Самый смелый слизеринец (гет)

Октябрь принёс с собой дожди и жестокий пронизывающий до мурашек ветер. Ученикам приходилось надевать свитера и джемперы поверх рубашек и плотнее закутываться в мантии при выходе на улицу. За окном то и дело появлялись хмурые тучи, и это периодически сказывалось на настроении большинства обитателей Хогвартса. Впрочем, не все из них предавались унынию или безделью. Домовой эльф по имени Добби, к примеру, пребывал в невероятном возбуждении, ведь он выполнил важную миссию и выкрал по заданию Гарри Поттера некое нехорошее кольцо из кабинета директора. Добби считал, что спас одного волшебника от большого несчастья и очень помог другому решить затруднение. О том, куда это кольцо потом делось, Добби ничего не знал, но считал, что за оказанные услуги Гарри Поттер рано или поздно заберёт его к себе. Он ведь очень храбрый и честный парень и ценит его, Добби, куда больше, чем какого-то сварливого домовика семьи Блэк. Того он не просил ни о чём, а с Добби и клятву взял о молчании, и отблагодарил, выдав самые изысканные одеяния из двух старых уменьшенных тёмных мантий с изумрудными подкладками и цветных носков. Словом, Добби был в восторге и теперь являлся единственным домовым эльфом на кухне, кто между делом подпрыгивал и напевал разные мелодии.

В то время, пока домовики пытались понять, за что им достался такой нерадивый сородич, как Добби, профессор зельеварения, а ныне защиты от тёмных искусств, Северус Снейп, пребывал в тяжёлых раздумьях. Настроение Снейпа было хмурым, но совсем не из-за погоды. Он был из тех людей, кто уже давно забыл, что такое радость или доброта, но отлично помнил, когда дело пахло жареным. Не так давно Снейп осознал, что покровительство директора не больно-то ему выгодно и это навело его на кое-какие мысли. Тот же Волан-де-Морт стал вызывать у него разочарование своими действиями. В этом и прошлом году Лорд долго пытался добраться до судьбоносного пророчества, освободил своих ярых сторонников и потерпел неудачу. Но больше всего в этом разочаровало упрямство, с которым господин действовал. Сперва ведь он пытался использовать сторонников, потом пожелал обмануть Гарри Поттера за счёт видений, а когда понял, что тот не поддался его уловке, то подключил к этому делу Снейпа. Велел последнему поступить как Барти Крауч, то есть подкинуть Гарри Поттеру какой-нибудь предмет, являющийся порталом, и отправить в Министерство магии. Помня судьбу Крауча, Снейп не предвидел в этой затее ничего хорошего. Благо, что ему удалось связаться с директором и действовать под его руководством.

Вот только Дамблдор стал разочаровывать Снейпа не меньше. У него была прекрасная возможность одолеть противника и отдать сотрудникам Министерства, но он почему-то не проявил должного усердия. Памятуя, чем закончился Турнир Трёх Волшебников, Снейп стал склоняться к мысли, что надежд на двух его предводителей почти никаких. Если один упрям, как ребёнок, то другой явно медлит и преследует какие-то неведомые цели, а иначе как объяснить, что Гарри Поттер всегда у него задействован? Похоже, и он, Снейп, играет в замысле Дамблдора какую-то роль. Вот только никто не знает этот замысел, как и то, какой исход для каждого участника там определён. Какое-то нехорошее чувство подсказывало профессору, что он в опасности, и Снейпу это очень не нравилось. То, что у него не было семьи и существовали свои приоритеты в жизни, ещё не значило, что он не дорожил этой своей жизнью. Словом, Северус усвоил некоторые уроки прошлого и тоже решил действовать. В этом году ему удалось совершить невероятное и научить неоднократного виновника своей головной боли, а именно Гарри Поттера, по закону подлости попавшего на факультет Слизерин, окклюменции. Это позволило поделиться с учеником кое-какими соображениями и расположить к себе.

— А почему вы раньше со мной ничем не делились? — после первого такого разговора с подозрением спросил Гарри.

— Потому что раньше вы были так самонадеянны и слепы, Поттер, что могли легко выдать ваши мысли без всякой легилименции, — строго ответил на это Снейп. — Надеюсь, не нужно объяснять, почему не стоит посвящать в это других?

Благо, что ученик оправдал его ожидания и не стал выдавать их разговор директору, несмотря на то, что с осени этого же года Дамблдор стал вызывать его к себе и проводить индивидуальные занятия. Гарри также помог выкрасть из директорского кабинета тёмный артефакт в виде кольца и заверил, что присмотрит за сокурсниками. Кого-то из них Волан-де-Морт подключил к своему делу вместо выбывших из его круга Малфоев, а значит, стоило действовать на опережение.

Впрочем, пока Снейп продумывал план спасения своей жизни, у его ближайшего соратника, а именно Гарри Поттера, тоже имелись разные проблемы, которые едва удавалось решать. Слизерин в следующем месяце ждала игра с факультетом Гриффиндор, а члены команды по квиддичу не особо охотно ходили на тренировки и жаловались на холод. Временами Гарри жутко злился и думал вернуть Снейпу капитанский значок. У него и без команды хватало забот. Как староста ему иногда приходилось терпеть общество противной Панси Паркинсон или же ходить в патруль в одиночку, разбираться со всякими нарушителями, пока его напарница клеилась к Драко Малфою. В прошлом году Гарри даже пытался вернуть значок старосты Дамблдору, но тот с доброй улыбкой напомнил ему о правом деле и том, что ответственных учеников сейчас очень мало. Впрочем, вскоре выяснилось, что не одна Панси отлынивает от своих прямых обязанностей, а значок старосты позволяет видеться кое с кем в коридоре. Жаль только, что теперь этот кто-то его избегает.

Шлёп!

Невесёлые мысли Гарри, сидевшего в Большом зале, нарушил свежий выпуск «Ежедневного пророка» — тот упал в каких-то дюймах от его руки и задел краем золотую тарелку, в которой подпрыгнул последний кусок хлеба. Сидящие рядом ученики активно хватали увесистые свёртки, письма и газеты, летящие к ним в руки. Сегодня «Ежедневный пророк» вызвал оживлённые разговоры.

— Ничего се!.. Кхе-кхе! — Панси Паркинсон закашлялась, оторвавшись от кубка с тыквенным соком, и притянула один из выпусков газеты к себе.

— Да они шутят, наверное! — придвинувшись к ней, воскликнула Дафна Гринграсс, вглядываясь в тот же номер. — Они же сами его столько лет называли преступником!

Из-за всего этого Гарри нахмурился и подумал, что ему, похоже, пора уткнуться в газету и состроить крайне удивлённое лицо. Хотя бы ради приличия. Однако раньше, чем он это сделал, общее внимание привлёк Драко Малфой. В этом году он был как никогда хмур и молчалив, поскольку летом его отца поймали вместе с несколькими сбежавшими из Азкабана Пожирателями смерти в Министерстве магии. За злостное нарушение, а именно пособничество Тому-Кого-Нельзя-Называть, Люциуса Малфоя лишили души.

— Поздравляю, — вдруг мрачно сказал Драко, швырнув от себя номер газеты к Гарри, и покинул общий стол.

Недоумевающие ученики какие-то мгновения смотрели ему в спину, а потом перевели взгляды на Гарри, но он уже опустил глаза на ближайший выпуск газеты. Там действительно было на что посмотреть.

ОПРАВДАН ПО ВСЕМ ПУНКТАМ!

Дорогие читатели, сообщаем вам, что разгоревшийся этим летом скандал вокруг всем известного Сириуса Блэка наконец-то получил завершение! Члены очередного заседания Визенгамота пересмотрели громкое дело минувших лет, тщательным образом изучили все улики и вынесли заключительный вердикт. Мистер Блэк признан невиновным в смерти…

Гарри не стал дочитывать статью до конца и поднялся из-за стола. Он уже получил от крёстного письмо прошлым вечером и понял, что Руфус Скримджер всё-таки смог выпрыгнуть из штанов. Заняв должность министра магии вместо Фаджа, долгое время отказывавшегося признавать возрождение Волан-де-Морта, Руфус, похоже, решил превзойти предшественника и насел на Гарри с противоположным желанием. То есть если Фадж хотел Гарри заткнуть, то Скримджер, наоборот, хотел вывести его в свет, разговорить и показать всем, сколько усилий ради безопасности и благополучия общества он прикладывает. Гарри это очень разозлило, и он сказал, что предстанет перед всеми и поблагодарит министра магии за усилия, только если тот проведёт расследование по делу его крёстного. Похоже, Снейп был прав в своих недавних предположениях, и обстановка обстояла очень скверно. Так скверно, что Скримджер приложил все силы, чтобы оправдать Сириуса, хотя это можно было сделать ещё очень давно.

В общем, Гарри шёл по Большому залу и качал головой. Новость означала лишь то, что скоро в школе появится министр магии и заставит его улыбаться на камеру. От всего этого Гарри не испытывал ни капли радости. Более того, даже оправдание Сириуса его нисколько не радовало, поскольку тот тоже умудрился его достать. Две неизменных способности последнего — истреблять крепкие напитки и вести унылые речи о прошлом — за одно Рождество и два проведённых вместе лета встали Гарри поперёк горла. Он и без того с трудом простил крёстному роковую ошибку и довёл того как-то до слёз.

«Да лучше бы ты тогда умер, чем твердил, как ты их любишь! — горячо кричал он в ту ночь, когда Сириус вздумал его подбодрить после треклятого Турнира и напомнить, что все совершают в жизни ошибки. — Каким надо было быть идиотом, чтобы доверить жизнь мамы с папой Хвосту! Сам же подозревал, что кто-то из друзей перешёл на сторону Волан-де-Морта и сам же их подвёл! У тебя есть вообще мозги или нет?! Или ты ещё тогда их все пропил?! Что?! Что ты уставился на меня, как будто я должен был тебя полюбить лишь за то, что ты появился рядом?! Где ты вообще был все эти годы?! В камере скулил, что не успел одну несчастную крысу поймать?! Сел бы на мотоцикл и задавил её! Мститель тоже мне! Пёс дворовый, вот ты кто!»

Сириус стоял перед ним на коленях и, желая себе смерти, обнимал за ноги. То ли Гарри стало его жалко, то ли накопившая злость наконец-то сошла, но он выдохнул, небрежно погладил рыдающего крёстного по взлохмаченным волосам и сказал, что прощает. Это самое прощение, вероятно, крайне необходимое его израненному сердцу, привело к тому, что Сириус стал прислушиваться к Гарри больше, чем к Дамблдору или кому-то другому. К примеру, он очень быстро освободил дом на Гриммо от членов Ордена Феникса. Не то чтобы Гарри был против собраний или создания самого Ордена, но он искренне не понимал, почему некоторые его представители вдруг переехали к ним на проживание.

«Эти Уизли, они что, стыд совсем потеряли?! — выражал недовольство Гарри. — Едят нашу еду, заняли наши спальни, эксплуатируют нас и нашего домовика, ты хозяин этого дома или кто?! Я к тебе приехал в гости или к миссис Уизли?! Может, мне ещё её мамой называть?!»

«Да… ты прав, ты, конечно, прав, Гарри…» — говорил растерянный Сириус и вскоре устроил в доме скандал. Миссис Уизли была уверена, что делает для него как можно лучше, а Сириус уверял, что собрания Ордена Феникса могут и дальше проходить в его доме, но это всё, что он готов позволить.

«Но как же Гарри? — пыталась переубедить его миссис Уизли. — Ему сейчас нужна забота и взрослые понимающие люди, способные его поддержать!»

«Гарри нужен покой, а не ваш галдёж! — серчал Сириус. — Взрослых людей, способных заставить его пахать с утра до ночи, ему и у Дурслей хватало!»

Их разгорающийся спор, к облегчению Гарри, затушил Дамблдор. Он посчитал, что Сириус вправе распоряжаться своим домом, как посчитает нужным. Кикимер, сварливый домовик, проживающий в доме, был невероятно доволен этим скандалом. Он даже стал считать, что Гарри настоящий потомок рода Блэк, а Сириус так… кем-то подброшенный его дражайшей госпоже уродец. В конце этого лета Кикимер дошёл до того, что иногда пропускал слова Сириуса мимо ушей, но охотно исполнял просьбы Гарри. У последнего не было сомнений, что если он вызовет Кикимера в Хогвартс, то тот обязательно появится.

Впрочем, пока Гарри обходился и без Кикимера, но это никак не улучшало его настроение. Если в прошлом году он злился из-за Турнира и его последствий, то теперь из-за событий в Министерстве магии. Его опять унесло при помощи портала туда, куда он не хотел. Гарри хотел выбраться из Министерства, но поганый Волан-де-Морт пытался проникнуть в его голову и вселить уверенность, что в Отделе тайн находится Сириус. Нашёл идиота! Гарри и без всяких видений знал, где его крёстный. Напившись, валяется в какой-нибудь спальне или в гостиной на Гриммо.

В проклятое Министерство даже Добби вызвать не удалось, зато удалось там потеряться и спрятаться, чтобы понаблюдать за Пожирателями смерти. Особенно за тем, как они его толпой искали, а потом сражались с Дамблдором и подмогой. Одного Пожирателя Гарри даже атаковал со спины и забрал себе его палочку. В газете потом писали, что это Великий Дамблдор всех спас и, защищаясь, лишил жизни некоего Долохова, а Гарри хмурился и качал головой. Министерство в лице одной только Амбридж неплохо потрепало ему нервы, а остальные добавляли удары, как будто до кучи. К примеру, Рональд Уизли с прошлого Рождества решил, что это Гарри виновен в смерти его отца и периодически распускал про него отвратительные слухи. В начале этого года он даже в подземелье спустился.

«Говорят, ты связан с Тем-Кого-Нельзя-Называть! Он что-то там сделал, чтобы снова прикасаться к тебе, и ты можешь видеть, что он замышляет! — орал Рональд в тот день. — Ты должен был видеть моего отца! Ты — мерзкий предатель! Совсем зазвездился и людей не видишь!»

От горя Рональд, похоже, не понимал, что попросту выдал то, что сумел подслушать из собраний Ордена Феникса, а Гарри не стал ему ничего объяснять. Когда ему ещё виделось всякое по ночам, то он подходил к Снейпу, а тот обычно хмурился и не спешил действовать. Возможно, Гарри мог бы увидеть Артура Уизли роковой ночью, но благодаря настойкам, которые ему выписала школьная целительница по просьбе декана, он крепко спал, а уж потом освоил окклюмецию и забыл про всякие страшные видения. Впрочем, той ситуацией со вспышкой гнева Рона Уизли охотно воспользовался Малфой.

«Уизли, а что это твой отец делал ночью в Министерстве, а? Может, мы чего-то не знаем про вашу семейку? Вы теперь подворовываете понемногу?»

До самого лета Драко потешался над Роном, пока его собственный отец не был схвачен в Министерстве и подвергнут суровому наказанию. Вроде бы им с матерью пришлось даже съехать из поместья и перебраться к тётке. По крайней мере, так болтали девчонки.

— Гарри?

От пасмурных мыслей, сколько всего неприятного происходит вокруг, его оторвала девушка, мысли о которой до сих пор обжигали нутро. Гарри заметил, что в этом учебном году она начала заплетать каштановые локоны в косу или сдерживать при помощи ободка, и поймал себя на странной мысли, что хотел бы снова их коснуться, как и её нежной щеки. Он моргнул и посмотрел в её карие глаза. Только сейчас Гарри стало отчётливо ясно, что именно его снова так сильно злит. Сколько же времени они не говорили по душам… Он не получил от неё ни одного письма за это лето. Неужели она до сих пор на него сердилась? Неужели он поступил неправильно, когда попытался её защитить?

— О… привет, — удивлённо сказал Гарри, остановившись у входа в Большой зал.

Сегодня Гермиона Грейнджер, староста факультета Гриффиндор, не выглядела сердитой или взбешённой, как тогда, в начале лета, когда она раскричалась и торопливо ушла от него.

— Я читала про твоего крёстного, — заметила она, посмотрев в сторону своего стола, где у первокурсников опять начались развлечения в виде бросания еды друг в друга. — Это здорово, правда? Ты рад?

— Да, я… рад. Очень рад, — растерянно ответил Гарри и подумал, что сейчас оказался бы где угодно, но только не на глазах у всех. — А как ты… порядок?

— Да, я… Извини, я пойду, а то профессор МакГонагалл сейчас заметит безобразие и рассерчает.

Она сильно нахмурилась и тронулась с места, вероятно, настроившись от души покричать и навести порядок за столом. Гарри же проводил её кислым взглядом и покинул Большой зал. Гермиона была одной из немногих, кого он по-настоящему уважал. Это она подошла к нему в библиотеке, когда все другие только потешались, и сказала, что верит, что он не бросал своё имя в Кубок огня. Она помогала ему изучать книги о драконах и освоить Манящие чары, благодаря которым он прошёл первое испытание. Это её он позвал на Святочный бал, когда все другие девчонки не давали ему прохода — до первого испытания дразнили его и называли лгуном, а потом стали мило улыбаться и твердить, что с ним что-то не так, раз он выбрал занудную Грейнджер. И вот кто после этого лицемер и лгун? Нет, Гарри не уважал большинство девчонок. Таких красивых, как Дафна Гринграсс, Джинни Уизли и Чжоу Чанг, но дико отвратительных в своём поведении и невероятно глупых. Они вызывали у него лишь неприязнь, а разумная Гермиона Грейнджер искреннюю симпатию. Это её он вытащил из озера во время второго испытания и к концу четвёртого курса сильно с ней сдружился. А ведь она была той самой девчонкой, с которой он часто пререкался и соревновался по учебным предметам на ранних курсах. Кто бы мог подумать, что Гермиона станет тем человеком, общения с которым Гарри будет жутко не хватать. Он двигался в подземелье и думал, быстрее бы пойти в патруль. Вдруг всё-таки удастся столкнуться с Гермионой в коридоре и спокойно поговорить.

Ноябрь ознаменовался первым снегом, ненадолго покрывшим школьный двор, и недовольством Дамблдора. Директор рассчитывал, что Гарри расположит Слизнорта к себе и добудет от него важное воспоминание, но Гарри ходил с виноватым видом и был даже рад, что индивидуальные занятия временно прекратились. Откровенно говоря, ему надоело смотреть на жизнь Тома Реддла. Это никак не помогало того победить, а жалости к бедному сиротке он ни капли не испытывал. Этот сиротка лишил его родителей и обрёк на жизнь с Дурслями. Всё, чего Гарри действительно хотел, так это его смерти и желательно мучительной. Впрочем, Снейп тоже посоветовал пока не торопиться исполнять задание директора, хотя для этого у Гарри имелось особое зелье в виде Феликса Фелициса, способного приносить удачу в любом деле.

Сам Слизнорт вряд ли подозревал, что кому-то крайне нужны его воспоминания, и продолжал устраивать собрания Клуба Слизней. Гарри, конечно же, исправно на них ходил, но вовсе не ради профессора или просьбы директора. На этих собраниях можно было нервировать своим взглядом старосту Гриффиндора и надеяться, что она всё-таки не вытерпит и заговорит с ним. Собственно, на одном из собраний он оказался на соседнем от Гермионы Грейнджер стуле. Слизнорт расспрашивал её о родителях, и она смущённо рассказывала о том, что они работают дантистами. Многие участники собрания хмурились и перешёптывались, а такие как Джинни Уизли и Кормак Маклагген ещё и усмехались, явно не оценив важность профессии Грейнджеров.

— Серпенсортия Пента, — тихо сказал Гарри, взмахнув палочкой под столом. — Вперёд! — прошипел он на змеином языке.

— А-а-а-а-а!!! — через мгновение заорал Кормак Маклагген, которому стало не до смеха, и упал со стула: змеи заползли к нему в штаны и стали ожесточённо кусать причинное место.

— Мисс Уизли, да как вам не стыдно! — вскочив на ноги, сурово воскликнул профессор Слизнорт и быстро заставил исчезнуть всех змей. — Я знаю, что вы отлично владеете Летучемышиным сглазом, но вызывать змей и натравлять их на безвинного парня, который всего лишь вам подмигивал?! Нет, я не желаю, чтобы вы больше посещали мой клуб! Вы исключены из него!

Гарри, молча сидевший на своём месте, ощутил на себе пронизывающий взгляд Гермионы и повернул к ней голову.

— Твоих рук дело? — сердито прошептала она.

Он вскинул брови и состроил крайне удивлённое лицо. Гермиона не успела ничего ответить, поскольку Джинни жутко рассердилась.

— Ну и прекрасно! Сдался мне ваш дурацкий клуб! Сидеть тут и слушать, какие все молодцы! Одни богатые, другие шибко умные, а у третьих вообще родители в зубах ковыряются! Тоже мне профессия!

Джинни развернулась и демонстративно ушла. Кормака, лежащего бочком и издающего стоны, унесли на носилках в больничное крыло. Слизнорт закончил собрание и Гарри решил проводить Гермиону до башни её факультета.

— Это вовсе не обязательно, — сердито заметила она на ходу, но он всё равно пошёл с ней по коридору. — Знаешь, если ты думаешь, что моё мнение о тебе изменилось, то ошибаешься. Ты…

Гарри молчал, и она резко остановилась.

— Чего ты добиваешься?!

— Всего лишь хочу тебя проводить, — невозмутимо ответил он. — Кстати, ты мне так и не рассказала, как провела это лето…

Гермиона заглотила немного воздуха и наконец-то посмотрела ему в глаза.

— Гарри, ты очень жесток.

— Мне причинили много зла.

— Я тебе очень сочувствую, правда, но это не повод отрываться на других.

— Ну так пусть другие ведут себя разумно.

— Гарри…

— Что?

— Так нельзя.

— Да так и нужно.

— Нет.

— Да.

— Гарри, ты сам хоть видишь, что ты творишь?

— Что именно? Не позволяю твоим «дружкам» надо тобой смеяться? Тебе самой-то приятно их отношение?

— Гарри…

Он и сам не ожидал, что распалится, но не высказанные этим летом слова сами принялись срываться с губ.

— Что я, по-твоему, должен был смотреть, как Амбридж бежит схватить тебя и твоих сподвижников?

— Того, что ты послал Добби нас предупредить, было достаточно!

— Нет, недостаточно! Дамблдор смылся и вряд ли бы тебя защитил, а эта жаба…

— Гарри!..

— …измывалась бы над тобой до конца года! Хотела сидеть у неё в кабинете и писать кровавым пером всякую дурь?

— Гарри…

— Да как ты можешь всё это терпеть и ещё оправдывать?! Я хотел тебя защитить и…

— Моя защита вовсе не требовала обрушивать на жа… на профессора Амбридж все её декреты! — горячо воскликнула Гермиона, шагнув к нему. — Из-за тебя она ослепла и больше никогда ничего не увидит! Я… — она снова заглотила немного воздуха и заговорила тише, — я думала, ты другой… разумный… справедливый… честный…

— Так я такой и есть.

— Нет! Ты очень жесток и временами переходишь всякие границы! И самое ужасное, что ты сам этого не понимаешь!

— Неправда! Это ты не понимаешь, что одними словами нельзя чего-то добиться! Никто не будет тебя слушать, если ничего не предпринимать! Мордред с этой Амбридж, но вспомни хотя бы Турнир: разве мне хоть чем-то помогли голословные заявления?! Я…. — Гарри и сам заглотил немного воздуха, чувствуя, что его щеки стали гореть. — Знаешь, я думал, ты самая разумная из всех, кого я знаю, а ты… Однажды ты поймёшь, как глубоко заблуждаешься, и будешь об этом жалеть!

На этом его терпение лопнуло, он развернулся и, тяжело дыша, двинулся прочь. По пути в подземелье он вновь и вновь прокручивал этот разговор и ту ссору, что вспыхнула между ними перед летом. Ради того, чтобы поговорить с ним, Гермиона отправилась в Запретный лес, куда он периодически ходил с Полумной, чтобы подкормить и погладить фестралов. Да, она хорошо отнеслась к тому, что он защитил новую знакомую из Когтеврана от издёвок сокурсников, но не оценила, когда он сделал это для неё самой. Но что ещё он мог сделать, зная, что Гермиону схватят и, вполне возможно, исключат из школы за создание провокационной тайной организации? Знать, что Амбридж может ей навредить и ничего не предпринять, было бы куда большим наказанием, чем это обжигающее нутро осуждение.

— Поттер.

Гарри был вынужден остановиться у входа в подземелье и повернуть голову. Малфой его явно ждал и повёл подбородком в сторону.

— Чего тебе? — приблизившись, хмуро спросил Гарри.

— Это Нотт.

— Что «Нотт»?

— Тот, кого… Тёмный Лорд выбрал. Я своими глазами у него мётку на руке видел.

Брови Гарри поползли ко лбу: чтобы Малфой и вдруг ему помогал?! Неужели так сильно обозлился на Волан-де-Морта из-за отца, пойманного в Министерстве магии, что решил отомстить?

— Чего ты на меня так уставился? — тем временем тихо прибавил Драко. — Думаешь, я совсем тупой и не пойму, что вы со Снейпом что-то мутите? Ты ведь поэтому теперь такой тихий и наблюдательный, не так ли?

Видимо, он всё-таки что-то услышал и сделал выводы, когда однажды нарушил их занятия окклюменцией, заключил Гарри.

— И что Нотт делает для Тёмного Лорда? — помолчав, спросил последний.

— А я знаю? — огрызнулся Драко. — Тебе надо, вот и спрашивай его сам.

На этом он отошёл к двери и первым вошёл в общую гостиную, а Гарри ещё немного постоял в стороне в раздумьях. Сразу же идти к Снейпу было бы глупо, стоило сперва выяснить, что именно Теодор Нотт должен выполнить для Волан-де-Морта, а потом уже что-то решать и действовать.

«Как же вы меня все достали!» — злобно подумал Гарри и тоже отправился в общую гостиную. Все эти дела не отменяли учебную нагрузку, тренировки, на которых члены команды продолжали жаловаться, и напряжение от предстоящего матча. И это не говоря про горы домашнего задания, которые, как и всегда, существенно росли к выходным.

Как он и предполагал, видя нежелание команды напрягаться, матч, состоявшийся в ближайшие дни, завершился в пользу Гриффиндора. Джинни Уизли ловко сжала в пальцах снитч, рванув к нему вперёд Гарри, и с улыбкой размахивала им под шквал голосов и аплодисментов, доносящихся с трибун.

— Не ожидал, Гарри? — повернувшись к сопернику, спросила Джинни.

В прежние времена она его заметно стеснялась и краснела, стоило им только оказаться рядом, а сейчас выглядела невероятно уверенной и счастливой. Вероятно, парни, коих она меняла, как перчатки, помогали свободно себя чувствовать даже в обществе такого героя.

— Почему же, такого я не исключал, — ответил ей Гарри и из вежливости улыбнулся: он умел признавать поражение. — Ты молодец.

Улыбка Джинни сделалась шире.

— Молодец сестрёнка, ловко ты этого вонючего слизняка уделала! — не упустил возможности нагрубить подлетевший к ним Рональд Уизли, усиленно оборонявший кольца в качестве вратаря: он, конечно, стал играть в гриффиндорской команде ещё в прошлом году, но до сегодняшнего дня не делал больших успехов.

— И не говори, она, в отличие от тебя, свою задницу в кольца не засовывала, чтобы их защитить! — не остался в долгу Гарри и пошёл к земле раньше, чем раскрасневшийся противник успел усвоить его мысль.

Члены команды, коих он встретил в раздевалке, не имели к нему никаких претензий, более того, они бурно обсуждали членов команды противника.

— Метла этой рыжей усовершенствована, я уверена! — горячо утверждала Дафна, опять нагло заскочив в мужскую раздевалку ради Блейза Забини, чьи таланты охотника ей нравилось восхвалять. — А как бы ещё она обогнала «Молнию» Поттера? Это её «умные» братишки что-то незаконно прикрутили! Надо сказать Снейпу, чтобы разобрал развалюху рыжей на части и оштрафовал их как следует!

— Дельная мысль! Нужно ещё этого рыжего обормота-вратаря проверить! То все мячи пропускал, то теперь ловит каждый! — вторил ей Забини. — Без зелья не обошлось! Наверняка братья что-нибудь подогнали!

— Точно, у них же теперь «большой бизнес»!

— Это до поры до времени. Доиграются они ещё со своими «приколами»…

Гарри не стал их слушать. Не о такой командной игре ему мечталось. После душа он быстро переоделся и отправился в замок. Он мог бы сегодня же занести капитанский значок Снейпу, но пока решил повременить с этим, чтобы иметь повод таскать с собой «Молнию» по замку или за его пределы и не вызывать подозрений.

— Гарри…

Она снова остановила его сама. В этот раз в холле. Гермиона подошла к нему, и Гарри заметил, что на её на щеках нет румянца от мороза, мантия, как и всегда, застёгнута на все пуговицы и грудь под ней мерно вздымается, что было бы странно, если бы она спешила вернуться в замок.

— Ты не ходила посмотреть на игру и предпочла следить за порядком? — сделал он закономерный вывод.

— Да, — подтвердила она. — Я слышала, вам сегодня досталось…

Он молча пожал плечами, поскольку устал и не хотел говорить, что это было логично, учитывая настроение членов его команды.

— Знаешь, я думаю, одно поражение в игре ещё ничего не значит, — вдруг рассудительно заметила Гермиона, — ты можешь быть первоклассным ловцом, но при этом не каждый пойманный тобой снитч принесёт команде победу.

Гарри удивлённо посмотрел ей в глаза и почувствовал, как пустота в его груди снова заполняется теплом, а сердце начинает биться чуть быстрее.

— Ну… я имею в виду, что одно поражение — это ведь ещё не повод для расстройства, — пояснила Гермиона, и её щёки заметно порозовели. — Я уверена, ты здорово играл, и…

— «Ты уверена»?! — оборвал её Рональд Уизли, всё ещё красный, как переспелый помидор. — Да как тебе не стыдно?! Я из кожи вон лез ради этой победы! Мы собираемся завоевать кубок в этом году, а ты вместо того, чтобы нас поддерживать, какому-то слизню утешительные речи заливаешь!

Гарри не успел ему ответить, потому как Гермиона его опередила:

— Это где это ты «из кожи вон лезешь», Рон?! — грозно произнесла она, развернувшись. — Может, когда забываешь, что ты тоже староста и валяешься на диване?!

— Я набирался сил перед матчем!

— Всю осень, что ли, ты их «набирался»?! А я, между прочим, пахала за нас двоих! Патрулировала коридоры, пока ты прохлаждался! Отнимала у первокурсников продукцию твоих братьев! Ты хоть знаешь, что они у них заказали?! Показать тебе?!

Про существование Гарри они больше не вспомнили: так и продолжили ожесточённо ругаться и двинулись по лестнице наверх. Вероятно, решили выяснить отношения по пути в гриффиндорскую башню. Гарри же немного постоял и понял, что очень устал и голоден. Он развернулся и отправился на кухню. Домовики были счастливы снова его видеть и накормить. Гарри периодически навещал их после того, как Гермиона показала ему, как попасть на кухню, где они раньше могли свободно болтать о Турнире или чём-то другом. Этим вечером Гарри не упустил возможности заодно попросить Добби проследить за Ноттом.

— Думаю, он замышляет что-то недоброе… тёмное… что-то такое, из-за чего всем другим будет очень плохо…

— О, бедный Гарри Поттер не должен так переживать! Добби ему поможет! Добби всё сделает! — храбро заверил домовик. — Добби не позволит сэру Гарри Поттеру сражаться в одиночку со злом!

Гарри поблагодарил его и двинулся обратно. Он надеялся, что теперь все болельщики разошлись после матча, а значит, не будут на него глазеть и осыпать всякими высказываниями. До самого подземелья он действительно добрался без приключений. Зато там застал однокурсников, опять смеющихся над чем-то. Впрочем, Гарри их разговоры не особо интересовали, он было двинулся к спальне, как его окликнула Панси.

— Эй, Поттер! Слышал новость?

— О чём ты? — остановившись на полпути, спросил он.

— Гриффиндорцы, похоже, скоро получат нового старосту! — с улыбкой объявила она.

Гарри нахмурился и окинул довольных сокурсников недоумевающим взглядом.

— Это ещё почему? Рональд от радости с изжогой в больничном крыле обосновался?

— А вот и не угадал! — весело возразила Панси. — Это зануда Грейнджер не смотрела под ноги и с лестницы навернулась! Говорят, неслабо головой приложилась!

— Ш-ш… Что? — тихо переспросил Гарри, и его сердце ухнуло вниз.

— Ставлю галлеон, что новой старостой изберут Браун, — с улыбкой сказала Дафна. — Она уже столько раз твердила, что значок на её груди смотрелся бы лучше…

— Чушь, это будет Кэти! — возразила ей Панси. — Рончик, как и его братья в своё время, на её титьки частенько пялится. Ставлю два галлеона, что он сам станет упрашивать её к себе в напарницы…

Однако Гарри больше не слушал девчонок, как и забыл про то, что хотел отдохнуть. Он выскочил из общей гостиной и побежал к лестнице, ведущей из подземелья.

Сколько бы Гарри её ни упрашивал, мадам Помфри не захотела его впустить даже на несколько минут, как и что-либо объяснить насчёт состояния Гермионы.

— Мисс Грейнджер сейчас без сознания, попробуйте зайти завтра или послезавтра, — сухо сказала она, и Гарри пришлось двинуться обратно по коридору.

Однако так просто он не сдался. Стоило ему только cвернуть за угол, как он приблизился к портрету разодетого графа Монтрини, стоявшего с важным видом по центру, и попросил того пропустить.

— Назовите пароль, сударь! — вскинув подбородок, утвердил граф.

— Я его не помню. Пропустите, пожалуйста, это очень важно, — попросил Гарри.

— Нет, дружок, не знаете пароль, ступайте своей дорогой!

— Но это очень важно!

— Сожалею, но без пароля хода нет.

Гарри помрачнел и достал волшебную палочку.

— Инсендио!

— А-а-а-а-а-а! Прекратите! Немедленно прекратите! — закричал на портрете граф. — Фу! Фу! Фу-у-у!..

Он принялся заглатывать воздух и дуть в сторону рамы в тщетной попытке сладить с языком пламени, но тот беспощадно лизал край полотна и двигался дальше.

— Бога ради пощадите! — взмолился граф Монтрини. — Прошу, пощадите! Заклинаю вас всеми земными и небесными силами!

Он прижался к другому краю рамы и сложил руки в молитвенном жесте.

— Пропустите, — отрезал своё Гарри, и портрет графа тут же отъехал в сторону. — Фините Инкантатем! — бросил за спину первый, двинувшись в потайной проход.

— Варвар! — раздался за его спиной голос графа Монтрини и, судя по звуку, его подпорченный портрет вернулся на своё место.

Гарри подсветил себе путь при помощи палочки и прошёл немного прямо, один раз повернул направо и ещё немного прошёл. Благо, что он уже бывал в этом ходе пару раз, когда, например, в прошлом году поймал близнецов Уизли, занятыми не такими уж и невинными шалостями в коридоре, и те сторговались с ним о молчании, отдав Карту Мародёров, где было отмечено много всяких потайных ходов. Гарри как раз вышел к портрету графини Монтрини, висящему в дальнем конце больничного крыла. Поскольку графиня то и дело спала на своём ложе, то её портрет был совершенно бесполезен, где бы он ни висел. Пришлось немного сдвинуть его вручную как в одну сторону, так и в другую. Гарри пробрался в зал и юркнул к ближайшей койке раньше, чем мадам Помфри уловила шум и повернулась.

— Кто здесь? — спросила она, осветив палочкой дальний конец больничного крыла, но ничего подозрительного не заметила.

Послышался стук и целительница отправилась к двери, а Гарри тихонько пробрался через несколько коек и спряталась за одной из них. В больничное крыло тем временем пожаловала профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора.

— Я опросила всех, кого смогла, Поппи, но никто ничего подозрительно не видел. Ни Филч, ни ученики.

— Такое иногда случается, дорогая. Никто из нас не может предвидеть всего. Должно быть, девочка на что-нибудь отвлеклась или сильно задумалась, оступилась, вот и результат.

— Она ведь поправится? Ты же обычно быстро сращиваешь кости…

— Если ты про перелом, то да, завтра же уберу. Но вот с сотрясением мозга так быстро управиться не получится. Увы, тут всё намного сложнее.

— Ох, это так странно… Мисс Грейнджер всегда была очень внимательной и вдруг такое…

— Дорогая, я всё понимаю, но, знаешь, так сильно волнуясь, ты не доведёшь себя до добра. Давай-ка пройдём в мой кабинет, а то я сама начинаю тревожиться, глядя на тебя.

Гарри понял, что они приближаются, и забрался под койку. Женщины прошли мимо него и зашли в кабинет мадам Помфри, а он немного прополз и наконец-то добрался до нужной койки. Вернее, очутился на полу возле неё, задрал голову и в то же мгновение задержал дыхание.

Голова Гермионы была обмотана бинтом. В свете лампы на её бледной щеке темнел шрам, а лежащая поверх одеяла рука находилась в гипсе. Её глаза были закрыты, лицо ничего не выражало, и от одного её вида Гарри снова ощутил, как всё в нём леденеет. Он шумно втянул в себя воздух и немного приподнялся. Настолько, что хватило протянуть руку и едва коснуться хрупких девичьих пальчиков, выглядывавших из-под бинта.

Глядя на Гермиону, Гарри невольно вспомнилось начало прошлого лета. То, как он оказался на кладбище и увидел возрождение Волан-де-Морта. То, как враг применял на нём Круциатус. Действие этого заклятия невозможно было с чем-то сравнить. Гарри до сих пор помнил ту невыносимую боль, обжигавшую каждую клеточку тела. Помнил, как Волан-де-Морт над ним смеялся, а Пожиратели смерти стояли в стороне и молча смотрели на это унизительное зрелище. Гарри помнил, как вернулся обратно и оказался в больничном крыле. Эти дни не стереть из памяти. Не забыть, как было невыносимо осознать, что он совершенно один. Никто не пришёл к нему на помощь на кладбище. Ни Дамблдор. Ни Сириус. Ни сотрудники Министерства магии. Никто. Он выжил чудом, не иначе. Прошлым летом Гарри лежал на койке и хмуро смотрел в сторону. Его одолевала ни боль, ни страх, ни тревога и ни отчаяние. Он лежал и чувствовал подступающую к нему ненависть. Ко всем, кто уверял его, что он в безопасности. Ко всем, кто заставил его почувствовать себя совершенно беспомощным. Гарри лежал тогда на койке, краем уха слыша, как учителя говорят о нём, как о бедном мальчике, находящемся в шоке, но думал о том, как он их всех ненавидит. Думал, как ненавидит себя за то, что был таким наивным и глупым.

«Привет… Мне мадам Помфри разрешила зайти… Ты… как? Лучше?»

Тогда Гермиона нарушила ход его долгих размышлений, и он не смог определиться, что к ней чувствует. Казалось, время, где они общались в библиотеке, тайком встречались на кухне и танцевали на балу, относится к другой эпохе, нежели то, где он оказался на кладбище. Гарри просто смотрел на неё и не мог разомкнуть губы. Думал, что она вряд ли поймёт то, что он пережил. Однако Гермиону его молчание нисколько не задело.

«А я тебе конспекты захватила… Подумала, вдруг ты захочешь узнать, что пропустил за эти дни. Я сюда положу, ладно?»

Она ещё немного посидела и ушла, а Гарри подумал, что вряд ли её больше увидит. Наверняка она тоже сочла его жалким и предпочтёт посидеть в библиотеке, чем возле него. Но Гермиона пришла снова.

«Ты знаешь, Добби и другие домовики очень переживают за тебя. Они мне столько булочек пытались впихнуть… Пришлось взять парочку, чтобы их не расстраивать, ты уж съешь хотя бы одну, ладно?»

Гарри не понял, как это вышло, но, глядя на Гермиону, в нём не вспыхивала ярость или иное недоброе чувство. Она не требовала, как Дамблдор, всё ей рассказать и не кричала, как Фадж, что всё это вымысел, и уж тем более не смеялась над ним, как это в начале Турнира делали многие ученики. Она рассказывала ему о последних занятиях перед летом и сетовала, что экзамены опять отменили.

«А я маму с папой видел, — внезапно прервал её Гарри. — Там… на кладбище, когда Волан-де-Морт возродился…»

Гермиона вроде бы не сделала ничего особенного, но ему врезался в память её простой жест. То, как осторожно она взяла в свои тёплые ладони его руку. То, как проникновенно она смотрела ему в глаза и сглотнула ком, когда он ей всё выложил. Гарри хранил её письма в альбоме вместе с колдографиями родителей. Помнил, как жаловался ей, что лживый старик опять отправил его к Дурслям и не понимал, почему в газетах ничего нет о Волан-де-Морте, а Гермиона просила его не обзывать директора и делилась своими подозрениями. Когда Гарри забрали на Гриммо, ему велели никому и ничего не писать, но он всё равно переписывался с Гермионой. Для этого было достаточно объяснить Букле, чтобы она возвращалась ночью, когда её никто не увидит.

И вот сейчас Гермиона сама оказалась на больничной койке. Девушка, чьё внимание и участие имело для Гарри большое значение. Он легонько поглаживал её пальчики и не отрывал взгляд от лица. Видеть её такой беззащитной и неподвижной для него было куда хуже, чем терпеть её нападки или молчание. Он ведь думал, что к Рождеству они обязательно помирятся и вместе пойдут на праздничный приём к Слизнорту, а теперь и эта хлипкая надежда угасла.

— Гермиона, как же так? — тихо спросил Гарри и забрался под койку, как только услышал скрип двери.

Женщины покинули кабинет, и мадам Помфри пошла проводить подругу.

— Да хватит тебе уже повторять это столько раз, — мягко говорила она. — Сама же знаешь, какие у нас лестницы, я уже столько раз твердила про них Альбусу, а он всё не придавал значения. Может, теперь хоть задумается…

— Очень на это надеюсь.

Они наконец-то распрощались, мадам Помфри взмахом палочки погасила везде свет и ушла в свой кабинет, а Гарри вылез из-под койки и невольно задумался об их словах. Он тоже знал, какие коварные бывают лестницы. Знал, что у одних пропадают ступеньки, а другие ведут не туда, куда вели вчера. Но ведь и Гермиона это тоже знала. Что такого должно было случиться, чтобы она, всегда такая собранная и внимательная, вдруг оступилась?

Гарри смотрел на неё и думал о том, что она сама подошла к нему. Подошла его поддержать, даже несмотря на их разногласия и то, что он капитан команды соперника. Он думал о том, что она ушла от него, ругаясь с Роном, и это почему-то стало его нервировать. Неужели Гермиона с Роном так сильно поцапались, что потом она сбежала из башни и не устояла на ногах? Неужели это событие и вправду никто не видел и не взмахнул палочкой, чтобы не дать Гермионе сорваться? Или же это событие произошло намного раньше, но кто-то намеренно молчит о его причинах?

Чем больше он об этом думал, тем сильнее начинал хмуриться.

— Я ещё вернусь, — шёпотом предупредил Гарри и отправился к портрету графини Монтрини.

Выбравшись через потайной ход, он пропустил недовольство графа мимо ушей и поспешил вниз, а оттуда в подземелье.

— Гарри, это ты опять шуршишь там? — услышал он в спальне голос Забини, лежащего на соседней кровати. — Сколько можно, а? Ты лунатик, что ли?

— Заткнись, пока я тебя сам не заткнул, — тихо предупредил его Гарри и забрал с собой мантию-невидимку.

Он добрался до чулана с мётлами и взял оттуда «Молнию». Гарри понимал, что не сможет заснуть, пока всё не выяснит. Добравшись до ближайшего окна, он накинул на себя мантию и, усевшись на метлу, рванул ввысь.

Искать гриффиндорскую башню долго не пришлось, разве что понадобилось несколько раз заглянуть в окна, чтобы вычислить нужное. После того, как он открыл его заклинанием, Гарри проник внутрь, тихо прошёлся до кровати Рона и замер. Он хотел было его разбудить и расспросить обо всём, но передумал. Ни к чему было поднимать лишний шум, когда существовал способ докопаться до правды куда надежнее. Тот способ, которому его научил Снейп. Гарри достал волшебную палочку и направил её на Рональда.

— Легилименс! — произнёс он и тем самым нарушил его сон.

Однако и этих секунд хватило, чтобы увидеть в голове Рона такое, отчего волосы встали дыбом на руках Гарри.

— Хватит его оскорблять только потому, что он слизеринец и якобы виновен в смерти твоего отца! — кричала на лестнице Гермиона. — В смерти твоего отца виновен Волан-де-Морт! Не веди себя как тупица! Гарри, может, и не самый лучший человек на свете и тоже иногда ведёт себя крайне грубо, но сейчас ты куда хуже него! Ведёшь себя как…

— А ты только и думаешь, как бы побыстрее оказаться с ним! Небось, уже и под юбку ему позволила залезть! То-то он…

Звонкая пощёчина оборвала речь Рона.

— Ты самый ужасный человек из всех, кого я знаю, Рональд Уизли! — отчеканила Гермиона. — Иди к своей Лаванде, может, хоть она пожалеет такого придурка!

— Прекрасно! А ты катись к своему слизню! — гневно сказал ей Рон. — Тебе в его серпентарии самое место! Иди, кинься к нему на шею, такая зануда, кроме этого урода, больше никому не нужна!

К изумлению Гарри, Гермиона не расстроилась и не убежала. Более того, она даже не подумала развернуться и опять замахнулась на Рона. Вот только он не позволил ударить себя во второй раз и перехватил её руку. Рон инстинктивно оттолкнул её от себя и в ужасе замер. Кажется, он не ожидал, что Гермиона оступится и полетит вниз. Он просто застыл вместо того, чтобы схватить волшебную палочку и применить хоть какое-нибудь заклинание. Застыл вместо того, чтобы позвать на помощь.

— Ты-ы-ы!.. — раньше Рона воскликнул Гарри и сам позабыл, что у него в руке волшебная палочка.

У него не было слов, чтобы выразить свои мысли. Ему хотелось придушить гриффиндорца голыми руками. Однако и Рональд не лежал без действия и оттолкнул его от себя.

— Не лезь в мою голову, урод! Это ты виноват, что она упала!

Он слез с кровати и схватил свою волшебную палочку.

— Она только о тебе и думала в последнее время!

Гарри не мог говорить, от бешенства он закричал и пошёл на таран. Головой ударил Рона в грудь и толкнул к окну. За его спиной послышались чьи-то голоса. Их руки с Роном держали друг друга. Гарри думал только о том, что перед падением Гермиона защищала его. Защищала его, даже несмотря на то, что считала очень жестоким и бесстрашно говорила это ему в лицо.

— Ублюдок!!! — прокричал он и от ярости вытолкнул Рона в окно.

Когда за спиной стали вспыхивать волшебные палочки, Гарри стоял в спальне в мантии-невидимке и тяжело дышал. Он больше не мог ни о чём думать, горячая кровь всё ещё стучала в его висках. Гарри не вылетел в окно, потому что возле того столпились гриффиндорцы, не знавшие, что им делать. Кажется, он немного постоял в стороне и вышел за дверь. Как же он добрался до подземелья и забрался в свою постель, для Гарри осталось словно в тумане. Утром он проснулся в холодном поту от кошмара. Ему приснилось, будто Гермиона разбилась насмерть и его просили выкопать для неё могилу.

— Поттер, ты теперь под Малфоя косишь? — спросил его за завтраком Забини, косо глянув в ту сторону, где Драко одиноко сидел с отстранённым видом.

— Причесался бы, что ли, — укоризненно прибавила Дафна. — Неужели слабо хоть одно заклинание для укладки усвоить?

Ей повезло не узнать ответ не выспавшегося Гарри, поскольку Дамблдор призвал всех к вниманию и объявил, что ночью один из учеников погиб. Рональд Уизли, по его словам, считал себя виноватым в несчастном случае, произошедшем с Гермионой Грейнджер, и ночью расстался с жизнью, выйдя из окна. Гриффиндорцы, как он уверял, обладают большим любящим сердцем, честностью и состраданием.

— Говорят, он сам себя ублюдком назвал перед тем, как спрыгнул, — поделилась со всеми Панси, любительница собирать всякие сплетни и слухи.

— Хоть перед смертью был перед собой честным! — отозвалась Дафна и хлопнула Гарри по плечу. — Эй, Поттер, ты чего такой кислый? Теперь у Гриффиндора нет вратаря и ловец, я так думаю, тоже скоро сменится. У нас ещё есть шансы побороться за кубок! Как тебе эта мысль?

— Да пошла ты, — ответил ей Гарри и опередил Забини, явно открывшего рот для её защиты: — Вот только не начинай!

К его облегчению, половину дня все только и делали, что излагали страшную новость на разный лад, а потом стали приплетать к ней всякие подробности. Благодаря этому Гарри немного поспал на уроке заклинаний, где без Гермионы в него некому было запустить бумажным комком, а потом сходил в больничное крыло. Мадам Помфри его всё равно не впустила, и он отправился в подземелье.

По вселенскому закону подлости Добби тоже понадобилось найти Гарри сегодня же и доложить ему в туалете, что Теодор Нотт неоднократно использовал Выручай-комнату, где Гермиона проводила в прошлом собрания своей тайной организации.

— И что он там делает? — поинтересовался Гарри.

— Добби не смог узнать… Добби очень-очень старался незаметно прошмыгнуть, но не смог, сэр Гарри Поттер… Мистер Нотт что-то знает… и использует это против магии Добби. Добби очень-очень виноват. Он будет и дальше следить за мистером Ноттом, он…

— Нет, Добби, не надо, ты и так много для меня сделал. Спасибо тебе большое.

Гарри немного подумал и решил лечь спать пораньше. Набраться сил перед тем, как подкараулить треклятого Нотта и выяснить, что же тот вытворяет.

Мало кому удавалось заставить Гарри серьёзно растеряться. Обычно его удавалось вывести из себя, и это очень плохо оборачивалось для тех, кто так делал. Но Полумне Лавгуд, которую он поджидал в школьном коридоре, конечно же, снова удалось его смутить.

— Ты очень грустный, Гарри, — вместе приветствия сказала она. — Это связано с Гермионой? Ты боишься за неё?

— Э-э… да нет, я… просто задумался.

— Тебе не стоит за неё бояться. Она знает, как тебе нужна, и скоро обязательно очнётся.

Он так и застыл, чувствуя, что слова застряли в горле. Полумна была довольно своеобразной девочкой и, что удивительно, он проникся к ней симпатией из-за Гермионы. Это она, когда они патрулировали школьные коридоры в прошлом году, впервые заговорила о ней.

«А помнишь ту странную девочку, с которой мы в карете ехали?»

«Это которая журнал верх ногами читала? У неё ещё вроде редиски в ушах были…»

«Да, она. Полумна Лавгуд. Представляешь, её обижают на факультете… Называют Полоумной… воруют её вещи и раскидывают по всему замку».

Тогда Гарри молчал, а Гермиона говорила, как это несправедливо и что сама Полумна даже не жалуется никому.

«Мне Джинни об этом рассказала, как и о том, что Полумна потеряла мать. Бедняжка. Странно, что старосты их факультета ничего не замечают».

Может, Гарри и не был мастером поддержать беседу, но слушать он умел и тоже заинтересовался, кто и за что обижает Полумну. Уж он-то лучше кого бы то ни было знал, каково это — вдруг оказаться одиноким и бессильным. Взяв с собой мантию-невидимку, Гарри несколько дней подходил к башне Когтеврана и изучал порядки местных учеников. Каково же было его удивление, когда одним прекрасным днём он застал Энтони Голдстейна, старосту Когтеврана, выносящего из гостиной цветные кеды Полумны! Гарри так разозлился, что дал тому кулаком в нос, из-за чего быстро завязалась драка. Прибежавший на шум профессор Флитвик лишил Слизерин сразу тридцати баллов и позвал профессора Снейпа, а тот велел Гарри следовать за ним в подземелье.

«Как это понимать, Поттер? Потрудитесь объяснить».

«Это кеды. Они не мои. Их одна девочка потеряла, а я хотел ей отнести».

«Я спрашивал не про кеды, а про вашу драку с мистером Голдстейном».

«А, мы… — Гарри мог бы сказать правду, но знал, что это ничем не поможет, и в его голове родилась дьявольская идея. — Мы повздорили, и он стал оскорблять вас, профессор! Сказал, что вы самый худший декан из всех! Сказал, что вы неприятный, мелочный, грубый, мерзкий, обидчивый человек. Назвал вас немытым ублю… Кхм, мне бы не хотелось повторять всё, что Энтони наговорил, сэр. Я защищал ваше честное имя!»

Снейп долго смотрел на Гарри, прежде чем разомкнул губы.

«Хорошо. Можете быть свободны, Поттер».

Больше Полумну никто не обижал. Когтевранцы отличались умом и понимали, по какой причине их факультет вдруг потерял сотню баллов, а Энтони Голдстейн до конца учебного года отмывал котлы. Сейчас Гарри был даже рад, что прислушался к Гермионе и защитил Полумну. Хоть кто-то ещё с ним нормально общался и не подтрунивал. Иногда Гарри даже думал, что если бы у него была полноценная семья, то он бы хотел такую же беззаботную и милую сестрёнку, как Луна. Она чем-то напоминала ему Габриэль Делакур, которую он вытащил из озера вместе с Гермионой. Возможно, этим своим искренним, несколько детским взглядом.

— Надеюсь, что очнётся, — кисло сказал он ей. — Мадам Помфри не пускает меня к Гермионе вот уже третий день… Я слышал, как она МакГонагалл говорила, что, возможно, Гермионе будет лучше в Мунго.

— Так это же хорошо: там не будет мадам Помфри.

— Ну… наверное. А-ам… Луна, а можно тебя попросить об одолжении?

Эти дни Гарри, конечно же, некогда было предаваться унынию. Он всё так же ходил на занятия, по вечерам спешно переделывал домашнюю работу и надеялся поймать Теодора Нотта, но тот словно почувствовал его внимание к себе и стал крайне осторожным и скрытным. На него невозможно было напасть в спальне или в общей гостиной, поскольку рядом находились другие ученики, а по коридору он вечно ходил либо с Забини, либо с кем-то из девчонок. Гарри было надеялся спрятаться под мантию-невидимку и подкараулить Нотта на восьмом этаже, когда тот отправится в Выручай-комнату, но ни разу его не увидел. То ли Нотт тоже знал потайные ходы в школе, то ли обладал своей картой, но он стал неуловим. Стоило только занять пост перед его появлением, как он будто бы передумывал и возвращался в подземелье. Возможно, стоило снова задействовать Добби, но Гарри помнил его последний доклад и боялся, что Нотт сможет тому навредить. Словом, он очень устал и решил обхитрить противника. Подумал, что если тот встретит на пути или же увидит на карте кого-нибудь безобидного, в ком точно не заподозришь угрозу, то потеряет бдительность.

— А ты не могла бы подкараулить кое-кого и позвать меня?

Гарри немного беспокоился, что Луна обидится и откажет ему, но она, наоборот, восприняла его предложение с большим энтузиазмом.

— Подкараулить? Меня ещё никогда не просили никого подкараулить! А это опасно?

— Э-э… совсем немного. Но тебе не нужно ничего особенного делать. Только бросить этому кому-то в спину Ступефай и сразу же позвать меня. Сможешь?

— Конечно же я смогу, Гарри! Это же несложно. А кого надо подкараулить и где?

Он ей всё объяснил и выдал сквозное зеркальце для связи. Луна оказалась очень даже рада хоть чем-то помочь Гарри и улыбнулась ему на прощание, а он отправился на очередной урок. Ему не пришлось долго ждать результат, потому как на следующий же вечер Луна вызвала его по зеркальцу на восьмой этаж.

— Гарри, я всё сделала! — радостно доложила она и исчезла.

Гарри бежал со всех ног и здорово перепугался, оказавшись в пустом коридоре. Он уж было подумал, что и Луна и пострадала из-за него, но она выглянула из-за двери ближайшего туалета.

— Я подумала, нужно убрать его с глаз и отлеветировала сюда, — воодушевлённо сообщила она, когда Гарри зашёл за дверь и увидел лежащего на полу Нотта.

— Ох, ты… ты молодец! Всё правильно сделала! Дальше я сам. Спасибо тебе!

— Пожалуйста!

Луна пожелала ему хорошего вечера и ушла, а Гарри взмахнул волшебной палочкой и наколдовал верёвки, обхватившие противника, после чего отменил действия Ступефая.

— Поттер, ты что вытворяешь?! — сразу же возмутился Нотт. — Совсем ополоумел?! Да я тебя и твою девчонку….

Кулак Гарри нарушил изложение его мысли.

— Во-первых, здесь я спрашиваю. А во-вторых, что ты делаешь для Волан-де-Морта и для чего прячешься в Выручай-комнате?

Теодор на мгновение застыл, явно не ожидав от него такой осведомлённости.

— Не представляю, о чём это ты говоришь… — возразил было он, но Гарри основательно подготовился и достал из кармана полиэтиленовый пакет.

— Сейчас представишь, — заверил он и надел тот сокурснику на голову.

Ему пришлось повторить неприятную процедуру пять раз, пока раскрасневшийся Теодор вдруг не открыл в себе способность к откровенности.

— Я узнал, что в этой комнате есть проход в Хогсмид… Я пытался его открыть для… людей Лорда… Они хотят пробраться ночью в Хогвартс… Убить… Дамблдора в постели и схватить тебя…

Представив, что он мог бы снова оказаться у ног врага жалким и беспомощным мальчишкой, Гарри помрачнел и достал волшебную палочку. Он оглушил Нотта и оттащил в кабинку. Надёжно её запер и отправился в подземелье к Снейпу. Тот внимательно его выслушал и ненадолго задумался.

— Нотт сейчас в туалете?

— Да, я его там запер в кабинке.

— Хорошо, тогда возвращайтесь в спальню, а с ним я сам разберусь.

— Ему нельзя позволить привести сюда Пожирателей!

— Нельзя, — согласился Снейп. — Но если мистер Нотт вдруг исчезнет, это будет выглядеть крайне подозрительно.

— Хотите подправить ему память?

— Надо же, да вы растёте над собой, Поттер. Как думаете, почему наш дорогой директор не занимается тем же, чем и мы?

Гарри ненадолго призадумался и округлил глаза.

— Дамблдор знает?! — поразился он. — Знает, что в школу может кто-нибудь проникнуть и ничего не делает?!

— Скорее предполагает, что такой исход возможен, — поправил его Снейп. — И насколько я понимаю, он не против позволить людям Тёмного Лорда то, что тот хочет, чтобы избежать напрасных потерь, но лично я пока не понимаю, почему он опять так действует… — задумчиво прибавил он. — Знаете что, гадать сейчас бессмысленно, исполните просьбу директора, думаю, это нам поможет.

— Это чем же? — возразил Гарри. — Опять смотреть, чем Том Реддл по молодости страдал?

— Посмотрите, от вас не убудет. Не стоит разочаровывать нашего дорогого директора, а то он может начать думать, будто мы что-то замышляем за его спиной.

— Как будто мы прям достигли успеха…

— Вы нетерпеливы, Поттер. Не забывайте, чтобы достигнуть нашей общей цели нужно, чтобы Тёмный Лорд лично куда-то прибыл, а дорогой директор имел больше мотивации с ним сразиться. Это невозможно в Хогвартсе. Тёмный Лорд не захочет рисковать без армии или какого-нибудь артефакта, придающего ему силу. Значит, нужно место, куда он точно заявится и желательно, чтобы один, но тут всё крайне непросто. Давайте лучше поймём, что задумал директор. Со мной он неохотно откровенничает, но возможно вам повезет больше…

Гарри тяжко вздохнул, но не стал спорить. Раз Снейп рисковал, начав вести с ним столь опасные разговоры, то у него точно есть мотивация, чтобы выжить и не служить ни Дамблдору, ни Волан-де-Морту.

— Боюсь, так быстро просьбу директора не исполню. Скоро праздник, Слизнорт только об этом и думает…

— Значит, возвращайтесь после Рождества и сразу же беритесь за дело. А теперь вернитесь в спальню и выспитесь. Выглядите, честно говоря, отвратительно.

На этом они разошлись, и Гарри ещё долго лежал на подушке, терзаясь всякими сомнениями и мыслями. От беспокойства он даже продумал план спасения в случае, если ситуация выйдет из-под контроля и Пожиратели смерти действительно заявятся в школу. Нужно будет вызвать Добби, чтобы он забрал их с Гермионой на Гриммо, а Кикимер заберёт Луну и доставит к мистеру Лавгуду. Остальные жизни Гарри не заботили: в начале прошлого лета он слишком хорошо усвоил, сколь малы его силы перед Волан-де-Мортом с его прихвостнями и сколь сильно он «нужен» Великому Дамблдору, спокойно дожидавшемуся его возвращения на трибуне. Перед сном Гарри нащупал запасную, некогда отобранную у Долохова, волшебную палочку под подушкой и закрыл глаза.

— Она очень слаба, постарайтесь лишний раз её не тревожить.

К его невероятному облегчению, Гермиона пришла в себя к концу недели, и Гарри наконец-то смог её навестить.

— Привет… Как ты?

Она выглядела всё такой же бледной и кисло смотрела в сторону. Гарри опустился на стул возле неё и озабоченно к ней присмотрелся.

— Гермиона? Ты меня понимаешь?

— Да, я… просто… Рон, он… понимаешь…

Гермиона наконец-то подняла на него глаза, и он увидел в них слёзы. Она рассказала ему о разгоревшейся на лестнице ссоре и том, что Рон её толкнул. Всё то, что ему и так прекрасно было известно. Впрочем, Гарри вовремя спохватился и изобразил само изумление.

— А я… я даже разозлиться на него теперь не могу, — не заметив за ним ничего подозрительного, закончила Гермиона и всхлипнула. — Мог бы и просто извиниться, а не… прыгать в окно.

— В смысле, не можешь разозлиться?! — горячо возмутился Гарри. — Да ты чуть не погибла из-за него! Я представляю, сколько Рону там твои сокурсники подозрений высказали в башне, что у него аж нервы сдали! Тоже мне истинный гриффиндорец, столкнул девчонку и убежал! Знаешь, если бы он не вышел в окно, я бы сам его выкинул!

— Гарри!..

Она шмыгнула носом и стёрла ладошкой заскользившие по щекам слёзы. Её голова была всё так же обмотана бинтом, а на щеке выделялся алый шрам. Гарри было нелегко это видеть. Казалось, словно его самого что-то сдавливало и резало по самому сердцу.

— Тебе очень больно? — спросил он.

— Нет, только… голова немного побаливает, — утерев ещё одну слезу, ответила Гермиона и заметила, куда направлен его взгляд. — Мадам Помфри говорит, этот шрам вряд ли удастся свести: я задела об одну из исчезающих ступенек, когда падала и, похоже, заживляющая мазь поэтому не может справиться с эффектом от древних чар.

— Тебя этот шрам нисколько не портит, — тут же заверил Гарри.

— Да брось, не нужно меня утешать.

— Я не утешаю, он просто… м-м… не такой и страшный.

— И поэтому ты на него так пялишься…

— Я пялюсь не на него, а на тебя, ты…

Гарри вдруг понял, что сбился с мысли, и замолчал, а Гермиона, наоборот, с интересом присмотрелась к нему.

— Я… что? Так ужасно выгляжу?

— Нет! Совсем нет! — возразил он. — Ты всегда хорошо выглядишь, просто…

Гарри не удержался и протянул руку. Гермиона невольно задержала дыхание, когда его пальцы коснулись её влажной щеки.

— Так непривычно тебя такой видеть… — признался Гарри и осторожно провёл подушечками пальцев по её шраму. — Ты не должна была здесь оказаться и получить это…

Поскольку Гермиона молчала и не мешала ему, то он осторожно убрал от её лица несколько прядок волос. От его внимательного и продолжительного взгляда её щёки покрылись румянцем.

— А знаешь, если немного дорисовать твой шрам… то тебя можно будет называть Девочкой-Которая-Выжила, — сказал Гарри с улыбкой. — Как тебе?

— Да иди ты, — потупившись, ответила Гермиона и тоже улыбнулась.

— Ну а что, звучит же? — весело возразил Гарри. — Подумаешь, что с лестницы упала, но выжила же! Сути это не меняет.

Ему вдруг страшно захотелось придвинуться к ней ещё ближе, взять за руку и заглянуть в глаза — сделать что-то такое, чтобы она больше не грустила и не лила слёзы. Как-то её защитить, развеселить ещё больше и согреть. Но тут вернулась мадам Помфри и напомнила, что Гермионе пора принимать лекарства и отдыхать.

— Ладно, я ещё зайду, — поднявшись, сказал Гарри.

— Принеси, пожалуйста, свои конспекты, если тебя не затруднит! — попросила его Гермиона. — Я не хочу отстать от того, что вы проходите…

— Хорошо.

Он инстинктивно кивнул перед тем, как уйти, и подумал, что надо будет спросить у Дафны или у Панси их записи, а то свои он в последнее время вёл не так, чтобы тщательно. Мысль о том, что Гермиона идёт на поправку, его словно окрылила, и Гарри шёл в подземелье с улыбкой, ничего и никого не замечая вокруг. Как только открылась дверь, он шагнул было внутрь, как вдруг крепкая рука схватила его за плечо и утянула в сторону. Гарри и понять не успел, как это произошло, но он оказался внезапно прижат к стенке. С одной стороны его держал Крэбб, с другой — Гойл.

— Какого фестрала вы делаете?! — свирепо возмутился он, не способный выбраться из их крепкой хватки.

— Не поверишь, у меня к тебе тот же вопрос, — сказал появившийся перед ним Забини. — Что такого ты делаешь по ночам, что после твоих вылазок обязательно что-то приключается? Одни вдруг решают свести счёты с жизнью, другие резко глупеют…

Гарри немного напрягся, но не подал виду, что его можно так просто напугать.

— Не понимаю, о чём ты. Прямо слабо сказать?

— Знаешь что, мне пофигу, если ты ради Грейнджер даже всех гриффиндорцев отравишь или перебьёшь, но что ты сделал с Ноттом? Он почему вдруг забыл, что ему было поручено?

— Ты бредишь, что ли?! Я твоего несравненного Нотта и пальцем не трогал! Скажи этим придуркам меня отпустить или очень сильно об этом пожалеешь!

— А мне сдаётся, что ты сделал куда больше, чем говоришь, — угрожающе ответил Забини и подошёл ближе. — Я смотрю, ты много о себе мнишь, Поттер, и плохо понимаешь расклад, — утвердил он и задрал рукав мантии.

Гарри невольно задержал дыхание и бросил вырываться, увидев на руке однокурсника метку Пожирателя смерти.

— Ты же не думал, что Тёмный Лорд насколько туп, чтобы одному Нотту поручить что-то для него сделать? — спросил Забини и достал волшебную палочку. — Ничего, я сам найду в твоей башке всё, что мне нужно, и выполню задание Лорда и за себя, и за Тео, — прибавил он и взмахнул палочкой. — Легилименс!

Гарри пришлось вспомнить всё, чему его учил Снейп, чтобы не позволить проникнуть в свой разум. Впрочем, Забини тоже нельзя было назвать мастером легилименции. Вероятно, он думал, что легко получит желаемое и разозлился, когда понял, насколько ошибался.

— Ты ещё сопротивляешься, что ли?! — воскликнул он и дал Гарри кулаком по рёбрам.

Последний инстинктивно сморщился, но крепкие руки Крэбба и Гойла не позволили ему согнуться и снова прижали к стене.

— Легилименс! — повторил Забини.

— Пошёл в задницу! — выкрикнул Гарри, зажмурившись.

В неожиданный момент полностью очистить свой разум было невозможно, как утверждал профессор, но его можно было населить другими образами. Теми, что легилимент сможет считать и обмануться. Назло Забини Гарри не стал ничего выдумывать и сосредоточился на Святочном бале. На том моменте, когда Гермиона ушла ненадолго освежиться, а он опрокинул поднос с напитками на голову Малфою. За то, что тот посмел усмехнуться над ним и сказать, будто он совсем отупел, раз позвал на бал грязнокровку.

— Ах ты тварь упрямая! — рассвирепел Забини. — Кру!..

— Экспеллиармус! — внезапно раздался за его спиной голос, и он утратил волшебную палочку, так и не успев испробовать на Гарри непростительное заклинание.

Забини круто повернулся и увидел приблизившегося к ним Малфоя.

— Вот уж давно не видел столь жалкого зрелища, — заметил тот.

— Надо же, оно перестало грустить и заговорило, — делано поразился Блейз, и Крэбб с Гойлом дружно усмехнулись. — Драко, ты забыл своё место? Теперь оно в наших ногах. Верни мне палочку и сгинь отсюда, уяснил?

— Моё место там, где я сам решу, — отрезал на это Драко. — И если ты не забыл, мне ещё хватает денег и влияния, чтобы устранить тебя с мамочкой, как грязь с туфель. Хочешь сегодня же отправлю весточку гоблинам, и кто-то ой как пожалеет об этом разговоре? — прибавил он, подойдя ещё ближе.

Забини серьёзно нахмурился и протянул к нему руку.

— Верни палочку и иди грусти по своему папочке, сколько тебе влезет.

— Зря ерундой страдаешь: Поттер обучен окклюменции, — ответил ему Драко, всё ещё держа обе палочки в своих руках. — Можешь, конечно, замучить его до смерти, но это тебе вряд ли поможет. Стоит Поттеру только исчезнуть или серьёзно пострадать, как Дамблдор и его дружки из Министерства здесь всё перетрясут. Эти параноики тебя и Нотта первыми схватят и поближе познакомят с дементорами. Что, думаешь, удастся метку скрыть, когда ты её уже стольким показал?

Гарри почувствовал, что хватка Крэбба и Гойла немного ослабла. Похоже, они, как и он сам, не понимали, куда Драко клонит.

— А ты, значит, подошёл, чтобы что-то нам предложить? — выразил общую мысль Забини.

— Единственный, кто может залезть в голову Поттера и выудить оттуда нужное — это Снейп, — ответил Драко и протянул сокурснику палочку. — Отведи его к нему и тогда получишь результат.

Гарри почувствовал, как у него отвисает челюсть и вовремя её захлопнул.

— С чего ты взял, что Снейп на нашей стороне? — недоверчиво спросил Забини. — Он больше прислуживает Дамблдору, чем Тёмному Лорду.

— Может, с того, что Тёмный Лорд всегда беседует со Снейпом наедине и явно поручает ему куда более важные дела, чем тебе? — парировал Драко и повернул голову к Гарри. — Но ты можешь продолжать, раз так уверен в успехе. Давай, мучай его, я постою, полюбуюсь. У меня лично метки нет, мне не о чем беспокоиться. Когда сюда нагрянут учителя из-за того, что их драгоценный Поттер пострадал или пропал, я прикинусь идиотом, а ты выкручивайся, как хочешь.

Если Блейз и хотел продолжить, то заметно занервничал. Он хмурился и, казалось, вёл в уме напряжённую работу. Гарри уж было задержал дыхание, видя взмах его палочки, но заклинание с неё так и не сорвалось.

— Ладно, идём к Снейпу. Малфой, ты впереди, раз уж предложил, проследи, чтобы всё было чисто.

Драко лишь хмыкнул и отправился к выходу.

— Давай без шуточек, Поттер, — предупредил Забини, тыкнув палочкой в бок Гарри.

Последний наградил его свирепым взглядом и молча двинулся вместе с Крэббом и Гойлом, идущими по обеим от него сторонам. В самом хвосте шёл Блейз.

— Что-то случилось, мистер Малфой? — осведомился Снейп и застыл на месте, как только увидел, сколько учеников вошло в его класс следом за Драко.

— Нам нужна ваша помощь, профессор, — сказал было Забини, но тут события предприняли стремительный оборот.

— Ступефай! — сказал Драко, взмахнув палочкой в его сторону.

Гарри не растерялся и выхватил свою палочку: Гойла он уложил с одного взмаха, от кулака Крэбба пригнулся и едва успел только замахнуться в его сторону, как Драко отбросил того к стене.

— Я так понимаю, вы желаете мне многое объяснить… — невозмутимо заметил Снейп.

— Да, профессор, ваша просьба присматривать за Поттером в последние дни стала для меня крайне обременительной, — ядовито ответил на это Драко.

— Вы попросили его за мной присматривать?! — изумился Гарри.

— А вы думали, я считаю вас сверхспособным и Избранным, как Дамблдор? — вопросом ответил на это Снейп и наложил на дверь несколько заклинаний. — А теперь потрудитесь мне объяснить, что вы и эти трое делаете в моём классе?

Объяснения отняли не меньше четверти часа. Снейп быстро поработал с памятью Крэбба и Гойла, помог им подняться на ноги и, слегка ошалевшим, велел двигаться в спальню. Оба они, теперь уверенные, что пострадали из-за какого-то эксперимента, ушли без вопросов. Возле Забини же Снейп действительно совершал работу и пытался проникнуть в его разум. Гарри в это время подозрительно посматривал на Драко.

— А я уж было подумал, что ты от горя умом тронулся и решил со мной подружиться, — заметил он вполголоса.

— Я-я? Подружиться с тобо-о-ой? — глянув на него с таким презрением, словно на навозного жука, отозвался Драко. — Поттер, да ты, походу, реально болван и не врубаешься в расклад.

— «В расклад»? Это где ты теперь шавка позорная, от которой даже два твоих верных тупицы отвернулись в пользу Блейза? — поддел его Гарри. — Здорово, я смотрю, тебе досталось за косяки отца, раз пришлось согласиться присматривать за мной.

— Ты ничего не понимаешь. Не напрягай свои жалкие мозги, у тебя их всё равно не больше, чем с горошину.

— А ты не криви так рожу: морщины останутся, вычеркнут тебя с ними из числа аристократов, ну, или куда вы там входите, уроды породистые.

— Да ты!..

— А ну прекратили оба! — отвернувшись от лежащего на полу Забини, оборвал он их пререкания Снейп. — Мистер Малфой, вернитесь в спальню, я сам найду вас, если понадобитесь. Поттер, задержитесь ненадолго.

Драко фыркнул и вышел из класса.

— Тоже мне союзник, — мрачно подметил Гарри, — да он предаст нас, как только подвернётся удобный случай. Как вы могли ему довериться?!

— Однако сейчас он вам помог, а значит, я не зря его подключил. У мистера Малфоя поводов помогать нам куда больше, чем у кого-то другого, — ответил Снейп. — Как думаете, кому пришлось отвечать за промахи Люциуса?

— Драко? — скорее предположил, чем утвердил Гарри. — Ему ведь поэтому метку, как другим, не дали?

— Вы стали разумно мыслить, Поттер, но всё ещё неверно выбираете направление. Драко не дали метку, потому что он её не достоин. Метка не наказание, а почесть. А за промахи Люциуса отвечает его жена, Нарцисса. Учитывая, что её муж подвёл Лорда дважды, то теперь она для него не больше, чем прислуживающие ему оборотни. Очередное грязное отродье. Лорд без зазрений совести будет отправлять её на самые скверные задания.

— А разве Нарцисса сейчас не у сестры? — недоумённо спросил Гарри. — Я слышал… ну, девчонки болтали, что Драко перебрался к тётке…

— А вы всегда верите слухам? Думаете, Лорд бы не разозлился, если бы Нарцисса сбежала и пряталась у сестры, которая вышла замуж за грязнокровку? Пока она прислуживает Лорду, он не станет трогать Драко. Вот только у самой Нарциссы теперь два пути освободиться: или умереть и оставить свои обязательства сыну, или дождаться чуда, когда Тёмный Лорд исчезнет. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мы можем доверять Драко?

Гарри промолчал и кивнул. Не то чтобы он вдруг проникся уважением или симпатией к сокурснику, но теперь хотя бы понял его мотивы. Хоть что-то святое имелось у человека. Драко, оказывается, не мстит Волан-де-Морту, как Гарри было наивно подумал, а пытается спасти мать. Впрочем, Снейп не дал ему долго над этим размышлять.

— Нам повезло. Забини должен был добраться до домовых эльфов и отравить еду и питье Дамблдора, чтобы тот ослаб, и не оказал должного сопротивления, когда в школу ворвутся Пожиратели смерти. Я внушу Блейзу, что он находится на пути к успеху, но имейте в виду, такое внушение долго не продержится. Лорд может подстраховаться и подключить к делу кого-нибудь ещё. После Рождества нам придётся приложить куда больше сил ради достижения нашей общей цели…

После всего этого Гарри вернулся в спальню совершенно хмурый. Радость от пробуждения Гермионы вся куда-то утекла. Он лежал на подушке и думал только о том, что пока Волан-де-Морт жив, ему не удастся беззаботно проводить дни и гулять у озера, как это делает большинство учеников. Перед сном он даже представил, как было бы здорово погулять у озера с Гермионой. Взять её за руку, как это делает большинство парней, уединяющихся с другими девчонками, и отвести в сторону. От мысли, что они могли бы сидеть у кромки воды, слушать пение птиц и непринужденно болтать, Гарри сделалось чуть легче, и он наконец-то заснул.

Поскольку Гермиона пока находилась в больничном крыле, то Гарри пригласил на рождественский приём к Слизнорту Полумну. Идти туда ему, разумеется, не хотелось, но пришлось ради расположения профессора, жутко довольного от одного его присутствия. К тому же во время приёма Гарри заметил, что один из гриффиндорцев, а именно Невилл Долгопупс, выполняющий обязанности официанта, неоднократно с улыбкой посматривал на Полумну, способную развеселить кого угодно. Не то чтобы Гарри пытался её оградить от чужого влияния, но посчитал, что с её беззаботным добрым взглядом на жизнь её очень легко обмануть.

— Только попробуй её обидеть, и ты одним из этих фужеров подавишься, — произнёс он, подобравшись к Невиллу со спины, и тот не выронил поднос только потому, что Гарри вовремя подставил под тот свою руку.

— Да я не… я н-не думал… её обижать, — покраснев, произнёс Невилл.

— Смотри у меня, — для надёжности предупредил его Гарри, отпустил поднос и после приёма отправился проводить Луну до её башни.

Она, конечно же, тоже заметила к себе внимание и решила поговорить с ним о Невилле.

— Он такой добрый и скромный…

— И жутко неуклюжий.

— Это от неуверенности. Я слышала, как Парвати рассказывала Падме, что профессор Стебль его очень ценит. Он ни одного листика не сломал и ни один цветок не испортил, когда помогал ей вне уроков ухаживать за растениями. Как думаешь, может, мне тоже чем-нибудь таким заняться? Фестралы до весны всё равно ушли слишком глубоко в лес.

— Ну… если тебе это интересно…

— Мне многое интересно. К тому же там не будет много народа и Невилл не станет нервничать.

Они остановились у входа в башню, и Гарри немного нахмурился.

— Знаешь, я бы не стал заниматься чем-то вне уроков ради одного парня, который тебе весь вечер улыбался, — неодобрительно заметил он, а Луна шире улыбнулась.

— Ты такой заботливый, Гарри. Гермионе с тобой очень повезло, — сказала она и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щёку. — Спасибо тебе за хороший вечер и спокойной ночи!

Гарри так и застыл, тупо смотря на то, как она уходит. Только Луне удавалось его смутить, и сейчас он чувствовал, как слова опять застряли в его горле, а сердце забилось чуть быстрее. Этот невинный поцелуй снова напомнил ему о том, что он бережно хранил в своей памяти. Гарри развернулся и направился в подземелье, снова вспоминая прошлый год. То, как Гермиона сидела возле него в больничном крыле, и то, как они расстались на перроне. Он немного приободрился после произошедшего на кладбище, но, возможно, выглядел не так чтобы хорошо. И тогда Гермиона сделала такое, чего с ним никогда не случалось. Она шагнула к нему и обвила руками его шею. Он чувствовал, как она тесно прижалась к нему. Чувствовал внезапно охватившее его волнение и инстинктивно сомкнул руки на её спине. Её нежная щека на какие-то мгновения соприкоснулась с его щекой, а дыхание защекотало ему шею.

«Хорошо тебе отдохнуть, Гарри, — сказала тогда Гермиона, и её мягкие губы коснулись его щеки. — До встречи!»

Эти объятия запомнились и взволновали его куда больше, чем какой-то танец, где они находились на расстоянии. В объятиях было что-то… необыкновенное. Бесценное. Интимное. Гарри казалось, что тот поцелуй обжёг его кожу и оказался во множество раз приятнее быстрого поцелуя в губы, что ему как-то подарила Дафна, проиграв в споре с Панси. Поцелуй и объятия Гермионы были настоящими, исходившими от сердца, а не чисто «по приколу».

Словом, из-за выходки Луны Гарри шёл в подземелье и чувствовал, как бы ему снова хотелось испытать те же ощущения, что тогда на перроне. Ощутить что-то такое, что с ним происходит, только когда он находится рядом с Гермионой. Её осуждение, молчание, обида — ничто не могло стереть того, что он открыл для себя. Утром он снова сходил её навестить. Гермиона была слаба и, к его облегчению, не заводила речь про своё представление о жизни и справедливости. Мадам Помфри прописала ей постельный режим и приём каких-то лекарств, из-за которых она становилась рассеянной.

— Профессор МакГонагалл отдала мой значок Лаванде, — кисло сообщила Гермиона. — Теперь она с Кормаком будет вместо нас с Роном следить за порядком…

— Так и хорошо же, тебе нужно как можно больше отдыхать, — пытался подбодрить её Гарри. — Ковбой Кормак и Лаванда как-нибудь справятся.

— Ковбой? А почему это Кормак ковбой?

— Э-э… не знаю, он вроде сам себя так назвал.

Гермиона устало вздохнула и не стала допытываться, поэтому Гарри не рассказал ей, что после возвращения из больничного крыла, куда Маклаггена отправили из-за укуса змей, он какое-то время ходил, полусогнувшись и широко расставляя ноги, как после долгой езды на лошади. Вроде бы это Дафна первой назвала его ковбоем, и прозвище надёжно приклеилось. Впрочем, судьба гриффиндорских старост Гарри всё равно не особо волновала, но волновала судьба Гермионы и своя собственная.

— А-ам… Гермиона, а ты на Рождество домой едешь или в школе остаёшься?

— Домой. Мама с папой уже ждут.

— М-м…

— А что? Ты в школе остаёшься?

— Нет, я к Сириусу поеду. Просто я тут подумал, ну… А ты не хотела бы зайти к нам гости? Ну, или я мог бы к тебе зайти… если ты, конечно, не против… Сириус теперь официально свободный человек, он мог бы меня сопроводить…

Из-за его вопроса Гермиона действительно приободрилась, но жутко растерялась.

— О… это было бы здорово. Обязательно заходи… то есть мне надо у мамы с папой спросить, — покраснев, прибавила она и торопливо продолжила: — В смысле, не планируют ли они куда-нибудь уехать и меня с собой взять, а так… А так я бы была тебе очень рада! Давай, я тебе напишу, идёт?

— Да, давай, — согласился Гарри и от своей смелости разошёлся настолько, что погладил её по ладони перед уходом.

После этого разговора его снова распирало от необыкновенного чувства, ширящегося в груди. Гарри шёл и думал, что надо будет серьёзно поговорить с Сириусом насчёт его пристрастия к крепким напиткам. Ещё не хватало, чтобы тот был нетрезвым и опозорил его перед Грейнджерами. Нет, такого нельзя допустить. В крайнем случае придётся подержать его под ледяным душем и перепрятать треклятые запасы огневиски. Гарри шёл и с улыбкой думал о самом прекрасном. Вот бы Гермиона снова его обняла, как тогда, на перроне, а ещё лучше, если бы поцеловала. Такие мечты его невероятно согревали.

Гарри, конечно же, имел некоторые представления о том, что обычно дарят девушкам: конфеты, безделушки или же украшения. Но, учитывая, что Гермиона была для него особенной девушкой, крайне разумной и серьёзной, то он предпочёл сделать ей полезный подарок, то есть взять из библиотеки крёстного пять здоровых книг по заклинаниям и истории магии и запаковать их в цветную бумагу. Сириусу эти книги всё равно не были нужны, о чём тот периодически говорил, а значит, хоть кому-то они могли принести немного удовольствия.

— Так это та смышлёная не по годам кудрявая девочка? А у тебя губа не дура, Сохатик, я смотрю, ты время зря не теряешь…

Сам Сириус ради такого случая, как поход в гости, конечно же, нарядился в свой лучший костюм, накинул поверх парадную мантию тёмно-зеленого цвета и не переставал криво улыбаться, посматривая на крестника в зеркало и тщательно расчёсывая волосы.

— Знаешь, когда я сказал, приведи себя в порядок, я не имел в виду, что нужно вылить на голову полпузырька одеколона, — ворчал на него Гарри и кривился из-за аромата, ударившего в ноздри.

— Я хочу произвести хорошее впечатление. Сам же просил составить тебе достойную компанию, — парировал Сириус.

Впрочем, ему стоило отдать должное хотя бы за то количество усилий, что он прикладывал ради спокойной жизни крестника: после официального оправдания Сириус стал чаще светиться в газетах и восхвалял Руфуса Скримджера как самого справедливого и разумного министра магии. Понятно, что самому Сириусу такие интервью особого удовольствия не доставляли, но зато Скримджер не дёргал Гарри и продолжал творить якобы благие дела.

Из-за долгих споров и пререканий друг с другом они добрались до дома Грейнджеров только к шести часам. Гарри не знал, кто из них разволновался больше: Гермиона, представшая перед ним в красивом платье цвета спелой вишни, или он сам, неуклюже бормотавший поздравления, остановившись на пороге и протягивая ей подарок.

Бум!

Книги, выскользнувшие из рук, заставили их вздрогнуть.

— Я подниму! — выпалил Гарри и на мгновение опустился к полу.

Однако и этого хватило, чтобы у него спёрло дыхание. Несмотря на разговоры и шуточки других мальчишек, Гарри не имел привычки подглядывать за девчонками, даже сейчас его взгляд невольно коснулся оголённых и гладких лодыжек Гермионы, и пальцы с трудом сомкнулись на несчастной ленточке, коей был перевязан его подарок. Не то чтобы Гарри не знал, что себе могли позволять в отношении девушек другие парни — например, прижимать их себе, целовать, поглаживать по спине или ногам, — но до общения с Гермионой подобные мысли и желания его почему-то не одолевали.

— Вот... — выдохнул, чувствуя, что жар из горла переползает к щекам, и снова протянул ей подарок.

В этот раз Гермиона его удержала и поставила на ближайшую тумбочку. Она помогла гостям с одеждой и пригласила их пройти на кухню, где они смогли познакомиться с Эммой и Дэниелом Грейнджерами. Что удивительно, но из всех присутствующих один Сириус оказался всем доволен и нисколько не волновался. Он с улыбкой похлопывал Гарри по плечу и щедро раздавал комплименты. Дому. Хозяевам. Угощениям и, конечно же, вину, которое с удовольствием опробовал за столом.

— Потрясающе, Эмма, завидую вашему мужу, — отведав горячее блюдо, сказал он настолько дружелюбно и свободно, как будто очень давно знал Грейнджеров. — А кстати, я говорил, что Гарри тоже умеет здорово готовить? Я когда забуха… кхм, забываю, что скоро уже ужин, он тут же бежит на кухню и давай там командовать… Славный он у меня парень, так повезло мне с ним, — тепло прибавил он и, вконец обнаглев, погладил крестника по голове.

Гарри в свою очередь награждал его свирепым взглядом и несколько раз пытался отдавить ему под столом ногу, но так и не смог ничего сказать из-за Грейнджеров, слушающих Сириуса с большим вниманием.

— Это замечательно, — подметил Дэниел, — а я вот всё хотел, чтобы и Гермиона научилась готовить, женское всё-таки дело, да её разве от книг оторвёшь?

— Папа! — возмутилась было Гермиона.

— Да, чай, со временем само придёт, — заметил Сириус. — Мне вон Гарри часто говорит, что Гермиона самая начитанная и смышлёная на курсе. Умная у вас дочка. Наверное, в мать? Или в вас?

Покрасневшая Гермиона нечаянно выронила из пальцев вилку и уставилась на Гарри через стол, разом забыв про отца и его неуместную откровенность.

— От нас обоих, наверное, — смущённо ответила Эмма. — Знаете, Сириус, так здорово, что справедливость наконец-то восторжествовала и вас признали невиновным. Гермиона нам столько рассказывала о Гарри и его жестоких родственниках… Это замечательно, что он теперь с вами.

— И не говорите, сам не нарадуюсь.

Гарри тоже почувствовал, что стало как-то жарко, и перестал наступать крёстному на ногу. Неужели Гермиона рассказывала о нём дома? Её настолько заботила его судьба? Он не мог оторвать от неё глаз и вспомнить про еду. О том, что Гермиона его всегда внимательно слушает, он прекрасно знал, как и знал, что она всё делает искренне. Но вот что она переживает за него вне школы и делится этим с родителями, его удивило.

— А-ам… Гарри, а можно тебя на минуту? Я тебе так и не отдала твой подарок, — вдруг сказала она, и он тут же поднялся, забыв обо всех и почему-то утратив голос.

Впрочем, взрослые нашли новую тему для разговора и посмотрели им вслед с улыбками. Гермиона отвела Гарри в гостиную, туда, где у них стояла скромная нарядная ель, под которой находилось несколько коробок.

— Мой подарок, конечно, не такой ценный, как твой, — сказала она с некоторой озабоченностью и протянула ему небольшой пакетик, — но я подумала, вдруг ты собираешь коллекцию или… вдохновишься и тоже захочешь потом попутешествовать...

В подарочном пакете Гарри нашёл стеклянный шарик на подставке. Внутри можно было видеть золотистого цвета Эйфелеву башню. Стоило только тряхнуть шарик, как посыпались снежинки, придавшие башне волшебства. Вероятно, Гермиона, стоявшая рядом, переживала, что Гарри не оценит столь скромный сувенир, но он молчал какие-то секунды совсем не поэтому. Гарри был тронут, ведь до Гермионы никто ему дарил даже такие мелочи. Его губы растянулись в улыбке.

— О... спасибо, мне очень нравится!

Гермиона нервно улыбнулась в ответ.

— А ты... вправду говорил Сириусу, что я самая смышлёная на курсе? — помолчав, спросила она, поскольку Гарри встряхнул шарик ещё раз.

— Ну да, это же правда, — подтвердил он и подумал, что действительно ещё никогда не был в Париже. — Вот бы взглянуть на неё вживую...

— Тебе бы понравилось во Франции, там очень красиво, — заметила на это Гермиона.

Гарри оторвался от разглядывания сувенира, и их глаза встретились.

— Знаешь, я... Я понимаю, что ты хотел меня защитить и это меня очень трогает, — внезапно сказала она, как будто боялась упустить это волшебное мгновение, — я тоже очень злилась на Амбридж из-за её дурацких порядков и хотела, чтобы её наказали, просто...

Взгляд её шоколадных глаз, казалось, навсегда приковал его к месту, но Гарри всё-таки смог разомкнуть губы.

— Просто для тебя это дико, — закончил он сам, — но я не жалею о том, что сделал. Я бы сделал это ещё раз, не раздумывая, потому что ты... — его голос предательски сел, столкнувшись с какой-то невидимой преградой в горле, — потому что ты много для меня значишь, и я не хочу, чтобы тебе хоть кто-то навредил, — тихо закончил Гарри.

На какие-то секунды ему показалось, что Гермиона хочет возразить, но вместо этого она шагнула к нему. Он ощутил её руки, в этот раз на своих плечах. Ощутил её волосы, защекотавшие щёку, и невольно подметил, что заметно вытянулся. Он был несколько выше Гермионы, но её объятия по-прежнему вызывали у него волнение.

— Поверь, я очень это ценю, — подняв на него взгляд, сказала она, — просто иногда не стоит действовать опрометчиво, чтобы потом не о чем было жалеть.

Она, конечно же, повторялась, и это раздражало его в ней на первых курсах, но сейчас Гарри подумал, что она могла бы повторить то же самое ещё десяток раз, хоть сотню. Могла бы ещё раз его осудить, он бы не стал возражать. Похоже, она нравилась ему именно за это — Гермиона была не только умна и красива, но и тверда в своих убеждениях.

— А я ни о чём не жалею, особенно об этом, — сказал он сам и, не удержавшись, наклонился.

Пальцы его свободной руки легли на её щеку, а губы впервые соприкоснулись с мягкими губами. Гермиона застыла, как завороженная, смотря на него снизу вверх. Гарри не представлял, что она скажет ему за такую смелость и молчал. Гермиона ничего не ответила. Вместо слов она поднялась на носочки и потянулась навстречу. Её губы слились с его губами в нежном поцелуе, а руки обвили шею. Если в его жизни и бывали редкие минуты счастья, благодаря которым он мог бы вызвать телесный Патронус, то сейчас Гарри казалось, будто он мог вызвать их десяток. Он не представлял, сколько длилось это блаженство, но почему-то подумал, что голос Эммы раздался с кухни слишком скоро:

— Гермиона! Гарри! Ребята, вы там надолго? Десерт на столе!

Остаток вечера Гарри только и думал, что о Гермионе, и переглядывался с ней. Она ему ответила. Он ей не безразличен. Чувство восторга переполняло всё его существо. От этого он даже забыл, вернувшись на Гриммо, отчитать Сириуса за его выступления и тот подшучивал над ним, сколько мог.

Впрочем, если Гарри впервые за долгое время пребывал в хорошем настроении и хотел побыстрее вернуться в школу только ради того, чтобы начать встречаться с Гермионой, то Северус Снейп, наоборот, чувствовал, как над ним сгущаются тучи и был невероятно хмур. Он изучил кольцо, которое ему помог украсть у директора Гарри, и стал кое-что понимать в замысле Тёмного Лорда, особенно в том, каким образом тот собрался жить вечно. Похоже, он, Снейп, до конца своей жизни будет у него в подчинении. Конечно же он рассчитывал, что Дамблдор поделится с ним информацией, но тот, как назло, молчал. Благо, что каникулы прошли, и Гарри Поттер исполнил его просьбу и добыл воспоминания Слизнорта. Пришлось действительно подождать, прежде чем Дамблдор решил раскрыть перед ним свои карты. И вот тогда выяснилось такое, что удивило даже привыкшего сдерживать свои эмоции Снейпа.

— Да, — подтвердил Дамблдор, разговаривая с ним в своём кабинете, — Том должен сам убить Гарри, только так часть души, что заключена в нём, сможет исчезнуть.

Не то чтобы Снейпа заботила судьба Гарри Поттера, но услышанное даже для него, некогда Пожирателя смерти, оказалось хлеще деяния Тёмного Лорда, когда-то желавшего убить невинного ребёнка.

— То есть всё это время… вы растили его как свинью на убой? — не сдержавшись, спросил он.

— О, вот только не говорите, что вы привязались к мальчику.

Их разговор в конечном итоге закончился тем, что Снейп пообещал не препятствовать Тёмному Лорду и присоединиться к тому, когда тот его призовёт. Благо, что он владел окклюменцией и скрыл свои истинные мысли обо всём этом от директора. Вот только Снейп не стал скрывать их от самого Гарри, когда позвал его к себе для разговора.

— ЧТО-О??!! — громко переспросил тот, начиная закипать. — То есть как это — умереть?! Он что, это серьёзно?!

— Более чем. А вы думали, директор просто так показывает вам все эти воспоминания? Подозреваю, он ждёт, что вы проникнитесь силой и могуществом Тёмного Лорда и сами примете решение подставиться под его удар.

— Приму решение подставить ему свой лоб?! — бушевал в классе Гарри. — Да я что, совсем больной?! Я хоть выживу после этого?!

— Не могу знать. Но, похоже, Дамблдор перебрал все доступные решения и остановился на этом.

— Да неужели других способов избавиться от этой заразы во мне нет?!

— Яд василиска, как я понимаю, не помог…

— Это ещё не значит, что я должен сдохнуть и…

— Перестаньте кипятиться, Поттер, так мы ничего не добьёмся. Возможно, нам и не нужно избавляться от того, что находится в вас.

— То есть как это?

— Если мы нейтрализуем Тёмного Лорда, то, я думаю, сколько останется у него крестражей и в каком состоянии, больше не будет иметь никакого значения.

— И как же… мы его «нейтрализуем»?

— Есть у меня одна идея… придётся серьёзно потрудиться, чтобы изготовить всё необходимое — это я беру на себя, но кое-что будет зависеть только от вас. Надеюсь, вы готовы рискнуть?

На это Поттер решительно кивнул. Собственно, пока Снейп разрабатывал план их действий, Гарри с трудом держал себя в руках. В его жизни впервые случилось что-то невероятное и безумно прекрасное. Он смог назвать Гермиону своей девушкой. Мог снова сидеть с ней за столом в библиотеке и готовиться к урокам, а потом целоваться в укромных уголках. Мог провожать её до портрета Полной дамы и целовать в щёку на прощание. Мог держать её за руку, когда они гуляли на улице и не думать о плохом. Душа Гарри оживала и пела, как деревья, цветы и птицы с наступлением весны. Вот только даже этому времени не суждено было продлиться долго. И всё из-за Волан-де-Морта и Дамблдора. Гарри был готов на всё, только чтобы они оставили его в покое. Снейп уверял, что готовит какое-то очень сложное и сильное зелье.

— Мне удалось узнать, куда вас поведёт Дамблдор. Это будет пещера, где Тёмный Лорд спрятал свою ценность, там-то мы и осуществим задуманное, — сказал он во время очередной встречи.

— Это как же? — спросил Гарри. — Разве Волан-де-Морт туда придёт?

— Придёт, — заверил Снейп, — я доложу ему о том, куда отправился Дамблдор. Драко вас подстрахует. Он владеет дезиллюминационными чарами и сможет какое-то время побыть рядом с вами незаметным, но, учтите, у вас будет один шанс из тысячи… Если что-то пойдёт не так, и вам, и мне вряд ли удастся выжить.

Чем больше проходило времени, тем сильнее Гарри начинал напрягаться и ждать неизбежного. Того, когда Дамблдор позовёт его с собой. Его состояние, конечно же, не укрылось и от Гермионы.

— Ты какой-то… напряжённый в последнее время, — заметила она, когда они сидели рядышком на просторном подоконнике. — Всё в порядке?

— Нет, — честно сказал Гарри, не представляя, как ей всё объяснить, — я думаю, Волан-де-Морт не успокоится, пока не доберётся до меня. Понимаешь, все эти индивидуальные занятия с Дамблдором, они… ничего мне толком не дают. Такое чувство, как будто он хочет, чтобы я признал свою беспомощность и перестал сопротивляться.

— О нет… — произнесла она и прижалась к нему. — Гарри, ты… ты не должен так думать. Я думаю, Дам… профессор Дамблдор что-то задумал, просто пока не говорит, что именно.

Возможно, стоило ей выложить всё, но Гарри не захотел её напугать. В объятиях Гермионы ему снова сделалось немного легче, и он подумал, что сделает всё, чтобы только Волан-де-Морт и его приспешники не ворвались в Хогвартс. Они не должны навредить Гермионе. Он себе не простит, если с ней снова что-то случится.

— Возможно, — только и ответил Гарри.

Ему не пришлось долго ждать. Через какие-то дни Дамблдор снова позвал его к себе и в этот раз не ради просмотра каких-то воспоминаний.

В пещере было не по себе, если не сказать жутко. От неровных каменных стен исходил холод, свет на концах палочек едва-едва разгонял мрак, стоявший впереди, и очерчивал вдалеке озеро с неприятной на вид тёмной водой, сквозь которую нельзя было ничего разглядеть даже на пару дюймов.

— Том позаботился о защите, чтобы не позволить подобраться к своему тайнику, — медленно двигаясь вперёд, произнёс Дамблдор.

Он был так сосредоточен на деле, что не замечал ничего подозрительного поблизости, а Гарри заметно хмурился и всякий раз бросал в сторону, где шуршали камешки, сердитый взгляд. Малфой до поры до времени должен был оставаться незаметным.

— Думаю, тайник там, — разглядев посреди озера небольшой островок, заключил Дамблдор и стал с задумчивым видом осматриваться.

Гарри невольно напрягся и сунул руку в карман, где лежали два пузырька с зельем, изготовленным Снейпом, но директор осматривался вовсе не потому, что услышал что-то подозрительное. Оказалось, он искал подсказки и, не найдя таковых, применил какое-то заклинание. От взмаха его руки из-под воды показалась цепь, ведущая в самую толщу.

— Гарри, помоги мне, — сказал было директор, но замер от голоса, что внезапно раздался за их спинами.

— Не стоит… Гарри, — прошипел Волан-де-Морт. — Напрасно вы сюда пожаловали…

Дамблдор в то же мгновение развернулся и вскинул палочку в сторону входа.

— Довольно, Том! Твоя идея лишена здравого смысла! Никто не может жить вечно за счёт других!

— Тебя это не касается, Дамблдор. Скажи, зачем ты сам здесь? Желаешь уничтожить то, что тебе не принадлежит? Почему ты всегда лезешь не своё дело, а?

— Невинные жизни, которые ты отнял — это моё дело! Ты заигрался, Том, ты…

Пока они препирались, вот-вот готовые к сражению, Гарри осторожно пятился к озеру и посматривал в сторону, где тоже шуршали камешки. Им с невидимым Малфоем нужно было решить самую сложную задачу, а для этого стоило существенно отдалиться друг от друга и предоставить Дамблдору с Волан-де-Мортом пространство. Благо, что Снейп, который не мог прийти вместе с Волан-де-Мортом, чтобы не выдать себя, успел осмотреть всё в пещере и разъяснил им, как действовать. Гарри чувствовал, как дико билось его сердце, и старался ровно дышать, отходя всё дальше.

— Авада Кедавра!

Волан-де-Морт, конечно же, не заставил себя долго ждать и попытался убить Дамблдора, но тот ловко ушёл из-под удара и атаковал его в ответ. От нескольких вспышек, что коснулись стен пещеры, со всех сторон стали сыпаться мелкие камушки.

— Ты здесь не властен, старик! — угрожал Волан-де-Морт и размахивал палочкой.

— Тебе меня не запугать, Том! — бесстрашно отвечал Дамблдор. — Сдавайся или твоему бесчинству настанет конец! Подумай сам, как всё будет. Ты ведь никогда не был глупым, неужели ты веришь, что я и другие будут до бесконечности терпеть твои действия?

Директор, конечно же, не изменял своей доброй натуре и не атаковал Волан-де-Морта чем-нибудь серьёзным, скорее, виртуозно уклонялся или отбивал его атаки, чем сильнее нервировал Гарри, с напряжением наблюдавшим за происходящим.

— Ничего, я истреблю и тебя, и тех наивных «других», кто думает, что может мне противостоять, и тогда некому будет сеять смуту! — твердил Волан-де-Морт.

— Такого никогда не случится, Том! — возражал ему Дамблдор. — Пока есть те, кто знает иную жизнь, она всегда будут против твоего господства! Они…

Гарри быстро глянул в противоположную от себя сторону и вскинул палочку.

— Экспеллиармус Максима! — воскликнул он и сунул руку в карман.

От удара сильного заклинания Дамблдор невольно покачнулся, выпустил палочку из пальцев и, не устояв на ногах, свалился в воду. Удивлённый Волан-де-Морт было повернул голову к Гарри, но в этот момент его собственная палочка покинула руку и улетела к невидимому Малфою.

— Мелкие твари! — воскликнул Волан-де-Морт и взмахнул рукой.

В стороне был слышен вскрик. С Драко слетела маскировка. Он в ужасе замер, вжавшись в стену, и в этот момент Гарри достал из кармана пузырёк и бросил на пол. Стекло тотчас разбилось, бесцветная субстанция зашипела и пространство заволокло необычным тёмно-пурпурным дымом. Гарри вовремя наколдовал себе головной пузырь, позволяющий какое-то время спокойно дышать, и двинулся в противоположную сторону.

— Гарри… Гарри, помоги мне… — послышался ему голос Дамблдора.

Старик пытался отбиться от рук, что тянули его в воду, но терял силы, засыпал под воздействием вещества, распространяющегося по пещере, и едва мог держаться хоть за что-то. Глядя на него, Гарри подумал лишь о том, что Дамблдор тоже хотел его смерти… хотел отправить его сражаться с Волан-де-Мортом и внушить, будто только Авада Кедавра поможет избавиться от крестража и одолеть врага.

— Да пошли вы, — сердито сказал Гарри и наступил Дамблдору на руку.

Тот вскрикнул, скорее от изумления, чем от боли, потерял последнюю опору, чтобы удержаться на берегу, и ушёл под воду. Гарри же пытался подсветить себе путь при помощи Люмоса и наконец-то добрался до противоположной стены. Драко сидел возле неё с разбитым носом и хлопал глазами — кажется, тоже вдохнул немного субстанции. Возле его ног лежали останки волшебных палочек. Похоже, он разломал их, как только понял, что если Волан-де-Морт получил хоть одну, то сможет быстро покинуть место западни.

— Молодец, — сказал ему Гарри и взмахнул волшебной палочкой.

Агуаменти позволило Драко открыть глаза шире и увидеть сокурсника перед собой. Он что-то тихо произнёс и указал в сторону. Гарри кивнул и наколдовал ему головной пузырь. В стороне были слышны шаги, и он двинулся туда. Пошатывающийся Волан-де-Морт пытался уйти, держась за стену.

— Ступефай! — воскликнул Гарри, взмахнув палочкой ему в спину.

— Давай… добей меня, глупый мальчишка, — послышался ему тихий голос. — Добей и узнай, сколь велика моя сила…

Петрификус Тоталус заставил его замолчать и неподвижно лежать на месте.

— Обойдёшься, — приблизившись, сказал Гарри и достал из кармана второй пузырёк с той же бесцветной жидкостью. — Это тебе за моих маму и папу, ублюдок. Смотри на меня и знай, тварь, что сын грязнокровки тебя одолел!

Поскольку противник был оглушён и неподвижен, то Гарри легко влил содержимое ему в рот и заставил проглотить. Волан-де-Морт задёргался и отключился. Возможно, на этом следовало докончить дело и уходить, но Гарри не мог позволить себе такую подлость, особенно после того, сколько раз неприятель его выручал, потому он двинулся обратно и нашёл Малфоя, всё так же сидевшего у стены.

— Эй, вставай! Вставай, говорю!

Гарри стукнул его в бок, чтобы хоть немного взбодрить, и перекинул его руку через свои плечи.

— Идём! Драко, не спи, твою мать!

После некоторых усилий и шлепков по спине, Малфоя поднялся, и они неуверенно двинулись по каменному коридору, Гарри пару раз оглядывался и, добравшись до нужного места, достал волшебную палочку.

— Бомбарда! Бомбарда Максима!

За их спинами был слышен грохот, кажется, вход к озеру завалило, но Гарри больше не останавливался и не смотрел назад. Выбравшись из пещеры, он снял с себя и Драко головные пузыри и жадно вдохнул свежий воздух. Он всё ещё не осознавал то, что произошло какие-то минуты назад, и смотрел в хмурое небо. Неужели всё кончилось и его враг будет спать до конца времён? Гарри мог бы и дальше думать об этом, слыша плеск волн, но Драко рядом упал и он бросился к нему, опустился на колени и стал бить по щекам.

— Эй, не вздумай засыпать! Слышишь, потерпи! — воскликнул Гарри. — Добби!

Благо, что домовик его услышал и тут же переправил куда нужно — прямо в подземелье, в кабинет к Снейпу.

— Профессор… — обеспокоенно начал было Гарри, но Снейпу хватило и взгляда, чтобы быстро подняться из-за стола, достать из ящика небольшой флакон и опуститься возле них.

— Отойдите, — лишь сказал он и влил содержимое флакона Драко в рот.

Последний закашлялся и скривился от того, что выпил, как от приёма настойки из полыни.

— Как всё прошло? — оставив его в покое, спросил Снейп и посмотрел Гарри в лицо.

Последний изложил всё то, что с ними приключилось.

— Как думаете, сработало? Он же… Волан-де-Морта же не найдут?

— Кто? — резонно уточнил Снейп. — Тёмный Лорд мнил себя таким важным, что никого не ставил в известность о некоторых своих… предприятиях, а мы ведь говорим не о чём-нибудь, а о его тайнике… Но если вы настолько не уверены в себе или Драко, я могу заняться вашей памятью…

— Нет… не надо, прошу! — взмолился пришедший в себя Драко, словно опасавшийся, что профессор сотрёт вместе с этим знанием и всё остальное, что было ему важно.

Снейп даже не обратил к нему взгляд, поскольку всё ещё смотрел Гарри в глаза. И без подсказок было понятно, что попытка выдать то, где может находиться Волан-де-Морт, приведёт к тому, что станет известно, где Дамблдор и кто помог ему утонуть, а вешать на себя подобное преступление никому не хотелось.

— Нет, я никому не скажу, — выдержав паузу, твёрдо произнёс Гарри. — А легилименции благодаря вам я смогу противостоять, вот только… если вдруг кому-то захочется применить Веритасерум…

— …то даже для него есть блокаторы, — невозмутимо закончил за него Снейп. — Но я сильно сомневаюсь, что у Министерства найдутся основания для подобных действий. Разумеется, если вы оба не вздумаете много болтать.

Он опустил взгляд на Драко, и тот закачал головой. Чуть позднее Гарри принял душ, надел чистые вещи и вернулся в гостиную с видом человека, который всего лишь уходил на дополнительные занятия к директору и ничего необычного или страшного не видел. Никто из сокурсников или слизеринцев помладше и не пытался к нему приставать. Однако в замке всё ещё существовал человек, которому он был небезразличен, и едва Гарри уселся с книгами и пергаментами за стол, чтобы доделать домашние задания, как его окликнули.

— Поттер! — позвала Дафна. — Тебя там эта… твоя гряз… лохматая заучка дожидается! Может, выйдешь или передать ей, чтобы убиралась?

«Гермиона!» — подумал Гарри, и его сердце сильно-сильно забилось. Бросив всё, он рванул из гостиной в коридор, а оттуда к выходу. Гермиона нечасто спускалась в подземелье, обычно только когда ходила в патруль, но сегодня она была взволнованна и, не обращая внимания на презрительные или насмешливые взгляды слизеринцев, стояла у входа в их гостиную.

— Гарри! — воскликнула она, едва только он показался, и бросилась навстречу.

— Гермиона! — повторил он за ней и с улыбкой сомкнул на её спине руки, как только она заключила его в объятия. — Ты чего вдруг…

— Я думала встретить тебя после занятий, но не видела, чтобы ты выходил от директора… — торопливо доложила она. — Сэр Николас по моей просьбе заглянул сквозь стену и сказал, что ни тебя, ни Дамблдора не было в школе, и я… я подумала…

Гермиона отпрянула от него и смотрелась в лицо.

— Всё хорошо?.. Где ты был? Чего ты улыбаешься?

— Думаю, я должен тебе кое-что рассказать, но… но не здесь, — оглянувшись, сказал Гарри и взял её за руку. — И да, это никто не должен знать.

Гермиона было открыла от недоумения рот, но не успела ответить.

— Иначе кое-кого найдут, и тогда мне не жить, — закончил Гарри и повёл её из подземелий к одному из полупустынных коридоров.

Усевшись на подоконник, они обсудили всё, начиная от крестража в его голове и заканчивая тем, как Дамблдор хотел от этого крестража избавиться. В какой-то момент Гермиона не выдержала и прижалась к груди Гарри.

— Мерлин, не могу поверить… — сказала она, и он почувствовал, как сильно она дрожит.

— Я тоже не могу, но это правда, — сказал ей Гарри и обнял покрепче. — Если бы не Снейп, даже не знаю, выжил бы я или нет…

— Тогда хорошо, что он вовремя всё понял и перестал всем прислуживать, — согласилась Гермиона. — Я так боялась, что с тобой что-то случится… Хорошо, что всё обошлось. Я… я никому не скажу, веришь?

Она отпрянула и заглянула ему в глаза. В лунном свете её лице сделалось бледнее, но в притягательных глазах всё так же отражался он один и блеск слезинок, вызванных его рассказом. Не нужно было быть легилиментом, чтобы понять, как её ранило отношение директора к судьбе её парня, как и то, как этот парень ей дорог.

— Верю, — только и сказал ей Гарри и наклонил голову.

Их губы слились в нежном поцелуе. Волнистые локоны Гермиона щекотали его щёку, поэтому Гарри отбросил их и взял её лицо в ладони. Он усилил натиск, и Гермиона уступила. Их поцелуй углубился и длился так долго, как было возможно. Позднее Гарри глупо улыбался и провожал свою девушку до портрета Полной дамы, а она улыбалась ему в ответ. Они целовались на движущейся лестнице, обнимались и целовались перед портретом, и Полной даме пришлось даже их упрекнуть. Ещё позднее Гарри засыпал в своей постели и больше ни о чём не думал. Впрочем, остальное больше и не было его заботой.

Спустя какие-то дни исчезновение Дамблдора, конечно же, не укрылось от внимания учителей и учеников. И тем, и другим Гарри говорил, что да, индивидуально он занимался с директором накануне его пропажи, но куда тот отправился после этого и зачем, он понятия не имел. В связи с отсутствием директора его обязанности на себя временно возложила профессор МакГонагалл. К тому же в мире хватало новостей, помимо этого события. С подачи Снейпа Драко велел матери обратиться за защитой в Министерство магии, и в поместье Малфоев было задержано сразу несколько Пожирателей смерти, а также поймана крайне опасная змея, которую передали для изучения в Отдел тайн. Колдофото Скримджера снова мелькало на первых страницах, и он уверял волшебный мир, что делает всё возможное ради его защиты и благополучия. Слухи о том, что даже Волан-де-Морт почувствовал, что в этот раз проиграет, и скрылся, пока ещё только оставались слухами, но не стоило сомневаться, что и они скоро наберут силу.

В любом случае Гарри не хотел больше об этом думать, до самых каникул он наслаждался долгожданной свободой и занимался тем, о чём мог раньше только мечтать — в свободное от уроков и тренировок время держал свою девушку за руку и гулял с ней по школьным коридорам или двору. В летние июньские деньки они сидели в тени деревьев, у озера, обсуждали дела, наслаждаясь солнечным светом и объятиями друг друга. То, что за ними кто-то наблюдает, они не замечали, ведь влюблённые обычно не замечают ничего вокруг, а им могли бы позавидовать многие.

Снейп, периодически покидающий подземелье, конечно же, видел, что ученик его факультета очень сблизился с магглорождённой ученицей факультета Гриффиндор. Их поведение или поцелуи, учитывая, что пока они не мешали учёбе, запрещены, конечно же, не были, но они напомнили Северусу Снейпу о некоем бедном пареньке и одной рыжей девочке, когда-то дружившей с ним. Она была к нему очень добра и терпелива, а он однажды предал её дружбу и жалел об этом по сей день. Жалел и не знал, как это исправить и возможно ли такое. Но сейчас тот паренёк наконец-то перестал испытывать боль, мучившую его долгие годы. Он знал, что отдал той девочке долг и сберёг того, кого она любила. В эти самые тёплые летние деньки Северус вдруг понял, что он тоже свободен и при помощи одного сложного зелья свёл со своей руки ненавистную метку. Также он понял, что способен на многое и растрогал профессор МакГонагалл, зайдя к ней в кабинет и предложив свою кандидатуру на пост директора.

— Ох, Северус, это так… так великодушно с вашей стороны… — говорила она, заметно уставшая от всяких хлопот, — вы бы так облегчили мне жизнь…

— Был бы этому весьма рад, — сухо ответил Северус и занял кабинет Дамблдора.

В отличие от других учителей он не питал надежд на возвращение директора, а потому мог подумать, как наконец навести в школе порядок, а не делать вид, что всё само собой разрешится.

— Вот, мальчик мой, мы наконец-то и встретились, — сказала ему Шляпа, которую взял со стола, чтобы убрать. — А ведь я говорила, что на Гриффиндоре тебе было бы неплохо…

— Да-да, очередная чушь, которую ты говоришь многим, — откликнулся Северус и задумался, не пора ли её постирать: может, бросить в тазик? Она же не живая, разве ей что-то сделается? Разве можно смыть чары водой с мылом? Может, директор её тупо не мыл из-за лени, а не из опасений?

— Почему же сразу чушь? — откликнулась оскорблённая Шляпа. — То, что гриффиндорцы обладают большой смелостью, не говорит, что все из них наделены умом, а то, что когтевранцы наделены умом, не говорит, что они все сплошь смелые, а то, что слизеринцы рвутся к величию, не говорит, что они трусливы, и то, что…

— Да-да, очередные бредни в духе нашего несравненного директора, — оборвал Шляпу Северус и бросил со стола в корзину для грязного белья.

— Вот вечно вы меня не слушаете, — сварливо отозвалась Шляпа из корзины. — Говорила я Гарри Поттеру, что его место на Слизерине, а он всё хотел отказаться… хорошо, что хоть в его голове сохранились хоть какие-то мозги и…

— Что-что? — переспросил Северус, но вредная Шляпа решила не продолжать и замолкла, оставив его наедине со своими мыслями.

Он, конечно же, не знал, что тот же вопрос иногда волновал и одну смышлёную ученицу, питавшую к Гарри симпатию. После учебного года эта самая ученица сидела с ним в одном купе после того, как несколько раз прошлась по коридору и на правах старосты проверила, всё ли в порядке.

— Увидимся летом? — спросил Гарри, как только она опустилась к нему на сиденье. — Теперь мне уж точно можно гулять по Лондону, да и Сириус... не вечно же ему меня сопровождать.

— Обязательно, — с улыбкой отозвалась Гермиона и потянулись навстречу.

После поцелуя Гарри поглаживал кончиком пальца шрам на её щеке и уверял, что он её нисколько не портит. Разрумянившая Гермиона, обычно ко всему относившаяся с сомнением, охотно ему верила, ведь он был тем, кто открыл ей своё сердце.

— Гарри?.. — тая в его объятиях, спросила она.

— М-м? — отозвался он, убрав палец от шрама, и заправил пару волнистых прядок за её ухо.

— А как ты попал на Слизерин? Нет, я знаю, что это Шляпа отправила, но…

— Мы поспорили, — просто ответил Гарри.

— В смысле? — озадачилась Гермиона.

— Шляпа сказала, что там моё место, а я хотел на другой факультет, подумал о Волан-де-Морте, о всяком таком, и она… ну, Шляпа посмеялась и сказала, что я трушу.

— И тогда ты разозлился и сказал, чтобы она отправила тебя на Слизерин? — удивлённо спросила Гермиона.

— Ну… да, почти так всё и было, — согласился Гарри. — Что? Чего ты улыбаешься?

— Я думала о чём угодно, но не об этом, — помолчав, призналась Гермиона.

— Возможно, другие тоже, — согласился он, пожав плечами. — Но я рад, что всё вышло так, как вышло. Мою личность определяет не выбранный факультет, а только я сам и мои поступки, — рассудительно прибавил Гарри. — И нет, это не я сказал первый, это…

Но Гермионе было не важно, кто это изрёк первым, она снова потянулась к своему парню и до самой станции они больше не задавались всякими вопросами. Сириус встречал крестника вместе с Грейнджерами, к которым нагло напросился на чай в ближайшие выходные, а также пригласил их к себе. Он похлопывал Гарри по плечу и уверял, что всё в порядке: и лето пройдёт хорошо, и его дела намного лучше. Впрочем, Гарри не сомневался, что так оно и будет. Жизнь не обещала стать прекрасной и лишиться всяких дел и забот, но в ней определённо появились перемены к лучшему. Осталось только не сомневаться и делать то, что он делал и раньше. Жить и двигаться дальше.