Убить книгу (джен)

Визг оказался таким оглушительным, что Эмме заложило уши. Она дёрнулась от испуга, ударилась спиной о стеллаж, и в ту же секунду тварь «выплюнула» свой полосатый шип. С невероятной скоростью, словно спущенный с тетивы арбалетный болт, шип преодолел разделяющее их расстояние и больно вонзился Эмме чуть ниже колена. Ногу мгновенно пронзила острая боль. Эмма вскрикнула, вскочила на ноги и бросилась бежать, краем глаза успев заметить, как из бледного покачивающегося отростка выдвигается еще один шип. Гладкая кафельная плитка заскользила под ногами, Эмма ухватилась рукой за ближайшую полку и едва не упала, когда два новых шипа вонзились ей в бедро. Резко свернув за угол, совершенно оглохнувшая от пронзительного визга твари, она поменяла направление бега, преодолела с десяток футов по главному проходу, пытаясь добраться до спасительного выхода из магазина, и тут же, получив ещё один удар шипом в плечо, рухнула на пол, с ужасом осознавая, что больше не чувствует ногу. Существо мгновенно перестало визжать, потеряв свою жертву из вида. С десяток острых костяных шипов пулемётной очередью пронеслись у Эммы над головой и с гулким цокающим звуком вонзились в стенку шкафа.

А потом наступила звенящая тишина.

Эмма замерла, отчаянно вжимаясь в холодный пол. Тварь очень медленно проползла по деревянной стенке стеллажа, залезла на самый верх и с чавкающим звуком перебралась на стену. Помедлила, словно прислушиваясь, и двинулась дальше, стремясь убраться поглубже в тень.

«Её раздражает солнечный свет», — догадалась Эмма.

Прошла ещё пара минут, тварь окончательно пропала из виду, скрывшись за верхушками стеллажей, и Эмма осторожно приподняла голову.

«Может, если я не вижу её, она не видит меня?»

Ползти к выходу было опасно. Там стояли очень низкие стеллажи, и буквально через три фута Эмма вновь могла оказаться в пределах видимости твари, но оставаться посреди главного прохода и вовсе казалось ей самоубийством.

«Надо повернуть в противоположную сторону от выхода, — подумала Эмма, — и доползти до конторки».

На полочке рядом с компьютером остался лежать её мобильный телефон — если она сможет до него добраться, получится вызвать помощь.

Эмма медленно попыталась сдать назад, прислушиваясь к каждому шороху, и только тогда неожиданно осознала, что доползти до конторки не сможет. Рука, в которую угодил шип, совершенно её не слушалась, а ногу она не чувствовала уже давно. Собрав волю в кулак, Эмма с трудом втащила себя за стоящий рядом стеллаж и, прислонившись к нему спиной, решила передохнуть. Отсюда до конторки было рукой подать, всего-то футов десять-двенадцать, но перебраться на другую сторону прохода, не привлекая внимание твари, у неё бы уже не получилось.

«Надо избавиться от шипов, — решила Эмма. — Может, тогда станет легче?»

Два полосатых костяных шипа, покачиваясь в такт её неуклюжим движениям, по-прежнему торчали у неё из бедра. Еще один на четверть вошёл в предплечье левой руки. Шип, угодивший ей под коленку, она, вероятно, потеряла во время падения, и сейчас на его месте кровоточила неприятная, но неглубокая рана. А ещё у неё отчаянно болела спина — возможно, туда тоже угодил один из шипов, а возможно, она просто больно ударилась о стеллаж, когда испугалась появления твари. Эмма поплотнее стиснула зубы — не хватало ещё заорать на весь магазин, выдав своё местонахождение твари — и резко выдернула шип из бедра, с облегчением осознав, что совершенно не чувствует боли. Следом за первым шипом последовал второй, а затем и третий. Эмма с отвращением отбросила шипы в сторону и обессиленно привалилась к стене. И в ту же секунду почувствовала, как рвотный спазм тугой спиралью скручивает ей живот. Она стремительно прижалась лбом к стеллажу, мгновенно извергнув на пол всё содержимое своего желудка, и испуганно затихла, с ужасом ожидая вновь услышать душераздирающий визг твари. Сердце отчаянно отсчитало несколько секунд, но напряжённую тишину так никто и не нарушил.

Сейчас она отдохнёт и двинется дальше, пообещала себе Эмма, с облегчением переводя дух. На лбу проступила холодная испарина. Она вытерла её рукавом, подняла глаза вверх и замерла. Тварь очень медленно выползала из тени.

А затем неожиданно звякнул дверной колокольчик.

Входная дверь открылась и снова закрылась. Три костяных шипа с отвратительным лязгом ударились в витражное стекло, прежде чем Эмма успела выкрикнуть предостережение, однако в магазин по счастью так никто и не вошёл. Эмма с облегчением выдохнула, но уже спустя пару секунд поняла, что ошиблась. Ближайший ко входу стеллаж медленно накренился, и выложенные на нём путеводители с шумом посыпались на пол, мгновенно разлетаясь во все стороны. Тварь на стене вновь издала визжащий звук, и костяные шипы глухо защёлкали, вонзаясь в скользящие по кафельной плитке книги.

Стеллаж завалился на бок, упёрся одним углом в стену и замер, опасно покачиваясь. А затем с другой его стороны, ловко перекатываясь по полу, в проходе появился мужчина. Несколько шипов с цокающим звуком вонзились в стеллаж меньше чем в десяти дюймах над его плечом, он на секунду инстинктивно вжался в пол, прикрывая голову руками, и тут же, не сбавляя темпа, перекатился ещё несколько раз, пока не оказался за деревянной конторкой, в недосягаемости для сидящей под потолком твари. Теперь их с Эммой разделяло всего-то шесть футов — один широкий проход между рядами стеллажей, вот только преодолеть его и не получить иглу в спину было уже невозможно.

— Как вы? — спросил незнакомец, распластавшись на полу и с внушающим зависть хладнокровием оглядывая её с головы до ног.

— Хреново, — честно призналась Эмма, инстинктивно вжимаясь в стену.

При иных обстоятельствах она наверняка рассмотрела бы своего нежданного гостя значительно получше, но сейчас она отметить лишь то, что ему, вероятно, около сорока, и он в хорошей физической форме. Внешность у него была вполне европейская, хотя, говорил он с едва заметным акцентов. Впрочем Эмма была слишком напугана, чтоб хоть в чем-то быть уверенной наверняка.

— Вы пытались призвать Кариоран? — спросил незнакомец, по-прежнему лёжа на животе.

— Что? — переспросила Эмма в полной растерянности. — Я ничего не призывала.

— Вы читали книгу?

— Да.

— И эта тварь вылезла из книги?

— Кажется, да.

— Что значит «кажется»? — раздражённо спросил незнакомец.

— Это значит, — огрызнулась Эмма, с трудом сдерживая внезапно нахлынувший на неё гнев, — что за прошедший час со мной произошло так много событий, которых попросту не могло произойти, что я теперь ни в чём не уверена!

— Сколько раз в вас попала эта тварь? — примирительно спросил незнакомец.

— Я не знаю, — ответила Эмма.

Она чувствовала, как страх сковывает её руки и ноги, превращая их в непослушные ледышки, а из недр её желудка вновь медленно поднимается тошнота. Боль разливалась по всему телу. Поясница, лопатки, колено — всё полыхало огнём, и только собственные пальцы казались ей ледяными.

— Соберитесь! — велел ей лежащий на полу незнакомец. — Сколько игл в вас попало?

Эмма машинально осмотрела собственные руки и ноги, словно ожидая увидеть всё ещё торчащие в них иглы, и попыталась дотянуться до левой лопатки. Там, чуть ближе к позвоночнику, она постоянно ощущала сильную ноющую боль. Пальцы нащупали тонкий кончик костяного шипа, не меньше чем на дюйм вошедший в её тело, и сразу стало понятно, что без посторонней помощи этот шип ей уже не вытащить.

Сколько же шипов она уже достала? Перед глазами вновь возникло пугающее видение — тонкая костяная игла размером с зубочистку, торчащая из-под её левой коленки.

— Четыре, — ответила она не слишком уверенно. — Или нет, кажется, всё-таки пять.

Незнакомец невнятно выругался.

— Это плохо? — испуганно спросила Эмма, чувствуя, как страх стальной хваткой вцепляется ей в горло.

— Плохо, — честно признался он. — Чертовски плохо.

Он завозился на полу, обшаривая карманы собственного костюма, и тут же принялся один за другим выкладывать на серую плитку маленькие разноцветные флаконы.

— Как вас зовут? — спросил он, переворачиваясь на бок.

— Эмма, Эмма Даттон.

— А меня Бен. Не лучшее время для знакомства, но уж как случилось. Сколько вы весите, Эмма? Только честно, без всяких этих глупых женских штучек.

— Вероятно, около ста двадцати фунтов, — ответила она.

Бен внимательно изучил содержимое своих карманов, перебрав флакон за флаконом, и недовольно нахмурился. Охватившее его чувство досады ощущалось даже на таком расстоянии.

— Вас тошнит? Голова кружится? — спросил он, наконец решительно выбирая один из флаконов и вновь ложась на живот.

— Меня вырвало, — честно призналась Эмма.

Достав из нагрудного кармана носовой платок, Бен аккуратно завернул в него стеклянный флакон и для надёжности завязал платок в крепкий узел.

— У нас мало времени, Эмма, и всё же я должен сначала вам кое-что объяснить, — сказал он. — Та тварь, что на вас напала, называется Иглодёр. Мерзкая нечисть, порождённая магией книги. Но вот беда, несмотря на то, что это существо создано при помощи магии, сторонняя магия на него почти не действует, поэтому привычным и быстрым способом мне его не убить. Иглодёр глух, он реагирует только на движение. Если кто-то из нас вылезет из своего укрытия, Иглодёр превратит его в решето. Каждый костяной шип Иглодёра чертовски ядовит, яд действует медленно, но очень разрушительно. Пяти шипов, что вам достались, хватит для того, чтобы за пару часов убить лошадь. С вашим весом всё закончится за полчаса. От яда Иглодёра существует противоядие, но у меня его нет, зато есть вот это.

Он положил завёрнутый в носовой платок флакон на пол и одним коротким точным движением отправил его Эмме. Связанный в узел комок ткани проскользил по серой кафельной плитке и ударился о её бедро.

— Это зелье — страшная дрянь, но вам придётся его выпить, потому что в нём есть вещество, способное на время нейтрализовать яд Иглодёра, — в голосе Бена прозвучало сожаление, и Эмма вдруг отчётливо поняла, что он предлагает ей не спасение, а способ продлить её мучения, рассчитывая, что ему хватит времени, чтобы разобраться с тварью. Осознание собственной обречённости подкатило к горлу внезапной тошнотой. Он хочет, чтобы она отравила себя ядом в надежде, что один яд на время нейтрализует другой? Всё, что случилось с ней за последние полчаса, походило на кошмарный сон. Может, ей просто нужно проснуться?

— Вероятно, это зелье сожжёт вам горло, — немного помедлив, признался Бен. Он знал, о чём она думает — вся гамма охвативших её чувств наверняка сейчас отчётливо отражалась у неё на лице. — Вы ведь уже поняли, к чему я веду?

Эмма коротко кивнула, сжав онемевшими пальцами скомканный носовой платок. Она уже не чувствовала боли в спине — всё, что было ниже её лопаток, превратилось в мёртвый, лишённый подвижности камень. Интересно, это с ней делает страх или яд?

— Если вы сможете удержать это зелье в себе, у вас появится шанс, — Бен одним коротким движением руки решительно сгрёб оставшиеся флаконы и сунул их назад в карман пиджака. Тонкая ткань кармана даже не вздулась. «Что у него там? Портал в другое измерение?» — отстранённо подумала Эмма.

— Где вы оставили книгу? — спросил Бен.

— Третий ряд слева, в проходе.

Он кивнул и снова завозился на полу, стараясь что-то отыскать в своих бездонных карманах.

— Если я не выпью ваше зелье, что со мной будет? — помедлив, спросила она, непослушными пальцами развязывая платок.

— Вас парализует, нервные окончания потеряют чувствительность, и вы больше не будете ощущать боль, а затем лёгкие просто перестанут работать, и вы задохнётесь.

Эмма поднесла флакон к губам и на секунду замерла.

— На всякий случай, вдруг это важно, — сказала она, глядя на собственные руки, — в той книге была написана странная фраза: «и свет скроет за семью печатями, и поднимутся по шестнадцати ступеням те, кто решат закрыть дверь», — она поднесла флакон к губам и, заметив, как разом побледнело лицо Бена, залпом осушила флакон до дна.

— Твою мать! — в сердцах воскликнул Бен, внезапно вскакивая с пола.

Тварь завизжала, уловив движение, и в воздухе вновь защёлкали десятки игл.

То, что произошло в следующую секунду, казалось, вывернуло Эмму наизнанку. В горло вцепился удушливый спазм, пищевод полыхнул огнём, чудовищная боль пронзила нутро так, словно кто-то воткнул в неё раскалённую кочергу.

Краем глаза она увидела, как с грохотом падают стеллажи с книгами, словно фишки домино опрокидываясь один за другим, и услышала, как визжит Иглодёр.

А потом Бен внезапно оказался рядом.

— Держитесь, Эмма, — сказал он, сжимая её мокрую от пота ладонь.

И только тогда она впервые разглядела, что глаза у него серые.

Вокруг всё поплыло, что-то вспыхнуло, окрасив окружающий мир во все цвета радуги, и её словно протащило сквозь игольное ушко. А потом был холодный пол, выстланный шершавыми каменными плитами, и чьи-то незнакомые испуганные голоса.

Эмма прижалась к холодному камню, закашлялась, захлебываясь в собственной рвоте, и наконец провалилась в спасительное и долгожданное забытьё.