Самый смелый слизеринец (гет)

Сколько бы Гарри её ни упрашивал, мадам Помфри не захотела его впустить даже на несколько минут, как и что-либо объяснить насчёт состояния Гермионы.

— Мисс Грейнджер сейчас без сознания, попробуйте зайти завтра или послезавтра, — сухо сказала она, и Гарри пришлось двинуться обратно по коридору.

Однако так просто он не сдался. Стоило ему только cвернуть за угол, как он приблизился к портрету разодетого графа Монтрини, стоявшего с важным видом по центру, и попросил того пропустить.

— Назовите пароль, сударь! — вскинув подбородок, утвердил граф.

— Я его не помню. Пропустите, пожалуйста, это очень важно, — попросил Гарри.

— Нет, дружок, не знаете пароль, ступайте своей дорогой!

— Но это очень важно!

— Сожалею, но без пароля хода нет.

Гарри помрачнел и достал волшебную палочку.

— Инсендио!

— А-а-а-а-а-а! Прекратите! Немедленно прекратите! — закричал на портрете граф. — Фу! Фу! Фу-у-у!..

Он принялся заглатывать воздух и дуть в сторону рамы в тщетной попытке сладить с языком пламени, но тот беспощадно лизал край полотна и двигался дальше.

— Бога ради пощадите! — взмолился граф Монтрини. — Прошу, пощадите! Заклинаю вас всеми земными и небесными силами!

Он прижался к другому краю рамы и сложил руки в молитвенном жесте.

— Пропустите, — отрезал своё Гарри, и портрет графа тут же отъехал в сторону. — Фините Инкантатем! — бросил за спину первый, двинувшись в потайной проход.

— Варвар! — раздался за его спиной голос графа Монтрини и, судя по звуку, его подпорченный портрет вернулся на своё место.

Гарри подсветил себе путь при помощи палочки и прошёл немного прямо, один раз повернул направо и ещё немного прошёл. Благо, что он уже бывал в этом ходе пару раз, когда, например, в прошлом году поймал близнецов Уизли, занятыми не такими уж и невинными шалостями в коридоре, и те сторговались с ним о молчании, отдав Карту Мародёров, где было отмечено много всяких потайных ходов. Гарри как раз вышел к портрету графини Монтрини, висящему в дальнем конце больничного крыла. Поскольку графиня то и дело спала на своём ложе, то её портрет был совершенно бесполезен, где бы он ни висел. Пришлось немного сдвинуть его вручную как в одну сторону, так и в другую. Гарри пробрался в зал и юркнул к ближайшей койке раньше, чем мадам Помфри уловила шум и повернулась.

— Кто здесь? — спросила она, осветив палочкой дальний конец больничного крыла, но ничего подозрительного не заметила.

Послышался стук и целительница отправилась к двери, а Гарри тихонько пробрался через несколько коек и спряталась за одной из них. В больничное крыло тем временем пожаловала профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора.

— Я опросила всех, кого смогла, Поппи, но никто ничего подозрительно не видел. Ни Филч, ни ученики.

— Такое иногда случается, дорогая. Никто из нас не может предвидеть всего. Должно быть, девочка на что-нибудь отвлеклась или сильно задумалась, оступилась, вот и результат.

— Она ведь поправится? Ты же обычно быстро сращиваешь кости…

— Если ты про перелом, то да, завтра же уберу. Но вот с сотрясением мозга так быстро управиться не получится. Увы, тут всё намного сложнее.

— Ох, это так странно… Мисс Грейнджер всегда была очень внимательной и вдруг такое…

— Дорогая, я всё понимаю, но, знаешь, так сильно волнуясь, ты не доведёшь себя до добра. Давай-ка пройдём в мой кабинет, а то я сама начинаю тревожиться, глядя на тебя.

Гарри понял, что они приближаются, и забрался под койку. Женщины прошли мимо него и зашли в кабинет мадам Помфри, а он немного прополз и наконец-то добрался до нужной койки. Вернее, очутился на полу возле неё, задрал голову и в то же мгновение задержал дыхание.

Голова Гермионы была обмотана бинтом. В свете лампы на её бледной щеке темнел шрам, а лежащая поверх одеяла рука находилась в гипсе. Её глаза были закрыты, лицо ничего не выражало, и от одного её вида Гарри снова ощутил, как всё в нём леденеет. Он шумно втянул в себя воздух и немного приподнялся. Настолько, что хватило протянуть руку и едва коснуться хрупких девичьих пальчиков, выглядывавших из-под бинта.

Глядя на Гермиону, Гарри невольно вспомнилось начало прошлого лета. То, как он оказался на кладбище и увидел возрождение Волан-де-Морта. То, как враг применял на нём Круциатус. Действие этого заклятия невозможно было с чем-то сравнить. Гарри до сих пор помнил ту невыносимую боль, обжигавшую каждую клеточку тела. Помнил, как Волан-де-Морт над ним смеялся, а Пожиратели смерти стояли в стороне и молча смотрели на это унизительное зрелище. Гарри помнил, как вернулся обратно и оказался в больничном крыле. Эти дни не стереть из памяти. Не забыть, как было невыносимо осознать, что он совершенно один. Никто не пришёл к нему на помощь на кладбище. Ни Дамблдор. Ни Сириус. Ни сотрудники Министерства магии. Никто. Он выжил чудом, не иначе. Прошлым летом Гарри лежал на койке и хмуро смотрел в сторону. Его одолевала ни боль, ни страх, ни тревога и ни отчаяние. Он лежал и чувствовал подступающую к нему ненависть. Ко всем, кто уверял его, что он в безопасности. Ко всем, кто заставил его почувствовать себя совершенно беспомощным. Гарри лежал тогда на койке, краем уха слыша, как учителя говорят о нём, как о бедном мальчике, находящемся в шоке, но думал о том, как он их всех ненавидит. Думал, как ненавидит себя за то, что был таким наивным и глупым.

«Привет… Мне мадам Помфри разрешила зайти… Ты… как? Лучше?»

Тогда Гермиона нарушила ход его долгих размышлений, и он не смог определиться, что к ней чувствует. Казалось, время, где они общались в библиотеке, тайком встречались на кухне и танцевали на балу, относится к другой эпохе, нежели то, где он оказался на кладбище. Гарри просто смотрел на неё и не мог разомкнуть губы. Думал, что она вряд ли поймёт то, что он пережил. Однако Гермиону его молчание нисколько не задело.

«А я тебе конспекты захватила… Подумала, вдруг ты захочешь узнать, что пропустил за эти дни. Я сюда положу, ладно?»

Она ещё немного посидела и ушла, а Гарри подумал, что вряд ли её больше увидит. Наверняка она тоже сочла его жалким и предпочтёт посидеть в библиотеке, чем возле него. Но Гермиона пришла снова.

«Ты знаешь, Добби и другие домовики очень переживают за тебя. Они мне столько булочек пытались впихнуть… Пришлось взять парочку, чтобы их не расстраивать, ты уж съешь хотя бы одну, ладно?»

Гарри не понял, как это вышло, но, глядя на Гермиону, в нём не вспыхивала ярость или иное недоброе чувство. Она не требовала, как Дамблдор, всё ей рассказать и не кричала, как Фадж, что всё это вымысел, и уж тем более не смеялась над ним, как это в начале Турнира делали многие ученики. Она рассказывала ему о последних занятиях перед летом и сетовала, что экзамены опять отменили.

«А я маму с папой видел, — внезапно прервал её Гарри. — Там… на кладбище, когда Волан-де-Морт возродился…»

Гермиона вроде бы не сделала ничего особенного, но ему врезался в память её простой жест. То, как осторожно она взяла в свои тёплые ладони его руку. То, как проникновенно она смотрела ему в глаза и сглотнула ком, когда он ей всё выложил. Гарри хранил её письма в альбоме вместе с колдографиями родителей. Помнил, как жаловался ей, что лживый старик опять отправил его к Дурслям и не понимал, почему в газетах ничего нет о Волан-де-Морте, а Гермиона просила его не обзывать директора и делилась своими подозрениями. Когда Гарри забрали на Гриммо, ему велели никому и ничего не писать, но он всё равно переписывался с Гермионой. Для этого было достаточно объяснить Букле, чтобы она возвращалась ночью, когда её никто не увидит.

И вот сейчас Гермиона сама оказалась на больничной койке. Девушка, чьё внимание и участие имело для Гарри большое значение. Он легонько поглаживал её пальчики и не отрывал взгляд от лица. Видеть её такой беззащитной и неподвижной для него было куда хуже, чем терпеть её нападки или молчание. Он ведь думал, что к Рождеству они обязательно помирятся и вместе пойдут на праздничный приём к Слизнорту, а теперь и эта хлипкая надежда угасла.

— Гермиона, как же так? — тихо спросил Гарри и забрался под койку, как только услышал скрип двери.

Женщины покинули кабинет, и мадам Помфри пошла проводить подругу.

— Да хватит тебе уже повторять это столько раз, — мягко говорила она. — Сама же знаешь, какие у нас лестницы, я уже столько раз твердила про них Альбусу, а он всё не придавал значения. Может, теперь хоть задумается…

— Очень на это надеюсь.

Они наконец-то распрощались, мадам Помфри взмахом палочки погасила везде свет и ушла в свой кабинет, а Гарри вылез из-под койки и невольно задумался об их словах. Он тоже знал, какие коварные бывают лестницы. Знал, что у одних пропадают ступеньки, а другие ведут не туда, куда вели вчера. Но ведь и Гермиона это тоже знала. Что такого должно было случиться, чтобы она, всегда такая собранная и внимательная, вдруг оступилась?

Гарри смотрел на неё и думал о том, что она сама подошла к нему. Подошла его поддержать, даже несмотря на их разногласия и то, что он капитан команды соперника. Он думал о том, что она ушла от него, ругаясь с Роном, и это почему-то стало его нервировать. Неужели Гермиона с Роном так сильно поцапались, что потом она сбежала из башни и не устояла на ногах? Неужели это событие и вправду никто не видел и не взмахнул палочкой, чтобы не дать Гермионе сорваться? Или же это событие произошло намного раньше, но кто-то намеренно молчит о его причинах?

Чем больше он об этом думал, тем сильнее начинал хмуриться.

— Я ещё вернусь, — шёпотом предупредил Гарри и отправился к портрету графини Монтрини.

Выбравшись через потайной ход, он пропустил недовольство графа мимо ушей и поспешил вниз, а оттуда в подземелье.

— Гарри, это ты опять шуршишь там? — услышал он в спальне голос Забини, лежащего на соседней кровати. — Сколько можно, а? Ты лунатик, что ли?

— Заткнись, пока я тебя сам не заткнул, — тихо предупредил его Гарри и забрал с собой мантию-невидимку.

Он добрался до чулана с мётлами и взял оттуда «Молнию». Гарри понимал, что не сможет заснуть, пока всё не выяснит. Добравшись до ближайшего окна, он накинул на себя мантию и, усевшись на метлу, рванул ввысь.

Искать гриффиндорскую башню долго не пришлось, разве что понадобилось несколько раз заглянуть в окна, чтобы вычислить нужное. После того, как он открыл его заклинанием, Гарри проник внутрь, тихо прошёлся до кровати Рона и замер. Он хотел было его разбудить и расспросить обо всём, но передумал. Ни к чему было поднимать лишний шум, когда существовал способ докопаться до правды куда надежнее. Тот способ, которому его научил Снейп. Гарри достал волшебную палочку и направил её на Рональда.

— Легилименс! — произнёс он и тем самым нарушил его сон.

Однако и этих секунд хватило, чтобы увидеть в голове Рона такое, отчего волосы встали дыбом на руках Гарри.

— Хватит его оскорблять только потому, что он слизеринец и якобы виновен в смерти твоего отца! — кричала на лестнице Гермиона. — В смерти твоего отца виновен Волан-де-Морт! Не веди себя как тупица! Гарри, может, и не самый лучший человек на свете и тоже иногда ведёт себя крайне грубо, но сейчас ты куда хуже него! Ведёшь себя как…

— А ты только и думаешь, как бы побыстрее оказаться с ним! Небось, уже и под юбку ему позволила залезть! То-то он…

Звонкая пощёчина оборвала речь Рона.

— Ты самый ужасный человек из всех, кого я знаю, Рональд Уизли! — отчеканила Гермиона. — Иди к своей Лаванде, может, хоть она пожалеет такого придурка!

— Прекрасно! А ты катись к своему слизню! — гневно сказал ей Рон. — Тебе в его серпентарии самое место! Иди, кинься к нему на шею, такая зануда, кроме этого урода, больше никому не нужна!

К изумлению Гарри, Гермиона не расстроилась и не убежала. Более того, она даже не подумала развернуться и опять замахнулась на Рона. Вот только он не позволил ударить себя во второй раз и перехватил её руку. Рон инстинктивно оттолкнул её от себя и в ужасе замер. Кажется, он не ожидал, что Гермиона оступится и полетит вниз. Он просто застыл вместо того, чтобы схватить волшебную палочку и применить хоть какое-нибудь заклинание. Застыл вместо того, чтобы позвать на помощь.

— Ты-ы-ы!.. — раньше Рона воскликнул Гарри и сам позабыл, что у него в руке волшебная палочка.

У него не было слов, чтобы выразить свои мысли. Ему хотелось придушить гриффиндорца голыми руками. Однако и Рональд не лежал без действия и оттолкнул его от себя.

— Не лезь в мою голову, урод! Это ты виноват, что она упала!

Он слез с кровати и схватил свою волшебную палочку.

— Она только о тебе и думала в последнее время!

Гарри не мог говорить, от бешенства он закричал и пошёл на таран. Головой ударил Рона в грудь и толкнул к окну. За его спиной послышались чьи-то голоса. Их руки с Роном держали друг друга. Гарри думал только о том, что перед падением Гермиона защищала его. Защищала его, даже несмотря на то, что считала очень жестоким и бесстрашно говорила это ему в лицо.

— Ублюдок!!! — прокричал он и от ярости вытолкнул Рона в окно.

Когда за спиной стали вспыхивать волшебные палочки, Гарри стоял в спальне в мантии-невидимке и тяжело дышал. Он больше не мог ни о чём думать, горячая кровь всё ещё стучала в его висках. Гарри не вылетел в окно, потому что возле того столпились гриффиндорцы, не знавшие, что им делать. Кажется, он немного постоял в стороне и вышел за дверь. Как же он добрался до подземелья и забрался в свою постель, для Гарри осталось словно в тумане. Утром он проснулся в холодном поту от кошмара. Ему приснилось, будто Гермиона разбилась насмерть и его просили выкопать для неё могилу.

— Поттер, ты теперь под Малфоя косишь? — спросил его за завтраком Забини, косо глянув в ту сторону, где Драко одиноко сидел с отстранённым видом.

— Причесался бы, что ли, — укоризненно прибавила Дафна. — Неужели слабо хоть одно заклинание для укладки усвоить?

Ей повезло не узнать ответ не выспавшегося Гарри, поскольку Дамблдор призвал всех к вниманию и объявил, что ночью один из учеников погиб. Рональд Уизли, по его словам, считал себя виноватым в несчастном случае, произошедшем с Гермионой Грейнджер, и ночью расстался с жизнью, выйдя из окна. Гриффиндорцы, как он уверял, обладают большим любящим сердцем, честностью и состраданием.

— Говорят, он сам себя ублюдком назвал перед тем, как спрыгнул, — поделилась со всеми Панси, любительница собирать всякие сплетни и слухи.

— Хоть перед смертью был перед собой честным! — отозвалась Дафна и хлопнула Гарри по плечу. — Эй, Поттер, ты чего такой кислый? Теперь у Гриффиндора нет вратаря и ловец, я так думаю, тоже скоро сменится. У нас ещё есть шансы побороться за кубок! Как тебе эта мысль?

— Да пошла ты, — ответил ей Гарри и опередил Забини, явно открывшего рот для её защиты: — Вот только не начинай!

К его облегчению, половину дня все только и делали, что излагали страшную новость на разный лад, а потом стали приплетать к ней всякие подробности. Благодаря этому Гарри немного поспал на уроке заклинаний, где без Гермионы в него некому было запустить бумажным комком, а потом сходил в больничное крыло. Мадам Помфри его всё равно не впустила, и он отправился в подземелье.

По вселенскому закону подлости Добби тоже понадобилось найти Гарри сегодня же и доложить ему в туалете, что Теодор Нотт неоднократно использовал Выручай-комнату, где Гермиона проводила в прошлом собрания своей тайной организации.

— И что он там делает? — поинтересовался Гарри.

— Добби не смог узнать… Добби очень-очень старался незаметно прошмыгнуть, но не смог, сэр Гарри Поттер… Мистер Нотт что-то знает… и использует это против магии Добби. Добби очень-очень виноват. Он будет и дальше следить за мистером Ноттом, он…

— Нет, Добби, не надо, ты и так много для меня сделал. Спасибо тебе большое.

Гарри немного подумал и решил лечь спать пораньше. Набраться сил перед тем, как подкараулить треклятого Нотта и выяснить, что же тот вытворяет.