые и оголённые ножки то и дело притягивали его взгляд, как и открытые плечи со спиной, которую накрест пересекали лямки. Однако не он один в этот вечер нашёл образ подруги милым. Кормак Маклагген, вымазавшийся в зелёной краске, похоже, изображая зомби, вызвался подать ей мороженого.

— Здесь стало так жарко, да? — с лукавым видом он заметил и любезно протянул хрустальное блюдце с шоколадным пломбиром.

— Да, очень жарко. Спасибо, — раньше Гермионы откликнулся Гарри и увёл и её, и блюдце с мороженым в другую сторону.

Если подруга только усмехнулась и забрала у него блюдце, то ему на какое-то мгновение и впрямь захотелось хорошенько покусать Кормака, чтобы тот больше так любовно на неё не поглядывал. «Тоже мне, хищник выискался», — недобро думал Гарри, но опомнился и поразился тому, что минутой назад собирался причинить кому-то вред. Это же Гермиона, его близкая подруга, она вольна сама выбирать, с кем ей заигрывать и встречаться. И тут его голову посетила ещё одна отчаянная мысль, что это же Гермиона, его близкая подруга, которую могут притягивать такие «талантливые» личности, как тот же профессор Локонс на втором курсе, или, вон, Рон, не удосужившийся когда-то отважиться и позвать её на Святочный бал.

«Вот именно, это же Гермиона», — сам себе твёрдо сказал Гарри и решил, что рядом с его близкой подругой не должно быть всяких сомнительных личностей, которых она пока не в состоянии прогнать. Так, чего доброго, и профессор Снейп с его крючковатым носом осознает свою безнадёжность и попробует «зацепиться».

— Ты чего? — спросила Гермиона, заметив, что он зажмурился и покачал головой.

— Ничего, — ответил Гарри, отбросив от себя нелепое видение, в котором Снейп игриво подмигивал ученице, и шепнул ей на ухо: — Знаешь, мне всё это уже наскучило.

— Мне тоже, — тихо ответила она, — но не можем же мы так рано уйти…

— Очень даже можем, — решительно заявил он, пошатнулся и ухватился за её плечи.

— Профессор! — испуганно вскрикнула Гермиона. — Профессор, Гарри очень плохо! Кажется, он отравился, я отведу его в больничное крыло!

— Ох, мистер Поттер, что же это вы… Да, дорогая, конечно же, отведите, — согласился обеспокоенный профессор Слизнорт.

Гарри, изображая готового падать в обморок парня, театрально приложил к животу ладонь и простонал, когда Гермиона обняла его за пояс и повела из класса в коридор. Джинни, было, вызвалась ей помочь, но девушка отрезала, что в состоянии и сама довести своего друга до мадам Помфри.

— Мог бы и предупредить! — высказалась она в коридоре.

— Зачем? Я же знал, что ты и так всё поймёшь, — беззаботно ответил Гарри и заметил, что Гермиона криво улыбнулась.

До самой гриффиндорской башни они были довольны тем, что так быстро отделались от светских бесед и могли вернуться в тёплую и уютную гостиную с горящим камином. В это же самое время Рон сидел на диване в гордом одиночестве и истреблял с большого блюда аппетитное канапе с беконом.

— Что-то вы рано, — подметил он, активно жуя. — Неужто там было скучно?

— Ты себе не представляешь, насколько, — устало проговорил Гарри, развалившись на диване рядом, и пригляделся к блюду в руке друга. — Ты что, на кухню наведывался?

— А что, нельзя было? — обиженно буркнул тот и быстро поднялся на ноги, словно бы из опасения, что у него отнимут последнюю еду. — Или теперь только вы одни можете объедаться на этих ваших «вечерах»?

— Вообще-то мы не объедались, — возразила Гермиона, сняла с головы угрюмый венок и распустила волосы.

— Да, профессор приставал к нам с глупыми вопросами о планах на будущее, — согласился Гарри, всё ещё поглядывая на подругу: распущенные волосы, к его огорчению, скрыли её притягательную оголённую спину. — А ещё кто-то пригласил туда Кормака Маклаггена, кто бы мог это сделать, а?

— Точно, не профессор же его позвал! — подхватила Гермиона и, немного подумав, удивилась: — Неужели Джинни? Они вроде как раз поругались с Дином…

— Не говори ерунды! — рявкнул Рон, вдруг выронив пустое блюдо. — Не стала бы она так поступать, да и зачем? Если уж сама позвала туда своего «кавалера», то так и скажи!

— Он мне не кавалер! — вспыхнула Гермиона. — И я его не!..

— Да ну конечно! А то я не видел, как он на тебя поглядывает! Ещё с отборочных испытаний на тебя запал, помнишь, Гарри?

Гарри не успел открыть и рта, чтобы помешать им спорить.

— Вечно ты с кем-то шашни заводишь, а потом прикидываешься невинной овечкой! Что, Виктор перестал писать, теперь пришла пора переключиться на кого-то другого? Такого же здорового и недалёкого?

— Да как ты… как ты смеешь… — задыхаясь от возмущения, пыталась было сказать Гермиона, но не нашла больше слов: в последнее время ей часто доставалось от Рона, особенно после того, как Джинни, вроде бы приходившаяся ей подругой, проболталась про её поцелуи с Виктором Крамом.

— Нет, это как ты смеешь! Мы с Гарри твои друзья, а ты только и делаешь, что мечешься, то к его, то к моему сопернику! А следующий у тебя, кто буде?..

Гермиона не выдержала и шарахнула корзинкой-тыквой друга по голове, а затем побежала по лестнице в спальню для девочек. Гарри готов был поспорить, что видел не только, как у неё налились кровью щёки, но и слёзы, образовавшиеся в глазах.

— Рон, — сердито сказал он, — может, хватит?

— А я-то что? — откликнулся тот, кривясь и потирая ладошкой ушибленную голову. — Сам видишь, это она ведёт себя как ненормальная… Кстати, ты и дальше собрался изображать вампира?

— Да, чтобы тебя ночью как следует покусать! — резко ответил Гарри и сам отправился к лестнице.

Вечер, показавшийся ему не таким уж и плохим, теперь был окончательно испорчен. Он поднимался по ступеням и злобно думал, что Рон ведёт себя, как недокормленная и побитая бродячая псина: то вроде лезет ласкаться и дружить, то вспоминает прошлое и начинает кусать всех подряд. Засыпая, Гарри думал о Гермионе, о том, как чудесно она выглядела, и что ни Кормак Маклагген, ни Виктор Крам, ни даже Рон её не достойны.

* * *

Утро Гарри началось с дикого вопля:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Что она наделала?! Посмотрите, что она наделала!

А затем последовал такой стук, что кувшин с водой спрыгнул с прикроватной тумбочки и разбился. Гарри едва сел на кровати и нацепил на нос очки, как потерял дар речи.

— Ты видишь?! Видишь, что натворила эта ненормальная?!

Гарри сглотнул, не в силах разомкнуть губ, и продолжал таращиться на кого-то, вроде бы напоминавшего своим телосложением, одеждой, жестами и голосом друга. Вот только у этого друга вместо головы теперь была тыква с двумя прорезями для глаз, в которых зияла кромешная темнота, и одной узкой изогнутой полоской в виде рта.

— Она не снимается! — вопил тот и дергал за тыкву изо всех сил.

— Это ты чего же, не заметил, как она за ночь выросла? — не скрывая улыбки, спросил у него Дин, определённо, довольный тем, что у него появилась возможность отыграться за нападки в его адрес.

— Очень смешно, — буркнул Рон. — У тебя вырастет, обязательно зарисуем тебе карандашиком — или чем ты там малюешь? — в блокнот!

— Смотрите, там и стручок есть! — не унимался Дин, нагло показывая пальцем на верхушку преобразившийся головы сокурсника.

— Это не стручок, а плодоножка, — осторожно поправил его Невилл, как большой знаток по растениям. — Без неё тыква не хранится и может быстро сгнить.

— Слыхал, Рон? Сгнил бы ты без стручка, ну, в смысле, без плодоножки…

Пустые глазницы Рона неожиданно вспыхнули огнём, и он бросился на Дина, желая того поколотить. Однако последнему хватило тяжёлого удара тыквой по лбу, чтобы беспомощно рухнуть на пол. Перепуганный Симус, желая защитить друга, бросился на спину Рона.

— Гарри!!! — закричал Невилл, вцепившись ему в плечо. — Они же перебьют друг друга!

Гарри чудом вышел из транса и схватился за волшебную палочку. Парочки «конфундусов» и «депульсо» хватило, чтобы раскидать драчунов в разные стороны. Дин, вцепившись в кровать, кое-как приподнялся и сел на полу.

— Рон, ты… В общем, извини, я перегнул.

Рон ничего не ответил, только поднялся и отправился к двери, и Гарри вдруг понял, что друг пошёл карать кого-то другого, кто, по его мнению, виноват во всех его бедах.

— Не-е-е-е-ет! — закричал Гарри, спеша за ним следом. — Она не могла этого сделать! Не смей её трогать!

Ученики, находившиеся в гостиной, не подозревали, какое потрясение их ждёт в это пятничное утро после Хэллоуина, и беззаботно наслаждались свободными минутами до занятий или же неторопливо собирали свои сумки. Однако стоило Рону только выбежать из спальни и воскликнуть: «Это всё твоих рук дело! Немедленно меня расколдуй!», как послышались дикие крики, топот множества ног, звуки падения мебели, и вопль Полной Дамы, в портрете которой кто-то нетерпеливый пробил своей фигурой дыру.

Гарри, бежавший за другом, видел, как, поднявшись с дивана, оторопело застыла Гермиона при виде Рона. Учебник выскользнул из её пальцев на пол.

— Что, довольна?! — накинулся на неё Рон. — Забавно получилось?! А теперь немедленно меня расколдуй! — приказал он, и в его глазницах снова вспыхнул огонь.

— Но я не… — едва слышно проговорила побледневшая Гермиона и упала в обморок при виде очередной вспышки и зловеще протянутых к ней рук.

— Что ты наделал?! — накинулся на Рона, в свою очередь, Гарри и оттолкнул его в сторону.

Вид подруги, без чувств лежавшей на ковре, пробудил в его груди тревогу, а в памяти — события, произошедшие в Министерстве и Мунго. Он не мог допустить, чтобы Гермиона снова пострадала и потерять её, только потому что друг доведёт её до нервного приступа, а там недалеко и поехать в волшебную больницу. Гарри злобно глянул на Рона и, подхватив Гермиону на руки, уложил её на диван. Надо было как-то привести девушку в чувства, и он замешкался в поисках того, что может ему помочь.

— Агуаменти! — сказал было Рон и взмахнул волшебной палочкой. — Не понял…

Раньше, чем он бы убедился, что ничего, действительно, не произошло, Гарри отобрал у него палочку и отвесил по тыквенной физиономии оплеуху.

— Эй! — возмутился Рон. — Это тебе не развлечение, наверное!

Гарри тоже хотел возмутиться, потому как его рука пострадала от удара и просигнализировала ему о своей боли, но его перебил Невилл.

— Правильно, не надо её водой поливать — это же не поможет, — согласился сокурсник с озабоченным видом, — лучше поднимите ей ноги повыше, чтобы кровь в голове прилила и это… рубашку немного расстегните, — прибавил он тише и залился краской.

Рон нехотя помог и положил под ноги Гермионе подушку, а Гарри так разволновался, что расстегнул на её рубашке аж пять пуговиц и заглянул туда, куда воспитанные мальчики обычно не заглядывают. Его тотчас бросило в жар, и он застегнул пару пуговиц обратно.

— А дальше-то что?

Невилл, должный дать ему ответ, в это время распахивал окно. Дин, спустившийся при помощи Симуса в гостиную, заявил, что у него, наверное, сотрясение мозга, он себя отвратительно чувствовал и, держась за друга, отправился к дыре в портрете Полной Дамы.

— Было бы там что сотрясать, — буркнул ему вслед Рон.

— Это ты бы лучше не размахивал своей тыквой на каждого, кто!.. — начал было гневаться Гарри, но заметил, что подруга зашевелилась, и опустился на колени возле дивана. — Гермиона? — спросил он заботливо и взял её за руку. — Гермиона, всё хорошо, Рон уже успокоился, не бойся!

— Да, да, расколдуешь меня, и я буду самым спокойным человеком на сегодня, — мрачно заверил Рон, стоявший рядом.

Девушка открыла глаза и, взглянув на него, сама посильнее вцепилась Гарри в руку.

— Но я… тебя не заколдовывала, — проговорила она и, присев, заметила, что у неё расстёгнута рубашка, отчего Гарри в тот же момент страшно заинтересовался узором на ковре.

— А что же это, само вдруг возникло? — настаивал тем временем Рон. — Что я, сам, по-твоему, себя заколдовал?

— Я… я не знаю.

— Нет, ты знаешь! Это ты треснула меня своей тыквенной корзинкой вчера! Признавайся, что это ещё за чары такие!

Гермиона испуганно дёрнулась и вжалась спиной в подлокотник дивана, когда Рон двинулся к ней. Гарри поднялся на ноги и вскинул сразу две волшебных палочки в сторону друга.

— А ну хватит! Она же сказала, что этого не делала!

— Что здесь такое ещё происхо?..

В гостиной появилась и смолкла на полуслове профессор МакГонагалл, которую либо позвали ученики с её факультета, либо же привлекли их крики. Она постояла с несколько мгновений на месте и, оправившись от увиденного, деловито поинтересовалась:

— Мистер Уизли, что это ещё за выходка? Вы решили продолжить шуточное дело ваших братьев?

— Нет, это кто-то наложил на меня такие чары, — хмуро сообщил Рон, наткнулся на сердитое лицо Гарри и понурил свою тыкву. — Я не знаю, кто это сделал, и не могу их снять.

— Хм, давайте-ка попробуем вместе, подойдите сюда.

Профессор МакГонагалл поводила палочкой над головой Рона, беззвучно произнесла какие-то заклинания, и её брови, к удивлению Гарри, недоуменно сдвинулись.

— Не похоже, чтобы на вас накладывали чары, мистер Уизли, — помолчав, заключила декан. — Немедленно сходите к мадам Помфри. Мистер Поттер, будьте так любезны проводить мистера Уизли до больничного крыла, чтобы он добрался туда без приключений.

Гарри кивнул и, переглянувшись с Гермионой, отошёл от дивана, отчего профессор МакГонагалл обратила внимание на девушку.

— Мисс Грейнджер? С вами всё в порядке? Вы неважно выглядите…

Рон под боком Гарри тихо буркнул, что здесь неважно выглядел только он.

— Я потеряла сознание, ничего страшного, — уныло выдала Гермиона и поднялась с дивана.

— Ничего себе, «ничего страшного»! — возмутилась её словам профессор МакГонагалл. — И вы тоже отправляйтесь в больничное крыло! Мистер Поттер…

— Да, я понял, — откликнулся Гарри, сделавшись востребованным провожатым, и протянул подруге свою руку, ей она как-никак была нужнее, чем Рону: тот и сам мог довести кого другого до ручки.

* * *

Мадам Помфри быстро управилась с Гермионой. Только дала ей стакан с каким-то питьём, и девушка через считаные минуты сделалась куда бодрее, а к её щекам вернулся здоровый румянец, порадовавший Гарри. С Роном же дело обстояло сложнее, мадам Помфри пару раз давала ему стакан с какими-то зельями, напряжённо хмурилась, а потом ушла к себе в кабинет.

— Чего это она? — спросил Рон.

— Может, пошла за каким-то другим зельем, — предположил Гарри, уселся на край койки, поближе к Гермионе, и ободряюще ей улыбнулся.

Девушка смутилась от его внимания и отвела глаза. Мадам Помфри вернулась с исписанным клочком пергамента и вручила его Рону.

— А мне-то зачем эти каракули? — удивился он.

— Это не вам, а профессору Слизнорту! — сурово отрезала целительница. — Боюсь, без его помощи нам с вашей проблемой не разобраться. Давайте, сходите и поторопите его.

Профессор Слизнорт, к которому поспешили друзья, как раз закончил урок у младшего курса и куда-то торопливо собирался.

— О, Гарри, мой мальчик, я вижу, вам уже гораздо лучше, что же, это просто замеча!..

Преподаватель так и замер, глядя на яркую и, по всей видимости, спелую тыкву, возникшую перед его глазами.

— Это Рон, — раньше, чем прозвучал бы вопрос, ответил Гарри, — и нам нужна ваша помощь!

Рон протянул исписанный клочок пергамента и поинтересовался, как скоро можно получить флакон с зельем.

— О… — только и сказал профессор Слизнорт и взял небольшую паузу, после которой вернул клочок пергамента владельцу и застегнул свой набитый портфель. — Простите, мистер Уизли, боюсь, пока не могу вам ничем помочь, срочное дело! Сходите-ка вы лучше к профессору Снейпу, он же вам не откажет в таком вопросе!

Услышав про «безотказного» профессора Снейпа, друзья тоже застыли на месте, не зная, что и сказать на это — с тем же успехом можно было бы, наверное, сходить к Василиску и миролюбиво попросить того не поднимать век и не плеваться ядом. Профессор Слизнорт, не встретивший никаких возражений, выскочил из кабинета, и не прошло и минуты, как из коридора послышался необычайно сладкий голос профессора Синистры.

— Гораций, дорогой, вы случайно не за сливовой наливочкой мадам Розмерты? Я слышала, она сейчас нарасхват.

— Вы, как и всегда, невероятно проницательны, дорогая Аврора!

— Ну что вы, звёзды мне подсказали, ждать удачи на этой неделе, вот я и подумала, может… Захватите, пожалуйста, и для меня бутылочку. Думаю, потом мы с вами обязательно рассчитаемся.

— Непременно, моя дорогая, хороших вам выходных!

Гарри вдруг понял, что ему надо сомкнуть отвисшую челюсть, пока его самого не отправили с травмой в больничное крыло.

— Ну… кроме профессора Снейпа никого ведь больше не осталось, — помолчав, осторожно заметила Гермиона и быстро вцепилась Гарри в предплечье, словно бы из опасения, что Рона настигнет безумие, и он извергнет из глазниц в её адрес пламя.

— Ну вот… и не поели ведь до сих пор, — только и сказал тот, пребывая в таком же трансе, что и Гарри минутами ранее.

— Ну так пойдёмте и поедим сперва! — решил последний и повёл друзей за собой.

* * *

Друзья не пошли в Большой зал, чтобы избежать очередную драматическую или же забавную сцену с участием без того настрадавшегося Рона, и отправились прямиком на кухню, где добродушные домовики были рады их накормить в любое время суток. Однако и здесь их встретили немалые проблемы. Рон так изголодался, что сделал себе многослойный бутерброд, но его кривая тыквенная прорезь была так мала, что туда влез лишь один несчастный ломтик сыра. Эта чудовищная несправедливость вызвала бурю негодования, смешавшегося с паникой.

— Да я же умру от голода! — заверещал Рон, заставив робких домовиков замереть на месте. — Гермиона, ты хоть понимаешь, что я погибну из-за тебя?! Хоть сейчас-то сознайся, что сама не можешь снять наложенных тобой чар!

— Да сколько можно твердить, не накладывала я на тебя никаких чар! — сердилась в ответ Гермиона. — И профессор МакГонагалл это тоже говорила!

Рон так разбесился, что бутерброд, который он пытался запихнуть в прорезь своего рта хотя бы по кусочкам, опалился от вылетевшего оттуда огня и пеплом осыпался ему на мантию. Гарри чуть не оглох от нового вопля и совсем не наелся. В коридоре, по которому они шли и попутно решали самый тяжёлый на сегодня вопрос — идти или не идти на урок по защите от тёмных искусств — Гермиона за спиной Рона протянула второму другу булочку с вишней, и его жизнь сразу же сделалась куда прекраснее и легче.

— Ты чего это там облизываешься? — повернувшись, поинтересовался Рон.

— Ничего, — буркнул Гарри и с теплотой в сердце подумал, что без Гермионы он бы вообще погиб. — Знаете что, пошлите на урок, может, успеем перед началом отдать Снейпу этот рецепт или что там мадам Помфри написала…

Рон в этом засомневался и пожелал вернуться в больничное крыло. Гермиона заметила, что это, конечно, правильно, но вот его присутствие убедило бы профессора Снейпа незамедлительно взяться за дело. Возможно, это и было её самой большой ошибкой, потому что профессор Снейп нисколько не удивился появлению преобразившегося Рона в своём классе. Более того, урок защиты от тёмных искусств сегодня прошёл с триумфом для слизеринцев, хрюкающих за партами от безудержного смеха, потому как их декан безжалостно подметил, что из головы Рона можно было бы напечь тыквенных пирожков и раздать всем нуждающимся.

— Полагаю, это принесло бы куда больше пользы обществу, чем изучение мистером Уизли столь сложной науки, — холодно подчеркнул профессор и щедро осыпал учеников домашним заданием.

От бессилия и злобы Рон со стоном опустился на парту и невольно проломил своей тыквой столешницу, отчего факультет Гриффиндор мигом лишился пятидесяти очков: тридцати за порчу имущества и двадцати за дерзкую попытку сорвать урок.

— Я сообщу, как смогу что-то сделать, — надменно сказал профессор Снейп после звонка и убрал клочок пергамента в ящик стола.

Гарри мысленно пожелал ему свариться в собственной же желчи, с трудом сдерживаясь, чтобы не произнести этого вслух, и потому последним вышел в коридор, и не успел помешать Рону толкнуть Гермиону к стене.

— И это тоже твоя затея! — зашёлся тот в гневе. — Что тебе, это удовольствие доставляет?! Нет, не говори, что ты этого не знала! — не дал он ей возразить. — Ты всё всегда знаешь лучше других! Признайся уже, что это ты устроила всю эту забаву с самого начала! Тебя просто задело, что никто кроме нас с Гарри не стал бы с тобой дружить просто так! Так я тебе скажу почему! Это потому, что никому не нравится, когда его всё время поучают! И нам с Гарри это тоже не нравится, но мы терпели, чтобы тебя не обижать! А остальным ты нужна лишь как подружка известного героя! Выцепят из тебя нужные сведения и бросят!

Гарри едва успел осмыслить, что вообще Рон несёт, как столкнулся с потрясённым взглядом Гермионы, и увидел, как она срывается с места и убегает от них прочь.

Большего смятения Гарри не испытывал в жизни, разрываясь между желанием броситься за Гермионой или же взмахнуть палочкой и сварить в тыквенной голове Рона кашу. Вот только времени на раздумья не было, он толкнул ворчащего друга в сторону и кинулся за угол.

— Гермиона, стой! Гермиона, подожди!

Ему удалось бы её догнать, если бы она не выкинула то, что в адекватном состоянии никогда бы не сделала.

— Гермиона, не-е-ет! — только и успел он вскрикнуть, как пронаблюдал её отчаянный прыжок на движущуюся лестницу.

Благо, что та не успела далеко отойти, и девушка приземлилась на последнюю ступеньку, покачнулась и ухватилась за перила. Гарри, успевший в этот момент вскинуть волшебную палочку, почувствовал, что у него перехватило дыхание, и с трудом опустил руку. Ещё бы немного и… Он покачал головой, отбрасывая тревожную мысль, и дождался возвращения лестницы. К тому времени, когда он вбежал в общую гостиную, Гермионы там не было, а те, кто её видел, утверждали, что она сразу же бросилась в спальню девочек.

— Вы с ней что, опять поссорились? — осторожно спросил Невилл. — Она вон даже со своими вещами не стала разбираться… — прибавил он кисло и указал в сторону лестницы, под которой осталась лежать сумка с оторвавшимся от её бока плечевым ремнём и вывалившимися на пол перьями, учебниками и пергаментами.

Гарри не нашёл сил, чтобы ответить, и сходил к лестнице, починил сумку Гермионы, аккуратно сложил в неё всё содержимое, и положил на стол. Когда вернулся Рон, в гостиной ненадолго воцарилась тишина, а потом ученики, успевшие за прошедшие часы привыкнуть к его виду или же немало прослышать о нём, стали обступать его со всех сторон и задавать вопросы. Кому-то было любопытно, что за чары он на себя наложил и почему они так долго держатся, кто-то хотел знать, может ли он стрелять огнём из глазниц или же сам себе поджарить сосисок, кто-то интересовался, будет ли ему больно, если в прорезь для глаз ткнуть вилкой или же сделать дырку на макушке. Иными словами, Рон вдруг оказался окружён вниманием, усажен на диван и выслушан, в то время как Гарри сидел в одиночестве за столом и ждал подругу. К его огорчению, она не спустилась и к ужину.

— Понятия не имею, что у неё там на уме, она же скрылась от нас за пологом! — раздражённо сообщила Лаванда, которой Гарри не дал прохода.

— А мне показалось, она там плакала… — неуверенно сказала её подруга Парвати.

— Может быть, — без особой жалости согласилась первая. — В любом случае незачем было проклинать собственного же парня, а потом страдать по этому поводу.

— Гермиона его не проклинала! — горячо возразил Гарри, глубоко задетый за неё. — И никакой Рон ей не парень.

— Вот уж дудки, — отмахнулась Лаванда, — а то мы не видели, сколько раз на день они собачатся, а потом мирятся и бегают друг за другом!

— Да, да, с «просто друзьями» так часто не ссорятся, — поддержала Парвати. — Ох, Гарри, ты, видимо, пока ещё ничего не понимаешь в таких глубоких чувствах…

Гарри и вправду ничего не понимал. Ни то, как ссоры могут быть связаны с глубокими чувствами — возможно, в отсутствии логики имелась своя какая-то логика, в большинстве случаев именуемая женской, — ни то, почему его воинствующие друзья до сих пор не поубивали друг друга — возможно, он им всё время мешал со своими приключениями.

— Это вы ничего не понимаете! — ответил он грубо. — Гермиона Рону… как сестра, вот он и бесится, если видит её с кем-то! С Джинни так же было, спросите Дина!

То ли ему показалось, то ли глаза Лаванды и впрямь озарились сиянием. Она охнула и поспешила к дивану, где в окружении других учеников сейчас сидел Рон. Парвати отчего-то заулыбалась и побежала за ней. Гарри покачал головой и вернулся за стол. Невилл скромно поинтересовался, не собрался ли он так сидеть до ночи, и подкинул ему идею отправить Гермионе записку. Гарри вспоминал «самолётики», кружившие по Министерству, и жалел, что не овладел такими же чарами. Не в силах пока придумать что-то другое, он сходил в совятню и удивил Буклю, смотревшую на него то одним, то другим глазом, словно он рехнулся и предложил ей переплюнуть подвиг одного попугайчика и научиться от скуки кататься на роликах.

— Я сказал, поднимайся и лети к Гермионе! — повторил Гарри сердито и всунул ей в клюв короткую записку со словами: «Рон не прав. Пожалуйста, поговори со мной. Гарри».

* * *

За окнами сгущалась темнота, и гостиная понемногу пустела. Рон неторопливо всовывал в прорезь для рта заботливо нарезанные для него кем-то ломтики колбасы, сыра, овощей и хлеба и рассказывал оставшимся возле него первокурсникам, что видит всё теперь в другом свете, и, возможно, ему недолго осталось жить. Первокурсники были поражены, закидывали его разными вопросами и высказывали множество предположений, как не допустить трагического конца. Гарри молчаливо жалел, что вообще пытался помочь другу, и отвлёкся от дум из-за стука по стеклу.

Букля сидела на подоконнике и держала в клюве клочки изорванной записки. Гарри тяжко вздохнул и махнул птице рукой, чтобы улетала. Ждать Гермиону дальше уже не имело смысла, и он недобро покосился в сторону Рона. Тот отставил пустое блюдо и, развалившись на диване, туманно сообщил засидевшимся ребятам, что в его тяжёлой голове-тыкве прямо сейчас что-то происходит.

— Ага, зреют семена твоей неслыханной тупости, — мрачно подсказал ему Гарри и занял свободное кресло. — Обязательно их потом зажарим и отправим Волан-де-Морту и его Пожирателям сгрызть — это однозначно поможет нам победить в войне.

Рон прервал зловещий рассказ и повернул к нему свою тыкву.

— Тебя какая муха укусила?

— Ме-ня? — с вызовом переспросил Гарри. — Это тебя какая муха укусила! Что ты докопался до Гермионы? Она же сказала, что не трогала тебя! Зачем вообще было что-то нести ещё и от моего имени?! — прибавил он гневно, подавшись вперёд. — Тебе кто давал право решать, как и почему я дружу с ней?!

Первокурсники, почувствовавшие неладное, поспешили пожелать им спокойной ночи и удалиться. В глазницах Рона тем временем показались и скрылись искры, пока не решившие обращаться им в огонь или как.

— Я что-то не понял, ты сейчас что, её защищаешь, что ли? — удивился друг. — Ты же сам видел, как она меня треснула своей проклятой корзинкой! Тебе мало того, как меня Снейп по её милости унижал? Или того, как твой драгоценный профессор Слизнорт меня тупо кинул? Конечно же, кто я такой, не всезнающая Гермиона Грейнджер или известный Гарри Поттер, чтобы со мною возиться!

— Но это же не наша с Гермионой вина! — воскликнул Гарри, подскочив с места. — И вообще да, мне мало! Лучше бы у Гермионы в корзинке были кирпичи, а не цветы, может тогда её удар тебе помог бы больше! — прибавил он злобно и отправился к лестнице.

* * *

Субботнее утро у Гарри тоже не задалось. Рон всю ночь кряхтел и жаловался, что теперь не может нормально спать — голова-тыква то упиралась в спинку кровати плодоножкой, то слишком приминала подушку и начинали болеть плечи. Дошло до того, что раздражённый Симус, чей друг Дин остался в больничном крыле, пообещал подойти и срезать половину тыквы, если сокурсник не угомонится. А потом не прошло и нескольких часов, как наступил рассвет, и спальню оглушил новый крик. Оказалось, что за ночь на плодоножке тыквенной головы Рона выросли два больших колючих листа.

— Вот можешь их зажевать и съесть как верблюд! — выразил общее негодование разбуженный Симус.

Гарри ограничился тем, что не обратил на Рона внимания и поспешил в общую гостиную. Сумки Гермионы на столе уже не лежало, и он отправился к выходу. В Большом зале подруги тоже не наблюдалось, и, наскоро перекусив, Гарри двинулся в библиотеку. Тут ему, конечно же, повезло, и он увидел сгорбленную фигурку и копну каштановых волос за одним из столов между книжными рядами. Подруга строчила пером и периодически заглядывала то в одну, то в другую раскрытую перед ней книгу. Гарри сделал глубокий вдох и двинулся к ней.

— Гермиона… — начал он негромко, опустившись на соседний стул, — то, что Рон там вчера наговорил — это всё не про тебя. Полная чушь! — прибавил Гарри с чувством и решительным жестом отмёл в воздухе все отзвучавшие накануне слова, словно рой противных мух. — Ты же сама знаешь, что ты самая лучшая из нас. Самая умная и смелая, и вообще ты…

— Понятно, — только и произнесла Гермиона, не отрываясь от работы.

Гарри немного помолчал, не понимая, что ему предпринять — просить за Рона прощения было бы глупо, тот, видимо, и сейчас не понимал, как больно он сделал подруге, и нелепые оправдания в любом бы случае не сгладили его удара.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — попросил вместо этого Гарри, ощущая невероятную тяжесть в груди.

— Гарри, мне надо закончить работу, — проявила упрямство Гермиона, — ты же сам знаешь, как профессор Снейп строг с размером заданных им конспектов.

Парень повнимательнее присмотрелся к лежащему на столе исписанному пергаменту, кончик которого вот-вот должен был встретиться с полом.

— Ну и насколько дюймов твой конспект уже превысил отведённую норму? — поинтересовался он. — Раз так в десять? Думаешь, Снейп это оценит?

Гермиона шумно втянула носом воздух и подняла голову. Гарри наконец удалось увидеть не только её грустное лицо, но и опухшие после слёз глаза, и почувствовать, как защемило сердце. Возможно, она плакала не только ночью, но и этим утром.

— Почему бы тебе не вернуться к Рону? По-моему, он там очень страдает… Вот уже второй день, — язвительно подчеркнула девушка.

— Так ему и надо, — безжалостно ответил Гарри и от переизбытка чувств положил свою ладонь поверх её ладони.

Подруга тотчас выдернула свою руку и подскочила на ноги.

— Не говори ерунды, ты ему нужнее! — резко бросила она и стала закидывать свои вещи в сумку. — У него проблемы куда серьёзнее моих. Так что лучше не трать время попусту, иди и помоги ему.

— Сам разберётся со своими проблемами, не маленький, — возразил ей Гарри, поднявшись на ноги следом. — И вообще ты мне куда нужнее! — горячо прибавил он, выдернул у неё из рук сумку и повесил себе на плечо.

— Гарри! — запротестовала Гермиона и вцепилась в свою сумку. — А ну немедленно отдай!

— Не отдам! А то ты опять сбежишь, не дослушав!

— Это что здесь такое ещё происходит?!

Учинённая ими разборка привлекла внимание мадам Пинс, строго следившей за тишиной и порядком, и та велела им немедленно покинуть библиотеку, если они не хотят, чтобы она сообщила об их отвратительном поведении декану факультета Гриффиндор. Гарри не только не снял со своего плеча сумку подруги, но и, разгорячённый спором, взял её за руку. Гермиона было попробовала вновь воспротивиться, но он покрепче сжал пальцы, и на этом её сопротивление было сломлено.

— Ну и что теперь? — спросила она, когда они оказались в коридоре.

Гарри в словах никогда не был силен, потому повернулся и заглянул в её необыкновенные чайного оттенка глаза, прежде чем приложил ладонь к её щеке и шагнул ближе. Гермиона так и замерла, изумлённо глядя на него и не в силах разомкнуть губ, которых он коснулся своими.

— А теперь ты сходишь передохнуть, а я проведу тренировку, а потом мы вместе пообедаем, и только после этого возьмёмся за уроки, — распорядился Гарри, опьянённый смелостью от своего поступка, точно от распитой бутылки вина. — Обещаю, что потом не буду тебя отвлекать, у меня и самого гора несделанной рабо…

Он не смог договорить, потому как Гермиона притянула его к себе за ворот мантии и вознаградила куда более пылким поцелуем.

— Если хочешь, я тебе потом помогу с этой «горой», — тепло предложила она, разрумянившись, и сама взяла его за руку.

До самой гриффиндорской башни они обсуждали учебные предметы, то какой из них сейчас в приоритете и не проще ли подловить Драко Малфоя где-нибудь в коридоре, обездвижить и глянуть, нет ли какого подозрительного знака на его руке. В общей же гостиной их взору снова предстал Рон, сидевший на диване в окружении других учеников. Зелёные листья с его головы уже куда-то пропали.

— Не обращай на него внимание, — попросил Гарри, не желая вслушиваться, что друг на этот раз там рассказывает слушателям. — Гермиона?

Она стояла, точно погружённая в транс, и ему вдруг страшно захотелось сходить и поколотить Рона за нанесённый ей удар, а через мгновение девушка повернула голову и сбила его настрой неожиданным вопросом:

— А помнишь канареечные помадки Фреда и Джорджа?

— Ну да, а что?

— Да я тут подумала… если на Рона не накладывали чар, а профессор МакГонагалл вряд ли могла ошибиться, то, может, он, ну…

Гарри припомнил вечер четверга, когда они вернулись со встречи Клуба Слизней, и чуть не хлопнул себя ладонью по лбу.

— …то, может, он что-то такое съел, вроде канареечных помадок! — с легкостью подхватил он мысль девушки. — Например, те канапе с беконом, я же сам видел, у него там целое блюдо было! Гермиона, ты… Ты просто гений! Правда! — прибавил Гарри восхищённо.

— Да брось ты, ещё не факт, что я права, — ответила Гермиона, заметно смутившись от его похвалы. — Так… в голову пришло вдруг. Ладно, я пойду передохнуть, увидимся.

Гарри отдал ей сумку и с улыбкой проводил взглядом до спальни, после чего посмотрел в сторону Рона, постоял немного на месте и двинулся к доске объявлений. Надо было обозначить время тренировки, перенесённой на выходные из-за встречи Клуба Слизней, и заодно сообщить, что желающие занять место вратаря снова могут попробовать свои силы.

На улице, к облегчению игроков, хоть и было прохладно, но при этом безветренно. Гарри был рад полетать на «Молнии», развеяться после недавних событий, размять кости и наметить тактику игры. В качестве вратаря у колец теперь находился пятикурсник Джеффри Гленокс, среднего телосложения и небольшого роста, однако способный, в отличие от других, держать свой рот на замке и внимательно следить за движением квоффла. Гарри периодически ощущал буравящие его спину взгляды и старался сконцентрироваться на тренировке. Кормак Маклагген, по всей видимости, ожидавший, что перед ним будут признавать чудовищную ошибку и упрашивать вернуться в команду, сейчас сидел на трибуне, грозно нахмурившись и сложив на груди руки. Недалеко от него с пылающим в глазницах огнём сидел его собрат по несчастью в лице Рона. Гарри мысленно язвил, что они нашли друг друга, и старался не обращать на них внимания.

— Я, конечно, понимаю, что мой брат далеко не подарок, — заговорила с ним по окончанию тренировки Джинни, — но, когда его расколдуют, ты можешь пожалеть, что так плохо с ним обошёлся.

Джеффри Гленокс, почувствовавший себя неуютно от такого разговора, поспешил всех поблагодарить и отправиться в раздевалку.

— Так я уже жалею, что пытался ему помочь, — ответил Гарри, всё ещё сердитый на друга за его жестокую выходку. — Мало того, что Рон не ценит нашу с Гермионой поддержку, так ещё и огрызается!

— Ладно, если бы он только огрызался, — поравнявшись с ним, кисло подметила Демельза Робинс, — Дину Томасу вон так досталось, что он остался в больничном крыле. Бедняжка… Его, кстати, никто не навещал? Не знаете, его скоро отпустят? А то я слышала, он здорово рисует, и… и хотела заказать ему свой портретик, — прибавила она, смущённо потупившись.

Джинни, поджав губы, испепелила её взглядом и вскочила на метлу. Через какие-то мгновения она была на трибуне и что-то усердно твердила брату, выразительно жестикулируя при этом. Гарри не расслышал слов, но удивлённо переглянулся с оставшимися на поле членами команды, когда Рон подскочил на ноги и поспешил покинуть трибуну, а Джинни неслась за ним и била его метлой то по спине, то под зад.

— Ладно, вы все молодцы, увидимся ещё, — распрощался Гарри с остальными и ушёл приводить себя в порядок.

После душа он хотел было отправиться в Большой зал, но вспомнил об ещё одном важном деле и повернул в сторону кухни. Домовики обрадовались его появлению и предложили ему чаю.

— Нет-нет, спасибо, — отказался Гарри, — у меня к вам серьёзный вопрос, обещаю, что не буду ругаться, только ответьте, пожалуйста, честно. В этот четверг никто из вас канапе с беконом случайно не готовил?

Домовики заметно притихли и понурили головы. Один из них на мгновение вскинул руку, но тут же схватил себя за уши и с визгом дернул их изо всей силы. Однако его краткого жеста вполне хватило, чтобы заметить державшегося в стороне от других старого и ворчливого домовика, прежде служившего семейству Блэк.

— Кикимер виноват, — не стал отрицать тот. — Кикимер хотел сделать сюрприз для хозяина на праздник и наготовил целое блюдо угощений с удивительным эффектом, но предатель крови заявился на кухню и унёс его раньше, чем Кикимер успел ему помешать! Безмозглое рыжее отродье! Кикимер обязан принять наказание за оплошность!

Гарри кое-как оправился от удивления и закрыл рот — если бы не зависть и прожорливость Рона, вероятно, с тыквой на голове ходил бы он сам или сколько-нибудь человек в гостиной, которых он бы угостил. В этом случае эффект бы, наверное, длился не так долго.

Домовики тем временем замерли в тревожном ожидании наказания для их старшего собрата.

— А-ам, Кикимер… — неуверенно начал Гарри, — ты… э-э-э… Короче, не смей никому об этом больше рассказывать, ясно? И да, не надо готовить на праздники для меня никаких таких угощений! Всё понял?

— Кикимер понял, — мрачно проговорил домовик и тихо заворчал: — Жалкий хозяин не способен придумать для Кикимера наказания. И такому мямле Кикимер обязан служить. Знала бы дражайшая госпожа…

Гарри сделал вид, что ничего этого не услышал, и поспешил в коридор, ему страшно захотелось побыть в тишине и покое, чтобы осмыслить всё услышанное, да и к тому же его пустой желудок стал настойчивее напоминать о себе.

— Поттер.

Ненавистный голос, прозвучавший за спиной, заставил его резко остановиться и ещё раз мысленно проклясть профессора Снейпа.

— Вот зелье, которое вы прошлым днём так усердно выпрашивали для мистера Уизли, — сказал тот, словно бы надсмехаясь над проявленными перед ним чувствами, и протянул пузырёк с мутноватой на вид жидкостью.

Гарри молча кивнул и положил тот в карман.

— И эта вся ваша хвалёная благодарность за помощь? — не преминул подметить профессор. — Что ж, вероятно, не стоило ожидать большего, памятуя о таком же бестолковом и заносчивом отце.

— Смотрю, вы очень торопились, большое спасибо, профессор, — не желая оставаться в долгу, съязвил Гарри.

— Минус десять очков с Гриффиндора за подобную дерзость, — холодно отрезал Снейп и, развернувшись, направился в свою сторону.

Гарри, закипая от злости, с трудом удержался, чтобы не вскинуть ему в спину руку в неприличном жесте, наконец добрался до Большого зала и с тяжёлым вздохом опустился на предусмотрительно занятое для него Гермионой место.

— Что с тобой такое? — обеспокоилась она, придвигая ему тарелку, наполненную картофельным пюре и куриными окорочками. — Это что, тренировка так плохо прошла?

От её заботы Гарри поутих и стушевался — он и не подумал, что Гермиона с её феноменальной памятью настолько хорошо знает его вкусы.

— Ой, я же про подливку забыла, точно, — по-своему оценив его растерянный взгляд, прибавила она, быстро наклонила над его тарелкой небольшую чашку и скромно улыбнулась.

От этого Гарри совсем забыл, что минутами ранее его что-то волновало, и взялся за еду. Периодически он поглядывал на подругу, радовался румянцу на её щеках и выдавал «ага». Гермиона говорила, что за прошедшие часы она здорово вздремнула, у неё вдруг появились силы, и она уже распределила их свободное время, чтобы переделать всю домашнюю работу. Гарри, конечно, очень сомневался, что столько осилит за один вечер, но подруга, будто прочитав по его лицу мысли, тут же заверила, что рассчитала для него всё с отдыхом и тренировкой на завтра, если он, конечно, собрался снова занимать добродушно выпрошенное профессором Слизнортом для команды Гриффиндора поле.

Эти чудесные минуты, проведенные в обществе друг друга, нарушило появление Рона, теперь не стеснявшегося ничьих взглядов. Вместе с ним в Большой зал явились и его новые подружки в лице Лаванды и Парвати.

— Ну что, уже рассказал Гермионе, какого классного вратаря отыскал? — съязвил Рон, усевшись напротив, и Лаванда любезно подала ему тарелку с беконом, а Парвати — горку ломтиков хлеба.

Гермиона тотчас погрустнела и отложила столовые приборы.

— Гарри, я тебя в гостиной подожду, — сообщила она и поднялась с места.

— Правильно, на меня ж теперь и смотреть противно, — бросил ей вслед Рон, вероятно, всё ещё считая её во всём виноватой.

— Заметь, ты сам это сказал, — подчеркнул Гарри и поднялся следом.

Только сейчас он вспомнил про пузырёк в кармане, но снова почувствовал в груди нарастающую злобу и молча вышел в коридор. В ближайшем мужском туалете он вылил содержимое пузырька в раковину, наполнил тот чистой водой и для цвета добавил поддетый ногтем кусочек побелки. В общей гостиной к его появлению Гермиона уже разложила на столе пергаменты и книги, и они взялись за дело.

— Я на минуту, — немногим погодя прервался Гарри и отправился к показавшемуся в портретном проёме Рону. — Тебе тут Снейп передавал, — бросил он вместе с пузырьком.

Друг не удосужился его даже поблагодарить и поспешил вместе со своими подружками в больничное крыло.

— Всё хорошо? — озабоченно спросила Гермиона, когда Гарри снова занял своё место возле неё.

— Просто прекрасно, — беззаботно ответил он и чмокнул её в щеку.

Девушка слегка порозовела и, потупившись, продолжила работать пером.

— Кстати, а ты не хочешь потом проверить мою догадку? — осторожно спросила она.

— Так я уже проверил, — ответил он, — домовики не причастны к проблеме Рона. Ему или кто-то здесь заколдовал эти канапе или… не знаю, и вправду магия Хэллоуина так сработала.

— Правда?!

На лице Гермионы читалось невероятное удивление, смешанное с облегчением и радостью. Ей, определённо, было тяжело думать, что кто-то из домовиков, за благополучие которых она так радела все эти годы, мог вдруг жестоко подшутить над учеником. Гарри для убедительности твёрдо кивнул и засмотрелся в её сияющие глаза. Ему снова захотелось её поцеловать, но подруга отстранилась и заметила, что они не одни.

— Ну и плевать! — вдруг сказал Гарри, безумно уставший оттого, что вечно привлекал чьё-нибудь внимание, и притянул её к себе.

Мягкость губ девушки и их чудесное ласковое прикосновение снова избавили его от тревог и подарили блаженство. Гермиона заулыбалась и уткнулась в пергамент. Гарри в очередной раз сделал вид, что не услышал смешков и удивлённых возгласов за спиной, и последовал примеру подруги.

Не прошло и часа, как проём в гостиную открылся, и её заполнил полный негодования вопль.

— Посмотрите, что эта тварь сделала!!!

Гермиона инстинктивно вздрогнула и задела рукой чернильницу, из-за чего на столе образовалось тёмно-лиловое пятно. Гарри повернулся и заметил в гостиной Рона. Его тыква несколько сморщилась и сделалась угольно-чёрной, теперь, скорее, вызывая отвращение, чем интерес.

— Подлая тварь! — продолжал между тем бушевать парень, пока ещё находящийся в центре внимания. — Лишь бы только надо мной поизмываться!

Руки Гарри сами собой сжались в кулаки, и он поднялся с места.

— Гарри, не надо! — взмолилась Гермиона, но не успела его схватить, потому как очищала в это время при помощи палочки стол.

Гарри ринулся в образовавшуюся кучу удивлённых учеников и стал настойчиво их расталкивать.

— Кого это ты ещё «тварью» называешь? — с вызовом спросил он у Рона, оказавшись впереди всех.

— Снейпа, конечно, кого же ещё! — не замедлил ответить тот. — Намешал, Мерлин его знает, что, я чуть дуба не дал на глазах мадам Помфри! Ну ничего, теперь они с МакГонагалл пошли с ним разобраться! Вот бы всыпали ему, как следует!

Пальцы Гарри мигом разжались, и он тяжко выдохнул, утратив интерес к происходящему. Другие ученики заметно расстроились, потому как их любимец теперь не умел выпускать огонь из глазниц, и разошлись. Гарри, вернувшийся к Гермионе, заметил, что Рон вертел своей чёрной тыквой то в одну, то в другую сторону и, казалось, не мог поверить, что остался один. Впрочем, немногим погодя возле него появились Парвати и Лаванда, и если одна брезгливо поморщилась и предпочла уйти, то другая широко улыбнулась и протянула пустую чашку.

— Рон, посмотри, что у меня получилось! — возвестила Лаванда. — По-моему, эти чаинки сложились в одну большую гору и звезды! Значит, скоро ты преодолеешь трудности, и тебя ждёт большая удача!

— Какая тут ещё «удача», — удручённо пробормотал Рон.

Проходивший мимо Симус из любопытства тоже заглянул в протянутую Лавандой чашку.

— А мне кажется, это больше похоже на Грима, вон пасть какая большая… — заметил он, тыча пальцем.

В это же самое время портретный проём снова открылся и появился Дин, державший Джинни за руку. Симус, приветливо улыбнувшись другу, поспешил навстречу и не обратил внимания на грохот за своей спиной — это Рон, чья голова стала стремительно светлеть в отчаянной попытке сойти за патиссон, упал в обморок.

— Э-эм… а кто-нибудь знает, как привести его в чувства? — растерянно поинтересовался Невилл. — У него ведь и носа-то вроде нет…

— Ну, я могу открыть окно, — великодушно предложил Гарри и сходил выполнить это действие.

Лаванда тем временем обмахивала Рона подобранной с дивана газетой. Гермиона хмурилась, сидя за столом, видимо, не зная, что ей делать, и стоит ли вообще. Послышалось ворчание Полной Дамы, и портретный проём снова открылся. В этот раз появилась сама профессор МакГонагалл в сопровождении мадам Помфри.

— Ну что за безответственное отношение! Сказано же было, оставаться в больничном крыле! — возмущалась последняя, пока первая взмахом палочки творила в воздухе носилки и укладывала на них ученика. — Надеюсь, профессор Слизнорт лучше справится с поставленной задачей. Подумать только, прислать вместо настоянного зелья разбавленную водичку и ещё в глаза уверять, будто он сделал всё верно! Имей в виду, Минерва, я обо всём сообщу Альбусу Дамблдору и, конечно же, родителям мистера Уизли! Чудовищное безобразие!

— Но ведь вы же ему поможете? — с мольбой в голосе спросила Лаванда, словно вновь обрела бесценного любимца вместо некогда почившего кролика Пушистика.

— Конечно же, помогу, — незамедлительно ответила мадам Помфри, — к вечеру, как профессор Слизнорт изготовит и выдержит нужное мне зелье, можно будет вернуть мистеру Уизли его прежний облик.

На этом обе женщины и носилки с Роном исчезли с глаз, и в гостиной снова воцарились нарушенные их появлением мир, тишина и покой.

* * *

Гарри долго не мог заснуть и поглядывал в потолок. На душе его было невероятно хорошо, он чувствовал себя большим молодцом и не мог нарадоваться своему счастью. Они вместе с Гермионой сделали намеченную ею часть домашней работы, погуляли на свежем воздухе, посидели у Хагрида, сходили на ужин и поздним вечером удобно устроились, придвинувшись друг к другу, на диване, стоящем у камина. Гарри с интересом листал книгу Принца-полукровки. Гермиона изучала газету, а затем взялась за любимую «Историю Хогвартса». Усталость девушку сморила, и её голова опустилась на плечо друга. Гарри поймал на себе взгляд Джинни, неподвижно сидящей в кресле всё то время, что её образ пытался зарисовать на пергаменте Дин, и вопросительно вскинул брови. Девушка отвернула голову и сходила посмотреть, что там успел нарисовать её парень — это озарило её лицо улыбкой. Гарри покачал головой и осторожно заправил упавшие на лицо Гермионы пряди волос ей за ухо. Она пробудилась от этого действия и недоуменно на него посмотрела.

— Пора ложиться спать, — мягко напомнил ей Гарри и легонько коснулся губами её щеки.

— Да, пора, — сонно согласилась она и пожелала ему спокойной ночи.

Теперь вот он всё никак не мог заснуть, чувствуя, как грудь распирает от чего-то волнующего и прекрасного, такого, чего с ним ещё никогда не случалось. В голове звучал голос самого Альбуса Дамблдора, повторяющего, что нет непобедимее силы, чем сила любви. Гарри начинал думать, что стал его понимать, и улыбался.

В это же самое время дверь спальни открылась, и последовали тихие шаги. Соседняя кровать скрипнула, и Гарри инстинктивно схватился за палочку.

— Мерлин, ты чего пугаешь?! — возмутился показавшийся в свете «Люмоса» Рон.

Выглядел он теперь собой прежним, разве что чем-то огорчённым.

— А ты чего шастаешь по ночам? — вскинулся в ответ Гарри. — И да, поздравляю, что всё так удачно и быстро разрешилось.

— Не мог там заснуть… вот и слинял, — хмуро поведал друг. — Представляешь, мадам Помфри так и не смогла определить, что на меня подействовало.

— Представляю, — буркнул Гарри и погасил свет на волшебной палочке.

Рон теперь тоже не мог заснуть, терзаемый одной и той же мыслью.

— И всё-таки что это могло быть, а? — спросил он.

— Магия, что же ещё, — бросил Гарри. — Ну, или какой-нибудь дух Хэллоуина, если они, конечно, существуют.

— Думаешь? — удивился Рон.

— А ты ещё сомневаешься? — подхватил Гарри и, поднявшись, присел на кровати. — Посуди сам, — живо прибавил он, охваченный внезапным планом мести, — стоило тебе только обидеть Гермиону, как на следующий же день появилась эта противная тыква, но тебе же мало, ты опять её обидел, и пожалуйста, тыква сгнила, хотя Снейп, как я понял, уверял, что зелье изготовил верно. Что же это ещё тогда может быть, как не магия?

— Ну, не знаю… — засомневался Рон, но не так чтобы сильно.

— А ты проверь. Возьми и ещё раз обидь Гермиону, может, в следующий раз мы твой прах над озером развеем и произнесём сколько-нибудь добрых слов.

В лунном свете, падавшем из окна, Рон казался оглушённым заклятием призраком.

— Да, магия, видимо, к своим любимцам зла не терпит, — заключил Гарри и задёрнул полог. — Спокойной тебе ночи, — чересчур дружелюбно пожелал он и улёгся на бок.

Спустя дни, плавно переходящие в недели, Гарри совсем освоился в новых для себя отношениях. Гермиона по-прежнему с ним дружелюбно общалась, помогала ему распределить учебную нагрузку, иногда уступала со своими планами и не давила, если он сильно уставал. Он, в свою очередь, развлекал её прогулками и разговорами, не боялся отлучиться по своим делам или же погрузиться в её присутствии в планирование тактики игры, ради которой она подарила ему блокнот для записей. Ему оставалось лишь с улыбкой поглядывать в сторону Рона, которому заботливая и влюблённая Лаванда не давала прохода. Гарри считал, что их отношения с Гермионой куда гармоничнее и теплее. Ему нравилось встречать её в коридоре, когда она возвращалась с любимой нумерологии и взахлёб рассказывала о каком-нибудь удивительном открытии, нравилось чувствовать себя в её крепких объятиях по возвращению с тренировки или игры, когда ей не так был важен результат, как он сам, нравилось обсуждать за столом в Большом зале их планы на будущее или засиживаться по вечерам у камина.

— Ты, кстати, Рону на днях ничего страшного не наговорил? — подметила она в один из таких вечеров.

— В каком это смысле? — поинтересовался он, отрываясь от газеты.

— Ну, не знаю, не угрожал ему там, например?

Гарри недоумённо сдвинул брови, и она пояснила:

— Он тут подходил ко мне в библиотеке… и стал извиняться.

— Рон? Извиняться?! Ты, наверное, шутишь?

— Вот и я тоже очень удивилась. С чего бы вдруг?

— Может, его заела совесть?

— Рона? Совесть? Ты сам-то часом не шутишь?

— Ну, не знаю, может, на нём так сказалась история с тыквой? Было ведь о чём подумать после такого…

Гермиона только хмыкнула, не найдя аргументов возразить. Гарри зевнул, отбросил газету и положил свою голову девушке на колени. Ему нравилось, когда она начинала теребить его волосы или же ласково поглаживать их, как сейчас. В такие моменты совершенно не думалось, что опасность всё ещё кроется где-то поблизости. Пожелай Гермиона устроить ему серьёзный допрос, то она бы узнала, что Рон на днях подходил и к нему, но беда была в том, что друг не умел извиняться — возможно, словами ему это было сделать чересчур трудно — и потому предложил Гарри помощь. Одно незавершенное дело наконец дождалось своего часа.

— А ну пошли вон отсюда, малявки, пока я вас не наказал! — рявкнул тогда Рон на восьмом этаже и с важным видом ткнул пальцем в значок старосты на груди.

Невероятно растерянные девочки с трудом покинули коридор. Затем дверь в Выручай-комнату открылась, и показалась недовольная мина Драко Малфоя.

— Привет, — сбросив с себя мантию-невидимку, сказал ему Гарри и, раньше, чем тот бы среагировал, дал ему кулаком в нос в отместку за неприятный инцидент в «Хогвартс-экспрессе».

— Пожиратель… — ахнул Рон, дёрнув за рукав мантии неприятеля, и удивлённо посмотрел на друга, в правоту которого раньше не верил.

Помня о прошлогодней выходке близнецов, они без зазрений совести запихнули упирающегося и вопящего Драко в Исчезательный шкаф, каким-то необъяснимым образом оказавшийся в Выручай-комнате, и отправили в неизвестном направлении. Снейп вот уже который день, точно дементор, зловеще носился по школьным коридорам и нападал на учеников с вопросами. Один раз он даже вызвал к себе Рона на разговор, утверждая, что тот якобы последним видел Драко Малфоя перед исчезновением, но это вышло ему боком. Мадам Помфри не шутила, говоря, что сообщит обо всём родителям. Возмущённая миссис Уизли прислала профессору Снейпу ещё один громовещатель.

— ОПЯТЬ ТРОГАТЬ МОЕГО БЕДНОГО МАЛЬЧИКА!.. — разразился тот гневом на весь Большой зал. — ИМЕЙТЕ В ВИДУ, СЕВЕРУС, МЫ С МУЖЕМ ЭТОГО ТАК НЕ ОСТАВИМ И ПОДАДИМ ЖАЛОБУ НА ДОМОГАТЕЛЬСТВО ДО НАШЕГО СЫНА!!!

В Министерстве этого только и ждали — повода ещё разок сунуться в дела Хогвартса. Непреднамеренное причинение вреда здоровью, чуть не повлекшее смерть ученика, да ещё и давление на последнего, привело к тому, что Снейп, как и Дамблдор, стал часто отсутствовать в школе, и над ним повисла реальная угроза отстранения от преподавательской деятельности. К тому же стало известно про исчезновение Драко Малфоя, и кое-кто «посообразительней» из министерских сотрудников сумел сложить одно и другое, и не жалел пергамента, чтобы засылать подозреваемого ещё и в убийстве профессора разными извещениями.

Впрочем, засыпающего Гарри судьба профессора Снейпа несильно волновала, он думал о том, что впереди Рождество, и что Гермиона пригласила его в гости.

— Родители, как узнали, что мы, ну… встречаемся, так и сразу захотели с тобой поближе познакомиться, — смущённо сообщила она на днях, теребя в руках развёрнутое письмо. — Но ты не переживай, папа добрый! Он тебя… ну, я думаю, он потащит тебя в лес… и научит кататься на лыжах. Вообще это не сложно, у тебя быстро получится! Нет, если ты, конечно, не хочешь…

Гарри поехать в гости, конечно же, согласился, и с каждым днём думал об этом всё больше, с волнением представлял себе рождественскую ель, которую Гермиона обещала наряжать вместе с ним, твердя, что родители без неё не трогают игрушки, рисовал в воображении неведомый ему лес и слышал хруст снега под ногами во время прогулок. Предстоящее Рождество больше походило на чудо.

— Вот и не верь… после этого… в магию, — сонно пробормотал Гарри и прикрыл веки.

— Что-что? — переспросила Гермиона, но он издал лишь слабый звук и почувствовал, как её кудри защекотали его лицо, когда она наклонилась.

Гарри криво улыбнулся, ощутив прикосновение губ к своему виску, и заснул. Рождество обещало пройти хорошо, впрочем, о Хэллоуине он тоже нисколько не жалел.