Решающий день (джен)

Андрей

— Я тебя помню.

Тихий девичий голос заставил Андрея резко развернуться, от чего у него потемнело в глазах. Андрей еще не отошёл от прыжка, хотя времени прошло достаточно — целых полчаса. Именно полчаса назад он очутился на лестнице подъезда, в котором жила Аня. Именно полчаса понадобилось, чтобы адаптироваться и дойти до школы, где она училась.

Андрей стоял недалеко от школы, вглядываясь в лица подростков, выходящих из главного входа. Выискивая в толпе школьников знакомое лицо, он думал, насколько сильно могут меняться девочки за пять лет? В последний раз Аня была похожа больше на себя пятилетнюю.

"Я тебя помню" — эти слова произнесла уже взрослая девушка, не по годам развитая физически. Джинсы с низкой посадкой подчёркивали крутизну её бёдер, а круглый вырез на белой блузке в стиле бохо приоткрывал сформировавшуюся девичью грудь.

— Я тебя помню, — повторила Аня, вытаскивая из ушей наушники, подсоединённые к маленькому цилиндрообразному плееру фирмы Iriver. — Ты вообще стареешь?

Она наклонила на бок голову и с прищуром осматрела его с ног до головы.

— Ты даже одет так же, как пять лет назад, — Аня усмехнулась и язвительно добавила: — У тебя нет другой одежды? Такое уже не носят. Отсвечиваешь.

Андрей на минуту онемел, не зная, что сказать в ответ. Такой случайной встречи он не ожидал. И тем более не планировал вступать с Аней в контакт. Во всяком случае, не сразу.

— Девочка, ты обозналась.

Его голос предательски дрогнул.

— Точно? — Улыбнулась Аня и вдруг резко сняла с плеч сиреневый мешковатый рюкзачок, на треть закрытый прикрепленными значками с изображением различных исполнителей той поры, среди которых Андрей смог различить лишь Земфиру и Gorillaz.

Запустив в него руку, она вынула неприметный блокнот в обложке. Именно из-под неё Аня достала фото, которое было сделано в то жаркое лето 2000 года. Андрей вспомнил, как в тот день мать Ани, удивлённая его внезапным заявлением об отъезде, решила запечатлеть неуловимого и неузнанного ею сразу горе-художника, снявшего комнату в их доме всего на десять дней.

Мать Ани узнала его не сразу. Ещё бы — с его первого прыжка прошло пять лет. Удивительно, что она только после разъяснений смогла вспомнить, как давным-давно из ниоткуда появился странный художник, исчезнувший впоследствии через пять дней. Он надеялся быть неузнанным, но цепкая память на лица маленькой Ани убедила её мать в том, что этот тот самый дядя-художник.

— В этот раз ты здесь, не на даче, — пробормотала Аня, увидев смущение на лице Андрея.

Она убрала обратно в рюкзак блокнот и хранящуюся в нём фотографию, а он молчал, не зная, как реагировать.

Андрей понимал, что чем дальше, тем чаще его будут узнавать. Тем более, что с каждым прыжком дней, проведенных рядом с Аней и, возможно, её семьёй, будет больше. Хотя общения с семьёй Андрей больше не планировал. Он вообще не имел чёткого представления, как действовать дальше.

Аня пытливо посмотрела на него и после минутного молчания вдруг сказала:

— Я знала, что увижу тебя снова.

Андрей продолжал молча смотреть на неё, отмечая про себя, что недостаточно подготовился для этого прыжка и что в этот раз придётся действовать интуитивно.

— Интересно, откуда? — наконец спросил он, изо всех сил пытаясь не показывать удивления.

— Когда ты появляешься, меркнет солнце.

Теперь удивления скрыть не удалось. Андрей, никогда не задававшийся вопросом — а что же происходит параллельно с его прыжками, вдруг понял, что во Вселенной должно происходить что-то странное, когда нарушается континуум.

— Меркнет? — медленно переспросил он, осознавая, что Аня произнесла слово "появляешься", а не, к примеру, "приходишь" — что было бы более логичным при встрече через столько лет.

* * *

Аня

— Фролова! Очнись!

Голос раздавался приглушённо, словно где-то вдалеке. Открыть глаза Аня не могла, точнее, ей казалось, что они открыты, но вокруг была темнота. Голова сильно кружилась, а голоса вокруг, один из которых явно принадлежал их истеричной классной руководительнице по кличке "Гагара", глухо отдавались звоном в ушах.

Резкий запах нашатырного спирта, наконец, привёл Аню в чувство, и она, поддерживаемая кем-то из одноклассников, смогла сесть.

— Фролова, твои фокусы меня в могилу сведут! — Гагара возвышалась над Аней, уперев руки в широченные бока, из-за которых многие к кличке классной руководительницы добавляли слово "Лайнер".

— Простите, Елена Сергеевна, больше этого не повторится, — прошептала Аня, пытаясь прийти в себя, и неуверенно добавила: — Во всяком случае, не в этом учебном году.

Она медленно поднялась на ноги и, шатаясь, пошла к выходу, не прислушиваясь к возмущенным возгласам Лайнера Гагары.

Это повторится, Аня знала. Такое уже было несколько раз, но врачи, к которым её, упирающуюся, притащила мать в десять лет, только развели руками. Всякие МРТ, КТ и прочие проверки не выявили никаких отклонений.

В прошлый раз это списали на пубертатный период. И все успокоились.

Только Аня знала, что такое странное мгновенное состояние за всю её жизнь повторялось лишь четыре раза. Этот был пятым.

В пять лет потеря сознания после кромешной тьмы в глазах её не испугала. Именно тогда, очнувшись в поле, она увидела этого человека, о котором теперь никогда не забудет.

Второй раз случился так же неожиданно через несколько дней. В тот раз она шла за ним по пятам, прячась за деревьями. После того, как Аня пришла в себя, его не было рядом.

В третий раз солнце померкло так же внезапно, когда она играла одна за дачным домом, а через несколько минут во двор вошёл всё тот же человек.

А вот в четвертый раз Аня потеряла сознание прямо перед матерью.

И уже пять лет никаких внезапных приступов, а в девичьем блокноте за обложкой хранилась его фотография.

* * *

Воткнув наушники и врубив на полную громкость Цоя, Аня, уже оклемавшаяся, бодрым шагом пошла по направлению к дому.

Он стоял к ней спиной, всматриваясь в толпу школьников, выходящих из школы.

Та же куртка, тот же этюдник, выглядывающий из широченной холщовой сумки, те же взлохмаченные тёмные волосы и стоптанные кеды.

Аня тихонько подошла и встала позади него.

— Я тебя помню...

Он резко развернулся, пытаясь сфокусировать на ней взгляд тёмных глаз. У Ани дрогнуло сердце, когда она увидела его лицо, ничуть не изменившееся за эти годы.

Смущение, отрицание, показное безразличие... К этому Аня была готова, держа наготове ту самую фотографию.

С непонятным наслаждением рассматривая резкие черты его красивого лица, она тихо произнесла:

— Когда ты появляешься, меркнет солнце.