За окклюментными щитами (гет)

Они снова встречаются в дешевом потрепанном пригородном мотеле. Каждый раз один и тот же номер, словно он всегда пустует и ждет, когда его займут для того, чтобы в очередной раз решить чью-то судьбу. В комнате пахнет сигаретами, несвежим бельем и выпивкой. Но он не обращает на это внимание, стоит у окна, курит, глядя на поблескивающую мокрую парковку в свете тусклого уличного фонаря, который то и дело мигает, погружая улицу в еще более зловещую атмосферу. Его спина держится прямо, широкие плечи расправлены, голова немного откинута, поза расслабленная. Так и не скажешь, что этот человек готов к прыжку, словно дикий зверь, способный разорвать любого в клочья. Также и мысли не возникнет, что этим человеком можно управлять.

Его кадык дергается, когда он выдыхает густой дым уже не первой сигареты подряд. Кривая ухмылка искажает тонкие губы — она опять будет нюхать его волосы и говорить, что он слишком много курит. Нужно поскорее разделаться с делами, потому что прямо сейчас ему нестерпимо хочется ее увидеть. Она будет удивлена, если он явится посреди недели. Но вряд ли будет против.

Дверь комнаты тихо приоткрывается и в нее проскальзывает темная фигура, облаченная в длинное пальто и фетровую шляпу, низко надвинутую на глаза.

— Мистер Снейп? — откашлявшись, зовет мужской голос, когда спустя несколько секунд Северус так и не оборачивается.

Он неторопливо тушит сигарету о подоконник, бросает ее в окно и тянется за следующей, подкуривает и, не глядя на своего собеседника, разворачивается и садится в кресло. Тот снова откашливается и располагается напротив, настороженно за ним наблюдая. Свет не включают — не принято. На госте помимо шляпы, скрывающей лицо, еще наброшены чары отвлечения внимания. Мощные. Ох уж эти невыразимцы, вечно окружают себя аурой таинственности. Чтобы никто вдруг не догадался из какого они отдела. Только порой это работало в обратную сторону и красным флагом помечало представителей Отдела тайн. Для определенных людей, конечно, способных замечать магический фон.

Северус никогда не пытался раскрыть этого человека, из раза враз указывающего ему пальцем на того, в ком они больше не нуждались. Он знал, что когда-нибудь будет следующим, тем, в ком отпадет необходимость.

Но сейчас его голову занимали другие мысли. Обычно они встречались не больше пяти раз в год, но в последнее время это уже третья их встреча за два месяца. И это его начинает настораживать. Черт, что-то происходит, а он так легкомысленно не уследил, что именно. Хотя-я…

— Слушаю, — низкий грудной баритон негромко дает добро говорить. Удивительно, что он их исполнитель, но эти ребята до чертиков его боятся.

— Срочный заказ, — неуверенно и мягко, словно извиняясь, говорит мужчина в шляпе, достает из-под плаща тонкую папку с грифом «Совершенно секретно» и протягивает ее через стол, оставляя со стороны Северуса.

— Как быстро, — задумчиво произносит Снейп, не вынимая сигареты изо рта, которая тлеющим ярким огоньком выделяется в темноте. Он поправляет манжеты рубашки, потирая запястья по старой тюремной привычке, и пододвигает папку еще ближе. — А как же ваше главное кредо — «мы не привлекаем внимание»?

— Нынче обстоятельства складываются непредсказуемо, и мы вынуждены оказать влияние на ситуацию. Это последний заказ на ближайшее время. Обещаю. Но он чрезвычайно важный. Внутри все подробности.

Северус вскидывает бровь, презрительно ухмыляется, тушит сигарету и берет в руки папку. Открывает ее, всматриваясь в фотографию, и сжимает зубы, отчего желваки начинают ходить на его лице. Это… крайне неожиданно.

Заместитель министра магии…

Вся магическая Британия будет на ушах стоять, если она погибнет. Назначенные выборы пройдут не по плану, что будет определенным людям на руку… Потому что магглорожденной не место на посту министра. Даже в двадцать первом веке. Так вот в чем дело. Пазлы медленно складываются один к одному, и картина уже четче вырисовывается в его голове.

Невыразимец замечает заминку и уточняет:

— Проблемы с заказом?

Северус вскидывает голову, его темные глаза пронзают собеседника тяжелым ледяным взглядом, тонкие губы чуть приподнимаются в уголках.

— Никаких проблем.

* * *

Тишину небольшой уютной гостиной нарушает только мерный стук старинных часов, а тьму рассеивает тусклый лунный свет, пробивающийся через незашторенное окно. Северус сидит в кресле и курит. Снова. Много. Так, что горький вкус никотина въедается во вкусовые рецепторы, отравляя их. Огонек его сигареты тускло мерцает во тьме, время позднее. Уже как пару часов перевалило за полночь, а ее все нет. Мелькает мысль, что, может, не ему одному поступил заказ на нее и кто-то оказался проворнее, пока сам Северус тянет сигару за сигарой? От этой мысли он непроизвольно дергается.

В этот же момент в замке неторопливо поворачивается ключ, и Северус замирает. Дверь открывается, негромко стучат каблуки. Она не включает свет, бросает ключи на комод, поворачивается к двери, чтобы запереть ее. Но он уже близко, неслышно приближается к ней и когда она оборачивается, закрывает ей рот ладонью и с силой пригвождает к двери. Видит, как она пугается, ее глаза расширяются, а тихий протест срывается сквозь сжатые губы. Тонкие пальцы девушки цепляются за его рубашку, и Северус склоняется к ней, касаясь кончиком носа ее щеки. Ведет им по мягкой коже к ушку, захватывает мочку зубами.

— Ты долго.

Рыкает на нее, чувствуя, как вместе с теплой радостью видеть ее внутри поднимаются страх и раздражение. Но как же она пахнет, сладкий запах пиона окутывает его, привнося немного облегчения. Кудряшки щекочут его лицо, пока он дышит ею полной грудью. Ее большие глаза распахнуты, медовый воск сверкает буйством чувств и эмоций, зрачки расширяются, и страсть вспыхивает от грубых действий Северуса и радости увидеть его. Она выразительно смотрит на Снейпа, хочет что-то сказать, но он не дает ей вымолвить и слова.

Пусть молчит. Лучше пусть молчит. Не сейчас.

На смену руке тут же приходят губы, они захватывают ее уста в жестком поцелуе, страстном, моментально воспламеняющем все самые низменные желания. По ее телу бегут мурашки от прикосновений шершавых пальцев, от глубокого, такого вкусного поцелуя. Она привстает на цыпочки, прижимается, прогибаясь в пояснице, тянется к нему навстречу. Ладошки скользят по широким плечам, зарываются в волосы, пуская дрожь по позвоночнику Северуса.

Он жадно сминает ее грудь через ткань, кусает нижнюю губу, тут же проводит языком, дергает блузку. Верхняя пуговица с треском отлетает, а его пальцы, наконец, добираются до мягкого полушария. Она стонет, желая быть еще ближе и цепляясь за него как за спасательный круг. Северус снова глубоко толкается ей в рот, пока его рука оглаживает открывшуюся грудь, палец задевает сосок, и Гермиона дергается, изгибается в его руках, пока он играет с ним, дразнит.

Северус упирается коленом в стену между ее ног, чем она тут же пользуется, начиная тереться промежностью о его бедро, пока он оттягивает ее голову, наматывая волосы на руку, снова проникает языком и ласкает, заставляя дрожать от возбуждения. Ее дыхание становится чаще, срываясь на короткие стоны, и он наслаждается этими звуками.

Проводит рукой по ее телу вниз, порывисто дергает юбку, и его рука скользит ей в трусики. Они мешают, поэтому Северус тянет их и усмехается, когда слышит жалобный треск ткани. Он вводит в нее палец, ощущая, какая она горячая, припухшая и мокрая. Он улыбается сквозь короткий стон, ноги едва не подкашиваются от сводящего судорогой спазма внизу живота, когда она сжимает его палец внутренними мышцами.

— Гермиона… — шипит сквозь зубы, начиная создавать характерные движения, которые она тут же подхватывает движением бедер.

Черт, лишь от того, как она отдается ему можно кончить в штаны. Северус поднимает голову, наблюдая за ее лицом, напитываясь ее эмоциями. Только из-за них он чувствует себя живым. Она крепко жмурится, то кусая губы, то открывая их в тихих стонах удовольствия.

— Северус! Я… боже…

— Хорошо? — хрипло рычит в ухо.

Ее утверждение тонет в протяжном стоне удовольствия, который сопровождает охвативший ее оргазм. Она содрогается в его руках, сжимая бедра и его руку, пока он крепко прижимает ее к своему телу. Она обвивает его шею, утыкается в сильное плечо. Северус целует чуть влажный висок, снова смотрит в лицо, когда Гермиона откидывает голову и, все еще не открывая глаза, тяжело дышит через нос, приходя в себя.

Впивает затуманенный взгляд довольной кошки и снова двигает бедрами, насаживаясь на его пальцы, которые Северус и не подумал вытащить, наслаждаясь пульсацией ее стенок.

— Останься, — просит Гермиона, ласково перебирая его волосы на затылке. Надавливает на шею, вынуждая приблизить лицо, и выдыхает в губы: — Пожалуйста.

— Нет, — как всегда, отказ, он почти никогда не ночует у нее, после первых разов в самом начале их отношений, когда Северус позволял себе такую вольность этого больше не повторялось. — У меня дела.

— Ясно, — Гермиона упирается в его плечи, теперь отталкивая от себя. Он отступает, наблюдая, как она совершенно растрепанная пытается привести себя в порядок, и буднично интересуется: — Зачем зашел?

Она обходит его и идет в гардеробную, бросив попытки выглядеть прилично, и на ходу снимая сбившуюся не пойми как одежду. Северус следует за ней, останавливается в дверях и наблюдает за тем, как она раздевается.

— Узнать, что ты в порядке.

— И как? — звучит ядовито.

Он игнорирует язвительность ее тона, потому что знает, что ее всегда задевает отказ и потом его маленькая девочка становится стервой. Впрочем, Северус знает, стоит ему подойти к ней, приласкать, она снова станет послушной и податливой. Но такая Гермиона ему тоже нравилась. Только эта раздраженно вздернутая бровь чего стоит.

— Можешь уехать к родителям?

— Что? — она даже замирает от удивления, так и оставшись со снятой юбкой в руках. — Это невозможно, ты же знаешь, Северус. У меня выборы на носу. А у нас теперь и так людей не хватает. И поддержки. После того как у Скотта случился сердечный приступ, а Майклсон заболел драконьей оспой, на нашей стороне начались волнения. И мое положение как никогда шаткое, и ты говоришь мне уехать сейчас? Я вкалывала ради этого момента десять лет.

Ее возмущению нет предела, кажется, еще немного и она закатит глаза, покрутив пальцем у виска в его адрес. Северус усмехается. Что ж, это была лишь попытка, он не надеялся на согласие. Но тогда это все усложняет. Гермиона цокает, качая головой и всем видом показывая, что он сказал неимоверную глупость. За это хочется дать ей по заднице пару шлепков. Она без стеснения снимает лифчик и бросает всю одежду в корзину для белья. Хватает одну из его рубашек, которые прикарманила и теперь носит как домашнюю одежду, и совершенно голая проходит в душ.

Северус провожает ее цепким жадным взглядом, потом идет следом. Она лукаво смотрит на него.

— Присоединишься? Тебе наверняка нужна помощь в одном деле, — улыбается так похотливо, что эрекция становится почти болезненной.

— Ты знаешь, что я не просил бы уехать просто так, Гермиона, — складывает руки на груди, стараясь казаться грозным. На нее это не действует. Она проходит в душ и, не закрывая матовую стеклянную дверь, включает воду.

— Пусть хоть конец света наступит, я должна сделать все, чтобы выиграть, Северус. Все! — привычно задирает нос.

Упрямая девчонка. Всегда такой была. И ему это нравилось. Ее целеустремленность, несгибаемость, стремление довести дело до намеченной цели.

Но сейчас это действительно грозило стать концом света. Для него.

— Что мне сделать, чтобы ты хотя бы согласилась подумать?

Так громко и нахально хмыкает, набирая мыло в ладошку, что у него возникает почти непреодолимое желание проучить ее. Скользит по телу взглядом, наблюдая, как Гермиона намыливается и чувствует непреодолимое влечение к этой женщине.

— Я так долго к этому шла, что, боюсь, ничего.

Гермиона оборачивается через плечо, бросая на него коварный взгляд. Внутри переливающегося янтаря ее глаз дьяволы жгут костры, когда она замечает, как он скользит по ней взглядом полным похоти и желания.

— Хотя-я… Кое-что ты можешь сделать…

Гермиона оборачивается к нему всем телом, продолжая разносить пену и мыло по телу соблазнительными недвусмысленными движениями. Струйки воды красиво стекают по ее телу, унося ароматную пену. Северус с участившимся дыханием наблюдает, как она медленно опускается на колени. Не отрывает от него горящих глаз, заводит руки за спину и, немного откинув голову, открывает рот и высовывает язык. При этом взгляд у нее победительницы. Он чертыхается. Дьяволица. Сжав зубы, чтобы вернуть себе ускользающий самоконтроль, Северус решительно отталкивается от стены и тянется к ремню.

* * *

Ему бы с ней остаться. Растянуться на постели рядом, расслабиться, обнять ее покрепче, выдохнуть, но нет покоя его душе, на которую накинуты цепи. Не может он себе такого позволить. Разморенный горячей водой, сексом и томными поцелуями, он неспешно спускается по лестнице маггловской девятиэтажки, на верхнем этаже которой и живет Грейнджер. Прикуривает сигарету, эхо его шагов разносится в тишине подъезда, где-то за дверью на его движение начинает лаять псина.

Ему нужно подумать… Обычно у него есть пара дней на выполнение задания, а в текущем случае пара дней, чтобы спасти Гермиону и желательно самому не сдохнуть.

Северус спускается, выходит на улицу и полной грудью вдыхает утренний влажный воздух. Город тих как никогда, вдалеке начинает светлеть небосвод. Незаметно подкрадывается рассвет.

Тем оглушительнее вдруг над ним разносится взрыв. Здание сотрясается от ударной волны, сверху летят обломки, вокруг начинают орать сигнализации машин, которые не могут перекрыть рев адского пламени.

Он даже не раздумывает. Бросается назад. В глубине души он безошибочно знает, чья квартира была целью. Внутри просыпается ледяная тьма, охватывающая все его существо и мешающее даже вдох сделать. Но верить в то, что Гермионы больше нет, он отказывается. На третьем этаже с недоверием и огромным облегчением сталкивается с ней.

Живая.

В одном халатике, с его мантией в руках, которую он забыл, а она побежала отдать, зная, что ему придется вернуться, как только поймет.

Гермиона смотрит на него широко раскрытыми глазами, испуганная и маленькая. Северус в два шага оказывается рядом с ней и за мгновение до наложенного антиаппариционного барьера увлекает их в удушающее перемещение.

* * *

Он не успевает даже подумать, куда им лучше убраться оттуда. Неосознанно приводит в самое безопасное место — свой дом. Но не при таких обстоятельствах он хотел это сделать. Не когда все еще обвешан магическими кандалами.

Гермиона ничего не понимает. Он, собственно, тоже. Только знает, что кто-то не захотел ждать исполнения его заказа. А может, они следили за ним и поняли, что он ушел, а Грейнджер жива. И тогда…

Нет, что-то не сходится. Бомбы уже были заложены раньше. Это дело не быстрое, незаметно не подложишь, а заказ он получил только сегодня ночью. Значит, это еще один игрок?

Или про них узнали и решили убрать обоих одним ударом, да только промахнулись… Мысли уводят его все дальше, но он обрывает их и смотрит на хрупкую девушку посреди его полупустой гостиной.

Гермиона дрожит, обнимая себя и кутаясь в тонкий халатик. Ее взлохмаченные волосы собраны в пучок, из которого привычно торчит ее палочка — эта ее привычка всегда умиляла Северуса. Он следит, как Гермиона с удивлением осматривается. Гостиная еще не обставлена толком, здесь стоит большой стол из темного дерева, придвинутый к стене и заставленный реагентами и каким-то сухостоем. Большое кресло, рядом с торшером и куча книг, расположенных прямо на полу.

Северус рад, что она не заваливает его сейчас миллионом вопросов, которые наверняка крутятся в ее восхитительной головке. Пока она молча ходит по его дому, он достает палочку и усиливает магическую защиту.

Его жилье выглядит необычно. Небольшой дом, в минималистичном, даже аскетичном стиле, очень темный из-за выбранной отделки и почти полного отсутствия окон. Окно здесь только одно — панорамное, в пол, открывающее вид на бушующее Северное море. В темный интерьер гармонично вписывается небольшое количество его вещей, в основном это книги.

Пока он проходит к мини-бару и наливает себе выпить, Гермиона медленно обходит совмещенную небольшую кухню-гостиную и кабинет, заглядывает в спальню, а затем возвращается к нему.

— Знаешь, аскетизм в интерьере выбирают обычно люди творческие, которые не хотят, чтобы бы что-то извне отвлекало их от внутреннего, — ее голос слегка дрожит, когда она подходит к Северусу и забирает у него из рук бокал. Залпом опрокидывает в себя виски, морщится, прикрываясь рукой, которая слегка дрожит. — Но тебя сложно назвать творческим человеком. Скорее, ты создал эту крепость, как место, где можно укрыться, но так занят, что не успел придать ему индивидуальности, — Гермиона замирает, наклонив голову, и в упор смотрит в спокойные темные глаза с интересом ее изучающие. — А может, ты просто не решил какую мебель купить, да, Северус?

Его губы кривит усмешка.

— Я просто не успел заняться обстановкой, а ты явно хотела спросить не это, Гермиона.

Она выдыхает и качает головой.

— Ты прав. Что происходит?

— А ты как думаешь?

— Ты попросил меня уехать. А буквально через два часа после этого мою квартиру взрывают. Это же была моя квартира?

Он кивает, не произнося ни слова.

— Ты приводишь меня к себе, хотя прежде ни разу этого не делал. Мне грозит опасность?

Снова кивает.

Гермиона протяжно выдыхает, прячет лицо в руках и садится на высокий барный стул. Так проходят несколько мгновений, затем она поднимает голову. Ее щеки горят алым румянцем, в глазах отражаются сотня мыслей в секунду.

— Это связано с выборами. Кто-то не хочет допускать магглорожденную до управления страной… — закусывает губу, размышляя. — Я всегда знала, что будет трудно. Мне и было трудно. Только за последние месяцы несколько человек, которые обещали поддержку — предали. А двое влиятельных сэров из моей команды мертвы.

Глаза Гермионы блестят нездоровым блеском. Она впервые задумывается о своей предвыборной кампании с этой стороны. Теперь и Северус понимает, что некоторые из тех, кто попадал под ранний заказ, напрямую были связаны с Гермионой. Значит, все-таки политика. Он слишком долго обманывался и собственными руками на протяжении последних месяцев разваливал успех любимой женщины.

Но кто за этим стоит? Почему Отдел тайн вдруг оказывается замешан с этим, если они всегда придерживались стратегии невмешательства? Он действует по собственной инициативе или в заговоре с кем-то? Северус хмурится. Одни вопросы и ответов нет.

— Я все понимаю, всякие методы бывают, но убийство… В голове не укладывается, — полушепотом заканчивает Гермиона, а потом неожиданно резко вскакивает со стула. — Мне надо в Министерство.

— Нет.

Здесь Снейп непреклонен, и Гермиона, прищуриваясь, враждебно смотрит на него.

— Ты не можешь мне указывать. И останавливать меня тоже.

— Хочешь проверить?

Ее бровь взлетает вверх, Гермиона возмущенно открывает рот, чтобы выразить все, что думает о Северусе и его попытках лезть в ее жизнь, но он перебивает ее:

— Они сейчас думают, что ты мертва. Так будь умнее и воспользуйся этим.

— Что ты имеешь в виду?

— Нужно понять, кто за этим стоит. И сделать это можно только если они поверят, что тебя действительно больше нет. Тебе нужно выдохнуть и дать себе время обдумать дальнейшие шаги, а не подставляться, ведь мы понятия не имеем, кто за этим стоит.

Гермиона замолкает, переваривая его слова. Понимает, что он прав, но, когда вспоминает, сколько всего поставлено на кон, качает головой.

— Северус…

— Иди спать, — Северус подходит к ней, заполняя собой ее личное пространство. — Я все улажу, и мы придумаем дальнейший план действий.

— Ты? — Гермиона с удивлением поднимает на него глаза. — Как ты можешь что-то уладить, ты же…

Она замолкает, не договаривая. Но между ними повисает невысказанное: ты же бывший Пожиратель, заключенный, ты далек от политики, не связан с этим, не имеешь влияния, ты вообще не имеешь отношение к Министерству.

— Доверься мне, — Снейп кладет руки ей на плечи и притягивает к себе.

Она с сомнением смотрит на него. Довериться, когда привыкла всю жизнь полагаться лишь на себя сложно. И она поджимает губы.

— Я не смогу уснуть сейчас.

— Уверена? — Северус вскидывает бровь и оглаживает девушку по голове. — Пойдем.

Он ведет Гермиону к темной двери рядом с камином и, толкнув ее, они оказываются в такой же темной аскетичной спальне. Большая кровать, стеллаж с редкими книгами и причудливые светильники, — все, что есть в этой комнате. Гермиона с удивлением осматривается, осторожно приближается к стеклянной стене и замирает, глядя на рассвет, занимающийся над горизонтом. Некоторое время они молчат, потом Гермиона подходит к постели, проводит рукой по черной мягкой ткани и растягивается на простынях, сладко вздыхая. Не отрывая взгляда от Северуса, хлопает рукой по кровати рядом с собой. Он чуть приподнимает уголки губ, в его глазах отражается тепло и забота, которые окутывают Гермиону. А потом он растягивается в полный рост рядом с ней, обняв ее и прижав к себе. Она льнет к нему, спрятав нос у него под ухом, и втягивает носом запах мужчины. Родной, любимый.

— Оно того стоило, — тихо шепчет она, целует пульсирующую жилку.

— Что?

— Если бы я знала, что моей квартире нужно сгореть дотла, чтобы я, наконец, оказалась в твоем доме, постели и объятиях, то я бы сама спалила ее еще пару лет назад.

Он тихо смеется, пряча лицо в ее волосах, прикрывает глаза, прижав к себе крепче, а потом выдыхает:

— Спи.

* * *

Насыщенные оранжевые лучи скользят по обнаженным ногам Гермионы, восходящее солнце ласкает ее кожу, согревает. Северус не хочет уходить, но воронка событий затягивает его, раскручивается все сильнее и подсказывает, как все не просто на ринге политических интриг.

Он мог остался в стороне, если бы не втянули ее, если бы не решили избавиться от него. Хотя она была втянута в это с самого начала, а он играл в слепца, отказываясь верить в то, что и она когда-нибудь станет для них помехой, что и он окажется списанным, словно старый инвентарь.

Северус скуривает сигарету за сигаретой, желая обрести хоть какое-то подобие покоя перед тем, как уйти, но проигрывает сам себе, своим эмоциям, связанным с ней.

Его удивительная, добрая девочка. Ее протекция помогла ему пережить первый год после выхода из тюрьмы. Именно тогда он заключил сделку с главой Отдела тайн, где в обмен на его освобождение, он должен был отработать на них семь лет, никто не заботился о том, как отреагирует общество на внезапный выход из тюрьмы Пожирателя смерти. Северус столкнулся в то время с несколькими покушениями на себя, у него не было средств к существованию, не было плана. Он понял, что должен будет делать грязную работу для правительства, но, когда и как, никто его не посвящал в это. Что делать все остальное время он тоже не знал. И Северус жил в Паучьем тупике в бедности, грязи и тонул в алкоголе. Первый заказ застал его в отвратительном состоянии, и он сам едва не погиб, исполняя его. Тогда он понял, что его душа не стоила и кната. Мелькнула мысль, что возможно ему лучше было остаться в Азкабане. Но пути назад не было. На семь лет он был скован обетом. Снова. Хотя в ту ночь думал, что не выживет.

В таком состоянии его и нашла Гермиона. Раненного, грязного, истекающего кровью, в собственной блевотине валяющимся на полу. Она в то время занималась тюремной реформой, работала в Аврорате, в подразделении связанным с Азкабаном. Много общалась с заключенными, следила за соблюдением новых поправок, курировала тех, кого выпускали, проверяла их палочки. Вот и его пришла проверить. Отправила в Мунго, а потом взяла под особый контроль. Северус усмехается, вспоминая дотошность Гермионы и ее невосприимчивость к его колкостям. А потом их закружило: совместные приемы, обеды, работа с реформой, первый поцелуй, недоверие, что это может быть правдой, первый секс, первое утро вместе, хрупкая душевная близость.

Ради нее… нет, рядом с ней ему хотелось быть достойным. Он снова начал нормально питаться, одеваться, вопрос с деньгами решил, расчехлив тайники своих бывших дружков-Пожирателей, которые прятали семейное имущество впопыхах в конце, перед тем как их брало министерство. Правда, решил, что обязательно вернет назад, как только встанет на ноги.

И ему удалось стать лучше, сильнее и достойнее… Он больше не чувствовал себя ничтожеством. Гермиона гордилась им и поддерживала. Прошлое больше не имело значения. Он был бы счастлив. Если бы не одно «но».

Обещание, прожигающее черную, беспросветную дыру у него в груди.

Он проговаривает слова Непреложного обета снова и снова, медленно, с расстановкой, вычленяя каждое слово, взвешивая, оценивая, анализируя.

Северус знает клятву наизусть, длиной с целый пергамент, словно очередное эссе Грейнджер.

С кучей «если», с огромным перечислением «должен».

Обещание, весом с целую планету, словно Атлант переложил ее вес на его плечи. Связанный, обязанный, скованный, под каблуком у отвратительных мира сего, от разыгрывающих свои карты параллельно с текущим порядком. Устанавливающие этот порядок.

Снова скользит взглядом по рассыпанным по подушке волосам Гермионы. Как он мог позволить себе быть с ней? Полноценно и открыто, подставив ее под удар, приклеив собственноручно мишень ей на лоб. Поэтому до сих пор никто не знал о них.

Он не ожидал, что мишень ей приклеит ее политическая карьера.

Он должен это исправить, обойти клятву, спасти Гермиону… Проговаривает снова и снова. Выдыхает дым, замирает. Что если…

— …и обещаю, что не буду искать, не причиню вреда, чтобы избежать выполнения заказа или освобождения от данной клятвы…

Тушит сигарету в пепельнице и резко встает. Нужно поговорить с главой Отдела тайн.

Проходит к кровати, где Гермиона спит, свернувшись клубочком и, склонившись, целует ее в макушку, всматривается в безмятежное, красивое лицо. Лицо женщины, которую полюбил всем своим прогнившим сердцем. Теплой и долгожданной, как осеннее солнце, сладкой, словно горячий шоколад, светлой и проникающий в самую его суть и рассеивающей мрак.

Никто и никогда, так грамотно составляя целую страницу обещаний, не мог подумать, что у него, Северуса Снейпа, убийцы и бывшего Пожирателя смерти может быть тот, кого он захочет защитить даже ценой собственной жизни.

* * *

Самое безопасное место?

Как бы не так, черт подери!

От очередного сокрушительного удара по защите его дома, строение содрогается. Не успевает он даже выйти из дома, как понимает, что у них гости.

Понимает, что испытывает досаду оттого, что они разбудили Гермиону.

— Северус, это они? — голос напряжен, она на взводе.

Нервничает.

Но Северус удивительно спокоен. Он защитит ее, даже если придется перебить все министерство. Он не знает, про кого она говорит. Боится ли, что пришли за ней, закончить дело? Или имеет в виду что-то другое?

Хотя ему очевидно, что пришли за ним. Значит, все-таки они узнали про них, узнали, что они встречаются. Также знали, что он не убьет ее, что пойдет после встречи проверить. Только не учли, что Северус теперь никогда не оставался у нее. Просчитались с этим, только поэтому Гермиона и он все еще топчут эту бренную землю.

Интересно, что его так быстро списали со счетов. Вряд ли подобрали замену, скорее поняли, что он представляет потенциальную опасность из-за связи с той, кого предстояло убрать. Он стал ненадежным.

— Кто-то очень хочет видеть меня, — Снейп подходит к ней, обхватывает ее руку, замершую с волшебной палочкой, и смотрит в глаза: — Но они не в курсе, кто еще здесь со мной…

— Не-е-е-т, ну уж нет, — она понимает, к чему он клонит и решительно мотает головой, отступая. — Я не оставлю тебя.

— Когда тебя не будет рядом, я смогу действовать свободнее, — говорит вкрадчиво, взглядом пытаясь успокоить, но разве эта упрямая ведьма хоть когда-нибудь его слушает?

Она наклоняет голову чуть задумчиво, потом снова приближается, ее теплая ладонь ложится на его щеку, поглаживая выступающую скулу.

— Я чувствую, что происходит что-то, чего я не знаю… Почему меня хотели убить? И почему теперь пришли за тобой? Северус?

Он смотрит в ее задумчивые глаза и чуть морщится. Набирает в грудь побольше воздуха, открывает рот, чтобы признаться, но не успевает. Пространство взрывается очередным громом и огнем. Северус придерживает Гермиону, чтобы она не упала — землю под ногами трясет.

И вдруг все затихает. Защита спадает, теперь слышны лишь голоса авроров отрывистые, нервно переговаривающиеся.

Северус и Гермиона одновременно оборачиваются к двери и вскидывают палочки, готовясь в бою. Они ждут фееричного захода, выбитой двери, адского пламени, но дверь открывается спокойно и в гостиную Северуса входит…

— Кингсли? — Гермиона от облегчения выдыхает и опускает палочку. Она хочет сделать шаг навстречу своему наставнику, но Северус ее останавливает, даже не глядя, просто выставляет руку и не дает ей пройти дальше.

В глазах Бруствера Снейп замечает промелькнувшее удивление и досаду, это длится какую-то долю секунды, этого практически нет, но Северус считывает моментальные изменения.

— Гермиона! — восклицает он и раскидывает руки, ожидая ее в объятия, но, обратив внимание на руку Северуса, досадно цокает. — Мне нужно с тобой поговорить, но сначала… Снейп, ты арестован за попытку убийства заместителя министра магии, сложи палочку и сдайся без сопротивления, иначе в противном случае, будешь уничтожен, как особо опасный преступник, затеявший государственный переворот.

Гермиона вскидывается.

— Что? Нет, Кингсли, это не так…

— С каких пор арест совершает министр магии самолично. Где же аврор Поттер? Другие авроры?

— Опусти палочку, Снейп! — жестко говорит Кингсли, сверля Северуса холодным взглядом.

— Нет, Кингсли, подожди…

— Опусти палочку, иначе я буду вынужден тебя убить.

— Что? — взвизгивает Гермиона. — Да что происходит…

Она на всякий случай встает перед Северусом, уверенная, что в нее не полетит непростительное. Наивная. Северус раздраженно выдыхает. Придется же оттолкнуть, глупая женщина. Кингсли вдруг опускает палочку, глядя на Гермиону.

— Не думал, что ты будешь защищать убийцу…

— Мы уже обсуждали это, — Гермиона делает акцент на предпоследнем слове и многозначительно смотрит на наставника, но он со злой ухмылкой качает головой.

— А о том, что именно он убил Скотта и Майклсона, мы с тобой говорили?

Северус слышит, как у нее перехватывает дыхание. В шоке она резко разворачивается, бросая неверящий взгляд на Северуса и неосознанно качает головой. Северус в страхе замирает, не в силах что-то сказать.

— Нет, — шепчет она, потом с надеждой спрашивает: — Нет же, Северус?

Тяжело сглатывает. Он или она? Оба.

Он не отрицает, она видит по любимому лицу вину.

В глазах мелькает боль, она делает резкий вдох от охватившего понимания. Закрывает рот рукой, он ждет, когда она попятится от него, отшатнется. Но Гермиона удивляет его — не отходит и оборачивается к Кингсли, стараясь справиться с эмоциями.

— Я… хочу во всем разобраться по закону. Убери авроров, Северус пройдет в Министерство, и мы все обсудим…

Кингсли переводит взгляд на Снейпа, и тот понимает, что по закону никому не интересно. Он пытается вскинуть палочку, выставить щит, но понимает, что не может. И тогда становится ясно как день, что это не Кингсли Бруствер.

Догадка мелькает моментальной вспышкой. Он отталкивает Гермиону с силой, так, что она отлетает к столу с зельями, прежде чем в нее попадет красный луч. Сам отшатывается и выставляет щит, от летящих проклятий авроров. Снова уворачивается от теперь зеленого, Гермиона тоже больше не тратит время на разговоры, понимая, что здесь что-то не то и без сомнения выбирая за кого она сражается.

Если Северус останется жив и захочет когда-либо вызвать патронуса, он определенно обратится в воспоминаниях к этому странному моменту, к гуще битвы, где она встает на его сторону. Он бы хотел поумиляться этому факту еще немного, но летящие в него проклятия сильно отвлекают от приятных мыслей. Северус чувствует, как клятва Неприложного обета стягивает его руку разгоряченной проволокой, впивается в кожу и медленно ползет куда-то в сторону сердца, забирает силы, убивает, потому что он встает против того, кому ее давал.

Отбив очередную атаку, Снейп чувствует слабость, а мысли эхом звучат в голове.

— Северус! — испуганно.

Слышит, как сквозь толщу воды, а затем медленно оседает на пол, а Гермиона в ярости и страхе с защиты переходит в нападение. Но их слишком много. Она отбивает проклятия авроров, которые оттесняют ее к стене, пока Кингсли направляется к Северусу.

Снейп пытается дышать и не потерять сознание, хотя понимает, что это не за горами, если он не изменит что-то, если не договорится с магией…

…и обещаю, что не буду искать, не причиню вреда, чтобы избежать выполнения заказа или освобождения от данной клятвы…

Какая непосильная ноша. Неправильно. Нет. Он не пытается идти против клятвы, не спасает себя, он защищает ее. Северус чувствует, как становится чуть легче дышать.

Перед глазами мелькают десятки вспышек, с которыми Гермиона бьется одна. Северус медленно выдыхает.

…не трону того, кто не будет назван, возьму под защиту того, на кого будет указано, не посмею ослушаться прямого приказа…

Северус чувствует, как кто-то берет его за подбородок, перед глазами все расплывается, но он видит очертания Бруствера, который склоняется к нему.

— Убей ее, — не слышит, скорее приказ проникает в самую суть, в его магию, схватывает его, окутывает и подчиняет. Прямой приказ того, кому вверил свою магию и душу, придавливает безысходностью.

Снейп поднимается, Кингсли, вскидывает руку, заставляя остальных авроров, а их было с полудюжины, перестать сражаться. Гермиона удивленно осматривается, все еще не отпускает палочку, она вспотела от насыщенного боя, ей непросто. Мокрые волоски прилипли к вискам и шее. Она смотрит на него с мимолетным облегчением, но когда он делает несколько шагов к ней, легкая улыбка, приподнявшая уголки ее губ слетает с лица. Она пятится, пока он наступает.

— Северус! Северус, пожалуйста, — старается говорить спокойно, но беспокойство пробивается в ее тоне истеричными нотками.

Он наступает, сильный, безжалостный, решительный. Гермиона упирается в стену, отходить некуда и опускает палочку, закусывая нижнюю губу. Смотрит в его остекленевшие глаза, смаргивает слезы. В пределах вытянутой руки лежит небольшой нож, которым Северус обрезал черенки трав, она бросает на него взгляд, но не тянется к оружию.

— Я не буду с тобой драться, — обреченно шепчет она, он поднимает палочку, от страха у нее подкашиваются ноги, она заикается, но выпаливает: — я люблю и прощаю тебя!

Зажмуривается, но тут же слышит:

— Прикрой меня.

Она широко распахивает глаза, вскидывает палочку, но не понимает, что ей нужно делать. Черное древко Северуса вдруг падает к ее ногам, а сам он растворяется в черной дымке. Чтобы в следующий момент возникнуть прямо за спиной Кингсли. Резкий удар и нож, на который косилась Гермиона входит в шею Бруствера. Помещение взрывается какофоний заклятий, но Гермиона уже наготове, она выставляет щит, закрывая Северуса от ярких вспышек.

Она не хочет смотреть в его сторону, но, прежде чем отвести взгляд, кидает последний и видит, как Снейп голыми руками вырывает гортань врага, заливая пол хлынувшей кровью из рухнувшего к ногам тела.

— …обещаю, что не применю магию, чтобы отнять жизнь или нанести смертельный вред здоровью, — проговаривает Северус одну из строчек клятвы и ехидно посмеивается в наступившей тишине — заклятия больше не летели. — Сюрприз, ублюдок, добро пожаловать в собственную ловушку.

Он бросает остатки плоти в кровяную лужу, наблюдая, как Бруствер медленно меняет облик и принимает вид старца и смотрит на собственные, измазанные кровью, руки. А потом в него врезается ее хрупкое тело, и Северус со всей силы обнимает ее.

— Я прикончу тебя, Снейп! — глухо произносит она в его шею, а он тихо посмеивается, не забывая бросить настороженный взгляд на опешивших авроров.

— Минуту назад ты говорила другое.

— Забудь!

— Никогда.

Она отстраняется, а он смотрит ей в лицо, нежно гладит по щеке. Гермиона смотрит на него большими понимающими глазами, и в них читаются сотни вопросов.

— Поговорим чуть позже. Нам нужно найти Кингсли…

* * *

Бруствер нашелся дома, убитый, видимо, еще несколько месяцев назад. Северус отметил, что это сделали без него, все же, опасались, что он раньше времени поймет о готовящемся перевороте и захвате власти. Что ж, после убийства действующего министра об этом догадаться было бы нетрудно.

Да и в его положении нетрудно было, просто он совсем отстранился от заданий, не хотел думать о них лишний раз, вот и упустил важное, что Кингсли и всю его кампанию, направленную на то, чтобы продвинуть новые реформы и нового министра, который бы стал лицом новой магической Британии, медленно разваливали. И едва не убили Гермиону.

Он понял, что ее оставили напоследок, только потому, что она была окружена слишком многими влиятельными людьми, подменить ее как Кингсли они бы не смогли, у нее было много близких друзей, которые сразу бы заметили что-то неладное. А министр жил один, мало с кем общался в последние годы и был идеальной мишенью. И так к власти пришел начальник Отдела тайн, Северус до сих пор не знает, как его зовут. Да и не хочет знать. Пусть с этим разбирается теперь Поттер.

Главное, что Гермиона цела, переворот предотвращен, а магическая Британия обрела нового министра. Собственно, формально, она пока не министр, а лишь выполняет обязанности, но все понимают, что после очередного спасения страны вопрос о том, кто будет новым министром магии, не стоит. Осталось лишь уладить всякие бюрократические моменты.

Поэтому в день выборов Северус стоит позади Гермионы, выполняя роль сопровождающего и охранника, угрюмо посматривает на толпу и с предвкушением на задницу Гермионы, которая с трибуны вещает о какой-то новой эре. Он эту речь только за сегодняшний день слышал раз десять, пока она репетировала ее за завтраком, в душе, пока собиралась, хорошо, что во время секса не зачитывала клятвы магическому сообществу.

Ей предстоит нелегкий путь и борьба с многовековыми устоями традиционного магического общества, но он пообещал, что будет на ее стороне. Всегда будет рядом.

— … и так как я хочу быть честной с вами с самых первых минут своего правления, должна пояснить, что слухи и домыслы Ежедневного пророка в этот раз оказались верными…

Северус навостряет уши, это что-то новенькое, этой части он не помнит.

— Поэтому представляю вам моего будущего супруга — Северуса Снейпа.

Северус едва не закашливается от попавшего не туда воздуха. Что за удивительный день? Еще с утра она не была министром, а он точно не был будущим супругом. Сумасшедшая женщина. Он подходит к ней, деликатно приобняв за талию и держа лицо, в которое впиваются сотни глаз. В повисшей оглушительной тишине, Гермиона продолжает вещать с трибуны как ни в чем не бывало.

— …Ибо каждый имеет право на ошибки, но я не хочу, чтобы вы думали, что прошлое определяет кого-либо. Меня, Северуса Снейпа, кого-то из вас или нашу страну…

«Заливает, как соловей», — думает Северус, и вдруг чувствует разрастающуюся неимоверную гордость за свою девочку. Из нее вышла бы отличная слизеринка. Гибкая, хитрая, остроумная, умеющая выворачивать все события так, чтобы ей это было на руку.

Пока Северус умиляется слизеринской хваткой своей, как оказывается, будущей супруги, Гермиона речь свою заканчивает и с теплой улыбкой обводит замершую толпу. Мгновение все еще стоит тишина, а потом раздаются отдельные хлопки, люди начинают переговариваться и галдеть, кто-то выкрикивает слова поддержки, с задних рядов слышится свист, щелкают камерами фотографы.

С ослепительной улыбкой она поворачивается к Северусу и ласково приказывает:

— Поцелуй меня.

Он усмехается, в черных глазах мелькает искра веселья, и он привлекает ее к себе, склонившись к сладким губам. Остановился в миллиметре, низко проворковав:

— Как скажите, госпожа министр.

И целует ее так крепко, так непозволительно вольно, чтобы журналисты «Пророка» завтра напечатали разгромную статью о непозволительной порочности и возмутительном поведении, а у Гермионы Грейнджер подкосились ноги.