Тени прошлого (джен)

Два часа дня — благословенное время! В этот час хозяйка ставит на стол тарелки с супом, салатом, мясом, семья садится за стол, начинается обед. Чуть позже появляются чашки с чаем, пудинг или пирог, печенье. Да, прекрасное время, если проводить его дома или хотя бы в общественной столовой.

Джеймс Гарретт в два часа дня шёл по тёмному от туч городу и занимался возмутительно неприличным для публичного места делом — жевал сухари. Уже много лет высушенный хлеб был его бессменным спутником и единственной едой, которую он любил. Мать готовила плохо, сестра училась в другом городе, у самого Джеймса не было времени. Да и способностей тоже не имелось. Вот и приходилось есть всякую дрянь.

В очередной раз отбросив подальше мысли о своей жизни, детектив убрал сухари в потрёпанный портфель и направился к обшарпанному серому зданию, из окон которого таращились во все стороны подзорные трубы и большие фасеточные линзы, напоминавшие глаза насекомых. Он пришёл сюда, в самый, наверное, дрянной и грязный район Александрии, чтобы поговорить с неким Сэмом Теренсом, инженером, занимавшимся оптикой.

Обойти всех инженеров города и окрестностей предложил сам Джеймс. Нужно было разузнать о возможности покорить электричество. К счастью, старший инспектор выделил для этого ещё людей. Один Гарретт потратил бы чрезмерно много времени.

Каменные ступени порадовали своей гладкостью, из-за которой Джеймс некрасиво влетел в прихожую Теренса и распластался по полу, также отполированному до блеска. Портфель выскочил из его руки и скользнул вперёд, куда-то в кладовку.

Мысленно выругавшись, Джеймс поднялся, огляделся и, убедившись, что хозяина рядом нет, пошёл за своей сумкой, сетуя на растяпу, оставившего дверь открытой.

Когда он переступил порог кладовки, на улице послышались шаги. Джеймс тихо прикрыл дверцу и затаился среди пыльных коробок, намереваясь сделать вид, что его нет, а затем уже выйти из дома и, вежливо постучав, войти.

Шаги остановились на пороге. Некоторое время было тихо. Потом кто-то плаксиво пробормотал:

— Магнус, я хочу обратно в Сомбертон! Здесь слишком много людей!

— Зато здесь почти нет солнца, Тереза! — приободрил другой голос. — У нас значительно больше свободы.

— Тихо, — безэмоционально сказал третий.

От этого голоса повеяло чем-то ледяным, пугающим. Джеймс задержал дыхание и попытался унять участившийся пульс. Казалось, трое за дверью прекрасно слышали рваный стук его сердца.

— Нас ждёт Теренс, — напомнил Третий.

Шаги возобновились. Гости поднялись на верхний этаж. Джеймс облегчённо выдохнул, но остался в кладовке. Выходить теперь было страшно.

В доме стало холодно, как будто снаружи внезапно наступила зима, а отопления не включили. Через несколько гнетущих минут на дверном косяке и на полу появились сероватые в сумраке полосы инея. Джеймс вздрогнул, когда одна из них доползла до его ботинок.

Один из трёх спустился вниз и выскользнул на улицу. Вероятно, Второй или Третий — Тереза скорее всего обладала самым лёгким шагом. Хотя детектив не был уверен.

Спустя ещё одну минуту по дому пронёсся полный ужаса вопль.

Гарретт наконец вспомнил, что ему надлежит хранить порядок в городе, и медленно, стараясь не хрустеть инеем, выбрался в прихожую. Он достал револьвер из кобуры и как можно тише взвёл курок.

Прокрался на второй этаж. На третий. Затаился за дверью, предусмотрительно отойдя от лестницы. Прислушался.

— Не волнуйтесь, мистер Теренс, — ласково мурлыкала Тереза, — это всего лишь флеботомия. Ну и что, что принудительно? Зато методом венепункции! Это куда безопаснее!

— М-мнэ-э-э бо-оно! — отозвался хозяин дома, которому гости решили устроить кровопускание.

— Дерков сын! Я тебе ноги оторву, если ты снова меня лягнёшь! — взвыл Второй. — Почему я не смог удержать молчания? Здесь же нет… их?! — с придыханием произнёс он.

С минуту не раздавалось ни звука. Но вдруг дверь распахнулась, и Второй выглянул в коридор.

— Так, — многозначительно обронил мужчина, меланхолично глядя на направленный ему в грудь револьвер. — Человек. Худой. Дрянь.

Джеймс бегло осмотрел своего визави. Тот оказался весьма высоким брюнетом с тонкими чертами и бледно-серой кожей. Девушка в старомодном бордовом платье, видневшаяся в комнате, походила на него как сестра.

— Стрелять бесполезно. — Мужчина протянул руку и надавил на палец детектива, лежащий на спусковом крючке.

Раздался выстрел. Гарретт неверяще следил за пулей, попавшей Второму в сердце, за ним самим, растянувшим тёмно-красные губы в ехидной улыбке, за Терезой, хладнокровно стоящей подле связанного толстяка с заткнутым ртом.

— Вас могли услышать, Джеральд, — заметила девушка, наклоняясь к жертве. — Надо ускориться. Придётся делать венесекцию…

— Нет свидетеля — нет преступления, — ухмыльнулся мужчина, показав две пары чрезмерно крупных клыков.

Смазанной тенью он прыгнул вперёд. Джеймс упал на пол под его весом. В спину впечатался уголок брошенной книги. В шею впились острые клыки. Кровь потекла за воротник. В сочетании с ледяными губами Джеральда она казалась слишком горячей.

— Дерк! Де-эрк! — заорал мужчина, резко вскочив. — Со-олнце!

Джеймс открыл зажмуренные от страха глаза. Полутёмные ранее комнаты наполнились ярким светом, умножавшимся во многочисленных линзах. Джеральд и Тереза метались вокруг, пытаясь спрятаться от него. Внезапно мужчина вспыхнул и осыпался пеплом.

— Джеральд! — вскрикнула девушка, сама сгорая под солнцем.

На полу остались два белёсых пятна.

Гарретт поднялся, морщась от боли в спине. Убрал револьвер и дотронулся до шеи. Рана неприятно ныла, но хотя бы перестала кровоточить.

Он прошёл в комнату. Инженер сидел на стуле, запрокинув голову. Из разреза на сгибе локтя падали красные капли. Последние — мужчина был очень бледен и не дышал. Под его рукой стояла квадратная пятилитровая канистра, по горлышко заполненная кровью.

Багровая жидкость как будто светилась изнутри, звала. Возникло иррациональное желание попробовать её на вкус. Джеймс бросил взгляд на обескровленного Теренса и почувствовал подступающую тошноту. Отпрыгнул в сторону. Его вырвало.

Морщась, Джеймс выбрался обратно к лестнице и с ужасом заметил, что пепел, оставшийся от Терезы и Джеральда, загорелся. Бесшумное, холодное пламя синего цвета расползалось по полу, стенам, занавескам.

Гарретт чуть ли не кувырком скатился вниз и выбежал из дома, каким-то чудом не забыв брошенный в прихожей портфель.

Он миновал бегом уже две улицы, когда мимо прогремел пожарный паромобиль — большая рыжая цистерна с водой, увешанная дребезжащими железяками. Джеймс остановился восстановить сбившееся дыхание.

«Что это было? — спросил он самого себя и тут же ответил: — Вампиры».

Детектив расхохотался, напугав трёх женщин, проходивших мимо. Да, вампиры! Все в детстве читали страшные сказки о существах, что пьют человеческую кровь и не страшатся оружия смертных. И он легко бы принял версию о подражателях, захотевших обрести бессмертие. Однако иней, пуля, возгорание на солнце и невероятная скорость, с которой мог двигаться Джеральд, утверждали обратное. Джеймс был растерян: мысль о существовании вампиров никак не укладывалась в его голове.

В полном смятении Гарретт добрался до остановки городского транспорта, а затем и до Мэйн-Парка. Там сообщил инспектору, что дом искомого инженера сгорел, выслушал отзывы опрошенных сержантами в предыдущие четыре дня, сводившиеся к тому, что управлять электричеством невозможно, и отпросился домой. Происшествие требовало осмысления в спокойной обстановке.

Дома Джеймс первым делом отстирал подкладку пальто и пиджак, изведя на них почти половину куска мыла. Когда самые явные следы нападения были уничтожены, он отмыл шею от крови и всмотрелся в зеркало, чтобы оценить рану.

С ней случилось что-то невероятное: вместо ожидаемых красных пятен от клыков слева, как раз поверх артерии, поблёскивало льдисто-голубое изображение восьмиконечной звезды.

— Джеймс, что это? — Мать, появившись у него за спиной, в ужасе всплеснула руками.

Он не заметил её появления, и теперь поспешно накинул халат. Неприлично было стоять перед женщиной с голым торсом. Да и странная звезда оказалась прикрыта воротом.

— Где ты так отбил себе спину? — продолжила мать.

У Джеймса отлегло от сердца: она увидела синяк от падения, а не это нечто.

— Упал, — лаконично ответил он.

— Упал, — проворчала мать. — Вот упадёшь однажды и не встанешь больше. Моего жалованья нам с Зайчонком не хватит!

— Не упаду, — улыбнулся Джеймс. — Обещаю.

— Ох, горе моё… Иди в комнату. Раз уж ты сегодня раньше вернулся, то отдыхай. Я сегодня мясной пирог купила в честь начала мая. Хоть что-нибудь вкусное съедим.

— Отлично.

Он перебрался в спальню и улёгся на узкую скрипучую кровать, уткнувшись лицом в подушку. Перед мысленным взором Джеймса вновь возникли Тереза и Джеральд, прошмыгнул оставшийся невидимым Магнус, всколыхнулось синее пламя. Чем больше он размышлял о них, тем больше уверялся: вампиры абсолютно реальны. В конце концов, Джеймс смирился с этим, решив, что легенды и сказки никогда не возникают на пустом месте.

Однако было в этой истории то, чего он не мог понять. Кто такие «они», которых упомянул Джеральд? О каком молчании шла речь?

Так или иначе, Гарретт пообещал себе не рассказывать Чейну деталей. Просто синий пожар. Мало ли, что за химикаты хранил Теренс? В лечебницу для психически больных детективу не хотелось.