Лимит на эго (гет)

«Куда сегодня?» — гласила записка, которая из рук Карины случайно угодила на пол, потом на клочок бумаги наступил её сосед по парте, и только после хмурых взглядов девушки Тимур решился задать вопрос:

— Кому эта записка? — нарочно громким шепотом спросил Тимур.

— Убери ногу, придурок, — прошипела она, наступая каблучком ему на ногу.

— Пиши контрольную... — хмыкнул он и снова принялся что-то строчить в тетради.

Карина начала царапать парту длинными ногтями, и ещё сильнее надавила на ногу Тимуру, который как ни в чём не бывало писал контрольную по математике.

— Карина, блядь... Хватит уже! — вскрикнул он наконец от боли. — Убери ногу, идиотка! На свою записку.

Она, улыбнувшись во все тридцать три, нагнулась, чтобы достать разорванный надвое кусочек бумаги, который нужно было передать.

Карина кинула бумажку, и конечно же, этого не мог не заметить чересчур внимательный педагог, женщина лет пятидесяти, с и без того испорченным настроением — именно ей поставили замену на седьмой урок в 10 «В».

Диана принялась разворачивать полученную от подруги записку, смысл которой ей всё ещё был непонятен. Она бросала в сторону Карины долгие укоряющие взгляды — мол, что за фигню ты мне написала, а? Затем девушки начали перешептываться. Разговаривать шепотом, да ещё и через парту было не очень удобно. Сиди они на одном ряду, дело решилось бы куда быстрее.

Эти споры шепотом преподаватель решила приостановить.

— Кавганова, закончила? Неси сюда тетрадь, — надменным тоном произнесла она.

Диана отвернулась от подруги и уставилась на учительницу.

— Вы что-то сказали? Я не расслышала. У нас тут так шумно в классе в пятницу, на математике седьмым уроком.

— Ну ты и дура, — прошептал кто-то из одноклассников и обречённо вздохнул.

— И дневник тоже, — пробормотала учительница, хлопнув рукой по столу. — Тетрадь неси и дневник прихвати.

— А можно меня, пожалуйста, по имени называть? А то как-то нечестно выходит. Я же вас не называю Куличик, — огрызнулась Диана, положив руку на дневник.

Учительница встала и размеренным шагом направилась прямо к Диане. Наклонившись, едва ли не в три погибели, так как была высокого роста, она выдернула из рук девушки дневник и тетрадь.

— Такое хамло, как ты, недостойно, чтобы его называли по имени, — прошептала она на ухо Диане.

Диана сжала кулаки и проглотила ком в горле. Сквозь сжатые губы уже готовы были прорваться ругательства, но учительница её опередила:

— По имени я называю примерных, уважающих преподавателей учеников. Которые носят школьную форму, а не непонятно, что за тряпьё.

— Это она самовыражается, — звонко выкрикнул главный забияка в классе.

— А! Ну, если, по-вашему, чёрное широченное тряпьё и пирсинг в носу — самовыражение, то единственное, что она смогла самовыразить, так это хамство, бескультурье, невоспитанность и неряшливость, — отчеканила Куличик, ставя подпись в дневнике. — Можете забрать дневник, Кавганова, — она подошла к доске и написала домашнее задание, не замечая недоумевающих взглядов учеников.

— После контрольной домашнее задание не задают вроде как, — сказала одна девушка, прищурившись.

— От этого хуже не будет, — ответила учительница, листая учебник.

* * *

Осень всегда будто прорывается сквозь солнечные воспоминания о теплом и ласковом лете. В первые дни сентября вроде ничего не меняется. А к октябрю ветер становится более сильным, солнце — каким-то блеклым, а облака серыми.

Диана наступает на пожелтевшие листья, и в который раз в ее голове прокручивается, словно аудиозапись, разговор с отцом. Он сказал ей тогда, что они встретятся, как только он выпишется из больницы. Обещал, что они вдвоем выберут ей новое шикарное платье на школьную дискотеку — подарок на день рождения. Но из больницы его не выписали, а направили в Москву на обследование и операцию. Оказалось — рак поджелудочной железы. А потом выяснилось, что четвертая стадия.

Это было две осени назад. А ничего и не изменилось же! Идёшь, листья всё также шуршат под ногами. Не будешь под ноги смотреть — в лужу наступишь и выпачкаешься. Всё по-старому.

В тот вечер мама была слишком обходительна с Дианой. Даже за четверку по физике не отругала! Поставила на стол суп, котлеты с картошкой, и села, скрестив руки на груди. На часах было около пяти вечера.

Диана тогда сделала вид, что не особенно ошеломлена. Просто продолжала есть, как будто мама рассказала не о том, что её отец скончался в московской больнице вчера вечером, а о том, какая завтра будет прекрасная погода.

Она продолжала ходить в школу, встречаться с друзьями. Но наутро подушка почему-то была мокрая. Это было как-то неосознанно, само собой. Она не хотела разговаривать об этом с кем-то. Даже с Кариной. Она не любила нытиков и сама ныть не желала. Что-то внутри останавливало поток слёз при маме, сестре, друзьях. Диана знала, что когда она останется одна — позволит себе эту слабость. Позволит себе сесть на холодный подоконник и разрыдаться.

— Так вот. Ты куда хочешь сегодня идти: на Суворовский или на озеро? — спросила Карина, пристально вглядываясь в лицо рядом идущей подруги. — Ты из-за этой чокнутой? Просто у Куличик сегодня переклинчик, — попыталась она пошутить.

Диана улыбнулась уголком рта.

— Да, я в курсе. А ты знала, что я хамло?

— Ещё с началки! У тебя это талант, — подмигнула Карина и уточнила: — Так на Суворовский или на озеро?

— На Суворовский, конечно! У Киры же день рождения, — напомнила Диана. — А обязательно было на уроке у меня это спрашивать? Могла подождать, — она возмутилась.

— Ну а вдруг ты успела передумать, — оправдалась Карина. — Мало ли что. Забудь.

Ростов-на-Дону — интересный и по своему прекрасный город. Подростки вроде Дианы его оценивают примерно так: есть где потусить, есть где погулять, а кому-то и где побухать, но такое Диана пока не практикует. Много старинных домов, красивые парки, ну а Диана живёт в спальном районе, где ничего интересного, по её мнению, не происходит. Отчасти она права.

Однако есть места, которые полюбились и ей, и её друзьям. На Суворовском Диана с друзьями собирается обычно по пятницам, то есть перед выходными.

Это равнинная местность с кучей недостроенных частных домов, в большинстве своём заброшенных, чем и привлекает внимание.

— Слушай, эти дома на Суворовском. Они чьи-то, или... ну, не знаю... Типа общие? — спросила вдруг Карина.

Диана округлила глаза и удивлённо просмотрела на нее.

— И так, и так. Короче, и такие, и такие там есть. А то ты не знала, Карин?

— Ну, скажем, догадывалась. Решила уточнить, а то мало ли что может случиться, — пожала плечами та.

— Ты о чём? Не парься, всё будет сногсшибательно и прекрасно.

— Обнадёживает, — усмехнулась Карина. — Но так не говорят — чтобы и сногсшибательно, и...

— Ну и что? Мне-то какая разница?

— Хотя да. Тебе вроде никакой, — согласилась Карина.

* * *

Диана открыла дверь в дом, разулась и плюхнулась на диванчик на кухне, не переодевшись.

Окинув кухню скучающим взглядом, вздохнула и достала дневник. Нужно было избавиться от нежелательной записи, которая может испортить выходные!

— Ну и как это убрать? — разведя руками, прошептала она. — И жирная же такая!

Просидев с дневником в руках ещё минут десять, Диана решила действовать. Она достала корректор, но, замазав первую букву, поняла, что корректор слишком заметен, да и осталось его немного.

— Где тут у мамы ножи, — спросила она вслух непонятно у кого.

ЕЙ вдруг вспомнилось, что где-то она видела, как кто-то стирает таким образом записи в дневнике, но где именно, так и не вспомнила.

Оказалось, что если стирать запись ножом, то мама будет читать ей лекцию не полтора часа, как обычно, а часа четыре, и ещё полжизни будет напоминать об этом. Короче, дневнику будет хана, ну а Диане «секир башка».

Следующая мысль — ластик, стирающий ручку, такой она видела у кого-то из класса, но у Дианы его не было.

Но зато она знала, у кого он может быть.

Встав с диванчика, Диана с довольным видом вышла в коридор.

— Арина, ты дома? — прокричала она.

То, что мама еще на работе, Диана знала, а вот как насчёт сёстры?

В комнате была тишина. Глаза у Дианы разбежались в разные стороны, потому что такого количества разбросанных вещей она ещё не видела. Одежда на полу, обёртки от конфет на незастеленной кровати, книги и тетради разбросаны по столу.

Самой Диане было стыдно рыться в вещах сёстры, потому что она как-никак старшая, и, как говорила её бабушка, «должна отвечать за свои поступки». Так она с этим и не спорила! Нужно отвечать, но не сегодня, это уж точно.

Сегодня она хотела развеяться с друзьями, потусоваться. А это замечание в дневнике точно всё испортит. Если бы кто-нибудь мог услышать, как кричала мама Дианы в последний раз из-за плохой оценки!

Всё дело в том, что учиться она совсем не старалась, а делать выбор профессии нужно будет, рано или поздно.

Мама помогает с уроками младшей дочери — Арине, исправно ходит на родительские собрания. Ни одного утренника дочки ещё не пропустила.

Но и за оценки дочерей она тоже волнуется. Несмотря на то, что она очень привлекательна, с изящной фигурой и шикарными каштановыми локонами, и следит за собой, с мужем они прожили около семи лет, а потом их дороги разошлись.

Разумеется, дело было не в красоте. Мягкий и донельзя своевольный, расслабленный человек не смог понять женщину, желающую всё держать под контролем.

Так вот, в последний раз, когда Диана принесла тройку за проверочную работу по математике, мать сильно расстроилась. Дело закончилось тем, что мать стала контролировать все домашние задания. И три дня домашнего ареста, куда без него.

Однако больше трёх дней Диану удержать дома не удалось.

Именно поэтому Диана сейчас рыскает по всем углам комнаты Арины, чтобы избежать, может, не самого сурового, но, как минимум, неприятного наказания.

— Блин... Ну где? — прорычала она, глубоко дыша. Волосы растрепались, а руки так и тянулись что-нибудь сломать.

Диана очень не хотела опоздать сегодня на Суворовский. В этот вечер там соберется много народу. За тусовку отвечают Кира и Макс. Они обещали, что будет много еды, говорили, что организуют кино, и тому подобное. День рождения всё-таки.

— Ты что-то ищешь? — раздался детский голосок.

— Я? Я навожу у тебя порядок, —отозвалась Диана и начала перекладывать майку из одной руки в другую. — Посмотри, какой у тебя бардак в комнате.

— А, ясно. У мамы вторая смена, она сказала, что ты трубку не брала, — сообщила девочка, бросив портфель на пол.

— А что случилось-то? — поинтересовалась Диана, пытаясь сосредоточиться на рассматривании прокатов Winx на стене над компьютером.

— Да ничего, просто сказала, что суп в холодильнике, его надо разогреть. Хлеба дома нету, только батон. А ещё сегодня твоя очередь мыть посуду, — торжественно объявила Арина.

— Бля, прямо-таки пригвоздила, — возмутилась Диана, закатывая глаза.

— А? Что, ты говоришь, я сделала? — переспросила девочка, складывая одежду в шкаф.

— Говорю, что есть хочу ужасно.

* * *

"Звёздное небо". Нет, это не описание места, где сейчас находится Диана, это название смазливой мелодрамы, которую додумалась скачать Кира. И куда только Макс смотрел?

— Спорим, что в конце они будут вместе? — шепотом спросила Карина.

— Пусть будут вместе, главное, чтоб в конце они не целовались, а то я заплачу от счастья и тушь потечёт, — саркастически улыбнулась Диана.

Для празднования дня рождения подростки выбрали небольшую поляну вдоль искусственного озера. Расставили там столы, на которых стояла остывшая, недоеденная пицца.

После еды и недолгих разговоров у костра парни помогли Кире установить всю аппаратуру, подключить компьютер и всё необходимое.

Разумеется, не каждую пятницу получается так веселиться, смотреть фильмы и есть. Иногда подростки просто шастают по городу или вдоль заброшенного частного сектора, болтая обо всем на свете.

Но сегодня Кира решила сделать всем сюрприз. Кирин папа привез еду, напитки, аппаратуру. Правда, скинуться всё равно пришлось. Ещё долго спорили о том, где именно всё это организовать.

Большинство проголосовало за Суворовский. Большое пространство, и не многолюдно, если вообще не безлюдно.

— С днём рождения, Кира! — Карина обняла подругу и вручила ей красочный пакет.

Та поблагодарила Карину, мило улыбнувшись, достала подарок и принялась разглядывать его.

— Красивая сумочка! Дорогущая, наверное? — поинтересовалась Карина.

— Нормально. Это от нас двоих, — ответила Диана, улыбнувшись и потирая ладони.

— Можно считать, я спонсор, а выбирала Карина, — добавила Диана, украдкой посмотрев на реакцию рядом стоящей Карины.

Диане кое-как удалось накопить на эту сумочку. Правда, какую именно выбирать, Диана не могла решить, вот и попросила помочь Карину. Оказалось, что у той неплохой вкус к одежде и аксессуарам, а Диана располагает деньгами. Пусть мама у Дианы и строга, но на карманные расходы деньги выделяет.

На том и порешили: от Дианы деньги, от Карины хороший выбор.

Сумочка была, конечно же, не из натуральной кожи, но выглядела модно и стильно. Да и черный с белым почти ко всему подходит.

Кирины глаза заблестели, она обняла обеих подруг. Те скромно улыбались.

— Ну, что ты хнычешь? — спросила Диана, заглядывая в глаза Карины.

Кира отпустила их и принялась поправлять волосы.

— Замёрзли? — подойдя к девушкам поближе, спросил Макс.

— Немного, — ответила Кира, шмыгнув носом. Затем поправила шарф и засунула руки в карманы.

— Собираться надо. В шесть часов ещё не так зябко было, а вот к десяти похолодало, — продолжил он.

— Я тогда папе уже звонить буду. Пусть подъезжает, — отозвалась Кира.

— Надо помочь чем-нибудь? — спросила Диана, подмигивая Кире, чтобы поднять ей настроение.

— Да, кстати. Мы всё равно ничем не заняты, — согласилась Карина.

— Нет. Лучше по домам уже. Поздно, родители будут беспокоиться. Особенно твоя мама, — ответил Макс, четко выговорив последнюю фразу.

— Ага, что есть, то есть, — хихикнула Диана, толкнув в бок Карину. — А куда я дневник... — она запнулась, не договорив.

Диана так спешила на день рождения подруги, что даже не позаботилась о том, чтобы спрятать дневник подальше от домашних. После короткого разговора с сестрой она приняла душ, переоделась, поела и скорее побежала на автобусную остановку. Ластик, стирающий чернила, так и не был найден.

— Так. Всем пока, мне всё очень понравилось. Хотя нет, фильм дрянь был, ну честно, — проворчала Диана, проверяя пропущенные звонки. — Я побежала! — добавила она, что-то разыскивая в портфеле. — Потом созвонимся, да?

Макс хотел было покрутить у виска, но взглянув на счастливую улыбку Киры — передумал. Не хотелось ему портить этот особенный вечер. Макс хочет, чтобы ей было весело. Когда ей хорошо — он спокоен. Почему именно так Макс не знал.

Задыхаясь, прыгая по лужам, не глядя по сторонам, Диана неслась по темным, неприветливым улицам. Воздуха в лёгких было как будто слишком много, и в горле ужасно першило.

Вот так и заканчиваются октябрьские пятницы. Нужно куда-то бежать, что-то доделывать, или исправлять. Ничего с этим не сделаешь. Так уж заведено.

Диана зашла в темную квартиру и попыталась беззвучно снять куртку и промокшие кроссовки на высокой подошве.

Она шла на цыпочках, чтобы не разбудить сестру и мать. Причём пробуждение второй обернется куда хуже, и она это знала.

Диана облегчённо вздохнула, увидев дневник на столе в своей комнате.

На часах было без пяти два ночи, поэтому границы дозволенного Диана уже два раза перескочила. Всё, что оставалось делать — лечь на кровать, накрыться одеялом и провалиться в тяжёлый, беспробудный сон.

* * *

— Дина, мама зовёт тебя кушать, — в комнату вбежала Арина, задорно прыгая то на одной ноге, то на другой.

Диана высунула голову из-под одеяла, взглянула на непонятно почему прыгающую сестру и поморщилась.

— Исчезни, а! У меня выходной сегодня, — простонала она, роняя голову на подушку.

Но девчушка и не думала никуда исчезать, ведь этой голубоглазой недотёпе было до жути приятно злить старшую сестру.

Арина плюхнулась на кровать Дианы, начала её трясти и, смешно кривляясь, затараторила:

— А у мамы выходной сегодня! Она целый день дома будет! В комнате ты уже никак не отсидишься, — смеялась Арина и попыталась стянуть одеяло с головы сестры.

— Свали подальше, зараза мелкая! — зарычала Диана, пытаясь перетянуть одеяло на свою сторону. — Арина, слышь? Вали отсюда! — она отпустила край одеяла, и Арина полетела на пол, а Диана вскочила и побежала в ванную.

— Дурочка тупая! — захныкала Арина. — Я маме сейчас всё про тебя расскажу! — она вылетела из комнаты, кинув Дианиной подушкой в дверь ванной.

— Сучка недоразвитая, — прошипела Диана и наложила пасту на щётку. — И когда у меня так высыпало? — спросила она сама себя, трогая руками лицо. А в голове эхом отозвались слова Карины: «Сладкого меньше есть надо».

Карина никогда ничего не приукрашивала, а говорила как есть. Вот, например, когда Диана сказала как бы самой себе, но при этом желая услышать мнение подруги: «На диету надо», что Карина ответила без малейшего колебания: «Правильно, а то совсем растолстеешь».

И без всякой злобы и презрения пояснила, что Диане и вправду уже надо перестать жрать на ночь всякую фигню.

Как ни странно, но никакой обиды Диана не почувствовала, а даже мысленно поблагодарила, что у неё есть подруга, которая всегда скажет правду в лицо и не будет льстить.

— Привет, — вяло протянула Диана, садясь на диванчик.

Мать, не отрывая взгляда от телефона, пробормотала:

— Бери, ешь. Макароны в кастрюле, котлеты на сковороде. Приятного аппетита, — она морщила лоб и тяжело вздыхала, тыкая пальцем в экран телефона.

Диана нехотя встала, всё ещё дивясь тому, что мать не начала её отчитывать.

— Мам, а что ты делаешь? — спросила Диана, пытаясь понять, почему мама такая спокойная и сосредоточенная.

Та вскинула брови и, все так же не отрываясь от телефона, ответила:

— Пытаюсь отгадать пароль от телефона.

— От своего, что ли? — заинтересованно уточнила Диана.

— Да, — всё также спокойно ответила мать, почесав локоть. — Недели на две может стать моим.

Диана хмыкнула и опустила взгляд в тарелку, а потом быстро подняла голову.

— Мама, верни мне телефон, пожалуйста, — она встала из-за стола, отпихнув стул.

— Не могу. Я должна знать, с кем ты общаешься, и кто тебя учит на уроке с учителями огрызаться, — всё так же не смотря в сторону дочери, неразборчиво пробормотала мать.

И тут до Дианы дошло: дневник-то она на кухне оставила, когда уходила на гулянку, а когда пришла, он как-то очутился на столе в её комнате.

Диана опустила глаза, но лишь на несколько секунд, осознавая, что мама и так уже обо всём знает. Затем смело подошла к ней и протянула руку.

— Мама, верни, — сжимая кулаки, хрипло произнесла она.

— Сядь и ешь, — мать бросила на дочь озлобленный взгляд.

— Сюда дай, — терпение Дианы испарялось, как капельки дождя, прожигаемые горячим солнцем.

— Сядь, я сказала. Указывать ты мне не будешь, дорогая моя. Сегодня отведёшь Арину в танцевальный класс, а потом сядешь за уроки, — мать повысила голос и швырнула телефон на стол. — Выучишь теоремы по геометрии и исправишь свою тройку по контрольной, — продолжала она. — Сядешь и прочитаешь параграф по биологии, поняла меня? Как сделаешь, придёшь ко мне, я прове...

— Да пошла ты! — Диана развернулась и убежала в комнату, вытирая слёзы.

«В голове не укладывается... Да что за чёрт? Какая геометрия и биология? Всё уже давно решено!» — она распахнула окно и облокотилась о подоконник.

Диана уже всё продумала. Как закончит школу, то переедет в Москву, а там поступит учиться на сценариста. Деньги папа ей оставил, всё у неё получится. А первое время перекантуется у его второй жены.

Та сама ей это предлагала. Всё просто и понятно, как дважды два. И никакая биология и геометрия ей там не нужны. Знания русского языка достаточно.

В комнату снова зашла Арина, только уже не прыгая, а тихим шагом.

— Мама сказала, чтобы ты меня отвела на танцы, — тихо произнесла девчонка, понимая, какая Диана сейчас злая.

— Мне плевать, что твоя мама сказала, — съязвила Диана, поежившись от холодного ветра, пробирающего до самых костей.

— Отведи меня! Мама ушла, Дина. Если мы опоздаем, то она нас обоих накажет, — Арина чуть не плакала.

— Иди отсюда по-хорошему, — пробормотала Диана, закрывая окно.

— Дин, ну пожалуйста... У нас сегодня срочная репетиция. Очень важная, знаешь. Мы будем выступать на День матери на площади. Елена Николаевна такие наряды нам сшила! — Арина глупо заулыбалась. — Платья зелёные, и даже веер нам выдадут! — не сдавалась она.

— Один на всех, что ли? — всё ещё раздраженно спросила Диана и, обойдя сестру, направилась на кухню.

— Не-ет! У каждой свой! — разъяснила сестра. — Ну, Дина... — скулила Арина.

— Иди одевайся, пока я не передумала, — сказала Диана, закатив глаза.

Девочка пискнула от удивления, ведь она не думала, что у неё получится уговорить сестру, к тому же злую как черт.

— Давай быстро там. Автобус через полчаса, — крикнула Диана вдогонку сестре.

Нет, Диана это сделает не ради своей младшей сестры. Только ради своей же выгоды, и никак иначе! Она отвезёт эту надоедливую заразу в танцевальный класс, а на ближайшие два часа поедет к бабушке, которая никогда ничем особо не занята. А потом, может, с Кариной смотаются куда-нибудь подальше. В общем, Диана сделает всё, чтобы спасти этот гадкий выходной и поднять себе настроение.

* * *

— Ой, Ариночка! Что же ты так трясёшься? — воскликнула учительница танцев, встретив сестёр, идущих к раздевалке.

— Здравствуйте, Елена Николаевна! Я замёрзла просто. На улице холодно, — шмыгнув носом, ответила девчонка.

— Ой, так давай, я тебе чай сделаю? Отогреешься, а? — сказала Елена Николаевна, с улыбкой потрепав Арину по плечу.

Диана еле сдержала усмешку, наблюдая за тем, как эта «недоличность» в её понимании пытается расположить к себе окружающих. Хочет идеальной казаться, доброй. Но! Только к тем, кто ей по душе, но никак не к тем, кто не удовлетворяет её стандартам поведения и красоты! Мир смешон! Ведь как можно одновременно быть доброй тетечкой для одного и совершенно безразличной и презрительной для другого?

— Ну давай, Ариночка, вешай курточку и скорее ко мне. До тренировки ещё есть время, — успокаивала учительница девочку.

— И вам здравствуйте, Елена Николаевна, — с сарказмом протянула на выдохе Диана, сложив руки на груди.

— Да-да, привет, Диана. Как ваша мама? Всё хорошо? — помогая Арине снять куртку и не поднимая глаз на Диану, спросила учительница.

— Всё просто превосходно! — в тон ей ответила Диана. Сарказм никуда не делся. Ведь в разговоре с этой стройненькой блондинкой именно он и нужен, а то общаться тогда совсем скучно.

— Вот и чудненько. Маме привет, — широко улыбнулась Елена Николаевна и бросила напоследок, взяв Арину за руку и готовясь уйти: — До свидания! Хорошего дня! За Ариночкой можно к половине четвертого прийти, — она развернулась на каблуках и повела девочку за собой. На Диану она ни разу не взглянула, чему та была рада, ведь таких фальшиво-добрых глаз она ни у кого не видела.

* * *

Диана зашла в обшарпанный, пропахший дымом сигарет подъезд и довольно улыбнулась. Это место такое вонючее, но такое родное, что на неприятный запах она уже перестала обращать внимание. Из этого дома Диана никогда не уходила грустной, разве что немного задумчивой. У нее в голове не укладывалось: как бабушка может быть такой замечательной, а её дочка, то есть Дианина мама, настолько невыносимой?

Один звонок в дверь — и бабушка уже копошится и пытается найти нужный ключ, чтобы открыть дверь.

— Дина, ты чего мне не позвонила? — недовольно проворчала бабушка. — Я бы испекла что-нибудь вкусное!

Диана виновато улыбнулась и присела в кресло.

— Ба, ситуация непредвиденная, не сердись, — ещё раз улыбнулась она.

— Да не сержусь, садись. Я сейчас чайник поставлю, — сказала бабушка и побежала ставить чайник. Именно побежала!

Для Дианы всегда было загадкой, как бабушка умудряется следить за собой лучше, чем она сама? Конечно, она вовсе не какая-то дряхленькая старушонка. Екатерине Алексеевне пятьдесят семь лет, но она ходит на пробежки, старается не есть после шести и активно пользуется косметикой.

Она-то, конечно бабушка, но язык у Дианы до сих пор не поворачивается так её называть. Вот «ба» — сойдёт, но никакая не бабушка!

— Ну, что ты приуныла? С мамой поругались, что ли? Или Арина опять капризничает? — закидала женщина вопросами внучку, поставив на журнальный столик поднос с чаем и печеньем.

Диана громко и протяжно вздохнула, опустив голову на мягкую спинку кресла.

— Ба, тебе бы на битву экстрасенсов, — выдавила она. — И то, и другое.

Бабушка взяла чашку и нахмурилась.

— Пей и наслаждайся, — сказала она и вдохнула запах свежего кофе. — Печенье бери с шоколадом.

Диана послушно взяла чашку из рук бабушки и, зажмурившись, сделала глоток. Тепло сразу разлилось по всему телу, она залезла в кресло с ногами, укутавшись в плед, который всегда висел на спинке. Будто бы специально для неё.

— Поскорее бы закончить школу, — вздохнула Диана с надеждой, что бабушка её поддержит.

— Ну, и что ты будешь делать в этой Москве? Чем Ростов-то хуже, а? — поинтересовалась бабушка и откусила печенье.

— Я хочу подальше отсюда. Это всё... — Диана опустила глаза и стала разглядывать узоры на цветастом ковре.

Екатерина Алексеевна только кивнула и, поправив прическу, выдохнула.

— Тут всё истоптанное и старое... А ещё тут Арина и мама, — попыталась оправдаться Диана. — Ты бы послушала, как она со мной сегодня!.. Арину на танцы отведи, геометрию выучи, биологию прочитай! — объясняла Диана с раскрасневшимся лицом. — На мои планы ей вообще наплевать, что ли? Так и мне тогда на её повеления тоже! — разгорячилась она и поставила чашку на столик.

— Ой, ну ты скажешь уже — повеления! Ну какие повеления она тебе даёт? — рассмеялась бабушка и тоже поставила чашку с кофе на столик.

— Ну как — какие... — Диана начала вертеть в руках какой-то журнал, лежавший на столике. — Уроки заставляет делать. Гулять не пускает. Арину на меня вешает! Я ей не мама, а сестра. И то... может, и не родная.

— Да. Есть это в Ане. Олег поэтому и ушёл, — подтвердила бабушка. — Любит командовать.

— Вот именно! — Диана была очень рада, что бабушка с ней согласна.

— Но и ты ведь тоже любишь, — с усмешкой добавила та, вытягивая ноги.

— А с ней по-другому никак. Она по-нормальному не понимает! — возразила Диана, взмахнув руками. — Я ей одно, а она мне другое!

* * *

— Ну что, Ань? Он тебе звонил? — задорно улыбаясь, спросила парикмахерша, раскладывая е инструменты для стрижки волос на места.

— Ещё как! А по-твоему, что я здесь делаю? — гордо усмехнулась Анна и добавила: — Постриги и покрась меня нормально. В кино сегодня идём, а потом посмотрим, — лукаво подмигнула она.

— Садись уже, — девушка достала фартук.

Анна осмотрелась вокруг и заметила, что рядом с ними больше ни души.

— А где все твои? Поувольнялись все небось? — пошутила она.

— Так и есть. Крыса наша их уволила одну за другой. Одна вечно опаздывает, другая ещё чем-то грымзе этой не угодила. Так вот, я тут осталась и Варька Синькова, — рассказала девушка.

— Понятно. Ну, а ты что с Карповым своим? Не надоел романтикой? — спросила Анна, опустив голову, чтобы парикмахер завязала ей фартук на шее.

— Надоел, чего таить. Так кроме него, на горизонте никого и нет. Что ж мне? Соньку одной воспитывать? Ей отец нужен.

— А! — воскликнула Анна. — Я же спросить тебя хотела, Жанна, — она достала руку из-под фартука и почесала бровь. — Про Соню твою, кстати. Как у вас с ней? Как учится?

Жанна закашлялась, а потом с усмешкой ответила:

— Что, Динка твоя совсем от рук отбилась?

— Не говори. Вчера нахамила учительнице по математике, а та ей — хрясь, и два по контрольной поставила, — вздохнула Анна. — Ну, я и взяла её телефон. А она мне истерику устроила, отдай, говорит, и всё тут. Так я ей и говорю: мне ты указывать не будешь, — Анна нахмурилась. — Так самое главное, что классная её мне позвонила, говорит, по биологии у неё пятёрка, четвёрка да тройка! — возмущается женщина. — А она же в мед собирается, понимаешь? А по биологии такие оценки!

Жанна тоже тяжело вздохнула и повернула голову Анны, чтобы подстричь с другой стороны.

— Моя поспокойнее. Раньше тоже психовала из-за Женьки того, помнишь?

— Того, что на три года её старше был? — уточнила Анна.

— Да-да, тот самый! Олень нечесаный. Ей же пятнадцать было, а ему все восемнадцать, вишь как! Я ж знаю, зачем они с такими девочками молоденькими знакомятся.

— А потом утихомирилась? — удивлённо спросила Анна.

— Да. Потом утихомирилась, — повторила Жанна.

— И как? — недоуменно спросила Анна.

— Всё просто. Я запретила ей так часто ходить с друзьями на гулянки и отдала её в музыкальную школу. И всё! — объявила Жанна.

— Куда? В музыкальную школу? И зачем? — Анна повернулась к подруге.

— Затем, чтобы она делом занималась, а не с оленями с этими шлялась, — пояснила Жанна. — Она сейчас занятая такая! Да и на фортепиано играет, поёт, понимаешь? Учиться стала, хочет в муз-пед поступить! За голову взялась, слышишь? — всплеснула руками Жанна.

— Вот бы Диане так, а! А приходи к нам в гости? И Соньку свою бери. Заодно и Арину мою подстрижешь? — предложила Анна.

— А когда? Завтра если только, — почесала парикмахерша затылок.

— Так завтра и приходи. Может, Соня расскажет Диане про свою музыкальную школу, и она тоже захочет! — с надеждой произнесла Анна.

Екатерина Алексеевна тяжело вздохнула и села обратно в кресло. Но увидев, что плед, которым несколько минут укрывалась Диана, валяется на полу, встала и, аккуратно сложив, повесила его обратно на спинку кресла.

Женщина понимала, что её внучке отчаянно хочется независимости, самостоятельности. Иначе как объяснить эти её мысли про Москву и поступление на режиссера?

Возле глаз Екатерины Алексеевны множество морщинок, но она не придаёт им особого значения. Она просто сидит и грызёт один из своих наманикюренных ноготков. Чем чаще внучка заводит разговор об отъезде в Москву, тем неспокойнее становится Екатерине Алексеевне. К горлу подступает жгучее чувство вины за то, что так и не научила свою дочь любить и понимать. Было сложно признать, что это ведь из-за выходок Анны Диана так хочет уехать.

Нет, конечно, характер у Дианы тоже не сахарный, но ведь она подросток, а Анне уже немножко за тридцать пять. А она по-прежнему ищет себе ухажёра, который бы сделал её счастливой, вместо того, чтобы лишний раз поговорить с дочерью о её желаниях, проблемах. Чтобы попытаться понять девушку.

Анна, к сожалению, не понимает, что посещать родительские собрания и строить грандиозные планы на жизнь Дианы — всего этого недостаточно, чтобы заставить дочь прислушиваться к ее советам. Диана грезит о Москве и свободе не просто так. На это есть причины. В этом есть чья-то вина.

Екатерина Алексеевна шумно выдохнула и потупила взгляд. Что-то нужно сделать, ведь отпускать дорогую сердцу внучку в огромный город, в котором всем плевать на амбиции и мечты молодежи, просто немыслимо. Хотя, как говорится, набивая шишки, можно чему-то научиться. Вот только опыт порой приобретается с болью и горечью.

* * *

— Что это? — спросила Арина, вскинув брови, когда Диана бросила ей маленький пакетик.

— Бабушка сказала тебе передать, — ответила та и поспешно вышла из комнаты.

Ей не хотелось видеть, как засияют глаза этого мелкого надоедливого дьяволёнка, когда она достанет из пакета новую куклу. Её бы ужасно взбесила эта улыбка и счастливый взгляд. Просто тошно смотреть на эту радость, и всё.

Арина достала куклу, затем минут десять разглядывала ее — и положила обратно в пакет, после чего снова принялась смотреть Винкс. Кукла была в коротком сиреневом платье, с кучерявыми волосами. Да, девочке понравилась игрушка, но играть с ней сейчас не хотелось.

За столом никто не заговорил о прошедшем дне, о планах на воскресенье, не рассказывал что-нибудь смешное. Неусидчивой Арине это не особо нравилось, но что делать. Девочка знала: когда мама и Дина ругаются, лучше молчать, а то получится ещё хуже.

Диана только изредка поглядывала в сторону мамы и водила вилкой по тарелке, а потом и вовсе встала, собираясь уйти.

Анна посмотрела на дочь и холодно сказала:

— Сядь и поешь.

— Сейчас не хочу есть, — фыркнула Диана, но всё же плюхнулась обратно на стул. — Я завтра иду гулять с подругой. Собираемся в парк на весь день, — начала она. Ведь надо же предупредить. Хотя, даже если мама и скажет — нельзя, это вряд ли её остановит.

— Завтра приедут гости. Останешься дома на весь день, — буркнула мать, отпивая глоток горячего кофе.

Диана изогнула бровь и громко рассмеялась, закрыв лицо руками, ведь слова матери уж очень сильно напоминали ей шутку. Дело в том, что гостей в их доме почти никогда не бывало.

— Что смешного? — строго спросила Анна, почесав шею. Женщина ожидала услышать ропот, а тут на тебе.

— Ну, уж ради такого останусь дома, — всё ещё смеялась Диана. — А кто придёт? Наш новый папа? — покривлялась она, прыская в кулак.

Маленькая Арина по очереди смотрела то на сестру, то на маму. Услышав слово «папа», девочка широко улыбнулась.

— А он высокий? — девочка отодвинула тарелку с рисом подальше и поставила на её место локти, подперев голову.

— Кто? — женщина раскрыла глаза и поставила чашку с кофе.

— Новый папа, — ответила девочка, дёргая край клеёнки.

— Нет никакого нового папы! Что ты выдумала, Арина? Доедай рис, — растерянно сказала женщина. — Завтра приедет Жанна со своей дочкой Соней. Познакомитесь.

Диана уже почти не слышала, что говорит мать, а внимательно рассматривала её волосы и макияж. Сто процентов сегодня уйдет! Ну, точно.

— Диана, сотри эти рисунки с рук. И подготовь нормальную одежду. Сотри это с лица, — повелительным тоном продолжала мать, осматривая лицо дочери.

— Что — это? — удивилась Диана.

Анна, немного помедлив, ответила:

— Оденься поприличнее, и всё, ладно? — немного спокойнее попросила она.

Диана снова пропустила всё мимо ушей. Сейчас она думала о том, как было бы хорошо закрыться в комнате и распахнуть окно, чтобы просто сидеть и думать о своём. Чтобы ветер выгнал все неприятные мысли. Диана невольно улыбнулась и встала из-за стола, задвинула стул и ушла.

Как было хорошо в такие моменты. Диана открыла окно, засунула наушники в уши и положила голову на скрещенные руки на подоконнике.

Глаза сами по себе закрывались, а в висках билось:

Не притворяйся, ведь ты не такая...

Не обманывай себя, всё вокруг — ветер.

Со всем справишься, только верь мне.

Я здесь.

Я рядом.

Верь мне.

Музыка всегда расслабляла и окунала в другой мир. Такой интересный, необычный. В нем не было скучно и больно. Было спокойно... Было хорошо.

Диана аж подпрыгнула, когда кто-то дотронулся до её плеча. Девушка открыла глаза и высунула один наушник. Мама что-то говорила, но было непонятно, почему так взволнованно.

— Ты плачешь? — спросила женщина, странно повысив голос.

— Я спала, что нужно? — сонно бормотала Диана, снимая и второй наушник.

— А... Спала. Я уезжаю по делам, — Анна отвела взгляд и немного погодя добавила: — Буду поздно.

Этими словами всё и было сказано. Как и думала Диана — куда-то намылилась.

Мать уже давно вышла за дверь, а Диана всё ещё сидела и думала, куда бы могла пойти её мама в таком виде? Волосы идеально уложены и стрижка новая. Серое тонкое платье на бретельках, а поверх элегантная шубка. И каблуки со шпильками... Очень уж это подозрительно! А макияж чего стоит...

— Ты занята? — охрипшим голосом спросила Диана.

На другом конце провода копошились и, кажется, совсем не спешили отвечать.

— Нет... Фуф! Уже нет, — ответила Карина.

— Ты чего так пыхтишь? — вновь спросила Диана после полуминутного молчания.

— Да мать моя уборку решила сделать. Сказала мне прибрать на балконе, — объяснила Карина. — Вообще никак нельзя пройти, ноги поломаешь.

— На балконе? — ухмыльнулась Диана. — А тебе не в своей комнате убраться надо?

— В моей чисто. Каждый вечер пыль протираю и пылесошу.

— Зачем? — Диана поморщилась.

— Странный вопрос... Убираются, чтобы было чисто, — рассмеялась Карина.

— Ой, ладно. Давай приезжай ко мне, — раздраженно фыркнула Диана.

Да что за день такой сегодня? То мама вырядилась, надела все самые дорогие шмотки в гардеробе. То Карина. А она-то куда собралась?

Спросить об этом саму Карину Диана не решалась. Почему? И сама не знала... Диана просто смотрела на аккуратно уложенные волосы, жёлтое короткое платье и на черные полусапожки на каблуке.

То, что бесило больше всего, так это то, что и мама и Карина были взволнованы, а ещё одеты совсем не по погоде. Хоть на улице было не слишком холодно, но мелкий и надоедливый дождь никто не отменял.

Диана восхищалась подругой. Карина была невысокого роста, миниатюрная, с тонкой талией. Красила только губы и иногда пользовалась тенями, в то время как Диана поправляла свой «недомакияж» по пять раз на дню. Аллергия на сладости сказывалась и на лице. Эти мелкие прыщи нужно было как-то маскировать. Карина любила ходить с распущенными волосами и закалывать какую-нибудь милую заколку. Диана же распускала волосы лишь перед сном, а всё остальное время ходила с высоким конским хвостом.

А самое главное, что Диана всегда мечтала о темных волосах, как у Карины. А у неё они были тёмно-русые, что выводило из себя ещё больше. Девушке казалось, что они какого-то грязного цвета. Не естественного и привлекательного, а именно грязного.

И наконец, одежда. В платьях и юбках Диана чувствовала себя очень некомфортно. Оверсайз ей нравился больше всего. Весь шкаф и был забит мешковатыми толстовками да широкими штанами. Так Диана чувствовала себя безопасно. Она думала, что так её никто не тронет. Хотя её и так никто не трогал.

Диана не спешила спросить подругу про свою мать. Ей было неловко от того, что в этот вечер и Карина, и её мама были похожи как никогда. Обе были взволнованы и одеты как на дискотеку. Это заставляло Диану сжимать кулаки и нервно заваривать подруге чай, пытаясь придумать причину, по которой она попросила её приехать.

О чём можно было спрашивать Карину? Она витала в облаках, только изредка спрашивая о банальных вещах: почему Диана попросила её приехать, как поживает маленькая Арина, да почему в комнате такой бардак.

А так оно и было. Кровать, стоявшая ближе к окну, была не заправлена, на стуле висел зеленый халат, непонятно откуда взявшийся, а на столе разбросаны учебники и разные книги.

В этот вечер Карина так и ушла, особо не задумываясь, почему Диана позвала её к себе. А Диане только оставалось гадать, почему подруга так разодета.

Диана плюхнулась на кровать, взяла пачку чипсов и включила какой-то фильм. Было тошно. Было скучно. Было очень душно отчего-то. В горле першило и хотелось покричать на кого-нибудь. Но Арина заснула, ещё когда мама ушла.

Диана поставила фильм на паузу и посмотрела в окно, обняв колени. Оно было открыто на проветривание, а воздух к вечеру стал холодным. Она укуталась в одеяло так, что снаружи оставалось только лицо. Затем взглянула на открытку, висевшую на розовой ленточке на ручке маленькой дверцы шкафчика, которую она нашла в подарке от папы на свой четырнадцатый день рождения. Подарок она так и не использовала, не хотела вспоминать тот тёплый день. Тогда казалось, что всё просто отлично. Всё хорошо. Нечего бояться. Не на кого обижаться.

Фотоаппарат был дорогой, но Диана считала, что вокруг неё совершенно нечего фотографировать. Всё слишком серое, особенно в октябре.