Лимит на эго (гет)

Екатерина Алексеевна тяжело вздохнула и села обратно в кресло. Но увидев, что плед, которым несколько минут укрывалась Диана, валяется на полу, встала и, аккуратно сложив, повесила его обратно на спинку кресла.

Женщина понимала, что её внучке отчаянно хочется независимости, самостоятельности. Иначе как объяснить эти её мысли про Москву и поступление на режиссера?

Возле глаз Екатерины Алексеевны множество морщинок, но она не придаёт им особого значения. Она просто сидит и грызёт один из своих наманикюренных ноготков. Чем чаще внучка заводит разговор об отъезде в Москву, тем неспокойнее становится Екатерине Алексеевне. К горлу подступает жгучее чувство вины за то, что так и не научила свою дочь любить и понимать. Было сложно признать, что это ведь из-за выходок Анны Диана так хочет уехать.

Нет, конечно, характер у Дианы тоже не сахарный, но ведь она подросток, а Анне уже немножко за тридцать пять. А она по-прежнему ищет себе ухажёра, который бы сделал её счастливой, вместо того, чтобы лишний раз поговорить с дочерью о её желаниях, проблемах. Чтобы попытаться понять девушку.

Анна, к сожалению, не понимает, что посещать родительские собрания и строить грандиозные планы на жизнь Дианы — всего этого недостаточно, чтобы заставить дочь прислушиваться к ее советам. Диана грезит о Москве и свободе не просто так. На это есть причины. В этом есть чья-то вина.

Екатерина Алексеевна шумно выдохнула и потупила взгляд. Что-то нужно сделать, ведь отпускать дорогую сердцу внучку в огромный город, в котором всем плевать на амбиции и мечты молодежи, просто немыслимо. Хотя, как говорится, набивая шишки, можно чему-то научиться. Вот только опыт порой приобретается с болью и горечью.

* * *

— Что это? — спросила Арина, вскинув брови, когда Диана бросила ей маленький пакетик.

— Бабушка сказала тебе передать, — ответила та и поспешно вышла из комнаты.

Ей не хотелось видеть, как засияют глаза этого мелкого надоедливого дьяволёнка, когда она достанет из пакета новую куклу. Её бы ужасно взбесила эта улыбка и счастливый взгляд. Просто тошно смотреть на эту радость, и всё.

Арина достала куклу, затем минут десять разглядывала ее — и положила обратно в пакет, после чего снова принялась смотреть Винкс. Кукла была в коротком сиреневом платье, с кучерявыми волосами. Да, девочке понравилась игрушка, но играть с ней сейчас не хотелось.

За столом никто не заговорил о прошедшем дне, о планах на воскресенье, не рассказывал что-нибудь смешное. Неусидчивой Арине это не особо нравилось, но что делать. Девочка знала: когда мама и Дина ругаются, лучше молчать, а то получится ещё хуже.

Диана только изредка поглядывала в сторону мамы и водила вилкой по тарелке, а потом и вовсе встала, собираясь уйти.

Анна посмотрела на дочь и холодно сказала:

— Сядь и поешь.

— Сейчас не хочу есть, — фыркнула Диана, но всё же плюхнулась обратно на стул. — Я завтра иду гулять с подругой. Собираемся в парк на весь день, — начала она. Ведь надо же предупредить. Хотя, даже если мама и скажет — нельзя, это вряд ли её остановит.

— Завтра приедут гости. Останешься дома на весь день, — буркнула мать, отпивая глоток горячего кофе.

Диана изогнула бровь и громко рассмеялась, закрыв лицо руками, ведь слова матери уж очень сильно напоминали ей шутку. Дело в том, что гостей в их доме почти никогда не бывало.

— Что смешного? — строго спросила Анна, почесав шею. Женщина ожидала услышать ропот, а тут на тебе.

— Ну, уж ради такого останусь дома, — всё ещё смеялась Диана. — А кто придёт? Наш новый папа? — покривлялась она, прыская в кулак.

Маленькая Арина по очереди смотрела то на сестру, то на маму. Услышав слово «папа», девочка широко улыбнулась.

— А он высокий? — девочка отодвинула тарелку с рисом подальше и поставила на её место локти, подперев голову.

— Кто? — женщина раскрыла глаза и поставила чашку с кофе.

— Новый папа, — ответила девочка, дёргая край клеёнки.

— Нет никакого нового папы! Что ты выдумала, Арина? Доедай рис, — растерянно сказала женщина. — Завтра приедет Жанна со своей дочкой Соней. Познакомитесь.

Диана уже почти не слышала, что говорит мать, а внимательно рассматривала её волосы и макияж. Сто процентов сегодня уйдет! Ну, точно.

— Диана, сотри эти рисунки с рук. И подготовь нормальную одежду. Сотри это с лица, — повелительным тоном продолжала мать, осматривая лицо дочери.

— Что — это? — удивилась Диана.

Анна, немного помедлив, ответила:

— Оденься поприличнее, и всё, ладно? — немного спокойнее попросила она.

Диана снова пропустила всё мимо ушей. Сейчас она думала о том, как было бы хорошо закрыться в комнате и распахнуть окно, чтобы просто сидеть и думать о своём. Чтобы ветер выгнал все неприятные мысли. Диана невольно улыбнулась и встала из-за стола, задвинула стул и ушла.

Как было хорошо в такие моменты. Диана открыла окно, засунула наушники в уши и положила голову на скрещенные руки на подоконнике.

Глаза сами по себе закрывались, а в висках билось:

Не притворяйся, ведь ты не такая...

Не обманывай себя, всё вокруг — ветер.

Со всем справишься, только верь мне.

Я здесь.

Я рядом.

Верь мне.

Музыка всегда расслабляла и окунала в другой мир. Такой интересный, необычный. В нем не было скучно и больно. Было спокойно... Было хорошо.

Диана аж подпрыгнула, когда кто-то дотронулся до её плеча. Девушка открыла глаза и высунула один наушник. Мама что-то говорила, но было непонятно, почему так взволнованно.

— Ты плачешь? — спросила женщина, странно повысив голос.

— Я спала, что нужно? — сонно бормотала Диана, снимая и второй наушник.

— А... Спала. Я уезжаю по делам, — Анна отвела взгляд и немного погодя добавила: — Буду поздно.

Этими словами всё и было сказано. Как и думала Диана — куда-то намылилась.

Мать уже давно вышла за дверь, а Диана всё ещё сидела и думала, куда бы могла пойти её мама в таком виде? Волосы идеально уложены и стрижка новая. Серое тонкое платье на бретельках, а поверх элегантная шубка. И каблуки со шпильками... Очень уж это подозрительно! А макияж чего стоит...

— Ты занята? — охрипшим голосом спросила Диана.

На другом конце провода копошились и, кажется, совсем не спешили отвечать.

— Нет... Фуф! Уже нет, — ответила Карина.

— Ты чего так пыхтишь? — вновь спросила Диана после полуминутного молчания.

— Да мать моя уборку решила сделать. Сказала мне прибрать на балконе, — объяснила Карина. — Вообще никак нельзя пройти, ноги поломаешь.

— На балконе? — ухмыльнулась Диана. — А тебе не в своей комнате убраться надо?

— В моей чисто. Каждый вечер пыль протираю и пылесошу.

— Зачем? — Диана поморщилась.

— Странный вопрос... Убираются, чтобы было чисто, — рассмеялась Карина.

— Ой, ладно. Давай приезжай ко мне, — раздраженно фыркнула Диана.

Да что за день такой сегодня? То мама вырядилась, надела все самые дорогие шмотки в гардеробе. То Карина. А она-то куда собралась?

Спросить об этом саму Карину Диана не решалась. Почему? И сама не знала... Диана просто смотрела на аккуратно уложенные волосы, жёлтое короткое платье и на черные полусапожки на каблуке.

То, что бесило больше всего, так это то, что и мама и Карина были взволнованы, а ещё одеты совсем не по погоде. Хоть на улице было не слишком холодно, но мелкий и надоедливый дождь никто не отменял.

Диана восхищалась подругой. Карина была невысокого роста, миниатюрная, с тонкой талией. Красила только губы и иногда пользовалась тенями, в то время как Диана поправляла свой «недомакияж» по пять раз на дню. Аллергия на сладости сказывалась и на лице. Эти мелкие прыщи нужно было как-то маскировать. Карина любила ходить с распущенными волосами и закалывать какую-нибудь милую заколку. Диана же распускала волосы лишь перед сном, а всё остальное время ходила с высоким конским хвостом.

А самое главное, что Диана всегда мечтала о темных волосах, как у Карины. А у неё они были тёмно-русые, что выводило из себя ещё больше. Девушке казалось, что они какого-то грязного цвета. Не естественного и привлекательного, а именно грязного.

И наконец, одежда. В платьях и юбках Диана чувствовала себя очень некомфортно. Оверсайз ей нравился больше всего. Весь шкаф и был забит мешковатыми толстовками да широкими штанами. Так Диана чувствовала себя безопасно. Она думала, что так её никто не тронет. Хотя её и так никто не трогал.

Диана не спешила спросить подругу про свою мать. Ей было неловко от того, что в этот вечер и Карина, и её мама были похожи как никогда. Обе были взволнованы и одеты как на дискотеку. Это заставляло Диану сжимать кулаки и нервно заваривать подруге чай, пытаясь придумать причину, по которой она попросила её приехать.

О чём можно было спрашивать Карину? Она витала в облаках, только изредка спрашивая о банальных вещах: почему Диана попросила её приехать, как поживает маленькая Арина, да почему в комнате такой бардак.

А так оно и было. Кровать, стоявшая ближе к окну, была не заправлена, на стуле висел зеленый халат, непонятно откуда взявшийся, а на столе разбросаны учебники и разные книги.

В этот вечер Карина так и ушла, особо не задумываясь, почему Диана позвала её к себе. А Диане только оставалось гадать, почему подруга так разодета.

Диана плюхнулась на кровать, взяла пачку чипсов и включила какой-то фильм. Было тошно. Было скучно. Было очень душно отчего-то. В горле першило и хотелось покричать на кого-нибудь. Но Арина заснула, ещё когда мама ушла.

Диана поставила фильм на паузу и посмотрела в окно, обняв колени. Оно было открыто на проветривание, а воздух к вечеру стал холодным. Она укуталась в одеяло так, что снаружи оставалось только лицо. Затем взглянула на открытку, висевшую на розовой ленточке на ручке маленькой дверцы шкафчика, которую она нашла в подарке от папы на свой четырнадцатый день рождения. Подарок она так и не использовала, не хотела вспоминать тот тёплый день. Тогда казалось, что всё просто отлично. Всё хорошо. Нечего бояться. Не на кого обижаться.

Фотоаппарат был дорогой, но Диана считала, что вокруг неё совершенно нечего фотографировать. Всё слишком серое, особенно в октябре.