За открытой дверью (гет)

— Следы!

Убрав лук в колчан к самодельным стрелам, Мира присела на одно колено и приложила руку к земле. Сумрачный волк, и судя по следу очень большой. Сейчас волчий прилив, и в лесу их много. Отец будет доволен — каждая добыча приближает к норме месячной пошлины в поместье Фарионов. Отцу все сложнее добывать еду: он стареет. Даже руна силы не помогает, поэтому вчера он подарил Мире руну владения луком — дорогую вещь, которую не каждый в деревне может позволить. Она не знает, откуда у отца такие деньги, но теперь может зваться охотницей. Если Мира принесет сумрачного волка — это станет первой большой добычей, и она не упустит ее.

Мира взяла в руки траву и землю. Сумрачные волки имеют острый нюх — нужно сбить запах. Пару минут она втирала смесь в кожаный жилет, зеленую ткань рубашки и штанов, измазала грубые мозолистые руки, веснушчатое лицо и рыжие кудрявые волосы. Затем, достав маленький топорик из пояса, побежала по следу сумрачного волка. Тихо и ловко она заскользила сквозь лес, прыгая через корни и насквозь проходя плотные заросли, иногда оставляя рубцы на деревьях, как хлебные крошки, чтобы вернуться домой.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листья, достигали рыжих грязных кудрей, развивающихся под ветром. Мира бежала, не теряя след, и наконец добралась до цели. Только заметив черное пятно, она пригнулась и прыгнула в кусты. Ближе подобраться невозможно, дальше идет каменный берег реки, где огромный сумрачный волк высотой с человека пришел на водопой. Черная густая шерсть переливается зеленым цветом под солнцем. Волк склонил голову к воде, мотыляя хвостом в разные стороны. Но стойло Мире выглянуть, он встряхнулся и поднял голову, навострив уши и смотря по сторонам. Желтые глаза забегали по округе, он что-то слышал, что-то унюхал. Но смотрел не в сторону Миры, а куда-то вверх по течению. Волк зарычал, повернувшись боком к охотнице.

— Ты мой, во славу Солнца, — прошептала Мира, натягивая тетиву.

В один миг в ее голове пронеслись воспоминания о стрельбе из лука. Как правильно держать, заряжать, и как попасть в цель. Как кто-то годы оттачивал одни и те же движения, пока не стал стрелять точно в мишень. Воспоминания эльфа, что хранятся в руне владения луком, передались ей в виде мышечной памяти, и сейчас она способна поразить любую цель, ни разу не стреляв до этого. Только волк учуял еще один запах и повернул шею в сторону Миры, она отпустила тетиву. Стрела пронзила голову волка, попав точно в глаз. Раздался жалобный лай, и мертвая туша упала на землю.

— Да! В яблочко! — Мира радостно закричала, выпрыгнув из кустов, и побежала к волку, лежащему на боку с открытой пастью и торчащей, как символ победы, стрелой в глазнице.

Подойдя ближе, она наконец смогла оценить размеры добычи. Даже лежа на боку он ей по пояс. Белые клыки размером с ладонь торчат частоколом из пасти, а черная плотная шерсть, как броня, защищает от чужих укусов. Если бы она попала в тело, не факт, что стрела достигла своей цели. Такого большого она впервые видит. Может это вожак?

— Пекло, какой огромный, и как мне прикажешь тебя нести?! — Мира со всей силы пнула мертвую тушу, но та даже не шелохнулась, — тебя и впятером не поднять без руны силы, а она только у папы.

Только Мира собралась возвращаться за волокушами, как услышала громкий шум. На берег вынесло бревно, на котором бездвижно кто-то лежал.

— Хм, это тебя волк учуял? — Мира подошла к бревну, приготовив лук.

Странно одетый парень лежал с закрытыми глазами. Ноздри едва поднимаются. Губы посинели, а в ноге торчит странная маленькая красная стрела. Такая же проткнула синюю сумку на спине. Длинные каштановые волосы залепили все лицо.

— Чужак, — Мира коснулась тонкого шрама, пересекающего ее лицо слева направо. В ушах послышался стук сердца, а зрачки расширились.

— Чужак, чужак, чужак… — дыхание перебилось, и она начала задыхаться.

За три дня до этого…

— Минуточку внимания, — звон вилки о стекло окатил банкетный зал, где собралось порядка тридцати человек за несколькими столами. Полный лысый мужчина, одетый в серый пиджак, поднялся с крайнего стола, — итак, коллеги, сегодня мы празднуем три события…

С моего места едва слышен тост директора, да и слух подводит. Глухота на одно ухо пришла с частой стрельбой, и за полтора года так не восстановилась. Поэтому сейчас я просто наблюдаю за бликами люстры на голове директора.

Достаточно поднять свой бокал, улыбаться, кивать и хлопать с толпой, чтобы не вызвать плохого впечатления. Уверен, многие так и делают. Не сказал бы, что директор плохой, неприятный или скучный. Обычный мужчина, старающийся поднять свое дело и хорошо относящийся к подчиненным. Такого полезно иметь под рукой, поэтому стараюсь дружить с ним. Это не сложно, чисто механические усилия, без грамма эмоций и привязанности. Таких как он и большинство здешних можно назвать «простаками». В моей прошлой жизни были люди куда веселее. Но все же стараться стоит, поэтому сейчас на мою усталую физиономию натянута наблюдательная улыбка.

И почему же я пришел сюда? Вроде я отвечал на этот вопрос:

Первая причина: в холодильнике кончилась еда.

Вторая причина: просил лично директор. Бог знает, что ему надо, но сказать «уйди, старик, я в печали» не мог, власть же.

Третья причина: повышение рейтинга в группе. Никто не любит серых мышек — это подтверждает практика. Так что сейчас все попьянеют и начнут клеяться: «Слушай, а ты мне друг, ик?». А я всем: «Да, можешь доверять как себе, ты выручишь меня, я выручу тебя». По крайнее мере, так рисует розовыми красками мое воображение.

Хоть я не слушаю директора, два из трех событий знаю: праздничные каникулы и выход нового журнала нашего издательства в большой тираж. Я сам приложил руку и писал статьи, пара из них попала на первые страницы, талант не пропьешь. Третий повод не знаю. Может скажет о премии всем сотрудникам или запуске нового журнала. Хоть бы премия, хоть бы премия…

Вдруг справа я ощутил легкий толчок. Все обернулись в мою сторону и начали хлопать.

— Эй, поднимайся, — девушка по соседству, отвлекшая меня от мысли, смотрела на меня, улыбаясь. Как ее звали, Вика?..

Не вижу смысла запоминать имена не ключевых персонажей, всегда можно на ты/вы. Конечно я тренирую свою память, и через край бьет уверенность, что ее зовут Виктория. А, ладно, что она там сказала?

Я поднялся с места, продолжая держать бокал с соком и не снимая улыбающейся маски. А зачем я это сделал? Почему другие не встают? Все уставились на меня, улыбаются и хлопают, такие счастливые. Наврятли с такими лицами меня будут отчитывать, да еще и на корпоративе. Я один не понимаю происходящего? Да, возможно, стоило сесть поближе и послушать речь. Ладно, по ходу дела разберусь.

— Три, четыре.

— С днем рождения, с днем рождения…

… Точно. Какое сегодня число? Блин, я же учил, но все равно забыл про новую дату рождения. Рано, рано меня одолел склероз. Режим улыбающегося истукана активирован. Вот, что за третье событие. Как все удачно совпало, какая экономия, мне подарят деньги! Это я удачно зашел. Обычно здесь скидываются на подарок, кто сколько может и хочет. Ладно, пора сменить выражение лица на более удивленное и счастливое:

— Спасибо, спасибо всем.

— Это еще не все, мы тут немного скинулись, — с довольным лицом директор подошел и вручил бумажный конверт. После чего обнял одной рукой, вторую воздел указательным пальцем вверх и обернулся ко всем, — вот этот человек в нашем коллективе не так давно, а уже показал себя как отличный журналист, помог запустить новый продукт и стал душой компании. И в его-то возрасте. Девочки, хватайте, — это он произнес особо задорно.

После повернулся ко мне, приблизился так близко к моему лицу, что запах алкоголя пробил мне третью ноздрю, и произнес на ухо:

— С юбилеем, друг.

— Большое спасибо. Очень приятно слышать похвалу, я очень тронут, — благодарная дружеская улыбка, рукопожатие.

После начался банкет. Все ели, большинство пили. В моем бокале мелькает только сок. Общаться и налаживать связи в такой обстановке просто как дважды два. Многие сами подходят и поздравляют с двадцатилетием, заводят разговор. Значит мне двадцать, хорошо. На самом деле мне двадцать три, но фармазон сказал, что в поддельных документах лучше сменить и возраст, с виду я похож на двадцатилетнего.

В моей прошлой жизни люди были не такие доверчивые, каждый ждал ножа в спину. Здесь же все принимают как родного, говорят так открыто, что сомневаешься в реальности. Так вот она какая, нормальная жизнь, где не нужно драться за крошки, искать шестерок и душить соседа за место под солнцем. Люди просто празднуют корпоратив, просто общаются, обсуждают, что будут делать в эти выходные.

Но в конкретный момент ни одна клетка моего мозга не заинтересована в формировании ответа на «как дела?», «как здоровье в двадцать лет?», «расскажи что-нибудь»… Я специально вывожу на то, чтобы мне рассказывали, а я их, улыбаясь и кивая, слушал. И надо-же, люди любят рассказывать, и еще больше любят кивки. Этот жест указывает на заинтересованность, и мало кого волнует наличие фикции. В итоге я с лихвой наслушался от «кто с кем спал и кому за это влетело» до «какого цвета ложечкой нужно завтракать рыбам по гороскопу в этот понедельник». И сейчас так болят шея и скулы…

Как и планировалось, я набрал еды на пару дней. Это хорошо, копейка рубль бережет. Люди начинают расходиться, пора и мне домой. Хорошей практикой будет прогулка, до дома полтора часа пешком, но если идти быстрым шагом, доберусь минут за сорок, так и поступим. Автобусы уже не ходят, а такси дорого. Незачем тратить деньги на то, что не приносит пользы.

Только я открыл порадную дверь, как меня окликнул женский голос. А, та девушка, что сидела рядом. Русые волосы ниже плеч, милое лицо с тонной косметики, одета в облегающее синее платье с глубоким декольте. На празднике она все время стояла рядом, сидела рядом, ничего не пила и пыталась вклиниться в разговор, но получалось довольно плохо. Как ее звали, Вика? Могу ошибаться, поэтому просто на «ты».

— Ты уже уходишь? — спросила Вика с щенячьими глазками.

— Да, мне пора домой, еще нужно решить пару вопросов.

— А ты не хотел бы… чтобы я… может, составила компанию?

Уйди, старуха, я в печали.

— Ах, — грустная неловкая улыбка, левая ладонь на макушку, — я бы с радостью, но мне нужно спешить, поэтому идти нужно быстро, чуть ли не бежать.

— Ох. А, тогда… может, подвести, — Вика достала ключи из маленькой сумки на плече, — я одолжила машину, чтобы добраться сюда, могу подбросить.

— Большое спасибо за предложение, но по пути мне нужно позвонить и зайти в пару мест. Не стоит так напрягаться из-за меня, — неловкий смешок.

— Да я не…

— Ладно, еще увидимся, хороших выходных, — помахал рукой, быстро отвернулся. Пора уходить, иначе не сдвинусь до рассвета.

— …И тебе.

Я вышел из клуба и пошел быстрым шагом, достал телефон и сделал вид, что разговариваю. Может ответил смажисто, но по крайней мере старался быть вежливым. Лень придумывать отмазки, в этой ситуации можно прикинуться дурачком, занятым или занятым дурачком.

Я не грубый, нисколько, но такие люди… За все пол года я не заметил в ней интеллекта, может обронила, зато отбоя от парней нет. Половина коллег пыталась к ней клеиться, но тщетно. По таким видно — игроки. Нет желания наступать на грабли, я ищу любовь, а не интрижку, прости.

Но грубить тоже нельзя, иначе это повлияет на взгляды окружающих, она же общается с другими людьми. Скажет еще, что я ее как-то задел или обидел, будут косо смотреть, а мне это не надо. Если есть возможность — лучше поддерживать хорошие отношения. Кто знает, во что выльется, но практика показывает, что рейтинг в группе всегда дает свои привилегии.

По пути я размышлял, чем же можно заняться в эти выходные. Целых десять свободных дней, свихнуться можно. В прошлой жизни не было графика работы, выходных тоже. Тебя вызвали — ты пришел. Большую часть времени мы с Земфиром и Николь искали подработку, ведь денег не хватало даже на еду.

Сейчас такая потребность отпала, я могу себя обеспечить, а с новыми документами никто не придерется, что нет образования или еще чего. Все есть: и диплом, и водительские права, даже загранпаспорт, но мне советовали им не пользоваться.

Новая жизнь, третья по счету, и надеюсь, что последняя. Наконец я могу сказать, что я — простой нормальный человек, не скованный прошлым. Хоть я до сих пор думаю о Николь, как она там, как пережила смерть Земфира и мой уход. Я ведь так ничего не сказал перед тем, как навсегда покинул ее. Уверен, она меня ненавидит, невозможно простить то, что я сделал полтора года назад.

И сейчас я не могу к ней вернуться и все рассказать, меня не ждет теплый прием ни от нее, ни от других. Скорее всего меня просто убьют как предателя. Ну а как еще, я ведь и правда всех предал. Цена моей новой жизни, моих идеалов была слишком велика. И сейчас я полностью отдался этому миру, в котором живут миллиарды людей, без страхов за завтрашний день, с бытовыми и мелочными проблемами, празднующих праздники. Еще чуть-чуть, и начну думать как они, наконец почувствую принадлежность к тому, что у меня отняли так давно — нормальной жизни\.

Может быть, я найду свою любовь, куплю домик за городом, заведу детей, и умру в старости со стаканом воды, бережно принесенным внуками. А не в перестрелке или от передоза. А ведь так хорошо все складывалось… когда мне было лет двенадцать. Мама, папа, старшая сестренка, большой дом, хорошая школа и куча книг. Я давно утратил веру снова их встретить, но должен жить так, как они бы того хотели. Потому я и бросил преступный мир, они бы не желали видеть меня там…

— Ты подходишь, — ломанный низкий голос, прозвучал с неизвестной стороны. Нет, будто изнутри.

— Что? — я оглянулся, никого нет.

Откуда этот голос? Я точно его слышал! Я завертелся как бешеный в поисках источника, и, кажется, нашел.

На той стороне дороги высокий человек в белой потрепанной мантии, похожей на дождевик, смотрит на меня. В сумраке его лица не видно, на нем капюшон, но он точно смотрит на меня. Его невидимый взгляд пробирает до мурашек, аж холодом повеяло. Одно слово — стремный.

Мы устроили гляделки, и только я подумал, что это просто бомж, между нами проехал грузовик. Он проехал, и бомж изчез. Нет бомжа. Куда он делся?!

Кажется, мне пора спешить домой! Я рванул как марафонец.

Через двадцать минут я был дома, а планировал через сорок. Надо было брать такси.

— Фух, — наконец выдохнул, убирая рукой капли пота.

Нет, это не глюк, я слишком молод для такого. Я не пил сегодня, я вообще не пью. Но погони не было, можно успокоиться и выдохнуть…

Стоя в дверях, я огляделся. Ничего такого — съемная однокомнатная квартира. Белые оштукатуренные стены, стол, стул, кровать, плита, спортивный набор, шкаф с одеждой, шкаф с книгами, еще шкаф с книгами, три полки с книгами, пара коробок угадайте с чем, да и все. Пора разбирать вещи. Я закрыл дверь, снял туфли, подошел к холодильнику и положил в него пакет с едой, после сел за деревянный письменный стол и принялся за конверт. Открыв его перочинным ножом, я увидел довольно приличную сумму, считай тринадцатая зарплата. Нужно положить деньги к остальным.

Я поднялся из-за стола, держа в руках конверт и нож, снова подошел к холодильнику, открыл нижнюю дверцу и подковырнул крышку. Появилась небольшая щель между крышкой и самой дверью, я кинул деньги в нее. Видел такое в кино, воры ломали голову очень долго. По моим скромным подсчетам там должно хватить на хороший коттедж. Но эти деньги могут пригодиться в будущем. Возможно, будет какое-то важное непредвиденное событие, требующее разбития копилки, или черный день, месяц или год, когда я не смогу себя обеспечить. В любом случае, я не спешу с тратами, кто знает, что ждет впереди.

Со слов Анны (Виктории)

Попрощавшись с ним, я какое-то время смотрела вслед. Опять не получилось, нет никакой возможности быть нам вместе, он каждый раз ускользает, это ужасно.

Я вернулась в помещение и зашла в гардероб, где висело зеркало. Что со мной не так? Лицо, грудь, талия, попа — все на месте. Я надела самое красивое платье, что у меня было, сходила в салон и сделала укладку. Я постоянно ловлю взгляды других парней, смотрящих на мое тело, сегодня их было еще больше. Даже директор пожирал взглядом мое декольте, хотя он женат. Думаю, это в природе у мужчин, но он единственный, кто смотрел не ниже глаз.

У него такие красивые, карие глаза, аккуратный нос, мужественные скулы, всегда уложенные каштановые волосы, которые можно завязать в косичку, высокий, спортивное тело, это видно даже под рубашкой, пахнет одеколоном, одежда всегда с иголки. Я ни разу не видела его в мятой футболке или грязной обуви, он всегда следит за собой, даже на первой встрече, когда только пришел в наше издательство.

Когда я впервые увидела его, показался мне таким высокомерным. Это читалось в его взгляде, не обращающем ни на что внимания, словно весь мир наскучил. Но стоило с кем-нибудь заговорить, как его глаза вспыхивали жизненным светом, и расцветала такая привлекательная улыбка. Ко всем он проявляет уважение, иногда даже смущающее, интересуется делами, хорошо шутит и много знает, он такой начитанный. К нему всегда можно обратиться за помощью, и, если он не занят, всегда поможет. И никогда не позволяет себе больше, чем нужно, никогда не грубит, даже если чувствуется, что на взводе. Он быстро нашел со всеми общий язык и, как сказал директор, стал душой компании. Мое первое мнение было ошибочным, этот человек самый-самый.

Не так давно я поняла, что он мне нравится. Как-то раз я одолжила у него телефон, якобы позвонить, и тайком посмотрела имена его контактов. Там не было упоминаний девушки или чего-то такого, в галерее тоже пусто. В соц. сетях у него мало друзей, что удивительно, и в статусе никто не отмечен. Да, это не стопроцентная гарантия, но спросить напрямую я не могу, это сразу все разрушит, и никто из знакомых тоже не знает.

Все же он молодой, и, возможно, не нашел свою вторую половинку. А я, кажется, нашла. Да, так и есть, этот парень должен быть моим, я буду лучшей женой, у нас будут замечательные дети, и мы все время будем вместе. Нужно лишь приложить немного усилий, подтолкнуть события в нужное русло, пока не поздно. Я не одна заметила его, иногда доходит шепот девочек, я должна быть первой. Но что мне делать? Сегодня был такой шанс, а я его упустила!

Я вышла из гардероба и направилась в зал, там играла музыка, свет приглушили, кто-то танцевал. Я уже не могла стоять ногах, меня окатила слабость и я упала на диван на краю зала, подальше от музыки и остальных. Я готова разрыдаться. Прижав ладони к лицу, я решила, что готова признать поражение и поднять белый флаг. Я проиграла.

— Ань, ну как, получилось? — справа от меня с двумя бокалами вина села Арина.

Я ничего не сказала, лишь открыла ей заплаканное лицо, выхватила бокал и осушила залпом, отдала ей обратно и погрузилась обратно в мысли.

— Понятно… Знаешь, может, он и не такой хороший. Может, он вообще не по девушкам?

На миг я об этом задумалась… Стоп, нет. Да как она вообще такое может говорить?!

— Да как ты вообще можешь такое говорить?!

— Тогда почему он до сих пор не обратил внимания на такую красавицу?

— Я… Я не знаю. Я должна была остановить его, а я растерялась. Я дура, дура!

— Не говори так, ты у нас самая лучшая.

Она принялась меня гладить, от этого ни тепло, ни холодно. Я молча взяла у нее второй бокал.

— Мда… Ты уверена, что тебе нужен именно такой? Посмотри, сколько красивых и умных мальчиков ходят вокруг.

— Мы это обсуждали, нет. Он самый лучший, мне никто больше не нужен! И ты сама вызвалась помочь, разве не так?

— Да я и не отрицаю… Но мы все перепробовали.

— Разве? Это конец?

Я так и знала, упустила последний шанс. Я никогда не бегала за парнями, мне уделяют достаточно внимания, но он — совсем другое дело. Ради него я готова сама ходить хвостиком и искать возможности привлечь внимания, как клоун в цирке. Такое со мной впервые, и надо же попасться такому неприступному тугодуму! Я посмотрела на Арину в поисках сожаления или ответной печали, но… на ее лице что-то другое, это… нерешительность.

— Арина, — я постаралась напустить как можно более угрожающий тон, но с заплаканными глазами это сделать сложно, — мы точно все перепробовали?

— Да… больше нет идей.

— Арина! — в этот раз я прикрикнула.

— …

— Да ладно, хрен с тобой, есть один способ, бесспорный…

Да, так и знала, еще не все потеряно! Все будет хорошо. Ох, я готова прыгать от счастья. Арина потянулась в свою сумочку, может, за носовым платком? Да, наверное мое лицо сейчас похоже на плачущий помидор. Как хорошо, что он этого не видит. Но Арина достала со дна что-то другое и скрыла ладонью, чтобы видели только мы. Это была маленькая баночка с таблетками… Чего?

— Это что такое?

— Это твоя последняя возможность. Растолкай две таблетки и подмешай ему в напиток. Действует через полчаса.

— … Это не ответ на вопрос, что это такое? — я выхватила банку у Арины. Этикетки нет, простые белые таблетки.

— Все тебе расскажи, но считай, это подействует как хороший алкоголь с долей афродизиака.

— Афродизиака?! — я не выдержала и выкрикнула, затем сразу пригнулась, посмотрев по сторонам. Хорошо, что музыка играет громко и никого нет рядом, дура. Потом переспросила шепотом, — афродизиака?

— Да, но не совсем. Действует на голову, но не наркотик. В общем, эффект стопроцентный, почти любовное зелье, — также шепотом сказала Арина.

— Ты думаешь… Это честно?

— А у тебя есть выбор? Ты ведь так не хочешь его отпускать. Или одумаешься?

В моей голове вспыхнул образ, как он приходит на работу с какой-то девушкой, не со мной. Затем они целуются, она вручает ему контейнер с едой и желает хорошего дня, а я смотрю на это все и краски мира все тускнеют и тускнеют. Это ужасно. Нет, такого не будет! В конце концов это просто превратиться в смешную семейную историю. А лучше, чтобы вообще никто никогда об этом не узнал. За свое счастье нужно бороться, и победителей в этой войне не судят. Решено!

— Я согласна, я сделаю это!

— Как знаешь, но ты моя должница.

— Хорошо, но как и когда это можно устроить? Не на работе же ему подмешивать, а так мы нигде не пересекаемся.

— Хм… Чего не сделаешь ради лучшей подруги. Думаю, я смогу организовать вам хорошее романтичное свидание. Это достойно любовного бестселлера.

* * *

Беззвездная холодная ночь, переулки окраин маленького города. Свистящий ветер гоняет пышные хлопья снега, что успели ковром покрыть асфальт. За одним из мусорных баков, стоящих меж двумя кирпичными жилыми домами, слышен тихий плач ребенка. Мальчик двенадцати лет в легкой синей ветровке, брюках и домашних тапочках сидит на толстом слое картона, прижав колени к голове. В его сознании борются два желания — вернуться обратно в приют, откуда он только сбежал, или продолжить поиски родителей, несмотря на все трудности. Эта ночь — лишь первое испытание, он это понимает.

Его не пугает даже наказание, что ждет по возвращению, но в сознании устоялось, что если отступит в начале пути, никогда не сможет повторить побег. Ему еще пять лет нужно жить в том ужасном месте, под сыростью стен, издающих скрип при каждом шаге, в окружении взрослых, что порют за каждую провинность, и детей, что смирились с этим. Но в отличие от них, он провел там меньше года, и не успел забыть, какова нормальная жизнь, в своем доме, в кругу семьи. И он еще не забыл их, его долг — их отыскать.

Пробежать мимо пьяного охранника, уснувшего у монитора, пролезть сквозь дыру в заборе, через которую сбегают ребята постарше, оказалось не так сложно. Даже добраться до окраины города стало не проблемой. Но так не вовремя поднялся ветер и пошел первый снег. Куртки выдают только на время общей прогулки, и он не смог до них добраться ночью. На удивление их охраняют лучше, чем пути побега.

И вот он сидит за мусорными баками, продрогший, с синими губами и бледным лицом, и лишь ветер подвывает его тихому плачу. Нельзя стучаться в двери, проситься на ночлег, иначе взрослые позвонят в полицию, за ним приедут и увезут обратно. Если это доставит проблемы главной воспитательнице, одной поркой не закончится. Его запрут в чулане на три дня, как других беглецов.

— Эй, ты слышал? — раздался женский голос со стороны улицы, мальчик замолк.

— Это ветер воет. Давай поспешим, Николь, я целый день на холоде и хочу наконец домой, — отозвался мужчина хриплым прокуренным голосом.

— Да, да, я иду… только погоди, я кое-что проверю, — спешные шаги с каждым хрустом приближали мальчика к чулану.

— Ох… Земи, тут ребенок! Господи, он весь синий. Бедный, что ты здесь делаешь? — женщина с темными сальными волосами, выпирающими скулами и огромным шрамом, пересекающим наискось все лицо, сняла залатанную куртку и накинула на ребенка. Показалось худое тело, почти скелет. Взгляд мальчика привлекли ее руки, покрытые незажитыми шрамами и темными маленькими точками, похожими на синяки, — не бойся, все хорошо, мы не дадим тебя в обиду, не дадим…

* * *

Я проснулся. Сегодня мне приснилась первая встреча с Николь и Земфиром, десять лет уже прошло…

Доброго всем утра. За окном у нас солнечный летний денек. Расписание такое-же, как в любой выходной: тренировка, завтрак, чтение, прогулка, обед, чтение, тренировка, ужин, свободное время, чтение, сон. Так и поступим.

Полтора года я сохраняю такое расписание, как начал новую жизнь, третью по счету. Я их разделяю по именам. К примеру Николь назвала меня Томом, когда я не сказал ей настоящее имя. В тот момент я едва мог связать два слова, и она решила сама дать мне имя. Не знаю, почему именно Том, но оно быстро прижилось. Для меня Николь стала мамой, что всегда стоит горой за своего сына.

Я так и не узнал, почему она так ко мне относилась, ведь по сути я был чужим ребенком, которого проще сдать обратно в детдом. Помню, как сложно ей приходилось — денег не хватало даже на простые вещи. Помню, как мы втроем жили в заброшенном кирпичном доме. Чтобы согреться, Земфир разжигал костер и ставил жестяной чайник. Его позиция в отношении меня более ясна — он с самого начала смотрел на меня как на балласт, от которого нужно избавиться. Но Николь настояла на пополнении семьи. Земфир любил ее, это было видно, хоть он и пытался скрыть, поэтому позволил мне остаться.

Если говорить про первую жизнь, то я родился в доме писателей. Еще до пропажи семьи я начал пробовать писать стихи и маленькие рассказы, а еще достиг рейтинга 1600 в шахматах, что позволило обыгрывать отца. Помню, как гордился этим, а папа каждый раз хвалился подрастающим вундеркиндом гостям.

Иногда мне казалось, что наш дом — проходной двор, так часто у нас бывали гости. Благодарные читатели, пришедшие за автографом, старые друзья родителей, соседи, знакомые сестры. И каждый раз мама проводила уйму времени на кухне, чтобы приготовить угощение. Ей нравились комплименты о блюдах. Каждый раз, как кто-то, будь то сосед или новый посетитель, говорил ей, что пора открывать ресторан, ее щеки горели румянцем. Родители не любили выходить из дома, каждый раз говоря, что дом — место вдохновения, незачем покидать его. Но любовь к общению была такой сильной, что приглашали всех желающих именно к нам в гости. Часто папа рассказывал о планах на следующую книгу, вслух продумывая детали сюжета. И я так хотел стать похожим.

Увлечение книгами легло в основу расписания, наряду с тренировками, коими мне пришлось заняться после детдома. Точнее был просто активный образ жизни… но неважно. И хоть чтение ушло на второй план, уступая место выживанию, все же не пропало.

Но сейчас вопрос жизни не стоит ребром. Все налаживается, и я решил вернуться к старому занятию. Год назад я понял, что имею жгучее желание тоже оставить свой монолог для читателей, тоже поделиться своим взглядом на мироздание, или хотя бы какую-то маленькую проблему. Понимаю, звучит как детская мечта, но круто же, меня все устраивает. Биография сразу отметается, книга будет скучная, грустная и антисоциальная, поэтому пишем веселую фантастику на примере Джоанны Роулинг. Про мальчика, у которого все хорошо… да, Гарри плохой пример. Том Сойер, Повелитель мух, Дом странных детей, Маленький принц… Маленький принц! Что-то похожее, но где даже роза не завянет, поставлю гидрант с автополивом…

Я помню, как год назад сел за стол, достал блокнот и… ничего. Нет ни одной мысли, которую можно развернуть на целую книгу. Это позор, отец бы меня убил. Белый лист так и остался пустым. Но идея так просто не покидает голову. Столько книг написано, столько людей смогли сделать это, и я делал подобное в детстве, неужели я деградировал? Нет, нужно лишь найти недостающее звено, добавить практики…

Следующей прочитанной книгой стало «Пособие для начинающих писателей». Я привык находить ответы таким способом. Интересное чтиво, но ничего так и не вышло. Хотя один совет мне запал в душу, возможно это то недостающее звено: «Если вы не можете найти свое вдохновение, пообщайтесь с людьми вокруг. Истории из жизни могут стать хорошим фундаментом». Да, это может оказаться тем, чего мне не хватает в поиске музы, только есть одно но… людей вокруг нет. И мне пришлось сделать то, от чего бросает в дрожь при единственной мысли. То, что избегалось всеми в моей прошлой жизни, но во внешнем мире в порядке вещей. Я устроился на оффлайн работу.

Книги повлияли и на выбор профессии, ведь в издательстве я все время имею дело с пером, практикуюсь в писательстве… В любом случае в первой жизни я мало общался с людьми, потому что читал, во второй — выживал, так хоть в третьей нужно начать…

День прошел, наступило свободное время, я снова у белого листа… Нет, так ничего и не выходит.

— Дзинь, — вибрация телефона на столе вывела из транса. Ах ты гад, опять начинать, я вот-вот написал первую строчку!

Пришло сообщение. Большинство чатов у меня заглушено, остались только важные. Я потянулся к телефону и открыл сообщение. Хм, неизвестный номер:

«Привет, я Арина с отдела редакторов. Мы организуем поход небольшим коллективом, собираемся в Нельские горы. Слышала, ты знаешь малолюдные тропы. Было бы неплохо, если покажешь маршрут и красивые места. Приглашаем, с нас палатки и выпивка; -)»

Арина, Арина… вспомнил, хорошая девочка.

Предложение заманчивое, даже очень. Нельские горы находятся в трех часах езды на автобусе. Поистине живописное место. Я выбираюсь туда раз в месяц, когда погода позволяет. И да, я хорошо знаю маршруты. Возможно, я как-то сказал на работе про походы, оттуда и информация. Хотя не прошло и трех недель с прошлой вылазки, думаю, можно сделать исключение. Там же опять можно укрепить связи. Раз группа маленькая, проблем быть не должно. Выпивка меня не интересует, но поход с палатками, с едой на костре… Уже слышу запах. Да, хорошая идея, ответ положительный.

Пистолет? У меня есть огнестрел, первый и последний выстрел из него звучал полтора года назад… нет, я начал новую жизнь, пистолет не берем!

Через пару дней собралась группа из семи человек. Добрались до места без проблем, я выбрал свой любимый маршрут, рассчитанный на два дня. Он проходит через несколько водопадов, можно искупаться, а место ночлега — берег реки.

К темноте мы дошли до места ночлега и успели разбить лагерь на каменном берегу. Солнце уже село, уступив место звездному небу. Журчание реки перекликается с треском костра, на котором готовится мясо. Все собрались там, сидя на бревнах и наблюдая за огнем. Я сидел в метрах тридцати от лагеря на берегу реки и смотрел на воду. Так успокаивает, в такие моменты наслаждаешься жизнью. Бесконечно можно смотреть на три вещи: языки огня, журчание воды и лысину директора…

Ко мне подошла и села рядом русая девушка, по летнему одетая в очень короткие шорты и блузку. Ну блин, ну кто так одевается в поход? Кого ты собралась охомутать, клещей? Я поднял голову, и понял, что тут вопросы лишние — Вика.

— Что делаешь?

— Да так, любуюсь природой. Ты что-то хотела?

— А… нет, просто ты ушел от группы. Подумала, может случилось чего.

— Ах, спасибо, но не волнуйся, все в порядке, — легкая благодарная улыбка.

— …

— Не хочешь присоединиться ко всем, скоро еда приготовится, я тебя угощу.

Ну блин, что ты творишь? Я же люблю угощения… Вика, ты монстр, но щедрый. Не думаю, что она ко мне клеится с таким напором мужей. Я заметил, что даже директор на нее кладет глаз. Но мне предлагают угощение. Ладно, твой рейтинг отношения растет. Ответим как-нибудь по-дружески:

— Хм, заманчивое предложение, — легкая ухмылка, задорный голос.

Я не привык отказываться, когда дают бесплатно. Но читал, что при построении отношений важно давать что-то взамен.

— Во время похода я нашел дикую мяту и некоторые ягоды… На всякий случай уточню, они не опасны. И уже заварил чай, а из дома взял баночку меда, могу поделиться.

— А, ах… давай, очень интересно попробовать.

Мы вернулись в лагерь и обменялись едой, затем немного поговорили. Нет, ну она прям старается показать интеллект. Молодец, Вика, директор твой. Если бы еще не запиналась, думаю стал бы хороший собеседник. Вскоре она отлучилась и ко мне подошла та девушка, что организовала поход, Арина:

— Пока вас не было, мы поделили палатки, у нас три двухместных и одна одноместная. Две пары встречаются, и мы отдали каждой по палатке. Сначала мы думали, что я с Аней будем в одной палатке, а тебе дадим одноместную, но я кажется, кхе, заболела, и чувствую себя очень плохо. Прости, могу я с тобой поменяться, чтобы никого не заразить?

— Хм, да, конечно, надеюсь ты быстро поправишься. Дать чай с медом? — благожелательный голос.

— Нет, спасибо, — Арина поднялась и пошла в палатку, где уже лежали ее вещи. Мой же рюкзак стоял у двухместной. Похоже вопрос о смене мест был риторическим.

Через минуту пришла Вика, держа два стакана:

— Мы с собой взяли вино, я налила тебе тоже, — она с улыбкой протянула один из стаканов мне.

— Ох, к сожалению я не пью алкоголь, прости, — неловкое грустное лицо.

— А, тогда… может быть сок или принести еще чай? — выглядит так, будто мне это навязывают. Ну, отказаться в такой ситуации — не лучшая стратегия.

— Да, можно сок. Давай я помогу.

— Нет!.. То есть не стоит, я сама все сделаю… Сейчас принесу.

— …Ладно.

Когда Вика ушла, парень напротив спросил:

— Слушай, а почему ты не пьешь? Ты вроде и на корпоративе не пил, — он держал такой же стакан с вином, что мне предлагала Вика.

Сказать, не сказать. Здесь сидит четыре человека, кто-то из них должно быть Аня. Они не выглядят как те, кто могут пожелать мне зла, я ни с кем не заводил конфликтов. Думаю, от того, что кто-то узнает, ничего плохого не случится. Уверен, это не та информация, которая может навредить без моего ведома. Зато будет меньше вопросов, и возможно это повлияет на доверие в коллективе.

— Мне нельзя принимать алкоголь, да и вообще любые психотропные вещества из-за обостренной чувствительности. Они очень сильно действуют на голову и, порой, непонятно, к какому эффекту приводят. Так что высшими силами дарован путь к ЗОЖ.

В ответ я услышал «хах», но довольно печальным голосом. Наверное одна из неудачных шуток, так и запишем. Через пару минут пришла Вика, снова держа в руках два стакана, но уже с соком. Что-то она долго разливала, но не важно. Один из них она протянула мне, и я быстро его опустошил.

— Большое спасибо. Кстати, Виктория, а с кем ты будешь ночевать в палатке?

— …

У нее такое лицо, я сказал что-то не так? Я просто хотел поддержать разговор. Она разом побледнела, и сейчас смотрит на меня выпученными глазами, на которых вроде как начинают наворачиваться слезы. Нет, это правда слезы. Она поднялась, бросила свой стакан и убежала в сторону леса… Что не так?

— Эй, — парень, что спрашивал меня про алкоголь, придвинулся и сказал на ухо, — ее зовут не Виктория, это Аня.

— …

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Я еще минуту неподвижно сидел, вот дерьмо. Я был уверен, что ее зовут Вика. В какой момент она успела сменить имя? Рейтинг в обществе потерян безвозвратно, черт. Я ее обидел на глазах у всех. Да как все так получилось! Это, очень плохо. Вот я придурок. И что теперь делать, как должен поступить хороший человек? Бежать за ней? Да, я должен найти ее привести сюда и извиниться! Чтоб все видели, что я не лох, а если и этот парень спросит, как его зовут. Да знать его не знаю, я хоть Арину помню — она редактировала мои статьи.

Я посмотрел в сторону леса, куда убежала Анна. Кромешная тьма, ничего не видно. Хорошо, если она ушла недалеко, а если нет? Конечно, можно подождать ее здесь, а пока покорчить перед всеми стыдливое грустное лицо, но не уверен, что она хорошо знает местность и вернется без проблем, ночью в лесу может быть опасно. И я буду виноват, что какая-то девушка заблудится в лесу.

Так, стоп, я начал новую жизнь, добрую жизнь с бабочками, неправильно я рассуждаю. Она — моя коллега, которая угостила бутербродами. Я должен вернуть ее, потому что я — хороший человек. Да, поэтому. Встаем, Кларк Кент!

Нужно взять фонарик и GPS на всякий случай. Я подбежал к своей палатке и открыл рюкзак. Фонарик в боковом кармане, я сразу достал его и проверил — работает. Теперь GPS. Черт, он на дне, нет времени искать. Возьму рюкзак, он небольшой. Я закинул его на плечо и побежал в лес.

Я уже час ищу ее, может два. Поначалу я кричал ее имя, правильное имя, но вскоре мой язык начал заплетаться, а потом и вовсе онемел. Это странно. Дальше начали колоть руки и ноги, будто отлежал. Даже фонарик держать не могу, он все время скользит с рук. Что со мной? Я ошибся с ягодами? Быть не может. Блин, я этот чай и Анне дал, если она в таком состоянии ушла в лес, то точно заблудится. Я должен найти ее. Должен, должен…

А может она вернулась? Если так, то и мне пора идти. Только… куда? Голова кружится, ничего не соображаю. Я не чувствую ног, даже онемения, будто земли не касаюсь. И кора деревьев такая приятная на ощупь, так бы гладил и гладил. А мох какой, почему я раньше его не гладил. А, ЧЕРТ, ЭТО БЕЛКА!

Что же это со мной, так хорошо. Я упал возле поваленного ствола. Нужно достать рюкзак и посмотреть по GPS, где я. Но так ничего не хочу делать… Потом достану. Меня стошнило. Ох, наверное нужно вставать. Так, бери себя в руки. Ты просто объелся ягод.

Нужно дойти до реки. Ты залез на гору, отсюда должен ее видеть. Да, вон она. Поднимайся, вот так. Да, я делаю первые шаги, мама, смотри! Теперь шаг, второй, третий… Я упал. Все вокруг кружится, похоже я качусь с уклона. Ох, больно, но ничего не могу сделать. Я услышал, как что-то подо мной треснуло, и сейчас ничего… Я лечу… Хруст, острая боль в левом плече. Кажется я на него упал. Как же больно, как темно и грустно, сюда бы Аню… Вижу только маленькое пятнышко звездного неба наверху, и ничего вокруг. Не могу держать сознание. Я закрыл глаза и погрузился в сон.

— Ты на верном пути, — голос бомжа с корпоратива раздался эхом.

* * *

— Земи, прошу, помоги, — крикнула Николь и махнула в сторону улицы.

Мальчик не видел ничего за мусорным баком. Его сердце забилось как бешеное. Так закончится побег. Теперь его вернут обратно в детдом, при живых-то родителях. Они где-то есть, далеко, но живы, мальчик это чувствует, их всего лишь нужно найти. И кто будет искать, если не он. Но как, если его поиски обрушились в первую ночь. Его нашли, и теперь запрут в чулане, так жестоко для маленького ребенка.

Худой коротко стриженный морщинистый мужчина с выпирающими скулами и большим щетинистым подбородком устало шатаясь подошел к Николь, держа руки в карманах старого зеленого пальто.

— Мда, — со вздохом он произнес, глядя на мальчика, — выглядит не очень, позвони в полицию и пойдем.

— Нет, возьмем его с собой! — крикнула Николь, топнув ногой и указывая пальцем на ребенка. Ее сердце билось как бешеное, но не от холода.

— Ты совсем… Николь, может он сбежал из дома, его ищут родители. Ты не понимаешь, если мы возьмем его, это станет кражей ребенка. Нам проблем не хватает, давно в участке не была?

— Земи, прошу, — Николь подошла к Земфиру, обняла и прижалась так сильно, как могла, — я не могу оставить его здесь. Я должна помочь ему, позволь это сделать. Давай дома отогреем, расспросим, и тогда решим. Пожалуйста, прошу.

Земфир сморщил брови и бросил взгляд на ребенка, тот не сменил позы, также сидя с поджатыми коленками. На нем лежала куртка, отданная Николь. Он не способен отказать ей, даже понимая, что это неправильно. Он знает, почему ей так не хочется отпускать этого мальчика. Николь потеряла сына пол года назад. С тех пор каждый раз, как она видит детей с матерями, пускает слезы. Да, брать его с собой — плохое решение, но Николь нужна разгрузка, она хочет снова ощутить себя матерью. Хоть на миг.

Земфир вздохнул и отдал свой пиджак Николь, а сам подошел к ребенку и взял его на руки. Они пошли дальше от центра города, в самые окраины. Там стоял почти развалившийся кирпичный дом с поваленной дверью и выбитыми окнами. Внутри запах затхлости смешивался с зимним морозом. Между двумя матрасами стояло кострище, что сразу принялась разжигать Николь.

— Положи мальчика на мою кровать. И прошу, приготовь поесть, я поделюсь с ним своей порцией.

Земфир проворчал, но послушался. Положив мальчика, он ушел в другую комнату. Позже вернулся с жестяной кастрюлей и поставил ее у огня. Николь подошла к мальчику и стала растирать его руки.

— Эй, как тебя зовут?

— …

— Не хочешь говорить? Ладно, тогда откуда ты, где твои родители?

Мальчик решил, что нет смысла скрывать, все равно обратятся в полицию и все узнают.

— Из приюта святой Марии, мои родители пропали год назад.

— Ты оттуда сбежал?

— Да.

— Земи, ты слышал? Мальчик, кто там сейчас правит?

Мальчик назвал имя главной воспитательницы, на что услышал смешок Земфира и комментарий Николь: «Ах, эта старая карга никого не любила, помнишь, Земи?». Они из того же приюта. Чуть позже все трое принялись за суп с макаронами, что был вкуснее всего, что давали в приюте. Похоже мальчик туда не вернется.

* * *

Уже светло. Я лежу на спине и смотрю на дыру в потолке пещеры. Сырой воздух, пахнущий землей, окружил меня. Похоже я сломал плечо, но крови нет. Голова раскалывается и отдает гудящей болью в затылок. Я проснулся двадцать минут назад и так не сдвинулся с места, нужно дотянуться до рюкзака и достать обезболивающее. До потолка метров пять, через дыру я не выберусь. У меня есть один сигнальный огонь, но днем от него нет смысла. Даже если выпущу, уверен, я ушел далеко от лагеря и его вряд ли заметят.

— Ау. Эй, я здесь.

Только я открыл рот, головная боль усилилась. Да уж, много смысла от криков нет, даже если меня ищут, я слишком далеко. Нужно искать путь наружу.

Кое-как я поднялся. Я не чувствую ни одного живого места на теле. Одной рукой я открыл рюкзак и разложил все, что нашел внутри: пара бутербродов, яблоко, злосчастный чай из ягод, который сразу вылил, пистолет с сигнальный огнем, перочинный нож, фонарик, телефон без сети, компас, GPS трекер, обезболивающее, бинт и антисептик.

Я принял таблетки, примотал бинтом левую руку к телу и сложил в рюкзак все, кроме фонарика, сигнального огня и ножа. Два последних я положил в карманы на случай, если увижу животных. Вообще я не слышал, чтобы здесь водились медведи или кто-то опасный, но все же это пещера. По трекеру я определил направление, в котором нужно двигаться, и как раз туда ведет коридор пещеры.

Чтобы не заблудиться, на развилках я буду выбирать только правые проходы, даже если направление будет меняться. В пещерах легко заблудиться, но так я смогу выйти к первой точке, возвращаясь по левым коридорам. Если за шесть часов не найду выход, вернусь сюда и выпущу сигнальный огонь. Я отправился в путь. Надеюсь, с Анной все хорошо.

Прошло пять часов, я съел один бутерброд, в остальном изменений нет ни во мне, ни в окружении. Пару раз я натыкался на тупики и приходилось возвращаться к предыдущим развилками. Животных нет, вообще никого, лишь тьма, освещаемая фонариком. В моей голове крутится лишь одна мысль — важное изречие, что сформулировал не так давно, и теперь является неделимой истиной, аксиомой, что пора мне принять. Философская мысль, такая простая, что ее поймет даже ребенок. И если каждый ее услышит, возьмет на вооружение и будет повторять каждый день как молитву, глядишь и мир станет лучше. Мысль скользит по сознанию, растворяясь в потоке, но никогда не смешиваясь с ним, как масло и вода. Простая истина звучит так: я — лох.

Нет, ну серьезно, веселый шахтер в поисках алмазика. Когда я стал таким невезучим, что даже поход, ПОХОД для меня закончился сломанным плечом и блужданиями в потемках пещеры? До двенадцати лет все так хорошо было… Если в течение часа я не найду намека на выход, буду возвращаться назад.

Вот очередная развилка, три прохода впереди. Выбор небольшой, иду в правый. Только я направил фонарик на третий коридор так, чтобы его свет не достигал двух других, как заметил едва заметное свечение с центрального, из-за чего очертания его стен оставались слегка видны, в то время как левый совсем исчез. Свечение, СВЕТ, это выход! Я выключил фонарик и пошел в центральный. Вместо фонарика я взял в руку сигнальный огонь… на всякий случай, я же не вижу, что впереди, лучше перестраховаться, я такой человек.

Я шел десять минут, свет становился ярче, но источника до сих пор не видно, и вот, за поворотом я его обнаружил. Это дверь! Железная дверь прямо в стене пещеры высотой три метра. Никаких узоров, только ручка, вокруг которой синим светом намечены узоры и непонятные надписи. Странно? Странно. Есть лучший выбор? Нет. Это единственное, что я обнаружил за пять часов. Но она не заржавела, ее не засыпало и выглядит не так уж плохо, ей должны пользоваться. Надеюсь из нее никто не выпрыгнет.

Я открыл дверь и надписи сразу пропали, из щели подул теплый сухой воздух. За ней никого не оказалось, это хорошо, и пещера за ней выглядит по-другому. Это длинный прямоугольный коридор, высеченный прямо в горной породе красного цвета, и в стенах вплотную друг к другу стоят такие же трехметровые двери без опознавательных знаков. Я попробовал отпереть соседние, но ни одна не поддалась.

* * *

Николь присела, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. Она держит его за плечи и смотрит в глаза.

— Ни в коем случае не говори. Молчи все время, открывай рот, только если тебя спросят, и тебя зовут Том. Ты ведь умный парень?

Мальчик кивнул.

— Хорошо… Фух… — Николь встала, отряхнулась и дала знак двум парням, держащим в руках по винтовке, что она готова. Те открыли дверь в кабинет Руфи.

Внутри приглушенный свет поглощался черными стенами. В центре постелен красный персидский ковер. В одном углу работает большой телевизор и крутит фильм, в другом облокотился на стену двухметровый вышибала со скрещенными руками. На ковре стоит низкий стол с рассыпанным белым порошком, стволами и купюрами. А за ним на большом черном диване в одних трусах и солнцезащитных очках сидит низкий мужчина с огромным отвисшим пузом и длинными сальными волосами. Откинув голову, в одной руке он держит скрученную купюру, а второй гладит грудь молодой девушки.

Это Руфус, младший сын одного криминального авторитета, и это он настоял на такой киношности. Про таких можно сказать «пропавший ум». Сверху все знают, что этот парень только и может бухать и нюхать, но отец не хотел бросать своего отпрыска, и отдал управление небольшим районом, который и так никому не нужен.

Здесь ему позволено делать что угодно, пока это не мешает компании. При этом он обязан лично следить за составом своих людей, раздавать работу и следить за выполнением, без посредников. По мнению отца это должно дать хоть какие-то навыки, чем перекладывание обязанностей на другое лицо. И пока Руфус справляется со своими обязанностями. Хоть и по минимуму, он всегда выполняет план. И его не сыщешь в другом месте, кроме «кабинета», и только в таком состоянии, поэтому все ходят к нему сами.

— Извините, Руфус, вы не заняты? — дрожащим голосом спросила вошедшая женщина, держа за руку мальчика.

— Кто это, — Руфус медленно поднял голову, — а, это ты, Николь, зови меня Руфи, зае.ала. И забудь уже про тот случай, ты расплатилась, так что не.уй бояться. Кто это с тобой? — Руфус указал рукой, держащей купюру, вторая осталась на месте.

— Это… это мой сын, — Николь сжала руку мальчика, — я хочу попросить у вас работу для него.

— Работу? Этому хилому? Зачем мне это нужно?

— Может… он может чем нибудь помочь? Может быть закладчиком, или помогать на кухне…

— Таких у нас дохрена, тем более я эту работу больше не доверю ни тебе, ни Земфиру, ни твоему отпрыску. Понимаешь, почему?

— Да… тогда… тогда может что-то другое?

— … Эй, пацан, покажи руки… Хе, такие маленькие. Может стать карманником. Пусть с ребятами ходит, дальше посмотрим, может когда-нибудь и на дело отправлю, поможет…

— Нет! То есть, нет, я не хочу, чтобы он прикасался к оружию… Пусть будет тем, что вы сказали, но без оружия. Никогда.

— … Ладно, мне вообще по.ую.

* * *

Я проснулся. Веревок нет, старика тоже. Меня переодели. Ко мне кто-то прижался. Я обернулся и увидел рыжеволосую кудрявую девушку. Она держит поводья, а еще мы на лошади едем по тропе внутри леса.

Мне кажется, или лес отличается? Хвойные деревья сменились на лиственные и папоротники. Нет, быть не может. Даже если я проплыл на бревне сутки, то лес не мог измениться так сильно. Скорее всего мне просто кажется, или мы на таком участке, такое бывает в лесах. С меня не сняли часы, сейчас восемь утра, значит солнце на востоке.

За деревьями сложно разглядеть, но блики вижу. Нельские горы — широкая горная гряда, распластавшаяся на сотни километров. Мы зашли в нее с севера, и я никак не мог оказаться на другом конце гряды. Значит, чтобы выбраться, нужно идти на юг. А мы движемся… на север, то есть вглубь. Я бы понял, если девушка вела лошадь на запад или восток, можно сослаться на обход трудных мест. Но мы уверенно идем на север.

— Извини, можешь сказать, куда мы едем?

— Мину! — девушка отпустила одной рукой поводья и приставила нож к моей шее. Полагаю, это значит заткнуться.

Что-то мне это не нравится. Вообще не нравится. Нужно выбираться, и как можно скорее. Может мне и интересно разобраться во всем этом приключении, ощутить себя героем книги, но когда ты движешься вглубь гор с приставленным к горлу ножом в компании девушки, не знающей язык, приоритеты меняются. Я должен сбежать, но как?.. Идея!

— Но, пошла!

Одну руку я поставил между ножом и шеей, другой дернул гриву, ударил лошадь ногами и крикнул. Та встала на дыбы, и девушка сзади упала, полоснув по ладони. Рискованно? Да, но эти два дня итак были веселыми, одной угрозой жизни больше, одной меньше. И тем более, я на коне, отлично! Я развернул лошадь, дернул за поводья и мы побежали. Я ездил верхом лишь пару раз, поэтому не знаю тонкостей, но скорость чуть выше бега набрать смог. Я оглянулся и увидел девушку, она бежит за нами, но медленно отстает. Прости, рыжое лицо со шрамом, мне пора возвращаться.

Я вышел из леса на земляную дорогу. Перед нами целое поле, а вдалеке… замок, чего? Огромный каменный замок с остроконечными башнями. Такого точно не должно быть. Здесь нет никаких подобных строений. Из колосьев пшеницы подняли головы с десяток людей. Нет, их здесь больше, и я в центре внимания.

— Вы говорите по-русский? Do you speak English?

— …

Как-то мне не по себе. Неужели я в другой стране? Сколько я пробыл без сознания? Сейчас бы мой рюкзак… Позади раздался шелест. Рыжая шла, держа нож наготове, но, заметив людей, сразу спрятала его за спину. Ее лицо побледнело, а глаза забегали.

— Нкту т-таки, т-тензе тоо м-мен, — жалобным голосом прокричала девушка.

Как-то странно на нас смотрят, с подозрением. И что мне делать? Я в другой стране, передо мной неизвестная местность, и абсолютно не понимаю, как, каким образом мог сюда попасть. Может меня перенаправили сектанты, хотя… зачем? Этот вариант отметается. И по реке не мог проплыть такое расстояние. Нельские горы находятся далеко от границ страны. Так что же произошло? Что за поселение я вижу, что это за замок вдалеке? Стоит ли доверять этой девушке с ножом? Ни в чем не уверен, может оставить все как есть и посмотреть, во что выльется? Тем временем девушка запрыгнула на лошадь и перехватила поводья, шепнув на ухо «мину». Мы медленно развернулись и вошли обратно в лес.

Мы скакали по лесу часа три, затем галопом промчались по проселочной дороге, а когда на встречу шли редкие путники, сворачивали в лес. На грунтовой дороге больше не прятались. Я не сопротивлялся, не бунтовал — не видел смысла. Также меня успокаивал нож, колющий в спину, но даже без него вряд ли бы что-то делал. Какой смысл отдаляться от единственного человека и бежать в неизвестную сторону на неизвестной местности, где даже языка не знаю.

Мы достигли поселения. Большие каменные стены метров семь в высоту окружили город, так напоминающий картинки про средневековье. Мы вошли через большую арку, стражи или контрольного пункта нет.

Знаете, я читал про средневековые города: грязь, крысы, антисанитария, уличный бандитизм… Нет, здесь ничего такого не вижу. Это город из сказок, что читают детям. Ничего общего с реальностью. Люди передвигаются и пешком, и на лошадях, и в каретах. У самых продвинутых кареты запряжены людьми ростом три метра… Чего?

Серьезно. Передо мной двухколесная деревянная повозка с двумя палками впереди, и ее тащит какой-то перекачанный, еще больше, чем тот старик, трехметровый гуманоид в ошейнике. У меня нет идей, куда я попал. Сначала думал, что это страна третьего мира где-то в средних широтах. Но глядя на кареты, запряженные гигантами, мой мозг перестал выдавать теории. Хотя есть одна, которая так часто встречается в современной фантастике. Но я не верю в магию, телепортацию, попаданцев и другие миры, это абсолютно антинаучно. Такого быть не может, и здесь должно быть логичное, адекватное объяснение. Может фестиваль какой-то? А это большие мехатроники. Просто роботы, так натурально сделанные.

— Вот черт!

Эта штука посмотрела на меня! Нет, мехатроники так не двигаются, и взгляд такой живой, осмысленный, человеческий… Твою ж за ногу, это люди! Трехметровые люди, запряженные и несущие повозки. Я хочу, искренне желаю верить, что это аниматроники, а весь город переоборудован под фестиваль, но… Это так реалистично.

Все дома трехэтажные белые с коричневыми крышами. Радиальная планировка, в центре широкая белая башня в форме цилиндра, отсюда плохо видно.

Мы оставили лошадь в конюшне. Рыжая убрала нож, заплатила стражу и указала мне на землю, видно дальше мы пойдем пешком. Только я встал с лошади, как сразу подкосилась простреленная нога, и я упал. Упал на бок с больным плечом. Господи, как же больно! Я про них уже забыл на фоне всех событий, но сейчас травмы дали о себе знать. Лежа на каменной плитке и корчась в агонии, кинул взгляд на девушку. Что лыбишься, морда? Ты мне не нравишься. Я заметил коричневый мешок у нее за спиной, а из него выглядывает что-то синее. Это мой рюкзак!

— Эй, дай сюда рюкзак! — я указал пальцем него.

— …

— Пожалуйста.

Похоже она поняла, умная девочка. Открыл его, похоже все на месте, кроме бутербродов… Да неважно. Меня интересует единственная вещь. Да, ура! Я нашел таблетки и проглотил сразу две. Обезболивающее подействует через пятнадцать минут. А пока отдал рюкзак, уперся на девушку и мы пошли.

Через пол часа медленного шага мы дошли до деревянной черно-золотой расписной двери. Зайдя, я понял, это ломбард-барахолка. Длинный коридор с кучей пыльных «экспонатов». Я видел и имел дело с такими. Так, и что мы здесь делаем? К нам подошел высокий худой мужичок со стремными усиками в белой рубашке и коричневой жилетке. Местный коллекционер. Прежде, чем девушка что-то сказала, он показал пальцем на стол с весами и инструментами. Когда мы подошли, я увидел под столом пару мешков с монетами, видимо местная валюта. Странно, что он их так хранит, сейфы еще не изобрели?

Короткая беседа с коллекционером, в которой я не участвовал по понятным причинам. Девушка передала ему два каких-то дротика с красным оперением. Большие, иглы сантиметров пятнадцать, таким убить можно. Но как видно предложенной суммы ей не хватило, и она принялась за… мой рюкзак! Эй, это мои вещи! Ну и что ты ему предложишь? Яблоко, она достала яблоко и положила на стол. Чего?

Я отсюда вижу знаки долларов в глазах коллекционера. Он аж вспотел. И она реально продала два дротика и яблоко, и всех все устроило. Странно все это, очень странно. В таких широтах должны расти яблони, они не такие прихотливые. Даже если нет, в какой стране настолько не развит импорт продуктов, что какое-то яблоко можно продать в ломбарде, ЛОМБАРДЕ! Но я даже спросить не могу, еще ни разу не попадал в ситуацию, что находясь в толпе, не способен ничего сказать, мы пошли дальше в тишине. Сюда бы переводчик… Стоп!

— Эй, дай рюкзак!

— Тен э?!

Я выхватил сумку, чуть не повалив девушку, и начал рыться в вещах. Прости. Какой же я дурак, позабыл про все. GPS трекер работает везде, хоть в океане. А если здесь есть связь, смогу воспользоваться телефоном и перевести аудио в слова… Нашел!

Первым проверим телефон… не включается. Не удивлюсь, если он сломался во время странствия по реке. Но GPS трекер должен работать, он никогда не подводил, сколько с ним хожу… «Нет сигнала»… Быть не может. Этот дорогущий трекер с несколькими видами связи буквально не способен не поймать сигнал…

Все больше и больше фактов указывают на ту теорию — самую невозможную, самую антинаучную и самую тупую теорию из всех. Даже произносить стыдно… Нет! Все это меня еще не убедило! Я не могу бросаться в такие домыслы исходя из того, что видел. Такое может быть лишь в выдумках писателей, повторяющих одни и те же сюжеты раз за разом! Чтобы убедить меня в подобной глупости, потребуется что-то похлеще реалистичных аниматроников, замков, средневековых городов и сломанного GPS трекера!

Через пол часа я лежал на койке, похожей на больничную. Я видел, как здесь до меня парень вошел с двумя руками, а вышел с одной. Да я лежу на пятне крови. Черт, если этот Айболит собирается так лечить мое плечо и ногу, я натравлю девчонку. А нет, вот стоит с ним, шепчется.

— Эй, я здоров, не надо ничего резать!

На меня как-то странно посмотрели. Да я просто пошутил, знаю ведь, что не понимают. Но резать и правда не стоит. Толстый мужик с седыми редкими волосами до плеч, одетый как обычный крестьянин, косящий под Лепса своими маленькими круглыми очками, лишь вздохнул, глядя на меня. Моя спутница протянула ему пару монет. Это далеко не вся сумма, что мы получили от коллекционера.

Докт… нет, язык не поворачивается. Некий мужик-крестьянин, косплеящий мирного жителя на этом фестивале средневековья, взял у нее монеты, положил в карман на животе (я думал это складка) и подошел ко мне. Он взялся за мое плечо и ногу и начал читать что-то, похожее на молитву. Это из разряда «я не помогу, бог поможет» или «У собачки боли, кошечки боли, а у подстреленного избитого парня, который двое суток не ел ничего кроме бутерброда и обезбола, не боли»?

— Ааа, что за…

Я отсюда вижу, как загноившаяся дыра в ноге зарастает. Плечо перестало болеть, как замечательно. Через две минуты мужчина закончил свою работу. Прекрасно, я полностью здоров, даже ссадин не осталось. Но сам он смотрится очень плохо. У него повисла левая рука и теперь он хромает. Неужели… да быть не может. Он лег на койку рядом и помахал нам правой рукой. Мы ушли.

Этого, этого быть не может… Но ведь этот мужчина только что забрал все болезни, я ведь могу верить сам себе. Или не могу? Да нет, это не может быть сон, это самая тупая отговорка. С ней может только поравняться попадание в другой мир. Ха, ха-ха…

Я уже ничему не верю, все передо мной прямо в глаза кидается ложью. Здесь нет ничего настоящего. И эта девочка рядом, почему она вообще мне помогает? С чего бы ей возиться со мной. Было бы неправдой сказать, что без нее я бы не добрался до этого города. В чем ее мотив? Зачем она нянчится, я даже угнал ее лошадь. Конечно, она полоснула по ладони, но это скорее случайно, чем намеренно. Будто я важен… я важен. Смотрели «Шоу Трумана»? Там человек жил в городе, наполненном актерами, а его жизнь превратили в телепередачу. Сейчас кое-что проверим.

— Дорогуша, пойдем со мной!

— Ки тэн дэ?!

Я сжал ее руку и повел в переулок, где никто нас не увидит. Она даже среагировать не успела. Я зол, я очень зол. И если узнаю, что она меня обманывает, я… не знаю, что сделаю. Она достала нож, но я тут же ударил по ее кисти, и тот отскочил. Я восемь лет жил в преступном мире, и там был не последним, я много чего умею. Она попыталась ударить меня, но я свернул ей руку и приложил к стене лицом.

— Прости, но если ты сейчас сознаешься, я дам тебе спокойно уйти. Если нет, сломаю палец, — угрожающий голос на ухо.

— Аам… — только она закричала, я прижал вторую руку ко рту и надавил на щеки до боли.

— Я не шучу. Я вам не дурак, у тебя должен быть наушник, — с этими словами я отпустил рот и поднял ее волосы.

Нашел! Черная пластина за левым ухом, а на ней синяя с красными крапинками монета размером с рубль. Не знаю, что это такое, не похоже на наушник, но вдруг передает сигнал? Я вспомнил, что похожая была у коллекционера, но подумал, что это украшение. И у некоторых прохожих было… Как я не догадался!

Я схватился за монетку и потянул, она словно намагничена, но отошла. Девушка тихо завыла и, взявшись за голову, опустилась на колени. Я отпустил ее, ваша тайна раскрыта. Только вот, ничего выдающегося в этой монете нет. По ощущениям она из металла, нет ни вибрации, ни опознавательных черт, просто сине-красный блинчик. Я даже приложил его к уху, но никаких звуков не услышал. Может дело в черной пластине на голове, посмотрим.

— Сейчас поймем, что это такоАА!

Она укусила меня за ногу, ах ты… черт! Я ее пнул, и только она коснулась стены, как оттолкнулась и кинулась на меня, повалив на землю. Она села на грудь, придавила руки коленями и принялась душить. Ненавижу эту позу!

— Мину, тупэй, мину, тупэй!

— С… слезь с меня… а.

Ей не хватило и она ударила меня в висок. Я окончательно поник, я снова в отключке…

Проснулся я, лежа на пыточном столе. Скованный ремнями по рукам, ногам, груди и голове. Что-то напоминает, но в доме лесника все было как-то проще. Похоже в этих краях фетиш на подобное. Я смотрю в серый потолок, неспособный пошевелиться, пелена сна быстро спадает.

— АХ!

Раздирающая боль сошла на всю голову. Она застилает сознание, и исходит откуда-то слева. Я ощущаю, как что-то проникает прямо в мозг, пронизывает мысли.

— Мину, мину…

— Мину…

Прозвучало сразу два голоса: женский, который мне знаком, и хриплый мужской, который впервые слышу. Оба с левой стороны. И чувство, что мужской голос прямо над ухом.

Не знаю, сколько это продолжалось — под такой болью чувство времени теряется. По мне так я часы провел на этом столе. И когда меня развязал этот седой старик в красной мантии, голос которого теперь ассоциируется с болью, я сразу схватился за голову. И что-то ощутил. Что-то инородное, чего не было… Это пластина! Металлическая круглая пластина за левым ухом. И она не отрывается, она будто уходит под череп.

Смею предположить, я только-что участвовал в операции по ее установке… Зачем? Я огляделся, кроме нас троих никого нет, комната из серого кирпича с единственным окном и дверью, я лежу на койке с белой простыней и ремнями, рядом с ней железная табуретка с какими-то ножами, щипцами и вторая койка, только она больше смахивает на люльку. Такие маленькие размеры…

Мы вышли из кабинета, и сразу после нас туда зашла женщина с младенцем. Я заметил, что здесь целая очередь с новорожденными. Таких, как мы, нет. Так понимаю, эти штуки устанавливают еще в детстве… И до сих пор каша в голове.

Мы шли минут пять, я все трогал эту штуку. Боль почти ушла. Мы зашли в пустой переулок, в точности напоминающий тот, где я подрался с моей спутницей. Сейчас она стоит напротив, пристально смотрит на меня, теребя в руке маленькую красную монету, размером полсантиметра, не больше. Я стою почти вплотную к ней, что-то странное творится.

— Фух… парани тэ, — она указала пальцем вниз. Похоже хочет, чтобы я присел.

Верить, не верить… Полагаю она присоединит эту монету. И что тогда будет? Так и не разобрался, для чего это нужно. Может они имеют гипнотическое воздействие? Или это бомба. Но тогда я бы не смог оторвать ее у девушки в прошлый раз, хотя та короткое время корчилась от боли. Но она обратно ее надела, значит хотела этого. Думаю, что можно это позволить, все равно меня до сих пор не убили, а сам я ни в чем не разберусь. Я уже признал, что нахожусь в другой вселенной — последней каплей стало исцеление тем крестьянином.

Только встал на одно колено, мою голову обхватили и прижали лицом к груди, второй рукой она отодвинула волосы и приложила красную монету к моей пластине.

— ААААААА!

— Мину, мину, мину…

— АААА! Как же больно!

— Мину, ми… ше, тише…

Ох, меня разнесло. Опьянение сильнее, чем в лесу. Я наконец понял, что имеют люди, говоря про вертолеты. Вот они кружатся, птички ненаглядные. Я до сих пор прижат к груди рыжей девушки, она гладит меня по голове. Но мне вообще не хорошо, голова разрывается, а перед глазами все белеет…

Передо мной появилась картина, будто сижу за столом перед книгой. Я вижу все от первого лица, но руки, листающие страницы, голос… не мои. И в то же время все выглядит так, как происходило бы со мной, полностью погружен в действие. Кадрами проносятся книги. Вначале я не соображал, что в них написано, но через пару повторений вслух стал понимать язык.

Это детские книжки, словари и какие-то истории. Затем пошли разговоры перед зеркалом, внимание уделялось произношению и мимике, в зеркале отражалась женщина с белоснежными волосами, одетая в красную мантию. И у нее… длинные остроконечные уши. Да быть не может! Это дурдом, здесь есть эльфы?! Это же так банально, такое клише, не могли ничего лучше придумать?!

Когда сон закончился, я открыл глаза. Ничего не изменилось.

— Тише, тише…

Это говорит моя спутница, точнее звучит то же самое «мину», но я понимаю, что оно значит. Это слово можно перевести как «тише», «заткнись», «не ори», «успокойся» и так далее, все зависит от контекста. Язык примитивнее нашего. И я понял, что рыжая употребляла его почти во всех смыслах. Я… в смысле та женщина учила это слово.

Я поднял голову и посмотрел на девушку.

— Тише… ты закончил?

Я кивнул.

— Ты меня понимаешь?

Еще кивок.

— Меня зовут Мира, как тебя?

— …

— Пекло, только не говорите, что руна паленая. Ненавижу торгашей, кому сдалась руна речи без произношения?! Нужно было на себе проверить… Эй, ты с востока?

— … Нет, не знаю. А где мы?

— О, отлично! А имя не скажешь?

— … Том, — я сказал то имя, которым меня назвала Николь.

Конечно это не настоящее имя, я ей не доверяю, после всех этих приколов ее рейтинг отношения скакнул с нейтрального на десятки пунктов вниз.

— Том, мы в городе Берино, чуть к югу от столицы.

— Как называется континент, страна и столица, какой год?

— Я не знаю, что такое континент… Страна Вилдерс, столица Вилдерс, 612 год от первой пиастры.

Вообще ни о чем не говорит, впервые слышу. Хотя какой ответ я ожидал?

— Ты помнишь, как оказался здесь? — положив руки мне на плечи, спросила Мира.

— Я был в Нельских горах, там кое-что случилось, и я упал в реку. А дальше очутился в избе с тобой и… а как зовут того старика?

— Этого «старика» зовут Грумерт, и он мой отец! — Мира пихнула меня. Похоже ее задел, — и лишь благодаря ему ты до сих пор жив.

— В каком плане благодаря ему, разве не ты мне сейчас помогаешь? — непонимающий взгляд, голова набок.

— Да, я, — Мира сложила руки на груди и воздела подбородок, — без меня ты бы сюда не добрался. Меня тоже благодари!

— … Спасибо.

— То-то. Но отец сказал отвести тебя в Берино, вылечить, зашить пиастру и дать руну речи. Не знаю, зачем он с тобой возится, я бы давно сдала тебя страже, чужак!

Похоже у нас обоюдная неприязнь, но мне все равно. Не вижу смысла улучшать отношения, ведь собираюсь с ней распрощаться, как только найду водопад. Это знакомство будет недолгим.

— За тобой кто-то гнался. Ты знаешь, кто это был? Ты преступник, раб, или это из-за дарнийского фрукта? Почему у тебя не было пиастры? Ты с востока?

Прикольно, я знаю, что такое пиастра. Серьезно, это было в том сне. Это та черная пластина за ухом, на которую она примагнитила красную монету, называемую руной. Пиастра — как инструмент, чтобы передавать способности из руны.

— Я только сегодня узнал, что такое пиастра… А с чего ты взяла, что я с востока, и за мной кто-то гнался?

— Я слышала, что на востоке люди не носят пиастры, а еще у тебя в сумке лежал дарнийский фрукт, он растет только там. Я видела такой второй раз в жизни. Да и вообще ты странно одет. А про погоню — ты помнишь маленькие стрелы, что я продала с дарнийским фруктом?

— Те красные дротики?

— Я не знаю, что такое дротики… Но те стрелы вытащила из твоей ноги и той странной сумки. Тебе стреляли в спину. Я нашла тебя на берегу во время охоты и принесла домой. Хотела, чтобы отец проследил за тобой, пока я приведу рыцарей, а он сказал помочь тебе. Так кто ты такой?

Если я скажу правду, меня посчитают сумасшедшим. Или она начнет думать, что я что-то скрываю, но важно ли для меня, что будет думать эта девушка? Чем она может помочь?

Возможно, раз она дочь лесничего, то поможет выбраться к тому водопаду. С него начались все странности, с той светящейся двери. Вполне вероятно там и находится портал или что-то типо того, что так любят в мире фентези. Значит мне нужно соврать о происхождении и напустить важности, что она чуть ли не обязана мне помочь. Но деликатно, а то у нее характер, как понял… скверный.

— Да, ты права. Я с востока, и за мной гнались из-за дарнийского фрукта. Я прыгнул в реку, схватился за бревно и упал в обморок. Если бы не ты, мог погибнуть. Еще раз спасибо тебе, Мира, ты спасла мне жизнь, — низкий поклон, поцелуй в руку.

— Д-да… да пожалуйста, — олитая румянцем, с распахнутыми глазами, Мира смотрит на место поцелуя. Легко!

— Но, Мира, у меня есть важная миссия, которую нужно закончить. На самом деле я… гонец короля с востока! Я должен снова отправиться в путь, но без знания местности я не смогу выжить. Лучшим выходом будет возвращение к тому водопаду, от которого мой маршрут сбился, дальше я смогу сориентироваться. Я понял, что вы живете в этом лесу и знаете его как свои пять пальцев. Можешь ли ты или Грумерт помочь в поисках того места? — жалобный умоляющий взгляд, ладони вместе.

— Отец не знает место, где я тебя нашла, здесь полно рек. Но я… я могу… я помогу тебе, Том! — ах, какая милота.

— Ох, спа…

— Но сначала, — она подняла указательный палец, — мы пойдем в Поисковую гильдию и убедимся, что ты не преступник. Прости, Том, но я не могу верить каждому слову человека, которого знаю лишь день, ты все еще чужак.

Хм, Мира не такая глупая, я чуть не разочаровался. Но мне нечего бояться. В Поисковой гильдии меня никто не ищет, ведь меня здесь как бы и нет.

— Да, конечно, я согласен, ты правильно делаешь, нужно быть рассудительной в подобных делах, — хвалящий тон, понимающее лицо.

Мира застенчиво улыбнулась, мы вышли из переулка.

Огромная цилиндрическая башня из белого кирпича, похожего на известняк, предстала перед нами. Она находится в центре города, высотой в пятиэтажное здание и шириной метров сто. Множество маленьких окон и дверей. Толпы людей заходят и выходят, полно стражи.

— Это дом гильдий. Тут можно найти почти все, что нужно. Здесь есть и Поисковая гильдия. У вас есть такие на востоке?

Я покачал головой, и мы вошли в одну из дверей, оказавшись в огромном сером треугольном зале с колоннами и окошками в стенах. В дальнем углу зала спиральная лестница. Мы поднялись по ней и оказались в точной копии нижнего зала. Полагаю это здание поделено на сектора как пицца, и выше такие-же залы. Мы подошли к одному из окон, за которым сидел молодой парень в синей форме, и Мира заговорила:

— Добрый день, я хочу проверить этого человека в реестре престу… во всех поисковых реестрах.

— Три медных.

Мира достала монеты и положила под стекло. Парень поднялся с места и пристально посмотрел на меня. Затем попросил покрутиться, покорчить лица, зевнуть, кашлянуть, поднять волосы… Зачем? После он ушел.

— Что это было?

— В смысле что было?

— Зачем он просил все это сделать?

— Ты туп… а, да, у вас же нет пиастр… не представляю, как вы живете. У него есть руна памяти… ты ведь знаешь, что такое руна?

— Да, это кругляши, что вы крепите к пиастре, как та, что мне предлагал твой отец. Это она дала ему силы поднять волка?

— Это не просто волк, а сумрачный. Сейчас их прилив в лесу. Но не важно… Да, у него руна силы и памяти, но далеко не самая мощная. На ней хранились воспоминания о языке, наверное хотел поговорить, а те веревки ты все равно бы не порвал… Так вот, руны памяти у того солдата хватает только на сохранение нескольких минут. Он разглядел тебя, и сейчас передал эту руну другому человеку, который знает списки лица разыскиваемых. Сейчас они сравнят твой образ, мы убедимся, что ты не преступник, и никто тебя не ищет, и пойдем домой.

Так, понятно. Значит руны через пиастру могут передавать воспоминания, силы и, вполне возможно, другие вещи, к примеру навыки. Их же нельзя отнести просто к воспоминаниям, скорее к рефлексам и мышечной памяти. И руны делятся по мощности. Скорее всего те гиганты, несущие кареты, тоже люди с рунами силы. И вероятно, руны и пиастры — рукотворные предметы.

Пиастры вшивают детям, они не врожденные, Люди могут существовать без них, как на востоке, хотя может просто слухи. А на рунах записаны воспоминания — я до сих пор ощущаю ту эльфийку из сна частью своих собственных. Но если так, то где-то должен ходить и трехметровый гигант, способный дать силу тем людям и леснику. Это лишь догадки, но как все обстоит на самом деле?

— А откуда вообще берутся эти руны и пиастры?

— Неужели на востоке даже этого не знают? Их придумали люди шесть веков назад, чтобы одалживать силу у магических зверей, ведь мы сами не умеем колдовать. А потом оказалось, что можно передавать почти что угодно от нелюдей к людям. И теперь на нас работают другие расы, которые делятся своими силами. К примеру твою руну речи я купила на базаре, пока ты спал на операции. Это простая руна памяти, которая хранит воспоминания о том, как эльф учил язык. Но за один раз можно создать не так много рун, и они забирают то, что ты в них вкладываешь. Поэтому скорее всего этот эльф учился читать раз за разом, чтобы создать много таких. В любом случае, они живут долго, им это ничего не стоит. У нас все такие носят, поэтому и языки никто не учит.

— А чем вы им платите, за то, что они тратят годы жизни на вас?

— Платить? Эльфам за руны? Ха, кто им выбор даст, они должны подчиняться высшей расе!

Такой уверенный голос, говорящий о глобальной эксплуатации и нацизме. Она действительно верит, что это в порядке вещей, настоящая промывка мозгов. Но если сейчас начну проповедь о добре и зле, она ни к чему не приведет. Но еще пара вопросов есть.

— А сколько рун можно одновременно использовать?

— Зависит от пиастры. Твоя и моя может содержать лишь две. Но руны можно сплавлять, хотя это сложно. К примеру моя сплавлена: красная руна речи и синяя руна владения луком. Я ведь охотница, — опять вздернула подбородок.

— Хм, а где тогда твой лук, почему ты с ножом ходишь?

— Мне отец запретил. Сказал, что если возьму лук, то точно тебя пристрелю.

— Хах, понятно… Получается, человек без рун ничего не стоит…

— Нет! Мы все равно высшая раса, мы можем все! И луком без руны я тоже владеть смогу, если научусь. К тому же не все стирается с пиастры, она тоже хранит остатки сил, как кровь на одежде — никогда не смоется.

— Довольно жесткий пример.

— Я же охотница, — подбородок аж подскакивает при этом слове, — не нравится — придумаю свой.

Я хотел еще поспрашивать, но нас прервал вернувшийся солдат. Он старается выглядеть спокойным, но я вижу дрожь в его взгляде. Это не хорошо. Сзади к нам подошли еще три человека в доспехах.

— Извините, вы должны пройти с нами, — один из них указал на лестницу, по которой мы пришли.

— Что случилось, вы что-то обнаружили? — спросила Мира.

— Ничего важного, не могли бы вы показать свои пиастры?

Мира и я приподняли волосы. Солдаты переглянулись, но ничего не сказали. Мы проследовали на нижний этаж, ниже первого, который оказался далеко не самым приветливым. Это… это похоже на тюрьму. Перед нами куча железных дверей с маленькими окошками, цвет стен сменился на более темный. У нас забрали вещи, руны и выдали новые, копии моей, так понял, исключительно с языком. Да, когда я снял свою, было ощущение, что из головы что-то вытягивают, те знания были сном и быстро выветрились.

Я упал на землю и чуть не потерял сознание, но мне принесли аналог нашатыря. Когда я надел другую руну, эффект был хуже, чем первый раз. Такая усталость, которую можно назвать накопительной. Руки судорожно дрожат, а ноги, как ватные, совсем не держат. Если бы я ел эти два дня, меня бы стошнило. На этой руне были те же самые уроки языка, но их вел другой эльф.

Мире тоже было не по себе, но она пронесла это гораздо легче. Может привычка?

Нас заперли в одной из комнат. Да, две деревянные скамьи и ведро. Свет только от факелов в коридоре, видных через маленькое окошко в массивной темной двери.

Я провел стражу взглядом. По топоту ясно, что они поднялись наверх, и в коридоре никого не осталось.

— Мда… Ну, что будем делать, Ми…

Не успел я повернуться к сокамернице, как в нос прилетел очень точный и сильный удар. Я упал. Мира запрыгнула сверху и мертвой хваткой сдавила шею. Снова! Не могу дышать! Сейчас я так слаб, что совсем ничего не могу сделать. Зажатый кадык встал поперек трахеи, перекрывая дыхание и вызывая неприятное чувство, едва сравнимое с болью.

— Пекло, Том! Тебя вообще так зовут?! Я не знаю, кто ты такой, чужак, но моли Солнце о прощении, сейчас ты умрешь!

— Я поверила тебе, домой притащила, целый день с тобой возилась. А ты врал мне! Отец ошибся, нельзя верить чужакам! Умри, умри! — несоизмеримая с женским телом сила обрушилась на мою шею.

Господи, какая же Мира тупая. Это конец. Я даже не сопротивляюсь, я так устал. Пройдя такой длинный путь, даже не думал, что умру в камере, от женских рук, в другом мире. Чем я заслужил это? Я ведь хотел стать хорошим человеком. Это единственная мечта, несбыточная, недосягаемая. И она стала невозможной еще в начале, когда, когда…

* * *

— Я вернулся! — прокричал мальчик с рюкзаком на спине, войдя в дом.

Никто не ответил, хотя с занятий он вернулся поздно. Мальчик подумал, что вполне возможно родители уехали за покупками, а сестра еще на работе. Часто бывает, что она задерживается, в то время как мама с папой пишут дома. Ничего не остается, как просто ждать. Мальчик отнес рюкзак в комнату и пошел в библиотеку.

Второй день, никого по прежнему нет. Вероятно что-то случилось, на звонки никто не отвечает. Можно предположить, что они все где-то вместе. Хоть это и казалось странным, мальчик желал оставаться оптимистом. Он не пошел в школу, вдруг пропустит их приезд. Он сам сделал бутерброды и решил занять свои тревоги чтением, но получилось с трудом. Он спросит у семьи, почему они ушли без предупреждения, когда те вернутся. Они должны вернуться…

Третий день. Посреди улицы идет мальчик с каштановыми волосами, плачущий и кричащий имена. Он не знает, что делать. Он уже звонил в полицию, и сейчас сам отправился на поиски. Он жалеет лишь о том, что не сделал это в первый день.

— Дорогой, что случилось? — подбежала женщина в коричневом пальто. Близится зима.

Он рассказал ей все, чуть позже и полиции. Семью продолжили искать, но ни единого следа так и не обнаружили. Сестра была на работе в тот день, уехала пораньше вместе с родителями на машине. Других родственников у них нет, и мальчика отправилили в приют, временно, пока семья не найдется…

* * *

Девять лет спустя. Запах пороха дымкой разносится по приемному залу банка. Крик лежащих заложников не доходит до ушей парня. Разум затуманен гулом выстрела. Его молодое, красивое лицо, на котором проносятся десятки эмоций, его длинные каштановые волосы скрыты под балаклавой. Вытянутые руки дрожат, держа в руках пистолет с горячим стволом. Все мысли померкли, лишь пустота. В двух метрах от него так медленно опускается тело знакомого человека, тело Земфира…

* * *

Я дважды лишился семьи, я был лишним, никому не нужным в том мире. Теперь я лишний в двух мирах. Гордитесь мной! Меня пытались убить там, и пытаются здесь, сейчас. Задушить в камере в подвале, в абсолютно тупом, неадекватном, нацистском мире. Заслужил я это? Может заслужил, может я действительно виноват. Но нельзя путать причину и следствие, бедствия случились не из-за того, что я плохой — я стал плохим под гнетом бедствий! Да, стал палачом. Да, обманывал, разрушил чужие жизни, но… Нет! Я не заслужил! И можете пытаться меня прикончить, я выживу, выживу всем назло!

— О… отв.али!

Не успела Мира отреагировать, как я обхватил ее голову ногами. Она неправильно села, что позволило мне действовать. Я выпрямился и ударил о пол ее головой о пол.

— Не вставай, теперь моя очередь.

Я опрокинул ее с себя и лег сверху. Она лежит на животе, я взял ее шею в замок и приложил все силы, что остались в этом теле.

— Урод, чужак — прохрипела Мира. Ее руки пытаются то помочь встать, то оттянуть мои руки от шеи.

— Скажи, дура, если бы я ответил, что из другого мира, ты поверила?

— Что?

— Я не заслужил этого! Я делал все правильно, я хотел быть хорошим, не желал вредить! Но меня все бросили, мне солгали, я не хотел, не хотел убивать! Меня все время кидают, а я, как последний дурак, каждый раз стараюсь все уладить. Но нет, нужно еще накинуть бед, недостаточно страдаю! И я не буду сидеть, сложа руки, и принимать пощечины. С меня достаточно, я ударю первым! Я признаю этот мир несправедливым. Теперь все изменилось! Не меня с тобой заперли — тебя заперли со мной!

— …

Ее руки повисли. Еще пол минуты и… Стоп. Этого ли я хочу. В моих руках чужая жизнь. Что она мне сделала, кроме того, что пыталась убить… Равноценный ли обмен — попытка забрать жизнь на саму жизнь? Почему меня захватили эмоции, такого никогда не было, даже при убийстве Земфира, я знал, зачем это делал, и какие последствия ждут меня. Но сейчас, что руководит мной? Действительно ли я готов ударить первым? Что бы сказала Николь, как бы посмотрели родители?

Но зачем быть хорошим, если все вытирают о тебя ноги. Когда на животное нападают, оно не игнорирует, оно защищается. Но если подумать, как называется собака, которая переходит грань защиты, становится неуправляемой и кусается без причины? Бешеная. И сейчас я уже защитился, если дожму ее шею, то отличия от бешенства не будет. Тем более она единственная, кто знает берег, на который меня вынесло, лишь с ее помощью могу надеяться на возвращение домой.

Да, она отказалась сотрудничать, но может и передумать. В ее смерти просто нет смысла.

Я отпустил Миру. Она громко вздохнула и закашлялась, хватаясь за горло. Только наши взгляды встретились, как она в страхе попятилась в дальний угол. Схватила руками коленки и начала всхлипывать.

— Хны… Ты монстр!

— Да? Это я ударил сзади и повалил на землю, крича «умри, умри»? Я поднял руку первым? Не путай причину и следствие, к тебе относятся так, как ты заслуживаешь. Я не собирался душить первым!

— Хны… Я не врала про прошлое!

— А я тебя не спрашивал!

— …

— Тебя Том зовут?

— Нет.

— А меня правда Мира зовут.

— Мне без разницы. Какая же ты тупая… — я отряхнулся и сел в центре комнаты.

— Как мне тебя называть?

— Господин.

— Что?!

— Тогда Том.

— Ты правда не с востока, а другого мира?

— … Да.

И я рассказал ей о некоторых особенностях того места, и как попал в это. Рассказал, что в нашем мире никто не пользуется пиастрами и рунами, зато мы достигли большего в технологиях. Что мои вещи оттуда. Больше всего она удивилась, когда сказал, что яблоки продаются на каждом углу и стоят копейки. Она так и не смогла понять, почему я тогда взял лишь одно. Так я часа два разглагольствовал. Мира прекратила плакать и просто слушала с пустым взглядом.

— … Вот так, есть вопросы?

— … А, да, знаешь, все очень складно и логично. Не вижу изъянов в истории, такой можно верить…

— Вот видишь, я же ска…

— Только знаешь, — Мира приложила палец к подбородку, словно задумалась, — есть одна проблема, которую ты не учел.

— И какая же?

— Огромные железные птицы, созданные людьми и позволяющие преодолевать моря и сушу, стальные повозки без экипажа, карманные движущиеся картины, передающие голос в любую точку мира за мгновение… Ты думал я не слышала сказки Вандера?

— … Кого?

— Знаешь, может ты действительно издалека. Скорее всего так, иначе бы знал, что здесь каждый слышал их. Ты ошибся с жертвой и наживкой, Том.

— … Вандера?

— Ты второй раз пытался меня обмануть, и это говорит лишь об одном — ты что-то скрываешь. А еще мы оказались здесь, в этой… темнице. Значит ты есть в поисковом реестре. А еще ты дважды нападал на меня, а в самом начале пытался угнать лошадь, ты преступник!

— … Сказки?

— А я не собираюсь помогать преступнику! Что ты там хотел, найти реку и водопад? Кажется, я поняла, про какой идет речь… Так вот, на мою помощь не рассчитывай!

— … Погоди, что?!

— Да! Даже больше, я скажу страже, чтобы они проверили водопад на наличие секретов!

— Мира, не расстраивай меня, твой рейтинг отношения пробивает дно с каждым словом…

— Чего? А, не важно, я больше не буду слушать. Я всем расскажу, что у тебя не было пиастры, а знаешь, у кого их нет в этом мире? — Мира сделала акцент на слове «этом», показывая руками кавычки.

— У кого?

— У людей с востока, рабов и отшельников. Как думаешь, кем будут тебя считать?

— … Мира, не смей.

— Да, и как же меня остановишь, задушишь в камере? Ха, мы это проходили, и это еще раз докажет, что ты убийца и преступник!

— …

— Тебе конец, Том или как там тебя. Это твой после… — она замерла, так и не договорив, и с распахнутыми глазами посмотрела мне за спину. Ее губы шевелятся, но ничего не произносят. Через пару секунд она отмерла и упала на колени, прижав голову к земле и вытянув руки.

— … Что?

Я встал и обернулся. В дверное окошко смотрела заплаканное женское лицо. Через секунду дверь открылась. Закрыв ладонями рот, в дверях стоял… ангел. Девушка с длинными золотыми волосами, идеальной фигурой, одетая в синее платье с золотыми узорами, смотрела на меня красными глазами, из которых лились слезы. Но даже это не мешало осознать, насколько же красивое у нее лицо. Не будет враньем, что она самая прекрасная девушка из всех, что я встречал. За ней стоял с десяток людей в доспехах.

— Том, она назвала тебя Том. Это ты? — такой нежный голос, эхом звучащий в голове.

— … Да…

— Том! — девушка кинулась на меня, чуть не сбив с ног. Стража даже не успела отреагировать. Такие мягкие и крепкие объятия, такое теплое чувство. Она прижалась всем телом, я слышу быстрый стук ее сердца, — Томир, это правда ты! Мы так долго искали тебя! Ты пропал, но вернулся! Том, Томи, это ты… — я чувствую, как от ее слез мокнет мое плечо.

Сам не знаю, как так получилось, но я обнял ее в ответ. Всхлипы превратились во что-то похожее на смех, но сквозь слезы. Затем она чуть отстранилась, мягко обняла меня за щеки и поцеловала. Это… это был мой первый поцелуй. И он достался от такой очаровательной девушки. Я остолбенел.

— Ах, Том, ты все так же реагируешь, — она хихикнула.

— Извините, принцесса, — послышался голос Миры позади, — это не может быть принц Томир, когда я нашла этого человека, у него не было и следа пиастры. Мы ее только сегодня вшили, посмотрите на шрамы за ухом…

Вот черт! Знаете, проскальзывают мысли, что я зря оставил жизнь этой рыжей бестии. Нужно срочно что-то придумать, но не так, чтобы начались разборки, нужно что-то не противоречащее, дополняющее…

— Да… дорогая, это правда про пиастру, меня ее… лишили, — не знаю, должен ли умереть человек, если оторвать пиастру, но буду уповать на лучший исход, не так много времени на мозговой штурм, — и я провел все это время… в заключении. Я бежал, и добраться сюда мне помогла эта девушка, — я указал пальцем на ошарашенную Миру, — лишь благодаря ей мы снова встретились, — я взял ладошки принцессы, должна получиться очень милая сцена воссоединения ангела и… меня.

— Ох, неужели, Томи, когда ты стал таким благородным… — перестарался, ну ладно, — извините, как вас зовут? — спросила принцесса рыжую девушку.

Только сейчас Мира встала. Держа руки в замке перед собой, с опущенным взглядом, она произнесла:

— М-меня зовут Мира. Мира, дочь лесничего Грумерта и Лании.

— Томи, она твой друг? — принцесса повернулась ко мне.

На секунду мысли покинули мою голову. Каждый раз, когда принцесса на меня смотрит, я теряю дар речи. Поэтому я переспросил, и на второй раз ответил твердое «нет».

— Понятно… Мира, дочь лесничего Грумерта и Лании, под каким ты родом?

— …

— Мира, можешь подойти ко мне? — принцесса разжала объятия и вытянула руку, пальцем подзывая девочку.

Мира медленно подошла к принцессе, и только она приблизилась на расстояние удара, принцесса схватила ее щеки рукой и потянула к себе. Держа ее лицо прямо перед собой, она провела пальцем по шраму на лице Миры. Та пыталась отвернуться, но ее лишь крепче сжали. Затем принцесса повернула ее голову и задрала волосы с левой стороны, оторвала руну владения луком и посмотрела на пиастру. Мира вскрикнула и заплакала.

— Род Фарионов… Интересно…

— Д-д-да, и-изв-в… р-ру-ру, — Мира указала пальцем на руну, что у нее забрали.

— Что? А, да, — принцесса отпустила ее лицо и вернула руну. Та сразу надела ее, прикрикнув от боли, — пожалуй наградой будет жизнь, несмотря на все, что ты знаешь. Ты непристойно говорила с принцем Томиром, моим мужем. И я знала, что у него нет пиастры, так что твои слова лишний раз подтвердили, что он настоящий. Но важен умысел, он не был чист. Но ты останешься здесь, в темнице. Никто не должен знать о вашем… путешествии. Да, Мира, дочь лесничего Грумерта и Лании под родом Фариусов?

— Д-да, это достойнейшая награда, принцесса! — Мира, плача, снова села на колени и преклонила голову.

Вот теперь мне как-то не по себе. Я правильно понял, что Миру запирают в темнице. Из-за чего, что она сделала, со мной познакомилась? Принцесса не хочет, чтобы о нашем путешествии знали другие. Принца нашли в темнице — да, звучит не очень. В этой ситуации Мира и правда лишний свидетель, ее нужно убрать. Еще заметил, что принцесса как-то странно отреагировала на род Фарионов, под которым Мира…

— Что-ж, отлично, — принцесса посмотрела на меня таким взглядом, словно искала одобрения. Но я в ступоре и попытках понять ситуацию. Даже маску не натянул. Не знаю, как сейчас выгляжу, но принцесса, торопясь продолжила, — ох, какой прекрасный день, я в таком хорошем настроении! Пожалуй, я сделаю еще один подарок. Я тебя прощаю, и не только сохраню жизнь, но и свободу! Но язык… его придется лишиться, — на секунду принцесса снова оглянулась на меня, — только представь, Мира, уже завтра ты сможешь отправиться домой, как только уладят с бюрократией!

— Д-да, вы так щедры, принцесса.

— Да, я такая. На этом можно завершить. Пойдем, Томи, тебя нужно привести в порядок, ты выглядишь как простолюдин… и пахнешь так же. Во имя Солнца, как они посмели запереть тебя в эту темнице, сегодня же казним причастных! Да?

— Что? А, да, идем, дорогая.

Выходя из камеры, я услышал, как сглотнули пара стражников. За все это время я не сдвинулся с места, и лишь следил за угнетением Миры. Как из уст такого замечательного существа могли вырваться подобные слова? Ее действия по отношению к Мире, что явно ниже статусом, просто не укладываются в голове. И даже так она остается прекрасной, я не могу на нее злиться… Она сказала Томир — ее муж? То есть я — муж, а она, принцесса — моя жена? В какую сказку я попал? Вся моя жизнь вела к этому, я не должен упустить свой шанс! Лишь с принцессой я могу быть счастлив. Я могу часами говорить о ней…

— Нет, нет нет, пожалуйста! Спасите! Прошу, не надо! Неааа…

Я очнулся в мгновение ока. Думая о моей суженой, я забыл кое-что уладить.

— Стойте!

Переступая через всю мою природу, я оторвал взгляд от принцессы и обернулся в сторону камеры, где двое стражей держали руки Миры, а третий уже приложил нож к ее языку. Кровь медленно капала на землю, я едва успел. Стыдно, очень стыдно, она ведь и правда спасла мне жизнь, может даже несколько раз. И как я отплатил? Сохранил жизнь и свободу, лишил языка? Смешно, смешно и так унизительно. Прости, Мира. Я должен помочь тебе. Но если сейчас сделаю ошибку, то могу распрощаться с билетом в счастливую жизнь, к которой стремился. Стоит ли это какого-то языка? Может ну его, сама справится, не стоит искушать судьбу…

Черт, что вообще несу, что со мной?! Нет, Мира правда сильно помогла, лишь благодаря ей я все еще жив, она нашла меня у реки. Я не могу строить свое счастье на ее костях… ее языке. Пропади все пропадом, но я должен спасти ее!

— Стойте! — удивленные лица сгустились на моей персоне. Видно принц Томир так бы не поступил.

Нужно что-то придумать. Сказать то, что не будет противоречить и Томиру, и мне. Проблема в том, что я не знаю ни принца, ни принцессы, ни правил этого мира. Может Мира пойдет к доктору и он примет на себя отрезанный язык? Но если это сделано, чтобы она молчала о произошедшем, значит так нельзя. Итак, как можно еще заставить молчать человека? Можно лишить контакта с людьми, то есть лишить свободы. Как меньшее из зол подходит, но с натяжкой. Тем более принцесса уже даровала ей свободу — неизвестно, как она отреагирует, если пойду поперек слова. Заставить молчать можно под угрозой, но я не хочу угрожать Мире, хотя это уже делал… Угроза смертью Грумерта как вариант. Но не думаю, что принцесса согласится отпустить ее под честное слово. Нужно не запугать, а лишить именно возможности говорить. Но без увечий. Так что же придумать? Может есть особенности этого мира, которые могут помочь… Точно!

— Дорогая…

— Ах, Томи, зови меня по имени.

Черт, я не знаю ее имя, оно ни разу не звучало в разговоре.

— Разве ты не дашь мне шанса новый и новый раз подчеркнуть, что ты мое сокровище, дорогая? — прижал к себе, поцелуй в лоб, — Ты самое ценное, самое дорогое, что у меня есть. И наша разлука, и спасение из этой темницы лишь еще раз это подтверждает. Все благодаря тебе, моя самая дорогая, самое ценное, что у меня есть, — держу ее голову двумя руками, взгляд в глаза, касание носом.

Ох, она еще раз меня поцеловала! Это так круто! Но не время отвлекаться, я немного отстранил ее.

— Хорошо, Томи, зови меня как желаешь, я тоже буду называть тебя «дорогой».

— Да, дорогая, — погладил ее по щеке, вытер слезы. Она мило хихикнула.

Я перебросил взгляд на Миру. Она смотрит на нас выпученными глазами, а ее язык до сих пор касается ножа. Не хорошо.

— Эта девушка помогла мне в моем путешествии, — я напустил такой уверенный и величественный тон, на сколько возможно, — и неправильно, что лишь моя жена одаривает ее, — боковым зрением я заметил, что принцесса была готова что-то сказать, но я опередил и повернулся к ней, — ты очень благородна и щедра, моя суженная. Но я не хочу оставаться в стороне, и хочу даровать ей язык.

— Но То… но дорогой! Мы не можем дать шанс узнать народу о твоем возвращении раньше времени. И особенно допустить, чтобы об этом узнали Фарионы, ты же это понимаешь…

До меня лишь сейчас дошло, что здесь родовое устройство, почти копия феодального, но более строгое к крови. Клише! В остальном я не знаком с ситуацией, поэтому нет, не понимаю, но принцесса определила по пиастре Миры, что она как раз под родом Фарионов, а значит может им доложить, что принц Томир вернулся. Принцесса не хочет, чтобы они узнали. К счастью, у меня есть предложение, как это сделать.

— Дорогая, конечно я все понимаю. Ты заметила, что без руны речи она едва могла связать буквы? Без нее она не сможет никому рассказать…

— Пока не выучит язык!

— Верно, к тому времени потребность молчать пропадет. На самостоятельное изучение языка уйдет много времени, — по моим видениям эльфу потребовался год с нуля на базовый уровень, — к тому моменту мы сами расскажем миру о моем возвращении. Так ведь?

— … Да.

— Есть ли способ лишить ее возможности использовать руны речи?

— Хм, позовите Мэлимора!

Один из стражей ушел наверх. Через две минуты он вернулся в компании с седым скрюченным стариком, одетым в темно-синюю мантию с капюшоном, держащим в руке… да нет, ну как так… это посох. Представьте в голове самого типичного Мерлина, и получите то, что передо мной. Даже имя похоже — Мелимор и Мерлин! У меня возник философский вопрос: писатели каким-то образом видели этот мир, или этот мир появился под выпуском фантазий писателей? Старик нахмурил брови, увидев меня. Как-то не по себе, он буквально пилит взглядом, словно ждет ответа.

— Мелимор, можно ли запретить этой девушке пользоваться рунами речи? — прервала битву взглядов принцесса.

Мелимор удивленно поднял брови и перевел взор:

— Хм, разве что всеми рунами памяти.

— Действуйте.

Мелимор подошел к Мире, которую не отпускали стражи. До сих пор ее язык под ножом. Старик направил свой посох на пиастру Миры и что-то сказал. Я увидел, как красная руна, что нам выдали при входе в камеру, упала на землю с ее поникшей головы.

— Отпустите ее, — сказала принцесса.

Стражники расступились, и Мира упала на землю. Больше никто не обращал на нее внимания.

— А теперь, дорогой, нам пора возвращаться…

— Принцесса Катерия, вы проверили, что принц настоящий? — крикнул Мелимор, смотря на меня.

— Нет, но я уверена. Он точно настоящий, — принцесса обняла мою руку.

— И все же, если позволите, — маг подошел ко мне и убрал волосы с левого уха.

Черт, вот и конец. Приплыли, этот старик умеет проверять на двойника. Поздравьте меня! Принц на час — ачивка получена! Он молча ощупал пластину за ухом, затем повернул меня к себе, держа за плечи, он смотрел в глаза секунд десять, а затем, не отводя взгляд, сказал:

— Он настоящий. Это принц Томир.

Принцесса Катерия улыбнулась и пошла к выходу. Старик погладил меня по плечам и пошел за ней. Черт, не нравится мне этот маг, он явно хотел сказать про меня. Он обнаружил мой секрет, тогда почему солгал? Надо будет разобраться…

Мы оставили Миру в открытой камере и вышли наружу.

Со слов Мэлимора

Войны и мирное время, скитания в одиночестве и семейные жизни, охота и собирательство — тысячи судеб скользит во снах. Каждый раз, просыпаясь, не помню, кто из них я. Чужие воспоминания полонят мою голову, среди которых, как крупицы в океане, теряются мои. Просыпаясь в холодном поту, первым делом я ищу подсказки в комнате.

Одна записка из желтого пергамента под подушкой: «Тебя зовут Мэлимор, придворный маг в стране Вилдерс, мастер рун. Потерял память в эксперименте с рунами. Посмотри на вешалку» — достаточно прочитать, и я вспоминаю: да так и есть, я — Мэлимор, великий мастер рун. Воспоминания не пропали, лишь затерялись.

Вторая на вешалке, рядом с деревянной палкой с ограненным синим камнем, окруженным свечением: «Твой посох, дорожи им. Дает силы над рунами. Посмотри в комод»

В комоде одинокая толстая книга в кожанном переплете. В ней моменты, по которым могу отличить свои воспоминания от чужих. В конце на каждой отдельной странице портрет с описанием.

«Принцесса Катэрия, старшая дочь, наследница престола…» — я вспомнил тебя, дорогая Катэрия. Еще до рождения мне поручили защищать ее, как самому сильному магу в королевстве. И по сей день я оберегаю этот хрупкий весенний цветок от всех бурь и напастей. В конце описания несколько раз затерты слова: «Помолвлена с Нейлом Фарионом», «Обручена с Томиром Ноком», «Вдова».

Томир Нок на следующей странице. Стоило увидеть его поганое лицо, как в описании пропал смысл. Но его уже нет с нами.

Не успел я дочитать, как в дверь постучали. Спешно я спрятал книгу обратно в комод, поднял посох и открыл затвор. Передо мной явился маленький цветок — принцесса Катэрия. Как всегда прекрасна, в синем платье — цвете рода Вилдерс. Волосы, словно золотые пряди, спускаются с плеч. Маленькие изящные руки сложены в замок перед собой. Она сделала короткий реверанс, и поприветствовала:

— Добрый день, Мэлимор. Не могли бы вы сопроводить меня в город Берино?

Берино, Берино… Он в двух часах от столицы, торговый город, не принадлежащий родам.

— Добрый день, принцесса Катэрия, зачем вам туда?

— Пришло послание, что там видели дарнийский фрукт. Не хочу терять ни минуты, нам нужно спешить.

— Пошлите гонца за ним.

— Мэлимор, у меня свободный день, занятий нет. Повторю — я не хочу терять время, я должна съесть его как можно раньше!

Не представляю, откуда у нее такое влечение к дарнийским фруктам, но они и правда редкость. Растущие лишь на востоке, они портятся, пока дойдут до нашего королевства на дальнем западе. Но принцесса желает дарнийский фрукт, ничего не случится, если мы устроим прогулку.

Через пару часов я с Катэрией стояли на выходе из ломбарда. В руках она сжимала красный дарнийский фрукт — впервые вижу такой свежий, но это точно он. Перекупщик просил непомерную цену за него, но при виде принцессы отдал почти даром.

— Ну что ж, принцесса, пора возвращаться.

Я пошел к карете, но, не услышав шагов за собой, обернулся. Принцесса сжимала фрукт перед лицом и, закрыв глаза, шептала. Когда закончила, она вздохнула и сделала маленький надкус.

— Принцесса, нам пора домой.

— Мэлимор, ничего не изменилось? — Катерия стала оглядываться по сторонам, словно ища. Но, не найдя, поникла головой и пошла к карете.

Только я открыл дверь, приглашая принцессу сесть, подбежал один из сопровождающих рыцарей в латных доспехах с синим плащом, и сказал:

— Принцесса Катэрия, придворный маг Мэлимор. Возможно мы нашли Томира.

* * *

Столица Вилдерс находится в двух часах от города Берино, если ехать на карете, запряженной трехметровым человеком. К счастью, наше транспортное средство было именно таким. Мне, принцессе Катэрии и придворному магу Мэлимору досталась отдельная карета, стража и слуги отправились на других повозках, тоже с гигантами. По пути принцесса все пыталась расспросить меня о произошедшем за эти два месяца, что меня (принца Томира) не было. Кто напал, как удалось выжить и вернуться… Про это еще мог выдумать, но вперемешку с этим она сыпала общими воспоминаниями, спрашивала «а помнишь то, а помнишь это». И я едва сдержался, чтобы не поддержать разговор. От нее исходит такая сила, что хочется все рассказать, быть все время рядом, смотреть на нее. Я уверен, она ангел, которому нельзя лгать. Но и сказать, что я не принц, тоже не могу. Поэтому я попросил ее просто посидеть в тишине, насладиться присутствием друг друга, и ни о чем не думать. На удивление Мэлимор согласился со мной, деликатно попросив Катэрию не докапываться и дать отдохнуть после стольких испытаний. Нет, ну он точно знает. Я уверен, он меня раскусил. Откуда такая уверенность? Из его пристального взгляда, он буквально прожигает им. С таким взглядом людей обычно подозревают и пытаются вывести на чистую воду, а он наоборот — на моей стороне, старается сохранить секрет от Катэрии. Но пока он не мешает, могу насладиться присутствием ангела. Катэрия — самое замечательное, что я видел в своей жизни, нет ничего более идеального, она совершенна во всех аспектах. Я с трудом удерживал мысли, когда спасал Миру, мне хотелось думать лишь о принцессе. А когда понял, что она считает меня своим мужем, едва удержал себя в руках. И сейчас эта муза облокотилась на меня. Я так счастлив, что готов расплакаться. Не хочу думать ни о Мэлиморе, ни о Мире, ни о возвращении домой. Я перекинул свою руку и обнял ее, здесь мое место…

Держась за руки, мы вышли из кареты сразу к крыльцу огромного дворца. Это не тот замок, который видел за полем. Тот, что передо мной, в разы величественнее и богаче. Блики солнца отражаются от его стен, обложенных глянцевой пастельно-желтой плиткой, похожей на мрамор. Огромные арочные окна, башни и колонны — все говорит о том, что здесь деньги не считают. После моей прошлой жизни я завидую живущим здесь. Стоп, теперь я здесь буду жить. Святые небеса, у них сто процентов огромная библиотека!

На выходе из кареты нас ждали толпы слуг. Из знати никого нет, это хорошо, меньше риск быть пойманым. Мы поднялись по ступеням из такого же пастельного мрамора, что и стены. Огромный белоснежный зал с колоннами бокам и двойной лестницей, в центре которой статуя воина с голым торсом и копьем. Куполообразный потолок, расписанная картинами как в храмах.

— Принцесса Катэрия, принц Томир, ваша семья ждет вас в обеденном зале, — поклонившись, сказала одна из служанок в синей форме с белым фартуком.

Отлично, я два дня не ел… Хотя стоп, если сейчас я встречусь с семьей Томира, то наврятли смогу молчать. Это самоубийство! Они сразу раскусят меня, я ведь даже по именам их не знаю, я загнусь на первом же вопросе. И даже если буду молчать, гарантированно есть этикет приветствия, трапезы и прочего. Отличить аристократа можно даже по походке, и тут не прокатит, что я за пару месяцев в плену все забыл и превратился в простолюдина. Не думаю, что они будут столь же наивны, благосклонны и доверчивы, как непорочная Катэрия, которую я до сих пор держу за руку. Мне нужно что-то срочно придумать!

— Катэрия, дорогая, но я не могу сейчас пойти на встречу с семьей. Мало того, что я чувствую себя абсолютно слабым, выжженным и сломленным, так еще и похож на простолюдина, и пахну как простолюдин. Ты сама так сказала, — стыдливая интонация, осматриваю свои руки на наличие грязи.

— Но…

— Понимаю, наверняка это может показаться неприличным — отказ от встречи, но моя гордость не позволит появиться на обеде в таком виде. Ты меня понимаешь, дорогая? — взял ее за руки, подошел ближе.

— Да… но король…

— Полагаю принц Томир прав, принцесса, — вставил пять копеек Мэлимор, как ты вовремя, — вы знаете отца, он любит подобающее отношение к своей персоне, из двух зол является меньшем задержаться, но привести себя в порядок.

— Да… ты сильно изменился, Томи, но не волнуйся, я понимаю. Можешь идти, я все улажу. Приходи в зал, когда будешь готов, не задерживайся.

Она меня поцеловала и ушла с половиной служанок. Вторая половина и Мэлимор остались со мной. Всей толпой меня повели на второй этаж, в большую комнату, похожую на спальню. Меня уже хотели раздевать, как всех остановил Мэлимор (спасибо тебе, я и правда сам могу) и попросил подождать в коридоре. Когда последняя служанка закрыла за собой дверь, Мэлимор взял слово:

— Итак, с сегодняшнего дня, мальчишка, ты принц Томир, — всем своим видом он постарался показать свою надменность и доминирование.

— Как ты узнал, что я не он, — прикрываться не было смысла, мы оба знаем, что мы оба знаем.

— Я мастер рун! — он ударил посохом о мраморный пол, — думаешь я не пойму, что твоя пиастра — первая в твоей жизни?!

Хм, неплохо.

— Здесь разве нет проверок на двойника или еще чего?

— Слова принцессы и придворного мага достаточно. Но если король пожелает убедиться на руне родства — секрет раскроется.

— Почему ты не сдал меня?

— Мои мотивы тебя не касаются, щенок! Теперь ты будешь слушать меня! Скажи хоть слово, когда не спрашивают, и они станут последними!

Ха, и это ты называешь угрозой? Я бы познакомил тебя с парой приятелей из прошлой жизни. Даже Руфи страшнее был. Хотя стоит признать, что власть действительно в его руках, он знает мой секрет, а я его — нет. Я вообще ничего не знаю, кроме его имени и того, что он придворный маг, а значит сильный. Может его угрозы и звучат смешно, но а вдруг серьезен? Конечно, могу не испытывать судьбу и подчиниться. Вероятно, это может стать хорошим исходом. Но в таком случае старик не отвяжется, я стану пешкой в его игре, и скорее всего игра политическая. Все мы знаем, что пешка — разменная фигура, тем более, раз он считает меня простолюдином. Мало того, что при таком исходе мной будут помыкать, так еще и не станут считаться — могут кинуть на амбразуру. Поэтому я не могу подчиниться. Остается два варианта: компромисс и доминирование.

Для компромисса мы оба должны быть полезны друг другу, и оба иметь соизмеримое влияние. Все, что я могу сделать — утащить его за собой. Единственная угроза — признание своего секрета и соучастия Мэлимора принцессе. Но полагаю, если тот не глуп, он предусмотрел такой шантаж. Как только выяснится, что я простолюдин, дальнейшие слова не будут ничего стоить, а значит он сможет выкрикнуть что-то по типу «И вы верите этому крестьянину-обманшику, порочащему мое имя?!», и все согласятся, что он не при делах, если его репутация и авторитет не ниже плинтуса. Также он может убить меня, если станет ясно, что я отказываюсь сотрудничать и иду сдаваться с повинной. Так что компромисс тоже отклоняется. Остается последнее.

Для доминирования нужно показать, что лишь я имею превосходство и могу оказать влияние на оппонента. Проблема в том, что все как раз наоборот. Остается лишь одно, что так любят шпана в приюте, хулиганы в преступном мире и злодеи в низкопробных романах — напустить важности.

Да, сейчас он в более выгодном положении, и у меня нет времени на мозговой штурм, но постараюсь что-нибудь выжать. Думаю абсурдность здесь никого не волнует. Я начал по-киношному медленно обходить его против часовой стрелки, почесывая рукой подбородок. Раз начал представление — играй на полную катушку.

— Ох, придворный маг Мэлимор. Да, я ожидал от тебя таких действий, — игривый смешок, взгляд в пустоту.

— Что… что это значит?! — он стукнул посохом, не отводя взгляд с меня, может перестарался, — как ты смеешь так себя вести, наглый мальчишка, простолюдин!

— Наглый? Может быть, но не беспочвенно. Простолюдин? Ха, неверно. Как ты думаешь, много ли двойников Томира ходит по улице? Неужели тебе кажется случайным, что я оказался в темнице близлежащего городка, откуда меня спасли ты и Катэрия, после того, как меня обнаружили в Поисковой гильдии? Неужели ты полагал, что это лишь совпадение? Не слишком ли все удачно? Я знаю все о тебе, Мэлимор, и о твоих поступках тоже. Думаешь никто не замечает твои шалости в королевстве?

— Нет… не может быть! Кто ты такой?

Да, угадал! На самом деле, раз он решил воспользоваться мной в своих целях, можно предположить, что старик не первый раз играет в темную. У всех есть скелеты в шкафу, так что в этих словах я был уверен на семьдесят процентов. Тем более я постарался говорить как можно увереннее, чтобы даже я не задумался о несостоятельности этих слов. А теперь пора напустить шума «за мной приедут и впрягутся». Заодно проверим теорию.

— Слышал ли ты о людях, носящих серые мантии и белые маски?

У него абсолютно пустой взгляд. Что, секта слишком маленькая и неизвестная? Или слишком большая и скрытная?

— Мы действуем в тени, и нам лучше не мешать. Мы не желаем тебе зла, но если встанешь на пути, то…

— С чего мне тебе верить?

Проверим вторую теорию.

— Слышал ли ты о дротиках?

— Что ты говоришь, во имя Солнца?

Не слышал. Два варианта: секта пользуется самопальным оружием, или в этом мире дротики называют как-то иначе… Без разницы.

— В ломбарде в городе Берино ты можешь отыскать два дротика с красным оперением, их продали вместе с дарнийским фруктом…

— Дарнийским фруктом… Вы это предусмотрели, — он меня перебил. Но я кое-что заметил, он сказал «вы предусмотрели». Отлично, он видит в моем лице организацию. Поверил! — не может быть, вы видите будущее?

Не знаю, к чему такое предположение, но подобное лучше не подтверждать, иначе последуют проверки.

— Мы лишь направляем и предугадываем. Мы можем многое, для нас нет границ, и тебе лучше не мешать! — угрожающий тон, вызывающая ухмылка, взгляд исподлобья.

Пустой взгляд, не убедил… Нет, у него едва забегали глазки. Как же легко. Я сам удивлен, нужно записаться на пробы в кино. Я ведь толком ничего не сказал. Но вроде он сам что-то для себя понял на словах о яблоке. Как же хорошо, что я беру их в походы. В других местах он тоже додумал, на то и нужны расплывчатые ответы. Так работают карты таро, гороскопы и гадалки — расплывчатый ответ, подходящий почти под любую ситуацию, где каждый сам додумывает под себя, а потом кричит «вау, как же точно, прям про меня»… Но нужно сказать кое-что еще.

— Впрочем, за сотрудничество мы тоже не останемся в долгу. И когда у тебя возникнет настоящая и неизбежная угроза жизни, из тени мы поможем.

— Вы сохраните мой титул и спасете принцессу от Фарионов?

— Конечно.

— …Что ж, я согласен.

В контроле важно сохранять и кнут, и пряник. При удержании кнутом, люди бунтуют. При использовании пряника — наглеют. Сейчас мне вроде удалось наладить баланс. Хотя, если так подумать, он никогда не сможет проверить, спасли ли мы его или нет.

— Хорошо. Сейчас, Мелимор, ты поможешь мне стать Томиром.

— Раз вы такая продуманная организация, с чего вам нужна помощь? — скептически сказал Мэлимор.

— Мы полагали, что из-за своих амбиций ты с нами свяжешься и поможешь.

— Ох, но как же…

Стоит посмотреть в глаза Мэлимора, и становится ясно — он в стадии готовности. Любая зацепка, хоть немного вяжущаяся с картиной мира, воспринимается за чистую монету. У него очень хорошо разборчив язык тела. Я чувствую, как могу манипулировать им. Не представляю, как этот доверчивый старик смог дослужиться до придворного мага, у него нет ни капли проницательности. Сейчас он в такой доверительной позе, все кивает и кивает, такой легко внушительный… Может он меня обманывает? Вдруг его покерфэйс на совершенно ином уровне, и он на шаг впереди меня? Вдруг он дурит меня, пока я дурю его, когда он хотел задурить меня, когда я дурил принцессу?

— Мэлимор, мне интересно, как именно ты хотел использовать двойника Томира?

— Я хотел защитить принцессу и свой титул.

— Как именно?

— Вы же и сами знаете, что я сделал, разве не так?

— Я хочу услышать это от тебя! — я прикрикнул и схватил его одной рукой за мантию. Кажется я вживаюсь в роль.

— Если не будет Томира, принцем станет Нейл Фарион — нельзя допустить этого. Ни он, ни настоящий Томир недостойны принцессы, и оба хотят сместить меня. Я хочу доказать, что придворным магом Мэлимором нельзя помыкать!

Понятно, с двойником куда проще — что сказал, то и делает. Защита принцессы и титула придворного мага — все, что он хочет. Мэлимором можно пользоваться. Фарионы, сколько раз я слышал эту фамилию. Это вроде тот же род, под которым Мира. Ладно, мы заговорились, меня ждет «семья».

— Итак, мне нужна любая информация, способная помочь на встрече, начиная от имен семьи и вопросов, которые мне могут задать, заканчивая правилами этикета и предложениями, как не раскрыться…

— … У меня есть пиастра Томира, там хранятся фрагменты памяти и навыков.

Почему так хорошо все складывается? Я не вижу подвоха, но он точно есть. Начиная с помощи Грумерта, отца Миры, мотивы которого до сих пор не ясны, продолжая пропажей реального принца и заканчивая его пиастрой, все складывается так, будто… толкает сюжет… Если бы это была книга, меня окружали «чеховские ружья» и «рояли в кустах». Может я просто многого не знаю, попав в «середину истории», мне стоит разобраться с этим позже. Но спросить я все же должен.

— У вас хранятся пиастры на всю королевскую семью?

— Нет, я забрал пиастру принца перед тем как… отдать его Нейлу Фариону, этому ублюдку!

Так вот в чем дело… Полагаю у них была сделка, или его шантажировали.

— Можешь сейчас установить пиастру на меня?

— У вас не зажили рубцы. Менять свежую пиастру запрещено, должно пройти хотя бы пару месяцев, иначе высок риск отвержения и смерти.

— Что можно сделать?

— … Я могу переплавить пиастру Томира в руну памяти, заодно сплавлю с руной речи. Но обратный процесс невозможен. Пиастра на вас может нести лишь две руны, да и то слабых. Совсем дешевая.

Сойдет, у меня все равно ничего нет, да и не собираюсь я здесь задерживаться, мне нужно к водопаду. Где водопад знает лишь Мира, значит я должен ее найти. Раз она под родом Фарионов, которым «меня» сдали, то все немного обостряется. Не знаю, возможен ли торг в этой ситуации, скорее мне придется ее выкрасть… Но это потом, решаем проблемы по мере поступления. Я повернулся к Мэлимору:

— Сколько времени займет переплавка в руну?

— Двадцать минут, ваша руна речи не нужна, на ней все равно нет языка господ…

Хм, аристократы пользуются своим языком. Напоминает русское дворянство, которые использовали французский для общения.

Мэлимор ушел, и его место заняли десяток служанок…

К моменту возвращения Мэлимора я уже готовый стоял у зеркала. Какой красивый парень напротив, настоящий принц, не могу оторвать взгляд: каштановые волосы чуть ниже плеч завязаны в хвост, белоснежная рубашка, пиджак и брюки цвета ультрамарин с вышитыми золотом цветами, на поясе с левой стороны висит изогнутый кинжал в ножнах из белой кости…

Мэлимор протянул мне золотую руну с алыми крапинками. Полагаю пиастра принца была из золота, а руна речи — красная. Я взял у него руну и оторвал свою маленькую. Ох, какая боль, я даже пошатнулся. Ощущение, что из головы высасывает часть сознания. Через пару секунд я снова разучился говорить на местном языке, не помнил ни занятий по книгам, ни лица эльфа. Если бы до этого не размышлял об этих уроках, даже не вспомнил, что они были. Кстати сегодняшние воспоминания никуда не делись, я до сих пор помню диалоги, но ощущение, что я сам нес белиберду. Интересно, может это имела ввиду Мира, говоря про остаточные способности — прожитое тобой ведь никуда не девается.

Пора надевать обновку, я приложил золотую руну к пиастре. В один миг все побелело, и я погрузился сразу в два видения. Первое: чтение книг. Второе: парень, так похожий на меня, стоит перед зеркалом. Он действительно копия! Томир рассматривает золотую пиастру, и в следующий момент к нему подходит Катерия, обнимает за плечи и целует, а я… а он замирает на месте, как если бы это поразило его до глубины души. Я также отреагировал в первый раз, полагаю для нее это послужило как еще одно доказательство. Она хихикнула и спросила:

— Как тебе новая пиастра, Томи?

— Замечательный подарок. Спасибо, Кэти. Но… как-то непривычно, словно я предал Ноков.

— Теперь ты мой муж, наследник престола, Томир Вилдерс. Негоже принцу носить старую родовую пиастру.

— Да, ты права…

Затем следующие и следующие отрывки памяти проносились по сознанию. Я останавливался на каждом и в то же время пролистывал как альбом: ужины с королевской семьей, занятия по фехтованию, встречи с родом Ноков, ночи с Кэти, бумажная волокита, поездки по королевствам в качестве посла, обсуждения планов на развитие Вилдерса… Были и более сложные для восприятия: публичные казни, сражения на границах страны, подпольные интриги, измены Кэти…

Позже добавилось издевки ко всем ниже статусом. Семейный род Ноков — не исключение. Я видел, как прекрасного юношу, копию меня, развращает власть наследника. Муж старшей дочери короля, выходец приближенного рода. И похоже это Катэрия изменилась в сторону принца, а не наоборот. Я помню, как она отнеслась к Мире, но Томир еще хуже. Как-то он лично отрезал руку виночерпию, который пролил вино на его одежду. И это находясь на собрании консулов в другой стране! Есть и публичные подколы Мэлимора, явно не смешные. В какой-то момент в подсобном помещении между ними произошел разговор:

— Ты не можешь этого сделать! — прокричал седой старик, стукнув посохом.

— Да? И кто меня остановит, ты? — Томир усмехнулся, сложив руки на груди.

— Не недооценивай мою силу! Я не просто так главный маг в Вилдерсе!

— Да, но ты им стал когда был молод и действительно силен. Ты ослаб, от величия Мэлимора не

осталось и следа, а еще… я говорил с твоим лекарем. Это все из-за экспериментов с рунами памяти? Слабоумному старику, не способному держать разум в порядке, нет места во дворце.

— Не тебе решать! Я подчиняюсь лишь королю! У тебя нет власти, Томир! — Мелимор снова стукнул посохом.

— Пока нет. Я наследник, не забывай об этом. К тому же, с чего бы королю запрещать конкурс на должность придворного мага? И пусть победит сильнейший. Тебе никто не запрещает в нем участвовать, докажи свою силу!

— Нет, нет, ты не можешь…

— Аудиенция с королем запланирована на следующей неделе. Я предупреждаю лишь из своего благородства. Будет грустно, если тебя схватит инфаркт при объявлении. Собери пока вещи, походи по саду, придумай, как будешь развлекаться на пенсии…

Через пять дней Томир отправился в очередную поездку в качестве консула, но стоило ему пересечь границы города и войти в лес, как его экипаж буквально сдуло ветром. Его карета — единственное, что не разбилось о стволы деревьев и не превратилось в фарш. Последнее, что видел принц, была тень в синей мантии, отрывающая его пиастру.

Понятно, он хотел лишь сохранить свое положение, а Томира это просто забавляло. Но что интереснее — что с состоянием Мэлимора? «Не способен держать разум в порядке». В его возрасте возможна деменция, но упоминались опыты над рунами памяти, интересно…

Я проснулся, лежа на кровати. Нет, это пятиместная спальня с крышей из голубой ткани. Как же богато… Возле меня сидит девушка с красными волосами в синем горничном платье с белым фартуком. На ней белые перчатки и тонкий шелковый шарф. Она склонилась надо мной и бесцеремонно трогает мою шею. Где-то я ее видел, но в голове все еще каша. Только я открыл глаза, она сказала:

— Томир, почему ты здоров?

— Разве похоже, что я хорошо себя чувствую? Позови Мэлимора, служанка, — вроде так обращался Томир.

Девушка нахмурилась и со словами «поговорим позже» дернула за веревку, свисающую возле кровати и ушла. Какая забота! Через пару минут зашла Кэт… принцесса Катэрия. Как всегда прекрасна. Мой ангел, я не способен описать всю ее красоту. Она села рядом, взяла мою руку и обеспокоенным голосом спросила:

— Дорогой, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, Кэти… Что случилось?

— Мне сказали, что ты упал в обморок, твои руки и ноги дрожали, и ты чуть не умер. Рядом с тобой был лишь Мэлимор, это он сделал?

Это из-за того, что руна раньше была пиастрой или объема информации в ней?

— Нет, скорее это из-за голода и слабости, я почти не ел эти дни…

— Ох, седьмое небо, тебя морили голодом. Эта та девчонка виновата?! — я вижу ненависть в ее глазах, но она все равно прекрасна.

— Кэти, дорогая, не нужно искать виновных… Кстати, сколько я проспал?

— Пару часов. Обед уже закончился, и встреча переносится на завтра. А пока я скажу, чтобы тебя покормили. Отдыхай, Томи…

Кэти спешно пошла к выходу, но вдруг замерла, стоя у двери. Я услышал щелчок, словно прокрутили ключ, Катэрия вернулась и села на кровать рядом со мной. Что она хочет сделать? Она узнала мой секрет? Где я спалился, что происходит?

— Знаешь, Томи, я так скучала по тебе, — с глаз Кэти полились слезы.

Через секунду она уже лежала на моей груди и рыдала. Я гладил ее золотые волосы, говорил, что все хорошо, но это никак не помогало. Я не силен в подобных делах, да и не думаю, что ей нужно успокаиваться. Бывают ситуации, когда стоит просто выплеснуть все накопившееся

— Томи, ты со мной, ты единственный, кто мне нужен. Мы пытались найти тебя по зову пиастры, но на тебе ее не было, мы не чувствовали твое присутствие. Все думали, что ты… Но я верила, что мой Томи вернется, я не теряла надежды. Не покидай меня больше, Томи. Поклянись, что никогда не исчезнешь! — Кэти приподняла голову и посмотрела мне в глаза.

Что мне делать? Я не хочу предавать ее, но я ведь даже не Томир. Я лишь похож на него. Она так хотела найти своего принца, что проигнорировала детали в поведении. Но если подумать, Томир тот еще придурок. Может раньше, до золотой пиастры, он и был хорошим человеком, но я видел, во что он превратился. Беспринципный, жестокий и лживый кусок дерьма. Он изменял Кэти со служанками. Как вообще можно додуматься изменять Кэти?! Она идеал! Я могу осчастливить ее, оставшись рядом и давая все, чего она пожелает. Стану идеальным мужем, могу даже перевоспитать отношение к подчиненным. Что ждет в моем мире? Ничего! Я столько лет искал родных, но так и не нашел следа. Николь никогда меня не простит за Земфира, а новая жизнь с нормальной работой… чем она лучше жизни с Кэти? Да, может это и обман, но ведь все ради нее. Что будет, если я признаюсь, что я не Томир? Это разобьет ей сердце. Я должен остаться!

— Кэти, я клянусь, что никогда тебя не брошу.

Она улыбнулась самой прекрасной улыбкой, возможной при заплаканных глазах. Кэти поползла к моему лицу. Я протянул руку и вытер ее слезы, провел по нежным губам. Я слышу ее дыхание, стук сердца, ощущаю тепло. Кэти закрыла глаза и наши губы коснулись…

— Принц Томир, открывайте! — за дверью послышался возглас самого ужасного, подлого и противного старика. Мэлимор, ты не вовремя…

В тот же миг Кэти встала с кровати, вытерла лицо и разгладила одежду. Мэлимор, я тебя не прощу!

— Как я выгляжу? — спросила Кэти, обернувшись ко мне.

Красное лицо, заплаканные глаза, растрепанная прическа, мятое платье… Она ангел.

— Как ангел.

Кэти хихикнула и сказала, что зайдет продолжить позже. Как же здорово! В дверях она встретилась с Мэлимором, оба постарались сделать вид, что ничего не было. За ним также вошли слуги с подносами. Они оставили еду возле кровати и ушли. Дверь снова закрылась на ключ. Мэлимор сел в кресло рядом с постелью:

— Надеюсь развлечения со вдовой входят в планы вашей организации, — старик сложил пальцы в замок, презрительно посмотрев в мою сторону.

При этих словах все мое нутро вспыхнуло. Этот дурак ничего не понимает, у нас настоящая любовь! Ему деменция мешает понять такие простые вещи! И еще кое-что…

— Разве не из-за тебя, Мэлимор, она стала вдовой?

— Глупый мальчишка, у меня не было выбора. Принцесса Катэрия всегда была доброй, но с появлением Томира стлала черстветь. Этот гнусный щенок очернил столь хрупкий разум.

Ну что сказать, я так и думал. Томир не только пакостил Мэлимору, но и портил принцессу.

— Я сделаю ее счастливой, я дам ей все, что она захочет. Я никогда не сделаю ей больно!

Глаза Мэлимора распахнулись, словно тот услышал что-то невозможное.

— Извините, можете сказать, что вы чувствуете к принцессе Катэрии?

Сам того не поняв, я начал описывать, как люблю ее. Она лучшее, что со мной случилось за всю жизнь, я ее никогда не брошу. Это любовь на века, ее ничто не сможет разрушить. Мне нравится в ней все, она идеальна, совершенна. Я мог расписывать ее часами, но в какой-то момент меня перебил Мэлимор:

— Любовь, совершенная влюбленность… — Мэлимор закрыл глаза, будто уснул, повторяя эти слова. Когда я хотел продолжить рассказ о совершенстве Кэти, он сказал, — вспомнил! Она использует мою руну сирены.

— Си-сирены?

— Да, маленькая лазурного цвета. Я создал ее, первую в своем роде. Позволяет влюбить в себя одного человека. Я отдал ее принцессе, когда она рассказала про измены. Затем забыл про нее, так и не сделав записи.

Действительно, измены Томира прекратились за пару недель до смерти, и он стал больше времени уделять Кэти. Не думал, что это имеет смысл. Поверить не могу, что был одурманен! Но ведь если подумать, отключить сердце и включить логику, это была любовь с первого взгляда. Я закрыл глаза на все минусы, да даже сейчас я их не вижу. Если бы кто-то другой так обращался с Мирой, у меня бы это вызвало отвращение, но нет, я лишь спустил это на дурное влияние. Я даже отказался от идеи вернуться домой ради нее. Как же я был наивен…

— Как обезвредить эту руну?

— У меня есть противоборствующая руна, но есть проблема…

— Кажется я понял, не можешь сплавить с теми, что на мне?

— Нет, сплавить то могу, хоть сложность с каждым разом растет. Я первый мастер рун в Вилдерсе!

— Первый мастер рун… Ведь именно про эксперименты с рунами говорил Томир?

— Откуда ты знаешь?! — Мэлимор вскочил с места.

— Ты мне сам дал его пиастру.

— Да? Да, точно… совсем все вылетает из головы, хех, — он сел обратно и усмехнулся сам себе.

— Так что-за эксперименты?

— Я, Мэлимор, как придворный маг и первый мастер рун в Вилдерсе, должен развивать свое ремесло. Я изучал возможности сплавления рун памяти… в огромных количествах. Я взял руны от сотней существ, что носили их всю жизнь, немало тысячелетий получилось, хех… При испытании я погрузился в сон на неделю, и даже когда проснулся и убрал руну, мое сознание растянулось, как резина… Я ослаб разумом…

Понятно, это многое объясняет. Может раньше он и был гениальным магом, но сейчас страдает от собственных исследований…

— Сожалею… А что ты говорил насчет проблемы с блокировкой руны сирены?

— Дело в том, что ты самый слабый носитель, которого я встречал. Не потянешь.

Что-то новое, и как это понимать?

— Что ты имеешь в виду, говоря о слабом носителе?

— Ты чуть не умер с руной памяти Томира, а там всего два года жизни принца и один обучения языку от эльфа. Обычно такие объемы доставляют боль лишь пару секунд, но ты… ты невероятно слаб. Как тебя вообще подослали?

— По внешности выбирали.

— А, точно… Нельзя тебе часто менять руны, умрешь.

Может это связано с моей непереносимостью психотропных веществ? Все-таки руны влияют на сознание, хм… В любом случае я и правда каждую смену руны переносил все труднее, и сейчас даже не заметил, как упал в обморок. Получается, чтобы Мэлимору установить блокирующую руну, нужно снять мою, сплавить их и поставить обратно. Что снятие, что установка будет очень болезненны для меня…

— Тогда что можно сделать?

— Все просто, заберите руну у принцессы. Думаю, вы справитесь.

С этими словами Мэлимор ушел. Я снова один.

Плотно поев впервые за три дня, я наконец расслабился. Ох, если подумать, то ведь и правда прошло так мало времени, как я ушел искать Анну. Надеюсь, она вернулась в лагерь, и чай на нее подействовал с меньшей силой… Я должен вернуться, во что бы то ни стало. Этот мир слишком… другой. Здесь свои порядки и законы, другие проблемы. Еще оказалось, что я слишком слаб для рун, значит не смогу развиваться наравне со всеми. Прости, Катэрия, но моя клятва аннулируется, ведь ты мной манипулировала. Я до сих пор ощущаю любовь к принцессе, она как розовая пелена счастья, покрывающая все вокруг. Но когда знаешь, чем она вызвана, ее можно отрезать от настоящих мыслей, и в реальности мозг диктует, что я здесь лишний. Да, мне грустно из-за болезни Мэлимора, горя Катэрии и наказания Миры, я правда сочувствую. Но это проблемы этого мира, не моего. Пусть это звучит эгоистично, пусть я сам натворил бед в этом месте, но притворюсь, что мне все равно. Это тот случай, когда чтобы выжить, нужно идти по головам…

— Томи, можно войти, ты поел? — дверь распахнулась, и вошел мой анг… нет!

Она успела привести себя в порядок и надеть белое ночное платье. На плече у нее маленькая сумка, которую она положила на столик рядом с кроватью.

— Кэти, я так рад тебя видеть, ты как всегда прекрасна, — милая улыбка, прямой взгляд.

Катэрия села на кровать и сразу полезла целоваться. Я едва удерживаю мысли, но сейчас, когда знаешь, что это руна, ее воздействие становится видимым — как по щелчку ты становишься счастливым, а человек напротив — идеалом. Возникает что-то «материнское», хочется уберечь ее. Уверен, руна действует на химическом уровне, заставляя вырабатываться гормоны. Их очень сложно самому распознать, еще сложнее подавить, ведь они и есть твоя реакция на окружение. Если в тебе достаточно серотонина, то ты будешь счастливым, несмотря на все вокруг. Но включить голову и мыслить рационально всегда можно. Я оторвал ее от себя и посмотрел в глаза. Да она вся горит!

— Кэти, я хочу кое-что попробовать.

— Да, Томи, что ты хочешь, чтобы я сделала? — такой соблазнительный голос, он действует успокаивающе и заводяще одновременно.

— Все мое путешествие я провел без пиастры и рун, и я понял, как прост и притягателен мир без них. Я хочу увидеть тебя, моя дорогая, только тебя. Видеть тебя настоящую… Можешь снять все руны, кроме речи?

— Снять руны? Да, коне… — Катэрия потянулась к пиастре, как вдруг ее глаза глаза распахнулись, словно она что-то вспомнила, — стой… Нет, мне не нравится эта затея, давай я что-нибудь другое сделаю, дорогой…

Она приблизилась к моему лицу, но я ее остановил и доверительным голосом сказал:

— Кэти, тебе же нечего скрывать, разве ты не доверяешь мне? Это ранит в самое сердце, — смена на сожалеющий голос, взгляд вниз, поникшие плечи.

— Нет, я доверяю тебе, я вся твоя, но… хорошо.

Дрожащими руками она начала убирать руны, иногда зажмуривая глаза, и класть на стол рядом. Там их оказалось пять штук, среди которых я разглядел и лазурного цвета. Руна сирены обезврежена…

Принцесса Катэрия снова повернулась ко мне. Ну что могу сказать, девушка как девушка, блондинка. Сложно поверить, что та, в которую был по уши влюблен и стоящая передо мной сейчас — один и тот же человек. Да, образ похожий, но размытый. Я просто кричал, что Катэрия совершенство и лучшая во всем, но так и не смог выявить, чем именно она цепляет. И сейчас, когда она повернулась ко мне, я ощущаю, что передо мной просто незнакомка. Это правда, я впервые увидел ее сегодня, и не знаю ничего, кроме того, что она вдова и принцесса…

— Томи, ты так смотришь, что-то случилось? — она склонила голову набок. По виду Катэрия очень обеспокоена, полагаю из-за руны сирены.

— Нет, Кэти, все замечательно, я так тебя люблю, — слеза, счастливая улыбка.

Если хочу выбраться, должен продолжать играть роль любящего мужа, покойного… Мой план может сработать и без поддержки принцессы, достаточно Мэлимора и собственных сил, но я не знаю, какие проблемы могут возникнуть, если Катэрия разочаруется во мне. Может она начнет за мной следить и мешаться под ногами, попросит впрячься короля или раздобудет еще одну руну сирены…

Катэрия разулыбалась, слыша о моей любви, от тревожности не осталось и следа. Она задула свечи и легла рядом со мной, потянулась за поцелуем, но встретила лишь мою ладонь:

— Кэти, я хочу этого не меньше тебя, но… я так устал за все это время. Сейчас я очень слаб, мне нужно восстановиться. Давай просто поспим вместе? — сожалеющий тихий голос, прикрытые веки, расслабленное лицо.

— А, хорошо, я понимаю, Томи, — весь ее вид разом поник. Она опустила голову, но легла рядом.

Минут пять мы молча лежали в обнимку. Я чувствую лишь то, что обнимаю незнакомого человека, словно хочешь успокоить его. О любви речи не идет, тем более я осознаю, что она тоже меня не любит. Она любит парня, похожего на меня, но я — другой человек. Она даже не знает мое имя. Все это — лишь роль в спектакле, а моя награда — возвращение домой.

— Томи, я хочу тебе кое-что показать.

— Да, Кэти, что именно?

Катэрия переползла через меня к прикроватному столику и достала из сумки, с которой пришла, шарик красного цвета, в темноте плохо видно… это яблоко! От него откушен кусок.

— Кэти, что это?

— Это дарнийский фрукт, самый свежий из всех, что я видела. Они так редко встречаются. Когда я узнала, что такой оказался в Берино, я собрала свиту и решила сама отправиться за ним. На нашей первой встрече ты мне подарил такой, помнишь? Еще сказал, что если съесть дюжину красных дарнийских фруктов, твое желание сбудется. Ты ведь помнишь?

Таких воспоминаний у меня нет. Катэрия подарила Томиру пиастру уже будучи женой. Кстати я не видел и смерти Томира, нужно будет поразмышлять на эту тему… Я хотел искать отговорку, как Катэрия продолжила:

— Я ехала к Фарионам, но в лесу на нас напали горные големы. Я впервые их видела, такие большие, целиком из камня. Никто не ожидал, что такие сильные монстры могут появиться в лесу. Всех рыцарей убили, и когда я была готова принять судьбу, появился мой принц, — она погладила меня по груди, — ты отпугнул их и спас меня, Томи. И подарил мне дарнийский фрукт, такой же свежий, как этот. Ты сказал, что только вернулся с востока. Если бы хоть что-то сложилось иначе, я была мертва. А когда король дал тебе желание за спасение, ты попросил моей руки. Ты спас меня второй раз, от брака с Нейлом. Я благодарна тебе, Томи, всегда буду благодарна. Ты можешь положиться на меня, я буду рядом и не отойду ни на шаг, буду любить несмотря ни на что. Когда ты пропал, я молила Солнце о твоем возвращении. Тот дарнийский фрукт, который ты мне подарил на первой встрече, был первым, что я попробовала. А этот, — она покрутила в руке надкушенное яблоко, — двенадцатый, завершающий дюжину. Я загадала, чтобы ты вернулся и больше никогда не исчезал. И желание исполнилось. Я самая счастливая.

— …

Я молча поцеловал ее в лоб, и мы легли спать.

Если так подумать… мда… может Томир был и правда не таким плохим… Есть конечно шероховатости в этой истории, например как он их отпугнул, а раз смог, может сам и натравил на конвой с принцессой. Может он изначально стремился к власти. Я видел, что с ним сделал титул принца и наследника престола, думаю здесь что-то покрупнее, чем простая любовь двух людей… В любом случае, я не ее любимый, я ничего для нее не делал и мне тошно от мысли, что я грею чужое место…

Прошла пара часов, Катэрия спит на моем плече, прижавшись всем телом. Я медленно я вытащил руку, от чего Катэрия чуть не проснулась. Я оделся, забрал руну сирены со столика, положил во внутренний карман пиджака и вышел из комнаты.

Широкий коридор с высоким потолком. Все из желтого гладкого камня, похожего на мрамор. Каждые двадцать метров стоят массивные двери, ведущие в другие спальни. На полу постелен синий ковер. Вообще синий — цвет рода Вилдерс, главного в этом королевстве. Я… в смысле Томир — из рода Нок, приближенного к королю, но не самого богатого, он уступает Фарионам. Основная прибыль у них идет с торговли редкими рунами, привезенными с других стран. Они хорошо на этом поднялись. За главу рода, Нейла Фариона, и хотели выдать Катэрию, но вот незадача, случилось спасение Томиром Ноком. Этот вариант короля тоже устроил, так что… я здесь. Имея пиастру Томира и объяснения принцессы и Мэлимора, картина наконец становится ясной…

Я направился к комнате Мэлимора. Опять же, благодаря памяти принца я знаю этот дворец как свои пять пальцев.

— Мэлимор, открывай!

Я стучал в дверь, пока не услышал спешные шаги. Через секунду дверь распахнулась и Мэлимор, схватив за воротник, заволок меня в комнату. Он запер дверь, и мы остались в темноте. Кромешная тьма, я лежу на полу, опрокинутый стариком, без оружия и с надеждой, что меня не растлеют. Силуэт Мэлимора повернулся ко мне, и резким тоном сказал:

— Кто ты?! Во имя Солнца, отвечай. Ты что, шпион? Что я здесь делаю?!

— Тише, тише, Мэлимор, ты чего? — я выставил руку, успокаивая шизофреника, готовый к удару, если тот приблизится.

— Как ты со мной говоришь?! Я выпорю тебя, как каждого в отряде, врывающемуся посреди ночи к главнокомандующему! — Мэлимор снял с себя халат, оставшись в трусах, скрутил и начал хлестать, пока я встаю.

Со всей силы он бил по спине, но когда я, наконец, встал и выхватил эту тряпку из его рук, повалил на спину и лег сверху, он запищал как девчонка:

— Я живым не дамся, во имя всего эльфийского народа, ты меня не изнасилуешь, грязное животное! Наше царство никогда не склонится под гнетом человека! — он плюнул но слюна упала на него же.

— Мэлимор, очнись, кусок ты говна! — я сел на его руки и стал шлепать по лицу.

— Мама, мамочка, остановись я больше не буду играть в лесу, прошу не надо! — он заплакал.

Представьте себе картину: под светом луны я лежу на дряхлом старике в закрытой комнате и бью его по щекам, а он кричит, чтобы мамочка его не наказывала. Десять минут назад я лежал в объятиях принцессы, а сейчас… Благо у них нет фотоаппаратов. Что за мир…

— Мэлимор, очнись! — я не выдержал и влепил ему такую пощечину, что по его морщинам пошла волна.

— Ах ты мальчишка, жалкий Томир, слезь с меня!

— Вот, молодец, приходишь в состояние…

— Как ты смеешь лежать на беззащитной девушке, я твоя учительница!

— Старик, тебя зовут Мэлимор, придворный маг в Вилдерсе. Давай вспоминай!

— Мэлимор? Мэлимор… Да… Это я? Что со мной стало?

— У тебя деменция из-за экспериментов с рунами. Тебя колбасит, очнись!

— Эксперименты… испытания с рунами памяти. Записки, я должен найти записки! Слезай с меня, я понял, что я Мэлимор.

Я слез с него, старик вскочил и пулей похромал к кровати. Из-под подушки он достал маленький кусочек пергамента, направил его к окну и прочитал, затем подошел к вешалке с посохом, где тоже лежал листок. Взяв посох, он ударил им о пол. Только он это сделал, в стало светло — сотни огней загорелись разными цветами по всей комнате. Я подошел к одному из них — это маленькие монетки, в которых я сразу признал руну.

— Это руны света, мое изобретение, в них сила фей, — сказал Мэлимор, открывая комод.

— Мэлимор, что с тобой было?

— Эксперимент с рунами памяти. Тысячи воспоминаний разных времен, рас и племен крутятся и сплетаются в моей голове. Без подсказок я не могу отличить свои от чужих, — пробормотал он, листая книгу. Ткнув пальцем на одной из страниц, он сказал, — тут написано, что ты — двойник из организации, которая поможет сохранить титул и защитит Катэрию.

— Да, так и есть.

— Да… я вспомнил вчерашний день. Зачем так поздно пришел, ночь за окном. Негоже в такое время вламываться к людям.

— Когда ты ко мне стучался, особо не заботился с этим.

— Говори, что надо, и не мешай спать!

— У тебя есть пустая руна, похожая на руну сирены?

— Глупый мальчишка, по этой причине ты прервал мой сон?!

— Да, сколько времени уйдет?

Мэлимор оставил книгу и молча ушел вглубь комнаты. Только сейчас я увидел кучу сундуков, расставленных по комнате. Из одного такого Мэлимор достал руну, точь в точь такую, что у меня в пиджаке.

— Держи и проваливай!

Я не стал возражать и пошел в обратно в спальню.

Интересно, чувствуют ли себя аристократы в таких дворцах как дома? Нет, понятное дело, что это и есть их дом, скорее даже один из многих. Но здесь, помимо семьи, живут слуги, стража, приближенные… Хозяева дома в меньшинстве. Я понимаю, что дворец — это не только жилое помещение. Как минимум это символ государства, место проведения церемоний, собраний и прочего. Это место больше похоже на отель, чем дом. Здесь нет уюта, как люди это выносят? Королевская семья, не имеющего домашнего очага, неспособная ощутить простого уединения друг с другом… Даже в такой жизни есть лишения. Хотя может у них есть загородная дача, где они отдыхают маленьким кругом во время отпуска, готовят еду, сидят у камина и делятся впечатлениями о прошедшем дне… Бред.

— Не спится, Томи?

Меня окликнули сзади. Катэрия? Нет, голос другой. Я обернулся и увидел девушку. Выше меня, со стройной фигурой, красными прямыми волосами. Одетая в сине-белый наряд слуги, но в отличие от остальных на ней белые перчатки и легкий шарф. Нет ни единого открытого участка, кроме лица. Вспомнил, она была рядом, когда я очнулся. И, наконец, когда каша в голове утихла, могу сказать, где еще ее встречал — в воспоминаниях Томира. Эта та самая… с которой он изменял.

— Давно не виделись, Нина.

— Да, давно, не хочешь прогуляться?

Если я соглашусь, то… неизвестно, к чему это приведет. Я не могу оставаться с ней на ночь, нужно заменить руну и проснуться с Катэрией, иначе план провалится. Что может случиться при отказе…

— Извини, мне нужно к жене.

Я уже развернулся и пошел дальше, как услышал вскрик. За мной милая девушка начала превращаться в бодибилдера. Да чтоб тебя! Здесь же должна стоять защита от подобного, так ведь и переворот устроить можно. Любая ревнивая горничная наденет руну силы и прибьет незадачливого принца, гуляющего ночью. Бежать, нужно бежать!

— Томи, куда ты собрался! Ты мне все объяснишь!

— ААААА!

Самый лучший выход — звать на помощь. Вопль тоже подойдет. Но надолго меня не хватило, я успел сделать пару шагов, как Нина оказалась передо мной и преградила путь:

— Тихо, Томи, я всего лишь хочу поговорить. Я не могу причинить тебе вреда, ты же знаешь. И что ты раскричался, в этом крыле кроме Мэлимора никто не живет.

Я попытался оттолкнуть ее, но лишь сам чуть не упал. Она как скала!

— Да? Зачем тогда применила руну силы?

— Я знаю, как быстро ты бегаешь, и появилось чувство, что надо готовиться к этому. Мне нужно, чтобы ты был рядом. Я хочу, чтобы ты пошел со мной! — Нина топнула ногой.

Удивительно, как костюм не порвался, он держится исключительно на честном слове. Но вообще есть чувство, что он растянулся. Может здесь нормально, что слуги периодически используют руны силы, поэтому сделали растягивающиеся наряды.

— Что ты от меня хочешь?

— Говорю третий раз, ты должен мне объяснить свой уход.

— Меня в плен взяли, разве не знаешь?

— Я не про этот…

Похоже я понял. За пару недель до убийства Томир оборвал все связи с Ниной. Полагаю в это время в руки Катэрии попала руна сирены.

— Объясню и ты отстанешь?

— … Да, буду просто держаться рядом…

Вот же прилипала, но хоть так. Я попросил снять руну силы и отдать ее мне, чтобы в случае чего меня не размазали по дворцовой стене. Да, костюм не растянулся, как видно такими рунами действительно пользуются.

— Хорошо. Нина, это было не серьезно, лишь интрижка. Я не хочу изменять принцессе, я люблю ее, она любит меня. Ты ничего не значишь, вот и все.

— Нет, что ты несешь?! Как ты можешь так говорить, Томир?! Ты сам клялся в верности, еще до становлением принцем, забыл? Лишь из-за тебя я устроилась в этот дворец прислугой…

Так стоп, то есть они знали друг друга еще до замка? Тогда кто она ему? Я помню события лишь после женитьбы… Томир не обсуждал с ней прошлое, но их отношения сразу перешли на высокий уровень, часто улыбались друг другу, рассказывали все как… старые знакомые. Я думал это из-за разницы статусов, а Томир просто животное, пользующееся служанками как вздумается. Похоже все не так просто. И что мне делать? Покойный Томир, ты усложнил мне жизнь. Ну ладно, мне эта связь будет лишь мешать. Нет смысла строить планы во дворце, если собираешься бежать, как только найдется Мира.

— Нина, я не хочу иметь с тобой дело. Прости, мне пора.

— Ч-чего? Ты идиот, что о себе удумал?! Ты забыл, мы не можем быть не вместе!

В каком смысле мы не можем быть не вместе? Это что-то сакральное? Вообще больше похоже на слова ревнивой капризной девчонки, которую бросает парень. В принципе так и есть. Я чувствую, что здесь есть что-то еще, но разбираться в этом нет смысла. Это не мои дела, а настоящего Томира. Я молча пошел в сторону спальни, но Нина закричала вслед:

— Стой, иначе я себе лицо порежу, места живого не оставлю!

Я обернулся и увидел кухонный нож у нее в правой руке, приставленный его к щеке. Ох-ох-ох, у девочки все плохо с головой.

— Нина, если ты порежешь себя, то как это меня вернет? Причем здесь вообще я и твой порез?

— П-причем? Причем?! — Нина перешла на крик, почти истерику, затем резко поникла и распахнула глаза, — Томир, вытяни свою левую ладонь, пожалуйста.

Она стоит в семи метрах от меня, и даже если я вытяну руку, не дотянется ножом. Пускай, я вытянул руку, показав ей свою ладонь.

В следующий миг Нина порезала ножом свою левую ладонь прямо сквозь перчатку. По белой ткани пошло красное пятно. Ох ты ежкин кот! Нина посмотрела на свою ладонь и на мою, ее губы задрожали.

— Т-ты не Томир. Кто ты такой!

— С чего ты взяла, что я не я?

— Я всю жизнь была связана с Томиром. Куда он, туда и я. Мои раны — его раны. Моя ладонь порезана, а на твоей и капли крови нет. Ты не связан со мной, кто ты такой?!

Что? Да нет, да быть не может… Это что, еще одна особенность мира? Рун, элфов, фей и бог знает чего еще недостаточно?! Решили кинуть еще и такую связь…

Кажется я понял, все встает на свои места. Раны одного человека передаются другому, поэтому она держалась с Томиром всю жизнь, а сейчас угрожала порезать лицо. А потом Томир просто взял и перестал проводить с ней время, совсем. Конечно это ее беспокоило. А сейчас я сам себя сдал, показав ей ладонь. Надо что-то делать…

— Я… я избавился от нашей связи, поздравляю. Теперь мы можем жить раздельно.

— Врешь! — Нина сняла свою перчатку на правой руке и вытянула ладонь, на ней красовалась сквозная дыра, через которую можно просунуть палец, — я получила ее вчера. Где Томир?!

— … Не знаю.

— Кто ты такой?!

— Тебе это знать не обязательно.

— Тогда я прямо сейчас пойду и заставлю проверить тебя на руне родства с Ноками! — Нина развернулась и побежала в другую от меня сторону. Ах ты… Мэлимор говорил, что на проверке с этой руной могут возникнуть проблемы… Нужно что-то делать. Вспомнил! Я залез в свой карман в пиджаке и достал две руны: сирены и силы. Сирена действует, пока я ношу ее, но утром мне придется снять, чтобы не спалиться перед Катэрией… Есть более действенный способ. Я положил руну силы поверх руны памяти Томира. В один миг я ощутил, как мои мышцы набухают, кожа растягивается, а кости перестраиваются. Тянущая боль, онемение, рвущаяся одежда… все это за пару секунд сменилось на огромный прилив сил, я даже стал чуть выше.

— Эй, Нина!

Не успела она повернуть голову, как я повалил ее на землю. Нина пробежала метров двадцать, но за пару мгновений я догнал ее.

— Отпусти меня, пекло!

— Прости, Нина, но я не могу позволить раскрыть секреты…

Лучи утреннего солнца пробиваются сквозь маленькое окно и пелену дымного благовония, падая на пергаменты с чертежами, лежащих на широком столе из желто-пастельного мрамора, как и все вокруг. По всей комнате раскиданы сундуки с рунами и книгами разной редкости. Единственное, что выдает в этом большом, но под завязку забитом помещении жилую комнату — кровать, больше похожая на койку с синим бельем, цвета королевского рода Вилдерс. На этой кровати лежит связанная по рукам и ногам служанка Нина, а перед ней сидят лже-принц Томир и его сообщник, придворный маг Мэлимор.

— Пекло, Мэлимор, что вы творите, он же не настоящий принц. Он…

— Я знаю, кто он, девочка, — Мэлимор продолжал вальяжно сидеть в своем любимом кресле, прикрыв глаза. Этой ночью он почти не спал, а в его возрасте бессонные ночи плохо сказываются на продуктивности следующего дня.

— Но… но тогда почему?!

— Взаимная выгода, Нина, — сьязвил Томир, сидящий на деревянной скрипучей табуретке.

Мэлимор очень зол на него. Первый раз он ворвался посреди ночи за руной-пустышкой, а второй — находясь под руной силы приволок на плече вырубленную служанку, приказав связать ее и вставить кляп, пока он не соизволит прийти утром. Поэтому дал лишь табуретку, хотя второе кресло можно было и найти для «принца», но кого волнуют статусы, когда вас обоих могут отправить на виселицу из-за какой-то служанки.

— Ты подонок. Вы оба подонки, мне нужно найти Томира, иначе я умру!

— Если тебе нужен лишь он, не важно, принцем он будет или нет, то смысл сдавать меня? Это его не вернет.

— Раз тебя нашли, значит прекратят поиски настоящего. Из-за твоего присутствия королевская гвардия и гильдия поисков даже искать не будут. Сгори в пекле, обманщик! — Нина плюнула на рубашку принца, но тот никак не отреагировал, все так же пристально смотря на нее. За сутки в него плюют второй раз.

Он отлично понимает, за что получил этот плевок, и считает его приемлемым для поведения Нины. В его прошлой жизни чужая слюна было не самым страшным, с чем сталкивались люди, так что это никак его не задело. «Не пуля, отстираю». Но кое что он все же прояснил:

— Нина, я не собираюсь оставаться здесь надолго. Я сбегу в ближайшую неделю.

— Что?

— Что?

Реакция Нины и Мэлимора были одинаковы.

— Это все план организации, Мэлимор. Моя работа во дворце завершится, мне нельзя здесь оставаться надолго… Не волнуйся, с твоим титулом и Катэрией все будет хорошо. Когда я уйду, поисковые работы возобновятся. Значит настоящего Томира не будут искать всего лишь эту неделю, пока я здесь. Тебя это устраивает, Нина?

— … У меня есть выбор?

Принц покачал головой. Нина отвела взгляд и глубоко вздохнула от злости:

— Значит устраивает…

— Отлично! И ещё… мне интересно, как именно ты связана с Томиром?

— Я его… Я его сестра.

Принц и Мэлимор переглянулись, для обоих ответ стал неожиданностью. Особенно для принца. В его мире отношения между близкими родственниками считаются из ряда вон выходящим, генетика и все дела. Но он сразу вспомнил, где находится, и что о генах здесь никто не слышал. К тому же в книгах про средневековье так много примеров пар «близкой крови». Но его волнует другое:

— Раз ты его сестра, то почему служанка, а не аристократка, почему род Нок тебя скрывает?

— Я бастард, у нас с ним общая мать, но моего отца казнил Варис Нок, отец Томира, как только узнал. Мы двойняшки, поэтому и связаны. Его раны — мои раны. Мои раны — его раны. И мы не можем долго быть в разлуке. Мы были даже в восточных землях, чтобы найти способ разорвать узы, но без толку.

— Хм, интересно, — сложив пальцы в замок и закрыв обратно глаза, прошептал Мэлимор.

— И что будет, если вас надолго разлучить?

— Сними шарф и узнаешь, — Нина поддала голову вперед.

Принц подошел к связанной Нине и стянул с ее шеи белый шелковый шарф. Его глаза распахнулись, и он ругнулся на родном языке. Из-под воротника поднимались как корни дерева черные вены, вокруг них кожа отечно покраснела и распухла. Они словно тянутся к лицу. Принц сглотнул и робко спросил:

— И у Томира такие же?

— Да, а потом смерть.

— Мэлимор, с этим можно что-то сделать?

— Такие связи — большая редкость, мало изучены. Я мастер рун, а не целитель, так что не помощник в этих делах.

— Но раз ты еще жива, значит и Томир жив? — обернувшись к Нине, спросил принц.

— Да, но он далеко. Судя по скорости заражения в пределах королевства.

Принц посмотрел на Мэлимора, тот дремал, словно ничего интересного не услышал.

— Мэлимор, ты знаешь, что хотел сделать Нейл Фарион с Томиром?

— Думал убить, но нет, как видно. Может пытает…

— Стойте! Так вы знали, где Томир, и не помогли ему?! — закричала Нина.

— А что его спасать, я сам его отдал Фарионам… — сонливо пробурчал Мэлимор, будто это настолько понятные вещи.

— Ты ублюдок! Вы оба сгорите в пекле! Его нужно вызволить оттуда!

Только сейчас принц понял, что зря завел разговор о его местонахождении при Нине. Почему-то казалось, что они договорились о прекращении поисков на неделю. Сейчас же она может не сдать Катэрии, но роду Нок — вполне. К тому же семейный род может поддерживать связь с Ниной, и они единственные, кто знает точно, жив Томир или нет. Считай живой триггер.

«Если Нина расскажет хоть кому-то, где искать настоящего принца, то проблемы свалятся на всех. Томира найдут у Фарионов, Фарионы сдадут Мэлимора, а за ним пойду и я. Можно лишить ее рун речи, как с Мирой, но достаточно провести вчерашний эксперимент с порезом, и я раскрыт.»

— Мэлимор. Нужно лишить ее контакта с миром…

— Запереть в темнице или убить, — старик зевнул, не открывая глаза.

В этот момент Нина принялась громко кричать, проклинать и тянуть веревки. Принц молча подошел к ней и вставил кляп.

«Нужно подумать… Что за черт, что вообще творится. Неделю назад я сидел на работе, писал статью для журнала и думал, как же круто быть нормальным человеком, а сейчас решаю, жить кому-то или нет. И это второй раз! Первый — когда я чуть не задушил Миру в темнице. Но решить я должен, меня вынуждают обстоятельства…

Если мы убьем ее, то умрет и Томир. Я сбегу из дворца как только найду Миру. Она у Фарионов, и я пока не придумал, как забрать ее. Да и нужная мне река находится в их владениях. Думаю тот замок, который я видел, когда ускакал от Миры в лесу, тоже принадлежит им. Скорее всего мне придется самому к ним скрытно бежать… Когда я сбегу из дворца, меня какое-то время поищут, а потом новым мужем принцессы станет Нейл Фарион, которого Катэрия не любит. Она говорила, что я спас ее от этого брака, наверное такой себе наследник престола. Они уберут Мэлимора как единственного свидетеля, знающего, что случилось с Томиром.

Если мы запрем её в темнице навсегда, то проиграют Нина и Томир, которые и так умрут в разлуке, а потом все пойдет по первому варианту. Зато руки чисты, почти…

Если мы запрем ее в темнице до моего побега, то она расскажет, кто пленил Томира. Мэлимор снова в проигрыше, его может сдать и Нина, и Фарионы. Королевская гвардия и Поисковая гильдия отправятся во владения Фарионов в поисках Томира, где я буду искать Миру. Важно с ними не пересечься, но это решается небольшой форой во времени перед тем, как отпустить Нину. В проигрыше Фарионы.

Особенность в том, что во всех трех ситуациях я не проигрываю, все идет так, как и намечалось. Проиграют другие — люди, которых я едва знаю. Мэлимор так во всех ситуациях умирает. Если я скажу, что мне есть до них дело, то совру. Но я стремлюсь быть хорошим человеком, а значит должен творить добро… или наименьшее зло. Пока лучшим вариантом смотрится третий…»

— Мэлимор, мы запрем ее в темнице, а через три дня после моей пропажи отпустим.

— Хм, может это и лучший вариант. И наложу запрет на руны памяти… — Мэлимор все также сидел с закрытыми глазами, изредка зевая.

— Зачем тебе это?

— Чтобы она не рассказала о нас, конечно.

Принц задумался, какой же он все-таки эгоист и циник. Не Мэлимор, он сам. Ведь он согласен, что это лучший вариант, для них обоих:

— Делай…

С этими словами принц ушел.

Дождавшись хлопка дверью, Мэлимор наконец открыл глаза. Его так утомили эти два дня. Всего два дня этот мальчишка во дворце, но уже столько проблем. Хоть он знает, что его нельзя трогать. Он ненавидит Томира, но мальчик перед ним — не он, и Мэлимор сам постарался, чтобы это осталось секретом.

— Хм, может все же убить ее? — он почесал подбородок, словно задумался над нерешаемой дилеммой.

Нина завопила сквозь кляп, но Мэлимор продолжил:

— Если лишу ее рун памяти, она все равно выучит язык. А потом расскажет обо мне. Если меня не станет, кто защитит Катэрию? Она мне как внучка, мой хрупкий весенний цветок… Но тот мальчишка обещал, что защитит ее. Не знаю, правда ли это в его власти, я не видел организацию и не могу сказать точно, что она существует. Но слишком много совпадений произошло, чтобы он добрался до дворца, за ним точно кто-то стоит. Как он говорил, серые мантии и белые маски? Кажется, у меня есть воспоминания о чем-то подобном. Один странник видел такого в лесу. Огромный безликий силуэт в серой мантии. Его руки обмотаны темными свисающими бинтами. Он, хромая, шел к высокой стальной двери посреди леса, стоящей прямо в вековом дубе. На ней голубой краской начерчены странные узоры, которых я ни разу ни видел. Странник был эльфом, прячущимся в на верхушке дерева. Все знают, что они мастера скрытности. Он следил за странным силуэтом, но не дойдя до двери пару шагов, личность в мантии обернулась и посмотрела в его сторону. Я помню пробирающий холод, частые стуки сердца, мурашки по коже… Вместо лица под капюшоном была непроглядная тьма, темнее черного…

Мэлимор вздохнул и продолжил:

— Тело эльфа там же и нашли, я переплавил его пиастру в руну памяти, как и сотни других. Значит, он говорил правду, этот мальчишка — не простак… Ну что-ж, начнем, — Мэлимор медленно встал со своего кресла, взял посох и направил на пиастру Нины, та продолжала извиваться.

Колдун произнес заклинание, и из граненого камня в посохе полилось голубой свет. Нина завопила, и с ее головы упала пара рун памяти.

— Прости, дитя, — Мэлимор достал из внутреннего кармана мантии белую руну и приложил к своей пиастре. Он даже не сменил выражение лица, словно делал это тысячи раз.

Он мягко коснулся плеча Нины, сказав зажмурить глаза, та послушалась.

Через мгновение Нина ощутила сырой холод, пробирающий до мурашек. Пение птиц за окном сменилось на капли воды, разбивающихся об пол. Мягкое одеяло, на котором она лежала, стало колоть спину, словно солома. Сквозь веки она видела теплый свет, лежа в комнате Мэлимора, но сейчас все темно.

Нина открыла глаза, когда с ее плеча сошла рука мага. Она оказалась в маленьком пространстве из вытесаного камня, словно пещера. Маленький луч света в центре куполообразного потолка пробивался с поверхности, едва освещая комнату без выхода, показывая грубые стены. С той же щели медленно падали капли воды, собираясь в маленькой луже.

— Это твое временное убежище, девочка, — вздохнул Мэлимор, вынимая изо рта Нины тряпичный узелок, что служил кляпом, — можешь кричать, никто не услышит. Еду буду приносить раз в день…

— П-п-по… т-т-т… — Нина склонила голову, жалобно смотря на мага.

— Ох, без руны речи много сказать не сможешь, да и меня не поймешь. Совсем забыл, старик… — Мэлимор достал нож и надрезал веревку на руках, после чего отошел от Нины на пару метров, вздохнул и закрыл веки.

Мага обволокли белые языки пламени, полностью скрыв силуэт от Нины, кусающей веревки. Только она распутала ноги и бросилась к огню, протянув руку, Мэлимор пропал, растворившись в воздухе, и Нина упала в лужу. На ее потрепанные алые волосы покапала вода с потолка. Она подняла голову и, нахмурив брови, со всей силы ударила по воде, крича:

— Пекло! Пекло-пекло-пекло! У этого старика руна призраков, что за проклятие, чтоб ты сдох! Сволочи, проклинаю! Сдалась мне ваша руна речи, — она показала средний палец в пустую стену, — я три года жила на востоке, справляясь без рун. Я уничтожу тебя, как выберусь, Мэлимор! Жди весточки от Ноков. Ха, ха-ха-ха…

Нина устало упала на спину, распластав руки и крича диким смехом, пробирающим до мурашек любого, кто услышит. Но никто не услышит…

Со слов Марии

После того, как нам кивнул Мор, я и Кира бросились на поиски попаданца. Мы спустились под водопадом к реке и побежали по берегу. Жаль, что здесь не придумали ничего лучше, чем эльфийский бег по деревьям, но с рунами — вещицами этого мира, все делать просто. Интересное чувство — раз и умеешь, словно всегда так было. В первые разы было очень больно их надевать, помню, как каталась по полу, не понимая, откуда взялись чужие воспоминания. Но за пару месяцев, проведенных здесь, свыклась.

Да, я в этом мире два месяца, пока самая «молодая», но очень повезло, что меня нашла наша группа. Попаданцы, которые уничтожили портал в свой мир до того, как их нашли и отправили назад. Закрыв дверь, портал исчезает, и она становится просто дыркой в стене. И самое страшное — дверь может быть любой: в магазин, подъезд, между комнатами — ограничений нет.

И надо же было оказаться порталу — парадной в наш дом. Родители забрали меня с работы, и мы вместе вернулись. Папа шел последним, пропустив девушек и держа на груди большие бумажные пакеты с едой, и закрыл дверь, не глядя перед собой. Ему стоило, ведь мы с мамой оцепенели в шаге от него, оглядываясь по сторонам.

Зайдя в дом, мы оказались на улице. И не просто улице — деревенской. Мы стояли на мягкой зелёной траве, в ноябре. Наш путь пересекала земляная колея, за которой стояли такие же деревянные избушки с соломенной крышей, что и позади. Солнце над ясным небом озаряло наши пальто, и дул свежий ветер, пахнущий пыльцой.

— Ну-с, девочки, что встали, снимайте обувь, идем на кухню, — сказал папа позади, поправляя пакеты. Но стоило ему оглядеться, его глаза распахнулись, как и наши.

— Что это, куда мы зашли? — Не бросая пакетов папа обернулся, но перед ним стояла уже деревянная дверь в избу. Дрожащей рукой он открыл ее, но внутри оказалось совсем не то место, откуда мы вошли. Уже не наш мир.

Внутри избы, возле деревянного стола, стоял маленький мужичок с огненно-рыжими волосами и длинной бородой в тряпичной одежде и окровавленном фартуке. Он рубил мясо большим мясниковым тесаком, но, увидев нас, открыл рот и упал ниц на землю, громко бормоча на непонятном языке.

— Дорогой, где мы? — Мамин голос дрожал, как соломинка на ветру.

— …

Папа положил пакеты и с приподнятыми руками, показывая ладони, подошел к мужику, продолжающему что-то говорить с опущенной головой.

— Эй, мужчина, можете сказать где мы? — Папа взял его за руки, и легонько поднял с пола.

— То рэнутэй мотодоне парати… — В глазах рыжеволосого мужика читается неподдельный ужас, переходящий в отчаяние. Он старается не смотреть на папу, опуская голову, его руки дрожат, словно на холоде.

— Тише, мы добрые, мы ничего не сделаем…

— Маратэ, парати, маратэ… МАРАТЭ, — мужик завопил и схватил тесак со стола, оттолкнув отца и начав перед ним махать, словно отгоняя, — МАРАТЭ, МАРАТЭ…

Мы с мамой до сих пор стояли снаружи и видели, как на крик сумасшедшего начали сбегаться другие. Из изб выходили такие же низкие до полутора метров люди, и все, как один, с огненно рыжими волосами почти до земли. Они выглядывали, но, увидев нас, забегали обратно и возвращались с ножами и вилами.

— Дорогой, бежим! — Закричала мама, беря остолбеневшего отца за рукав и волоча от мужика с тесаком.

Мы побежали из деревни, что есть мочи. Деревенские бежали за нами, отгоняя от деревни, и когда мы перешли частокол, окружающий селение, гонение прекратилось.

Ночь мы провели в лесу недалеко от деревни. Развести костер мы так и не смогли, поэтому сидели в темноте. Никто из нас не мог понять, что произошло. Мама билась в истерике, плача, что сын скоро должен прийти со школы, а папа всеми силами старался ее успокоить. Я же просто отключила мозг, сжавшись комочком на траве. Мой брат на восемь лет младше меня, он совсем ребенок, что с ним будет, когда он не обнаружит нас дома. Нужно выбираться отсюда.

Совсем скоро мама перестала ощущать реальность, кусая ногти и бормоча, что все это неправда. Ее истерика сменилась на отрицание. Она толкала папу, пытающегося ее обнять, говорила, что мы не настоящие, а все вокруг — сон. Мы долго старалась привести ее в себя, ведь это я вижу, это мой сон… С этими мыслями и слезами на глазах она уснула, облокотившись на дерево. Папа пристроился к ней рядом и тоже уснул, я еще минут пятнадцать за ними наблюдала…

— Мари, вставай! — Утром папа растормошил меня за плечи, быстро развеяв сон, — Ты видела маму?

— Пап, что ты говоришь, она рядом с тобой усн… — Я увидела ужас в глазах отца, — Боже, мама пропала?! Где она?

— Ее нет. Я проснулся, ее нет… Так, сиди здесь, — папа указал пальцем на землю, подхватив свое пальто, — Я в деревню и скоро вернусь, жди нас.

— Нет, п-папа, не бросай меня!

— Жди, дочка, я скоро…

Мамино пальто лежало возле меня. Я хотела побежать за отцом, но ноги онемели. Я оцепенела от страха, не в силах пошевелиться. Такое мерзопакостное чувство, словно ты не контролируешь свое тело, даже дыхание, даже сердце, готовое вырваться наружу. Голова закружилась как на карусели от страха быть одной, в лесу. Я начала задыхаться от ужаса. Мама потерялась, папа ушел к тем страшным людям, я не могу ничего сделать. Весь мир перевернулся с ног на голову.

К тому времени, когда мое тело вернулось в подчинение, я сбилась со счета, сколько нет отца. Он пропал, я должна бежать за ним!

— ПАПА! — Я крикнула в лес, взяла мамино пальто и побежала в сторону деревни.

Я бежала, что есть сил, волоча ватные ноги, спотыкаясь и падая, но каждый раз вставая. Нужно найти отца, найти маму, они в беде, должна спасти их! Но не успела добежать до опушки, мою спину прострелила острая боль, как от укола. Плашмя упала на землю, стерев ладони в кровь. Через пару секунд меня парализовало, по всему телу пошло мерзкое чувство онемения и покалывания, исходящие от точки меж лопаток. Последнее, что я видела — некто в сером балахоне, присевший на корточки перед моим лицом и склонивший голову в белой маске набок. Из темноты прорезь для глаз, он наблюдал, как я засыпаю.

Это был Мор — с виду милый мальчик, но с парой особенностей: алой кожей и маленькими завернутыми рожками, торчащими из-под черных волос. Он напоминает чертика, и по характеру такой же. Помню, как испугалась его, когда он снял маску. Такой вид пробрал до дрожи в коленках. Он дал мне микстуру и силком заставил выпить, после чего я стала понимать его речь. Точнее он продолжал говорить на неведомом скрекочущем языке, но я будто улавливала ход его мыслей, на ходу переводя в свой. Сказал, что ее создал Руководитель, которого я ни разу не встречала.

После его рассказа о порталах, разных мирах, Организации и попаданцах, я спросила:

— Со мной было еще два попаданца, мои родители, вы нашли их?

— В деревне и округе их не было, портал тоже закрыт. Мы будем их искать, но это сложно, особенно… с вашей внешностью. Вы похожи на местных жителей.

— Мы не рыжие и не карлики, если не заметил!

— То деревня великанов, а я про местных людей.

— Извини, ты сказал великанов? Это чистой воды гномы, какой тогда здесь средний рост? Метр?

— Нет, тупица, это чистой воды пятиметровые великаны, вырывающие с корнями деревья, кромсающие доспехи как консервные банки и выносливые как кони. Только вот они, как и все другие расы, боятся людей как огня, уповая, что их когда-нибудь оставят в покое. И все из-за этого, — он достал из мантии и метнул маленькую черную монетку, что я не поймала и обронила.

Подняв ее с земли, я покрутила на свету находку. Ничего особенного, простой металлический блинчик.

— Руна силы, они здесь в ходу. И каждая такая руна — жертва одного бедного великана, обреченного доживать свой век в никчемном состоянии, во имя нарциссизма людей. Тебе здесь понравится…

* * *

Я вышел из комнаты Мэлимора настолько истощенным, что можно есть как сухофрукт. Дурдом, просто дурдом. Все, нет, с меня хватит! Пусть сами разбираются со своими проблемами, я не при делах. Тут каждый заварил кашу, а я что, добрый самаритянин? Я хочу одного — вернуться к своему холодильнику, расковырять крышку и свалить подальше.

Вот тебе и поход, да лучше б змея укусила, там шансов больше. Да и вообще, что мне здесь делать неделю? У меня есть руна силы, руна сирены, взял в охапку Миру и поволок к берегу. А то еще сегодня встреча с королем, да сдалась она мне, лишний раз по лезвию ножа ходить.

Если дать характеристику местных, то получится: Мира — тупая и неуравновешенная, Катэрия — тупая и инфантильная, Мэлимор — плод любви деменции и маразма, Нина… про нее ничего сказать не могу, вроде нормальная, ход действий и мотивы ясны.

Я направился в спальню быстрым шагом. Сегодня я проснулся с Катэрией. Она не заметила подмены и ушла восвояси, поцеловав и напомнив про семейный ужин. Прости, блондинка, но сватать будешь Нейла Фариона, а я, пожалуй, пойду собирать вещи.

Зайдя в комнату и заперев на ключ, начал рыскать по тумбам в поисках всего, что может пригодиться на обратном пути, начиная от одежды и заканчивая монетами…

— Я бы не спешила на твоем месте, — тонкий девичий голос прозвучал в метре из-за спины, пока я выворачивал очередной шкаф.

Я выхватил клинок из ножен и с махом развернулся, приставив острие к шее незваного гостя, достало притворяться добрым. Передо мной стояла девочка лет тринадцати в белоснежной накидке и такими же белыми волосами ниже плеч. И все бы хорошо, только вот лицо… Нет, я его вижу, но стоит отвести взгляд, как тут же забываю, словно не могу удержать в голове. А еще она парит над землей в позе лотоса, держась руками за носки. Ну прям эдакий Будда. Ее голова на уровне моей.

— Ты кто? — Спросил я, не спуская меч.

— Я Солнце. Ты о мне много слышал. Тут все кричат «О солнце», «Во имя Солнца», во славу меня и так далее… — Девочка сделала жест рукой, сложив их в рот, будто кто-то мямлит,

— С чего мне тебе верить?

— А как еще? Ты много парящих девочек видел в этом или своем мире?

— Моем мире… Ты знаешь?

— Конечно, даже больше скажу, мы пару раз встречались. Ты единственный, кто меня сравнил с бомжом, — она сложила руки на груди и угрюмо сгорбилась.

— Бомжом?.. Того с корпоратива? Ты на него не похожа.

— О, ну если хочешь, — в следующий миг, словно склеили кадры, на месте девочки возникла трехметровая фигура, одетая в белую потрепанную мантию и капюшоном, под которым лишь непроглядная тень. От его взгляда веет холодом, — Убери эту штуку, она тебе не нужна, — он пальцем отодвинул мой клинок, который смотрел ему не выше пояса. Я послушался и убрал в ножны.

— Отлично, — и снова фигура превратилась в маленькую девочку.

— Лааадно… И с чего мне не спешить. Это не мой мир, я здесь лишний и мне тут делать нечего. Я хочу просто вернуться.

— А что, если я скажу, что твоя мама, в этом мире? И я знаю, как ее найти.