Особое задание (джен)

— Два дня, — сказала баронесса, завершая регулярное утреннее собрание. Выслушивая отчеты о проделанной работе, она едва ли проронила пару слов. Надежды на то, что проблема решится сама собой, таяли стремительно и неотвратимо.

Весь остаток вчерашнего дня Валери, Харрим, Тристиан, Октавия, Линдзи и Нок-Нок пытались разыскать трубку самостоятельно. И единственным, кому это действительно нравилось, был гоблин: с его ушей свисала пыль, грязные пальцы не раз и не два попали в ловушки для крыс, но он был готов залезть во все щели в городе еще пару раз, если его попросят. И даже если не попросят.

Линдзи пыталась уговорить Экана одолжить ей пса, но гордое животное не пожелало покинуть хозяина, а Экан не сдвинулся с места, чтобы помочь, потому что никто не хотел говорить ему, что именно они ищут. С крыльца своего небольшого коттеджа Экандейо наблюдал за этой суетой со спокойствием титана, изредка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону в зависимости от того, куда бежал очередной соратник. Пес с удовольствием следовал его примеру.

* * *

— Раз ты так хорошо знал, где и что искать, может ты и позаимствовал трубку у баронессы? — не выдержав, спросила Линдзи в упор глядя на Харрима. Ее маленькие ноги уже болели от беготни, и она не знала, что еще предпринять.

Харрим молчал. В глубине его печальных глаз отражалась вся скорбь Вселенной — миллиарды умирающих звезд и планет рассыпались в прах, цивилизации восходили к рассвету и умирали в забвении, молекулы распадались на атомы, ничтожные и бессмысленные в своей бесполезности…

— Ой, все! — сказала Линдзи и отвернулась.

* * *

Октавия наблюдала за тем, как баронесса и Валери кружат по тренировочной площадке со щитами и мечами, пытаясь снести друг другу головы. Время от времени она подносила руку к губам и издавала пронзительный свист и улюлюканье, в ответ на которое обе женщины желали ей провалиться сквозь землю, но не отвлекались, так как каждая боялась проиграть.

— Чисто гипотетически, — подергала Октавию за рукав Линдзи, — опиум же может использоваться в оргиях калистритов для… кхм… повышения градуса происходящего?

— Моя дорогая Линдзи, — хитро улыбнулась Октавия, — можешь как-нибудь зайти и лично убедиться, что на оргиях каллистритов градус происходящего и без того достаточно высок, — хихикнув над собственной шуткой, она вдруг стала серьезной. — Кроме того, это было бы нечестно по отношению к моей богине — подсунуть ей фальшивую радость вместо настоящей.

* * *

— Может, ты ее стащил, а Нок-Нок? — без особой надежды спросила Линдзи, проходя мимо гоблина, который возился с добытыми во время «обыска» побрякушками.

— Палка пыхать — нос щекотать, нюх отбивать. Фех! Нок-Нок не брать!

* * *

— Эм, профессор Нартроппл? — просунув голову в дверь кабинета, вопросительно протянула Линдзи, но встретившись с недобрым взглядом его строгих зеленых глаз, жалобно пискнула и скрылась снова.

— Да как вы смеете являться ко мне со своими оскорбительными подозрениями, юная леди! — убегая по коридору, слышала она. — Джубилост Нартроппл никогда по доброй воле не затуманит свой блестящий ум какой-то отравой ради сиюминутного удовольствия расширить границы сознания до пределов своих самых смелых фантазий!

Линдзи остановилась.

— Может быть, когда я был юн и глуп, эта идея еще имела какую-то привлекательность, но с тех пор прошло уже очень много лет, и я слишком умен и изобретателен, чтобы в борьбе со скукой использовать такие топорные, такие варварские, такие глупые методы!

Линдзи развернулась. Джубилост стоял в дверях своего кабинета, назидательно подняв палец правой руки.

— И уж конечно же, даже если бы я решился на подобный эксперимент, я бы не стал красть инвентарь у баронессы! Да будет тебе известно, что для воскурения опиума трубки вообще необязательны, это всего лишь один из способов… Кхм, — кажется, профессор Нартроппл наконец заметил подозрительный взгляд Линдзи и поспешил закончить свою речь бесславным: — …в общем, это не я.

— А-э… — попыталась было вставить что-то Линдзи, но все красноречие разом отказало, как только дверь с громким хлопком закрылась у нее перед носом.

* * *

— Тристиан, ты точно не брал трубку? — встав около стола, за которым жрец один за другим разворачивал свитки с обращениями, с надеждой спросила бардесса. — Ну, может, случайно?

— Ты когда-нибудь бывала в Калимшане? — глубоко вздохнув, спросил он вместо ответа.

— Нет, но я много читала, — Линдзи подняла глаза к потолку, вспоминая самые яркие описания. — Яркие ткани, восточные базары, драгоценные камни, специи, башенки храмов, мозаики, воздушные переходы из резного камня…

— И опиум дешевле вина, — горько усмехнувшись, закончил за нее жрец. — Плачущие до хрипоты дети, не способные достучаться до своих матерей сквозь окутывающий тех дурман. Отцы, позабывшие свои семьи. Бродяги, отдавшие все за минуту рая. Даже если им удастся помочь, и они возвращаются к нормальной жизни, любая, даже самая незначительная неудача опрокидывает их обратно, в дым и грязь.

Линдзи в удивлении изогнула светлую бровь. Большую часть времени Тристиан выглядел так, как будто вчера родился. Он не понимал элементарных вещей и страшно смущался, когда ему на это указывали. Тем удивительнее узнать, что еще до Украденных земель он пытался спасти людей от них самих.

— Я не знаю, где трубка, Линдзи, — покачал головой он. — Хотел бы я вообще о ней не знать.