СМЕРТЬ ВЫКЛЮЧАЕТ НОЧНИК (гет)

Даниэль

Я гнал Барда, стараясь выбросить из головы мысли о просьбе Леи. Стоило всё же пробежаться пешком, чтобы потратить побольше сил и успокоить своё воображение, в котором мертвенно-бледная Лея с безупречно красивым лицом смотрела на меня красными глазами и обнажала клыки в язвительной улыбке.

Я ждал этого разговора каждый день с того момента, как обмолвился, что она похожа на вампира. Просто шутка, но я сразу пожалел, что она сорвалась с губ. Как Лея ухватилась за эту возможность! Мне не слышно её мысли, но за столько месяцев я научился с лёгкостью читать их и так. Дни шли, а разговор не начинался. И я успокоил себя тем, что мне показалось. Уже второй раз с момента нашего знакомства я не доверился собственным ощущениям и снова ошибся. Просьба прозвучала тогда, когда я меньше всего был к ней готов.

Я перевел коня на шаг, чтобы дать ему отдохнуть, а потом снова пустил в карьер. Сегодня ночью Лея почти дословно повторила мне мысли Хэварда, которые я услышал в тот день, когда она впервые переступила порог нашего дома. Он предупреждал, что всё придёт именно к этому, но его я тоже не стал слушать. Я опять перевел Барда на шаг, а потом и вовсе слез, привязал его к ближайшему стволу дерева, где было побольше травы, а сам улегся в густую зелень, положив руки под голову.

Наверху переливалось звездное небо, завлекая меня в свои объятия. Большое пространство помогало размышлять.

Всё это время, пока я наслаждался теплом и любовью Леи, она, как ребенка, носила в себе это жуткое желание. А нападение в Блезе еще больше убедило её в необходимости сменить образ жизни. Я попытался еще раз представить себе переродившуюся Лею, с обезумевшим от жажды взглядом, плотной непробиваемой кожей, без капли горячей крови и с застывшим навсегда сердцем. Сколько пройдет времени, прежде чем нестерпимая жажда начнет поддаваться контролю и перестанет подталкивать на убийства, а глаза станут другого цвета?

А сколько потребуется сил, чтобы пробудить снова хотя бы отголоски тех чувств и эмоций, которые через край плещутся в ней сейчас? Я снова создал перед собой образ другой Леи и представил, как наклоняюсь к ней для поцелуя. Не будет жара и краски на щеках, полуоткрытых и замерших в ожидании губ, опущенных от смущения ресниц. Только необузданная страсть, которая заглушает все остальные чувства, даже жажду, когда касаешься того, кого хочешь. Я видел это, когда несколько раз случайно открывался в моменты близости Хэварда с Эльзой.

Я вспомнил нашу первую ночь, когда желание обладать Леей так сорвало все запреты в моей голове, что я чудом не убил её.

Нет, хищная Лея не пробуждала во мне светлых мыслей и нежных чувств. Я представил её бледное лицо, пятна румянца на щеках, припухшие от поцелуев губы, взъерошенные светлые волосы и потемневшие от желания глаза. Вот моя Лея! Что же теперь делать? Думай, думай, Даниэль Грант. Я оторвал Барда от вкусного завтрака и медленным шагом поехал вокруг парка, прилегающего к замку.

Это была моя самая крупная покупка, сделанная через подставных лиц еще при Эшли. Я восстанавливал и обустраивал замок с имением несколько лет, чтобы прятаться в нём от всего мира, когда чувствую, что мне нужно побыть одному. Лее должно было понравиться здесь, слишком уж похожи наши вкусы и взгляды. И я радовался, глядя, с каким удовольствием она каждый раз возвращается в мой собственный дом.

Она любила исследовать все уголки, лесенки и проходы замка; облазила все башни, балкончики и узкие решетчатые террасы и как девочка хлопала в ладоши, отыскивая в замке новую комнатку или каморку. Чёрт, да сколько ни мучайся, сколько ни изводи себя мыслями, нет такого довода, который заставил бы меня согласиться изменить Лею. И всё сказанное мной сегодня ночью остается истиной.

Мне хотелось надеяться, что Лея верит в меня и справится со своими страхами, но интуиция подсказывала, что многое изменится в моей жизни после нашего следующего разговора. И я был не уверен, что готов принять эти изменения. Время близилось к обеду. Я развернул коня и поехал обратно, обдумывая слова, которые хотел сказать при встрече.

Лея спряталась от всех в библиотеке и уже в десятый раз нервно перелистывала какую-то книгу. Ей явно не читалось. Какая же прелестная, даже с расстроенным лицом и заплаканными глазами! А золотистая аура вокруг делает её похожей на святую. Как можно согласиться убить эту красоту и нежность?! Если и были во мне капли сомнения в принятом решении, то при взгляде на живую Лею они полностью исчезли.

Я собрался с духом, подошел и опустился на колени, чтобы видеть её глаза. Они покраснели и припухли от долгих слёз, на щеках не было обычного румянца, а руки стали совсем холодными. Мне стало страшно. Готовые слова вылетели из головы, оставив там пустоту и отчаяние. Я знал, к чему идёт дело, но отступить — значило перечеркнуть всё, чему меня учили последние сто с лишним лет.

— Прости, я вёл себя жестоко. Но ты просишь от меня невозможного.

Лея молча обняла меня. Лучше бы она меня ударила.

Пятнадцать часов перелетов, возвращение в реальность жизни. Лея разговаривала, улыбалась и что-то рассказывала. Она пытается меня обмануть? Я держал её за руку и смотрел в погасшие глаза, которые люди называют зеркалом души. Лея, твоя душа болит, но ты не хочешь разделить эту боль со мной. Неужели за всё время нашего знакомства я не заслужил даже права на искренность?

Что всё кончено, я понял сразу. Ты ждала не этого, а раскаяния и согласия. Да, я снова сделал тебе больно, но было бы еще больнее осознать потом, что пути назад уже нет. Ведь суть не в том, что ты станешь другой, а в том, что ты потеряешь, став ею.

Невесело мы с тобой завершаем лето. Я молча наблюдал, как золотистая аура становится всё плотнее. В одном Марк был прав: ты уйдешь от меня, и судьба обязательно приведет тебя к нему, потому что в тебе прорва магии, просто ты еще об этом не знаешь. И никто не знает, кроме меня и Марка. А у меня дальше только одиночество и вечная тоска, ведь пока ты жива, я не перестану любить тебя. Да и после тоже.

Я попросил родных не приезжать за нами, потому что ни Лея, ни я не готовы были к вопросам. Такси из аэропорта до дома едет всего ничего, а Лея давно готова сделать последний шаг. Смелее, мисс Паркер, скажи мне о своём решении! Не бойся, я справлюсь.

— Завезешь меня домой? Отдохну немного. С ног валюсь после всех пересадок и переходов, — с усилием сказала Лея. Ложь всегда давалась ей нелегко. Неужели убежишь тайком?

— Конечно, я завезу тебя домой. Ты уверена? Может, отдохнёшь у меня?

Это шанс передумать и сказать мне правду.

— Не сейчас, Дан. Лучше увидимся позже. Плохой из меня нынче компаньон.

Я усмехнулся. Никакой, я бы сказал. А твоё бегство — как удар со спины — будет ещё больнее правды. Только тебе не надо знать, что я читаю тебя, как раскрытую книгу. Ну что ж, моим надеждам жить осталось не больше часа! Столько, сколько едет до Форстауна водитель-таксист.

Я вытащил из багажника её чемодан и поставил у крыльца. Лея приподнялась на цыпочки, крепко поцеловала меня, заглянула в глаза и шепнула на прощанье: «Люблю тебя». Сделав беспечный вид, я помахал рукой, сказал: «До завтра!», сел в машину и попросил шофёра высадить меня на окраине города.

Человеческим шагом до её дома пятнадцать минут. Я спрятался в тени густого кустарника, поднимающегося по периметру дома выше человеческого роста, и стал ждать. Всего через пару часов Лея опустила все жалюзи, закрыла дом, загнала машину, и новенькое такси увезло её куда-то в другую жизнь. Я стоял за листвой у изгороди, около опустевших стен и слепых окон, смотрел вслед отъезжающему автомобилю и зубами прокусывал губы, чтобы не ринуться следом.

Как режет глаза! Я закрыл их рукой и попытался встать. Сил не хватало. Который час? И какое сейчас число? Сколько я уже не ел? Каморка под крышей почти развалившегося дома в Сан-Паулу, маленькая и грязная, наполнилась светом от прожектора полицейского вертолета, пролетающего прямо над крышей. Если сейчас я не встану и не убью кого-нибудь, то через пару дней меня найдут оцепеневшим. И никто никогда не узнает, что случилось с Даниэлем Грантом. Я хрипло засмеялся. Ночь — время вампиров, а Бразилия — страна-рай для таких, как я.

Я с трудом заставил себя встать. Почти сполз по лестнице во двор и на заплетающихся от слабости ногах двинулся по улице вдоль таких же грязных, разбитых домов в маленькой трущобе в самом крупном городе Южной Америки. Стояла глухая ночь. Тишина здесь бывает редко, но сегодня было до странности пустынно вокруг. Плохо! Меньше шансов на удачную охоту.

Горло горело так, что хотелось разодрать его своими же руками. Я споткнулся и чуть не упал, едва успев ухватиться за выступ в обсыпавшемся заборе. Ноги и руки дрожали. Чёрт, я же не справлюсь даже с ребенком! Мне нужна кровь. Сейчас не до капризов, подойдет любое теплокровное создание господа.

«Надо проверить карманы этой пьяни. Вдруг завалялись грошики для папаши Лукаса». Как вовремя! Меня догоняли торопливые шаги. В ноздри ударил тёплый человеческий запах. Тело из последних сил подобралось для атаки. Рот наполнился слюной с ядом, выпуская клыки.

Он ударил меня со спины и опрокинул на тротуар. Я замер в ожидании. «Совсем никакой. Ну-ка, что там у него? Тьфу, зараза, пустота». С досады нападавший сильно ударил меня ногой по ребрам. «Надо перевернуть его, проверить карманы на рубашке». Да, дружок, давай, наклоняйся поближе, чтобы я не тратил силы на прыжок.

Разум спрятался и затих. Я был хищным зверем и умирал от голода — рядом стояла добыча. Я слышал его мысли, толчки его крови, стук сердца, дыхание, движение глаз, падение слюны при глотании, и как он облизал губы в предвкушении. Я чувствовал каждое его движение. Как он занес ногу, чтобы еще раз пнуть меня под ребра. Как наклонился и протянул руки, чтобы схватить за рубашку и повернуть на спину. Я точно знал расстояние, которое отделяет мои клыки от пульсирующей вены на его шее.

«Ну давай же, ублюдок! Тяжелый какой!» Он приподнял меня за верх рубашки, которая затрещала по швам, броском перевернул на спину и наклонился, чтобы запустить свои пальцы в мои карманы. Не успел. Я обхватил его за шею, притягивая горло ближе, а клыки уже выпускали наружу живительную влагу, возвращающую мне силы. Последнее, что увидел в своей жизни папаша Лукас, это смотрящие на него в упор ярко-красные глаза.

Мне так и не удалось вспомнить, сколько времени я уже в Сан-Паулу. Все ночи слились в одну нескончаемую ленту убийств. Днем я отлёживался в каморке, скорчившись на грязном одеяле, брошенном прямо поверх пружин на кровать. Глаза, которые я видел в осколке зеркала, висящем на ободранной стене, были кроваво-красного цвета. Я перестал считать свои жертвы, постепенно превращаясь в того, кем так не хотел быть много-много лет назад. Где это было? Ах да, милая Англия.

Я запретил себе вспоминать имя девушки, которая уехала в новую жизнь на новеньком такси. Всплывая в памяти, это имя жгло и причиняло боль больше, чем самая невыносимая жажда. Она ушла, разрушив во мне всё хорошее, что было создано за многие годы, и оставив внутри огромную черную дыру. Ничто вокруг не имело теперь значения.

У меня где-то была семья, но нам не по пути. Они другие. А я вернулся к истокам вампирского бытия, желая чувствовать лишь вкус человеческой крови. Мысли прерывались и путались, зато инстинкт работал в полную силу. День за днём я медленно становился хищником, каким и задумала меня судьба больше сотни лет назад.

Внизу за дверью раздался едва уловимый шорох, и в каморку долетел запах, который заставил меня бесшумно вскочить и приготовиться к встрече с врагами — запах других вампиров.

— Здесь точно кто-то есть, я чувствую.

Голос прозвучал, как удар хлыстом. Редмонд! С меня мгновенно слетело всё сонное звериное оцепенение, мысли заносились в голове, как сумасшедшие, началась паника. Я задрожал и кинулся к зеркалу. Глаза!

И тут же захлестнула ярость, я зарычал. Зачем он пришёл? И как он нашёл меня, черт возьми?

— Это он, мы должны его найти.

Стоп! Чей это второй голос? Кого ещё я чувствую у себя за дверью? На лестнице послышался быстрый стук каблучков.

— Эшли, ты видишь, где он?

Эшли? Мама?! Как можно было не узнать её?! Что с моей головой?

Меня колотило так, что руки не попадали в рукава рубашки, которую я вытащил откуда-то из-под кровати и пытался впопыхах натянуть. Им нельзя меня видеть. Быстрее бежать! В окно! «Нет, Дан, не надо бежать!» Мама! Как я отвык, что ты видишь все мои планы. «Открой нам, Дан. Пора домой, сынок!»

Я отодвинул щеколду и повернулся спиной к двери. Распахнул окно и стал разглядывать облака, затянувшие небо плотной пеленой. Надо успокоиться, чтобы не натворить больших бед. Не хватает ещё драки с отцом! Я заставил себя расслабиться, утихомирить вопящий инстинкт и закрыл глаза, пряча их красную радужку. Хотя какой в этом смысл? Редмонд давно всё понял. И это не вернёт к жизни ни одну мою жертву. Или сбежать? Правда, прыгать из окна каморки под крышей, когда улицы трущоб кипят от людского потока, занятие сомнительное. Шуму будет много, и дело дойдёт до разборок на Совете. Впрочем, уже поздно.

Дверь сзади распахнулась, и два вампира застыли за моей спиной. Всё продумано: ни одной мысли, ни одной картинки, ни одного движения. Добро пожаловать в гости, дорогие родители! Я медленно развернулся и взглянул на них глазами убийцы.

Лицо Эшли светилось бесконечной любовью, которая быстро растопила безнадежность у меня внутри. Я буквально утонул в ней, снова чувствуя себя сыном, мальчиком, её ребенком. Руки матери обхватили меня за шею, губы целовали волосы, щеки, нос. Везде, куда она доставала, стоя на своих тонких каблучках. Злость и страх отступили. Редмонд нетерпеливо шагнул вперёд, мягко отстранил Эшли, обнял меня и замер, крепко прижав к себе. Внутри стало просыпаться совсем забытое чувство. Это моя семья. Как я мог думать, что не нужен им?!

— Как же долго мы искали! — голос отца был тихим. Я спиной чувствовал, как подрагивают его пальцы. Сколько он испытал за это время? Мысль ножом резанула мне сердце.

— А… — я запнулся, — сколько прошло времени?

— Сейчас конец февраля, почти полгода, как ты исчез после приезда из Шотландии.

Голова лихорадочно заработала. Я сбежал в Бразилию сразу после отъезда Л… Сразу после отъезда той девушки. Сначала в Рио-де-Жанейро, потом сюда. Примерно на месяц в Рио меня хватило. Значит, в Сан-Паулу я около пяти месяцев. Первую живую кровь я добыл уже здесь. Сорвавшись, я начал охотиться каждый день, но мне становилось всё хуже и хуже. Я стал выходить реже, а потом — только когда уже был совсем на грани. Сколько же человек стали моими жертвами? Как же так вышло? Нормальное человеческое сознание возвращалось, и меня начал охватывать ужас от размеров катастрофы.

— Господи, ну и глаза! — прошептал я, повернувшись к зеркалу.

— Они поменяются, ты же знаешь, только…

Редмонд замолчал, прервав себя на полуслове.

— Он уже всё решил, — тихо ответила за меня Эшли.

Эшли! Она сидела на краю железной кровати и пальцами перебирала пряди своих светлых волос в косе. Я до сих пор не мог поверить, что мать вернулась, опустился на колени и уткнулся в её ладони лицом, как маленький. А она прижалась щекой к моей макушке и застыла, окутывая меня ощущением счастья.

— Как Эльза с Хэвардом? — спросил я, не поднимая головы.

— С нетерпением ждут твоего возвращения. Оба рвались поехать с нами, как только Эшли поняла, где тебя искать.

По голосу отца я чувствовал, что он улыбается.

— Ты очень долго блокировал всех. Я никак не могла поймать момент.

Я посмотрел на Эшли.

— Мама! — с нежностью произнес я забытое слово, крепко обнимая этого ангела. — Господи, сколько дров я наломал! Как мне тебя не хватало!

Она покачала головой.

— Ты делал то, что считал нужным. Только ты мог решить, что правильно, а что нет, ведь ты смотрел в своё сердце. Да это и неважно, ведь будущее изменилось. Иначе меня бы здесь не было, дорогой.

Её улыбка, звук голоса и ласковые руки, которые я держал в своих, восстанавливали силы быстрее, чем свежая кровь. Меня передёрнуло. Теперь я отчётливо видел, во что превратился бы всего через несколько месяцев.

От возникших в голове образов и воспоминаний снова стало плохо. Неужели это был я? Неудивительно, что Эшли рванула на помощь, как только смогла меня уловить. Тишина затягивалась. Родители молчали. Ничего не спрашивали, не убеждали, не винили, ни о чём не думали. Ждали.

— Пойдемте отсюда, — прошептал я, оглядываясь вокруг и морщась. В один момент всё для меня изменилось. И то, что я принимал за силу, оказалось слабостью. Пора исправлять то, что наворотил.

— Мы готовы. Машина ждет внизу, — отозвался Редмонд, протягивая мне тёмные очки.

После стольких месяцев добровольного заточения в бразильской каморке я ощутил, как хороша жизнь, даже такая, как наша. Машина ласково урчала, набирая скорость на узких улочках Сан-Паулу. Трущобы закончились. Мы въехали в центр города, где я был только несколько раз за всё время, проведенное в Бразилии. Мне бы душ и свежую одежду. То рванье, которое на мне сейчас, стоит сжечь.

— Самолёт через четыре часа, — сказал Редмонд, словно услышав мои мысли. — Едем в гостиницу, мы сняли номер.

Да, за пятьдесят лет я напрочь отвык от того, что Эшли всегда знает результат заранее. Вот и мое возвращение было предугадано до мелочей. Мысли она не читала, но при необходимости показать мне что-то создавала картинки. Я увидел рюкзак с вещами, который ждал меня в гостинице, долгожданную ванну и знакомые пакетики донорской крови. Всё, что нужно. И поймал себя на том, что улыбаюсь, глядя на пушистые пальмы и фонтаны на шумных улицах города. Впервые после приезда из Шотландии.

Прошло всего несколько часов, а мой побег в Рио уже кажется чем-то далёким и нереальным. Мы еще в Бразилии, но из зеркала на меня смотрит совсем другой Даниэль. Только взгляд остался хищным и колючим, как отпечаток того решения, которое сделало из меня убийцу.

Почти полгода бесконечной охоты значительно ослабили мой самоконтроль, но он быстро придёт в норму. Даже сейчас я неплохо держусь, чувствуя запах окружения. И если бы не кроваво-красный цвет глаз, я бы решил, что мне приснился страшный сон. Жаль только, что вампиры не спят. Ну что ж, тогда пора взглянуть ещё на одну правду. Хватит прятаться и делать вид, что нет любви. Надо учиться с этим жить.

Редмонд сидел в кресле и наблюдал за моим выражением лица, пока я стоял перед зеркалом. Нет, этот уголок жизни только мой, другим сюда нельзя, даже с лучшими побуждениями. Я заблокировал доступ к себе, и из соседней комнаты сразу появилась встревоженная Эшли.

— Начинайте, — глядя по очереди им в глаза, сказал я. — Что я пропустил?

Вампиры не создают государств, а просто делят территорию. У нас нет верховных правителей. В жизни мы разбиваемся на кланы. Количество и способности их членов разные, но все объединены между собой способом питания. Никогда вампир, пьющий свежую человеческую кровь, не будет жить в клане, где не охотятся на людей. Но мы не враждуем. И те, и другие считаются своими.

Наша и еще несколько близких нам семей составляют один из самых больших вампирских кланов. Все мы терпимы по отношению к людям и не хотим делать из них жертв. Изначально и по сей день главой нашего клана считается Редмонд, хотя ему сильно не нравится эта роль.

Хищных вампиров гораздо больше, кланы их меньше, и они всё время кочуют, добывая себе пищу. И несмотря на то, что убить вампира практически невозможно, по сравнению со средними веками нас даже всех вместе взятых осталось совсем немного. Уж очень большое количество наших соплеменников погибло в первые годы после вступления в игру магов.

Правила жизни среди людей для всех строго обязательны. Это вопрос всеобщей безопасности, который стоит очень остро. Что делать с нарушителями, а также другие важные для всех вопросы, решает Совет. На нем собираются все главы кланов. И если кто-то не хочет убивать человека, проникшего в секрет нашего существования, то его делают своим и забирают в клан. Вот только для меня «убить» и «сделать своим» значит одно и то же.

Если начинаются военные действия, требуется лидер, который поведет за собой все кланы. И тогда объявляется всеобщий сбор, на котором выбирается Глава Совета. Его слово становится решающим при голосовании, а если возникает общая угроза существованию, Глава Совета берет всю власть в свои руки до окончательного разрешения ситуации.

Появление Эшли поразило меня до глубины души. А её слова, что я изменил будущее, заставили заново пересмотреть события прошедшего года. Я всё пытался понять, что же мать увидела такое, что заставило её вернуться.

Когда-то давно, в самом начале моего пути, она рассказывала, как видит то, что должно произойти. Я долго не мог разобраться, что она имела в виду.

— Я вижу не общие картины, а будущие последствия принятых решений. Представь, что ты проголодался, — терпеливо объясняла мне Эшли, — но у тебя нет конкретного решения, как ты хочешь утолить голод. Тогда я увижу все возможные варианты решений и их последствия. Например, ты вскрываешь пакет с кровью, ты охотишься в заповеднике или ты охотишься на человека. И что за этим может последовать в каждом случае. Но если ты решил, что ни при каких условиях не охотишься, то я увижу только варианты, исходящие из твоего решения. То есть пакет с кровью или оцепенение от голода. Правда, иногда люди бывают в таком состоянии, когда вообще не знают, чего хотят. Тогда я вижу только размытые образы или туман.

Что же произошло? Что заставило её поменять решение?

— Почему ты ушла? — спросил я мать, вспомнив наши предположения. Эшли вздохнула.

— Лея подала тебе правильную мысль, а ты пришёл к абсолютно верному выводу, дорогой.

Я поморщился, услышав это имя. Брось, Даниэль, хватит прятать голову в песок, как страус!

— Слишком большие потери стали вызывать недовольство у охотников. Маги готовы были на всё. Ордену нужно было знать, к чему приведут те или иные их действия. И пока я была с вами, они не оставили бы в покое семью. Мы давно у них как кость в горле. Слишком много способных и сильных вампиров вместе. И сколько бы вариантов возможных решений я ни видела, они все вели к твоей смерти. Кроме одного. Я не могла по-другому. Прости.

— А почему вернулась? Орден поменял тактику?

— Я вижу обычно только охотников, они не знают всех мыслей магов. Для меня маги тоже закрыты. Но теперь я вижу другое будущее, связанное с Орденом. И там нет твоей смерти, зато есть изменение Ордена.

Ничего себе новость!

— При чем здесь я?

— Не знаю, милый, я же не вижу прошлого. Но что-то такое ты сделал, что резко поменяло картину именно твоего будущего. А Орден — это побочный результат.

— А почему не дала о себе знать? — спросил я. Эшли улыбнулась.

— Чтобы вы сразу ринулись меня спасать и накликали на себя беду?

Она права. Но Эшли снова здесь, и я этому рад. А про отца и говорить нечего, он весь светится.

— Я рад, что ты с нами. Было трудно. Ладно, что насчёт новостей?

— Дан, так много всего случилось, — заговорил Редмонд, поглядывая на Эшли. — И если ты не хочешь, чтобы мы касались каких-то тем…

— Я справлюсь, Редмонд. Теперь справлюсь. Где она?

— Она на Севере, в штате Монтана. Там началась война за раздел территорий. Несколько кочующих семей с юга решили расширить зону влияния, и Орден устроил им зачистку. А за несколько месяцев до этого кто-то из Ордена донес Совету, что Лея Паркер знает о нас и долгое время проживала в обществе вампиров. На неё была объявлена охота.

Я почувствовал, как волосы начинают шевелиться у меня на голове от ужаса. Ей же ни за что не выжить, никаких шансов! Я чуть не застонал от мысли, что наш разрыв был абсолютно бессмысленным. Лея всё равно либо умрет либо станет такой же, как я.

Видимо, полная гамма чувств отразилась на моём лице, потому что Эшли поспешила вмешаться.

— Всё не так просто, Даниэль, не делай поспешных выводов.

Она снова замолчала и в нерешительности смотрела то на меня, то на Редмонда. Господи, да не тяните! Вы же выворачиваете меня наизнанку!

— Думаю, тебе не стоит переживать за неё, — словно уговаривая меня, продолжил вместо Эшли Редмонд. — Лея в данный момент полностью под защитой Ордена.

Ах, вон оно что! Почему стало так тоскливо, ведь я ожидал этого?

— Она же маг, Даниэль! Очень опасный и быстро набирающий силу маг, который воюет на стороне наших врагов, а не просто прячется за их спинами.

— Значит, она все же пришла к Марку, — тихо сказал я, чувствуя, как внутри разливается яд ревности. Зачем вы вернули меня оттуда, где всё было просто: только охота и еда!

— Ты знал об этом?! — воскликнул Редмонд, выходя из обычного состояния равновесия. Я опустил голову на руки и медленно заговорил, пытаясь побороть снова охватившую меня безысходность.

— О том, что она сильный — если не самый сильный — маг, я знал с самого начала. Ты ведь слушал, Редмонд, когда я рассказывал про ауры. Неужели я мог не заметить такую, как у неё! Именно с этого и началась вся моя любовная история. Её золотистая аура привлекла мой взгляд на той злополучной заправке, где мы встретились в первый раз. Я задержался там всего на секунду дольше, чем стоило.

— Это судьба, Даниэль.

Эшли мягко прикоснулась к моей руке. Я готов был взорваться и даже обрадовался: гнев всё же лучше, чем желание умереть. Но только не для матери, ей не надо это знать.

— Моя судьба, Эшли, сейчас на стороне врагов. Она с человеком, который ненавидит нас больше всего на свете. С тем, кто открыл ей глаза на мою сущность и кто, я уверен, сдал её нашему Совету, чтобы она пришла в Орден за защитой. Рано или поздно начнутся битвы. И когда очередь дойдет до нашей семьи, я вынужден буду сражаться за тех, кого люблю, против той, без кого не могу жить. Как я смогу это сделать, мама?

Эшли взяла меня за руку.

— Дан, милый, оглянись на свою жизнь. Разве ты не видишь, как правильно она складывается? Ты всегда находил выход из любых ситуаций и не боялся риска. Ты никогда не поступался своими ценностями. Посмотри, как меняешься ты сам и меняешь судьбы других?

При этих словах она с любовью взглянула на Редмонда.

— Наши решения создают наше будущее. А правильные решения чаще всего невыносимо тяжелы. Но сколько чудес происходит именно так! Открой мне себя, Даниэль.

Я поверил ей, потому что по себе знал, что это правда. Поэтому закрыл глаза и снял все блоки.

Вся моя боль и жгучая тоска появились на свет, чтобы сразу исчезнуть. Пока отец рядом, горевать мне не дадут. Взгляд Эшли провалился куда-то очень далеко, и она долго не возвращалась. Молчание тяжело повисло в воздухе. Мы ждали. Наконец Эшли вздохнула глубоко и вынырнула из своих странствий во времени. Вид у неё был разочарованный.

— Будущее Леи я не вижу, — сказала она. — Она маг и закрыта для меня. Твоё будущее сильно размыто, потому что сейчас ты в смятении. Но я вижу в целом твой жизненный путь, и вижу её путь, потому что он часть твоего. Ваши пути так сильно переплетаются друг с другом, что их очень трудно различить. Иногда они разделяются и идут параллельно, совсем рядом. Но они никогда не расходятся в разные стороны. До самого конца.

В самолёте я откинулся на сидение и сделал вид, что слушаю музыку. Нужно было решить, что делать дальше, поэтому я закрылся от всевидящего ока Эшли и размышлял.

Возвращаться в колледж, где всё будет напоминать мне о Лее, совсем не хотелось. Ревность уже успела посеять семя сомнения в моей душе, и это семя разрасталось с такой скоростью, что грозило заполнить собой все мои мысли. Я с трудом запихивал на задворки сознания картинки счастливых ночей Леи с Марком. У меня возникало желание вонзить клыки в горло им обоим.

Устроиться на работу, как Редмонд, или заняться бизнесом — вообще не моё. Честно говоря, после всего произошедшего домой возвращаться вообще не имело смысла. Каждый поворот на дороге, каждое место, где мы бывали вместе, будет отдаваться болью ещё очень долго, если не вечно. И Редмонд не всегда будет рядом, чтобы облегчить мою участь.

Снимать с нового места всю семью нельзя. И мало вероятно, что после моего побега Редмонд с Эшли легко согласятся отпустить меня снова. Но другого варианта нет, потому что в Оклахоме я жить не буду. Значит, придётся убедить их, что мальчик давно вырос.

А что нужно мне самому? Я усмехнулся. Лею или умереть. Стоп. Но ведь умереть можно везде, где война. Не от пули, конечно. Есть вещи посерьёзнее в наше время, более подходящие для моей цели. Да, что-то не вдохновила меня картина будущего, нарисованная Эшли. Уж очень она расплывчатая и неясная.

Перед глазами неожиданно возникло заплаканное лицо с глазами цвета кофе с молоком. Что же мы с тобой наделали, девочка моя?! И моя ли ты ещё? Или и впрямь уже ласково улыбаешься, глядя в синие глаза Марка? Я поспешил отогнать от себя эти догадки, чувствуя, как внутри зашевелилась злость.

Тогда поеду пока на север, в Дакоту, к Тейлорам. Дейв и Грегори будут рады приютить меня на время. Мне сейчас не помешает пара консервативных англичан в окружении. Отлично, будущее стало более определённым, пора объявить об этом семье. И я создал для Эшли красочную и убедительную картинку. «Дан!» Ужасно расстроенное лицо Эшли вернулось мне в ответ. «Поговорим об этом дома». Я засмеялся. Прямо строгая мать с провинившимся школьником. И отправил ей воздушный поцелуй.

— Ты едешь туда за ней? Или ищешь приключений?

Я знал, что Редмонд задумал. Ему очень не нравилось моё состояние, многое он понял, просто наблюдая за мной. Запрещать мне искать смерти было бесполезно, я уже взрослый, но в рукаве у него прятался козырь.

Отец с самого начала влиял на всех только своим авторитетом, поэтому у каждого из нас всегда была свобода выбора. Однако мы приходили в семью на определённых условиях, а наши личные привязанности складывались уже позже. И то, что Редмонд и Эшли всегда выделяли меня среди других, не отменяло давних договорённостей. Осознанно открыв охоту на людей, я нарушил то, о чем мы говорили с отцом полтора века назад на развалинах моего дома. Это была уже не ошибка юного вампира, и он ждал компенсации.

Я уселся в гостиной на ковер напротив дивана, на краю которого пристроился Редмонд. Глядя на отца, никто никогда не сказал бы, что в его голове идёт мучительный поиск оптимального решения. Эшли в растрёпанных чувствах спряталась у рояля и отвернулась к окну, чтобы никто не видел её потерянного лица. С моим отъездом она снова лишалась любимого сына. Возможно, навсегда.

— Я еду туда, потому что не хочу быть здесь. Уж ты-то должен понимать. Но я знаю, о чём ты думаешь, и согласен, что ошибки нужно исправлять. Вряд ли возможно помочь всем, кто пострадал в Сан-Паулу, поэтому давай решим сразу, что нужно сделать, чтобы ситуация была исчерпана.

Редмонд долго молчал. Он понимал, что Тейлоры — лишь временный вариант, и искал способ заставить меня вернуться, не запрещая мне уезжать. Он знал, что я слежу за его мыслями, и не скрывал своего намерения.

— Ты очень изменился, Даниэль, — сказал отец, подумав. — Да, твоё бегство было ошибкой. Но ты сделал верные выводы. И вообще стал мудрее и сильнее. Ты полностью готов к бóльшей ответственности, и я хочу передать тебе обязанности главы семьи, оставив себе только функции главы клана. Ты возьмёшь их на себя, и тогда вопрос с Бразилией будем считать закрытым.

Великолепный ход козырем, Редмонд! Я испытывал восхищение и досаду. Восхищение, потому что он сделал именно то, что я ожидал, и разом решил две важные задачи. Контролировать сразу и клан, и семью — задача практически невыполнимая, но отец как-то умудрялся решать проблемы и тех, и других. Передавая мне контроль над семьей, он снимал с себя большой груз ответственности.

Взять обязанности главы — это значит: все основные вопросы жизни и безопасности нашей семьи в мире людей полностью ложатся на меня. И уже нельзя просто всё бросить и исчезнуть, не подставив каждого из них. А значит, самоубийство на войне отменяется. Это было то, чего он и хотел добиться.

А досадно мне было из-за того, что именно сейчас я не мог ответить «нет», потому что снова ходил у него в должниках. Ну что ж… Ты выиграл, отец! Лицо Эшли просияло, а я наклонил голову, пряча улыбку.

Если Бразилия — рай для вампиров-убийц, то Северная Дакота — рай для таких, как мы. Её национальный парк, горы и берега Миссури и Ред-Ривер способны пока прокормить горстку вампиров с упрощенной диетой. Тейлоры — второе после нас семейство клана. До недавнего времени их тоже было четверо: мои давние друзья, братья-англичане Дейв и Грегори Тейлор и их жены, сестры-американки Мари и Кристи. Кстати, у Мари, жены Дейва, есть очень ценная способность: она умеет отличать правду от лжи, поэтому рядом с ней всегда приходится быть начеку.

Приехав в Джеймстаун в этот раз, я обнаружил ещё и Сьюзен, вампиршу, прибившуюся к ним несколько месяцев назад. Мари по секрету сообщила мне, что Сьюзен никогда не пробовала человеческую кровь. Как она так умудрилась, никто не знал. Сама Сьюзен ничего про свою жизнь не рассказывала, а в этой семье никогда лишних вопросов не задают. Родной брат Сьюзен, с которым она жила до этого, совсем недавно погиб при каких-то странных обстоятельствах, и девушка отчаянно нуждалась в поддержке.

Своим небольшим ростом, любовью к покупкам и звонким голосом Сьюзен напомнила мне Эльзу, только была брюнеткой с взъерошенным ежиком на голове. Наверное, из-за того, что мы были здесь гостями, не имели никаких обязанностей и оба были одинокими, очень быстро бóльшую часть времени я стал проводить со Сьюзен, она фактически заменила мне сестру.

У Тейлоров огромное фермерское хозяйство рогатого скота, часть из которого продают и выставляют, а остальное используют для своих нужд. Они не участвовали в вылазках для добычи крови и чаще всего пропадали у себя на ранчо. Мы со Сьюзен были предоставлены самим себе, почти всегда охотились вдвоем, проводили много времени на природе, лазили по горам, читали и обсуждали книги и играли в шахматы.

Иногда мы собирались все вместе и верхом объезжали владения Тейлоров, расстилавшиеся на несколько миль в разные стороны. А когда хозяева оставались дома, устраивали карточные битвы, бег на скорость, бейсбол на свежем воздухе и гонки на спортивных машинах по горному серпантину. Так незаметно, тихо и спокойно закончились февраль и март, и даже до Северной Дакоты докатилась весна.

Как получилось, что всё это время я ничего не замечал? Чёрт! Надо почаще подключаться к мыслям вокруг. Тем более, на мне снова ответственность за всю семью, а я совсем перестал следить за окружением без повода. Что толкнуло Сьюзен на этот поступок?

Я сидел на бревне около небольшого озера рядом с домом Тейлоров и пытался осмыслить происходящее. Сегодня утром мы устроили теннисный турнир, в котором я и Сьюзен бились против Дейва и Грегори, пока Кристи и Мари лениво перекидывались мячами на соседнем корте. Игра была жёсткой. Как ни старались мы со Сьюзен отбивать реактивные подачи братьев, они быстро разгромили нас в пух и прах. Нисколько не расстроенные проигрышем, мы со Сьюзен остались собирать мячи, разлетевшиеся по полю почти на полтора километра.

Мы весело переговаривались, пока находили и забрасывали измазанные травой и желтым песком шарики в широкую корзину, и обсуждали свои ошибки, сделанные в матче. Она совсем незаметно оказалась рядом, неожиданно обняла и поцеловала меня. От изумления я замер. Перед глазами встало совсем другое лицо. Я аккуратно отодвинул Сьюзен в сторону и молча сбежал в душ, а затем из дома.

В голове был полный бардак. Как так? Никогда, ни разу, ни одной секунды не представлял я её никем, кроме сестры!

Если бы Сьюзен поцеловала меня полтора года назад, то, вполне возможно, я бы ответил на её внимание, и жизнь моя пошла бы по другому пути. Но сейчас я был до самых краёв наполнен горячими поцелуями Леи, а их невозможно заменить ничем. Итак, впереди будет трудный разговор. И я уже понял, что пора собираться в обратную дорогу. А ведь всё шло так хорошо. Я включился в окружение и пошёл обратно в дом.

Сьюзен сидела в гостиной, задумчиво глядя на шахматную доску и постукивая пальчиками по столу. Голова совсем пустая, ни одной мысли. Я открыл стеклянную дверь и очутился рядом с ней.

— Сью, прости, я растерялся. Ты чудесная подруга. И я слишком расслабился рядом с тобой, позволил зайти всему так далеко.

Сьюзен сложила руки в замочек и посмотрела на меня.

— Мари сказала, ты читаешь мысли. Это правда?

— Мари никогда не говорит неправду. Да, при мне не стоит думать о секретах.

«Кто она, Даниэль?» Я покачал головой. Проверяет, что ли?

— Это неважно, Сьюзен. Кто она, где и что делает. Она просто есть. Пожалуйста, обойдемся без расспросов.

Но Сьюзен пропустила мою просьбу мимо ушей. «Мне сказали, она не из наших. Это на неё была объявлена охота несколько месяцев назад?» Когда на кого-то объявляют охоту, эту новость доносят специально посланными от Совета гонцами во все уголки материка, где живут наши собратья. Человек становится законной добычей любого, кто доберется до него первым. И даже если это происходит на глазах у людей, ответственности за это убийство никто не несёт. А Сьюзен совсем не глупенькая. Анализ и выводы ей даются хорошо.

«И это из-за неё в клане воздерживающихся появился вампир с красными глазами?» Даже Тейлоры, мои близкие друзья, ни о чём не спрашивали, когда я появился у них с глазами убийцы. Они знали, что я был в бегах, потом вернулся и приехал из дома, и приняли ситуацию спокойно. Сьюзен явно сильно обиделась. Ей трудно сдерживать раздражение, и она провоцирует меня на ссору. Я молча смотрел, не желая участвовать в перепалке.

«Если ты смог расслабиться, значит, не все потеряно». Она подошла совсем близко, а я отступил на шаг. Голова взорвалась от её молчаливого крика. «Ты ненормальный, Даниэль! Она человек. Ты привёл её в семью, а потом не убил, когда она убегала, подставив этим каждого из нас. Это нарушение правил. Тебе грозит суд Совета!»

— Сьюзен, я не буду обсуждать эту тему. Если я тебя обидел, прости, это не намерено. Я не хочу, чтобы мы перестали быть друзьями.

Как ни печально, Сьюзен, ты права, хотя и не всё знаешь. Мало того, что я нарушил правила и оставил Лею в живых, так ещё и отпустил очень опасного врага, который десятками убивает наших воинственных соплеменников. Это серьёзное обвинение.

Но Сьюзен не собиралась успокаиваться. Она металась по гостиной, возникая в разных местах и тихо рыча, однако думать при мне не решалась. Её глаза потемнели, став почти чёрными. Ого, ещё напросится на драку! Я поймал её за руки.

— Сью, остановись. Я закроюсь сейчас, чтобы не слышать тебя. Давай поговорим.

Она мгновенно стихла, замолкла и расслабилась. Я вывел Сьюзен из дома туда, где недавно сидел сам. Мы пристроились рядом на бревне, касаясь друг друга плечами.

Перед нами серым покрывалом лежало озеро. Вокруг него темными рваными зубцами тянулись к небу ели и сосны. Их длинные лапы переплетались и превращались в плотную стену, скрывающую глубину леса от посторонних глаз. Было очень тихо.

— Прости, что обидел. Ты умная, смелая и весёлая. Мне очень легко с тобой, поэтому я позволил всему зайти так далеко. Может быть, мы действительно были бы идеальной парой. Но я не могу, Сью. Даже если б хотел. И дело тут не в тебе.

Я снова взял её за руку, она не сопротивлялась.

— Почему, Даниэль? Я просто хочу понять…

Внутри всё сжалось. Эти слова произнесла Лея в гостинице Оклахома-Сити, где мы остановились после встречи с Марком. Она тоже хотела понять. Как давно это было! И как можно объяснить, что жизнь и Лея для меня — одно и то же? Неважно, со мной она или нет, друг или враг, замужем или одна. Она просто есть, и есть я. Не станет Леи, и я найду способ закончить это существование. Разве такое расскажешь словами?

— Давно тебя изменили, Сью?

Она сжала и тут же разжала кулаки.

— В конце девяностых двадцатого века.

Я кивнул. Тридцать лет — немного, но опыт уже есть.

— Ты знаешь, что такое «contata de vita»?

Она испуганно взглянула на меня и съежилась, стала совсем маленькой. Все вампиры, а особенно не охотники, боятся этого неожиданного подарка судьбы. Никогда не знаешь, где и когда он может тебя настичь.

— Вижу, что знаешь, и, может быть, поймёшь. Лея — это моя «песня жизни» по крови и по духу. Без неё нет ничего. Я не знаю, как объяснить по-другому.

— Лея, — повторила за мной Сьюзен. — Она всё равно умрёт, Даниэль. Её найдут и убьют. Ты знаешь, как это происходит.

Я покачал головой.

— Вряд ли, Сью. Никому из нас и нам всем вместе с ней не справиться.

— Она маг? — в ужасе прошептала Сьюзен.

— И ещё какой! — тихо подтвердил я, глядя за деревья вокруг озера. Туда, где далеко-далеко проходило скоростное шоссе, ведущее в штат Монтана. Сьюзен высвободила руку, повернулась, прикоснулась ладонями к моему лицу — любимое движение Леи! — и придвинулась так близко, что я чувствовал её цветочный запах.

— Один раз, Даниэль, пожалуйста, просто отпусти себя на свободу и попробуй.

Отпустить на свободу? Я посмотрел ей в глаза и снова отвернулся, почувствовав, что начинаю злиться на самого себя. Может, Сьюзен права? А я просто цепляюсь за надежду, как утопающий за соломинку? Что, если дать себе ещё один шанс на полноценное существование, долгую дорогу в вечность не в одиночку? Зачем продолжать любить ту, что так легко предала всё, что между нами было? А вдруг у Сьюзен получится разбудить во мне хотя бы отголоски такого чувства? Я закрыл глаза. Отпустить себя на свободу.

Я почувствовал, как Сьюзен прижимается ко мне, а её руки обвивают мою шею. Не открывая глаз, я тоже обнял её. Мы упали возле бревна на траву, и я начал целовать её так, как раньше целовал Лею…

Чуда не произошло. Да и не могло произойти, я понял это сразу, как только мои губы коснулись чужих губ. Потому что наша с Леей любовь сама по себе уже была чудом. И я лишь обидел Бога, который подарил мне его, и почувствовал себя мерзко. Я замер, опустив голову и продолжая сжимать Сьюзен в объятиях. Она высвободилась сама и поднялась. Молча посидела несколько минут, потом погладила меня по руке и встала.

— Я поняла. Спасибо, — только и произнесла она. И через пару мгновений я услышал, как звякнул колокольчик стеклянной двери в гостиной.

Шевроле был готов к старту. Я пожал руки Дейву и Грегори, нежно обнял их девочек и готов был сесть в машину, когда Мари задержала меня у порога.

— Даниэль, у нас есть маленькая просьба. Понимаешь, Сьюзи хочет съездить на юг и познакомиться с Редмондом и твоими родными. Возьми её с собой, пожалуйста.

Я прищурил глаза и с укоризной глянул на Мари.

— Никогда не замечал в тебе тяги ко лжи. Выкладывай.

Она засмеялась.

— Это не ложь. Просто многое неясно, что тогда говорить? Я же не умею читать мысли других!

— Это, кстати, тоже засчитывается тебе в минус. Своих разве сдают?

— Ладно, ты прав, — с улыбкой согласилась Мари. — Она действительно хочет познакомиться. Но это не всё, остальное не договаривает. Но я подозреваю, кто является причиной такого желания.

Я помрачнел. Настойчивость Сьюзен напрягала. Я не переживал за себя и собственное неудобство, хотя все точно решат, что у меня появилась новая подружка. А вот неизбежное крушение всех её надежд могло создать проблемы для других членов семьи, а я теперь отвечал за них всех.

С другой стороны, после ухода Леи Эльза осталась совсем одна, и ей не мешало бы иметь женскую поддержку. Может, общение с Эльзой отвлечет Сьюзен от моей особы, хотя бы в какой-то мере. В любом случае, все «но» стоит обговорить до отъезда.

— Хорошо. И считайте, что мы квиты за мое проживание здесь, — с улыбкой прокричал я Дейву и Грегори, которые захохотали в ответ. — Зовите свою протеже. Дальше мы разберемся сами.

Вещи Сьюзен заняли весь маленький багажник моей машины. Хорошо, что я обхожусь небольшим рюкзаком. Она захлопнула дверь, с улыбкой посмотрела на меня и сразу погасла.

— Ты так сильно не хочешь брать меня с собой? — тихо спросила Сьюзен. Что я должен ответить на этот вопрос? Что она потенциальная проблема для моих родственников? Что они будут думать, сумеешь ли ты занять около меня чужое место? Что она не понимает, как тяжело будет нам обоим? Ведь, как ни крути, но едет она из-за меня.

— Дело не в этом, Сьюзен. Я просто хочу сразу внести во всё ясность. Прости меня ещё раз. Мне не стоило давать тебе надежду там, на озере. С самого первого момента я видел в тебе только сестру. И в этом качестве буду очень тебе рад. Но нет ни единого шанса, что когда-нибудь в будущем — ни завтра, ни через год, ни через тысячу лет — это изменится. Ты не сможешь стать моей девушкой, женой, любовницей, называй, как хочешь. Даже если Лея умрет, как ты предположила, на этом всё закончится и для меня. Ты уверена, что сможешь смириться с такой ролью?

Я прочитал её решение еще до того, как всё сказал. Сьюзен просто опустила голову. Шевроле взревел. Я возвращался домой.

Нужно было видеть глаза моих родных, когда с пассажирского сидения машины выпорхнула Сью! Столько «хороших» мыслей о себе я не слышал, пожалуй, никогда. Даже Хэвард, который больше всех возмущался появлением Леи и пришёл в ярость от её ухода в Орден, с осуждением поджал губы. Спокойно и молча смотрел только Редмонд. Да, мисс Паркер, вы глубоко пустили корни в моей семье! Знал же, что так и будет, а всё равно разозлился. Я молча достал чемодан Сьюзен из багажника и занес его в дом. И только после этого обнял Редмонда и Эшли, которая с сочувствием глядела на Сью. Видимо, рассмотрела её ближайшее будущее.

— Спасибо за встречу! — сказал я, снова наглухо закрываясь от всех. Хватит! Мне достаточно восьми часов гонки в машине с девушкой, которая изо всех сил старается не думать, как заменить мне любимую.

— Это Сьюзен. Ей очень нужна защита, и она хотела со всеми вами познакомиться. Думаю, мы сможем оказать ей гостеприимство. И это не то, о чём вы все дружно подумали.

Я чмокнул в макушку Эльзу, стукнул кулаком в плечо Хэварда и поднялся к себе. Сьюзен — большая девочка, дальше справится. А моя роль таксиста закончена. Я вытащил из шкафа электрогитару, подключил аппаратуру и надел наушники.

Всю неделю после приезда меня практически не было дома. Пока погода была пасмурной, я мотался с поручениями Редмонда, который получил известие о созыве Совета и должен был подготовиться. А я заканчивал за него дела, которые требовали завершения до отъезда. Сначала мы думали, что придётся ехать и мне, давать объяснения и выслушивать вердикт по делу с Леей. Но оказалось, что вмешательство Совета необходимо, потому что на севере война за территории вышла за пределы нашего мира. А недавний визит в Орегону двух членов Ордена привлек к вампирам ещё больше людского внимания. Моя история отодвинулась на второй план и была на время забыта. Тем более, что сам Орден тоже притих, то ли привыкая к присутствию нового сильного мага, то ли собираясь с силами для нанесения удара.

Мне пришлось все же попасть в колледж, чтобы оформить разные бумаги и забрать домой все аттестационные работы для закрытия курса. На дворе стоял глубокий апрель. В Оклахоме вовсю светило солнце, поэтому практически все экзамены я сдавал дистанционно. Весь мой день и большая часть ночи были расписаны по минутам, а в оставшееся свободное время я с головой уходил в музыку, оттачивая умение играть на струнных. Рояль одиноко стоял в гостиной.

Только незадолго до отъезда Редмонда на Совет я смог снова серьезно поговорить с отцом. От него я узнал, что Сьюзен попросилась остаться с нами как член семьи, и что никто не возражал. Меня он спрашивать не стал, посчитав, что раз уж я привез Сьюзен в Оклахому, то против не буду, поэтому через некоторое время она должна была получить фамилию Грант.

Для меня вопрос со Сьюзен был закрыт раз и навсегда, поэтому я отнесся к этом событию с философским спокойствием. Таким образом, нас будет шестеро, и мы становились самой большой семьей на юге Америки. Сам я старательно избегал любых встреч и столкновений со своей новой сестрой. А поскольку она сразу попала под опеку Эльзы, которая была рада новой подруге, то и Эльзу с Хэвардом я видел не часто.

Дома я совсем перестал слушать мысли родных, зато за его пределами не закрывался ни на секунду. И мне так хватало огромного потока информации извне, что тишина после возвращения казалась просто раем. Фактически я совсем отстранился от своих теперь уже сестер и брата и проводил много времени один или с отцом, который в последние дни все больше и больше погружал меня в обязанности старшего.

Финансы, инвестиции, недвижимость, юридические и деловые связи, легальность и оформление документов, а также куча других мелких вопросов поглотили меня с головой. Некогда было даже просто думать, потому что Редмонд не давал мне расслабиться ни на секунду, чтобы успеть завершить всё к началу Совета. В день отъезда он официально объявил всем, что передал мне свои обязанности. Это означало, что за все внутренние и внешние вопросы в семье теперь отвечаю я, и мое решение по любому из них окончательное.

Глаза наконец перестали пугать меня своим ярко-красным цветом, потемнели, и радужка снова приобрела свой фиолетовый оттенок. Жизнь входила в привычный и постоянный ритм, как будто я вернулся туда, откуда меня выдернула нечаянная встреча на заправке возле Форстауна. Но это была иллюзия. На самом деле бледное лицо Леи стало постоянным спутником любых моих свободных минут. Играл ли я на гитаре, ехал ли за рулем или возился с машиной в гараже, её светлые глаза и розовые припухшие губы сопровождали меня всегда, став привычным наваждением, от которого я совсем не хотел избавляться. Рана перестала кровоточить, но зарастать не собиралась. Так незаметно подошел к концу и апрель.

В дверь едва слышно поскреблись. Я открыл поток мыслей. «Дан, это я». Эльза бесшумно опустилась около меня на пол. Я лежал на кушетке перед раскрытым окном в полной темноте и смотрел на небо, густо усеянное искорками звезд. Когда-то давно я лежал так на траве в Шотландии и думал о том, что сказать Лее. Только небо надо мной было холоднее и выше. Сестра тронула меня за руку.

— Скучаешь?

— Не то слово.

С Эльзой легко. Я знал её больше пятидесяти лет. Она никогда не лезла мне в душу без надобности, всегда понимала с полуслова и поддерживала во всех начинаниях. Мы были разными, но нам было хорошо вместе. Я мог рассказать ей практически всё, зная, что никто никогда не услышит от неё ни слова. А она приходила плакаться ко мне на плечо, когда уставала от нашего мужского общества или ссорилась с Хэвардом. Мы крепко дружили.

— Я тоже скучаю.

— А Сьюзен?

— Сью милая. Но она не такая. Она как будто затаилась и чего-то ждёт. Прислушивается, приглядывается. Ей, наверное, сложно в новой чужой семье. Мы все столько времени уже вместе, а она…

Я усмехнулся. В наблюдательности Эльзе никогда нельзя было отказать. Она искренне любила Лею, и Лея отвечала ей тем же. Разве можно не почувствовать разницу.

— Хочешь, я скажу тебе, чего она ждёт?

Эльза удивленно приподняла бровки. Не в моих правилах было передавать чужие мысли, но мне так надоело носить всё себе, что я обрадовался этому разговору.

— Она ждет, когда я забуду Лею или Лея умрет, в надежде, что после этого сможет стать мне настоящей подругой или женой.

Я сел, понимая, что покой все равно нарушен, и чувствуя, что начинаю заводиться.

— Не понимаю, зачем Сьюзен устроила это самоистязание! Быть всё время рядом со мной и знать, что в этом качестве она мне не нужна. Мы разговаривали об этом перед отъездом в Оклахому. Никаких шансов. Никогда. Но она надеется. Я иногда ловлю её мысли на бегу.

— Зачем же ты привез её, Дан?

— Меня просили об этом Тейлоры. У меня и мысли не было, что она останется у нас насовсем. Жаль её. Если бы только она смогла побороть эту бесполезную любовь, я с удовольствием обзавелся бы еще одной сестричкой. Но знать, что каждый раз при виде меня она старается не думать о нас! Ловить в ночной тишине её картинки о любви! Это выше моих сил. Я готов бежать из дома сам.

— Скоро мы уедем в Норвегию, и Сьюзи уедет с нами. Станет полегче. Что ты решил делать летом? Опять укроешься в своем средневековье?

Я засмеялся. Всё-таки Эльза — просто прелесть. Всегда чувствует, когда нужна поддержка и нотка веселья.

— Пока не знаю. Приезжай ко мне, Лиз. Я уверен, тебе понравится. Лее было хорошо там.

— Не уверена, что это мудрая идея. Я не поеду без Хэварда, а как бросить Сьюзи совсем одну?

— Сьюзен не маленькая. И вы не обязаны сидеть с ней, как няньки. В Норвегии останется Эшли и Редмонд. В любом случае, там есть, чем заняться.

Я так давно не общался с сестрой, что чувствовал острую необходимость выговориться. Мне нужно было знать, что кто-то еще разделяет со мной ту тоску и пустоту, которые возникли с уходом Леи.

— Знаешь, Лиз, я ведь почти каждую ночь бываю в Форстауне, — задумчиво произнес я. — Хожу по тем улицам, где ходила она. Стою у дома. Там до сих пор сохранился её запах. Можно было бы и в дом попасть. Только что там, внутри, кроме запаха, осталось от Леи? Смотрю в тёмные окна. Мне всё кажется, что вот сейчас там загорится свет. Или послышится знакомый звук двигателя, и она подъедет на своей синей Хонде. И чем чаще я туда хожу, тем яснее понимаю, что не будет этому ни конца, ни края. Что я навечно прикован к этому дому, как к единственной ниточке, связывающей меня с Леей.

Эльза молча положила мне на лоб свои маленькие ладошки.

— Ты всегда был особенным среди нас, Дан. И многие вещи ты видишь и чувствуешь по-другому. Я долго не могла понять, как можно находиться так близко рядом с человеком. А потом ты познакомил меня с Леей. У меня ведь никогда не было подруги, а она умудрилась ею стать. А теперь её нет. Так что я понимаю тебя, как никто в нашей семье. Мы оба снова стали одинокими. Спасибо, что доверяешь мне свои тайны. И я бы хотела сказать тебе: «Спи, Дан!», но это не наш с тобой случай, братик. Поэтому — беги, Дан! До утра еще далеко, а прогулка под луной сильно поможет тебе развеяться. Я рада, что у меня есть ты.

Она поцеловала меня в щеку и неслышно выскользнула из комнаты.

Почему бы и нет. Кроссовки всегда стоят на месте. Эльза права, надо прогуляться. Я сменил джинсы с рубашкой на спортивный костюм и футболку. Даже если меня кто-то увидит, я просто занимаюсь спортом. Еще раз глянул на звездное небо. Завтра будет жара и солнце. Тем более, надо успеть до восхода. Вперед, Даниэль Грант. И бесшумно выпрыгнул в окно.

Недолгое мелькание веток и свист ветра, и вот уже показались огни Форстауна. Я добежал до городского парка и перешел на обычный человеческий бег, а потом шаг. Еще два квартала, и покажется дом Леи. Здесь всё знакомо. Я мог бы пройти весь это путь, не открывая глаз, ни разу не споткнувшись ни о камень, ни о ветку, ни о бордюр. И всё же что-то неуловимо изменилось. Я ощущал это чутьем зверя, а не видел глазами человека. Чем ближе я подходил, тем больше росла уверенность, что что-то не так. Что же? Ещё всего несколько шагов, и я понял.

Свежий запах резко ударил в нос и заставил меня рвануться вперёд. Он снова перемешивался с запахом Марка. Вот уж что мне никогда не забыть! Я аккуратно выглянул из-за деревьев и посмотрел на тёмные окна дома. Никого? Земля уходила из-под ног от напряжения и страха, что это ошибка. Бред какой! Разве я могу ошибиться?!

И тут на втором этаже ярко вспыхнул свет. Медленно, как в кино, поднялись жалюзи. Тонкая женская фигурка раздвинула тяжелые плотные шторы и открыла створки. Лея насторожено осмотрелась, потом оперлась локтями на подоконник, положила голову на ладони и стояла у окна, задумчиво рассматривая звездное небо.

Я замер, каждой клеточкой впитывая любимый запах и вглядываясь в милые черты. Чуть уставшая, глаза потемнели, и в них мелькают золотистые крапинки. Больше ничего не изменилось. Никто и никогда не сказал бы, что перед ним сильнейший маг большого Ордена, убийца вампиров. Может, это всё слухи? А где Марк?

Я почувствовал, что меня накрывает ревность. Машины нет, но это ничего не значит. Он точно был здесь, и теперь я никуда не уйду, пока не пойму, осталась ли у меня хотя бы надежда. Лея глубоко вздохнула и исчезла в глубине комнаты. Я запрыгнул на дерево, устроился в глубине листвы на самой толстой ветке и замер, закрыв глаза. Надо немного подождать. Только не захлопывай окно!

Прошло больше двух часов, а свет всё не гас. Я уже стал бояться, что до рассвета Лея не ляжет. Но нет, ещё немного, и в доме стало темно. Спасибо тебе, господи, что оставил мне лазейку! Плохо только, что встречаемся мы с тобой редко и в странных ситуациях.

Для уверенности я ещё час кругами ходил по городу, ожидая, пока Лея — или Лея с Марком? — уснёт. Не хотелось бы мне прыгнуть в окно и столкнуться лицом к лицу с двумя самыми сильными магами Ордена. Шансов выжить мало. А они нужны, если Лея променяла меня на него? Может, такой конец будет самым лучшим? Умереть от руки любимой. Я подошёл поближе к дому и задержал дыхание. Один рывок, и моё тело бесшумно приземлилось на подоконник открытого окна.

Я неслышно спрыгнул в комнату. В душе шевельнулась мысль, что поступок гадкий, но желание знать свой приговор было сильнее мук совести. Я замер и огляделся. Вокруг беспорядок и толстый слой пыли. Значит, она только приехала. Корзинка с ландышами стояла там же, где я видел её в последний раз перед отъездом в Шотландию.

Лея спала. Она была одна. Длинные светлые волосы перепутались на подушке, губы приоткрылись, а руки спрятались под щеку. Она тихо и ровно дышала. Во сне Лея выглядела ещё более беззащитной, маленькая слабая девочка, живая и теплая. Поцеловать бы её.

Меня снова так дурманил запах крови, что пришлось изо всех сил вцепиться в подоконник, который не выдержал натиска моих пальцев. Раздался треск, и пластик сломался. Я в ужасе замер, отшатнулся вглубь и приготовился прыгать. Лея заворочалась, протянула руки к окну и громко проговорила: «Нет, Дан, только не уходи. Забери меня отсюда. Дан, пожалуйста!» Я даже не сразу понял, что она говорит во сне, и шагнул вперед. Но Лея снова перевернулась, спрятала руки под другую щеку, пробормотала: «Обними меня, Дан, тут так холодно!» — и затихла.

Я подошёл ближе, поправил упавшую на лицо прядь, подобрал валявшийся на кресле плед и накрыл им Лею сверху одеяла. Уселся на пол напротив, затаил дыхание и смотрел на неё до самого рассвета. Когда небо начало светлеть, я аккуратно переставил корзинку с ландышами на тумбочку у кровати. Едва касаясь кожи, пальцами провел по щеке до впадины над ключицей и улыбнулся, чувствуя легкое жжение в руке. А потом забрался на подоконник, аккуратно прикрыл за собой окно и выпрыгнул из дома.