За открытой дверью (гет)

* * *

— Земи, прошу, помоги, — крикнула Николь и махнула в сторону улицы.

Мальчик не видел ничего за мусорным баком. Его сердце забилось как бешеное. Так закончится побег. Теперь его вернут обратно в детдом, при живых-то родителях. Они где-то есть, далеко, но живы, мальчик это чувствует, их всего лишь нужно найти. И кто будет искать, если не он. Но как, если его поиски обрушились в первую ночь. Его нашли, и теперь запрут в чулане, так жестоко для маленького ребенка.

Худой коротко стриженный морщинистый мужчина с выпирающими скулами и большим щетинистым подбородком устало шатаясь подошел к Николь, держа руки в карманах старого зеленого пальто.

— Мда, — со вздохом он произнес, глядя на мальчика, — выглядит не очень, позвони в полицию и пойдем.

— Нет, возьмем его с собой! — крикнула Николь, топнув ногой и указывая пальцем на ребенка. Ее сердце билось как бешеное, но не от холода.

— Ты совсем… Николь, может он сбежал из дома, его ищут родители. Ты не понимаешь, если мы возьмем его, это станет кражей ребенка. Нам проблем не хватает, давно в участке не была?

— Земи, прошу, — Николь подошла к Земфиру, обняла и прижалась так сильно, как могла, — я не могу оставить его здесь. Я должна помочь ему, позволь это сделать. Давай дома отогреем, расспросим, и тогда решим. Пожалуйста, прошу.

Земфир сморщил брови и бросил взгляд на ребенка, тот не сменил позы, также сидя с поджатыми коленками. На нем лежала куртка, отданная Николь. Он не способен отказать ей, даже понимая, что это неправильно. Он знает, почему ей так не хочется отпускать этого мальчика. Николь потеряла сына пол года назад. С тех пор каждый раз, как она видит детей с матерями, пускает слезы. Да, брать его с собой — плохое решение, но Николь нужна разгрузка, она хочет снова ощутить себя матерью. Хоть на миг.

Земфир вздохнул и отдал свой пиджак Николь, а сам подошел к ребенку и взял его на руки. Они пошли дальше от центра города, в самые окраины. Там стоял почти развалившийся кирпичный дом с поваленной дверью и выбитыми окнами. Внутри запах затхлости смешивался с зимним морозом. Между двумя матрасами стояло кострище, что сразу принялась разжигать Николь.

— Положи мальчика на мою кровать. И прошу, приготовь поесть, я поделюсь с ним своей порцией.

Земфир проворчал, но послушался. Положив мальчика, он ушел в другую комнату. Позже вернулся с жестяной кастрюлей и поставил ее у огня. Николь подошла к мальчику и стала растирать его руки.

— Эй, как тебя зовут?

— …

— Не хочешь говорить? Ладно, тогда откуда ты, где твои родители?

Мальчик решил, что нет смысла скрывать, все равно обратятся в полицию и все узнают.

— Из приюта святой Марии, мои родители пропали год назад.

— Ты оттуда сбежал?

— Да.

— Земи, ты слышал? Мальчик, кто там сейчас правит?

Мальчик назвал имя главной воспитательницы, на что услышал смешок Земфира и комментарий Николь: «Ах, эта старая карга никого не любила, помнишь, Земи?». Они из того же приюта. Чуть позже все трое принялись за суп с макаронами, что был вкуснее всего, что давали в приюте. Похоже мальчик туда не вернется.

* * *

Уже светло. Я лежу на спине и смотрю на дыру в потолке пещеры. Сырой воздух, пахнущий землей, окружил меня. Похоже я сломал плечо, но крови нет. Голова раскалывается и отдает гудящей болью в затылок. Я проснулся двадцать минут назад и так не сдвинулся с места, нужно дотянуться до рюкзака и достать обезболивающее. До потолка метров пять, через дыру я не выберусь. У меня есть один сигнальный огонь, но днем от него нет смысла. Даже если выпущу, уверен, я ушел далеко от лагеря и его вряд ли заметят.

— Ау. Эй, я здесь.

Только я открыл рот, головная боль усилилась. Да уж, много смысла от криков нет, даже если меня ищут, я слишком далеко. Нужно искать путь наружу.

Кое-как я поднялся. Я не чувствую ни одного живого места на теле. Одной рукой я открыл рюкзак и разложил все, что нашел внутри: пара бутербродов, яблоко, злосчастный чай из ягод, который сразу вылил, пистолет с сигнальный огнем, перочинный нож, фонарик, телефон без сети, компас, GPS трекер, обезболивающее, бинт и антисептик.

Я принял таблетки, примотал бинтом левую руку к телу и сложил в рюкзак все, кроме фонарика, сигнального огня и ножа. Два последних я положил в карманы на случай, если увижу животных. Вообще я не слышал, чтобы здесь водились медведи или кто-то опасный, но все же это пещера. По трекеру я определил направление, в котором нужно двигаться, и как раз туда ведет коридор пещеры.

Чтобы не заблудиться, на развилках я буду выбирать только правые проходы, даже если направление будет меняться. В пещерах легко заблудиться, но так я смогу выйти к первой точке, возвращаясь по левым коридорам. Если за шесть часов не найду выход, вернусь сюда и выпущу сигнальный огонь. Я отправился в путь. Надеюсь, с Анной все хорошо.

Прошло пять часов, я съел один бутерброд, в остальном изменений нет ни во мне, ни в окружении. Пару раз я натыкался на тупики и приходилось возвращаться к предыдущим развилками. Животных нет, вообще никого, лишь тьма, освещаемая фонариком. В моей голове крутится лишь одна мысль — важное изречие, что сформулировал не так давно, и теперь является неделимой истиной, аксиомой, что пора мне принять. Философская мысль, такая простая, что ее поймет даже ребенок. И если каждый ее услышит, возьмет на вооружение и будет повторять каждый день как молитву, глядишь и мир станет лучше. Мысль скользит по сознанию, растворяясь в потоке, но никогда не смешиваясь с ним, как масло и вода. Простая истина звучит так: я — лох.

Нет, ну серьезно, веселый шахтер в поисках алмазика. Когда я стал таким невезучим, что даже поход, ПОХОД для меня закончился сломанным плечом и блужданиями в потемках пещеры? До двенадцати лет все так хорошо было… Если в течение часа я не найду намека на выход, буду возвращаться назад.

Вот очередная развилка, три прохода впереди. Выбор небольшой, иду в правый. Только я направил фонарик на третий коридор так, чтобы его свет не достигал двух других, как заметил едва заметное свечение с центрального, из-за чего очертания его стен оставались слегка видны, в то время как левый совсем исчез. Свечение, СВЕТ, это выход! Я выключил фонарик и пошел в центральный. Вместо фонарика я взял в руку сигнальный огонь… на всякий случай, я же не вижу, что впереди, лучше перестраховаться, я такой человек.

Я шел десять минут, свет становился ярче, но источника до сих пор не видно, и вот, за поворотом я его обнаружил. Это дверь! Железная дверь прямо в стене пещеры высотой три метра. Никаких узоров, только ручка, вокруг которой синим светом намечены узоры и непонятные надписи. Странно? Странно. Есть лучший выбор? Нет. Это единственное, что я обнаружил за пять часов. Но она не заржавела, ее не засыпало и выглядит не так уж плохо, ей должны пользоваться. Надеюсь из нее никто не выпрыгнет.

Я открыл дверь и надписи сразу пропали, из щели подул теплый сухой воздух. За ней никого не оказалось, это хорошо, и пещера за ней выглядит по-другому. Это длинный прямоугольный коридор, высеченный прямо в горной породе красного цвета, и в стенах вплотную друг к другу стоят такие же трехметровые двери без опознавательных знаков. Я попробовал отпереть соседние, но ни одна не поддалась.