Свет мой, зеркальце! (гет)

Договор между настоящей ведьмой Астрид, ныне более известной как волшебное магическое зеркало, и принцем Томасом Уолтером Андреасом Теобальдом Флавием Эверардом Дамианом Фабрицием Уильямом Годвином Джеффри Персивалем Уэйдом, более известным как принц Томас, состоялся. Обе стороны остались удовлетворены результатами переговоров. Одна сторона, более подвижная, деятельная и весьма ограниченная по времени, требовала безотлагательно реализовывать договор, в то время как другая сторона, более практичная, логичная и весьма ограниченная в передвижении, заявила, что важные дела на ночь глядя не делаются. На том и порешили.

Матильда подсказала Томасу, как лучше устроиться на ночь, и даже притащила в зубах мягкий пыльный плед, а пока принц старательно освобождал старый, изъеденный молью диван от груды вещей, Астрид светила своим зеркалом достаточно ярко, чтобы было видно все помещение. «Она, если честно, очень-очень хорошая настоящая ведьма, — шепнула Матильда, свернувшись на спинке дивана. — Я таких за все сто пятьдесят восемь лет больше не встречала». И принц, решив не обременять свой мозг новыми потрясениями, принял слова кошки, как данное, и мысленно согласился.

Наутро, лишь только рассвело и лучи холодного зимнего солнца скользнули через окно в комнату, принц распахнул глаза, растолкал Матильду, за ночь переползшую ему на грудь и мирно посапывающую, уткнувшись черным носиком ему в шею. Сонная Матильда неспешно потянулась, сладко зевнула и перебралась досыпать свой утренний сон на изголовье дивана.

Едва почувствовав свободу, принц подлетел к столу, на котором по-прежнему располагалась Астрид, мельком взглянул на свое отражение, пригладил рукой особо непослушный вихор, и только после этого заговорил:

— Астрид, эй, Астрид. — Поверхность зеркала пошла рябью, и спустя мгновение там, где раньше принц наблюдал свое отражение, появилось заспанное лицо ведьмы. — Доброе утро.

— Ага-а-а, — Астрид сладко зевнула. — На будущее: порядочное утро начинается ближе к обеду.

— Если мы каждый день будем спать до обеда, то я не успею найти невесту за неделю, — обеспокоенно заметил принц. — И, между прочим, у меня осталось всего шесть дней, что на один день меньше, чем полноценная неделя.

— Феноменальные математические расчеты, — ответила ведьма. Она щелкнула пальцами, и в зеркале появилась розоватая дымка, на несколько секунд скрывшая ее из виду, а затем, когда дымка рассеялась, вновь появилась Астрид, только в своей рабочей версии: волосы лежат густым рыжим облаком, кудряшка к кудряшке, с лица исчезли все признаки сладкого сна, появился бодрый румянец, а в зеленых глазах — деятельный настрой. Она сплела пальцы в замок и деловито уставилась на принца. — Итак, какая невеста тебе нужна?

Принц растерянно обвел взглядом стол, будто мечтал разглядеть на его поверхности подсказку.

— Ну, подумай об идеальной девушке, — пришла на выручку Астрид. — Как она должна выглядеть? Что должна уметь делать? Какими качествами обладать?

Принц на мгновение задумался.

— Точно не брюнетка, — уверенно начал он. Астрид кивнула, устремив взгляд куда-то вниз. Томас видел только ее лицо и плечи, но ему показалось, что она делает письменные заметки. — М-м, пусть у нее будет кожа белая, как снег…

— Где-то я это уже слышала, — сморщилась Астрид. — Навевает неприятные воспоминания о стихосложении, злобных мачехах и сонных зельях.

— Волосы, допустим, светлые, глаза — тут не очень принципиально, главное, чтобы их было ровно две штуки, ресницы подлиннее, а вот нос один и не очень большой, — продолжал принц. Кажется, он начинал входить во вкус. — Чтобы была добрая, умная, но не умнее меня, конечно же…

«Умная ровно настолько, чтобы умела это в нужные моменты не показывать», — записала Астрид.

— Чтобы любила скакать на лошади и гулять на природе, — добавил Томас. — В общем, хочу такую, ради которой буду совершать подвиги, — заключил он.

«Беспомощная», — письменно зафиксировала Астрид. А затем, важно кашлянув, встала подальше, так что принц видел ее теперь в полный рост, сделала красивое движение пальцами (вообще, как заметил Томас, все, что касалось ведьминской магии, получалось довольно красиво, правда, конечно, настоящую ведьму он встретил впервые и строил свои суждения исключительно на этом запоминающемся опыте). В свободном пространстве рядом с Астрид возник перечень того, что она записала, опираясь на слова принца.

— Все верно? — спросила она и дважды быстро хлопнула в ладони, не дожидаясь вопросов Томаса, вполне разумно последовавших после того, как его взгляд упал на некоторые моменты, в которых интерпретация Астрид оказалась чересчур вольной.

За двойным хлопком в зеркале последовала темнота: исчезла и надпись, и Астрид, а отражение принца не появлялось. Зеркало как будто выключили.

Принц, переживая волнение души, чувствовал, что сейчас, в эту минуту, решается его судьба, и попытался отвлечь себя делом. Он наклонился к развалившемуся вечером табурету на кривых ножках и принялся над ним трудиться. Он старательно выпрямлял ножки, закручивал, завинчивал, выправлял, а когда табурет встал ровно и уверенно и даже перестал шататься из стороны в сторону, принц довольно сел на него, положил локти на стол, подпер щеку рукой и посмотрел на зеркало. Из золоченой рамы за ним следила пара зеленых глаз. По правде сказать, Астрид быстренько справилась с выполнением своей задачи, но принц работал, а работающий мужчина — это такое замечательное зрелище, одно сплошное удовольствие его наблюдать. К тому же, любая ведьма знает, что отвлекать мужчину работающего от работы — себе дороже. Вот Астрид и не отвлекала, а терпеливо ждала, наблюдала и наслаждалась.

— Ну? — взволнованно спросил Томас, и в эти два звука, которые он произнес, естественным образом вошли все вопросы, которые он намеревался разом задать: «Ты ее нашла? Она красивая? Она добрая? У нее белая, как снег, кожа?..».

— Баранки гну, — ответила Астрид.

— Иду ко дну, — сонно мяукнула Матильда с дивана. — Моя рифма лучше!

— Да, киса, спи, — бросила в ответ Астрид, а потом обратилась к Томасу. — Ну что, готов увидеть свою ненаглядную?

Принц нервно сглотнул и кивнул.

Астрид элегантно выставила правую ногу на полшага вперед, расположила одну руку на талии, выставив локоть в сторону, а пальцами другой — изящно щелкнула. Картинка переменилась: исчезла настоящая ведьма, а вместе нее появилась настоящая принцесса. Блондинка с ясными голубыми глазами, светлой кожей, волосы заплетены в длинную толстую косу, лежащую на плече. Вот она, принцесса, прислонившись к стене, томно смотрит в окно. А вот — сидит за книгой в свете свечи. Вот — скачет на коне, а ее светлые волосы развеваются на ветру, как и легкая ткань ее платья. Все эти прелестные картины, само собой, сопровождались комментариями Астрид:

— Принцесса Элеонора Амелия Анна-Мария Изабелла, — важно огласила ведьма, — правда, у нее не так много имен, как у тебя, надеюсь, это не очень важно. Принцесса Элеонора — обладательница мягкого нрава, чистой души и доброго сердца. Любит читать романтические истории о любви, кормить уток в пруду хлебными крошками, играть на лютне и вышивать крестиком. Души не чает в домашних животных, любит устраивать пикники у реки в теплое время года.

— Я женюсь на ней, — уверенно сообщил принц.

— До нее и ехать недалеко, — заметила Астрид. — Всего сутки пути. Родители у нее порядочные, чтут многовековые традиции, поместили принцессу Элеонору в башню, как то и пристало уважаемым принцессам. Башню охраняет дракон Альтаир. Последний раз видела его триста три года назад, он значительно раздобрел с того времени. Но вообще он добродушный парень, огнем плеваться не станет: ему важно, чтоб все было чин по чину, так что будет поединок, — сообщила ведьма. — Вот тебе и подвиг.

Глаза принца загорелись.

— Отличная новость! — радостно воскликнул он и вскочил со стула. — Так чего же мы ждем? В путь!

Изображение принцессы Элеоноры в зеркале исчезло, и появилась Астрид. Она скрестила руки на груди и качала головой.

— Нет уж, принц, ты так не спеши. Сначала ты выполнишь свою часть сделки, а потом я отведу тебя туда, где обитает твоя ненаглядная принцесса Элеонора.

Принц медленно сел обратно на табурет и с сомнением посмотрел на зеркало.

— И почему это? Хочешь сказать, ты мне не доверяешь, а я тебе доверять должен, так получается? И откуда же мне знать, что ты меня не обманешь?

— Кто-то же должен поверить на слово, а из нас двоих я куда менее наивна, — пожав плечами, ответила Астрид. Пока принц пытался разобраться, оскорбили ли его и насколько серьезен принесенный его самоуважению ущерб, ведьма продолжила: — Мы поедем к Эвагореиде, что живет в северозападном лесу близ ущелья Антромесхон.

Томас озадаченно нахмурил лоб. Упомянутое место находилось в пределах королевства принца, так что путь туда был не таким долгим, но довольно опасным, да и об ущелье Антромесхон издревле ходило много жутковатых легенд.

— А кто это такая? — осторожно спросил Томас.

— Вас, людишек, совсем не образовывают, что ли? Ведьма это. Была ею, во всяком случае. Причем двести лет назад считалась самой значительной фигурой в области оборотных зелий. Стыдно не знать такую выдающуюся личность!

— Вообще, если говорить честно, ты первая ведьма, которую я встретил, — признался принц, неловко потирая шею.

Астрид удивленно приподняла брови.

— Ты же знаешь, дорогая, популярность ведьм значительно поубавилась, а вместе с тем и их количество, — промурлыкала Матильда с дивана.

— Чертова Генриетта и ее семейные чары, будь они неладны, — проворчала Астрид.

Принц выглядел еще более озадаченным, чем минуту назад.

— А что такое…

— Семейные чары, дорогуша, — заговорила Матильда, запрыгнув принцу на колени, — это чары, созданные специально для ведьм. Пробуждали в них инстинкты материнства, семейного очага, любви и уюта. Ведьмы, которые почувствовали на себе действие семейных чар, забрасывали магию и выходили замуж. Вот поэтому количество ведьм сильно сократилось.

— А когда эти бывшие ведьмы разочаровывались в своих супругах, они становились злыми, как дракон, у которого украли все золото из пещеры, и спускали свою злость на ведьм, избежавших такой незавидной участи. Из зависти, я полагаю, — добавила Астрид. — Какой вывод мы можем из всего этого сделать?

— Что женщины сами создают себе проблемы? — предположил принц.

— Что злая женщина — хуже самого страшного дракона на свете, — промурлыкала Матильда, переминаясь с лапки на лапку.

— Что настоящей любви не существует, а бывает только любовь относительная, которая делает из женщин карикатурных злодеек, — сообщила Астрид. — Их побеждают самым нелепейшим образом рыцари на белых конях, об этом слагают всякие небылицы, увековечивают их в бумажных изданиях, выпускают тиражами, а потом наивные принцы считают всю эту несуразицу за истинную правду и не могут отличить настоящую ведьму от какой-то там колдуньи.

— Ну я же извинился! — возмутился принц.

— Хватай Матильду, пакуй меня — и по коням, — скомандовала Астрид.