Горящий дом (гет)

Бесконечное стремление Гермионы помочь всем и каждому было недоступно пониманию Снейпа. Возможно, она страдала от комплекса героя, или, может быть, пыталась исправить собственное прошлое, или что-то еще? После войны ей открылись все двери, мир сделал ее героиней, но вместо того, чтобы строить головокружительную карьеру, она выбрала профессию целителя, обреченную на провал с самого начала. Снейп хотел спросить ее о причинах, но не мог найти в себе достаточно смелости или невинного предлога для расспросов. С тех пор как она поселилась в его доме, они едва ли успевали переброситься парой слов, не говоря уже о задушевных беседах.

Она была хорошей квартиранткой, думалось Снейпу с привычной для него иронией: она вставала в шесть, выпивала кофе и уносилась на работу, возвращалась посреди ночи и пряталась в своей комнате. Одиночество и тишина. Ее почти никогда не было видно. Разве не этого он жаждал все прошедшие долгие и опасные годы? Снейп скривился: сбывшаяся мечта о тишине его, почему-то, не радовала.

На выходных Гермиона помогала ему с зельями. Снейп прекрасно знал, что для того, чтобы стать хорошим целителем, нужно было совершенствоваться и в зельеварении тоже, поэтому не препятствовал навязчивому стремлению Гермионы.

— Зачем вы это делаете? — решился он однажды, когда она трудилась над бальзамом для удаления рубцов под его бдительным оком.

— Не знаю, мне всегда хотелось отыскать свое место в этом мире, и целительство, кажется, мне в этом помогло.

— О да, мисс Грейнджер, полагаю, ваша возня с обреченными пациентами крыла для душевнобольных как нельзя лучше способствует вашим альтруистическим стремлениям?

— Определенно, как и ваше стремление обучить хоть чему-то нахальных болванов, не так ли, сэр?

— Что вновь возвращает нас к вопросу: зачем вы это делаете?

— Я говорила вам раньше, мне больше некуда идти, — ответила она, небрежно пожимая плечами. Я продала родительский дом, потому что он перестал быть домом. Я рассталась с Роном, потому что он убивал меня своими бесконечные разговорами о карьере в квиддиче и обвинениями в том, что мы не смогли спасти Фреда.

— Но Фред Уизли в коме, разве нет?

— В коме. Он поймал темное проклятие, которое летело в Джорджа, спас жизнь брату, а в итоге чуть не потерял собственную. Я думаю, профессор, что каждый из нас испытывает вину за то, что мы выжили, поэтому мы друг друга терпеть не можем.

Снейп кивнул, добавив кусочек имбирного корня в бальзам и помешивая против часовой стрелки.

— Почему же тогда вы спасли меня?

— За пару дней до битвы я видела, как горел ваш дом, потому не могла допустить, чтобы вас тоже просто стерли, — ответила она после минуты молчания, — я увидела пламя, облизывающее небо, и что-то во мне взбунтовалось от этой несправедливости. Я всегда ненавидела узколобых людей, поспешных в своих суждениях.

— Поспешных в суждениях? Я был монстром все эти годы, с вашей стороны было бы совершенно неправильно считать меня героем, мисс Грейнджер. Вы не были в Хогвартсе в ваш последний год, поэтому вы не можете знать…

Она подняла руку, призывая его замолчать, и сердито вздернула подбородок.

— Прекратите вечно себя очернять, прошу вас! Я не собираюсь пересказывать реальные факты вашей верности Свету здесь, профессор. Мир может быть быстрым в суждениях, несмотря на всю мою упрямость и вашу настырность, но я спрошу вас тоже: почему вы спасли меня?

— Было бы огромной потерей растратить подобный интеллект впустую, — усмехнулся Снейп в ответ. Гермиона улыбнулась, впервые за несколько недель.

— Итак, чем вы сейчас заняты?

— Я работаю над восстанавливающим зельем для Фреда и родителей Невилла. Я не собираюсь отвоевывать Рона, вернув ему выздоровевшего брата, я просто хочу, как вы тогда выразились? — Я питаю слабость к бездомным животным, как знать, может я сама одна из них. Я лишь хочу, чтобы все потерянные были найдены.

— Давайте выпьем кофе, мисс Грейнджер, и немного отдохнем, а после этого, возможно, я расскажу вам, что знаю о восстанавливающих зельях.

И они ушли на кухню, где она сразу же завозилась у плиты. Снейп продолжал наблюдать: резкие движения, волосы дыбом, вечно-прикушенная нижняя губа, мешки под глазами, потеря веса, — нервное расстройство было написано у Гермионы на лбу, и Снейп понимал его причины. Она боролась с собственной жизнью, как и он сам миллионы раз прежде, она отчаянно пыталась побороть свой комплекс героя и забыть о прошлом.

— Может, мы смогли бы помочь вашим родителям?

Она покачала головой, зажигая огонь под чайником.

— Что сделано, то сделано, профессор, они счастливы без меня.

— Почему вы так в этом уверены?

— Потому что это правда! Они никогда не хотели иметь ничего общего с Волшебным миром, а теперь им и не надо!

— Но вы их дочь, мисс Грейнджер, — рассуждал он, не замечая как она снова уставилась в пустоту.

— У каждого из нас свои причины, профессор; скажите, вы бы стерли воспоминания своей матери, чтобы спасти ей жизнь, или, может быть, сделали тоже самое с Лили Эванс, чтобы спрятать ее от Волдеморта? Я знаю, не мое дело совать свой длинный нос в ваше прошлое, но раз уж мы начали этот разговор…

— От прошлого не спрячешься, мисс Грейнджер, как ни пытайся, как не скрыть наши шрамы.

— Может быть, поэтому я и смирилась. У них есть счастливый конец, со мной или без меня, — она ​​снова пожала плечами и отвернулась.

— Знаете, у меня были подобные мысли, что бы случилось, если бы мне удалось спасти Лили и ее семью, но я понял одно: я все равно бы безумно ее любил, наблюдая за ней издалека, и умирая от зависти или ревности. А сам бы продолжал тонуть в бесконечных шпионских играх в пользу двух хозяев. Должен был быть третий способ решения проблемы, — подумал Снейп вслух через пару минут.

— Вот почему я решила порвать со своим прошлым и стать целителем. Оплакивание моих родителей или Рона здесь не поможет. Я хочу быть собой, и хочу идти по этому третьему пути, поэтому я и спасла вас, увидев горящий дом, и поэтому мне не стыдно за свои шрамы, — ответила Гермиона, закатав рукав, и показала ему рубцы на запястье: «Грязнокровка».

Снейп взял ее за руку.

— Не позволяйте кровавым предубеждениям определять вас, вы ею не являетесь.

— Я не позволяю, профессор.

— Зовите меня Северус; в конце концов, вы спасли мне жизнь.

И она улыбнулась в ответ.