Ниона и злющий канделябр (джен)

Глава третья. Первые ростки зла, куда смотреть, чтобы увидеть, знакомство с драконом

Пока Ниона где-то там пыталась найти, как выбраться к цивилизации, и отыскать хоть какую-нибудь возможность пообщаться с нормальным колдуном, мы уже обсудили некоторые вопросы с правителями пяти королевств, плюс драконьего племени, плюс колдунской делегацией представителей колдунского круга. И пришли к выводу, что, несмотря на все неурядицы, связанные с разного рода уголовными элементами, которые никак иначе, кроме как разбоем и слезами окружающих жить не могут, на той стороне мира-монеты настало время полнейшего расцвета, которое характеризовалось потрясающими изменениями буквально во всем!

Об этом было сказано Мультаном, и, как мне показалась, в укор тому, кто два раза спас их сторону и нашу сторону мира-монеты. Да, стоило заметить, всего этого удалось добиться исключительно благодаря решительным и достаточно грубым методам предыдущего героя… То есть того, который был перед последним… То есть все сказанное Мультаном в укор было адресовано мне. А ведь меня два раза без моего разрешения прыгнули или переместили туда, на ту сторону, наблюдатели и сделали вынужденным предотвратить целых два конкретнейших кризиса! Один больше другого. И, пусть методы были не такими мягкими, но действенными, как у Нионы, зато были и спасли всех!

— Слушайте, а вы ничего не упускаете из вида? Может быть, есть что-нибудь такое, что вы просто пропустили, забыли? Или, может быть, кто-то что-то такое говорил о том, что в скором времени должно случиться что-то такое, что никогда раньше не происходило? — поинтересовался я, когда наше общение подходило к своему завершению.

И тут надо сказать, что Фрил упомянул про монаха, запертого где-то в Мурдыксовом замке, но ничего конкретного не сказал, и, как бы, такое поведение, в принципе, можно было понять по нескольким причинам. Как минимум потому, что ни у кого не получилось сломать этого старого пройдоху, а как максимум — ну, вряд ли кто-нибудь смог бы поверить в предсказание столь глобальных событий, чтобы потом просто довериться им и ждать какого-то определенного дня, часа и так далее по временным шкалам, до самого минимума! И тем более, просто невозможно было поверить в управление такими масштабами событий! И я это понимал, но все равно думал, что монах во всем в этом замешан больше, чем кто бы то ни было… что этот старик-молчун должен знать о каких-то деталях, которые тот же самый Мультан на стал принимать всерьез, просто потому, что не стал. Как-то так.

С другой стороны, я понимал следующее: «Даже если меня допустят до этого преступника, я вряд ли что смогу сделать. Так же, как и остальные, попрыгать вокруг, и все, и на этом мои попытки хоть как-то взаимодействовать с ним окончатся. Скорее всего, никто до сих пор не смог подобрать комбинацию, чтобы взломать его черепную коробку и вывести на разговор. Скорее всего, для этого требовались не слова, а какое-то событие».

— Слушайте, ну не просто же так нас сюда, к вам, закинуло? — поинтересовалась Кайса. — Я не поверю, что кто-то из вас скажет, что просто так! Никогда раньше такого не было, чтобы просто так, к вам, сюда, людей закидывало?! Мне интуиция подсказывает, что никогда не было! Так почему же мы в таком случае стали теми самыми — особенными? Кто-нибудь может сказать? — спросила она, на что все собравшиеся отмолчались.

— Ладно, Кайса, не дави интеллектом. Я так думаю, рано или поздно мы все равно обо всем узнаем, просто потому, что рано или поздно эта сторона мира-монеты придет в движение. Так всегда было и будет тоже всегда! Просто, раз уж мы опередили какие-то первые события, значит, должны быть готовы к ним, к этим самым первым событиям, и, если что, мы должны будем на полных порах броситься прямо в пасть к метафорической зверюге, чтобы сначала язык в узел завязать… возможно, даже подзабить полученный кляп поглубже в глотку… потом устроить маникюр зубам, чтобы те стали гладкими как шелк, без единой заусенцы и кутикулы, и прямыми под самые десны… После чего мы сможем продолжить выяснение причин, по которым мы внезапно оказались здесь, а не проснулись дома, как это должно было быть и как должно стать в будущем.

— Кстати, великий герой прошлого, а вы не хотели бы увидеть памятник в вашу честь? — внезапно поинтересовался Кентар, рядом с которым все время терлась Эдифина, при этом бросая неоднозначные взгляды в сторону Кайсы, меня и заставляя нервничать нас обоих. Меня, потому что я не намеревался оправдываться, а Кайсу... ну, просто потому, что ей это было неприятно, и, как мне это казалось, она уже приготовила несколько таких вопросов, которыми сможет проехаться по спине, вверх по позвоночнику на вагонетке из мурашек, чтобы потом забраться под кожу, в череп и прогуляться мне по мозгам.

Причем — и тут я хочу посмеяться над формулировкой собственного высказывания и тем, насколько на самом деле оно неправильное, ну да ладно — я усмехнулся тогда и усмехаюсь сейчас от того, что мне казалось, что возможные вопросы Кайсы предназначены даже не столько для меня, а именно чтобы прокатиться неприятными мурашками по позвоночнику… чтобы тот довез до головы, и чтобы там, уже в коробочке, можно быть погулять по мозгам. В оправдание собственной глупой мысли хочу сказать: «Что тогда, что сейчас, я знал и продолжаю удивляться тому, насколько она умна и мудра! Вот, просто, до невозможного!». Кстати, еще один момент, о котором я хочу сказать. Тогда внутри теплилась надежда, что этого разговора все же не будет.

— А че б и не посмотреть? — сказал я уклончиво и понял, что сливаю тему предыдущего разговора, лишь бы свалить куда-нибудь и перестать находиться под прицелом лазера глаз. — Так, Мультан, можешь меня проводить, пожалуйста? Нас... то есть нас можешь проводить? — спросил я, потому как уже придумал план, как передать Эдифине пару слов, чтобы она больше себя так не вела. Правда, как только я прокрутил этот план в голове, как только прогнал несколько сценариев развития событий, так сразу выкинул эти мысли в помойку, прекрасно поняв, что большей глупости с моей стороны быть не может, нежели влезть в подобные делишки. Вместо этого я решил поговорить с Мультаном касаемо его личных догадок о том, что же нас всех могло ждать. Для этого я сказал Кентару, чтобы тот не напрягался: нас отведет посмотреть на памятник мой старый друг- колдун. Правда, я не совсем понимал ту причину, по которой в новом королевстве был памятник мне, но это и не имело никакого значения. На самом деле, я что-то смутно припоминал, что в благодарность за мои действия каждое королевство ставило мне по памятнику. Ну да ладно, не о памятниках речь, а о том, что нас повел именно Мультан, потому что именно с ним хотелось поговорить на всякие темы. На самом деле, у меня была одна мысль по этому поводу, но я смеялся над ней потихоньку, а все потому, что её реальность была совершенно нереальной и касалась проклятущего канделябра, с которым я когда-то был вынужден выйти на битву на той стороне мира-монеты.

— Слушай, друг мой светломыслящий, а ты помнишь того канделябра, который устроил здесь частичное проникновение одной стороны мира-монеты в другую? — поинтересовался я, на что получил следующий ответ:

— Слушай, я думаю об этом с того момента, когда увидел тебя и твою супругу, и пока что не могу понять, каким образом нечто подобное может быть реальностью или, хотя бы, может быть приближенным к тому, с чему мы сейчас столкнулись.

— Что за канделябр? — поинтересовалась Кайса, посмотрев на меня тяжелым взглядом и понимая, что я по красоте съехал с темы, не желая поднимать ее при посторонних, потому как Мультан, несмотря ни на что, никак не относился к нашим персональным, семейным разборкам.

— Короче... Когда меня сюда закинуло первый раз, я главным образом выступал против культа ухочей-колдунов, которые объединили под своим мировоззрением много кого и, в большинстве своем, не очень хорошего, в связи с чем получившееся сообщество — или типа профсоюз — выступило не самым справедливым мерилом добра и зла. Было жестко, учитывая, что они начали выкашивать деревни, лишь бы как можно больше последователей заиметь за счет запугивания. Было жестко, но ничего так, справились, а потом появился еще один колдун-экспериментатор. Он тогда Глабрумом правил, кажется... Какая ирония, если это действительно так. Ну, не это важно, а важно то, что вот он каким-то образом в какой-то момент задумал объединить две стороны нашего мира, и частично у него получилось. Частичность заключалась в том, что он каким-то образом прыгнул от нас сюда огромное количество разнообразного транспорта, и не только! Благо что никто с нашей стороны мира-монеты от этого не пострадал... — рассказывал я вплоть до того момента, пока Кайса не перебила меня словами:

— Слушай, а я что-то по новостям много лет назад такое-эдакое слышала... Типа, неизвестные автоугонщики или похитители авто украли огромное количество всяких там транспортных средств по всему миру! Причем, насколько я помню, была выведена гипотеза, что это преступная группировка, что работает по всему миру, но в итоге никого так и не нашли.

— Да-да-да, а искать начинали, потому что достаточно немалое количество всякой техники и вооружения оказалось здесь. Правда, тот канделябр сначала случайно сотворил то, что сотворилось, а потом еще несколько раз попытался повторить, но что-то как-то не заладилось. В общем, меня сюда во второй раз приперли наблюдатели, чтобы разгребать... — я опять не успел закончить говорить, потому что Кайса опять не дала мне такой возможности.

Она начала в полной мере погружаться в вопросы касаемо устройства той стороны мира и вообще мира.

— Кто прислал? — спросила она, неплохо так повысив голос.

— Наблюдатели, — спокойно и быстро ответил Мультан, после чего вскинул руки, воздав хвалу великому богу тяжелой музыки, и щелкнул пальцами.

Спустя несколько мгновений перед ним возникла модель мира, которую мы смогли увидеть перед собой и которая была основана на исследованиях, которые проводили на той стороне мира-монеты. Выглядела их модель космоса и мироустройства совершенно не похожей на нашу, и это было удивительным, хотя я, как-никак, уже был подготовлен к подобным вывертам и подворотам, благодаря артефакту, и прекрасно понимал, насколько у них все отличалось от нас, хотя посмотреть на модель мне было крайне любопытно! И вот Мультан начал показывать нам космос и наш мир в их представлении. Правда, касаемо нашей стороны он никаких предположений не наколдунсвовал, вот вообще ничего не показал, и с одной стороны, это можно было считать правильным решением, а с другой — крайне печальным, а все потому, что они даже не пытались представить, что там у нас и как там у нас. Пусть у нас все было достаточно однообразно и тускло, если сравнивать с их стороной и их космосом, полностью состоящим из так или иначе живых организмов! Да что уж там, мимо них даже какие-то крупные обитатели того космического океана время от времени проплывали: типа китов, только не киты, а что-то такое, удивительное... эм... космическое и настолько большое, что его даже увидеть было нельзя, заметить нельзя! Но оно существовало и проплывало мимо!

— Это наша сторона мира-монеты! — сказал Мультан. — Тут мы воссоздали при помощи колдунств некоторые отражения, которые есть там… и примерно представили, как происходит жизнь на нашей стороне и на ребре, — сказал он, показав пальцем на ребро монеты. — А тут — те, кто контролирует, чтобы обе стороны развивались и жили более-менее в мире. Они, если это требуется, перекидывают героев с одной стороны на другую сторону. Почему все устроено таким образом, можешь даже не интересоваться, потому что это вопрос к другой инстанции. Возможно, к наблюдателям, с которыми, вроде как, были какие-то способы пообщаться, но я не уверен, что даже они будут знать о той причине, по которой все вот так, а не как-то иначе, — он развёл руками. — А с создателем никто никогда не общался. Ну, может, не считая Сновидца, которого мы все равно не сможем увидеть, пожалуй, не считая Грома, потому что он бессмертный и… летописец. Но я не думаю что при создании… точнее, сразу после создания такими, какими эти двое были созданы, у них возник вопрос: «А почему все так, а не по-другому?!» — Мультан хихикнул, после чего посмотрел на меня с Кайсой так, словно мы должны были что-то сказать или как-то отреагировать.

— Ну, возможно, ты и прав. В любом случае, мне пока что не понятно... совсем пока что ничего не понятно касаемо причин, по которым мы здесь, хотя, я уверен, что не просто так и, скорее всего, далеко не с подачи наблюдателей. К сожалению, я в этом уверен, и это дает мне повод стараться быть куда более аккуратным, чем в предыдущие мои попадания сюда, к вам, — сказал я, чем заставил Кайсу и Мультана нахмуриться.

— То есть ты действительно полагаешь, что мы попали сюда не потому, что надо их спасти, а потому, что нас сюда кто-то дернул, чтобы с тобой встретиться? — поинтересовалась Кайса, и её вопрос мне совсем не понравился. — В таком случае, вот еще логичный вопрос, на который никто не сможет дать ответ: «Почему, в таком случае, я тоже тут оказалась?!»

— Давай, пожалуйста, без вот этих вопросов, потому что я просто даже не представляю, как и что тебе можно ответить, — сказал я. — Думаю, самое простое и в то же время безрассудное, что мы можем сделать — объявить на все королевства, что я, весь такой из себя великий герой прошлого, вернулся, чтобы искоренить зло и проблемы, плохие мысли и негодяев разного посола. Таким образом, как мне кажется, быстро явится тот, кто задумал что-то нехорошее. Думаю, ловить на живца — не самая плохая затея, пусть и крайне рискованная, потому что «живцом» буду я, — сказал я, и Кайса скривилась, а вот Мультан хмыкнул.

— М-да, ты как всегда находишь пусть и самый логичный, но самый опасный вариант решения проблемы. Я даже забыл о том, каково это — быть постоянно на острие ножа и готовиться к тому, чтобы прыгнуть в бездну, — он фыркнул. — С последним героем пусть и было все примерно то же самое, но как-то менее внезапно и страшно, при том, что приходилось противостоять таким всяким... относительным личностям, с которыми даже встречаться опасно, не то чтобы противостоять таковым! А все равно получалось безопаснее.

— Ну, это же круто, что был другой герой и его политика отличалась от моей, ведь так? Вы, как бы то ни было, познали контраст, и теперь у меня есть замечательная возможность вновь показать вам, как творится история за счет решительных действий, — ответил я, стараясь не дать Кайсе задать тот вопрос, который застыл у неё на губах и который должен был влупить мне от души и со всей душой ладонью по лбу.

Вопрос касаемо того, кем был тот герой, что пришел после меня.

— Я не могу сказать, что это прям очень круто... так же, я не могу сказать, что мне нравится твое предложение, но раз уж ты готов так круто подставиться, то, знаешь, почему бы и нет? — Мультан пожал плечами. — В любом случае, если тебя сюда каким-то образом переместили не наблюдатели, а тот, кто так или иначе имеет к тебе некоторые вопросы, думаю, он крайне быстро прыгнет туда, где мы устроим тебе пышную встречу, чтобы так или иначе обсудить с тобой то, что он хотел бы обсудить, — мой старый друг пожал плечами, и в этот самый миг Кайса воспользовалась заминкой, чтобы высказаться.

— А ты уверен, что все будет нормально? Ты уверен, что мы сможем выгрести после такого твоего представления? И вот скажи мне, как ты себе все это представляешь? А что, если тот, кто нас сюда переместил, несколько сильнее, нежели ты себе можешь представить, да еще и умеет колдунствовать?! — быстро проговорила Кайса, после чего указала на продолжающую свое колдунское существование модель мироустройства той стороны мира-монеты, которую не так давно наколдовал Мультан и которая светилась разными цветами, демонстрируя всякие странные планеты, разнообразных существ, которые превышали объемы фантазии, и много другое, что было по ту сторону от нашей стороны мира-монеты.

— Не исключено, что такое имеет место быть, — сказал я. — Но другого варианта как можно скорее вернуться домой я не вижу, и мне это не нравится. Знаешь, я такой, чтобы как можно быстрее раскидать все сложности по углам, кулаком и ногой, и вернуться домой. Надеюсь, когда начнутся активные действия, наблюдатели это заметят и вернут нас назад так, как могут возвращать только они и никто другой, — я фыркнул, после чего посмотрел на Мультана. — Слушай, друг мой головой аки звездами блистающий, скажи мне, а разве у вас еще никто не научился общаться с глазу на глаз с наблюдателями? Вроде бы ж Мурдыкс, если я что-то правильно помню, имел счастье говорить с ними, нет? — откровенно поинтересовался я, замечая в подобном какой-никакой вариант свалить с той стороны мира-монеты без особого участия в боевых и прочих действиях. Тем более, если нас туда действительно дернули не просто так... ну или меня дернули не просто так, а Кайса дернулась прицепом! В любом случае, это значило, что ко мне есть какое-то не очень хорошее личное дело, и свалить отсюда — значит, развалить все планы недоброжелателя или не пойми о чем мечтателя на корню. Не дав, буквально, ни единого шанса воплотить фантазии в реальность!

— А вот это, на самом деле, очень даже такая, интересная мысль! — сказала Кайса, даже не смотря на то, что в общем и целом была не очень-то и довольна моими предложениями. — Получается, если у нас есть какая-то возможность переговорить с... ну, с этими вашими наблюдателями, то нам в любом случае надо ей воспользоваться и поговорить с ними! — сказала моя супруга, после чего посмотрела на меня. — А у нас есть такая возможность? — спросила она, и мне стало прямо предельно неловко от этого, потому что я понимал: чисто теоретически, конечно, мы могли связаться с наблюдателями, но вопрос заключался в практике, а с этим было достаточно туго, учитывая что единственный, кто этим занимался в полном объеме, был Мурдыкс, но вряд ли кто-то нашел или пытался отыскать эти его исследования, даже несмотря на то, что об этом рассказывал Меч, пусть всего пару раз.

— Сомневаюсь, что такая возможность у нас есть... у вас есть... вообще есть... — сказал Мультан. — Нет, я, конечно, слышал такие байки и истории, что Мурдыкс каким-то образом общался с наблюдателями и даже на ребро себя прыгал, чем сильно кипятил нервы тем, кто за нами присматривает, но чтобы кто-то из современников занимался подобной чепухой?! Не, такого нет и вряд ли найдется, — фыркнул Мультан, посмотрев на меня.

— Мне не нравится такой ответ, — честно сказала Кайса. — И мне что-то подсказывает, что все, на самом деле, не настолько плохо, и что на самом деле есть такие мечтатели, которые занимаются вопросами этих ваших наблюдателей… в смысле, как с ними связаться и поговорить, — сказала она и посмотрела на Мультана.

Мне даже показалась, что в тот момент супруга заступилась за меня. Да, как бы, она не стала отрицать моей изрядной безрассудности, особенно в определенные моменты, но, вроде как, заступилась за меня, что было приятно!

— Так, как бы то ни было, — сказал я, — нам надо постараться найти того, кто смог бы ответить нам на вопрос: «Можно ли связаться с наблюдателями» и параллельно с этим готовить фестиваль в честь меня, чтобы на этом самом фестивале в честь меня я был приманкой для того, кто так или иначе поспособствовал тому, чтобы я вернулся на эту сторону мира-монеты.

Я почувствовал, как на лице появилась улыбка, и причиной её была следующая мысль: «Эх... если действительно есть тот, кто умудрился нас сюда прыгнуть, то почему же он не задумался о том, чтобы прыгнуть к нам в тот же самый миг, когда мы оказались на той стороне мира-монеты? Так-то, я понимаю, насколько это кого-то могло напугать и в то же время дезориентировать, но было бы интереснее, если бы он такой, весь из себя дикий, и дерзкий, и как пуля резкий, ворвался на нашу сторону и давай меня искать, таким образом будучи полностью отвлеченным! Если, действительно, я и Кайса здесь потому, что кто-то там решил меня сюда прыгнуть и пока что не знает, получилось или нет, а если и да, то где я!»

— Слушай, дай я с Фрилом поговорю с глаза на глаз... точнее, мы с супругой поговорим. Мне кажется, он может что-то знать обо всем об этом, — сказал я, стараясь при этом не выдать своей осведомленности о путешествиях Нионы, пусть это с каждым новым часом давалось все с большим трудом.

— Да откуда ему-то знать? — поинтересовался Мультан, но не смог скрыть своей взволнованности касаемо ученика.

И вот здесь надо сделать одну прекрасную ремарку: «Мой старый друг прекрасно понимал, что Фрил мог воткнуться в эту тему по полной программе, просто никому ничего не стал рассказывать также, как подобное делал бы и его какой-то там пра-пра-прадед, что был величайшим колдуном! А не рассказывал, чтобы никого не заставлять волноваться».

— Вот знаешь, — сказала Кайса, которая будто бы читала мои мысли, — как раз вот этот вопрос прекрасно рассказывает, и во всех деталях, что именно Фрил и может знать что-то об этом, — сказала она, после чего задумалась и добавила: — Или Мастер. Правда этот не выглядит таким сильным или таким разумным, как Фрил, но, как мне кажется, у него могут быть некоторые секреты в голове, о которых тот молчит... знает и молчит, потому что не уверен в том, что освобождение этих секретов кого бы то ни было сделает счастливым.

Моя супруга удивляла. Она подмечала то, что вряд ли кто другой стал бы подмечать, и задавала вопросы настолько метко, что сшибала ими с ног. Примерно так и получилось с Мультаном, который шарился вместе с нами.

— Кстати, мы почти пришли к памятнику, — сказал Мультан, таким образом соскакивая с темы, и я дал ему такую возможность.

— Слушай, вот ты мне скажи... ну, допустим, вот, чисто теоретически давай подумаем, хорошо? Я могу понять мой памятник в Лесоборье или, к примеру, в Фристалии, но вот здесь?! Почему и для чего?! Моих же памятников, вообще, не сказать чтобы много... так для чего он есть здесь?! — слегка повторив вопрос, обратился я к старому другу.

— А вот я и не знаю, — пожал плечами Мультан. — Просто одна из копий твоего памятника, который есть в Лесоборье. Для чего остальные нужны, я сам не до конца понимаю, но раз они есть, значит, кто-то на них смотрит и, быть может, воодушевляется на подвиги, — старый друг, сверкнув лысиной, пожал плечами. — Ведь если быть вот прям откровенно честным, тут такая штука... эм... — он замялся. — По сути, перед прошлым героем ты был тем самым, немногим из, включая прошлого, кто реально показывал, что такое сила, мужество, настрой, добродетель и так далее. То есть ты был прям крутым героем, несмотря ни на что! И смог вдохновить многих юных с нашей стороны мира-монеты на какие-то свершения. На самом деле, прошлый герой должна быть именно тебе благодарна, потому что все наши с тобой походы и подвиги подготовили почву для всех нынешних перестроек, пересмотров, переделываний. Как-то так, — Мультан пожал плечами, посмотрев сначала на меня, а потом на Кайсу. — Так что можешь им гордиться! На самом деле, при всем своем безрассудстве и при всей той бане, которую тут устраивал, он был настоящим героем!

— Что значит — был? — возмутилась Кайса. — Он как бы и есть! И если ты не страдаешь проблемами, связанными со зрением, то, как по мне, ты должен его видеть, вот прямо здесь и сейчас! А если ты, вдобавок ко всему, еще не страдаешь проблемами, связанными со слухом...

Она говорила об этом с таким каким-то совершенным глумовством, вгоняя Мультана в какие-то такие краски, какие я даже представить не мог раньше. Какие-то ярко пунцовые, которые смотрелись даже несколько страшно, учитывая, насколько сильно кожа была натянута на голове, от чего все жилки демонстративно пульсировали. Причем, до конца не было понятно, что с ним происходит и какие эмоции в тот момент сильнее всего били ему по голове: была ли это ярость на почве полного отсутствия согласия или, к примеру, был ли это стыд из-за неправильного высказывания касаемо друга — ни я, ни Кайса, не могли сказать однозначно и просто сдерживали смех. Как бы то ни было, моя супруга смогла его красиво, просто ювелирно, подцепить крючком за язык и потянуть! Да с какой-то такой, богатырской силушкой.

— Все... ладно... вот мы и пришли к этой твоей статуе... к этому твоему памятнику. Вот, смотри, и пойдем обратно. Раз уж ты так хочешь поговорить насчет возможности попасть к наблюдателям, направимся к Фрилу и Мастеру и поговорим с ними, — сказал Мультан, оставаясь красным и словно пылающим изнутри наружу.

Я же при этом подумал вот о чем: «Раз он такой ядрено-красный и коль уж его голова настолько хорошо отражает свет, что чуть не светится, может ли быть такое, что если его запустить в темное помещение в таком состоянии, он сможет осветить путь?! И пусть с таким, красноватым оттенком, но разве это важно, когда идти хочется, но вот только не видно, куда можно пойти, потому что темно, а тут человек-лампочка вполне себе может продемонстрировать своим светом дорожку на выход...»

— Кстати, а ничего так статуя, — сказала Кайса. — Похож... только молодой такой. Даже я тебя настолько молодым не помню, — она хмыкнула. — Только на фотографиях и видела, и то не так чтобы часто, и не сказать, что на многих снимках, — супруга посмотрела на меня с какой-то такой, удивительной, только ей присущей улыбкой, от которой внутри всегда становилось тепло, и этот случай не был исключением.

— Ну, да, я был молод и в какой-то мере и степени брутален, но при этом добр и почти милосерден — ну, если милосердие можно определить как нечто такое, когда отправляешь к Сновидцу недруга очень быстро и пачками, а не пытаешься его переубедить в его взглядах на жизнь, да и вообще, взглядах в общем и целом, — сказал я. — Да... меня тут, когда мы с вот этим дядькой устраивали забеги, побаивались... но это только сначала побаивались, а вот под окончание второго попадания сюда откровенно боялись всей кодлой, ну или так… наверное, процентов восемьдесят, может, девяносто всяких там вантанов, карабаксов, всяких фонарщиков, карун, арахнидов, дамбров и гупырков не испытывали никакого восторга от моего появления и начинали немного трястись и елозить... ну, и иже с ними! Короче, много кто еще боялся меня, и моего друга, и Эдифину тоже, потому что она с нами шарилась... а вот фантазфурии и дракулоны меня не боялись совсем. Зато возненавидели Мультана, ведь так, мой старый друг? — я рассмеялся, давая прекрасную тему для него, чтобы рассказать что-нибудь обо мне такое, что потом либо вообще не должно выскакивать, либо... а второго либо нет... тот самый момент был самым подходящим и уместным для подобного с моей стороны телодвижения. — А Эдифину побаивались вереволктыши. Благодаря одному нашему практически спортивно-нашинковочному танцу…

— М-да... фантазфурии... дракулоны, — выдохнул Мультан. — Тема давно минувших дней. Нет, конечно, ты можешь влезть в какую-нибудь чащобу переобуваний в прыжке или кустарные леса неопределенности и так далее и попробовать нарваться на этих энергией питающихся существ, но я бы на твоем месте не занимался подобным, потому что мы вот только недавно начали принимать в городах всех этих, выдавая им специальные устройства для хранения энергии окружающих и для аккуратного питания. Этим заведует одна фантазфурия, которая с прошлым героем прошла оба приключения! Ты можешь себе такое представить? — спросил он у меня, а я едва своей реакцией не запалился, что не только представлял, но и откровенно знал обо всем об этом и что ту самую фантазфурию звали Жупелка, и что она была на собрании под ручку с Фрилом.

— Да ладно?! — спросил я чересчур резко и как-то слишком наигранно.

Кайса поняла, что что-то здесь не так, но промолчала.

Она, вообще, удивительная и всегда подмечает такие моменты, в которых лучше промолчать и сделать вид что все хорошо. Правда, иногда может мне потом и нагоняй устроить… за дело.

— Ага. Кстати, такая реакция всяких ротозеев и идиота-тебя на фантазфурий оказалась колдунским воздействием, причем, не самым-то и сильным, но у тебя явно были какие-то особенные... — начал ржать Мультан, правда, я не дал ему закончить эту мысль, отвесив звучный подзатыльник со словами:

— Не смей дискредитировать героя, что не только дважды спас твой мир, но который еще и позволил тебе из условной грязи в князья выбраться, и пусть ты сам от этого не в восторге из-за количества проблем и работы... в смысле... я не знаю... я так, гипотетически говорю об этом.

Я поднял указательный палец вверх, пытаясь таким образом наглядно продемонстрировать глубокомысленность последней фразы, пусть даже никакой глубины в ней и не было. Скорее, фиговая отмазка. Ну, допустим, даже не фиговая, но просто слабенькая по всем параметрам.

— Ладно, посмотрели на твой памятник, пора валить отсюда, — сказала Кайса. — Вообще, у вас тут есть какая-нибудь возможность быстро организовать какое-нибудь действо во славу моего супруга? Вот только такое, чтобы оно было прям безопасным для него, но небезопасным для того, по чьей вине, тоже гипотетически, мы могли оказаться здесь.

— Кстати, насчет безопасности, у меня тут одна идейка появилась касаемо того, как все это можно сделать, правда, придется над этим немного заморочиться, — сказал я, — А теперь давай, Мультан, еще кое-куда пройдемся... Страсть как хочется познакомиться с Блумом лично и, думаю, Кайсе тоже будет прикольно увидеть этого правителя, — сказал я.

— Слушай, но там, на собрании, в том зеркале... или как вы ту штуку назвали? — спросила моя супруга, обращаясь к Мультану.

— Ты имеешь в виду «отражатель»? — переспросил он, таким образом совмещая вопрос с ответом.

— Да, именно! — ответила Кайса. — Ты хочешь сказать, что мы что-то другое увидим, в отличие от того зеркала — отражателя? — хмыкнула она, не совсем понимая или не до конца представляя себе размеры Блума и думая, что «драконы» — еще одна раса некая живущих на той стороне мира-монеты разумных существ, которая, как и остальные, могла разговаривать, мыслить и так далее, и тому подобное, и при этом они просто выглядели как ящеры... рептилоиды какие-то, короче говоря!

И виной этому ошибочному суждению, возможно, было преждевременное знакомство с огромным количеством всяких-разных вантанов, карабаксов, гупырков и дамбров… то есть тех с той стороны, кто был таким, достаточно немаленьким. Конечно, она видела еще и ухочей, дождевиков и так дальше, но эти были либо меньше, либо как мы — человеки. Кстати, на тот момент мы еще не встретили ни одного мохноногого, и как-то без фонарщиков, вроде, обошлось. Вот сейчас пытаюсь вспомнить порядок сбитый и вот эту деталь никак не получается ухватить за хвост и подтянуть, чтобы рассмотреть детальней... Она, то и дело, в рамках мыслей, быстро сваливает подальше, после чего, почувствовав безопасность и продолжая играть, вновь подбирается вплотную и начинает дразнить хвостом.

— Стоп! — быстро высказался я. — Подожди! — меня осенило. — Кайса, ты просто невероятная молодчина! Просто невероятная умничка! Ты подкинула такую прекрасную идею, какую и представить-то сложно! — я чувствовал, как меня переполняют чувства, связанные с гордостью касаемо супруги.

— А что я такого сказала? — спросила она, не поняв моей реакции.

— Да… ты подкинула прекрасную идею! Не просто прекрасную идею, а великолепную! — я рассмеялся. — Так, вот этот ваш отражатель... короче, насколько достоверно он может передавать размеры? — поинтересовался я. — Какой размер этого отражателя должен быть с одной и с другой стороны, чтобы показывать в соотношении один в один или один к одному? — спросил я, и тут Мурдыкс тоже прозрел.

Кайса, кстати, поняла, в чем заключался мой восторг, и просто улыбнулась. Она быстро сопоставила мои вопросы и поняла, к чему я клоню.

— Ты хочешь, чтобы вместо тебя на придуманном тобой празднике появилось лишь твое отражение? — спросил Мультан. — А ты в это время будешь где-то неподалеку, на всякий случай, и будешь готов к тому, чтобы резко выскочить и настучать кому-нибудь по голове, правильно? — поинтересовался он.

— В общем и целом, да, все именно так, — ответил я. — Как по мне, это практически идеальный план для того, чтобы с минимальными затратами сил выяснить, что происходит и применил ли кто какие-то интересные и неведомые ранее колдунства, чтобы вытащить нас с нашей стороны мира-монеты и притащить сюда, к вам — с учетом того, что я больше не герой, а Кайса как-то никогда и не была героем здесь, у вас, — я хмыкнул.

— А что, это действительно может быть очень даже неплохим по всем представлениям планом, — супруга пожала плечами и посмотрела на Мультана. — Ну так что, насколько достоверно вот эти ваши отражатели могут отражать кого бы то ни было, и что необходимо, чтобы отражение было соразмерно оригиналу буквально один в один? — она улыбнулась.

— В общем и целом, чтобы тебя один в один отразить, не так-то много всего и надо, и это действительно можно устроить, и такая тактика, действительно, может быть крайне неплохой для выманивания кого угодно, в том случае если на тебя кто-то охотится и затащил сюда по каким-то причинам, — и Мультан погладил голову.

Причем звук при этом был такой скрипучий, аж скулы свело.

— С кем об этом надо переговорить? Ну, чтобы для исполнения этого плана нам предоставили все и сразу? — поинтересовался я.

— В принципе, разговора со мной вполне себе достаточно, — Мультан хмыкнул. — Я подумаю над тем, как подобное воплотить в реальность. Пока что просто не вижу никакой причины, чтобы не воплотить, но вижу некоторые проблемы с реализацией, чтобы все выглядело таким образом, чтобы нас не перекупили. Иначе будет очень обидно, — и он был совершенно прав.

— В таком случае, думай. В таком случае, нам надо придумать, каким образом собрать как можно больше народа на празднество и каким образом можно устроить его как можно скорее, потому что меня волнует продолжительность нашего пребывания здесь, учитывая, как мне кажется, некоторую неофициальность... — сказал я. — Также надо с Фрилом поговорить насчет возможности связаться или прыгнуть на ребро — или прыгнуть с ребра к нам, сюда, кого-нибудь из наблюдателей. Мне не нравится сама мысль о том, что не они нас сюда перенесли, в связи с чем есть какое-то крайне нехорошее чувство, что время наше ограничено даже больше, чем когда этим заведовали они. А знакомство с Блумом, думаю, пока что отложим на попозже. Сейчас не стоит тратить время.

— А что с нами может произойти? — поинтересовалась Кайса, которая до этой самой минуты, по всей видимости, даже не задумывалась о том, что с нами может что-то случиться или что время, проведенное здесь, каким-то образом может отразиться на нас… там… дома… когда мы вернемся. — Только давай так, все мысли на стол, мистер! Иначе я начинаю нервничать! А когда я начинаю нервничать, я начинаю терять терпение, — сказала она, и я понял, что ничем хорошим это не светит… даже как голова Мультана, отражающая свет, не светит... вот вообще никак не светит, короче! Настолько, что я, пытаясь описать сие явление, сам зашел в тупик. М-да.

— Знаешь, и я бы хотел ничего не сказать на этот счёт, если бы знал, но мне придётся ничего не сказать об этом, просто потому, что я даже предположить ничего не могу, — ответил я. — Как бы, есть такая тема, такая сложность, типа… когда наблюдатели нас дёргают сюда, то по возвращению домой у нас могут быть некоторые проблемы из-за времени, проведённого на этой стороне мира-монеты. Я это «обраткой» назвал. Поскольку тут мы обычно проводим недели и месяцы — мы, в смысле, герои — а там, на нашей стороне, проходит всего ночь, то все приключения находят отражение в теле болью, негодованием, слабостью и так далее. Бывают случаи, когда наблюдатели при помощи каких-то особых колдунств помогают героям справиться с обраткой, но в большинстве своем, телам героев приходится переживать и претерпевать некоторые сложности, которые следуют после других сложностей в виде спасения одной из сторон. Кстати, их жители тоже у нас бывают, но о них никто не знает, — сказал я, посмотрев на супругу.

— Угу, то есть чем дольше мы тут находимся, тем хуже нам будет в итоге, — заключила Кайса. — И с одной стороны, казалось бы, это может быть даже не так страшно и ощущаться не так жестко, если во всем принимают участие эти ваши наблюдатели, а с другой стороны, поскольку ты думаешь, что мы тут случайно или по чьей-то прихоти, то с нами может случиться все, что угодно, если мы здесь задержимся, правильно? — спросила она.

— В общем и целом, да, все именно так, — ответил я, после чего посмотрел на Мультана. — Так, итого, статую мы посмотрели, собрание таким образом прервали, прошлись и избавились от некоторого количества, эм... проблем, короче говоря, — сказал я, подумав насчет Эдифины и её не совсем однозначного поведения. — Теперь нам надо встретиться с Фрилом, а ты можешь начать пинать остальных насчет нашего плана о... Ну, короче, обо всем, что касается фестиваля, чтобы объявить обо мне на все королевства.

— Как скажешь, — выдохнул Мультан, и с этого момента как минимум мне стало легче, а все потому, что появились первые наметки плана, которые, к тому же, могли обеспечить нам какую-никакую, но безопасность. А еще я думал о том монахе, который, насколько мне было известно, продолжал сидеть там, в подземелье Мурдыксова замка, и продолжал говорить о том, что скоро что-то должно начаться, но никогда не уточнял ничего! Не говорил буквально ни единого слова о том, что именно с его слов должно было начаться. Я думал о нем не просто так, а потому, что считал, что эта хитрая рожа замешана в чем-то таком, глобальном и жестком. И тот факт, что он принимал участие в движках Мастера, Порега и Визы, был лишь частью общего плана, причем такого, который достигался несколькими условными путями. И были те, которые короче, и такими как раз и были разборки со Скотоглосом, Сновидцем и все, связанное с многовековником, а некоторые подразумевали под собой какое-то замедленное достижение цели, что обуславливалась какими-то параметрами, и одним из таких был технологический прогресс или, как вариант, очищение энергии древа или еще не пойми что — ну, это если исходить из всех тех знаний, которые у меня были благодаря подглядыванию за той стороной мира-монеты.

Короче, вот это стало отправной точкой наших телодвижений, которые спустя буквально несколько дней напряженной работы привели нас на площадь нового королевства, которым правили Фрил и Мастер. При этом следовало сказать несколько слов о том, как все было по пути к этой самой точке.

Началось все с того, что мы с Кайсой были приведены к Фрилу в лабораторию. Да, этот парень отстроил себе неплохую такую рабочую лабораторию, которая пока что не шла в сравнение с перевернутым домом Мурдыкса, но которая уже приближалась по своим масштабам и тому, что внутри происходило, к этому небольшому, но удивительному месту той стороны мира-монеты, которое при этом еще и умудрялось существовать вне времени и пространства, потому что внутри себя содержало отдельное пространство, со своим временем, если так можно сказать.

Встреча с Фрилом оказалась очень продуктивной, и оказалось, правда, об этом он говорил потихоньку, что он нашел в той самой записной книжке упоминания о том, каким образом великий и ужасный прыгал к себе наблюдателей — и каким именно образом он сам прыгал к наблюдателям. Но вот только никаких конкретных указаний о том, каким образом это выполнить, Мурдыкс не оставил, только намеки и направления.

— Как бы, мне очень интересно, и хочется заняться этим, но пока что времени нет, — сказал Фрил в ходе той беседы. — На данный момент мы с Мастером заняты королевством, которое потихоньку приобретает форму и свое определенное направление и которое прекрасно работает на развитие всей нашей стороны мира-монеты, учитывая все те продвижения, все те семимильные шаги, которые мы совершили на пути познания мира, — сказал он, после чего улыбнулся во все тридцать два. — В остальном я держу эту тему в уме и пока что никому ничего об этом не говорил, чтобы не наводить лишней паники.

— А почему, в таком случае, нам рассказал? — поинтересовалась Кайса, опередив в своем любопытстве меня.

— Потому что я могу представить, насколько вам здесь неуютно и не в тему, и ладно, если бы вас сюда действительно прислали наблюдатели так, как они это делали раньше! А сейчас есть определенные сомнения касаемо того, что с вами может статься, если вы здесь задержитесь. В связи с этим — и как друг прошлого героя, что был здесь после вас — я могу примерно понять ваше негодование. Тем более, вот конкретно вы к нам попали третий раз! А я никогда не слышал, чтобы кто-то с вашей стороны мира-монеты попадал к нам трижды! Еще и не один вы к нам попали, а с вашей супругой, что также сообщает, что это — не просто так и что, скорее всего, наблюдатели здесь не замешаны, — сказал Фрил, после чего отвлекся на несколько минут.

В тот момент он пересобирал какое-то странного вида устройство, которое лежало перед ним на верстаке. Мастера, кстати, не было. Он был занят какими-то делами, связанными с управлением королевством и внутренними вопросами. Остальные правители, насколько мне было известно со слов Фрила, пока что остались там же, в замке на плотных землях, что не так давно были бесплотными... ну, или почти бесплотным, если брать в расчет что-то типа пердоболот, которые тут имели место быть в небольшом объеме, но часто; и то поселение вереволктышей, которое изначально помогал защищать от духов Циф своими колдунствами, имеющими природу сновидческого происхождения. Кстати, а вот его не было на собрании, и меня, на самом деле, когда я понял этот факт, это сильно заинтересовало! И я было дернулся сразу задать волнующий меня вопрос Фрилу или Мультану, ну, когда все, кто нам нужен был, начали прибывать, но сдержался, опять поймав себя на мысли о том, что никто не должен знать, что я в курсе всего того, что так или иначе происходило здесь, на этой стороне мира-монеты, благодаря имеющемуся у меня артефакту.

— А что ты делаешь? Что это за штуковина такая? — поинтересовалась Кайса, которой было откровенно любопытно посмотреть на то, каким образом должна работать та штуковина, которую делал Фрил.

— Это... это я делаю по просьбе Цифа. Это наш друг, и он не смог сюда прыгнуть по причине огромного завала исследовательских проектов и изобретательской ямы, в которую тот попал и в которой его привалило. Главным образом, я должен сначала собрать его изобретение, а потом придумать такое колдовство, которое заставит его работать, как это задумано и — более того — чтобы работало оно безопасно, — ответил друг Нионы, который даже не предполагал о том, что я в курсе всего.

Ну, почти всего, просто потому, что вот этой штуки я не видел и не знал, что она из себя представляет. Даже предположить не мог! Вот совсем! И это при условии того, что у меня была вполне себе такая неплохая фантазия, и я много мог выдумать буквально по щелчку пальцев! А тут… была пустота!

— Так, а что это и для чего? — повторила свои вопросы Кайса, заставив Фрила усмехнуться, после чего начать рассказывать.

— Это... ну, что-то вроде посланника-доставщика всякой всячины, — ответил друг Нионы. — Вот эта штука, по идее, должна летать вместо скоростных камней, только при этом еще должна с собой носить всякие там вещи, которые надо передать друг другу, а то мы в последнее время прямо запарились с прыжками туда-сюда... чтобы время согласовать и прочее-прочее. Короче, сложно. Передавать что-то очень сложно... ну, я имею в виду, что-то мелкое, — сказал друг Нионы, а я в этот миг задал логичный вопрос, который пришел ко мне из научно-фантастических книг.

— Слушай, а ты не боишься, что таким образом вы, как бы так сказать... ты не думаешь, что таким образом вы отберете часть работы у мохноногих дальнеследователей? Тебе не кажется, что таким образом ваши курьеры, которые, по сути, для этого и были созданы создателем нашего мира, останутся без работы, соответственно, без заработка. А в соответствии с этим, среди них, в большинстве своем, поселится и начнет разрастаться недовольство на почве голода, болезней и много всего другого-прочего... — сказал я, после чего посмотрел на Фрила.

Он отвлекся и внимательно посмотрел на меня. Потом на устройство. Затем вновь на меня. После чего отложил отвертки в стороны.

— Знаешь, это очень интересный вопрос и крайне грамотное замечание, потому что мы в таком случае находимся на пороге даже не столько открытия или чего-то такого полезного, сколько на самом краю бездны, в которую можно свалиться и больше не получится вылезти, — сказал Фрил. — Как бы лично я ничего плохого в подобных технологиях и разработках не вижу, но вот ты спросил и...

Тут Кайса вставила пару слов.

— Да, и заставил задуматься над проблемой, которая подразумевает: отобрать кусок хлеба у того, кому он нужен, и отдать тому, кто в нем не нуждается, — супруга хмыкнула. — М-да... мы слишком много раз все это видели, — сказала она, на самом деле говоря больше о кинематографе и книгах, где подобные вопросы рассматривались с разных сторон, вдоль и поперек.

— Получается, у вас уже все это есть? Получается, ты говоришь, основываясь на вашем личном опыте? — спросил Фрил.

— Ну, как бы да и как бы нет одновременно. Здесь все несколько сложно и неоднозначно, — сказал я. — Ладно, о нашей стороне мира-монеты рассказывать порядочно долго, чтобы ты хотя бы немного, вот буквально чуть-чуть понимал, что именно происходит там... у нас... в смысле, на нашей стороне мира-монеты. Но тут есть и условность — у нас, к примеру, нет мохноногих дальнеследователей, если рассматривать вариант доставок всего и вся, но у нас есть такая профессия, и если мы в полной мере введем те механизмы, которые можем, то получим большое сопротивление со стороны общественности и тех, кто работает в этой сфере, потому что это грабеж, с одной стороны, — сказал я. — Так, ладно, вам просто надо подумать над этим, прежде чем заканчивать разработку и в будущем думать, прежде чем делать, потому что таким образом вы можете кого-нибудь заменить. И этот кто-то, соответственно, не сильно обрадуется тому, что его вот так вот «раз» и обменяли на машину, которая может просто работать и, возможно, даже лучше, чем тот или иной представитель вашей стороны мира-монеты.

— Разумно, — сказал Фрил, после чего почесал голову. — Мне, знаешь, эта идея изначально казалась спорной, вот только причину я не мог для себя отыскать. А тут ты её очень четко сформулировал: нарушение производственного баланса, в который мы в итоге можем скатиться, и ведь это относится вообще ко всему! — сказал он, и тут уже мне пришлось вставить пару слов на этот счёт.

— Слушай, только не надо из крайности в крайность прыгать, если что. Вот, к примеру, если у вас есть какое-то сложное производство, к примеру, ткани какой-нибудь, и вы придумаете станок, который сможет сделать работу проще и эффективней, этого не надо бояться. Просто надо заранее продумывать, что будут делать те, кто работал над созданием тканей, и самое главное, вы должны начать внедрять мысль о том, что надо учиться… в смысле, всегда надо стремиться к новым знаниям, потому что они много чего дают. И ещё одно: надо доносить мысль, что возраст — не предел для освоения нового, — сказал я, думая о тех, кто по причине своих лет боялся познавать какие-то технологии или вообще что-то познавать, считая, что им это не подходит.

— Разумно, — задумчиво произнёс Фрил, чей голос был переполнен задумчивостью до предела, ¬- Очень разумно, — он нахмурился. — Ладно, обо всем об этом надо подумать. В связи с этим я пока что откладываю это изобретение в сторону и начинаю думать о том, каким образом и есть ли у меня какой-нибудь вариант доходчиво объяснить Цифу твою мысль, — он посмотрел на меня. — Так, ладно… давай. В таком случае, я постараюсь найти то, как можно связаться с наблюдателями, и если да — можно, то как это можно реализовать. Я, к сожалению, не только не знаю, но и предположить даже не могу.

— А как же те записи того… ну, о ком вы, в общем, говорили. Этот ваш Мурдыкс?.. — сказала Кайса. — Вообще, удивительно звучное имя! Мурдыкс. Прям почти Эхнатон от вашего мира!

На самом деле моя супруга даже понятия на тот момент не имела о том, насколько точно и четко она попала со своим сравнением. Вот просто в самую точку, учитывая, что он и свой замок воздвиг потому, что ему этого хотелось, и потому, что его никто не понимал. Потому, что он жил по каким-то своим устоям и законам, и потому, что творил все, что вздумается, а знать вокруг только и знала, что ожидала, когда этот безумец в один момент уйдёт на покой. Но даже тут он всех поставил в тупик, просто исчезнув и заставив ту сторону мира-монеты буквально затаить дыхание.

— Я ж говорю, что там много чего написано о былом, но никакой конкретики нет. Я, конечно и бесспорно, посмотрю, что там и как там еще раз, но сомневаюсь, что у меня получится что-то новое узнать из тех записок. И вообще, надо, наверное, Мастера дернуть, потому что кто-кто, а вот он действительно прекрасно работает с любого рода информацией и буквально молниеносно, по любым меркам, ищет все то, что хорошо спрятано, — Фрил хмыкнул. — Ко мне это не относится. Ко мне относится создание чего-то нового, какие-то мощные колдунства и чудо-колдовство. Хотя, честно, я хотел бы уметь искать так, как это делает мой родственник, — сказал он.

— Учись, студент, время еще есть, — прокомментировала Кайса. — А вообще, поторапливайся. У нас есть один план, но одного плана мало, если я правильно оцениваю ситуацию, и вот он, в любом случае, куда более безопасный, чем тот, который у нас есть. А мне, знаешь, хоть и прикольно побегать и посмотреть, что тут у вас и как тут у вас, но рисковать жизнью как-то не очень хочется… особенно не зная причин для этого, — Кайса пожала плечами. — Вот за дочку я точно любого в компост бы превратила, но её тут, слава богу, нет.

Услышав об этом, я напрягся, и у меня появилась мысль, чтобы Фрил попробовал прыгнуть к Нионе или Ниону к нам, для проверки нахождения её на той стороне мира-монеты, но потом передумал. Причина была прежней: я не хотел допускать даже возможности о том, что она могла оказаться вместе с нами, еще раз, по самые уши в проблемах и приключениях. Только потом, спустя какое-то время, мне пришлось обругать себя за подобное, но даже тогда я не жалел о своем выборе, потому что понимал следующее: «Она уже несколько раз была здесь, а значит, понимает, что надо быть осторожной, в связи с этим чем дальше она будет от нас… от меня, тем лучше для неё самой!» Вдобавок, я прекрасно знал о том, как быстро, при желании, она умеет заводить новые знакомства и делать их основательными. Правда, конкретно в тот момент у меня была еще одна отмазка касаемо всего происходящего. Заключалась она в следующем взгляде: если Ниона до сих пор не связалась с Фрилом, значит, её тут попросту нет! Если она до сих пор не сообщила никому из друзей о своем местонахождении, значит, все нормально и можно расслабиться, потому что после двух приключений она уже должна была понять, что самое лучшее, что можно сделать: любым способом, как можно скорее, добраться до ближайшего колдуна и попросить о помощи. Именно эта мысль успокаивала меня и давала повод не волноваться. На тот момент я даже представить не мог, что Ниона с карабаксом по имени Сэлдом шарится где-то по Полимирью, причем по таким его далеким далям и глубоким глубинам, куда мало кто вообще когда заходил, потому что попасть туда не так-то просто, а выбраться — и того сложнее.

— А у вас дочка есть? — поинтересовался Фрил, и я сразу перевел тему, потому что хотел сохранить секрет Нионы.

— Да, есть, но вопрос не об этом, а о том, чтобы вы как можно скорее нашли способ связаться с наблюдателями, чтобы они переместили нас назад, на нашу сторону мира-монеты. Возможно, это единственный способ и единственный вариант для того, чтобы испортить все планы того, кто нас сюда за каким-то непонятным чертом прыгнул, — сказал я, после чего добавил: — Слушай, а у вас есть какая-нибудь возможность или, может быть, есть в истории какие бы то ни было упоминания о том, что кому-нибудь удавалась вырваться с той стороны жизни? Вернуться из мира Сновидца, грубо говоря? — поинтересовался я, вспоминая фонарщика, с которым пришлось сразиться с глазу на глаз и в битве с которым мне буквально повезло победить.

— Нет, такой возможности нет, — ответил Фрил, хотя, на самом деле, он ничего точно об этом не знал, только предполагал, исходя из того, насколько ревностно Сновидец относился к своей работе. — Думаю, если бы такая возможность была, то многие колдуны прошлого, которых так или иначе побеждали герои, пытались бы вырваться из царства Сновидца, и рано или поздно у них или хотя бы у одного это получилось бы, и для этого, или в связи с этим, были бы какие-нибудь темные знамения.

Он даже сам не понял того, что сказал, а вот я понял, что он сказал, и что моя теория могла быть какой-никакой, но все же рабочей, от чего мне стало не по себе и даже как-то страшновато, потому что тот канделябр, с которым мы встретились когда-то давно, был тем еще злодеем и, в принципе, в изворотливости его ум мог посоревноваться с изворотливостью ума Мурдыкса.

— М-да… — сказала Кайса. — То есть если смотреть на данный вопрос с чисто теоретической точки зрения, то такая возможность есть, просто катастрофически мала и… наше присутствие здесь как раз и может быть тем самым знамением того, что подобное произошло.

На самом деле, она озвучила мои мысли, и, с одной стороны, я был рад тому, что мы за столько лет не потеряли близости, не потеряли той линии связи, которая объединила нас с минуты знакомства, а с другой стороны — мне стало страшно, а все потому, что все сказанное вслух имело в моей жизни тенденцию становиться реальностью, а мне ой как не хотелось, чтобы тот фонарщик вернулся на ту сторону мира-монеты, тем более, вырвавшись из хранилища Сновидца.

— Ой… зря ты это сказала, — произнес я и посмотрел на Фрила.

Парень заметно так побледнел, смотря на нас. Кажется, догадка Кайсы настолько его впечатлила, что он был готов бросить все, с учетом, что он уже все бросил, и направить все силы на поиск варианта связи с наблюдателями, которые то ли не знали, что делать, то ли к этому моменту уже думали, как ему казалось, примерно о следующем: «Ну, раз на той стороне мира-монеты уже есть герой, то нет никакого практического смысла искать еще одного и подселять им второго».

— Мне не нравится эта твоя догадка, — обратился он к моей супруге. — Самое плохое заключается в том, что ты вполне можешь быть права. — он тяжело вздохнул. — Ладно, думаю, действительно есть смысл как можно скорее дернуть Мастера. Думаю, мы можем отложить все наши дела и проекты, чтобы заняться вопросом связи с наблюдателями, потому что вот то, что вы только что сказали, совершенно нехорошее знамение. Не просто нехорошее, а из ряда вон выходящее, и, скорее всего, нас может накрыть такая волна, которую ни сдержать, ни заморозить, ни разрезать не получится, — он еще раз тяжело вздохнул. — Пум… ладно… думаю, вам надо найти чем заняться и чем себя занять, а я пока сгоняю до родственника, поговорю с ним, и мы постараемся что-то найти об этом, — он хмыкнул.

— Слушай, а можешь нас прыгнуть в «Великое знание»? — поинтересовался я и сделал это, возможно, даже слишком резко, даже для себя.

Фрила перекосило. Следующим его вопросом стал тот, который содержал в себе несколько таких, достаточно грубых слов, за которыми скрывалась фраза: «А зачем?»

— А что такое «Великое знание»? — поинтересовалась Кайса.

— Это такая местная великая библиотека, — быстро ответил я супруге, после чего посмотрел на молодого колдуна. — Я так, кое-чего посмотреть хочу. Думаю, получится договориться со смотрителями «знания» о том, чтобы они меня провели куда надо и показали все, что меня интересует, — сказал я.

— Слушай, ну вам какой-нибудь колдун нужен, чтобы сопроводить и чтобы прыгнуть обратно, — Фрил задумался, — О! Точно! Я попрошу Делку! Она как раз сюда прыгнула вместе с Милли Визмен, и если наследнице древнего рода есть чем заняться, и я в этом уверен, то Делке, возможно, будет полезно немного развеяться, — Фрил кивнул.

Этот момент можно было считать отправной точкой, с которой наше с Кайсой приключение начало набирать обороты, пусть на тот момент мы ничего об этом не знали и даже не предполагали ничего подобного… хотя можно было догадаться.

Итак, ладно… Хочу сказать, что нас действительно сопровождала Делка, чей говор я понимал с трудом. Причем, я знал, что она умеет разговаривать очень чисто! Она сама демонстрировала это все чаще и все больше, но по какой-то причине в нашей компании она словно откатилась далеко назад в своем познании чистого языка, в связи с чем косячила если не через слово, то почти на каждом слове. Чем подобное отсутствие сосредоточения было вызвано, я не знал и знать на самом деле не хотел. Просто реально напрягал тот факт, что мне приходилось не только прислушиваться, а вот реально выцеживать смысл каждого её предложения.

Правда, спустя несколько часов, проведенных в «Великом знании», благодаря Кайсе стало проще. Не зря она преподаватель иностранных языков. Супруга быстро подстроилась под манеру разговора Делки и начала переводить мне на общедоступный. Спустя еще несколько часов я и сам уже начал понимать, правда, не без определенных усилий.

Некоторое пояснение и уточнение я сделаю позже…

Наш путь по «Великому знанию» начался достаточно, как бы так сказать, достаточно внезапно. То есть, ну, понятное дело, что мы просто прыгнули туда благодаря силам Делки. Понятно, что мы вошли внутрь, и там, в... А я могу то место назвать фойе или нет? Ну, допустим, там, в фойе, поговорив с ухочем, объяснили, что хотим найти. Во всяком случае, объяснили, что именно хотел найти я. Еще точнее, я сам объяснил, что хочу найти и что хочу посмотреть. К сожалению, даже несмотря на то, что я все в подробностях рассказал Делке, она не смогла в двух словах нормально донести мысль. Как-то не получилось у неё это из-за тотальной расслабленности мозга и, быть может, из-за волнения. Кайса на тот момент вообще не понимала глубины моего замысла, поэтому все рассказывать и объяснять пришлось мне, и это было не так просто, а все потому, что я вот вообще не ориентировался во временных рамках той стороны мира-монеты и не совсем понимал, что происходило в тот или иной момент. Я хотел в этом разбираться, но каждый раз просто забивал, и в итоге, когда встал вопрос о необходимости понимания последовательности событий последней, ну, хотя бы сотни лет, оказалось, что я пусть и знал немало всего, но вот связать это в один плотный клубок не мог.

Короче, кое-как, при помощи каких-то удивительных подборов событий и определенных имен, с помощью Кайсы и Делки, удалось рассказать, что я ищу. В смысле, получилось донести ухочам, что именно нам надо. При этом Кайса время от времени переводила мне то, что подсказывала Делка. Кстати, колдунша была несколько обескуражена тем, что я столько всего знаю, и еще больше обескуражена тем, что я не понимал, что за чем.

Итак, нам выделили ухоча, который был ответственен за свой определенный участок в «Великом знании». Его пришлось подождать, потому что сообщение ему было отправлено по какой-то внутренней сети, которую вообще не пойми кто придумал, но которая работала не хуже пневмо-почты.

Так, а теперь я считаю своим долгом внести небольшое пояснение о том, что же именно я забыл в библиотеке той стороны мира-монеты. На самом деле, все не так сложно. Мне стало интересным найти сведения о том фонарщике, которого я одолел. Я так подумал: «На всякий случай, есть смысл узнать о том, кем он на самом деле был... кем он был, во всяком случае, до того момента, пока, ну... пока не попытался соединить две стороны мира-монеты, но вместо этого лишь перенес от нас к себе некоторое количество техники, вооружений, каких-то бытовых приборов и прочего».

Я был уверен, что в «Великом знании» что-то есть на этот счет, и оказался прав. Оказалось, и это было для меня чем-то удивительным, что та сторона мира-монеты в «Великом знании» хранила записи обо всех героях и обо всех злодеях, какие только были! Причем не какую-то там общую сводку, нет! Как оказалась, после каждого пришествия героя какие-то типа корреспонденты устраивали практически расследования по следам злодеев, чтобы найти там какие-то записки, чтобы узнать о личности злодея, что он из себя представлял и каким образом смог стать тем, кем стал в итоге. На самом деле, в этом смысле жители той стороны мира-монеты оказались огромными молодцами, и они действительно запаривались касаемо этого! И как оказалось, у них все события, связанные с героями, были разбиты, как это не удивительно, по героям, и любые злодеи помещены в архивы с героями. И если о героях в тех архивах хранилось что-то типа летописей — с событиями, распоряжениями, с тем, кто был друзьями и кто так или иначе путешествовал по той стороне, — то касаемо злодеев той стороны мира-монеты, событий предшествующих кризису и все, что было после отправления героя домой — все это было прямо детально разобрано, прямо по полочкам, и помещено отдельно; хотя о самих этих нехороших персонажах в момент их активного действа все сведения хранились там же, в архивах, связанных с героями. Но нам нужен был тот, который «до встречи с героем и развитие личности злодея». На самом деле назывался он не так, это я его так обозвал для простоты обозначения. Кстати, в связи с той самой запутанной системой хранения информации касаемо героев и не получилось быстро объяснить чего нам надо.

Короче, ухоч пришел и повел! И казалось, что идти недалеко, но только казалось. По факту, топать до этого раздела «Великого знания» нам пришлось настолько долго, что я в какой-то момент, протискиваясь через очередной, вот прямо совсем узкий проход, чуть не задремал от усталости. Вообще, к этому моменту мне уже хотелось сделать распоряжение о том, чтобы правительства всех королевств скинулись и вложились в создание новой библиотеки, где все было бы таким, новым, современным по меркам нынешнего технологического развития и чуть более объемным. Я даже подумал о том, чтобы дать распоряжение все тех же мохноногих дальнеследователей взяли в обитель знаний! Таким образом, можно было бы просто посылать их на поиски чего угодно и оставаться на месте! Таким образом, можно было создать новые рабочие места! И неплохие.

Как только эта мысль проскочила или сверкнула в моей голове, так сразу я вспомнил о тех штуках, над которыми работал Фрил, и понял, что могу его обрадовать. Мне пришла идея касаемо использования тех посыльных в «Великом знании»! Я подумал, что помимо ухочей, в этой невероятной библиотеке могли работать еще и машины, при помощи колдунств приводимые в движение и выполняющие те или иные действия в этих небольших коридорах. К примеру, что-что, а вот передачу сообщений или, к примеру, поиск и доставку всяких книг или архивов они смогли бы выполнить быстро и замечательно прекрасно. И я понимал, что сейчас в одну строку нагородил такого, что обычно никто не городит, но вот иначе не получилось описать. Как-то так.

Итак, главным интересом, был тот фонарщик, который смог взаимодействовать с нашей стороной мира-монеты. Я так подумал: «А что, если посетить места его былой славы и посмотреть, что там и как там? Что, если есть смысл прыгнуть туда и пошарить? Что, если в его каморку кто-то влез и начал копаться и расшаривать всякие тайники, и вот, найдя тот, который хранил в себе записи касаемо переноса или объединения обеих сторон в одну, он решил попробовать, но что-то пошло не так и теперь мы тут? Да, возможно, таким образом мы лезли в пасть голодного зверя, но и сидеть на месте я не мог, потому что думал, что такое поведение героя — категорически неправильное поведение неправильного героя, которого и героем-то назвать как-то стыдненько, что ли. В связи с этим я решил, что подобные действия могут быть логичными шагами на пути разгадки нашего с Кайсой возвращения домой. Кстати, она, то есть супруга, выслушав эту мою теорию, согласилась с тем, что делать хоть что-то куда лучше, чем сидеть как клуша и ждать с моря погоды... ведь погода с моря могла прийти не только теплая.

— Так, а ты можешь мне чуть больше поведать о том канделябре? — поинтересовалась Кайса, когда мы шли в сторону необходимого нам места, которое располагалось только ухоч-заведующий тем местом знает где. — И вообще, что за название такое? Канделябр?!

— Слушай, ну ты уже должна была понять, что здесь не только люди есть… что тут полно всяких рас, и вот этот канделябр — из расы фонарщиков. Фонарщики, как ты можешь понять, похожи на фонари уличные и глазами также светить умеют. Им явно это название кто-то из моих предшественников подсадил, и, по всей видимости, оно им понравилось, но суть не в этом. Суть в том, что тот фонарщик был колдуном и сильным! Большего сказать не могу, потому что о том уже было несколько раз проговорено, но это только то, что знаю я и остальные, кто против него боролся. Единственное, что хочу уточнить… я еще в ходе первого своего путешествия пару раз фонарщиков канделябрами называл. Типа, оскорбительная форма «фонарщик», а когда вон тот появился, уже во время второго моего похождения, меня совсем порвало, и я начал вместо его имени, вместо названия народа, называть его канделябром. Кстати, к фонарщикам, в итоге, это ругательство приросло.

— Ладно, я поняла, что ничего, кроме этого, не известно. Ну, надеюсь, твоя идея не провалится и там, куда нас так долго ведут, мы действительно что-нибудь найдем, — она хмыкнула. — А вообще, знаешь, мне очень интересно вот что: если мы что-нибудь найдем и в итоге пойдем смотреть места его былой славы... если мы там кого-нибудь найдем, что будем делать? Или ты предлагаешь вступить в бой? Не, я не против, но, знаешь, не хотелось бы…

— А для чего ты в таком случае выбирала себе те когти и тот посох, который сейчас тащишь с собой? — улыбнулся я.

— Ну так, на всякий случай, — Кайса пожала плечами. — А вдруг, что называется. Чтобы было. В бой мне не очень хотелось бы вступать.

— Токма этого, тавой... — сказала Делка, услышав наш разговор. — Ежели оружие взял, то им придется воспользоваться хотя бы раз, — сказала она. — Это такое из себя правило нашей жизни, ага. У нас просто так ничего не того, не этого, — кажется, это было первым её более-менее связанным и целостным высказыванием с момента нашего личного знакомства.

— К моему огромному сожалению, я вынужден согласиться с Делкой, потому что тут действительно именно так все и происходит. По-другому просто не бывает, — я пожал плечами. — Так что в любом случае придется запачкаться, правда, думаю, мы можем выбрать чуть другие методы борьбы, нежели ультимативно выводящие из жизни наших врагов. Что-то вроде: бить можно, но не навылет, только на отключку, — хмыкнул я, и мои слова подхватила Делка.

— Так такмо говоришь, аки наш прошлый герой! Она тожеть приказывала только бить, но не отправлять к Сновидцу, — колдунша хмыкнула. — Веселое время было, опасное. Вот токма я б не то шо б сильно хотела вновь окунуться в те события. Страшно, понимаешь ли. Особенно после моего боевого ранения, — она тяжело вздохнула. — Но ежели усе так, как обещунствуется, то мы в любом случае тавой, окажемся в самом центре водоворота. Избежать не получится, — закончила она.

— Эх... не нравится мне все это, — сказала Кайса, после чего повисла непродолжительная тихая пауза.

— Слушай, ну, чисто технически, ты можешь переждать все в замке Фрила и Мастера, — я пожал плечами.

— Ага... чего захотел! Чтобы я упустила такое приключение! Не-не-не, дорогой, даже не пытайся огородить меня от чего-то интересного и получить по полной программе в одну каску, — она фыркнула, а я усмехнулся тому, что она высказалась так же, как это мог бы сделать я. Все же, за годы, прожитые вместе, мы стали не просто похожи друг на друга, а стали... как бы так сказать, чтобы это правильно прозвучало? Стали единым целым в рамках двух мыслительных процессов двух разных личностей.

— Ну, если ты не заметила, то я даже не пытался этого сделать. Мы везде шаримся вместе, — хмыкнул я. — А вообще, ты меня до сих пор удивляешь своим спокойствием и простотой принятия всего происходящего вокруг. Даже такое чувство посещает, словно ты тут раньше уже бывала или что-то раньше видела, просто сейчас пытаешься не палиться, и, честно, если это так, то получается прям очень круто, — я рассмеялся.

— Слушай, учитывая то, сколько всякой ерундистики и рассказов ты придумал в свое время, когда мы только познакомились, учитывая, сколько всего ты потом еще и рассказал разного и придумал, я уже ничему не удивляюсь, а тут, ну, знаешь... я оказалась в мире, который был тобой когда-то придуман, только ни единого раза не реализован на бумаге, вот и все, — теперь рассмеялась Кайса. — А вообще, я думаю, что мы, с нашими сказками и всякими фильмами, уже слишком сильно насытились всякими чудесами, колдовством и прочим, что просто не способны воспринимать вот что-то такое, из рамок вон выходящее. Скорее как обыденность, — она вздохнула. — Не, сначала было страшно и непонятно, я не стану бить себя кулаком в грудь и кричать, что я была неустрашима, а сейчас как-то даже обычно. Хотя вот этих фонарщиков мне было бы интересно увидеть, потому что я даже не представляю, как они могут выглядеть.

— Знаешь, самое ужасное заключается в том, что мне кажется, что ты их увидишь и ни один раз, и не в самом лицеприятном виде. Пусть они, в большинстве своем, совершенно добрые такие и даже мудрые, но бывают и такие, как тот канделябр, будь он неладен! — высказался я.

В этот момент наш проводник решил вставить пару слов касаемо нашего разговора. До неприятного высоким голосом.

— А нельзя ли не болтать?! От вас уже голова опухла настолько, что я при всех своих объемах ушей и их способности слышать не слышу собственные мысли! А ведь они гораздо ближе в голове, чем все ваши слова! — сказал проводник-ухоч, который был каким-то слишком маленьким, со слишком обширными ушами и который, при всей своей сдержанности… хотя, на самом деле, мне показалось, что никакой сдержанности в этом дяде не было, от чего я помышлял дать ему звучного леща!

— Слушай, а ведь Мультан хотел нас познакомить с тем ящером, которого мы видели в отражателе, — сказала Кайса. — Но, по всей видимости, что-то пошло не так, если мы до него даже не добрались, — она хмыкнула, совершенно игнорируя слова ухоча, который попросил нас прихлопнуть свои говорильные аппараты.

— Ну, как бы, по всей видимости, да, так и есть, и мы того... просто сбились с одного пути, чтобы выйти на этот, — сказал я, слегка хмыкнув. — А вообще, знаешь, возможно, так даже лучше. Быть может, таким образом мы чуть больше сможем подготовиться ко встрече с рептилоидом.

Тут я рассмеялся, правда, Кайса этого не поняла, так же, как этого не поняла Делка, которая была знакома с Блумом лично и которая понятия не имела о том, кто такой «рептилоид».

— Ну, может быть, ты и прав и посмотреть на него как через «монитор» — это одно, а встретиться с ним вживую, лично, скорее всего, совершенно другое. Хотя, думаю, он не страшнее тех двоих, кого мы встретили в той деревне, — сказала Кайса. — Да и вообще, при всей удивительности всех тех, кого мы встретили, я не могу сказать, что они страшные. Такие, крайне своеобразные — да, но никак не страшные, — она усмехнулась. — А так, не думаю, что меня что-то сможет напугать, если я не испугалась этого... ну, в смысле, что очутилась здесь, — супруга хмыкнула. — А так, знаешь, если бы я оказалась здесь одна, думаю, реакция и восприятие было бы совершенно другим! Думаю, если бы я изначально тусовалась здесь сама по себе, то реакция была бы соответствующей. Тем более, я бы ничего не знала и не понимала бы, а так... есть ты... а ты хоть и не говоришь ни о чем нормально, но понятно, что знаешь многое, ориентируешься хоть как-то, и, ну, знаешь, мне как-то спокойней от самой мысли, что я тут не одна такая, кто жил себе и жил в привычной среде... и вот те раз! Оказалась там, где какое-то паро-панк общество.

— Ха! — улыбнулся я. — Слушай, ну, в принципе, ты прикольно все разложила, молодец. Я в который раз думаю лишь о том, насколько горжусь тобой! — я тянул лыбу настолько сильно, что скулы чуть не свело.

— Да замолчите ж вы уже! — прошипел ухоч, которому явно не нравились все наши разговоры, что сильно напрягали его. — Вы можете перестать тратить воздух, который нам не просто нужен, а за счёт которого мы можем нормально существовать!

На самом деле ухоч сказал не это, что-то похожее, просто я сейчас не могу вспомнить досконально и поэтому передаю примерный смысл. Однако, уверяю, приемник «Великого знания» рассуждал на тему необходимости того, чем мы дышим и того, каким именно образом это поддерживает жизни во всех организмах. Причем делал это с отдельным энтузиазмом и исключительно вне понятия какой бы то ни было цензуры!

— Слушай, я понимаю, что ты здешний смотритель, и принимаю тот факт, что ты мог привыкнуть к тишине и, возможно, даже сильнее, чем надо, но не стоит забывать о том, кого ты ведёшь и кому помогаешь, — сказал я. — Иначе ты, братское сердце, рискуешь быть завязанным в узел благодаря исключительно своему скверному характеру! Если же добавить к этому язык, то готовься быть преобразованным в форму под названием: «Плотно завязанный рогалик».

Моя речь вызвала улыбку у Кайсы, пусть она и не поддерживала такие методы донесения информации до конечного пользователя. Делка же лишь удивилась и задала вопрос следующего содержания: «А шо такое — плотно завязанный рогалик?» — причем дался ей этот вопрос не то чтобы с трудом, но мое выражение она произнесла через паузы, необходимые для правильного произнесения.

— Ну, это такая штука... это, короче, булочка такой формы, прикольной, типа узелка. Нарисовать надо, чтобы ты поняла, — сказал я.

Кайса хмыкнула, причем достаточно громко. Ухоч наконец решил высказаться касаемо моего обращения к нему.

— Слышь ты, человек, который думает, что много знает обо всем! — сказал он. — Как только мы выйдем из этого переулка, так сразу я тебе расскажу обо всех своих чувствах касаемо тебя и о том, что именно я о тебе думаю, — прорычал он, причем как-то так крайне недобро, и я понял, что он не в курсе... или в курсе, но не верил тому, что с ним происходит... или третий вариант какой-нибудь.

В любом случае, я решил больше не таить интригу, в связи с чем рассказал этому приёмнику не то, что я о нем думаю, но пару слов о том, с кем именно он имеет дело и что именно случится с миром или с их стороной мира-монеты в том случае, если он будет продолжать выделываться.

— Слышь, дядя. Ты-то можешь многое мне показать в этих стенах, я даже спорить с этим не стану, но вопрос в другом: сможешь ли ты потом проглотить ту кашку, которую заваришь своими действиями? — поинтересовался я, начиная свое объяснение о том, с кем именно тот говорит, грубо говоря, из-за угла. — Что-то мне подсказывает, что нет, не сможешь... крепости зубов на это не хватит, а у тебя они крепкие, как и у всех ухочей! И до невозможного белые! — я хмыкнул после этих слов, чтобы была секунда переварить сказанное, а слушателям услышанное, и чтобы направить уже высказанное в русло кристально чистых вод понимания. — В общем, есть всего один вопрос, который я должен сейчас задать тебе, чтобы ты наконец смог связать мою нынешнюю речь с тем высказыванием касаемо «плотного узла». И знаешь, что это за вопрос? — поинтересовался я.

Ухоч, чисто на рефлексе, быстро ответил:

— Нет.

Мне даже показалось, что он не планировал отвечать мне, потому что считал подобное неподобающим для него поведением — отвечать на подобные вопросы. Мне даже показалось, что он не собирался мне давать этого ответа, чтобы не спровоцировать меня продолжить свой рассказ, который не хотел слушать.

— Как думаешь, кто я такой? Ну, вот так, чисто навскидку, чисто в попытке угадать, — сказал я, внимательно изучая небольшого мужчину, идущего передо мной.

Кстати! Он, как и я, шел боком. Приставными шагами! А все потому, что мы перлись по какой-то не то чтобы прям совсем нереально узкой улице библиотеки… Также, однозначно могу сказать, что широкой она не была, потому что не позволяла идти так, как все и каждый из нас привык.

В ответ на этот вопрос ухоч промолчал. В этот раз он смог укротить себя и собственные чувства и эмоции, таким образом удержав всю ту палитру отношения ко мне, к нам, какую только мог испытать к нам всем и ко мне, такому из себя говорливому, в частности и в полном объеме.

— Ладно, раз ты не хочешь разговаривать со мной так, как это было бы привычно и тебе, и мне, по некоторым причинам, в таком случае, предлагаю тебе начать соблюдать некоторые совершенно определенные правила, которые понравятся мне, но не понравятся тебе, вот вообще никак не понравятся, — сказал я и улыбнулся. — Что ты знаешь о героях? — поинтересовался я.

— Что все герои — зазнавшиеся гады, которым, по-хорошему, надо по голове настучать за то, что они творят с нашим миром своими всякими действиями и советами, даже несмотря на то, что спасают нас! — сказал ухоч.

— Угу, отлично, я тебя понял, я тебя услышал, просто прекрасно!

Мне было интересно услышать как можно больше, поэтому следующий вопрос, который я задал, касался меня и того фонарщика, к информации о котором нас вел этот небольшой, но очень сварливый представитель той стороны мира-монеты. Кайса при этом с трудом сдержала смех. Делка лишь молча фыркнула, вот только не на меня, а на ухоча, потому что она понимала, какую яму тот себе рыл, а вот сам наш проводник этого даже не то чтобы не понимал, даже не пытался.

— Так, хорошо, в таком случае, что ты можешь сказать о том герое, что сокрушил того фонарщика, информация о котором нам сейчас требуется? — спросил я, после чего поспешно добавил: — Ты это, можешь не стесняться и рассказывать от всего сердца, от всей души, с чувством, с толком, с расстановкой, с полной выкладкой собственных мыслей и негодований. Мне очень интересно узнать твое мнение, — сказал я с улыбкой на лице, — и я понимаю, что с моей стороны подобное поведение, возможно, было в какой-то мере и степени низостью, и я сейчас объясню, по какой причине. Дело в том, насколько я помню, я — бывший герой… и никто из руководства с рецепции нашему проводнику не сказал об этом… и я тоже ни единого слова на этот счет не проронил. Возможно, он бы вспомнил мою рожу по каким бы то ни было причинам, но это случилось бы только в том случае, если бы он подошел ко мне вплотную и рассмотрел, прямо уткнувшись своим носом в мой. Я был против такого. И вот теперь я подхожу к моменту той самой подлости, о которой я говорил несколькими мгновениями ранее: понимая, что ухоч не только не видит меня, но и не понимает, кто я такой, я задал ему вопрос, который должен был раскрыть его истинные мысли. И если бы тактика подобного вопроса была бы другой, у меня к себе не было бы никаких претензий... если бы я, к примеру, сказал бы: «Я — бывший герой и готов выслушать все, что ты обо мне думаешь!» — но я никак не представился, и поэтому все последующее можно считать и называть моим посредственным поведением. С другой стороны, я понимал, что иначе этот ухоч ничего мне не сказал бы, решив сохранить мысли обо мне при себе, что меня не устроило бы и я воспользовался бы несколько иными методами добычи информации, чтобы раз и наверняка. И сделал бы я это потому, что к этому моменту слышал слишком много негодования и бурчания со стороны того, кто вообще должен в большинстве своем молчать и указывать путь или подкидывать какие-то справочные быстро-ответы, чтобы не приходилось искать их самостоятельно.

О! Кстати! Я ж забыл вам сказать о том, каким сильным было удивление Делки, когда та узнала о том, что я умею читать на общем наречии той стороны мира-монеты! То есть на том языке, который в любом случае поймут во всем том мире, просто потому, что это очень удобно — уметь общаться друг с другом на каком-то общем языке, который все знают и практикуют с малого детства.

Короче, это ответ на тот вопрос, который мог быть в ваших головах в том случае, если вы пропустили часть первого приключения Нионы... или второго... Не помню, но помню, что в каком-то из них я точно упоминал о том, как Мультан заставлял меня учить язык той стороны мира-монеты, и в его время это было вполне себе таким, аргументированным советом. Все потому, что, находясь в городе, можно было хоть немного разобраться в том, что написано на редких табличках и, в случае чего, можно было написать что-нибудь. Вдобавок, мы в наших путешествиях в разы больше и чаще обращались к помощи книг, пусть и тратили на изучение таковых считанные минуты или часы. Как-то иначе все было, и чтение стало для меня обязательным, пусть и читал я не сказать что прямо вот супер, но многое мог понять, многое мог додумать и вообще, как мне кажется, навык чтения был достаточно таким, удобным для использования.

Но что-то я как-то слишком глобально распространился на этот счет и на эту тему, хотя, по-хорошему, надо вернуться чуть назад и рассказать о том, как ухоч, которому дали прекрасную возможность... почти один шанс на несколько миллионов, рассказать все, что он чувствовал относительно героев, обо всех вместе и каждого в отдельности.

Кстати, касаемо меня он прочел целую лекцию о том, насколько я был незрел, вероломен, жесток и нагл, насколько грубо обращался со всеми на той стороне мира-монеты и что методы, которыми пользовался, чтобы спасти всех там, можно охарактеризовать как варварские. Все это ухоч приправлял огромным количеством таких выражений, какие я даже придумать не мог, а если и мог, то как-то не очень-то и хотел по тем или иным причинам, потому что... Ну, на самом деле, сейчас, с высоты жизненного опыта и переосмысления ценностей, я понимал, что можно было и мягче. Вот, к примеру, что мной правило тогда? Желание быть крутым, как герои боевиков! А сейчас я понимал что герои боевиков могут быть не только пробивными, но также могут быть умными и проворачивать такие многоходовки, какие никакому злодею не придут даже в самых желанных снах.

— Прекрасно! — рассмеялась Кайса, которая уже вникла в положение дел и которая уже прекрасно понимала, что небольшой ушастик распространился обо мне настолько круто и настолько жестко, что теперь ему полагалось узнать истину, причем такую, для него достаточно неожиданную, учитывая тот факт, о ком именно он распинался особенно жестко. Делка, кстати, несколько раз хрюкнула в ответ на комментарий моей супруги. Ухоч и это прокомментировал. Причём, достаточно нелестно.

— Да, дядя… и что мне с тобой делать после этого? Вот я честно не понимаю, как с тобой быть после всех тех, многоэтажных и виртуозно закрученных эпитетов, которыми ты с таким наслаждением орудовал, — сказал я, заранее готовясь к тому, чтобы выкатить не маленький шар перед собой.

— А что ты мне можешь сделать и по какому поводу?! Тем более, что ты можешь сделать мне здесь?! В «Великом знании»? Или ты настолько безрассуден, чтобы напасть на хранителя?! — он фыркнул.

— Учитывая все те речи, все те прекрасные выражения, которые ты использовал, дабы описать меня и твоё отношение ко мне, думаю, ты прекрасно понимаешь, что да, я настолько безрассуден, — я улыбнулся, а вот ухоч остановился и оглянулся, чтобы посмотреть на меня. Хотя, он скорее мог увидеть мой силуэт, нежели меня.

Кстати, и это было прикольно, про Ниону он ничего не сказал. Вроде бы ничего не сказал… я как-то пропустил этот момент. Ну да ладно.

— Да ладно… — выдохнул он. — Да ну, не может этого быть! Вот совсем никак не может! — он смотрел на меня как на призрака… и так же видел лишь очертания.

— Ну, как-то так, дружище, — сказал я. — И вообще, мне бы сейчас показать весь тот гнев, на который я способен и, как ты рассказывал, устроить здесь своего рода непотребство, особенно как это было в первый раз, с теми ухочами и остальными иже с ними, но, знаешь, во-первых, тогда я был юн, мной в полной мере правило желание приключений и веселья! Сейчас, знаешь, этого уже нет и мне хотелось бы завершить все начавшееся, не начиная… собственно, для этого я здесь и собираюсь немного пораскинуть мозгами, как можно избежать худшего из проявлений судьбы! Во-вторых, ты слишком старый и чересчур ветхий, чтобы с тобой что-то делать… даже пинка тебе дать страшно, потому что мне кажется, что от такого ты развалишься! И в-третьих, знаешь, учитывая, что я был призван сюда в третий раз или поскольку какой-то гад смог меня прыгнуть сюда, к вам, думаю, единственный способ сохранить ваше странное для меня единство — сделать все быстро, четко и красиво, пусть это не так-то просто по всем параметрам, — сказал я, смотря на отступающего ухоча. — Так что, дядя, я не только осуждаю всё, что ты сказал, но и в данный момент во всех красках описываю то, насколько ты не прав во всех суждениях и своих взглядах. Пусть я и не стану отрицать, что все то, что делал в своё время, было лютой жестью, и многого можно было если не избежать, то многое можно было отыграть иначе. Как-то мягче, что ли, — я пожал плечами, после чего повернулся к Кайсе. — А ты что думаешь?.. С момента нашего знакомства я изменился или как-то так, не особо? — поинтересовался я, заставив супругу нахмуриться и фыркнуть:

— Ну, слушай, учитывая, что те твои друзья, с которыми ты меня познакомил, сказали: «Никитос, что с тобой?! Моргни, если тебя держат в заложниках! Улыбнись, если еще подсадили тебе какую-то бомбу, способную быстро решить вопрос твоего проживания, вычеркнув его из списка…» — и учитывая все то, что я сейчас о тебе узнаю, то могу с уверенностью сказать, что не только не совсем знаю, каким ты был, но и разница с тем человеком размером с одну полноценную личность. Хотя мне было бы крайне интересно познакомиться с тем тобой, который приходил сюда много лет назад. Просто познакомиться и посмотреть в глаза. Так, для интереса. Не более того.

— Во-о-от, старый! Слышал? Так что, это то, что сейчас спасает твой нижний этаж от знакомства с моей стопой… это, и как я сказал ранее, твой ветхий возраст, — я усмехнулся. — И как ты можешь понять, основываясь о знаниях обо мне, в прошлом узость этого коридора меня не сдержала бы, и я бы пинал тебя до выхода как получится, а после уже в полную амплитуду. Ну, чтобы ты раз и навсегда запомнил, что герои — это добро, а добро умеет быть жестким и отстаивать свою позицию, — я рассмеялся, пусть и понимал, что сказал совершенно неправильные вещи, в очередной раз показав, каким я был и оставался где-то в глубине своего сознания.

— Даже так? — хихикнула Кайса. — Ну, такое твое решение я могу лишь поддержать, особенно, учитывая тот факт, что мы явно будем в меньшинстве в том случае, если решим тут устроить разборки. Точнее, если ты решишь тут устроить разборки, — сказала супруга, после чего добавила: — Причем, меня забавляет вопрос о том, что ты в принципе можешь наплевать на численный перевес здешних хранителей и устроить полный разнос.

— Не, я этого не стану делать здесь как минимум потому, что это — совершенно нейтральная территория. То есть я, быть может, и нарушил бы общие правила нахождения здесь, если, скажем, передо мной появился бы тот злодей, которого надо было бы остановить, а в остальном, не-е-ет… мне это нафиг не надо тут! Наверное, не надо и, наверное, не стану… еще не решил, — сказал я, после чего обратился к Делке: — Слушай, колдунья… — я с трудом сказал «колдунья» вместо «колдунша», прекрасно понимая, что второй вариант, пусть и маловероятно, но может меня запалить. Точнее, рассказать о моей осведомленности о тех событиях, которые произошли в последние несколько лет.

— А? — переспросила Делка, которая шла следом за Кайсой и помалкивала, потому что сказать или добавить было просто нечего.

Она пару раз сдержала подступивший смех, но не более того. Можно сказать, она демонстрировала свою невероятную сдержанность и практически военную выдержку.

— Слушай, вот ты скажи мне, есть ли хоть какой-то вариант того, что нам удастся отыскать какую-нибудь более-менее адекватную информацию о том фонарщике, которого я когда-то одолел? — поинтересовался я у колдунши, что была подругой Нионы. — Просто нам это действительно нужно, и чем быстрее, тем лучше!

— Ну… как бэ сказать-то так… — ответила Делка. — Ну, наверное… они ж как-то смогли отысканьствовать сведения о Сновидце и Скотоглосе несколько годов назад… а ежели они смогли, то и мы явно смогем чавой-то отысканьствовать.

Наконец колдунша окончательно скатилась в привычное для неё произношение и больше из этой ямы некоторое время даже не пыталась выбраться. Причем, для меня это было не столько пыткой, сколько испытанием. Спустя время я начал понимать, что именно она говорит. Самое смешное, что когда я наблюдал второе приключение Нионы с помощью артефакта, проблем с пониманием колдунши у меня не было, а тут все было немного иначе.

— О чем это ты? — поинтересовалась Кайса, которая была несколько ближе к Делке, чем я, и которая впервые за время начала общения с ней не совсем поняла, о чем идет речь, просто потому, что у неё не было контекста.

— Ну, мы в прошлом путешествии, с прошлым героем, шо был после вон того героя, отправляли сюда несколько наших. шоб они нашли упоминания о двух старых эм-м-м… о двух с нашей стороны мира-монеты, — сказала Делка. — Так вот, они нашли и пущай не так шо б много, но столько, скока нам хватило, шоб сдвинуться с места, на котором мы топотунствовали некоторое время. А мы в то время устраивали операцию по поиску одного нехорошего дядьки, шо до сих пор сидит себе в Мурдыкса замке. И молчит. И то, что он молчит, никого не радует, потому шо он явно могёт знать что-то о том, каким колдунством вы тута очутились.

И вот тут Делка сказала то, что развязывало мне руки! До этого о монахе, о котором я прекрасно знал, говорил разве что Мультан, и то так, вскользь, а тут Делка сказала напрямую, открывая передо мной возможность пойти к тому старику и поговорить с ним раз на раз, с глазу на глаз.

— А ну-ка, подробней, пожалуйста, — сказал я, обратившись к Делке. — Кто там сидит? Что из себя представляет? Почему никто о нем ни слова не сказал раньше? — поинтересовался я. И если бы не общее неудобство перемещения по той части «Великого знания», я бы обязательно подошел бы к ней, чтобы задать ей эти вопросы вот прямо в лицо, прямо зыркая ей в глаза, но…

Слишком узкий коридор продолжал не заканчиваться и вел куда-то вперед-вперед и еще раз вперед. Причем, настолько долго и как-то так доставуче, что уже появлялись мысли о том, чтобы дать распоряжение о полном переустройстве старого «Великого знания» под нужды будущих поколений!

— Да ну шо подробней-то? Ну… сидит один старик, монах духоборский, шо пошел против многовековника. Даже не столько против многовековника пошел, сколько против всей нашей стороны мира-монеты. О как! — сказала колдунша. — А так, ну, он весь такой из себя, не самый приятный дядька в общении, хотя бы потому, что повторяет, преимущественно, одно да то же, и нифига из ентого не понятно. Но, как всем нам, с прошлым приключением связанным, кажется, этот злобный дед явно в курсе чего-то там и, быть может, даже больше, чем мы того можем представить, — сказала колдунша. — Но мы этого не узнали тогда и не узнаем когда бы то ни было. Ну, мене так кажется, а там дальше видно будет, что и как.

— А я бы не прочь пойти к этому вашему клиенту и настучать ему по голове в том случае, если он закроет передо мной дверь. Я не прочь сделать «тук-тук-тук» и прикрикнуть: «Эй! Открывай, пока большой и злой волк не решил воспользоваться динамитом, чтобы снести каменный домик одной зазнавшейся свинки!» — сказал я.

Кайса хихикнула, потому что посчитала сравнение очень даже ничего так, а вот Делка как-то неопределенно кашлянула. Стало понятно, что она вроде и поняла, что там надо было смеяться, но не поняла, от чего именно смеяться надо, в связи с чем только и смогла крякнуть.

— А что там за монах такой? — поинтересовался ухоч, который не понимал, о ком идет речь.

Тогда колдунша, что нас прыгнула в «Великое знание», рассказала ухочу обо всем, о чем только знала. Даже о том, что на самом деле тот монах, который сидит под замком Мурдыкса, должен быть знаком мне. Она сказала:

— Мне Мультан говорил как-то, что тот духобор… что вы с ним знакомы, потому что однажды в попытках срезать в горах и через горы мы как раз наткнулись на этого дядьку. Только он тогда не был настоятелем культа многовековника, токма его этим, учеником, не более того!

Сказав об этом, Делка не поняла, что развязала мне руки еще больше. То есть я не знал, как можно еще больше развязать уже развязанное, но чисто колдунскими какими-то методами ей это удалось, и стало понятно, что теперь я с ним встречусь. Вот на все сто процентов. Вот, просто однозначно и бесповоротно встречусь.

— Слушай, — сказала Кайса, — а тебе не кажется, что этот дядька, раз уж такие дела-то, может знать о том, кто мог нас с тобой сюда прыгнуть, и как бы, самый главный вопрос: «Для чего он мог подобное сделать?! Для чего ему мы» Ладно… глупый вопрос, — супруга несколько раз нервно кашлянула.

— Ну, как бы, если есть тот, кто меня сюда прыгнул без применения сил наблюдателей, значит, знаешь, у него явно есть причина на это и, скорее всего, такая, услышав о которой, я вряд ли испытаю хотя бы маленькую капельку счастья, — ответил я, и Кайса еще несколько раз кашлянула, как бы соглашаясь с моими словами. Однако ей так же было что сказать.

— Но тебе в любом же случае надо с ним поговорить, правильно? — спросила Кайса, которая не могла поймать направление моих мыслей.

На самом деле, в тот момент я сам не мог понять и — что еще более обидно — поймать направление, вы понимаете, собственных мыслей! С одной стороны, мне хотелось как можно скорее свалить, и я надеялся, что Фрил и Мастер уже нашли что-нибудь, что сможет нам с Кайсой помочь вернуться домой; с другой, мне уже становилось интересным распутать этот странный, достаточно глупый клубок, в котором, на тот самый миг, я даже не смог найти торчащую ниточку, чтобы потянуть за неё и начать продвигаться хоть в какую-нибудь из сторон.

— Мы на месте, — тихонько проговорил ухоч, наконец выпрыгнув из коридора, по которому мы шли настолько долго, что у меня к тому моменту, как мы вышли, уже начала развиваться клаустрофобия. Надо сказать, что это не самое приятное из чувств, что только можно почувствовать. Как-то так.

Ухоч сказал свои несколько слов, которые ясной ясностью отразились в наших рассудках. Я был рад просочиться в более-менее свободное пространство и размяться. А еще я вот что почувствовал: из-за продолжительного движения приставным шагом… еще и в одну сторону… мои колени нереально сильно болели. Мне даже хотелось тупо сесть на пол и вот так сидеть, но что-то подсказывало, что это не самый лучший вариант того, что я мог сделать, особенно учитывая несколько запуганного ухоча, который что-то там ворчал, но не рисковал накинуться. Было видно, насколько ему хотелось доказать, насколько я ни фига не велик и, на самом деле, очень даже слаб, но вот только я не собирался проигрывать какому-то небольшому и крайне скверному приёмнику, который до какого-то момента шел и бурчал что-то под нос, а когда мы решили пообщаться, его это, понимаете ли, не впечатлило и начало раздражать!

— Так, приёмник ты болтливый, есть к тебе предложение, которое подразумевает обмен , — сказал я, обратившись к ухочу-проводнику, который меня никак не радовал, но и не раздражал, скорее, нервно забавлял своим поведением.

— Обмен? — потупился тот, подняв бровь. — Какой такой обмен? — спросил он, клюнув на наживку.

В любом случае, я знал, что мое предложение его заинтересует. Причиной такой уверенности была та самая приманка, на которую я ловил одного приёмника, который после этого случая явно научится фильтровать мысли и речь и не высказываться прямо так, все сразу.

— Мое возмездие в обмен на самые полные данные о том, что нас интересует, а именно: нам нужна вся подноготная того фонарщика, которого я отправил на свидание со Сновидцем, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией ухоча.

В свечении люминарии он выглядел несколько страшно и даже не так приятно, как мог бы. В свете люминарии он напоминал огромную летучую мышь без крыльев, но с полноценными руками.

— Твоё возмездие? — непонимающе, переигрывая, поинтересовался маленький, похожий на человека представитель той стороны мира-монеты. — О каком, собственно, возмездии вы, молодой человек, говорите?

— Нарываешься! Ой, как же красиво ты нарываешься! — хмыкнула Кайса.

Делка при этом хихикнула, прекрасно понимая, что ухочу может прилететь не столько по заслугам, сколько просто по ушам за вредность.

— На самом деле сделка выгодная, так что, пока не поздно, соглашайся. Нет никакого смысла с лихом играть сначала в гляделки, а потом в прятки, когда смухлевал на первом уровне, — сказала супруга подталкивая небольшого разумного представителя той стороны мира-монеты к осознанному выбору, который будет выгоден, в первую очередь, нам, но никак не ему.

Я, как бы, и не собирался лишний раз третировать этого обиженного, но и не воспользоваться моментом тоже не мог, потому что такое расточительство в моем случае было бы откровеннейшей с моей стороны глупостью. Можно сказать, совершенно непозволительной! И чтобы избежать подобного, я решил действовать, прямо скажем, наверняка и сразу.

— Да, приёмник! — сказал я. — Так что у тебя просто не получится соскочить, как бы ты ни пытался этого сделать, так что, по-хорошему, у тебя есть всего один вариант— согласиться с условиями и остаться целым. Если же ты думаешь, что тебя кто-то будет тут защищать или что ты успеешь что-то сделать, чтобы позвать на помощь… или, скажем, что потом мне как-то от кого-то прилетит за дерзость напасть на местного смотрителя, то ты сильно ошибаешься, и знаешь, почему так? — спросил я, заставив ухоча поёжиться и задать тот самый единственный вопрос: «Почему?», который мне так был нужен. — А все потому, что… Как бы так сказать-то… Все потому, что я буду использовать всего один аргумент в свою защиту, но такой, который, впоследствии, тебе можно будет одеть на голову как шапку-ушанку и плотненько так и даже крепенько завязать на шее завязочкой. Знаешь, какой? — спросил я, чтобы додавить ухоча и требуя от него вопроса: «Какой?», который получил. — Ты препятствовал расследованию, направленному на спасение всей вашей стороны мира-монеты. И, поверь, тут уже будет совершенно не важно, как именно ты препятствовал или мешал, потому что сам факт, что ты делал что-то, что не должен был делать ради всех вас, заставит задуматься не только твое руководство, но и правителей всех королевств на тему: «А не с уголовными ли элементами ты заодно?» — я рассмеялся, а ухоч побледнел, что даже как-то страшно смотрелось в тусклом свете люминарии.

Кайса рассмеялась. Она, конечно, понимала, что я поступаю подло, но другого выбора, судя по всему, тоже не видела. Делка смеялась тоже, но она хихикала над остроумным планом развода небольшого разумного существа, которое должно было блистать своим умом, а на деле лишь тускло светило, время от времени прерывая световые волны чистого разума, потому что таковой вот никак не был чистым и даже не походил на таковой.