О потерях и преображениях (гет)

Беллатриса отбросила очередной номер ежедневного пророка в сторону и истерично рассмеялась. Чету Уизли вновь поздравляли с пополнением — уже в седьмой раз за последние одиннадцать лет! Но на этот раз у них родилась дочь, и Беллатриса уже ненавидела её, как ненавидела все эти годы её рыжеволосую мать.

Беллатриса зарылась пальцами в свои кучерявые волосы, вспоминая, скольких рыжих женщин ей доводилось пытать и убивать. Все знали — это её страсть, ломать души и кости похожих на Молли-уже-двенадцать-лет-как-не-Прюетт. Только никто — даже сам Тёмный Лорд — не знал, почему. Эти мысли Беллатриса давно спрятала в дальних глубинах памяти, настолько далеко, что ни один первоклассный легилимент не смог бы вытащить из неё эти воспоминания. Иногда она и сама переставала думать об Артуре Уизли, и в такие моменты её восхищение Тёмным Лордом перерастало в любовь, которую Беллатриса даже не думала скрывать от мужа.

За десять лет службы у Тёмного Лорда Беллатриса научилась убивать: направлять палочку на жертву и безжалостно произносить заклинание, наблюдая за агонией, наслаждаясь мольбами о помощи. После успешно выполненного задания она всегда первым делом сообщала об этом Лорду и довольно улыбалась, выслушивая похвалу. Беллатриса по праву заняла место по правую руку от него, и Рудольфус скрипел зубами, но принимал всё: и безумную любовь жены к Лорду, и само её безумие, захватившее всю её без остатка.

По ночам Беллатриса просыпалась и начинала громко хохотать до тех пор, пока её голос не срывался на хрип. В такие моменты Рудольфус прижимал её тело к себе и чувствовал, как по его коже начинают стекать горячие слёзы, невольно вызывающие табуны мурашек. Постепенно Беллатриса успокаивалась, а наутро и вовсе не помнила о произошедшем. Она вновь вздыхала от любви к Тёмному Лорду, и Рудольфус качал головой, рассматривая жену, прочно засевшую в его сердце, жену, что почти каждую ночь шептала имя Артура Уизли и просыпалась в слезах.

* * *

— Где Тёмный Лорд? — вскрикнула Беллатриса, хватая за руку женщину и дёргая вниз. Та скривилась от боли, но промолчала, упрямо смотря в чёрные, сверкающие от ярости, глаза бывшей Блэк.

Беллатриса помнила её: весь седьмой курс, тянувшийся для неё бесконечно долго, она наблюдала за этой женщиной, тогда ещё первокурсницей, что с первого дня обучения была неразлучна со своим нынешним супругом. Белла даже узнала её имя — Алиса, и каждый раз встречая её в коридорах, Блэк думала о том, почему кому-то достаётся всё, а кто-то остаётся ни с чем. Почему ей все шесть лет приходилось прятаться в нише, стремясь хоть словом перемолвиться с Артуром, а эта девочка может спокойно поговорить со своим другом в любой момент. Почему за вражду и проступки предков расплачиваются последующие поколения, будто они тоже не имеют шанс на счастливую жизнь…

И Белла ненавидела эту Алису. При одном взгляде на двух юных гриффиндорцев она сжимала кулаки и чувствовала, как в груди расползается неприятное чувство — зависть.

Вот и сейчас, сдавливая пальцами запястье женщины, Беллатриса вонзалась ногтями в её кожу, еле сдерживая себя от желания прикончить её в одно мгновение.

— Где Тёмный Лорд? — повторила Беллатриса, акцентируя внимание на каждом слове.

Алиса молчала. Молчала и после, получая удары Круциатуса один за одним. Рядом, буквально в паре метрах от неё, лежал без сознания Фрэнк, тело которого до сих пор содрогалось в конвульсиях.

— Кричи, — Беллатриса схватила Алису за волосы и оттянула её голову назад, наклоняясь и шепча на ухо: — Кричи, и тогда я пощажу тебя и твоё отродье.

В своей кроватке, надрываясь, плакал младенец. Беллатриса упивалась его плачем, пытаясь сломить молчавшую Алису. Она посылала Круциатусы до тех пор, пока у Алисы изо рта не пошла пена. И даже когда подоспевшие мракоборцы выбили из её рук волшебную палочку, Беллатриса продолжила кричать «Круцио! Круцио! Круцио!», периодически прерываясь на истерический смех. Этот смех продолжал звучать в Министерстве магии, отражаясь от стен зала суда № 10. Этот смех заполнил одну из камер строгого режима Азкабана, на стенах которой везде было выцарапано одно и то же: «Тёмный Лорд вернётся. Да здравствует Тёмный Лорд».

* * *

Пятнадцать лет Беллатриса сходила с ума и верила, что Воландеморт воскреснет. И первым делом он призовёт её, свою верную соратницу, которая ни на секунду не сомневалась, что Тёмный Лорд одержит победу. Она любила его — не той наивной, детской любовью, которой когда-то любила Уизли, — нет, Тёмного Лорда она любила по-настоящему. Одержимая им, она ежедневно шептала «Мой Лорд» и падала на колени, представляя, что преклоняется перед его силой и могуществом. И каждый день Беллатриса клялась себе убить всех Уизли, всех, оставив в живых лишь Артура. Она разрушит его жизнь так же, как он разрушил мечты и надежды маленькой Беллы, как предал её любовь.

Беллатриса знала, что единственный, кто не оставит её и не предаст — это Тёмный Лорд, и она готова была идти за ним до конца и закрыть собой, если так будет нужно.

И он не оставил. Она упала перед ним, целуя его ботинки, когда увидела впервые после пятнадцати лет разлуки. Для неё он почти не изменился — это был всё тот же Лорд, принявший её в круг своих приближённых и изменивший её жизнь навсегда. С тех пор, как она стала его последовательницей, в её жизни появилась цель. И эта цель — служение.

* * *

В поместье Малфоев впервые за долгое время царила праздничная атмосфера. Им удалось сделать то, чего так жаждал Тёмный Лорд, и сейчас перед Беллатрисой стояла подружка Гарри Поттера — того самого Поттера, из-за которого Лорд бесследно исчез на целое десятилетие. Она была такой же кучерявой, как Белла, а в её глазах горели решительность и вызов, совсем как у юной мисс Блэк на рождественском балу, когда её пригласил на танец Артур Уизли. При виде девчонки воспоминания всколыхнулись в душе Беллатрисы, только вот было одно отличие: эта девочка могла делать что угодно, потому что она не была Блэк, потому что она — грязнокровка.

— Запомни это, — шептала Беллатриса, выводя надпись на руке Гермионы Грейнджер и наслаждаясь её криками. — Твоя кровь — грязь, но благодаря ей у тебя есть выбор.

Многочисленные Круциатусы, которыми одарила Беллатриса подружку Поттера, впервые не принесли ей должного наслаждения. Она будто пытала себя тридцатилетней давности, но боль даже от тысячи Круцио не так сильна, как та, которую испытала Белла, когда Артур Уизли разбил её сердце.

* * *

Сегодня её Лорд должен был победить. Он наступал на Хогвартс, ни на секунду не сомневаясь в своей победе. И Беллатриса была рядом с ним, она следовала за своим господином, периодически заливаясь безумным смехом. Сегодня она собиралась поквитаться с Уизли. Сегодня она отомстит, убив Молли и её рыжее отродье. Сегодня она сожжёт мерзкие оранжевые лилии и снова сможет взрастить белые розы. И эти розы, наконец, будут без шипов.

Беллатриса издалека увидела рыжую копну волос. Худенькая девчонка, так похожая на мать. Взгляд Беллатрисы потемнел, кровь ударила в виски, и на секунду она сжала голову в ладонях, но ненависть уже затмила разум. Беллатриса пошла в наступление, посылая сразу несколько заклятий в девчонку. Она увидела её глаза — голубые, совсем как у отца, и почти успела ударить по ней Круциатусом, но внезапно путь ей преградила Молли-уже-вечность-как-Уизли.

— Не смей трогать мою дочь, Блэк. — В её глазах горела решимость. И Беллатриса сразу вспомнила их первую встречу в поезде: с неё началось их соперничество. Молли Прюетт отобрала у неё всё — любимого мужчину и надежды на счастливое будущее. Она смогла сделать то, что не сделала Блэк: отказалась от семьи ради него. Молли посмела отобрать её счастье, её жизнь, и она за это заплатит.

— Гори в аду, Прюетт, — выплюнула Беллатриса, посылая заклятья одно за одним. Она наступала, применяя непростительные, но Молли отбивалась, практически ни в чём ей не уступая. Беллатриса всё громче смеялась, понимая, что вот-вот поймает Молли в ловушку: та отступала назад, один неверный шаг с её стороны — и Беллатриса получит преимущество. Она распалялась, представляя, как в конце этого сражения направит в сторону Молли последнюю Аваду, пока в один момент не увидела Артура, что стоял за спиной Молли и смотрел на Беллу своими голубыми глазами.

Перед Беллатрисой как наяву предстала картина распределения.

«Мне нужно в Слизерин».

«Ты уверена?».

И Беллатриса осознала, что никогда не была в этом уверена. Она помнила, что она — Блэк, и в одиннадцать ей казалось, что выбор очевиден. Разумеется, Слизерин, ведь именно на этом факультете учатся все настоящие чистокровные. Разумеется, Слизерин, иначе от неё отреклись бы родные.

Всё оказалось так, как предрекла шляпа: она обрела могущество, но так и не стала величайшей волшебницей.

А Молли Уизли пошла в наступление. Из её палочки каждую секунду вылетали красные и зелёные лучи и разбивались о щиты, выставленные Беллатрисой. Она отражала атаки не задумываясь и по-прежнему не отрывала взгляда от голубых глаз Артура, в которые влюбилась в том самом купе поезда.

Всё, чего она когда-то давно хотела, — быть просто Беллой и сиять ярче всех звёзд во Вселенной для Артура Уизли.

Беллатриса Лестрейндж опустила палочку, и в тот момент, когда красный луч ударил её в грудь, она на мгновение стала одиннадцатилетней девочкой, сидящей на табуретке в Большом зале Хогвартса. И шляпа на её голове внезапно закричала: «ГРИФФИНДОР!».