Загадка тауматургии (джен)

Всю смену, пока руки штамповали одну заготовку за другой, в голове созревал план на вечер.

Сэмюэль ничего не знал о тауматургии, кроме ее опасности для обычных людей. Поэтому сформулировал пару правил.

“Первое — никакой практики без знания последствий”.

Люди умирали от ритуалов и заклинаний каждый день. Неудачный призыв, разрыв пространства, испарение крови в теле, обращение воздуха в легких в яд. Всех случаев и не сосчитать.

“Если не буду практиковать то и не умру, — рассудил Сэмюэль. — Только знания, и еще раз знания!”

“Второе — никаких жертвоприношений и вреда для людей”.

Он не желал вовлекать других. Сама мысль о принесении жертвы пробирала парня до глубины души.

Помимо правил, Сэмюэль думал о цели. Конечной точки изучения тауматургии. Он воображал о тайном обществе практиков.

“Может получится обезопасить тауматургию для обычных людей, — мечтательно подумал парень, щелкая ключем в замке. — Сделать ее доступной для каждого… Открыть гимназию для изучения мистических искусств? Да, это того стоит”.

Сэмюэль толкнул плечом входную дверь квартиры. Мечты мечтами, но сначала нужно было кое-что сделать. Парень долго стоял, высматривал во тьме длинного коридора силуэты дверей.

Из прохода на кухню к порогу квартиры тянулась тропинка серой пыли.

Он прикусил губу и шагнул внутрь. Дом чувствовался чужим. Ловушкой, что захлопнется, стоило лишь шелохнутся. Сэмюэль ступал осторожно, затаив дыхание.

"С выпуском, Сэмми! Добро пожаловать во взрослую жизнь!" — звучал в мыслях голос отца.

Парень поставил велосипед к стене на привычное место, перед входной дверью.

"Ну как первый день? Не запорол план?"

Развернулся в сторону кухни. По щекам побежали теплые слезы.

"Ну ничего… Зато теперь смогу уделять все время писательству!"

Он всхлипнул.

Весь пол кухни серым снегом покрывала пыль. У плиты возвышался маленький сугроб, из которого выглядывали завязки красного фартука. Труха под ногами не хрустела. С каждым шажком в воздух поднимались клубы, поэтому Сэмюэль шел медленно.

Парень молча взял стоящую в углу метлу с ковшом и смел пыль, осколки стекла и зеленые таблетки в кучу. Он чувствовал себя куклой, которая исполняла простые действия. Сэмюэль не был здесь и сейчас. Его разум улетел куда-то далеко. Отстранился от всего мира.

"Глянь-ка! Моя первая повесть!"

Он забрел в спальню отца, отпер шкаф для одежды и вытащил вазу. Мамину вазу.

По центру глиняного сосуда распускался огромный розовый цветок, а под горлышком сияло золотое солнце. Лучи ленточками покрывали все свободное пространство вазы.

"Что скажешь о героях?"

Сэмюэль тяжело вздохнул. По пути на кухню он свернул в свою комнату и достал из шкафа школьные тетради и карандаши. Дрожащими руками оторвал нижнюю часть одной из пустующих страниц. Нацарапал острым концом имя.

"Пальцы онемели. Похоже, началось… Сэмми можешь сходить за мазью?"

Парень замел гору серой пыли в сосуд и приклеил листок пару каплями клея. Одежду сгреб в корзину, а вазу поставил на стол в комнате отца.

— Постираю позже, — промямлил он.

Сэмюэль бросил плащ на спинку стула, вытащил из портфеля помятый дневник и рухнул за обеденный стол.

— А сейчас мне нужно отвлечься…

“... Занятно. Те, кто скитаются по грезам, зовутся грезящими. Фрэнк разделил их на два вида. Землевладельцы и Сноходцы. Первые селятся в Закулисье, а вторые только путешествуют. В чем суть-то? Зачем кому-то нужно бросать все и селится, не пойми где?

Тут еще про какие-то повеления, преображения, связывание и якорение… Не знаю что это. Ну и пусть.

Чтобы стать этим грезящим, нужно лишь осознать себя во сне. Легкотня! Я так делал пару раз. Не думал, что творю что-то чудное…”

— Странно, — протянул парень.

Один раз он тоже осознавал себя во сне. Воспоминание огнем выжглось в памяти, потому что сон повторял повесть отца.

Сэмюэль обедал в баре со старшим братом. У Юджина не было правой ноги. Вместо нее, из коленки на пол опускалась белая деревянная ходуля. Они что-то обсуждали, спорили и шутили. Но затем посреди бара синим пятном взорвалось пространство. Открылся рокочущий проход. Сэмюэля затянуло в бушующий водоворот синевы. Очнулся он посреди ночного леса. Сквозь густые кроны деревьев на парня падали редкие капли прошедшего недавно ливня.

Уши стрелой пронзил детский плач. Младенец лежал прямо в ногах. Закутанный в грязную белую простыню. В тот миг Сэмюэль осознал жуткую правду. Младенцем был его младший брат, а он сам — Юджином. В сею головокружительную секунду немыслимого поворота сюжета парень осознал, что спит, и сон закончился.

Сэмюэль помотал головой и перелистнул страницу.

“Перво наперво каждый грезящих должен отточить два умения. Осознание и пробуждение.

Сон — безопасный кокон и какое-то владение… Чувствую себя тупым. Я взял эту книгу, потому как думал, мол это детектив с вампирами. А тут учебник для юных дарований благородных семей… О боги, куда я же влез…

Эта книга, словно сладость. Не могу остановится. Чем больше читаю, тем больше хочу попасть в это Закулисье.

Фрэнк пишет, мол надо спрашивать себя “Не грежу ли я?” и вести дневник снов. Слишком долго! Я жажду туда сейчас… Смерть пробуждает грезящего, но лучше придумать что-то иное…

О! Тут есть рецептик настойки. Хвала богам! Но… тут какие-то травы. Завтра покажу миссис Нотовой. Глядишь, она ведает что это.

13 джума 786 года.

Она знает! Миссис Нотова продала мне снотворные. Снобилин и Грамбиловин. Четырнадцать нилов! Воровство! Старая карга обдирает добросовестного работягу!

Она на меня странно смотрела из-за рецепта. Сказала, мол по нему нужны две таблетки. Пусть идет лесом! Я отправляюсь в Закулисье!

Но две таблетки… Страшно. Приму лучше по половинке обоих. Да помогут мне боги.

14 джума 786 года.

Сработало! Я осознал себя…”

Сэмюэль резко захлопнул дневник и вскочил со стула. Набросил плащ и побежал в коридор. До зеленой лавки миссис Нотовой было десять минут энергичной езды. Теперь, когда у него был рецепт, парень не желал ждать ни секунды.

Он помнил первое правило. Никакой практики тауматургии без знания последствий. Но сны не были тауматургией в понимании Сэмюэля. Они не походили на мистические ритуалы и на замудренные заклинания.

“Отбрось страх, — подбадривал себя парень. — Ты уже переживал осознанный сон и ничего не случилось же”.

Спустя десять минут он стоял в коридоре. В портфеле подмышкой звенели две стеклянные баночки со снотворным. Покупка стоила парню последних денег. Из-за роста налога они обошлись ему в восемнадцать нилов.

Сэмюэль вскрыл обе и вытащил по одной таблетке из каждой. Схватил нож и блестящим под светом лампы лезвием расколол пополам.

“Все будет в порядке. С Рентином же ничего не случилось”.

Парень задрал голову вверх. По серому потолку ползли черные трещины. Они напоминали молнии в дождливую погоду.

Во время ливня желтый смог прибивало к земле, и жители графства наблюдали ряды гор, что обступали Пейлтаун. В снежные колпаки каменных великанов часто били фиолетовые молнии.

Воображение дорисовало висящий на волоске клинок. Сэмюэль тяжело вздохнул. Набрал из крана воды в стакан, сгреб половинки таблеток и побрел в комнату. Он не знал, когда подействует снотворное, поэтому желал перестраховаться.

Сев на кровать, парень закинул половинки в рот и запил водой.

▪ ▪ ▪

Павильон Рунического цеха наполняли гул и шипение работающих станков. За ними стояли рабочие, на первый взгляд не отделимые от громадных машин.

Сэмюэль обыденно крутил вентиль, опуская и поднимая горячий пресс на металлические пластины. Опустить, подождать, поднять, остудить, взять новую. Снова и снова, пока не закроется план.

Вдруг в привычную какофонию цеха вклинился еще один звук. Урчание. Исходило оно из живота парня, но сотрясало весь павильон. Каждый станок, каждую пылинку.

Спустя секунду в животе забулькала и закружила водоворотом боль. Десятки пузырьков рождались и лопались внутри, как в кипящей воде. Парень рухнул на колени.

— Сэмми, ты в порядке? — закричал над правым ухом Дерек.

— … Да, — простонал Сэмюэль, переводя взгляд на мужчину.

Вместо глаз, рта и носа парень увидел белую кожу, натянутую на лицо. Растрепанная борода и усы на гладком куске выглядели фальшиво, словно их наклеили в спешке.

— Это из-за… таблеток, — продолжил он. — … Я их выпил и… сплю!

Осознание волной сотрясло цех. Станки и люди дрогнули. Дерек пугливо отступил на шаг, повернул в сторону стены и рванул, только пятки засверкали. Не только он. Остальные тоже. Безликие ныряли в пол, пролезали в станки, забегали в кабинет Андреа и в переговорку.

Огромный павильон опустел за считанные секунды.

— … Что… это было? — опираясь на стол, поднялся парень.

Он был один. Рабочие разбежались, как массовка после окончания одного акта и начала нового. Вместе с актерами цех покинули все звуки. Боль тоже отступила, но продолжила зудеть назойливым комаром над ухом.

— Я здесь, — пробормотал Сэмюэль.

Парень медленно крутился на месте. Внимательно осматривал каждую мелочь. Потрескавшуюся зеленую краску на станках, отметины на столе, ржавые пятна на металлическом вентиле. Они выглядели яркими и подробными. Даже слишком подробными. Настолько, что настоящий Рунический цех казался собранной на коленки бутафорией.

Все, на что не смотрел Сэмюэль, расплывалось цветными пятнами. Когда парень отводил взгляд от станка, тот таял, как мороженое в жаркий день. Зеленая краска налезала на светло-серый металл, а рыжие вкрапления тонули в каше цветов.

Он взглянул на руки. На накаченные воздухом перчатки. Раздутые пальцы из последних сил держались за бугристые ладони.

Спустя миг кожа опала, обволокла кости и мышцы. Вместе с руками былую форму обрел весь цех. От парня по павильону побежала волна, высекая из разноцветных клякс знакомые предметы.

— … Еще бы я понимал, что происходит, — вздохнул Сэмюэль.

Когда он смотрел на станки по отдельности, то восстанавливался только один. Но, стоило перевести взгляд на себя, и восстановился весь цех.

— Дело во внимании? Чем больше внимания я уделяю предмету, тем он четче… Но причем тут я? Может, я — это мир? Центр всего?

Сэмюэль кивнул. Пока что он будет считать так.

— Если я — мир, то я могу его менять.

Парень приложил пальцы к вискам и пронзил взглядом ближайший рабочий стол.

“Пистолет, пистолет, пистолет”, — мысленно повторял он.

Сэмюэль видел пистолет только на сцене театра. В руках актера, играющего офицера.

Прошли секунды, но ничего не произошло. Вмятины стола и ржавые налет не собрались в воображаемое оружие.

— Ну хорошо, — пробурчал парень. — А если так?

Сэмюэль повернулся к столу спиной. Повторил в мыслях заговор и посмотрел обратно.

На краю лежала нелепая подделка, шутка над настоящим пистолетом. Косо срезанная металлическая труба вместо ствола. Затвор заменяла блестящая консервная банка. А рукояткой выступала отполированная деревянная фанера. Спусковой крючок напоминал ржавый винт, небрежно закрученный в рукоятку. Отдельные части скрепляла вместе белая клейкая лента.

Парень покрутил творение в руке. Пистолет был почти невесомым и выглядел точь в точь как оружие актера из воспоминаний.

Он выставил его вперед. Прицелился в станок. Вдавил винт в фанеру указательным пальцем. Из трубы с грохотом вылетел столб пламени и дыма. По цеху пронесся удар и скрежет металла.

Сэмюэль подошел поближе. На стенке машины зияло глубокое круглое отверстие.

— Назову тебя Подделкой, — усмехнулся он оружию в правой руке. — Теперь я могу просну…

— Эй! Ты! — прокричал кто-то позади.

Сэмюэль подскочил от неожиданности. Резко обернулся в сторону кричащего, и цех расплылся в мареве. Незримый канат потянул парня прочь из грез.

Левая рука нащупала складки простыни, а правая — фанеру и холодный винт под указательным пальцем. Парень сразу понял, что делать. Он крепче сжал рукоятку Подделки и потянул на себя, сопротивляясь течению.

Сэмюэль нырнул обратно, но теперь вместо павильона цеха он сидел за обеденным столом своей квартиры.

Через окно в помещение пробивались лучи белоснежной пустоты. Окликнувший парня незнакомец сидел напротив.

Он носил бело-красную хламиду. Седая борода чем-то напоминала детские рисунки облаков: серые завитки с толстыми контурами. Волос на голове не было.

Взгляд Сэмюэля захватила растущий из шеи мужчины пуповина. По сморщенной розовой коже ползли вздутые синие вены. Пуповина обрывалась в паре метров над головой незнакомца.

— Я впечатлен, — спокойно произнес мужчина. — Обычно новичков выкидывает сразу. Увы, не многие умеют удерживатся.

— Кто. Ты. Такой? — сквозь зубы процедил парень и направил Подделку в лицо незнакомца. — И что ты забыл в моем сне?

— Немо Никтонов, — ответил он. — Я ищу новых грезящих.

— Шутка хорошая, — усмехнулся Сэмюэль. — Говори, кто ты или…

— Бесполезно, — перебил Немо. — Умру я или нет, зависит от меня.

В голове парня яростно завертелись шестеренки. В сон влез другой грезящий. Жуткий грезящий. И он явно знал больше, чем Сэмюэль. Парень уже хотел проснуться, как вспомнил кое-что из дневника Рентина.

— А тут ты неправ, — заметил он. — Этот… кокон. Это мое владение!

Он никогда не был хорошим актером, сердце из груди выпрыгивало от страха и волнения. Сэмюэль едва ли понял, что сказал; но чувства придали словам веса.

— И снова впечатлен, — округлил глаза мужчина. — Не совсем так работает, но почти.

Парень метнул взглядом на пуповину.

— Эта штука должна вытянуть тебя.

— В точку. Схватываешь на лету, — кивнул Немо. — Можешь убрать оружие? С ним разговор не построишь.

— Согласен, — медленно отвел в сторону ствол Подделки Сэмюэль. А затем, не сводя глаз с незнакомца, приставил к своему виску. — Так намного лучше. Зачем прячешь имя и облик? Я получу над тобой власть, если узна…

На последних словах парень замер и спешно бросил взгляд вниз. Из темно-серых брюк выглядывала на половину заправленная белая рубашка. Сэмюэль был одет в рабочую одежду. Немо оставалось узнать лишь имя и…

— Нет, — отмахнулся мужчина. — Имена — отличные якоря. Внешность относительна. А про твой вопрос… Это здравый смысл.

Парень осторожно кивнул.

“Он вполне мог попасть и на охотника за мистикой”, — подумал Сэмюэль.

— Эта штука, — бросил взгляд на пуповину, — тоже здравый смысл?

— Приди я в грезы к какому-нибудь маньяку, что, думаешь, произошло бы?

Сэмюэль снова кивнул и замолчал, тщательно обдумывая происходящее.

Они находились во сне. Во владениях Сэмюэля. Значит, парню ничего не угрожало. Он мало что знал про грезы, но действия и слова незнакомца наводили на некоторые мысли.

“Я поступил бы точно также, — заметил парень. — Нужно узнать больше…”

— Говоришь, ищешь новичков? Зачем?

— Для изучения Закулисья, — ответил Немо, складывая руки в замок. — Этот мир таит много тайн, и я жажду раскрыть хотя бы малую часть.

— Хорошо. Но зачем тебе новички? Не лучше было бы искать опытных грезящих?

— Ты прав, — кивнул незнакомец. — Но большинство уже либо принадлежат другим группам, либо изучают Закулисье в одиночку. В новичках же горит пламя любознательности, и мне есть что им предложить.

Сэмюэль приподнял бровь.

— И что же?

— Знания, — развел руки в стороны Немо. — Я обучаю таких, как ты в обмен на участие в исследованиях. Исключительно добровольно. Каждый может уйти, когда захочет.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — усмехнулся парень.

— Так и ходить я предлагаю не по детской песочнице! — улыбнулся в ответ мужчина. — Закулисье — целый новый мир. Знаешь что-нибудь про фей?

Сэмюэль помотал головой.

— Они лжецы. Только и ждут, пока ты потеряешь бдительность, чтобы пролезть тебе под кожу и выпотрошить внутренности.

— Зачем?

— Им нужна твоя плоть. Она — проход в твой мир, — ткнул в парня пальцем Немо. — Остальные знания не бесплатны.

Сэмюэль почесал висок острым стволом Подделки. После прочтения дневника он думал над покупкой Странствий в ночи. Но была проблема. Сэмюэль понятия не имел, что делать дальше. Он брел по тонкой тропинке поздней ночью и видел не дальше пары шагов. Стоило оступиться, и его ждала судьба хуже смерти. Что-то похуже судьбы отца.

Парень помотал головой.

"Это не тауматургия, — подумал он. — Я могу проснуться и никаких последствий не будет".

— Я согласен. Что дальше?

— Встреча с остальными, — поднялся со стула мужчина. Он зашагал в сторону входной двери.

Сэмюэль пристально следил за Немо. Когда тот прошел сбоку, парень встал и отступил на пару метров.

— Все еще боишься? — ухмыльнулся незнакомец. — Тогда я пропущу тебя вперед, чтобы ты мог меня лучше видеть.

— Не совсем понял к чему это?

Немо вздохнул.

— Мы в твоем коконе. А значит, и проход открывать тебе, — махнул он в сторону двери. — Или ты хочешь, чтобы я был позади тебя в коридоре?

Парень закатил глаза и побрел вперед.

— Что делать? — спросил Сэмюэль и положил ладонь на холодную ручку. Подделку он держал у виска, готовый вдавить курок в любую секунду. Немо стоял со скрещенными руками в кухне.

— Произнеси три раза “Закулисье” и пожелай открыть проход.

— Хорошо. Можешь объяснить, что я сделаю?

— Желание направляет твою волю на “открытие прохода наружу”, а повторение три раза одного слова — выражает эту волю, — объяснил мужчина.

— Почему три раза?

— На первый ты создаешь якорь. На второй — устанавливаешь с ним связь. А на третий — преобразуешь кокон. Расчищаешь путь.

— Стало еще сложнее…

— Пока не забивай голову. Объясню позже.

Сэмюэль сделал, как велел Немо. На третий раз он заменил “Закулисье” на “Мороженное” и толкнул дверь вперед. Деревяшка покорно отошла в сторону, являя длинный коридор.

Обычный коридор улья. Трещины паутиной покрывали скучные серые стены, а по потолку ровным строем шли мана-светильники. Парень присмотрелся. Чем дальше уходил коридор, тем больше на стенах выступало разноцветных пятен краски.

“Это же коридор мистера Нейви?” — подумал он.

Бездушная серость плавно впадала в цветное безумие. Но, когда Сэмюэль заострял внимание на переходе, за слоями краски проступал грубый шов.

— Неплохо. Я пройду?

Парень шагнул назад, пропуская мужчину.

— Не хочу показаться грубым, но ты не мог сделать его короче? — пожаловался незнакомец, когда увидел весь коридор.

— Не знаю как, — пожал плечами Сэмюэль.

В ответ Немо устало вздохнул и пошел. Парень побрел следом.

— Расскажи побольше про фей. Мне показалось, ты встречал их.

— И не раз. Когда путешествуешь по Закулисью, приходится водится с разным сбродом. В том числе и с феями.

Впереди блеснул белым прямоугольник выхода.

— Они что-то вроде, — начал Сэмюэль, но запнулся. Пуповина яростно захлестала хозяина по шее. Она тянулась, дергалась и билась, как змея в агонии, — …зверей?

— Нет, — спокойно ответил Немо. Казалось, он не замечал происходящего. — Они разумны и очень умны. Ты давно живешь?

— Лет двадцать.

— А у них за плечами целая вечность. Не могу сказать сколько точно, но очень, очень… очень много.

Чем ближе они подходили к выходу, тем длиннее вырастала пуповина. Движения Немо становились неловкими и резкими. Сэмюэль понял к чему все шло. Он глубоко вздохнул и сильнее сжал рукоять Подделки.

В детстве мама рассказывала истории про рыбу, что обитала в морях и океанах. Очень страшную рыбу. Мама любила жуткие подробности, поэтому описывала все ярко и в красках. Острые и длинные, как колья, зубы; белые слепые глаза и фонарик на тонком жгутике. Выжидальщик или, в простонародье, Морской караульщик. Рыба, которая, словно маяк, приманивала моряков светом в темные ночи. Она была громадной и очень медленной. Когда обманутая жертва подплывала слишком близко, Выжидальщик захлопывал челюсти и проглатывал лодку целиком.

Немо был приманкой. Фонариком, что приманил наивного Сэмюэля. И сейчас вел парня в ловушку. К настоящему телу.

“Он — фея?” — подумал Сэмюэль.

Часть парня вопила о немедленном нажатии на курок, но другая призывала подождать и посмотреть.

“Одним глазком. Гляну как они выглядят. На будущее”.

Из прохода впереди коридор заливал желтый свет, и по серому полу ползла белая дымка.

— Поч…ти… пришли, — холодно произнес Немо. Мужчина двигался с трудом. Конечности дрожали из-за постоянных спазмов, пуповина крутила голову из стороны в сторону.

Мясная кукла, что играла роль человека, шагнула наружу, и Сэмюэль последовал.

Облака. Много облаков. Весь горизонт застилало одеяло белой воздушной ваты. Вдалеке росли кудрявые холмы. За ними кислотно-желтое небо пронзали надкусанные облачные башни. Где-то вата замирала во всплеске, словно разбивающаяся о скалы волна.

"Руины", — первое, что пришло в голову парня.

Сэмюэль проследил взглядом за пуповиной. Она кончалась… ничем. Там, где парень ожидал увидеть хоть что-то, зияла пустота. Шершавая сморщенная кожа, как разорванный канат, болталась в возду…

Костлявые пальцы мясной марионетки впились в правую руку Сэмюэля. Немо мертвой хваткой сжал Подделку, и парень сразу вдавил винт в фанеру. Выстрела не последовало. Ни столба пламени, ни дыма, ни даже звука.

— Что? — в ужасе прокричал он.

Сэмюэль бросил взгляд на оружие. Пистолет таял на глазах. Блестящие металлические капли тонкими струйками бежали по предплечью. А ногти мужчины пролезали под кожу.

Парень сжал левую ладонь в кулак и, крича во всю глотку, ударил по голове Немо. Костяшки содрали гладкую, как лист резины, плоть. Мясная кукла только ухмыльнулась.

В следующий миг из мужчины вырвались огромные острые клыки, разрезав бело-красную хламиду на лохмотья. Ноги воспарили. И тело сложилось пополам. Клыки капканом захлопнулись на правом плече парня.

С воплем Сэмюэля белую вату под ногами окропили алые капли крови. Из челюстей показались десятки худых ручонок. Длинные, словно ветки, пальцы сдавили плечо и толкнули тело прочь, отрывая правую руку.

Мясной моллюск рухнул наземь в паре метров, разбрызгивая повсюду кровь. Сэмюэль отшатнулся и попятился. Он отвел дрожащую левую руку за спину.

“Пистолет! Пистолет! Пистолет!”

Но, когда парень вытянул ладонь перед глазами, ничего не произошло. Подделка не появилась. Сэмюэль бросил взгляд на чудовище.

Натянутая на моллюска кожа запузырилась, покрылась зелеными гнойными нарывами. Они лопнули в одну секунду, обнажая сотни глазных яблок. Зрачки разной формы и размера пронзили взглядом фигуру Сэмюэля.

И чудовище поползло вперед.