Напарник (джен)

Зоро поморщился, вытирая рукавом со лба пот и осматриваясь. Солнце пекло беспощадно так, что на дороге и в стороне от неё то и дело появлялись миражи зеркальной поверхности воды. Всё вокруг дышало жаром. А ещё пылью. Она противным слоем покрывала лицо, губы, скрипела песком на зубах…

Тем удивительнее было видеть перед собой почти пустынный оазис — настоящую боевую крепость времён, наверное, американо-мексиканской войны или даже более ранних лет, но здорово обновлённую и укреплённую, с толстенными стенами из камня, обмазанного глиной, на башнях которых стояла, с подозрением всматриваясь в них, вооружённая охрана. Ворота перед ними уже распахнули, но всё равно продолжали бдеть, будто охраняя островок жизни — огромного плотно засаженного деревьями, кустарниками и цветами, а потому зелёного сада, из которого слух улавливал журчание наверняка десятков искусственных ручьёв и фонтанов, так и зовущих…

Впрочем, Зоро не удивляли ни зной, ни крепость с вооружённой охраной на окраине не мелкого поселения, ни сад посреди раскалённых камней, а…

Три часа назад они — Монки Д, Нами, Санджи с Усоппом и сам Зоро — пересекли границу с Мексикой. Так легко, нигде даже не останавливаясь и не притормаживая — все шлагбаумы, шипы и колючую проволоку убрали только завидев тачку Луффи — будто границы ни для американцев, ни для мексиканцев не существовало вовсе.

Хотя, конечно, их не существовало для Короля Дорог.

Пограничные службы двух стран нарушили по доброму десятку законов, грозивших вплоть до пожизненного лишения свободы, но никто из служивых, которых он видел в окно, даже ухом не повёл. Хотя кое-кто из них приветственно махнул рукой практически их кортежу и, конечно, главе.

И вот теперь перед ними, как перед дорогими гостями, распахнулись ворота, пожалуй, одного из самых недоступных для ФБР мест Северной Америки, в которое они хотели бы и пытались попасть всеми правдами и неправдами. Зоро ещё по делу Юстасса Кида — того самого, из-за которого вся его жизнь пошла насмарку от встречи с Монки Д — знал, что тот контрабандист связан с человеком, жившим во дворце за стенами крепости. И то ли он и руководил контрабандой в Штаты, то ли обеспечивал логистику доставок — ФБР не смогли установить связей мутного человека по имени Трафальгар Ло с преступным подпольем двух стран, но косвенных улик было немало. Много ниточек совершенно разных, казалось бы, не связанных друг с другом преступлений, вели в эту крепость. Насколько Зоро помнил, она фигурировала и по делам, в том числе особо засекреченным, о наркотиках, об оружии, о торговле антиквариатом, электроникой и даже данными. Он задавался вопросом, почему дела не объединяли. Но толку от этого было немного: правительство Мексики прикрывало владельцев крепости несмотря на многочисленные договоры о сотрудничестве и обмене на государственном уровне. Просто не признавало законность запросов Штатов и всячески выкручивалось. Тайно подосланные же агенты неизменно возвращались на родину в мешках для трупов (впрочем, множество расследований преступлений, связанных с Мексикой, заходили в тупик именно так). Так что тут даже в ФБР признавали, что проникнуть в крепость можно было лишь полномасштабным военным вторжением или секретной спецоперацией, санкции на которую никто не дал бы — тем более, что, как он знал, многие чиновники Штатов имели с Мексикой нелегальный бизнес.

И тут он, бывший агент ФБР, Король Дорог Монки Д Луффи и гостеприимно распахнутые ворота.

Сначала Зоро даже не поверил: у него были проблемы с ориентацией в пространстве и на местности, а потому мог просто перепутать, и крепость перед глазами была не ТА САМАЯ крепость. Но ухмылявшийся Монки Д не дал и шанса сомнениям:

— Смотрю, ты догадываешься, куда попал, — больше констатировал, чем спросил он, когда они впятером собрались возле тачки с соломенной шляпой под задним стеклом.

— Это действительно?! — не удержавшись, ошеломлённо уточнил Зоро. Король пожал плечами. — И ты…

— Ты же не думаешь, что меня называют Королём Дорог только потому, что я выигрываю заезд за заездом? — Луффи ухмыльнулся, невыразимо небрежным движением встряхивая солнцезащитные очки в руках, чтоб распрямились дужки, и надевая их.

Зоро подумал, что, быть может, поспешил с выводами о том, что тот не любил красоваться.

Их встретил сам владелец крепости. Высокий, слишком костлявый для богача, отпугивающе мрачный даже на вид, Трафальгар Ло вышел с небольшой свитой из трёх мужчин: двое из них обладали совершенно не выразительной, шпионской — как подумал Зоро в первый момент — внешностью, а третий габаритами походил на медведя. Банда обменялась с ними рукопожатиями.

Но не с Зоро: Ло, лишь мельком взглянув на него, повернулся к Луффи.

— Ты ведь понимаешь, кого притащил сюда и чем грозит такая беспечность? — мрачно глядя исподлобья на Короля Дорог, спросил он. Выражение лица у него было такое, словно Монки Д сделал что-то крайне безрассудное, а исправить последствия этого не давал. И Зоро не мог не усмехнуться, ведь в какой-то мере так и было: с момента попадания в крепость он становился целью охоты для спецслужб США, ведь они не упустили бы шанса заполучить информацию. Благо, он работал в ФБР, а потому понимал, что, даже если принесёт им сведения добровольно, то это не гарантирует ему ни свободы, ни жизни.

Луффи, вместо ответа, почти повис у Ло на плече совершенно панибратски, как на хорошем друге, и, прищурившись, вместе с ним взглянул на Зоро снова.

— Не думаю, что идейный или продажный человек, стал бы вести столь разгульную, но совершенно праздную жизнь в течение… — Король замялся, что-то то ли припоминая, то ли подсчитывая в уме. — Более чем года, получается? — полувопросительно решил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Фактически прожигая жизнь лишь за тем, чтоб втереться в доверие сомнительного преступника, значимости которого, судя по собранным им обо мне сведениям, даже не понимал. — Луффи весело подмигнул Зоро, с насмешкой наблюдая за тем, как у него вытянулось лицо.

— Ты как всегда слишком уверен в изначально сомнительных вещах, — фыркнул Ло, но руки с плеч сбросить не пытался. — Однажды это погубит всех нас.

Король что-то ему ответил. Они вообще устроили перепалку. Но Зоро их не слушал, пытаясь ужиться с тем фактом, что проверили его более чем досконально, раз уж даже влезли в его бумаги. Это отчасти объясняло доверие, но…

Не любил он, когда с ним так. Ох, не любил…

Гордыню это задевало.

Но он признавал, что действия Короля были… оправданы. Ну с точки зрения отношения преступника к агенту ФБР. А то, что он этого не ожидал от легкомысленного на вид парня… Так то была его ошибка.

Вот и оставалось ему жить с тем, что, кажется, влип в то, чего не понимал.

— Значит, ты работаешь на Трафальгара Ло?.. — облизав пересохшие, покрытые отвратительным слоем пыли, губы, спросил он у Луффи, чем перебивая раздражённую тираду Ло. Тот замолчал на полуслове и посмотрел на Зоро как на идиота. Король загоготал в голос, натурально задыхаясь от смеха. Даже выпустил Трафальгара из полуобъятий, развернулся ко всем спиной и, пошатываясь, отправился в ближайшее здание.

— Это я работаю на него, — чуть поморщившись, Ло мотнул головой Монки Д вслед.

Зоро понял, что он уже совсем ничерта не понимал.

Внутри главного здания крепости, а если точнее — особняка (по крайней мере, так он выглядел снаружи) не было ожидаемого антуража роскоши. Простой паркет, обычная мебель… на двух надземных этажах. А вот подземные этажи… О-о-о, Зоро быстро понял, почему в это место так мечтали прорваться спецслужбы родной страны. Это была не просто крепость, даже не бункер, это было настоящим командным пунктом какими-нибудь войсками. Такая защита… Столько новейшего оборудования, о большей части из которого те же спецслужбы даже не слышали, не то чтобы мечтать…

И вот тут Зоро, честно признаваясь себе, запаниковал. Луффи позвал его «на дело» водилой, и он… согласился, толком даже не спросив ни что это было за дело, ни какова его, водительская, роль в нём. Думал, может, что-то украсть или угнать, а может, подстраховать кого-то, как страховал сам Король Юстасса Кида когда-то, но… Но, понимая, куда попал, глядя на всё то, что видел, осознавая, что Трафальгар Ло действительно работал на Монки Д Луффи (а не наоборот), Зоро был уверен, что вляпался во что-то по-настоящему серьёзное. Потому что оборудования такого не могло быть у простых уличных гонщиков или даже контрабандистов — тем не хватало возможностей его заполучить, в том числе и финансовых. А эти простые ребята совершенно точно были спецами. Вот только по какой части? И на кого работали? Независимых таких не потерпела бы ни одна мировая держава, особенно вблизи своей территории.

А Король, кажется, и не замечал его ошеломления. Все они, его банда, привычно что-то изучали на многочисленных экранах, копались в каких-то почти наверняка секретных данных. И спрашивать-то Зоро было не у кого — отвлекать не хотелось. Он и устроился на диванчике за небольшим столиком между кадок с большими развесистыми растениями — в зоне отдыха — чувствуя себя ненужным, лишним, и не понимая, зачем его приволокли в это место.

Но нет, конечно же, он прислушивался к тихим разговорам, обсуждениям предстоящего явно важного дела. Слух выхватывал обрывки фраз, сливавшихся с тихим шумом работавшей электроники: «охраны будет немного, чтоб не привлекать внимания», «всего три часа, затем уйдёт из зоны, и вряд ли будет ещё шанс», «спутник только один»… В общую картину информация никак не складывалась.

Тем более что будто специально слушать ему раздражающе мешали. То работник принесёт выпивку — пиво — с закусками, непонятно кем из банды заказанными для него, то разговор заглушит писк прибора, явно отслеживавшего что-то.

Зоро злился. Ел странные закуски из сыра и винограда, и злился.

К чему была эта таинственность? Не думал же Монки Д, что его получится использовать в тёмную, толком ничего не объяснив о деле? За каким дьяволом он вообще согласился?

В голове металось столько предположений, сомнений, просто мыслей и желаний, что, казалось, её вот-вот разорвёт. Но сознание упорно не цеплялось ни за что конкретное, а потому казалось одновременно заполненным и опустошённым. И Зоро то нервно дёргался, лишь в последний момент останавливая себя от желания вскочить немедленно и потребовать ответов на все свои вопросы, возможно встряхнув Луффи за грудки (и, наверняка, получив при этом пулю в лоб), то сидел в прострации, машинально потирая руки и глядя в никуда. И время тянулось мучительно-медленно, часами, вместо минут. И в то же время летело незаметно…

Так, несколько часов, а может, и полдня спустя к нему подсел Ло. Подхватив бутылку пива, молча плюхнулся в кресло, разваливаясь, сделал несколько глотков из стеклянного горла и покосился на Зоро. И молчал, явно желая что-то выяснить, но обдумывая, то ли стоило ли вообще задавать вопросы, то ли какие именно озвучить первыми. Ророноа напрягал этот взгляд. Без вызова, без интереса — ему просто были не рады. Трафальгар не желал видеть его в своём доме.

Или это была всё же база?

Зоро теперь вообще сомневался, а Ло ли принадлежала крепость.

— Ты сам-то понимаешь во что ввязался? — как бы между прочим всё-таки спросил Трафальгар, мотнув головой в сторону проскочивших мимо Усоппа и Санджи: — Или как эти?..

Зоро склонил голову к плечу, вынужденный от недостатка информации уточнить:

— А эти?..

Ло уставился на него в упор, даже оторвав затылок от спинки кресла, будто он ляпнул что-то совершенно нелепое.

— Понятно, — медленно произнёс или даже констатировал Трафальгар. — Последовал за Шляпой, не задавая вопросов, значит, — даже кивнул он сам себе. Зоро, конечно, недоумевал, как Ло по простому короткому вопросу на вопрос сделал столь точный вывод. Тот это заметил: — Не удивляйся. В его окружении такие все. Шляпа как-то выделяет из толп нужных ему людей, и они остаются с ним, — неопределённо и в какой-то мере нервно то ли пожал, то ли передёрнул плечами Ло, снова откидываясь на спинку кресла, прикрывая глаза. И вдруг признался: — Удивительно только, почему на этот раз он выбрал бывшего сотрудника ФБР. Уж с кем-кем, а с вашей братией он связался бы в последнюю очередь. Да и ты сам на первый взгляд совершенно не вписываешься в нашу деятельность.

Зоро много что хотел сказать в тот момент и острого, и едкого, или отвлечься, спросить, например, почему Ло называл Монки Д «Шляпой» (не из-за шляпы же под задним стеклом, в самом деле). Но вырвалось у него совершенно другое:

— Зато у тебя на роже написано, что уголовник, — фыркнул он, тут же досадно морщась от того, что не сдержался. Всё же его положение в конкретном обществе было весьма шатко.

Ло приоткрыл один глаз, приподнимая уголок губ в подобии ухмылки, и насмешливо спросил:

— Что? Самолюбие задел, да? — Зоро закатил глаза: признавать очевидное не хотелось, но и отпираться было глупо. К счастью, собеседник не стал развивать тему и глумиться дальше. Вместо этого он снова мотнул головой, на этот раз в сторону Нами: — Видишь рыжую красотку? Террористка, поднявшая, не без помощи Шляпы, восстание в родной стране, завершившееся полным свержением существующего политического строя. — Зоро почувствовал, что у него вытянулось лицо. Однако Ло продолжал: — Блондинчик — бывший морпех не в последнем звании, дезертировал, сперев секретные военные технологии. Брюнетка-Робин — учёная, проводившая исследования в таких сферах, что за ней полмира гоняется. Чоппер — сам бывший подопытный одной лаборатории, исследовавшей геном как животных, так и человека, и пытавшейся совместить лучшее. Ты его не недооценивай из-за возраста: он с собой унёс огромное количество информации из засекреченных исследований, да и без этого врач гениальный. Проходя мимо, заденет ненароком, и всё, из инвалидной коляски уже не встанешь. В лучшем случае, — перечислял Ло быстро со всё той же насмешкой, но, если Зоро не показалось, и с затаённой гордостью. Вот только за что? За то, что знал этих людей и работал с ними?

Хотя, задаваясь этим вопросом, Зоро пытался отвлечься от мыслей о том, что… действительно в такую непростую компанию совершенно не вписывался. Они, банда Монки Д, казались ему непростыми, с одной стороны, людьми, но и в то же время совершенно обычными. Каждого из них легко можно было представить личностями, пережившими много бед, которые заставили их шагнуть на дорогу преступности, да. Но то, что говорил Ло, ошеломляло, являлось настоящим откровением. Получалось, что вот настолько Зоро был слеп, что даже не заподозрил?..

— А Френки и Усопп? — спросил он у Трафальгара, внезапно осознав, что перечислены были не все.

— Попроще. Всего лишь наследники известных на весь мир преступников. — Зоро хмыкнул: ага, проще, как же. — Но вряд ли ты найдёшь человека, который лучше разбирался бы в оружии и умел им пользоваться, чем Усопп, и лучшего техника-электронщика, чем Френки — у него половина скелета и часть мягких тканей искусственные, а ты даже этого не заметил, верно? — с иронией спросил Ло, прежде чем хохотнуть от выражения лица Зоро.

— Досье, я так понимаю, подчищены? — понял он, почему ничего подобного о членах банды Короля Дорог не знал.

Трафальгар важно кивнул.

— Да, но не нами. — Уточнять, кем именно, он не стал. Помолчал немного, а потом внезапно выпрямился в кресле, облокотился на острые колени длинных ног так, чтоб поддаться ближе к нему. — Ты ещё жив только потому, что Шляпа взял ответственность за тебя. Но оступишься — он сам тебя убьёт. Понимаешь ведь, у нас не тот мир, в котором можно просто набить морду и разойтись.

Наверное, это должно было произвести на Зоро впечатление. Вот только он понял всё это ещё после аварии во время разговора в машине Короля. Поэтому в ответ просто хмыкнул, легко и спокойно признаваясь:

— Я и правда понятия не имею, во что ввязался. Зато знаю, что здесь я в погоне за глупым мимолётным желанием обрести то, чего мне как будто бы не хватало всю жизнь. — Он легонько улыбнулся и вздохнул, понимая, каким же идиотом был. — Ну а смерть… Она придёт рано или поздно ко всем.

Трафальгар отпрянул и смерил его новым удивлённым взглядом.

— А может, я и ошибся, и ты отлично впишешься в его компанию, — медленно произнёс он.

Зоро глянул на него вопросительно: вроде бы он ничего такого не сказал, просто глупость, но Ло выводы всё равно сделал.

Ужин провели там же, в зоне отдыха между кадок с растениями. И хотя всей бандой присутствовали за столиком, а всё равно молчали. Усопп делал какие-то расчёты, забывая жевать, Нами напряжённо во что-то вслушивалась в наушниках, Санджи тихо переговаривался с кем-то по гарнитуре, а Луффи листал что-то на планшете, не глядя хватая еду с тарелок, порой, по ошибке, и с чужих, и шумно её пережёвывая.

Ророноа так и не посвятили в суть происходящего.

Ближе к ночи снова отправились в дорогу, покинув крепость, а после недолгого пути оказались на взлётной полосе военного аэродрома, где их уже ждал транспортник с Френки и Чоппером на борту.

Зоро к тому времени так устал от вопросов, скопившихся у него к Луффи, что просто молча флегматично исполнял распоряжения. Заехать на тачке в транспортный военный самолёт, какого-то хрена принадлежавший или самому Луффи, или кому-то из его приятелей, помощников, союзников? Да легко. Спросить, куда везут? Да плевать. Он даже не смотрел на Короля Дорог вопросительно: с каждым часом откуда-то из глубин сознания всё чётче проявлялась уверенность в том, что без объяснений его не оставят.

И, в общем-то, он не ошибся. Монки Д подошёл к нему сам ещё до приземления. Был серьёзен, сосредоточен на чём-то и мыслями находился явно где-то не в транспортном самолёте, но всё же Зоро его тоже волновал. А может, необходимость что-то объяснять ему?

— Я удивлён, — констатировал он, прищурено глядя на Ророноа, в тот момент флегматично смотревшего в маленький иллюминатор, сидя на каких-то ящиках. А когда он всё же глянул на Луффи, усмехнувшись уточнил: — Ты вопросы не задаёшь.

Зоро пожал плечами:

— Я хотел, в какой-то момент — до скрежета зубов, но осознал, что… мне плевать. Как ты выразился? Я не идейный, и не продажный, так что мне всё равно как прожигать жизнь, — усмехнулся он, слегка разводя руками.

Луффи передёрнул пренебрежительно плечами, фыркнув.

— Траффи подозрителен. Будь его воля — тебя убрали бы ещё до того, как мы пересекли границу Мексики. А скорее всего и того раньше — до того, как я отправил Усоппа познакомиться с тобой в магазин автозапчастей Галлей-ла. — Зоро уже не удивлялся, только бровь вскинул вопросительно, с удовлетворением отмечая, что Король Дорог не был доволен желанием Ло устранять потенциальные угрозы, не разобравшись. Хотя то, что встреча в магазине не была случайной, вызывало вопросы. Причём, прежде всего, к себе. Потому что выходило, что за ним следили, а он не заметил. Даже неискренности в общении с Усоппом. Даже в разговоре в тачке после аварии: стоило признать, Монки Д уже тогда знал, с кем решил погонять, а детали у него уточнял прямо, чтобы… может быть, что-то подтвердить или опровергнуть. Другие вопросы возникали уже к самому Луффи… Впрочем, он их предвосхищал, передёргивая плечами: — У нас в ФБР свои источники, и они слили нам, что один агент собирает обо мне сведения. Мы не могли не отреагировать и не выяснить хотя бы, кто ты, и зачем тебе понадобился я. Однако нужно было что-то сказать Траффи, чтоб убедить, что мы тебя проверили: он делит таких как мы на служивых, идейных, меркальтильных, праздных и адреналинозависимых. Не то чтобы он какой-то группе доверял больше, но моих уверений, что ты не идейно-служивый, а значит, не из тех, что готовы годами ждать удобного для внедрения в банду случая, ему хватило на первое время. — Тут он ухмыльнулся, почти осклабился, лукаво сверкнув взглядом: — Твоё лицо в тот момент, когда ты это услышал, стало для Траффи лучшим подтверждением.

— А ты умеешь… удивлять, — невольно присвистнул Зоро, действительно оценив хитрый ход. Даже снова оценивающе посмотрел на Монки Д: не ждал от него и этого, но, похоже, Трафальгар Ло и впрямь не просто так работал на мальчишку… Нет, всё-таки на опытного преступника. Впрочем, как думал Ророноа, тот наверняка догадывался о манипуляциях Короля. — Подожди, — внезапно осознал Зоро, — то есть ты всё-таки считаешь меня идейным?

— Я видел, как ты водишь, — теперь пожал плечами Луффи. — Давишь на педаль газа так, что коробка передач едва не трещит. И смотришь при этом прямо, не замечая ничего вокруг. Перекрёстков, например, и тачек, едущих наперерез, — хохотнув, подначил он, явно припомнив аварию, которая фактически и свела их.

— Это была случайность, — повысив голос и скривившись в досаде, быстро ответил Зоро. Хотя в глубине души признавая, что Монки Д был прав.

— Конечно, — кивнул тот так многозначительно и картинно, что сразу становилось ясно: нихрена он не верил в случайность. — Но это всё равно говорит о том, что на цели ты сосредотачиваешься, а-ля «вижу цель, не вижу препятствий»… — уже серьёзно продолжил Луффи, махнув рукой. — К тому же это ведь ты искал инфу обо мне, как одержимый, почти охотился. И ведь своего добился. Ты здесь и говоришь со мной, — демонстративно обведя взглядом самолёт, он уставился на Зоро, складывая руки на груди и категорично заявляя. — Ты целеустремлённый. А это означает, что, если у тебя есть цель или идея — ты будешь к ней идти. Разве я не прав? — риторически спросил он, но был уверен. — Просто пока ты по каким-то причинам не нашёл для себя глобальной цели, вот и цепляешься за мелкие, временные, вроде желания засадить меня за решётку, потому что я сорвал вам операцию.

Луффи замолчал, но ждал ответа, реакции.

А самолёт гудел. Его то и дело потряхивало. Но он летел куда-то в ночи, в какую-то страну или город целенаправленно, и вёз туда Зоро.

Он снова посмотрел в иллюминатор, где, далеко внизу, на земле, то и дело показывались из-за облаков маленькие светящиеся паутинки больших городов, и думал о том, что насчёт него Король Дорог, в общем-то, был прав. Он жил бесцельно. И ему на это было плевать ровно настолько же, насколько выводило из себя, сводя с ума. Даже работа в ФБР… Она была удобна ему, потому что начальство всегда ставило перед ним чёткие задачи, становившиеся целью. Только они были все временными, мелкими. Сменяли одна другую, как гонщики покрышки на тачках, становясь бесконечным калейдоскопом ничего не значивших событий. Наверное, поэтому Зоро и зацепился за него, такого яркого, загадочного, неудержимого, свободного и… целеустремлённого Короля Дорог. И надеялся… На что? На свободу? Или она тоже стала всего лишь целью, быть может, на всю жизнь?

Зоро вздохнул тяжело, прикрывая глаза. И решил признаться:

— Тогда, когда ты вытаскивал из лап ФБР задницу Юстасса Кида и я погнался за тобой, — он покосился на внимательно слушавшего Луффи, на миг засомневавшись, но всё же продолжил, — у тебя было такое выражение лица, что я подумал: а этот парень по-настоящему свободен. Ты ведь не ехал по трассе, ты летел над ней, парил… — выдохнул Зоро тихо, прикрыв глаза и припомнив, как виртуозно Король Дорог обходил тачки, будто не нёсся со скоростью под двести миль, а других водил на трассе не существовало. — Такое впечатление у меня сложилось в тот момент, — усмехнулся он, снова покосившись на Монки Д, чтоб пояснить. — И, конечно, я чертовски хотел испытать то, что испытывал ты. А потом… — он зарылся пальцами в волосы и дёрнул себя за них, чтобы то ли скрыть неловкость, то ли в надежде, что это поможет быстрее сформулировать в слова целую гамму чувств и мыслей. — Потом, собирая информацию о тебе и, ещё позже, наблюдая за тобой, мне стало казаться, что, в отличие от меня и большинства людей, в твоей жизни есть цель, смысл. В том, что ты делаешь и как ты это делаешь. Я не знал её, но мне она мерещилась в каждой строчке крупиц собранных на тебя данных. Думаю, — снова усмехнулся Зоро, на этот раз весело, — в какой-то момент я свихнулся, потому у меня возникла навязчивая то ли идея, то ли вера о том, что, быть может, у тебя найдутся ответы на мои вопросы, которые дадут цель жизни, её смысл и мне. И я смогу однажды так же… — выдохнул он с придыханием и досадой. И чувствовал себя неимоверно глупо. Снова. Мальчишкой, верящим в волшебство, чтоб его. А ведь взрослый, в чём-то состоявшийся, человек! Понимал ведь, поверил в… иллюзию, которую создал сам. И чертовски хотел разочароваться, развеять собственный бред, потому что они жили в реальном мире, а в нём не было места… чудесам.

Наверное, ему следовало бы перестать метаться. «Повзрослеть», — как выразилась бы одна его знакомая из далёкого прошлого. Да. Найти нормальную работу, обзавестись семьёй, жить, как все.

Но он не мог, не хотел. И сопротивлялся изо всех сил. Не так, как можно было бы ожидать: он просто был листом в бурной реке — нёсся по жизни, но ни к чему не приставал и ничего не прилипало к нему. Не позволял прилипнуть. И его это долгое время устраивало. А почему вдруг перестало — он не знал. Да и не особо хотел знать. Это случилось, и всё. Жизнь сделала поворот, захотелось большего. Оно, это большее, замаячило перед глазами, как морковка перед ослом. И он готов был за ней пойти, не глядя по сторонам и не особо задавая вопросы — как и сказал Король Дорог.

Да, пожалуй, он был прав. Ему нужна была цель. Общая, глобальная, пусть даже невыполнимая, недостижимая из разряда фантастики, как та самая морковка, которая никогда к его, осла, носу не приблизится. Что-то, ради чего он хотел бы драться, ради чего готов был распрощаться с жизнью, ради чего он даже готов был просто жить, что-то… запредельное.

Зоро посмотрел на Луффи, а тот… странно грустным взглядом смотрел на него. И опустил голову низко к груди, будто он сказал что-то, что задело его за живое.

— Свобода, говоришь… — тоже тяжело выдохнул он и хмыкнул каким-то своим мыслям, привалившись спиной к большому ящику — какому-то грузу, зафиксированному тросами возле борта. Запрокинул голову так, чтоб затылком в него же и упереться, и вдруг… улыбнулся легонько с оттенком ностальгии или какой-то застарелой печали, прежде чем заговорить: — Знавал я одного великого… дурака, — кажется, с трудом подобрал нужное определение Монки Д. — Он мне казался воплощением идеи, на которой основаны Соединённые Штаты, ныне ставшей просто словами, — в голосе прозвучала горечь. — Он говорил, что жизнь и свобода — самое ценное, что есть у человека, и что за них стоит драться изо всех сил. И под свободой подразумевал не вседозволенность, не ту чушь, которую льют в уши из СМИ о праве пойти даже против собственной природы, — тут Луффи, качая головой, усмехнулся, опровергая первое пришедшее на ум предположение Зоро, — это он сравнивал с клептоманией и был уверен, что с этим должны разбираться психиатры. — Зоро хмыкнул, в целом, согласно. — О нет, под свободой он подразумевал нечто куда более значимое, — Монки Д сделал паузу, чтоб с придыханием тихо, но с долей торжества и восхищения сообщить: — Свободой он называл право жить по законам собственной совести с готовностью нести ответственность за свои дела, слова и даже мысли. Совесть ведь не обманешь, от неё не сбежишь на тачке, не зальёшь спиртным, не затравишь травкой, не заткнёшь распутством, сменой гражданства или пола, или даже миллионами долларов на счетах. Потому что невозможно убежать от самого себя. — Тут уж нехорошо усмехнулись они оба.

Зоро низко к груди опустил голову, усмехаясь: как же он чертовски хорошо это понимал. Не совесть и её пресловутые муки. Нет. Да и не о них говорил Король Дорог. А вот от себя не сбежать — это было правдой.

Если подумать, именно поэтому он ушёл из ФБР. Не из-за Луффи, не из-за тупого начальства, не из-за пустой жизни. Из-за себя. Потому что именно ему жизнь казалась пустой, именно в его глазах начальство было тупым, именно его привлекла преступная свобода на лице человека, плевавшего на закон. Потому что ему, а не кому-нибудь, хотелось большего. И ни пойло, ни разгульная жизнь, ничто не заглушало эту жажду.

Не сбежать было от себя. Ну вот… ни сбежать. Никак.

А что оставалось делать? Его старый учитель, то ли китаец, то ли японец, эмигрировавший когда-то в Штаты с семьёй ещё до его рождения, говорил, с присущей людям, живущим в восточном полушарии, аллегоричностью, что, чтобы решить проблему, порой достаточно сменить к ней отношение. Зоро думал, что, конечно, тот был прав, и он мог бы, например, в тупом начальстве увидеть перспективы и возможности, ведь такими людьми было легко манипулировать, а значит, например, с их помощью подниматься по карьерной лестнице. Но правда была в том, что он сам не хотел так. И даже не потому, что это в какой-то мере было подло (использовать безмозглость окружающих себе на выгоду) — на это было плевать. Просто интриги не были тем, что приходилось ему по душе. Вот он и метался, отказываясь принимать как данность реальность, которая его не устраивала, и как не созревший разумом подросток, продолжал упрямо следовать… Получалось, что как раз собственным внутренним законам, про которые говорил Монки Д Луффи. Не задумывался об этом, но жил он этим.

Может, именно это заметил в нём Король?

— Шанкс утверждал, что жизнь человечества стала пустой в тот момент, когда люди предали себя и пошли против собственных законов чести и совести. Без них невозможно уважение к самим себе, а без уважения к себе — не может быть его и к другим, — сказал он как-то… жёстко и замолчал, то ли собираясь с мыслями-воспоминаниями, то ли переводя дыхание. Зоро резко поднял взгляд на Луффи: больно категорично прозвучали его слова, даже, пожалуй, возмущая. Вот только… Он был согласен и с этим. Потому что как человек будет уважать других, если он не понимает, что такое уважение, не чувствуя его к самому себе?! Его ведь так просто было перепутать с восхищением, например.

Ророноа думал, что звучало всё это хорошо и правильно, но больно походило на заявления фанатиков-идеалистов из религиозной сферы. Честь? Совесть? Уважение? Средневековье какое-то. Но… жить по совести, по собственным законам — это значило ведь, что ни перед кем не нужно отчитываться, ни под какие обстоятельства не нужно прогибаться, оставаясь собой, верно? Без компромиссов с собственными идеалами, без сделок с совестью?.. Жить так, чтобы ни о чём не жалеть, так, будто каждый новый день — последний в жизни, потому что нет времени, чтобы тратить его на что-то, кроме собственного…

Он, Зоро, ведь действительно был таким, упрямцем, ослом, который… делал, что вздумается?

Как и Король Дорог.

Зоро вдруг вспомнил, что Луффи говорил ему о мясе, и, наконец, понял, что тот имел в виду. Теперь понял. Выбирая завтрак, люди, в основном, не оглядывались на чьи-то представления о том, каким он должен быть. Выбирая как жить, тоже не стоило оглядываться на других, потому что они не проживут жизнь за того, кому так щедро раздают советы. Жить стоило только так, чтоб совесть не мучила сомнениями в свершённом и не свершённом, чтоб…

Мысль увлекла Зоро, вдохновила даже, неслась и развивалась, прорастая в сознании, как сорняк в заброшенном саду, потому что звучала… как самая настоящая мечта.

Конечно, его, бывшего агента ФБР напрягал правовой аспект. Не понимал он особо разницы между вседозволенностью и жизнью «по своим законам»: совесть-то у людей была разной, и многим позволяла и воровать, и убивать…

С другой стороны, а позволяла ли? Или её голос обладатели просто душили, пытаясь залить алкоголем, затравить травкой, забросать количеством нулей на счетах в банках — то, о чём говорил Король? И тогда, под всем этим, под вседозволенностью, но не свободой, люди, предавшие свои законы, свою совесть, были всего лишь…

Но Луффи истолковал его взгляд по-своему, неловко улыбнувшись, замявшись. Рукой даже шею помял, — как Ророноа учили, это было жестом человека, не знавшего, как оправдаться.

— Шанкс, чёртов дурак, вообще много всякого дерьма болтал на тему. Любил это дело, — в конце концов, Луффи вздохнул и поморщился: — Особенно, когда выпивал. Всё рассуждал о том, что власть захватили беспринципные люди, которые вроде как и уважают себя и других, но это — маски, под которыми давно сломанные куклы, просто желающие заполнить пустоту в душах властью, деньгами, мнимой праведностью, чем угодно, — пренебрежительно махнул руками Король. Зоро понял, что и за этим стояла какая-то история. То ли этот Шанкс доставал Монки Д рассуждениями на тему, то ли вёл себя при этом отвратно, то ли эта болтовня привела к чему-то, к каким-то негативным последствиям. — Их должно быть жаль, — Луффи скептично помахал рукой, — потому что они несчастны, несвободны и глубоко в душе знают это, пытаясь заглушить внутренний голос благами цивилизации. — Его взгляд потяжелел так, что Зоро почувствовал, как у него по позвоночнику побежали к затылку мурашки, вздыбливая волоски на коже ощущением опасности. — Вот только они не имеют права диктовать другим, как жить, — жёстко не сказал, отрезал Луффи, хрустнув суставами пальцев, сжав их в кулак. Зоро мысленно присвистнул, утверждаясь во мнении, что всё это, и Шанкс, и свобода, и каждое слово были для Короля Дорог чем-то глубоко личным. Любопытно было. Но он всё ещё не любил лезть в души, потому спрашивать ничего об этом не стал. Пока. Только мысленно сделал себе самому заметку, иметь это в виду. Ну, что у Луффи, вроде как теперь его босса — раз уж он согласился поучаствовать в его дельце — было особое отношение к некоторого вида власти.

— Дай угадаю, — вместо личных вопросов, Зоро решил поддержать тему, тем более что она его тоже интересовала, — этот Шанкс был каким-нибудь провокатором-сепаратистом или даже экстремистом?

Луффи коротко хохотнул, улыбнулся, зарываясь пальцами в чёлку и взъерошивая её до совершенно безобразного состояния.

— И да, и нет, — пожал плечами он. — Шанкс никогда ни к чему не призывал толпу, не был лидером мнений, хотя сторонников имел, — кивнул Луффи, предвосхищая вопрос и шумно выдыхая: — Но всю жизнь воевал за права людей, помогал им остаться собой и быть свободными. Не мог пройти мимо чужих бед. Не потому, что был таким правильным, не пытаясь что-то кому-то доказать, — Король покачал головой, легко понимая, о чём думал Зоро, и тут же опровергая его предположения. — Просто таковыми были его собственные законы. Поэтому он делал, что хотел, эгоистично, не раздумывая, наплевав на государство, чиновников, на весь мир. — Тут он улыбнулся лукаво: — Иногда — с ружьём в руках.

У Зоро в голове мгновенно сложился паззл… Хотя, в принципе, он уже не сомневался в том, о ком шла речь.

— И научил этому тебя?.. — уточнил он, хотя больше риторически. — Тот человек, с твоей фотографии, верно? Это — он? Шанкс.

Луффи, улыбнувшись ностальгично, кивнул.

— Я был беспризорником и проводил с ним, пожалуй, слишком много времени. Нахватался. Вырос… таким же дураком, — снова усмехнулся он, — верящим в сказки о свободе, за которую стоит драться.

У Зоро перед внутренним взором вдруг всплыл образ одной вздорной девчонки из далёкого детства. Они дружили, несмотря на то что у неё не всё в порядке было с головой — как он считал — потому что Куина (так звали девочку) завидовала мальчишкам, утверждая, что у них больше возможностей заниматься любимым делом, тогда как она ограничена представлением общества о том, какой должна быть девочка. И повторяла всё время, что у многих людей нет каких-то там прав и свобод, и что этого не изменить, как не борись, и оставалось только смириться.

Но если её это так раздражало, почему она призывала к смирению, а не к борьбе?

Зоро считал, что она бредила. До сих пор так считал. Куина мечтала жить в таком мире, в котором у женщин были бы равные с мужчинами права, а он смеялся, не понимая, ведь считал, что именно в таком мире она и жила, а все её аргументы — девчачья глупость. Он был согласен, что физически у них были очевидные различия, но проблемы в этом не видел. Зоро ведь уважал её, считал сильной, умной, равной, и не понимал, чего ей ещё было нужно. Она обижалась на него за это, требовала, чтоб он прекращал верить в сказки и витать в облаках, потому что однажды ему придётся повзрослеть, столкнувшись с жестокой реальностью. Куина даже обвиняла его в мужском… шони… шови… Короче, в том, что он, будто бы думал, что мужчины превосходят женщин в каких-либо качествах, а потому не замечал «очевидной проблемы общества». Он же был уверен, что она просто хотела особого к себе внимания.

В общем, много чуши было у неё в голове.

А Зоро… Он не верил в сказки и тогда, даже не думал о них. И не мечтал толком ни о чём. Реальность была для него реальностью.

Нет, он признавал, что слишком часто смотрел на вещи и мир не так, как это делало большинство. И, быть может, он действительно создал себе иллюзорное и ошибочное представление о жизни. Но и в этом не видел ни проблемы, ни разницы. Ну было и было, это ведь ничего не меняло, верно?

Тем более что его реальность не разбилась о «жестокость жизни», когда Куина погибла, просто оступившись на лестнице. Зоро понимал тогда, что точно так же, совершенно случайно, мог погибнуть и он. И никакой разницы между полами пред смертью не существовало — он думал, что именно это определяло равны были женщины мужчинам или нет.

А теперь Луффи напоминал ему о той девчонке, повторяя её слова, но вкладывая в них совсем иной смысл. Куина ведь призывала забыть о том, что считала сказками, потому что иллюзии разрушаются болезненно, столкнувшись с реальностью. А Король прекрасно видел реальность такой, как она была, но верил в сказки и, понимая всю безнадёжность дела, готов был за свои иллюзии драться. За свободу. За то, во что верил, зная, что оно — глупость.

Вот только… А что, собственно, делал Король?..

Зоро вдруг осознал, что снова запутался. Ведь да, Луффи просто отвечал признанием на его собственное признание, но не просто же так он вообще решил ответить откровенностью на откровенность? Чуйка бывшего агента говорила о том, что Король к чему-то пытался подвести мысль. Но к чему именно?! Это ускользало от его разума и несколько нервировало.

Зоро не обманывал себя чувством приятия и согласия с позицией Луффи, не позволяя себе забыть о том, с кем имел дело. Даже несмотря на то что согласился участвовать в наверняка преступной авантюре. Понимал: его могли и за нос водить.

Тем более кое-что в имеющейся у него информации не сходилось.

— Ты говорил, что чей-то приказ не может быть дороже сделки с собственной совестью, — медленно заговорил Зоро несколько минут тишины спустя, потому что тщательно подбирал слова. — Но ты ведь тоже убивал. Получается, шёл против совести, предавал себя? Или твоя совесть позволяет?.. — провокационно спросил было он, но, заметив, что губы Луффи снова растянулись в ухмылке, уточнил: — Но тогда разве это — уважение чужой жизни и свободы?

— Я не праведник и тем более не святой, — с иронией покачал головой Король, насмешливо глядя на него, мол, ты уверен, что помнишь, кому вопрос задал?! Зоро упрямо смотрел в ответ. И Монки Д был вынужден объяснять. Но прежде он ногой пододвинул к себе небольшой ящик, поставил его на ребро, уселся сверху и лишь после этого, видимо, приготовившись к долгому разговору, напомнил: — В жизни бывает немало обстоятельств, которые вполне могут оправдать почти любое преступление. Я ведь говорил в чём тут шутка: с точки зрения личности — убийство аморально само по себе, но с точки зрения более глобальных образований, будь то небольшое общество, государство или даже планета, убийство может быть оправдано, если является меньшим из зол.

Луффи говорил серьёзно, и Зоро его позицию понимал, но всё равно не подколоть, не придраться к словам не мог.

— Государство… Планета… — он усмехнулся весело, мол, масштабы-то, не слишком ли замахнулся? — Тебе не кажется, что это попахивает игрой в бога, когда кто-то один решает, кому жить, а кому умереть, или что является меньшим из зол? Разве хоть у кого-то есть такое право?

— Человечество играет в эту игру тысячелетия, — флегматично пожал плечами Луффи, — а ответственность одной личности за тысячи жизней других, доверительно вверенной этими другими, даёт этой самой личности кое-какие расширенные права, как ни странно, с точки зрения всё той же личностной морали. Но ты, — он грубовато ткнул Ророноа в грудь указательным пальцем, — опять думаешь не о том.

Зоро, конечно, вскинул бровь иронично: темы были плотно переплетены, если не сказать связаны, да и Луффи не мог знать, о чём он думал. А у него, конечно, копились вопросы: разум-то, привычный к анализу, искал выводы, которые можно было сделать из сказанного, вдоль и поперёк. Да и вообще сознание полнилось разнообразными, в том числе отвлечёнными, мыслями. Например, какого хрена всё-таки достаточно молодой парень вообще задумывался о вещах настолько сложных и тонких одновременно? Однако Зоро помалкивал, пока лишь внимательно слушая.

— У человека всегда есть выбор, — как ни в чём не бывало продолжал Луффи с каким-то даже упрямством. — Стрелять или не стрелять? Как жить или как подохнуть? — привёл он банальные, но категоричные примеры, и не давал Зоро даже подумать о том, что смертельно больные вряд ли сами выбирали стать больными, а сбитые насмерть тачкой пешеходы редко сами лезли под колёса именно с целью самоубийства. Монки Д не нужно было напоминать об этом: он и так объяснял, как видел это: — Иногда этот выбор определяется неосознанно. Иногда становится коллективным. Но чаще всего мы делаем выбор сами, просто не придавая ему значения. Например, все мы знаем, что, употребляя некачественный алкоголь в чрезмерных количествах, можно сдохнуть от цирроза печени. Или, что питание чипсами или фастфудом ведёт к серьёзным проблемам со здоровьем, которые и убить могут. И что, многих это останавливает? — риторически спросил Луффи, иронично фыркнув. — Более того, лёжа на операционном столе в ожидании, пока подействует наркоз, мало кто из людей осознаёт, что случившееся с ними — последствие их сознательного выбора, которое настигло, быть может, через десятилетия, но настигло. Или, другой пример, выбор идеологии государства, который осуществляется, если не с поддержкой народных масс, то благодаря их молчанию, не раз в истории человечества приводил к трагедиям войн. Ты можешь, конечно, возразить, мол, если сто человек выбрали что-то, то ты один вряд ли сможешь их остановить. И в этом есть своя правда, — кивнул Луффи самому себе, потому что Зоро и не думал возражать: больно уж складно тот говорил, вызывая лишь желание согласиться. — Но я всё же оспорю, потому что всегда можно что-то предпринять для спасения собственной шкуры или даже этих ста человек. Вопрос лишь в том, решишься ли ты на это, особенно, если будешь осознавать риск.

Король смотрел Зоро в глаза упрямо, требовательно, пронзительно, проницательно, будто искал ответ на вопрос: сможет ли он встать против толпы, чтобы доказать что-то своё, сделав для себя какой-то выбор, встать за то, во что верил. И, пожалуй, Зоро прежде ещё не видел этого человека настолько серьёзным. И это заставляло его вглядываться в черты спокойного, уверенного выражения лица, понимая, что Луффи ему об этом уже говорил. Тогда, в его тачке сразу после аварии, когда они дискутировали о законе, морали и…

— Это и есть свобода, Зоро: когда ты делаешь осознанный, свой собственный, а не навязанный кем-то, выбор, понимая и принимая все возможные последствия и риски, готовый нести полную ответственность за них, и всё равно поступая так, как велит твой чёртов эгоизм — будь то совесть, личный кодекс чести или безумие.

Зоро вдруг вспомнились слова Ло, его насмешливый кивок в сторону команды Короля Дорог и слова «…как эти». Кажется, на это он и намекал? Об этом чуть ли не предупреждал? О том, что Монки Д и его банда были… Ну не безумными, нет. Но, как выразился сам Луффи тому же Ло, идейными?

И снова перед внутренним взором возникло лицо Куины, а в голове звучал набатом диковатый вопрос самому себе: а действительно смог бы он встать против огромной толпы, чтобы остановить её или даже… спасти, если бы таковым стало его желание? Зоро даже закрыл глаза и представил на миг себя против толпы. Картинка в голове вырисовалась мгновенно и столь чётко, что ему стало не по себе. До мурашек по коже и тремора рук. Сердце забилось чаще, разгоняя по телу горячую кровь азартного предвкушения… Чего? Вызова самому себе? Толпе? Или его последствий? Он нервно облизал вмиг пересохшие губы: чувство было знакомо. Он испытывал его уже. И не раз. В последний — когда гонял с Королём Дорог. И это был не адреналин. Вернее, не только он.

Зоро показалось, что он начал понимать Луффи. Да и к чему он клонил — тоже.

— Ты — гонщик, но это ведь не то, на что толкает твой эгоизм, верно? — уточнил он внезапно севшим, видимо, от мыслей или даже эмоций, голосом. — Твой Шанкс защищал права людей, потому что не мог пройти мимо. А ты?..

Король Дорог прищурился хитро и опасно, склоняя голову так, что чёлка упала на глаза, скрывая их выражение.

— А я по-своему, по другим причинам, в иных масштабах продолжаю его дело.

И… это был именно тот ответ, который внутренне ожидал Зоро. Тот смысл, который всё время ускользал от него. Все прочитанные о Короле Дорог доклады и досье вдруг предстали перед ним в совсем ином свете. Нет, Зоро не верил на слово столь пришедшегося по душе преступника, но… хотел верить? Желал думать, вероятно, оправдывая Луффи этим в собственных глазах, о том, что все совершённые им преступления пускай и были блажью, но во имя чего-то большего. И это большее не было собственным обогащением. Этим — уж точно нет, Зоро ведь видел как скромно, почти аскетично жили Король Дорог с бандой, довольствуясь малым.

Хотя…

Бороться за права людей?

Честно признаваясь себе, этого Ророноа тоже представить как-то не мог. Сам не знал, почему. Думал, может, дело было в том, что идейных борцов за свободу он представлял себе совсем иначе: этакими безумными фанатиками, кричащими что-то призывающе-угрожающее на демонстрациях, парадах, протестах, чудовищных перфомансах или в залах суда. Такие — вызывали у него отвращения. Были и другие «борцуны», называвшие себя оппозицией, но ведущие обычно подрывную, а то и террористическую деятельность. По таким, по мнению Зоро, тюрьма, а то и электрический стул, плакали. Не очень-то он верил в искренность и первых, и вторых, думая, что они, либо не в себе, нуждаясь в лечении, либо боролись за какие-то свои, скрытые от глаз обывателя, выгоды.

Монки Д Луффи не был похож ни на первых, ни на вторых.

Впрочем, что-то от этого в нём действительно было. Что-то, словно из истории земли, от людей, которые действительно боролись за права и добивались своего, меняя ход истории, прокладывая новые рельсы жизни куда-то в светлое будущее. Как те же повстанцы, когда-то добившиеся независимости от короны Британии, а потом и единства между штатами — Зоро что-то слышал об этом от всё той же Куины и на школьных уроках, большую часть которых проспал.

Но был ли Король Дорог таким? Он не знал. Он вообще был уверен в последние недели в одном: этот чёртов лихой мальчишка внёс немало смуты в его привычный скучноватый уклад жизни, взбаламутив что-то в его душе и разуме. Поэтому он и совсем «протёк крышей», раз ему то дороги в сказочные миры мерещились, то преступники, верящие в сказки — благородными разбойниками из легенд.

Он вздохнул, отворачиваясь от Короля, чтоб снова глянуть в иллюминатор: самолёт, кажется, снижался, или местность внизу повышалась?

Сомнения, конечно, терзали его душу, раздирая разум на мелкие клочки. От этого начинало неприятно пульсировать в голове. Но…

Разве он уже не влип во всё это? Разве в его правилах было отступать?

Зоро знал про себя хорошо, что, если сейчас он отступится, жалеть об этом не будет — это тоже было не в его правилах — но и чувство, что он упустил нечто важное его не покинет.

Поэтому, поворачиваясь лицом к Луффи снова, взглянув на него исподлобья, он прямо спросил:

— И ты хочешь, чтобы я стал одним из вас? — Король, снова прищурившись, вскинул бровь, мол, с чего ты взял. Зоро пожал плечами: — Иначе вряд ли ты рассказал бы об этом Шанксе, — скорее констатировал, чем пояснил Ророноа. — Он сам или память о нём слишком тебе дороги, чтобы ты болтал об этом просто так с едва знакомым человеком. — Лицо у Луффи тут и вовсе приобрело изумлённое выражение, и Зоро уже почти раздражённо пришлось пояснять и вывод: — Ты слишком долго смотрел на его фотографию, как не смотрят на человека безразличного. Забыл? Я агент ФБР, — напомнил он.

— Бывший, — поправил Луффи машинально.

— Это не лишает меня привычек, — ехидно возразил Зоро.

Король хмыкнул, кивнул. А потом зарылся пятернёй в волосы, взлохмачивая их, а заодно и убирая с глаз, и Ророноа увидел в этом жесте, да и в выражении лица Короля что-то такое… Неуверенность? Сомнения? Или незнание ответа на вопрос Зоро, а потому судорожные попытки подобрать слова?

— Я… — протянул он, тем самым невольно склоняя Зоро к последнему варианту из его выводов. — Пожалуй, для начала хочу увидеть, на что ты способен. — И взглянул так на Ророноа, остро, что ли, будто предупреждая.

— Почему я? — вырвался было у него вопрос, но и ответ нашёлся тут же: — Ах да, потому что я наблюдал за тобой, но не как другие водилы за легендой дорог, верно?

— Привлёк моё внимание ты этим, — покачал Король головой в отрицание, тем самым опровергая единственное хоть сколько-то годное объяснение. — Но я просто этого хочу, понимаешь? — риторически, но и весело спросил Луффи, напоминая о теме их разговора и об эгоизме свободных людей.

Зоро улыбнулся и сам, в тон Королю насмешливо поинтересовавшись:

— А ты понимаешь, что предлагаешь мне ввязаться в сомнительную, явно противозаконную авантюру с едва знакомыми людьми ради целей, о которых не говоришь?

Монки Д скорчил наигранно серьёзную мину.

— Ты бывший агент и должен понимать, что слепо доверять по-настоящему важные сведения не проверенному человеку достаточно глупо. Но я советую тебе прекратить торговаться. — Тут он пакостливо ухмыльнулся, лукаво спрашивая: — Ты же не проститутка, пытающаяся набить себе цену, а? — Ророноа сделал вид, что оскорбился до глубины души, подыгрывая так, что аж за сердце схватился: с Луффи было легко шутить и дружески препираться вот так, зная, что собеседника это не заденет — редкость в современном мире. — Не будь занудой, Зоро, и признай уже, что такие авантюры приятно щекочут тебе нервы и подогревают кровь, — посоветовал меж тем всё так же лукаво Король, но всё же снова стал серьёзным: — Я поставил на тебя немало, — признался он. — Нам действительно нужен водила. Или даже, скорее, человек в хорошей физической форме, способный не только вдавить тапок в пол, но и рискнуть, возможно, жизнью, — убийственно серьёзно на этот раз именно что предупреждал Луффи. — Мне нужен напарник. Кое-какие дела в одиночку проворачивать непросто, — передёрнул плечами нервно он, в ответ на насмешливо-вопросительный взгляд Зоро, — а мои ребята, хоть и профи, хоть в их силе и верности сомневаться не приходится, но не те, кто готов… рвануть, потому что жаждет именно этого. А ты, кажется, именно из-за этой жажды и заинтересовался мною? — не слишком уверенно, больше уточнил, Луффи. Ророноа усмехнулся, но кивнул согласно. — Операция предстоит и впрямь рискованная, — продолжил Монки Д. — И хотя план у нас есть, но, в случае непредвиденных обстоятельств, придётся импровизировать на ходу. И если ты вдруг сольёшься — мы рискуем упустить единственную возможность добиться цели.

Зоро снова вздохнул: о целях ему не говорили уже больше недели. Никто ни разу ни прямо, ни вскользь её не упомянул. Он понимал, почему: доверие всё же было опасной штукой, особенно для тех, кто на кон ставил жизни. А ему и так показали преступно много. Но всё равно устал от того, что им пока играли втёмную, неимоверно.

— Если всё так, как ты говоришь, то ты, как лидер, не имеешь права доверять мне участие в таком деле. И тогда мне тем более не понятно твоё… доверие? — произнёс он именно это слово, хотя сильно сомневался в том, что оно был уместно.

— Ты прав, — просто кивнул Король Дорог. — Но, если бы я не рисковал, то не стал бы тем, кем стал.

Почему-то Зоро на ум пришло, что «встать в одиночку против толпы» было прекрасной аналогией риску, на который шёл Луффи, поставив на него.

Теперь уже он зарылся в волосы пальцами, усмехаясь невесело.

Свобода, да?

Чтож.

— Мне нечего терять, — признался он, наверное, больше себе. А решение… он принял его, ещё когда захлопнул дверь своей тачки, оставшись с бандой по первому… зову Короля Дорог. — А почувствовать вкус свободы и узнать, какие они, твои правила, я всё ещё хочу.

— Идём, — улыбнулся Монки Д Луффи, поднимаясь на ноги. — Мы объясним план.

И действительно объяснили. Не просто авантюрный, а совершенно безумный, самоубийственный, безнадёжно глупый план похищения ключа или панели управления (Зоро так и не понял) к новейшему спутнику «связи», который, какого-то хрена, решили использовать с секретной военной базы в Аргентине (возможно, надеясь, что там искать не будут). Про сам спутник команда опять не сказала ни слова, даже не уточнила, был ли он выведен на орбиту. Но, как Ророноа понял, Луффи надеялся перехватить контроль над ним.

Конечно, Зоро оставили недоумевать и на тему того, зачем понадобился суперсовременный спутник обычной связи, хоть и не простым, но гонщикам. А на его замечание о том, что на такое способна только команда особо секретных подразделений, которым уж точно не позволили бы работать независимо от крупных государств или глобалистских организаций, ему ответили, что да, их в покое и не оставляют, но нет, они — независимые.

— Мы работаем на себя, Зоро, — снова очень серьёзно, будто предупреждая, ответил Король. — Хотя иногда взамен на что-то нужное нам, делаем разные… одолжения.

Зоро принял такой ответ. Хотя подумал, что, возможно, одной из услуг, взамен на какое-нибудь одолжение команды, стали подчищенные досье. Уж он-то не понаслышке знал, что различные службы Штатов и правительство в том числе нередко работало с высококлассными преступниками и даже террористами, в обмен на отказ от преследования, «чистые» досье или хотя бы снятие обвинений.

А план? Чтож, Зоро был честен с собой и в этом: для чего бы команде не понадобился бы аж целый спутник, возможность поучаствовать в столь масштабном и опасном, в том числе и последствиями, деле сильно щекотала ему нервишки. Он понимал, что после этого встанет в один ряд с самыми опасными и разыскиваемыми преступниками мира, да и обратно в ФБР путь ему будет заказан (а то и домой, в Штаты) — разве что вот, как раз, взамен на услугу. И всё же… Отступление, после всего, что с ним произошло за последнее время, казалось немыслимым.

Быстро вникнув в план, он сходу внёс несколько предложений о корректировках, почти не удивляясь тому, что к нему прислушались.

Ну а через полчаса они сели в международном аэропорту Ушуая, что в Аргентине, чтобы затем, лишь мельком перекусив, выехать навстречу цели…