Кобыла (гет)

Астарион ненавидел подземелья. Удушливая темнота давила на него и напоминала о веках рабства. О боли. О постоянном страхе, который пропитал каждую частичку его тела, будто яд. Но Кобыле не терпелось залезть в паучье гнездо, и Астарион невольно последовал за нею, прямиком в колодец.

Эльфы неплохо видят в темноте — это был известный факт. И Астарион превосходил в этом любого члена их отряда. Ведь, по сути, он был ночным созданием, волей случая и личинки иллитидов возвращённым в лоно света. Никто лучше него не подмечал ловушки и противников. Астарион видел, слышал, обонял. Он был полезен, потому Кобыла и сменила гнев на милость, вновь позвав его с собой. Ну а раз так, то эльф решил показать всё, на что способен. Явить товар во всей красе — привычка былых лет, которая так его бесила.

И всё же схватка с паучьим матриархом дорого ему обошлась. Прижимая руку к боку и взирая на поверженное исполинское членистоногое, Астарион не знал, о чём жалеет больше: о ранах на плоти или об испорченной одежде. Подумав, он понял, что наверняка о последнем. Его тело могло вынести и не такое — это Астарион тоже знал.

А проклятый Гейл тем временем подслеповато таскался за Кобылой по пятам и посматривал на книгу в её руках почти с плотоядным вожделением. Астарион тоже хотел заполучить этот жуткий на вид том, от которого так и разило некротическими чарами. Теми самыми, что были до боли знакомы любой нежити. И вампирскому отродью тоже.

Астарион твердил себе и Кобыле, что именно он должен получить главный трофей. Ведь это он внёс решающий вклад в победу над монстром и его ползучим выводком, в то время как Гейл скорее мешал и путался под ногами.

Эльф со злобой зыркнул на затылок Кобылы, когда она вставила ключ-аметист в разинутый рот на обложке. Тогда он решил, что их предводительница решила прикарманить книгу себе. Что же, на её месте он поступил бы так же.

Внезапно Кобыла повернулась. Встретившись с ним взглядом, она сделала то, чего Астарион ожидал от неё меньше всего — протянула ему книгу.

— Возьми.

Округлив глаза, Астарион смотрел на её дар и не верил в то, что Кобыла и правда пошла на это. Ради него? Нет, он, конечно, всячески намекал, что как раз эту книгу примет от неё с удовольствием, но…

— Нет, нет, нет! — ретиво начал возражать Гейл. — Это самое глупое решение, которое только могло прийти тебе в голову, Элина! Некромантия Тхая для Астариона? А что дальше? Отдашь могущественный меч не воину, а младенцу, который всё равно не сможет им воспользоваться?

— А ты, значит, могучий воин? Да ты просто сожрешь эту книгу, — едко огрызнулся Астарион, спешно приняв том из рук Кобылы. — У меня она хотя бы будет в куда большей сохранности.

— Поглотив плетение из этой книги, я стану сильнее, — упорствовал Гейл, явно не понимая того факта, что коль книга попала в цепкие руки Астариона, то там она и останется. — А отдав её этому позёру… — Волшебник сделал паузу, явно, чтобы подобрать слова. — Да с таким же успехом ты можешь просто выбросить её в пропасть! Думаешь, он там хоть что-то поймёт? Как бы не так!

Но Кобыла проявила твёрдость и решения не изменила. Старательно скрывая от союзников боль и слабость, Астарион понял, что в этот раз твердолобость предводительницы пришлась ему по вкусу.

Тут же, при Гейле, чтобы ещё больше его уязвить, Астарион открыл книгу. Но едва его взгляд коснулся тёмных строк, написанных бурыми чернилами, похожими на свернувшуюся кровь, как всё существо взвыло от боли. И это ощущение было ему знакомо. Слишком хорошо — его будто подвергли изощрённой пытке. Виски сдавило от скрежета, уши наполнил скрипучий шепот.

Жуткая книга сулила Астариону обретение могущества. Она искушала, истязала и одновременно притупляла всякую боль, маня пойти дальше. Астарион ощутил себя так, словно встал у края бездонной пропасти. В спину ему дул сильный ледяной ветер. Выл одновременно тысячами голосов. Этот гвалт требовал, чтобы Астарион подчинился, отдал себя могуществу без остатка. Ощущение было таким пугающим, что эльф поспешил захлопнуть том.

Кобыла всё это время озадаченно наблюдала за ним. Эльф перевёл дух.

— Что ж, это весьма… современная книга, — с галантной улыбкой поведал Астарион и с облегчением понял, что страх на его лице никто не различил.— Наверное, будет лучше изучить её в более… спокойном месте.

— Да, нам нужно вернуться в лагерь, — кивнула друидка. — Отдохнуть и попросить Шэдоухарт подлечить нас.

Она обеспокоенно посмотрела на Лаэзель, которой досталось в схватке больше, чем остальным. Гитьянки тут же наградила Кобылу едкой колкостью, напомнив в очередной раз, что они просто потеряли день ради пустой блажи — погони за никчёмным секретом никчёмного мёртвого аптекаря. В прежние времена Астарион бы поддержал этот выпад, но сейчас, держа в руках главный трофей, он предпочел промолчать. И, кажется, Кобыла была ему за это благодарна. По крайней мере, улыбку, которую она ему подарила украдкой перед тем, как они поднялись на поверхность, эльф истрактовал именно так.

И это напомнило ему, что, возможно, очень скоро придётся пустить в ход его излюбленное средство в манипулировании другими — секс. Астарион ощутил волну неприятия, но отпустил Кобыле комплимент, который заставил её зардеться, будто девицу.

Уже позже в лагере Астарион сделал несколько неприятных открытий. Во-первых, он отчасти признал правоту Гейла. Трезво всё рассудив и обдумав, эльф понял, что пока не сможет покорить себе всю силу Некромантии Тхая.

Астарион сидел в окружении подушек, смотрел на свой трофей и понимал, что соваться в мрачные тайны, сокрытые под жуткой обложкой, было волнительно, но опасно. Во многом из-за того, что он банально ослаб от ран.

И это было второй насущной проблемой: даже после лечения Астарион чувствовал себя до невозможности хилым. А попытка открыть загадки зловещей книги и вовсе возымела на него странный эффект — Астариона охватила непривычная и неестественная апатия.

Эльф сглотнул и понял, что помочь ему может лишь одно верное средство, — кровь.

Он поднял взгляд, окинул им лагерь. Когда все уснут, ему придётся отправиться в лес и утолить там свою жажду. Как и обычно. Вчера его жертвой стал дикий кабан. За день до этого — гиена. Сегодня ему наверняка понадобится целый медведь, вот только… Обдумав всё ещё раз, Астарион с содроганием понял, что не одолеет такую добычу. Сейчас ему по силам было разве что разжиться зайцем или белкой, но, чтобы изловить такую юркую добычу, и самому нужно было проявить немалую прыть. А он...

Попытка подняться на ноги закончилась фатальной неудачей. Астариона качнуло, а перед глазами всё так и плыло. С тихим проклятием эльф уселся обратно.

«И как же быть? Мне нужна кровь. Срочно. В противном случае я ослабну настолько… что стану бесполезным для остальных. А едва это случится, как с моим мнением перестанут считаться».

Астарион решил, что даже Кобыла и та отвернёт от него свою длинную морду в сторону Гейла. Или переключит своё внимание на Уилла, с которым и так частенько болтала о чём-то, глупо хихикая при этом.

Посмотрев на широкую спину друидки, Астарион сглотнул. Та неспешно раскладывала спальный мешок у костра.

Сегодня была его очередь нести дозор в самые глухие ночные часы. Удача и неплохой шанс решить проблему голода без лишнего шума. Эх, были бы у них в лагере лошади, он бы мог утолить жажду тайно, и никто бы не узнал его мрачный секрет. Но лошадей не было. И что же делать? Дойти до Изумрудной рощи и попытаться испить кого-то из тифлингов? Рогатые твари в большинстве своём выглядели затравленно и жалко. Даже в таком состоянии Астарион понимал, что мог запугать женщину или подростка. Сокрыть лицо, изменить голос и даже не убить… сделать пару глотков! Он ведь всего лишь отродье, и вреда от его укуса никакого не будет. Почти.

«Если меня поймают, то просто загонят кол в сердце или сожгут. — Астарион коснулся горла, ощущая кончиками пальцев вздувшиеся, буквально окаменевшие вены, — верный признак жажды. — А может, сделают и то, и другое».

Астарион потёр занывшую от дурного предчувствия грудь и посмотрел на Кобылу. Та вновь о чём-то переговаривалась с Уиллом и неспешно снимала броню. Простая белая рубашка под ней обтягивала широкую спину, под рукавами бугрились мускулы.

«Наверняка в ней много крови», — подумал тогда Астарион, припоминая, что, помимо прочего, Кобыла весьма крепко спала. Мысль о том, чтобы попробовать именно её, была не волнительной, а, скорее, практичной. Очередное испытание, через которое надо себя протолкнуть. Кровь есть кровь. В критической ситуации вертеть носом было глупо.

Когда лагерь утих, а дыхание его спутников стало спокойным и размеренным, Астарион понял, что его время пришло. Пригнувшись, он подкрался к лежанкам, окружавшим тлеющий костёр по центру.

«Кого же выбрать?» — вновь подумал он, отступив как можно дальше от предводительницы.

Глубже всех в сон погрузилась гитьянки, но она сегодня и без того потеряла много крови. И нет, Астарион ни капли не жалел Лаэзель, просто понимал, что скрыть свой проступок с ней будет куда сложнее. Особенно если с непривычки он немного… увлечётся — за убийство жёлтой язвы его точно по головке не погладят.

Уилл? Наверное, Астарион предпочёл бы его, но тот спал слишком чутко. Да ещё и с клинком под рукой.

Гейл? О, его бы он испил до конца и не поморщился, но отчего-то… эта мысль вызывала в эльфе непонятные опасения. Было в волшебнике нечто странное, что заставляло Астариона инстинктивно держаться от него подальше. Может быть, какая-то особая охранная магия? Зловредная порча? Астариону не сильно хотелось проверять это на своём опыте.

Шэдоухарт выглядела аппетитно, но Астарион чувствовал, что она проснётся сразу же, едва его клыки коснутся её бледного горла. Оставалась лишь Кобыла.

Астарион обречённо вздохнул и приблизился к друидке. Даже во сне она выглядела нелепо: приоткрыла рот и тихо сопела, чем походила на ребёнка, забывшегося в безмятежном сне. В уголке её приоткрытого рта поблескивала тонкая струйка слюны.

Астарион поморщился, но не отступил. Он был слишком голоден. Вены на её шее буквально пульсировали. Манили его. Алеющие во сне щёки и промелькнувшая на губах улыбка намекали на то, что Кобыле снилось что-то приятное. Это злило, ведь, закрывая глаза, сам Астарион видел лишь кошмары.

«К дьяволу!»

Преклонив колено перед Кобылой, он оскалил клыки. Подался вперед, готовясь почувствовать на языке её горячую и солёную кровь. Это сулило даже толику удовольствия, если бы он представил на её месте кого-то посимпатичнее. Но вместо ожидаемого облегчения Астарион ощутил твердый локоть. Тот уперся в горло прежде, чем он успел сомкнуть клыки и проткнуть ими кожу друидки.

Встретившись взглядом с широко распахнутыми зелёными зенками, Астарион чертыхнулся. Она отпрянула. И хорошо, что Кобыла сделала это молча. Вскочила и лишь потом непонимающе осмотрела его. А затем она инстинктивно прикрыла распахнутый ворот своей рубахи. Но сделала это ниже вожделенной шеи, загородив ладонями явно утянутую чем-то грудь.

«Неужели она решила, что я хочу её…» — Астарион сморщился.

— Да нет же, — возразил он тут же. И, наверное, сделал это излишне жарко — Кобыла растерялась ещё больше. — Нет, я… Мне нужно не это. А… — выдавить из себя роковое слово оказалось невероятно сложно, но он сделал это. — Кровь.

Кобыла замерла, и Астарион буквально узрел миг, когда она осознала истину. Зенки распахнулись сильнее, пробежав по бледной коже и алым радужкам глаз. Скрывать очевидное дальше было глупо, и Астарион разомкнул губы, показывая клыки. Кобылица выдохнула, отступив ещё на шаг.

«Смогу ли я убежать прежде, чем она заголосит и пробудит остальных?» — пошатнувшись, Астарион тоже подался назад. Он внимательно следил за Кобылой, выставив руки, показывая, что не намерен нападать. В таком состоянии сражаться он был не способен. Да куда там — и защититься бы не смог.

Мгновения текли с рутинностью капель, срывавшихся с таящей сосульки. Кобыла молчала.

— Тот кабан… — наконец хрипло произнесла она.

— Да, это я его осушил, — сознался Астарион и тут же спешно добавил: — Я не охочусь на разумных созданий. Если бы не чёртовы раны, я бы и не…

Слова застряли в пересохшем горле. От напряжения силы таяли куда быстрее. Он посмотрел Кобыле в глаза, но не смог распознать чувств, которые она сейчас испытывала. Единственным утешением стало то, что это вроде была не агрессия.

«Ну что же, терять теперь уже нечего. Рискну».

— Всего пару глотков, — буквально взмолился Астарион. Наверное, со стороны он выглядел жалким. — А потом я отправлюсь в лес и найду кого-нибудь более… подходящего под определение пищи.

Кобылица распахнула глаза ещё шире. Астарион вновь пошатнулся, кляня на чём свет стоит то, что она внезапно начала подтупливать. Обычно Кобылка соображала куда быстрее.

— Поверь, это тебе же на пользу. Всем вам. То, что я стану сильнее, — начал он и тут же сообразил, что не так давно выскочка Гейл использовал тот же довод, и Кобыла ему отказала. — Мне это нужно, — добавил Астарион, буквально ощущая, что проиграл, едва представ перед Кобылицей слабаком. Всё же она была женщиной, а женщины презирали слабость в мужчинах буквально на уровне животных инстинктов. Астарион прикрыл глаза и плотнее сжал губы. Рана на боку заставила его оступиться ещё раз.

— Хорошо, но всего пару глотков, — хрипловато согласилась Кобыла, обняв себя за плечи и прикрыв лицо распущенными волосами.

В этот миг Астарион невольно признал, что ей снова удалось его удивить. Взяв себя в руки, Кобыла шагнула к нему, недоверчиво убирая волосы с шеи.

«Быстро же она сдалась», — признал Астарион с некоторой брезгливостью. Крепости, которые падали от первого дуновения, были ему не сильно интересны, хоть и практичны.

— Нет, лучше устроимся поудобнее, — осмотрительно предположил Астарион, указывая на спальный мешок. Кобыла могла потерять сознание и, грохнувшись, разбудить остальных.

При таком раскладе объяснить её прокушенную шею и свой испачканный в крови рот Астариону было бы сложно.

Кобылица вновь смутилась, но послушно села обратно, а затем выжидающе посмотрела на него. И этот перепуганный щенячий взгляд одновременно жутко раздражал и немного веселил его.

— Лучше ляг. Набок, — как можно мягче подсказал Астарион и тут же соврал: — Это будет не сильно больно.

Поколебавшись, Кобыла исполнила его просьбу. Астарион, стараясь не трястись от нетерпения, склонил колени, облизнув пересохшие губы. Казалось, что он слышит биение её сердца… Наверное, его бы стучало точно так же. Если бы могло. Но уже два века, как в его груди царила тишина.

Астарион почти коснулся её зубами, когда Кобылица прикрыла горло ладонью и испуганно посмотрела на него с помесью страха и даже жалости. Верно, выглядел он сейчас не лучшим образом.

— Астарион, скажи, я не обращусь в вампира от твоего укуса?

— Нет. — Ответ он почти прорычал.

Поколебавшись немного, Кобыла кивнула и убрала ладонь. Терпеть дальше он не мог и буквально напал на друидку, впиваясь клыками в её кожу, распарывая и впиваясь. Кобыла напряглась в его руках, будто все её мышцы до единой обратились в переплетение тугой тетивы. А потом в его рот брызнули первые струйки крови. Сначала Астарион различил привычную горячую соль, отдававшую привкусом металла, и подумал, что не сильно кровь себе подобных отличается от звериной, но потом… Астарион даже не мог описать то ощущение, что охватило его, когда он сделал первый глоток.

«Сладкая. — Это слово проскользнуло в сознании, когда он вгрызся в шею Кобылы сильнее. — Какая же она невообразимо сладкая».

Астарион забыл, что обещал ограничиться всего двумя глотками. Слышал ли он, как она попросила остановиться? Да, но не имел ни возможности, ни желания останавливать горячий поток удовольствия, наполнявший его тело жизнью.

«Лучше, чем любой секс, — подумал он. — Приятнее, чем осознание, что сегодня Хозяин призвал к себе не меня. Почти так же нежно, как летние утренние лучи, ласкающие кожу. Нет, даже... Это слаще всего, что я только мог себе вообразить».

Кобылица ударила его, но кровь подействовала, Астарион восстановил силы и просто не почувствовал толчка. Могущество, за которое не придётся платить? Верно, это было оно.

«Ещё немного… глоток... и я остановлюсь, — сказал он себе, когда Кобыла прохрипела его имя. — А может, и нет. Зачем?»

Откуда в Кобыле взялись силы, чтобы оттолкнуть его, Астарион и не понял. И она, скорее всего, тоже. Прижимая ладонь к укусу, друидка смотрела на вампира со страхом и злостью.

Но Астариону было всё равно. Зверь внутри него, рыча, уверял, что надо напасть и довершить начатое. Испить её до конца. Он имеет на это право! Право сильного неоспоримо! Разве не этими принципами руководствовался его Хозяин, когда ставил его, своё отродье, раба, на колени раз за разом?

«Нет, в преисподнюю Касадора! Его здесь нет! Здесь только я...»

Ночь вокруг стала ярче, чем день. Звездный свет пульсировал в странном и едином ритме. Стрекот сверчков, уханье птиц, плеск рыбы в реке у дороги — всё это слилось в мелодию и звучало лишь для него. Подняв лицо к широкому небесному рукаву, расчерчивавшему небо напополам, Астарион на миг почувствовал себя… воплощением чистого могущества. И оттого абсолютно и неоспоримо свободным.

Эйфория отступила, когда, пошатываясь, Кобыла поднялась на ноги и возникла в поле его зрения. Бледная, дрожащая, она смотрела на него с ужасом, и это было так невообразимо приятно, что Астарион не сдержался и оскалился.

Опомнился Астарион не сразу. Спохватился, когда Уилл беспокойно пошевелился, будто почувствовав неладное. Спешно слизнув последние капли крови с потеплевших губ, эльф с притворным беспокойством посмотрел на Кобылу.

— Прости… Остановиться оказалось куда сложнее, чем я думал.

В ответ она лишь проворчала что-то неразборчивое. Поняв, что вспышки гнева не будет, Астарион расслабился. Будто пьяный, он откинулся назад и позволил потокам чужой крови наполнить его жизнью и силой.

— Ты едва не убил меня, — прохрипела Кобыла, верно, пытаясь остановить кровь при помощи магии. И, судя по тому, что аромат ослаб, у неё это получилось.

— Но не убил же, — возразил Астарион, с досадой осознав, что с последними догорающими искорками эйфории возвращается и жажда. Но в этот раз он знал, что сможет утолить её в лесу. Победит, даже если ему и правда попадётся матёрый медведь. Ведь теперь ему принадлежит часть силы этой Кобылицы. А возможно, и частичка её души.

Отродье не могло подчинить себе других через укус, как то делали истинные вампиры. Но так говорил Касадор — лжец и манипулятор. Он мог и врать. Сам Астарион, впервые в жизни отведав кровь другого разумного существа, точно ощущал что-то новое и не до конца понятное. Едва уловимую связь, похожую на аромат тонких, изысканных духов. Хотя нет... это был не парфюм. Нет. Что-то иное, дикое, вольное, как ветер, шумевший в вершине сосновых крон. Да, кровь Кобылицы отдавала послевкусием хвои и размятой в ладони травы. Ноткой горечи, не испортившей, но обогатившей сладость.

«Хочу ещё».

— Больше никогда, слышишь?

Тихий окрик вернул Астариона в реальность. Он окинул Кобылицу скептичным взглядом с головы до пят.

«Захочу — и ты отдашь мне всё до последней капли, дурында», — злорадно подумал он, но тут же вспомнил о необходимости ношения искусительной маски.

— Цена оправдана, Элина. — Он впервые назвал её по имени. И сделал это, будто смакуя, протяжно прицокнул языком. Ожидаемо, что Кобыла смутилась. Остатки крови прилили к щекам, вызвав слабый румянец. И он невероятно шёл даже её квадратному лицу. Поймав себя на этой мысли, Астарион ухмыльнулся. — Завтра я покажу тебе это наглядно. В бою или в постели, где захочешь, дорогая. Только попроси.

Она смешно открыла рот, но не издала ни звука.

— А пока мне нужно отправиться в лес. — Астарион с кошачьей грацией поднялся на ноги и поправил волосы. — Ты, конечно, неплохо взбодрила меня, моя радость, но увы, это был всего лишь аперитив перед основной трапезой.

Кобылица не нашла что ответить. Уходя от неё в лес, Астарион даже не обернулся. Да и зачем, он и так знал, что она смотрит ему вслед. Ведь этой ночью он и правда забрал у неё нечто большее, чем кровь. Теперь он точно это знал.