Неисповедимы пути Джашин-самы (джен)

Хидан уже пять минут сидел в одной из аудиторий Академии, до которой его услужливо сопроводил тот чунин. Рядом с ним находились двое других шкетов — какая-то девчонка с розовыми волосами и пацан, на которого она смотрела влюбленными глазами. Этот пиздюк здорово напоминал ему Итачи своим надменным видом и серьёзной рожей — ну прямо один в один! Только бы еще полоски добавить — и не отличишь ведь.

Когда Хидан зашел, тот даже не удостоил его взглядом, будто он — пустое место; зато девчонка громко воскликнула:

— Явился наконец?

— Ага, — лишь коротко ответил он.

Мелкая на мгновенье растеряла свой запал, широко раскрыв глаза, но тут же совершенно по-сучьи хмыкнула и отвернулась. Хидану вдруг нестерпимо захотелось ей уебать, но он просто прошел в класс и сел за одну из дальних парт.

Когда оказываешься в незнакомой обстановке, нужно вначале свести общение к минимуму и заняться анализом. Хидан просто ненавидел эту часть — думать и анализировать вообще было не в его стиле; но, находясь в одиночестве на вражеской территории, придется потерпеть. Итак, что мы имеем? Чунин сопровождал его в Академию, словно он собирался сбежать — значит, сбегал раньше? Непослушный ребенок? Вполне возможно, если учесть, что пацан был сиротой, и его никто не воспитывал. Далее: что мальчишка, что девка его если не презирают, то относятся с пренебрежением уж точно. Почему? Скорее всего, снова связано с отсутствием должного воспитания.

Значит, Узумаки Наруто — мальчик-сирота с предположительно хулиганскими наклонностями, которого ни во что не ставят. И, да, у него отвратительный вкус на одежду. Какузу бы наверняка посмеялся над его поверхностными выводами и назвал тупицей. Сам он уже полный психологический потрет шкета бы составил по одной-единственной куртке — но у него просто было много опыта! Да даже Хидан стал бы гением, прожив столько, сколько он.

— Саске-кун, как ты думаешь, каким будет наш сенсей? — вдруг спросила розововолосая сопля.

— Не знаю.

— Интересно, почему он задерживается? — пробурчала девчонка, раздосадованная пренебрежением со стороны ее «Саске-куна».

Ответа не последовало.

Мысли Хидана плавно перетекли к словам Джашин-самы. Он еще не успел как следует над ними поразмыслить. Что значит вернуть то, что принадлежит ему испокон веков? Хидан вообще не вкуривал, какую вещицу искать надо. Откуда ему знать, что требуется богу? И что это значит «дарую тебе три шанса»? Типо… три жизни?

Хидан яростно замотал головой, отчего девка и второй шкет подозрительно на него покосились. Все это было пока просто бредом.

Вдруг издалека послышались шаги. Хидан вскинул голову, вслушиваясь; рука автоматически легла ближе к бедру, чтобы выхватить кунай в случае чего. Через минуту дверь в класс тихо скрипнула, открываясь.

Из проема показался Хатаке Какаши.

— Ты?! — не сдержал возмущенного возгласа Хидан и тут же прикусил себя за язык.

Не выделяться, не привлекать к себе внимание? Ага, щас! Все трое посмотрели на него. Девка — осуждающе, пацан — презрительно, а сам Хатаке — так, будто и не был удивлен вовсе. Хидан еле заставил себя придать своему лицу менее яростный вид. Черт, надо было спросить, кто стал их сенсеем! Так бы он хотя бы не стал палиться!

Тем временем Какаши, бросив что-то про «невоспитанных генинов», повел их за собой на крышу.

— Расскажите о себе. Что любите, что ненавидите, какая у вас мечта, — предложил Хатаке, когда они расселись. — Я начну первым. Меня зовут Хатаке Какаши, что мне нравится — это мое дело, о том что я ненавижу вам знать необязательно, а моя мечта… этого я рассказывать не буду.

Джонин улыбнулся. М-да, кроме имени он так о себе ничего и не сказал… Вот только трюк уж совсем дешевый вышел — сразу понятно, что тебе специально нихрена не сказали. Хотя, вряд ли Хатаке станет заморачиваться тем, чтобы провести сопляков.

Заговорил пацан:

— Мое имя — Учиха Саске. Я мало что люблю, много что ненавижу. Моя мечта… нет, моя цель — убить одного человека.

Хидан с интересом глянул на шкета. Учиха? Так вот почему он настолько похож на Итачи — он же его младший брат! Да и гонор, прямо один в один… Но Хидан думал, что пацан чуть постарше будет — хотя, откуда бы ему знать? А тот, кого он так страстно убить желает, видимо, его ненаглядный братец! Хидан чуть было не хмыкнул.

— Я — Харуно Сакура. Что я люблю… — девчонка бросила смущенный взгляд исподлобья на Учиху. — Ну… я… — она совсем раскраснелась и сбилась окончательно. — А ненавижу я Наруто!

Ну что за ребячество? Хидан едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Надо бы почаще себе напоминать, что он — пиздюк двенадцати лет отроду. Конспирация…

От размышлений его отвлекли взгляды Хатаке и девчонки, направленные на него. Точно. Подошла его очередь рассказывать о себе. Так… А ему-то что сказать? Он о парнишке же нихрена не знает!

Хотя…

— Меня зовут Узумаки Наруто. Люблю есть рамен, ненавижу… Э-э… убираться в доме, мечтаю… стать первоклассным ниндзя!

Если первые два вывода Хидан сделал утром, то последнее сказал от балды — в конце концов, какой мальчишка не желает достичь силы? Правда, судя по немного обескураженным лицам троих, с последним он прогадал.

— Ты же на каждом углу орал, что Хокаге стать хочешь! — воскликнула девчонка.

— Тупица, по-твоему что, Хокаге — не первоклассный ниндзя?

— Че?! Кого ты тупицей назвал?!

Девчонка, казалось, готова была растерзать его на месте. Хидан же просто был рад тому, что смог выкрутиться. Кто ж знал, что пацан мечтал о должности Хокаге? Он вдруг задумался о том, кем был этот мальчишка до того, как он занял его тело. Какие у него были мечты, планы на жизнь, цели… Правда, от идиотских мыслей его тут же отвлек Хатаке — он назначил тренировку на завтра в восемь утра и, добавив, чтобы они не завтракали, ушел шуншином.

Как только джонин скрылся, Хидан, не попрощавшись, сиганул с крыши, на которой они сидели, и ушел обследовать деревню. Первым делом надо было составить примерную карту главных дорог до стены, а также посмотреть, где именно сидят часовые. Идеально было бы еще понять, как часто они сменяются. С этой мыслью он решил для начала залезть на вон ту скалу с высеченными на ней, по всей видимости, лицами всех Хокаге прямо по курсу. Однако когда он внимательнее на нее вгляделся, то застыл от неожиданности.

Потому что на ней было только четыре лица.

Хидан, пусть и не особо интересовался событиями в мире, не мог не знать, что в Конохе правит Годайме Хокаге — Сенджу Цунаде. И правит, между прочим, уже не первый год. Не могли же ее лицо на скале не вырезать за все это время? Или у них тут по-другому все утроено? Может, лица вырезаются только после смерти?

«Да похер! Нет на ней рожи той бабы, и нет», — решил он, но странная тревожность, поселившаяся на краю сознания, все не уходила; отчего-то ему казалось важным то, что на скале были высечены только четверо Хокаге.

Хидан свернул на довольно большую улицу, где расположились палатки продавцов — должно быть, это была рыночная площадь — и сновало много народу. Хидану, которому особо спешить было некуда, решил все же осмотреться и поглядеть на деревню изнутри, так сказать. Все ради плана!

На первый взгляд, в деревне все было мирно. Шиноби и гражданские просто прогуливались по площади, заглядывая в лавки, шли торги, слышалась ругань. Но Хидан практически сразу почувствовал что-то неладное. Возникло такое липкое чувство внимания, как от чужих взглядов…

Хидан тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения — ему казалось, что его мозг играет с ним злые шутки. Мало ли, он столько лет был нукенином, просто не привык быть в толпе, вот и мерещиться всякое. На кой черт кому-то сдался какой-то сирота? Однако ощущение интереса к своей персоне не исчезало, и поэтому он предпочёл все же скользнуть в тень и ускорить шаг. Все же к интуиции следует прислушиваться.

Вскоре Хидан добрался до скалы и глянул вниз. Действительно, отсюда открывался вид на всю деревню — вон и Резиденция, и окружающая стена, и полигоны… Как на ладони, в общем. Да и место такое, что на размышления тянет — даже Хидану, который любил делать, а не думать, вдруг захотелось просто посидеть. С комфортом устроившись на лице Йондайме, он стал думать о том, что делать дальше.

Снова вступить в Акацуки? Или плюнуть и пойти странствовать по миру, как раньше? Какузу скорее всего, был мёртв, иначе он пришёл бы за ним — по-крайней мере, Хидан предпочитал так думать — а значит, смысл идти в Акацуки значительно уменьшился. Но вдруг они прознают о том, что появился пацан с бессмертием? В тот раз его завербовали, кто знает, может и в этот р…

Стоп.

А его бессмертие, оно ведь осталось с ним, да?

Хидана вдруг прошиб холодный пот. Он — жрец Джашин-самы, он не мог остаться без своих сил; иначе как ему совершать ритуалы жертвоприношения? Да, он не мог стать смертным, с чего бы? Но тревога усилилась, стоило Хидану вспомнить о «трех шансах». Не может же быть взаправду?..

Он все же решил проверить — вытащив один из кунаев из подсумка, он сделал вертикальный надрез вдоль предплечья. Хидан напряжённо смотрел, как из ровных краев раны тонкими струйками начала вытекать кровь, и считал секунды.

Одна, две, три…

Кровь не останавливалась.

Четыре, пять, шесть…

Струйка начала уменьшаться.

Семь, восемь, девять…

Края раны стали понемногу стягиваться, заживая.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Пореза как не бывало.

Удовлетворенно хмыкнув, Хидан краем футболки вытер оставшуюся на предплечье кровь и посмотрел на руку внимательнее — даже шрама не было. Раз уж его регенерация осталась при нем, то и бессмертие, значит, тоже.

Спасибо Джашин-саме!

Возникла мысль кого-нибудь убить во имя Бога, но в этот раз Хидану пришлось ограничиться лишь благодарностью. Посидев ещё немного и составив свой маршрут, он слез с лица Йондайме и спустился обратно в деревню. Настроение было приподнятым.

* * *

После более чем трёхчасовой прогулки и наблюдений, Хидан сделал два вывода.

Во-первых, выбраться из Конохи будет проще, чем он думал, особенно с учетом оставшихся при нем способностей. Всего-то два шиноби у главного входа, проверявших допуск в деревню и поручения на миссии с печатью Хокаге. Были ещё ниндзя по периметру стены с других сторон, но если успеть разобраться с теми двумя быстро, то Хидан успеет скрыться. Но, прежде чем смыться, Хидану нужно найти ублюдка, который его чуть не прикончил. На улицах он всматривался в лица прохожих, в надежде найти его, но ему не везло.

Во-вторых, в деревне его, а точнее пацана, реально не любили. Если вначале Хидану казалось, что ему мерещиться, то спустя некоторое время он понял, что люди его не жалуют: переходят на другую сторону дороги, если замечают, иногда бросают взгляды «какого-хрена-он-здесь-делает» или «ой-бля-это-он» (последние быстро отворачивались и делали вид, что его не существует), а некоторые начинали перешёптывается, когда он проходил мимо.

Хидана, мягко говоря, это насторожило. Что, блять, успел натворить этот шкет, что его чуть ли не боятся? Открытую агрессию никто не проявлял, конечно, но Хидан чувствовал, что людям рядом с ним находиться напряжно. Сам он к такому привык — отступник с здоровенной косой за спиной мало у кого вызывает восторг, но пацан, только переставший в постель мочиться?

Живот вдруг скрутило. Хидан вспомнил, что так с утра и не поел, поэтому отложил все размышления на потом. Да и не похер ли? Пусть делают, что хотят, он им глаза долго мозолить не будет — как только возможность выпадет, так сразу фью-ю-ють, и нет никакого Узумаки Наруто. Хмыкнув, Хидан направился домой.

Дома его ждал рамен.