Под ликом мракоборца (гет)

Вспышки заклятий ослепили его. Не давая даже секунды на то, чтобы оценить обстановку, целый шквал проклятий прижал его в укрытии. Он слышал крики своих товарищей, некоторые из них пытались отвечать нападавшим, но этого было мало. Всё равно что голыми руками пытаться вычерпать озеро. Он пытался докричаться до всех, чтобы это закончилось, ведь война — это так страшно. Страшно лишиться не только своей жизни, но и людей, которые эту жизнь наполняли. Он уже и не помнил, который раз видел всё это. Вспышки заклятий, падающие тела, громкие крики, стоны боли и кровь. Кровь была везде, текла, казалось, даже по стенам вверх, но нет, законы физики никто не отменял, просто её брызги, выхлёстывающие из тел убитых и раненых при попадании заклятий, разлетались повсюду.

Это очередной кошмар, сказал он себе, но почему-то проснуться никак не получалось. И тогда он понял, что у него не выйдет сбежать от своего прошлого или забыть его. Оно всегда будет преследовать его. Отчаяние, смерть и трупы. С самого детства его преследовали трупы, первыми были его родители, которых он помнил только за счёт чужой памяти, много позже один из мертвых уже был на его совести — его первое убийство, как бы смешно это не звучало, произошло в школе. Учитель, пытавшийся убить его, убился о него сам. И сколько таких случаев? Несколько? Множество? Сотни? Он уже не мог сказать, счёт потерялся где-то на третьем десятке. Каждый раз, когда он видел этот ужас, сон, кошмар, его память выплёвывала из своих недр всех тех, кого он уже не увидит, и не важно, друзья это или враги. Ему уже не было важно, ведь все они люди. И кто дал ему право вершить их судьбу или быть причиной их гибели.

Так было всегда, а после этих воспоминаний, исторгаемых кошмаром, приходила ненависть. Ненависть к себе и к самому своему существованию. Сколько людей могло бы жить и радоваться жизни, если бы не он?

Порой ему казалось, что он начал понимать Дамблдора, пытавшегося спасти любую душу, и не важно, какого она оттенка. Кто сказал, что может быть правильным, а что нет. Кто придумал эти правила? Кто позволил себе разделить нас? Ведь мы все были едины когда-то.

Гарри не понимал, почему каждый раз возвращается сюда. В день, когда он впервые произнёс заклятье Авада Кедавра. Возможно, это была его точка невозврата. Возможно, в тот день он выбрал не только заклятье, но еще и свою судьбу. В тот день погибли трое его друзей. Один из которых был ему ближе всех. Тот, который пошёл ради их дружбы наперекор своей семье. Сколько раз он прокручивал этот момент? Дамблдор говорил, что убийство раскалывает душу, но он ошибся. Ведь если бы это было так, душа Гарри разбилась бы на тысячи осколков. Но нет, она раскололась лишь однажды. В тот момент, когда его самый близкий человек и друг умер у него на руках. Бледное лицо Рональда Уизли, с остановившимся взглядом и потёками крови, навечно отпечаталось в его памяти. И в конце этого кошмара оно всегда являлось ему, словно апогей.

Но сейчас было еще что-то. Он почувствовал, как в нём появилось что-то маленькое, слабое и беззащитное. Какое-то странное чувство, от которого веяло светом и теплом. Чувство, которое хотелось защищать и прятать от чужих рук, которые могли это разрушить. Своим измученным сознанием он не мог понять, как что-то подобное могло появиться среди боли и ужаса. Но только он задумался об этой искре чистой доброты, как она увеличилась в размерах, заставив его почти прийти в себя.

Громкий хлопок мучительно вырвал его из бреда. Выхватив из-под подушки палочку, он одним быстрым движением откатился к другому краю кровати и наставил её на предполагаемого нападавшего. Но вместо вооруженного злодея он обнаружил своего престарелого домовика Кикимера, разглаживающего своими руками застиранную простынь, служащую ему одеждой.

— К вам посетители, хозяин Гарри, — произнёс тот скрипучим старческим голосом.

Поттер выдохнул и, не спеша поднявшись с постели, бросил палочку на прикроватный столик.

— Кто там ещё, Кикимер? — зевнул Гарри, очередной кошмар так и не дал ему нормально выспаться.

— Это та вейла-полукровка, хозяин.

Поттер скривился, ему так и не удалось избавить Кикимера от его Блэковских замашек. Легче было разбить скалу головой, чем заставить старого домовика относиться к другим хоть чуточку лучше.

— Пригласи её в гостиную, я сейчас спущусь, — сказал Гарри, надевая футболку; то странное ощущение теплоты, возникшее в нем, мгновение спустя разрослось, заставив почувствовать себя непривычно.

— Слушаюсь, господин, — поклонился эльф и с хлопком исчез, отвлекая Гарри от мыслей.

Потратив некоторое время в ванной, Поттер подошёл к зеркалу и оценивающе осмотрев себя, решил что этого достаточно, чтобы явиться пред очи Флёр. Впервые за долгое время не хотелось выглядеть перед кем-то небритым и заспанным мужланом. Возможно, её вейловское воздействие всё-таки оказывало на него какое-то влияние. Кивнув своему отражению, Гарри вышел из комнаты и спустился на первый этаж, в гостиную, где его ожидала гостья.

— Я смотрю, ты не торопишься, — улыбаясь, сказала Флёр, как только он зашёл.

Она сидела в кресле напротив длинного, в пол, винтажного окна, сделанного в стиле Британии восемнадцатого века.

— Не мог же я сразу с постели прийти к тебе как Амур — в одной тунике, — ответил ей улыбкой Поттер.

На что Флёр рассмеялась, её смех напоминал ему перелив колокольчиков. И сам не заметив, Поттер поддался её смеху и присоединился к ней.

— Ты как всегда смешишь меня, Гарри, — сказала Флёр. — Я всегда любила в тебе эту черту.

— Мою привлекательность больше, я надеюсь? — спросил Поттер, взглянув с хитрецой.

— И её тоже, Гарри, — усмехнулась Делакур. — Ну так что, хозяин дома. Может, ты мне уже покажешь мой этаж, который ты так милостиво предложил мне, будучи очарован моей красотой?

— Конечно же. А знаешь, не на миг не пожалел, что очарован, — сказал Гарри, подавая Флёр руку.

— И снова ты это делаешь, — вновь улыбнулась Делакур, принимая руку и обдав его ароматом своих духов.

— Что? — спросил Гарри.

— Снова смешишь меня.

— И готов делать это хоть до конца жизни, — ответил Поттер, ведя Флёр под руку по дому.

— Осторожно, Гарри. Это прозвучало почти как предложение, — сказала она почти шёпотом.

— На эту тему мы с тобой как-нибудь потом побеседуем, мазель, — подмигнул ей Гарри.

— О-о, не называй меня мазелью, un garçon insupportable⁽¹⁾, словно я старая дева, — скривилась Флёр и хлопнула его по руке.

— Запомню, дражайшая Флёр.

— Уже лучше, — улыбка вновь вернулась на её лицо.

Пока они по-доброму препирались с друг другом, то сами не заметили, как ноги привели их на третий этаж особняка. Стоя на лестничной площадке, Поттер махнул рукой, и дом, повинуясь магии хозяина, распахнул три двери перед ними.

— Ну вот и твой этаж, — улыбнулся Гарри.

И, показывая ей все помещения, провел по этажу.

— С момента ремонта здесь никто не появлялся, но я приказал Кикимеру прибраться тут, а также снабдить постель комплектом белья, и еще несколько запасных в шкафу. Спальня, соответственно, там где постель, во второй комнате лет шесть назад я оборудовал что-то типа гардеробной, но так и не воспользовался ей, так что можешь свои ненужные вещи складировать сюда. Ну и, конечно же, как без ванной комнаты, здесь можешь спокойно плескаться хоть целый день, я тебя не побеспокою, на первом этаже тоже есть ванная.

— Это замечательно, Гарри. Я не ожидала, что этот дом такой большой. Но я заметила, что лестница ведет ещё выше, там что-то есть? — спросила Флёр.

— Всего лишь чердак и небольшая алхимическая лаборатория, кстати, если понадобится, можешь воспользоваться, а еще на первом есть библиотека. Так же в твоём распоряжении.

— Не знаю, как и благодарить тебя, — сказала Флёр.

— Мы что-нибудь придумаем, — улыбнулся ей Гарри. — Ну, располагайся.

Флёр зашла в гардеробную и, вытащив из своей наплечной сумочки небольшой сверток, направила палочку и сняла заклятье уменьшения. И тут же в этом месте развернулся целый багаж сундучков и чемоданов, занявших добрую часть всего помещения.

— Да уж, я, честно говоря, даже не удивлён, — отметил Гарри количество вещей.

— У настоящей женщины вещи должны быть на все случаи жизни, — отмахнулась Делакур.

— Или на случай открытия своего магазина одежды, — засмеялся Поттер.

— Ничегошеньки ты не понимаешь, Гарри Поттер. Ха, мужчины, — задрала подбородок Флёр.

— Французы, — протянул Поттер, взлохматив шевелюру. — Ну ладно, я пока оставлю тебя. Спускайся через полчаса к завтраку, а потом мне на работу надо.

— Ещё раз спасибо, Гарри, — повторила Делакур и, подойдя к нему поближе, чмокнула в щёку, заставив немного покраснеть.

— Всегда рад тебе помочь, Флёр, — сказал Гарри.

Взяв её ладонь, он прижался губами к тыльной стороне запястья. Теперь настала её очередь краснеть. Опустив взгляд, она отошла и развернулась к нему спиной. Глаза Поттера сами по себе опустились, разглядывая её чуть пониже спины. Только сейчас Гарри понял все сложности совместного проживания. Когда он предложил ей жить с ним, это было почти дружеское предложение. У Поттера была возможность помочь своей подруге, и он ей воспользовался, только в его голове то и дело возникал вопрос, почему она вообще согласилась. Вряд ли из-за нехватки денег. Они не дружили очень близко, и между ними никогда не было романтики. Хотя стоило признаться, что эта мысль приятна Поттеру, а то недавнее родившиеся в нём чувство словно в согласии резонировало с ней.

Отбросив эти слегка завораживающие мысли, Гарри спустился на кухню и, сварганив на скорую руку лёгкий завтрак, принялся за еду, лениво листая "Ежедневный пророк". Через некоторое время зашла Флёр.

— Приятного аппетита, Гарри, — сказала она.

— Спасибо, Флёр, я тебе уже приготовил, ешь на здоровье, — ответил тот, кивнув на стоящую напротив тарелку с чашкой.

— Спасибо, конечно, Гарри. Но тебе не стоит заботится ещё и обо мне, я справлюсь сама. Не хочу доставлять тебе хлопот.

— О-о, какие ещё хлопоты, брось, Флёр. Могу же я приятное сделать подруге в своём доме, — улыбнулся ей Гарри и добавил: — Ну а вообще кухня в твоём распоряжении. Хотя можешь попросить Кикимера что-нибудь приготовить. Еда у него обалденная получается, но мне нравится больше своё. Хотя десерты у него всё-таки лучше.

— Хозяин совсем не уважает труд старого Кикимера, — высунулся из-за угла домовик, скрипя недовольным голосом: — Негоже хозяину дома готовить на кухне как какой-то кухарке. Для этого есть Кикимер.

— Приготовить себе поесть я могу и сам, Кикимер. Мы с тобой уже обсуждали это, — ответил Поттер.

Эльф лишь недовольно выдохнул и, почесав макушку, поковылял из кухни.

— Я правильно поняла, что у тебя есть домовик, но ты всё равно готовишь сам? — спросила удивлённо Делакур.

— Ну да, а что здесь такого? — ответил вопросом Поттер, не видя причины для удивления.

— Всё-таки ты не такой, как все волшебники, Гарри. Я рада, что мне посчастливилось познакомиться с тобой, — просияла Флёр. — Мало кто вообще видит в других расах личность и ещё реже относится к ним как к равным.

— Ты так говоришь, словно это что-то экстраординарное. Никто не вправе считать себя лучше только от того что он родился человеком, — сказал Поттер, не спеша помешивая ложкой кофе. — Те же домовики. Посмотри на их расу, их использовали тысячи лет. Нет я, конечно, понимаю что им жизненно необходима связь с кем-либо. Но зачем лишняя жестокость к ним? Я считаю, что они заслуживают нормальной жизни побольше, чем многие из людей.

Поттер замолчал, грустные мысли плавно накатили на него. Ему вспомнился Добби, самый преданный, добрый и смелый домовик, которого он знал. Гарри только в момент его смерти почувствовал, что его маленький друг выбрал в качестве хозяина самого Гарри. Несмотря на то, что Добби всегда рвался к свободе, последние его минуты прошли на руках хозяина, которого он выбрал неосознанно, выбрал сердцем. Поттер почти до боли захотел вновь увидеть его. В последнее время подобное тягостное состояние всё чаще накатывало на Гарри, но сейчас он вдруг почувствовал тепло, исходящее от Флёр. Он чувствовал, как его отрицательные мысли расползаются без остатка, а дышать словно стало легче в сотни раз. Закрыв глаза, он чувствовал, что Флёр была словно маленькое солнце, которое грело, успокаивало и отчасти немного возбуждало.

Он открыл глаза и увидел её словно в первый раз. Гарри никогда не видел, как она применяет свою вейловскую магию. Это было прекрасно, её глаза словно светились голубым огнём, а сама она показалась ему ещё прекрасней, чем обычно, серебристые волосы казались самыми желанными для него. Поттера захлестнули чувства, которые, казалось, давно покинули его, но нет. Он уже хотел было приблизиться к ней, но её мягкая магия отступила от него, а сама она, словно утомившись, прикрыла глаза и устало выдохнула. Всего мгновение, и она вновь посмотрела на него, и в её глазах он увидел радостные искорки. Гарри улыбнулся ей так счастливо, как только мог.

— Я почувствовал... — начал было он, но она перебила его:

— Потом, вечером поговорим, если мы сейчас не поторопимся, то опоздаем в Министерство.

— Ты права, но всё равно спасибо, Флёр.

— Брось, — улыбнулась она. — Разве я не могу помочь тебе так же, как и ты мне?

"Не так же", — подумал Поттер. Но всё равно кивнул.

* * *

— Что-то случилось? — спросил его Сэм Гудман. Они оба сидели в кабинете, Поттер дописывал необходимые бумаги, а Сэм от безделья метал дротики для дартса в мишень, висевшую на двери.

— Нет, с чего ты взял? — спросил Гарри, отвлекшись от документов.

— Ну ты просто какой-то не такой, как обычно. Задумчивый какой-то, а пару раз даже улыбнулся чему-то, — ответил Сэм, метнув очередной снаряд.

— Да нет, тебе показалось, — отмахнулся Гарри.

— Ну и кто же она? Захватившая ледяное сердце жестокого мракоборца Гарри Поттера? — нахально улыбнувшись, продолжил Гудман.

— Отвали, Сэм. С чего бы я отчитывался перед тобой? — скривился Поттер.

— Вот ты как к старому другу. Хотя можешь не говорить, я и так знаю, что ты крайний раз ушёл вместе с этой вейлочкой, как там её?

— Её зовут Флёр Делакур. И она моя старая подруга, Сэм. А теперь хватит ерундой страдать, лучше помоги мне собрать все бумаги, мне нужно побыстрее освободить кабинет, — сказал Гарри, собирая бумаги в пачку.

— И всё-таки я не понимаю, как ты уломал старика Бруствера на должность зама? — спросил вновь Сэм.

— Никого я не уламывал, он сам мне предложил. Говорит, ему некого поставить.

— Как это некого? — возмутился Гудман. — У него есть и более подготовленные оперативники, например, я.

— Только в твоих мечтах, — усмехнулся Поттер.

— А-а, вредный ты, Поттер, — ответил Сэм и, размахнувшись, со всей силы кинул дротик в мишень, но не попал. Дверь открылась, и в проёме возник Робардс, который еле-еле успел увернуться от летящего в него снаряда.

— Чёртово семя! Гудман! Какого хрена ты занимаешься всякой ерундой в рабочее время?! — заорал тот.

— Мерлин, прости, Гавейн, не думал, что кто-то войдёт, — извиняющимся голосом сказал Сэм.

— Сними ты эту дрянь с двери, когда-нибудь попадешь кому-нибудь в глаз. Кучка раздолбаев, а не мракоборцы, — ответил Робардс и, чуть успокоившись, добавил: — Ладно, я что зашёл-то. Гарри, твой кабинет тебя уже ждёт, как будешь готов, заселяйся. И ещё зайдёшь ко мне после планёрки, министр сказал передать тебе кое-что.

— Хорошо, Гавейн. Я забегу, — ответил Гарри.

После чего тот вышел, закрыв за собой дверь.

— Я же говорил тебе: перевесь ты эту мишень, — сказал Поттер Сэму.

— Ой, ну ты хоть не начинай, мистер заместитель начальника, — скривился Гудман.

Поттер лишь закатил глаза; собрав оставшиеся пожитки, он махнул Сэму и вышел из кабинета, в котором отработал без малого десять лет. Ностальгические мысли посетили его, когда он шёл по коридору в сторону своего нового кабинета. У заместителей были свои личные кабинеты, где они работали по одному. Столько лет отдал службе департаменту, и вот. Очередное повышение, уже третье за всё время работы. Не то чтобы он мечтал о высотах, но мысль о том, что он нужен и его работа важна, немного подогревала его душу.

Гарри вспомнил, как впервые зашёл в эти коридоры. В те времена Поттер только-только стал стажёром. Думал ли он о том, что ждет его в будущем, работая в ДМП? Нет, Гарри считал лишь, что это его призвание — помогать людям. Знал бы он, на что именно соглашается, то трижды бы поразмыслил, прежде чем заполнять анкету поступающего на службу. Но всё же как приятно думать о том, что эти годы не прошли зазря.

Гарри подошел к своему новому кабинету, на двери уже висела табличка с его новой должностью и именем. Поттер про себя улыбнулся, Гавейн как обычно торопится. Робардс уже давно пытался протолкнуть Гарри, но тут удача сама настигла его.

Зайди вовнутрь и прикрыв за собой дверь, Гарри увидел стандартный для ДМП кабинет чуть овальной формы, со столом посредине и двумя креслами, шкафом под личные вещи и, конечно же, мудрёный даже по меркам мракоборцев сейф. Из такого сейфа достать что-либо без ведома хозяина почти что невозможно. Поттер осторожно присел за стол, проведя рукой по столешнице из морёного дуба, окрашенного чёрным лаком, вздохнул и некоторое время сидел в тишине, привыкая к новой обстановке. Поттер не особо любил перестановки или же что-то новое, ему долго приходилось привыкать. Разложив свои пожитки по многочисленным ящикам стола и в шкаф, Гарри уже было собрался идти к начальнику, но раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал он.

Дверь медленно приоткрылась, и в проём зашла Флёр, в своей лёгкой форменной мантии фиолетового оттенка, которая очень гармонично смотрелась на ней.

— Здравствуйте, заместитель начальника департамента. Вы позволите войти? — улыбнулась Делакур.

— Брось, Флёр, ну ты хоть не прикалывайся? — закатил глаза Поттер, но всё же улыбнулся ей.

— Да ладно тебе, Гарри, — сказала та, проходя в кабинет. — Мне уже сказали, как радовался мистер Робардс, когда узнал о твоем назначении. Он очень горд за тебя.

— Ага, и поэтому закидал меня работой по самые не балуй, — скептически выдал Гарри.

— Ну, может, потому, что он доверяет тебе и уверен, что ты выполнишь любую задачу, — добавила Делакур, присаживаясь в кресло напротив Поттера.

— Только мне от этого не легче.

— Какой же ты пессимист, Гарри. Ты столько добился в жизни, и всё равно продолжаешь жаловаться, — усмехнулась Флёр.

— Любое хорошее событие ведет за собой что-то плохое, так всегда. Чего-то добиваешься, будь готов чего-то лишиться, — сказал Поттер, вставая из-за стола и убирая в сейф важные бумаги.

— О чём я и говорила, — вновь улыбнулась Флёр. — А вообще я хотела предложить тебе отметить твоё назначение, обмыть, так сказать.

Поттер хотел было уже прикурить сигарету, но вспомнив, что не один и что вряд ли Флёр понравилась бы его привычка, решил повременить.

— И как же ты это представляешь, моя дорогая сожительница? — усмехнулся Поттер, поворачиваясь к собеседнице.

— Ну, например, мы можем после работы купить хорошего вина, заказать что-нибудь вкусненькое, если хочешь, можем даже заказать торт со свечами? — начала раздумывать Флёр, закручивая локон волос на палец.

— Я думаю, вина и чего-нибудь вкусненького будет достаточно. У меня всё-таки не день рождения, — ответил Гарри.

— Что ж, тогда решено. С тебя вино, с меня всё остальное, — улыбнулась ему лучезарно Делакур. Поттер не мог ей не ответить тем же же:

— Хорошо, Флёр. Я поищу хороший сорт специально для тебя, а теперь прости, меня начальник звал к себе, — сказал он.

— Конечно, Гарри, мне и самой работать надо. Я забежала лишь на минутку. Увидимся вечером, — попрощалась та.

— До встречи, Флёр, — ответил Гарри прежде, чем та выпорхнула из кабинета.

Выдохнув, тот уселся за стол и закурил, с каждым разом их общение становилось всё интереснее и интереснее. Он увидел, что за её дружелюбием кроется что-то еще. Но что же? Неужто они влюбились, как какие-то подростки? Или же это просто похоть?

* * *

— Гавейн, звал? — начал Гарри, зайдя в кабинет начальника.

— Заходи, Гарри. Не стой в проходе. Чай, не простой доходяга зашёл, а целый замначальника, — улыбнулся тот, махнув рукой в сторону кресла.

— Что сказал министр? — спросил Поттер сходу.

— А-а, как обычно, проел мне всю плешь про то, что я вас всех распустил, — скривился Робардс.

— Про ордер сказал что-нибудь? — не унимался Гарри.

— Сказал, — добавил начальник и не торопясь вытащил из-за стола бутылку с огденским. — Тут такое дело, Гарри, — начал он издалека, — министр позволил тебе заняться этим делом с Долоховым, но любую информацию сообщать только мне или ему, лично.

— Не понял, — сказал Гарри, — а отчётность?

— Да забудь ты про это, — скривился Робардс; налив себе в стакан и выпив залпом, он продолжил, выдохнув в кулак: — Никто не должен знать, чем ты занимаешься, понял меня, Гарри? Это твое персональное задание лично от министра. Что-то здесь нечисто, это понял даже Бруствер. Откуда взялась эта куча зелья? И там не только оборотка была, Поттер. Еще и Долохов как с неба свалился на нашу голову.

— Думаешь, стоит работать под прикрытием? — спросил Гарри.

— Не думаю, а знаю, — ответил Гавейн, подливая себе еще. — Министр поддержал твою инициативу, но и ответственность полностью на тебе. Таких случаев за всю мою службу по пальцем одной руки пересчитать можно, и еще свободные останутся. Так что, я думаю, ты понимаешь всю серьезность работы.

— Я понял, Гавейн. Нем как могила, — ответил Гарри.

— Я в тебе никогда не сомневался, Гарри. Но это действительно сложное дело, — выдохнул Робардс, взбалтывая огневиски в стакане и поглядывая в огонь камина. — У тебя есть свобода действий, можешь обработать Долохова так, как тебе вздумается, делай что хочешь, но вытяни из него всё что можно. Если надо, можешь воспользоваться услугами легилимента, только с условием неразглашения и стирания памяти после сеанса.

— Я справлюсь сам, Гавейн. Не стоит привлекать третьих лиц, — ответил Поттер.

— Тоже верно, мы надеемся на тебя, Гарри. Необходимо как можно быстро выяснить, кто еще стоит за Долоховым и какие у них возможности. Я не могу быть уверен, что в самом департаменте нет тех, кто может слить информацию.

— Думаешь, всё настолько серьезно? — спросил Гарри, доставая сигарету и закуривая.

— Серьёзней некуда, это же не первый подобный случай. Наши сотрудники и раньше натыкались на остатки пожирательской деятельности, но в этот раз всё совсем по-другому, — Гавейн выпил еще стакан и скривился от горечи алкоголя.

— Что же? — переспросил Поттер, затягиваясь вновь.

— Помнишь амулет, что ты приволок? — задал вопрос Робардс.

— Ну да.

— Так вот, Гарри. Я помню, что ты рассказывал мне про Волдеморта. Про крестражи, — тяжело сказал Гавейн.

Поттера словно окатили ледяной водой. Ужас сковал его сердце, мысли заметались как пчёлы, пытаясь сопоставить все факты.

— Что?! — вскинулся он. — Этого не может быть! Я уничтожил их все!

— Тихо ты! — зашипел Гавейн. — Мы не уверены в том, его это крестраж или другого волшебника.

— Это невозможно. Это точно крестраж? — спросил Поттер шокированно.

— Сотрудники Отдела тайн лично осмотрели его. Ленни сам пришёл ко мне и передал эту информацию. Министр пока что дал указания не трогать артефакт и хранить его в безопасном месте.

— Кто же вновь мог решиться на подобное?

— Это ты и должен выяснить, Гарри. Любую информацию тебе предоставят. А пока занимайся Долоховым. Он явно знает больше, чем говорит.

— Я понял, Гавейн. Спасибо тебе за доверие, — ответил Поттер, устало откинувшись на спинку кресла.

— Кто, если не ты, заслуживает доверия, Гарри, — сказал грустно Робардс. — А теперь иди, у нас много работы.

— Конечно, я зайду, как только что-то узнаю.

Поттер вышел из кабинета. Мысли словно молнии метались у него в мозгу. Мысль о том, что, возможно, Волдеморт еще жив, засела в голове словно ржавый гвоздь. Гарри уже не был уверен в его окончательной смерти, слишком много непонятных совпадений и нераскрытых преступлений случилось в последние годы. Но Поттер совсем не чувствовал его. Он помнил, как остатки души Волдеморта влияли на него. Возможно ли, что кто-то из его бывшего окружения пошёл по его стопам? Дорогу до кабинета Гарри прошёл словно во сне.

1) Un garçon insupportable (фр.) — несносный мальчишка.

Вернуться к тексту