Кто пишет? (гет)

«По-хорошему же пока предлагаю».

Я застонала, бросила пергамент на стол, а своё уставшее тело — в кресло, и потянулась к вазочке с клубникой: заедать стресс.

Нет, эти послания меня всё ещё не пугали. Отнюдь. Я беспокоилась, потому что не понимала, откуда дует ветер.

Третье письмо, тот же изменённый почерк и никакой конкретики.

За прошедшую неделю информация о моих родителях не стала достоянием общества — так стоило ли вообще думать об этих посланиях?

Ответ был очевиден, но не думать я уже не могла.

Потихоньку в мою голову начала закрадываться мысль, что отправитель как раз на мою любознательность и рассчитывал. Что он хотел поймать меня на крючок, используя мою же сильную, как я привыкла считать, сторону.

Не ошибся — поймал же, хитрец!

Теперь я всерьёз рассматривала даже самые безумные теории: начиная с того, что Джордж подговорил Гарри и Рона разыграть меня — это объяснило бы вторую записку, — и заканчивая тем, что какой-то «особо одарённый» молодой человек не придумал, как ещё ему привлечь внимание такой незаинтересованной в «особо одарённых» персонажах девушки, как я, вот и… А поскольку возможность подслушать разговор и узнать о моих родителях представлялась мне вполне реальной, я не могла сбрасывать со счетов версию, что из-за этой информации весь сыр-бор и начался.

* * *

По прошествии недели я тысячу раз успела передумать, так что зашла к Малфою только потому, что мне был нужен Умиротворяющий бальзам.

— Ты настолько сильно не любишь свой обеденный перерыв, что даже начала переживать по этому поводу? — заулыбался Малфой.

Ладно, давайте начистоту. Может, кому-то и непонятно, какого хромого драккла он стоял за прилавком, но лично у меня сомнений не возникало. Змей научился очаровывать, змей этим пользовался, у змея всё отлично получалось. Скоро его репутация будет сиять как новенький галлеон. Да, молодец. Да, это тоже нужно уметь.

Вот только… он же понимал, что я его знаю. Нашёл кому пускать пыль в глаза, в самом-то деле.

Я не любила ходить вокруг да около — подозреваю, поэтому меня многие и недолюбливали, — так что собиралась сказать ему прямо. Мол, ничего не имею против того, чтобы вести себя нормально по отношению друг к другу. Мы же не дети и понимаем, что так выгоднее для всех. Но попыток сделать вид, что мы друг другу нравимся, не надо. Просто не надо. Я в такие игры не играю.

И тут до меня дошло, что он спросил. Его вопрос другими словами звучал как: «Из-за чего ты переживаешь?» Подозрительный такой вопрос. Автор анонимных посланий был бы крайне заинтересован в ответе.

Я прищурилась.

— Что, неужели ты правда их так сильно не любишь? Почему? — он настолько комично округлил глаза, что я не сдержала лёгкой улыбки.

Жаль, волшебники не снимали фильмов. Малфой был бы ярким персонажем. Сыграл бы… да хоть Скруджа, например! Хотя нет, лучше… без лучше. Кажется, я впервые посмотрела на Малфоя как на мужчину, а это была скользкая дорожка.

Очень скользкая.

На ней маглорождённым ведьмам светили разочарование и впустую потраченное время. А как весело будет самому Малфою, если он узнает! Меня передёрнуло от одной только мысли.

— Ты забавная, — услышала я и вздрогнула.

Малфой опирался о прилавок, разглядывая меня в упор. Правый уголок его губ был приподнят, серые глаза смеялись.

— У тебя такая живая мимика, когда ты думаешь, Грейнджер.

Я покраснела. Его, казалось, совершенно не смущал этот односторонний… диалог? Монолог? Попытка переписать нашу историю, поданная под соусом из малфоевской находчивости?

— Слушай, — сказал он вдруг доверительно и наклонился ближе ко мне, из-за чего я вся обратилась в слух. — А ты точно Гермиона Грейнджер? Так молчишь подозрительно. Не могу же я взять и отдать такое серьёзное зелье кому попало. Умиротворяющий бальзам — это вам не шутки!

— Зараза ты, Драко Малфой, — рассмеялась я и шлёпнула его по руке. Просто так, не задумываясь.

Я опомнилась почти сразу, из-за чего мой смех резко оборвался и наступила неловкая тишина.

Кажется, я переступила черту.

Две встречи подряд Малфой вёл себя так, словно мы давние друзья, словно это не между нами разные убеждения, война и бесконечные взаимные обмены «любезностями». Я повелась на его игру и на несколько секунд забылась. Ответила так, будто мы и правда… друзья.

Ха! Как будто мы могли ими стать! Как будто где-то когда-то был хотя бы призрачный шанс!

Моё тело невольно напряглось, готовясь принять удар. Словесный, конечно, но от этого не менее болезненный.

— Грейнджер, — произнёс Малфой тихо и прочистил горло.

Продолжать он не спешил, а мне сказать было нечего. Такое случалось нередко. Я могла часами вещать о том, что меня увлекало, но искусство говорить обо всём и ни о чём, ловко маневрируя и обходя острые углы, мне так и не подчинилось. Или же я не особо-то и стремилась его подчинять, потому что моя голова уже была до отказа забита более интересными темами.

Малфой молчал. Я думала о том, что было бы невежливо сейчас попрощаться и сбежать: он всё ещё смотрел на меня и, как мне казалось, пытался подобрать правильные слова.

— Я сожалею, что… получилось так, как получилось.

Что?..

О, он говорил о наших школьных годах! Я почему-то была уверена, что поняла правильно. Как была уверена в том, что его слова настолько близки к извинениям, насколько это вообще возможно, когда имеешь дело с Драко Малфоем.

Я кивнула. Мне очень сильно хотелось надеяться, что он был искренен. Что это не спектакль, разыгранный специально для меня. Для глупышки Грейнджер, которая играючи освоит любое сложное заклинание, но не искусство читать других людей, понимать их и находить с ними общий язык…

Но если он правда был искренен, то нужно ответить.

— Мне тоже жаль, — сказала я ему тихо.

По его лицу пронёсся калейдоскоп эмоций, но одно я могла сказать точно: Малфой такого не ожидал и мой порыв оценил.

Он протянул мне руку, и я молча её пожала.

— По-моему, тебе пора, — заметил Малфой, нахально ухмыляясь. — Нельзя нам проводить столько времени вместе. Ещё отобью у Поттера и Уизли лучшую подругу, а они мне на пару почки потом отобьют.

Он был прав. Абсолютно. Мне следовало бежать и не оглядываться, потому что когда я вышла из магазина, моё сердце стучало как сумасшедшее. В груди щемило от приятного волнения, которое я ни в коем случае не должна была испытывать при виде Малфоя. Меня не должны были волновать ни вкрадчивый голос, ни лукавые улыбки, ни внимательные серые глаза.

Бежать. Куда глаза глядят.

Не возвращаться.