Youth (гет)

В себя он пришел то ли поздним вечером, то ли уже ночью. За окном было темно. Гай не сразу сообразил, где находится — только то, что точно не дома. Несколько секунд он, лежа, оглядывался почти в полной темноте — задернутые шторы едва пропускали внутрь свет от уличных фонарей — пока не понял, что проснулся в больничной палате.

Ну, да. Где бы еще ему оказаться после того ... тех ударов.

Моргнув, Майто уставился в потолок. Поднял руку и ощупал голову — точно, бинты. Но не болит. Как и спина. Значит, все обошлось? Инузуки все-таки не успели покалечить его бесповоротно. Повезло. Это потому, что сенсей вовремя появился. Раздосованно нахмурившись, он перевернулся на бок, немного подтянув колени. Везение — не навык. Оно не тренируется. Его хватило на ... минуту? Да нет, меньше. В начале он неплохо их раскидал — это факт. Еще полгода назад такое и представить себе было невозможно. Но итог так и остался неудовлетворительным. И будет ли когда-нибудь другим? Даже слабенькая попытка Инузуки выполнить их клановое дзюцу оказалась для него сногсшибательной. Гай непроизвольно пошевелил пальцами на руках и ногах, сжал и разжал кулаки — все было в порядке. Теперь. Но то ощущение, когда тело, парализованное болью, отказалось слушаться, когда он просто не мог пошевелиться, как бы сильно ни хотел и ни пытался — оно никуда не ушло. Обосновалось где-то в районе затылка с намерением в любой момент захлестнуться на его горле холодной удавкой и утянуть вниз — на дно, на землю, опять на пол. В панику и беспомощность — туда, где он снова ничего не сможет сделать. Даже если главное — не победить, а защитить, как говорит отец, то как это сделать, если сил не хватает?

Как перебороть боль?! Как преодолеть то, что даже увидеть и потрогать нельзя? Ткань простыни смялась под его пальцами. Если он не сделает свое тело сильным — намного, намного более сильным и крепким — раньше или позже его раздавят, как неудачливого червячка, не вовремя выползшего на дорожку и попавшего под подошву прохожего человека.

И это, скорее, произойдет раньше.

Но как укрепить тело без чакры? Шиноби делают это с помощью собственной энергии, а ему как этого добиться?!

Перевернувшись обратно на спину, но ничего хорошего не найдя взглядом на потолке, Гай сел в кровати.

Днем, наверное, папа приходил. Или вечером. А он все проспал и теперь не знает ни что в Академии произошло после того, как он отрубился, ни что дальше будет: назначили ему взыскание или нет? Кто остался крайним — Инузуки или он? Они ведь могли что угодно сенсею рассказать, пока он валялся без сознания.

Мысль о том, что его могли и исключить за подобное, расползлась холодными мурашками по спине. Только не это. Что угодно — только не это! Опять сжав кулаки — на этот раз, чтобы успокоиться — Гай поглубже вдохнул и выдохнул, отгоняя страх. Сначала нужно узнать все, а потом уже решать, что с этим делать. Он попал в эту Академию, и либо уйдет из нее с повязкой, либо вообще не уйдет — нравится это кому-то или нет! Его сам Хокаге зачислил в отдельном порядке, в конце концов. И, если все обернется плохо, он найдет способ обратиться к Сандайме. А если нет ... Ну, тогда он пробежит вокруг всей Конохи двадцать тысяч кругов!

На мгновение Майто сам завис от этой мысли, всерьез задумавшись, что из этого сложнее — добраться до Хокаге или пробежать без остановки такое расстояние? Наверное, с Хокаге проще. Или с кругами? Или с Хокаге?

Он быстро помотал головой туда-сюда несколько раз. Неважно! Хорошее правило получилось — оба действия одинаково сложные. Так и должно быть, иначе какой в нем смысл?

Мягко спрыгнув с кровати, Гай зашарил ступнями по полу. Он отлично помнил заведенные в госпитале порядки со своей первой ночевки. Здесь повсюду кафель, поэтому пациентам всегда оставляют тапочки. Вот и они, хорошо. Он, конечно, не неженка какой-то, но наступать на холодную плитку босиком все же неприятно.

Еще Гай знал, что в коридоре отделения должна дежурить медсестра. Она вышла на смену только вечером, но в журнале что-то же написано про него — это можно узнать. Перед самой дверью Майто еще остановился, засомневавшись и недовольно себя оглядев сверху вниз. В белой больничной распашонке он походил на какое-то унылое привидение. Но его собственные вещи все равно в прачечную забрали и выдадут только при выписке. Стой, не стой — наряд от этого не изменится.

Он открыл дверь, вышел в коридор, сделал несколько шагов, прищурившись от света включенных ламп, и был пойман на месте чьей-то мягкой рукой, аккуратно легшей на плечо. Гай мог бы сказать, что рука, ко всему прочему, была еще и доброй. Почему — он понятия не имел. Но она точно была такой.

— И куда это вы направляетесь, юноша?

С приветливой улыбкой, от которой из уголков глаз по круглому лицу бежали лучики морщинок, на него смотрела пожилая женщина в форме ирьенина. Бирка на халате гласила, что это и есть та, кто ему нужна — дежурная медсестра.

— Вас искал, — честно ответил Гай, глядя снизу вверх.

— Что-то случилось? — улыбку сменило слегка озабоченное выражение. — Тебе нехорошо?

— Нет, все в порядке. Мне ваш журнал нужен.

Седые брови приподнялись в веселом изумлении.

— Журнал? Но пациенты не заглядывают в журнал отделения, молодой человек.

Гай опустил голову и расстроенно промолчал целых секунд пять, думая о том, что нужные записи ему видеть не положено. Потом снова посмотрел на медсестру и настолько убедительно, насколько мог, постарался ей объяснить:

— Мне нужно его посмотреть. Только про себя. Я не собираюсь читать про кого-то еще. Понимаете, я проспал весь день и ничего не знаю. Как я здесь оказался? Что с моей головой? И что мне с утра делать?

— Ничего тебе не делать, осмотра ждать, — строго ответила женщина. — На завтра ты еще здесь остаешься, заведующая отделения тебя посмотреть должна. Сотрясение у тебя, а еще была трещина в лопатке и носовая перегородка искривилась, но это уже поправили. Ложись в кровать. Это из-за обезболивающих тебе сейчас кажется, что все хорошо. — Медсестра развернулась и направилась дальше по коридору, но через пару шагов остановилась и обернулась на него. — Ты голодный, поди?

Гай об этой детали как-то не успел подумать с того момента, как проснулся, но за него ответил забурчавший на весь коридор, наверное, живот. Кажется, у него даже уши сразу красные стали, и он никак не мог выбрать, в какую сторону лучше посмотреть, чтобы не встретиться с женщиной взглядом.

— Еще бы, за целый день-то, — продолжила та, словно ничего необычного не услышала. — Идем. С ужина ничего не осталось, но где-то у меня стоит коробка хлопьев. Может, и молоко найдется.

Майто, и так уже чувствовавший себя от смущения словно закипающий чайник, решил было прибегнуть к ... тактическому отступлению? Вроде, это так называется. То есть, смыться в палату и не выходить оттуда до утра!

Но не тут-то было.

— Ты куда это там попятился, юноша? Давай за мной. За мной, говорю! Или хочешь, чтобы я тебя в кроватке с ложечки покормила? — добавила женщина таким приторно-умильным голоском, что Гая передернуло и он, с вытаращенными от ужаса перед такой жуткой перспективой глазами, осторожно пошлепал за ней, как кролик за удавом.

Не дай Ками милостивый! Пусть лучше Инузука еще раз размажет его по той стенке, чем кто-то будет с ложки его, Майто Гая, кормить, как какого-то мелкого беспомощного младенца. Отец правду говорил — ирьенины все страшные!

Через десяток минут, заваривая ему кипятком кашу и выискивая в маленьком холодильничке молоко — которое нашлось — пожилая медсестра, представившаяся Каей-сан, выспросила у Гая, в каком классе он учится, с кем, кто у их группы сенсей и с чего началась драка, из-за которой он здесь оказался.

Майто, за обе щеки наворачивая сладкий рис, и сам не заметил, как выдал ей это все и еще сверху — про свои собственные переживания о том, что опять не справился, и не грозит ли ему отчисление за то, что случилось.

Ложка уже проскальзывала по дну тарелки, когда Гай раздосованно насупился, сам себя начав ругать. Вот уж "шиноби", действительно. Шел информацию раздобыть, а вместо этого сам ничего не узнал, зато разболтал все, что мог.

— Экий ты требовательный к себе, — тем временем то ли шутливо, то ли неодобрительно покачала головой его новая знакомая, сидящая по другую сторону небольшого деревянного столика, на котором перед этим освободила ему место для ужина. — Четверых раскидал, да еще где двое клановых были, и говоришь, что не справился. Не с той стороны ты на вещи смотришь, дружок. Ладно, сам теперь слушай. Мне сегодня, как пришла, молодняк с дневной смены про эту вашу драку все уши прожужжал.

В итоге, каким-то неожиданным способом, его "сбор информации" все-таки удался. Гай узнал даже больше, чем надеялся.

Во-первых — то, что в госпиталь загремел не он один. Без травм все обошлось только для Кена — того, который и снес его Гацугой. Его брат — Рен, которому Майто с переворота по голове врезал — тоже сознание потерял, оказывается. Гай просто не успел это увидеть. У Рена также было сотрясение, но его уже забрали домой — у Инузук, как у любого не маленького клана, были свои врачи, которые могли понаблюдать за состоянием мальчишки дома.

— Как их мать тут орала о том, какой это позор! О, — на этот раз покачивание головой у Кайи-сан точно было неодобрительным, — стекла звенели на этаже, говорят. Кричала, что они бракованные щенки и теперь, кроме тренировок, ничего до окончания Академии не увидят.

Остальные двое одноклассников тоже не отделались просто так. Усаги Томэо обзавелся трещиной в челюсти и потерял несколько зубов. Гаю не сложно было догадаться, что это случилось, когда он достал того ногой. Трещину зарастили, но одногруппнику придется еще несколько дней походить в госпиталь на процедуры, чтобы позже не произошло какого-то искривления. Нобунаги Араши, которому прилетело в глаз кулаком, еще ирьенин в Академии убрала синяк и отек, но ему тоже предстоит какое-то время посещать врача и поносить очки для корректировки зрения — Кая-сан сказала что-то про "небольшое отслоение сетчатки".

Гай даже переспрашивать не стал, что такое эта "сетчатка" и где она в глазу находится. Он никак не мог в своей голове уложить услышанное. Это он все с ними сделал? Своими руками? Вот этими, которые на столе лежат? Ну, и ногой еще. Как, вообще?! Он же и не хотел бить так сильно, просто ...

Просто что?

Просто он сказал мерзкому Араши, что сделает из его башки макивару. И, как оказалось, сделал. Нобунаги менее мерзким от этого явно не стал — Гай и сейчас мог даже слишком ярко представить, как довольно тот лыбился, рассказывая ему, как начнет во всеуслышание расспрашивать Хатаке об отце, когда она придет в класс.

Просто они решили, что сами из него отбивную сделают, как уже собирались раньше.

Просто он не хотел ни сбегать, ни превращаться в то самое блюдо без боя.

Просто теперь было как-то неуютно от самого себя. Сотрясения, трещины, отслоения какой-то сетчатки — этот странный результат совсем не походил на то, о чем ему все время говорил отец. Разве бить своих — правильно?

А разве он мог не бить?

— Ты чего загрустил, ребенок? Или засыпаешь уже? — Кая-сан убрала стоявшие перед ним тарелку и чашку, и так и остановилась, глядя сверху вниз.

— Нет, я...

Гай и сам не понимал толком, что теперь его беспокоит. Он должен был радоваться, что не проиграл полностью. Но радости как раз не чувствовал и близко.

— Не бери в голову, — сухонькая ладонь медсестры снова легла на его плечо, легонько сжав, — не ты начал. Не твоя вина. Тот, кто начинает бой, первым должен быть готов пострадать. Посиди минутку, я сейчас вернусь.

И ушла, наверное, посуду помыть — он услышал, как где-то рядом открылся кран и потекла вода.

Когда Кая-сан вернулась, у Гая уже был готов новый вопрос. И он был важным. В конце концов, из-за этого он оказался здесь сегодня, а одноклассников наградил травмами.

— Кая-сан, скажите, — медсестра как раз убирала использованную посуду куда-то в тумбочку, — то, что Араши-кун утром сказал. Про Хатаке-сана. Это правда?

Под конец своего врпроса он совсем стушевался и опустил взгляд в стол, почему-то избегая смотреть на пожилую ирьенина.

Почти неслышно стукнула дверца тумбочки, потом скрипнул стул.

— Единственная правда в том, что это не твое дело, Гай-кун. И не твоих одноклассников. Но, раз уж ты сегодня такое устроил, значит, оно тебе таки сильно сдалось. — Вздохнув, Кая-сан продолжила. — Только дурак может всерьез думать, что Белый Клык Коноху предал. Никогда бы он такого не сделал. А что на самом деле пошло не так, и почему он поступил так, а не иначе — этого никто никогда не расскажет. Такие вещи, ребенок, остаются в кабинете Хокаге и за его пределы не выходят. Но люди теперь боятся, — еще один вздох прервал ее речь, — а неуемный страх хуже бешеного зверя. Он ищет выход, и самый простой — найти виновного.

— Разве война такая страшная? — вырвалось у него. — Разве шиноби не умеют воевать?

— Это, скорее всего, ты скоро сам узнаешь, — еще раз, но на этот раз очень тяжело, вздохнула ирьенин. — А зазнобе твоей теперь несладко придется. Все, кто отцу ее зубы показать не рискнут, на девчонке за милую душу отыграются.

— Кому? — Гай, конечно, понял, что медсестра про Какаши говорит, но женщина использовала какое-то такое странное слово. Вроде как "заноза", но по-другому.

— Подружке твоей, дочке Сакумо, из-за которой ты тут сидишь.

— Я?! Нет! — эта такая добрая замечательная старушка все неправильно поняла! И ему стало сразу крайне важно объяснить ей, что все не так, и Какаши вообще не при чем! В принципе. — Какаши там вообще не было! Я с Нобунагой поругался, а тот Инузук позвал!

— Так ты не из-за дочки Сакумо с ним ругался? — как-то совсем неискренне удивляясь спросила Кая-сан.

— Ну... да. Но нет. То есть... — кажется, он сам запутался немного. И, кажется, уши опять горели. — Он гадости говорил. Я просто хотел, чтобы он замолчал. Все.

Вот. Так же понятно?

— А, ясно.

Гай успокоенно выдохнул. Теперь эта женщина ничего ... странного не будет думать.

— Но гадости он про нее говорил, да? — продолжила тем временем медсестра, заставив его едва не подскочить на стуле. — Иначе, думаю, ты бы с четырьмя сразу связываться не стал, а?

— Я?

— Ты.

— Не стал. А! То есть, стал бы, стал! — спохватился Гай.

Да что она такое говорит?!

— То есть, если бы про любого ученика из вашей группы такое сказали, ты бы также поступил? Точь в точь?

Ирьенины страшные — это было все, о чем Майто мог думать в этот момент, глядя на милую с виду бабушку, пытающуюся с проникновенным видом зачем-то свернуть ему мозг в трубочку. Или это все бабушки такие страшные? Ему-то неоткуда было раньше знать. Но она к чему-то не тому клонила. Как будто намекала ему, что он... что он... Глупости какие!

— Да мы с Какаши даже не друзья! — заявил он уверенно, чтобы она не думала себе всякого.

— Ах, вот оно что, — покачала женщина головой, будто соглашаясь, но совсем неубедительно. — Значит, ты из-за всех своих не друзей оказываешься в больнице с головой в бинтах? Ну, ну, какой добрый самоотверженный мальчик.

Какая упертая старушка! Майто недовольно свел брови. Она так улыбалась, как будто его слова ее вообще не убедили. Но он, Гай, на такие провокации не купится! Он отлично знал, как относится к Какаши — она его соперница! И... и... И все!

— Наверное, я пойду спать, Кая-сан. Спасибо за ужин.

Все же, от ирьенинов и бабушек лучше держаться подальше — думал Гай, возвращаясь в палату. С ними слишком сложно иметь дело. Как будто даже и не спорил, а уже проиграл.