Пламя и пепел (гет)

Примечания:

Предупреждаю, Ирма тут прямо конкретная сучка. Но что-то мне подсказывает, что это не только мой хэдканон, но и половины фандома:)

Проснулась Лу с жуткой болью во всем теле; сказались вчерашние побои и ночь, проведенная на кушетке в полусогнутом состоянии. К счастью, Рид была не из неженок и уж точно не из нытиков, а посему, наскоро умывшись пропахшей хлоркой больничной водой, поспешила в палату Приора, стараясь не обращать внимание на неприятные ощущения.

— Доброе утро, Иво, — негромко поздоровалась, не скрывая улыбки, поскольку тот выглядел явно лучше, чем вчера. Уже не лежал, а вполне уверенно сидел, просматривая что-то на (видимо, принесенном Марком) ноутбуке.

— Доброе, Лу, — Иво отложил гаджет в сторону. — Иди ко мне.

Рид не надо было просить дважды. Подойдя, она обняла, прижалась к нему, вдыхая родной запах, не удержалась и запустила пальцы в растрепанные волосы, как частенько любила делать, правда, в иной, более интимной обстановке. Затем несколько раз едва ощутимо прикоснулась к его коже губами и даже чуть прикусила мочку уха.

— Не дразни меня, — предупредил Приор, хотя по его тону Лу поняла, что тому это очень даже нравится.

— А иначе что?

— Иначе я буду весь день думать только о тебе.

Их маленькая традиция нежного флирта полушепотом возникла не так давно, но, кажется, уже стала для Лу необходимой как воздух.

— М-м, а разве это плохо?

— Нет, — по-доброму усмехнулся Иво, — это прекрасно. Но увы, у меня есть и другие заботы.

— Я все еще настаиваю, чтобы месье Приор Инквизиции рассмотрел вопрос о собственном отпуске, где у него наконец появится возможность отвлечься от мыслей о работе ради более интересных и приятных дел.

— Обязательно. Когда-нибудь, — еще раз улыбнувшись, он выпустил ее из своих объятий.

— Как обстановка в городе?

Умение быстро переключаться с личного общения на деловое являлось одним из базовых навыков, которые пришлось осваивать Лу. Ее возлюбленный — представитель власти и, увы, никогда не сможет посвящать свое время только ей одной; государственные дела будут занимать его не меньше. Рид, кажется, уже свыклась с этой мыслью.

Мартен коротко оповестил, что в Центре обстановка спокойная, а в Термитнике Корпусу и полиции (которая теперь фактически тоже перешла под контроль Церкви) предстоит еще немало работы. Может, оно и к лучшему, подумала псионичка. Кто-то должен был разворошить это осиное гнездо и навести там порядок.

— Возможно, я повторно воспользуюсь услугами хилера и тогда смогу уже к вечеру отправиться домой. Я буду ждать тебя, Лу.

От последней фразы в душе разливалось тепло.

— Я приду, — пообещала, чувствуя, как начинают предательски пылать щеки. — Но у меня есть еще одна просьба.

Наверное, Иво ждал, что она скажет что-то личное, но увы, ее просьба касалась совершенно другого вопроса:

— Ирма Бэр. Позволь мне поговорить с ней самой.

— Зачем? — нахмурился Мартен. — Допрос мадемуазель Бэр уже проведен Марком, протокол составлен. У меня нет оснований не доверять его профессионализму. Ты надеешься услышать от нее что-то еще? Или, упаси Единый, желаешь применить силовые методы?

— Нет, конечно нет, — запротестовала Лу. — Мне просто хочется посмотреть ей в глаза. Она не чужой для меня человек, Иво, ты должен понять. Пожалуйста!

Рид видела, что Приор не горел желанием соглашаться. Но все же была непреклонна.

— Хорошо, Лу, — выдал он после некоторых раздумий. — Если для тебя это так важно, я разрешаю. Марка оповещу сам.

— Спасибо, Иво, — поблагодарила Рид, покидая палату.

* * *

Стоя около допросной, псионичка почему-то не могла сдержать нервную дрожь. Там, за пуленепробиваемым стеклом, сидела убийца, которая едва не лишила жизни самого дорогого для нее человека. А напротив Лу стоял Жонсьер, крайне холодно отреагировавший на ее инициативу, но не решившийся перечить воле Приора.

— Можете заходить, Рид, — только и кинул он ей вслед.

Серая камера была отдаленно похожа на ту, где пребывала когда-то сама Лу после ложного обвинения в «убийстве» Кея Стоуна. Ирма сидела с на удивление прямой осанкой, напряженная, вытянутая как струна. Поначалу вовсе проигнорировала хлопок двери, но затем все же глянула, нарочито медленно повернув голову.

— Ну здравствуй, Лу.

Рид притормозила, на секунду задумавшись, а что именно она ожидала увидеть. Возможно, подсознательно все еще надеялась, что сможет найти здесь свою Ирму, ту самую, которую знала столь много лет и от чистого сердца называла подругой. Увидит ее испуганный и покаянный взгляд и услышит тихое: «Прости меня, Лу. Я словно была не в себе и не ведала, что творила».

Увы, все это осталось лишь в невысказанных мечтах Лу Рид. Пленница с холодным презрительным взглядом, что сейчас сидела перед ней, лишь внешне отдаленно напоминала прежнюю Ирму Бэр. А существовала ли та, задумалась вдруг Рид невпопад, когда-нибудь в действительности — добрая, скромная и отзывчивая девочка? Или все это было лишь театральной маской, образом, в который Лу так искренне верила?

— Мадемуазель Бэр.

Лу так и не решилась назвать ее по имени; вернее, не захотела.

— Вот оно как, — скривив губы в легкой полуусмешке, отозвалась та. — Одна из нас в любом случае оказалась бы на этом месте.

Да, это правда. Если бы Иво погиб и Инквизиция проиграла, тогда Рид сидела бы в камере, а новая «героиня» манифестантов, возможно, нависала бы сейчас над ней, требуя признаний и показаний.

— Могу я узнать, Лу, — продолжила Ирма, — ты пришла сейчас как друг или как враг?

— Как телохранитель человека, в которого ты стреляла.

— То есть не отрицаешь, что для тебя это личное, — несмотря на безвыходное положение арестованная вела себя нарочито дерзко, с вызовом напирая на бывшую лучшую подругу. — Повышенную лояльность тебе нарисовали до или после того, как ты раздвинула ноги перед Приором?

Лу вспыхнула; сука, как ей сейчас захотелось телекинезом сжать наручники Ирмы, чтобы та взвизгнула от боли. Но усилием воли она сдержалась. «Не кипишуй, это всего лишь провокация, шептала Рид сама себе. Ты выше этого».

— Ты проиграла. Иво Мартен жив. Причем усилиями твоего брата, который вовремя оказался рядом.

Кажется, ей все-таки удалось раскачать эмоции заключенной, и та со злостью выплюнула:

— Родители всегда говорили, что Йонас — главная проблема нашей семьи.

Как такое вообще возможно? — искренне недоумевала Лу. Чтобы в одной семье при одинаковых социальных условиях и системе воспитания выросли столь непохожие друг на друга дети?

Разговор не клеился, наверное, ей стоило уйти, но Лу не лгала Иво, когда сказала, что хочет посмотреть ей в глаза. Нет, даже не причины чудовищного поступка мадемуазель Бэр интересовали ее; в первую очередь, Рид желала понять, как она сама сумела так сильно в Ирме ошибиться.

Резким движением достав из кармана и отключив звукозаписывающее устройство, которым Жонсьер нехотя снабдил ее ранее, она наклонилась вперед и выдала той почти в лицо, жестко, яростно, с надрывом:

— Крэп, откуда в тебе столько ненависти? Что, твою мать, с тобой произошло, раз ты средь бела дня, даже не защищаясь и не испытывая угрозы жизни, хладнокровно и умышленно стреляла в безоружного человека на поражение?

— Я стреляла в палача, — ледяным тоном отчеканила Ирма. — Страсть, деньги и возможности застлали тебе глаза, Лу. Ты стала глуха и слепа к страданиям сотен и тысяч твоих братьев. Тех, которые умирали от нищеты в Термитнике; тех, кто расставались с жизнью на виселицах, пока Мартен Зола и его приспешники упивались золотом и вином. У меня была возможность избавить этот мир хотя бы от одного ублюдка в черном инквизиторском кителе. И черт бы побрал моего малодушного братца, заигравшегося в пацифизм и политику невмешательства, который все испортил.

— По-твоему, спасение жизни — это «игры в пацифизм»? — Рид теряла терпение. — А во что тогда играешь ты? В кровавую «ура, революцию» с длинным шлейфом из человеческих жертв позади? Сука, вы потащили толпу вчерашних школьников под дула автоматов Корпуса, напиздев им в уши сказу про охуенно-светлое будущее. Больницы не справляются с количеством раненых, а морги — с количеством тел. Крэп, да я сама была там! Я видела девочку младше Малой, с простреленной башкой и мозгами, растекшимися по асфальту. А она могла бы жить! Освоить профессию, тусить с друзьями, влюбиться, творить, мечтать... А теперь она мертва. И что ей дал ваш блядский манифест?

— Свободу выбора, — даже не дрогнув, ответила Бэр. — Никто за уши не тянул ее идти с нами, то была ее собственная воля. Могла бы остаться в Термитнике, запереться в своей квартирке, переждать. Мы не карали бы за бездействие. А что Церковь? Представь, что та девочка прожила пару счастливых годков, нашла работу, влюбилась и что там у тебя далее по списку, а потом случайно, выпив пивка, сболтнула лишнего. Или банально не прошла контроль. Разве тогда у нее остался бы выбор? Твой «пресвятой» Приор рассказывал тебе, куда увозят и что творят с людьми, у которых выявлены генетические отклонения?

Лу смотрела неотрывно в едва не метавшие молнии глаза Ирмы, понимая, как сильно ошибалась, полагая, что младшая сестра Йонаса является ведомым и зависимым человеком. Теперь Рид осознала, что Ирма Бэр всегда была лидером. Жестоким, фанатичным, не жалеющим других, но именно лидером.

— Иво Мартен хотел все изменить. И если бы ты потрудилась хоть раз послушать и включить голову, то поняла бы, о чем я говорю.

Ирма закатила глаза, как это частенько делал Йонас, вот только в ее мимике чувствовалось гораздо больше несмирения и злости.

— Повторяю еще раз для особо непонятливых: мне не интересно слушать речи палача, какими бы сладкозвучными и елейными они ни были.

— Слова подтверждаются делами, и тебе это известно. Знаешь, в чем на самом деле разница между тобой и Иво Мартеном? У него было около сотни обученных и вооруженных до зубов бойцов и власть сказать слово — всего одно слово! — и весь ваш мятеж сравняли бы с землей автоматной очередью. Он мог, но не сделал этого. Пожалел вас. Последними его словами до твоего блядского выстрела были «стрельбы и смертей на сегодня достаточно». А ты, крэп... ты могла не стрелять. Остановиться и подумать если не о себе, то о родителях, о брате, о Томе наконец. Могла; но все же ты выстрелила.

— Тебе не кажется, что это бесперспективный разговор? Если ты пришла воззвать к моей совести и ждешь от меня раскаяния, ты его не получишь. Я жалею только о том, что не завершила начатое. И клянусь Манифестом Крови, что если мне еще хоть раз доведется увидеть твоего драгоценного Приора, и при этом в моих руках будет пистолет, я выстрелю снова.

В одном Ирма была права — продолжать этот разговор действительно более не было смысла. Лу только зря теряла время.

— Ясно. Повторишь то же самое на суде, — процедила Рид, покидая допросную.

Почему-то Лу чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Словно надорвалась при использовании пси, только кровавых слез не было. Наверное, они лились внутри, подумала она невпопад, сама изумившись пришедшему в голову сравнению.

— Рид? — поднял на нее взгляд Жонсьер.

— Ничего нового, — скупо процедила псионичка сквозь зубы. Даже записей не осталось; почему-то именно этому факту она была сейчас отчасти рада.

— Так и думал, — устало вздохнул Марк.

Лу хотелось курить. И ругаться. Крэп, Ирма наговорила себе на вышку. Что будет с Йонасом?

Рид поймала вдруг себя на мысли, что саму Ирму ей не жаль. Слишком сильным было разочарование; даже после той ебаной розовой сумки и их с Йонасом поездки на ферму к Ирме и Томе, Лу почему-то все равно упорно думала о них как о жертвах коварных козней Викария. Так было проще — перекладывать вину на третье лицо, мысленно оправдывая тех, кто был тебе дорог. Когда-то был.

Увы, иллюзия разбилась об остервенелый фанатизм, который Ирма буквально выплевывала ей в лицо. Да и ее блядский выстрел никак не мог быть частью плана Жана-Франсуа, который в тот момент, должно быть, блевал где-то в камере после двойной дозы пси-блокатора. Нет, Ирма действовала сама, по собственной инициативе. Упертая, твердолобая, безмозглая революционерка. Рид была уверена, что Бэр даже с эшафота будет сыпать проклятиями в адрес Иво и Инквизиции...

И все-же какая-то часть души Лу сожалела о невозможности отмотать время назад и выбить все дерьмо из ее башки, пока та еще не наделала непоправимых ошибок. Хотя бы ради ее брата.

Йонас многим казался по-врачебному циничным, грубоватым, даже равнодушным, но Лу знала его настоящего; знала, как болит его душа за Ирму. Предки уже успели обвинить его, что он, как старший, должен был за сестрой следить; Рид категорически не понимала такого тупого подхода, но допускала, что Йонас действительно мучается незаслуженным чувством вины. Как знать, может и спасать Иво он кинулся отнюдь не из-за профессионального долга, а желая хоть немного исправить то, что Ирма натворила. Крэп, херово все это.

Раздался телефонный звонок. Легок на помине, подумала Рид, увидев имя Йонаса на экране.

— Привет, как ты там?

На пару секунд в трубке повисло молчание.

— Лу, — голос хилера звучал как-то не так. — В наш морг Тома привезли.

— Крэп, что?.. Сука, нет... Йонас, ты уверен?

— Ты издеваешься? — почти срывался голос на том конце. — Думаешь, я бы не перепроверил?

— Прости, — прошептала Рид, все еще пытаясь переварить услышанное.

Тома спас ее, и отрицать этот факт Лу не могла. Она хотела даже просить у Иво смягчения приговора... Хотела. Опоздала. Была ли его смерть местью от манифестантов за ее спасение? Этого она, наверное, никогда не узнает, обреченно подумала Лу. И до конца жизни будет мучить себя вопросом, а могла ли она его спасти?..

— Мне приехать?

— Нахуя? Хочешь на тело посмотреть, убедиться, что у меня не глюки?

Лу как никто другой понимала, что за грубостью Йонас пытается скрыть свою боль.

— Просто покурим вместе.

— Валяй.

Лу слишком остро ощутила нехватку байка, который сейчас помог бы ей существенно сократить время. Сука, она бы собственноручно отпиздила тех мародеров, что лишили ее любимого транспортного средства, если бы, конечно, нашла. Ладно, придется идти пешком; минут двадцать быстрым шагом.

В какой-то момент псионичка почувствовала, как расползается змеей в груди мстительно-злорадное желание вернуться и рассказать Ирме о том, что ее возлюбленного больше нет. Чтобы испытала весь ужас, который охватил Лу, когда Иво Мартен рухнул на землю, зажимая рукой кровавую рану; когда несколько минут — показавшихся ей вечностью — она думала, что потеряет его. Крэп, эта мысль до сих пор вызывала у нее подобие легкой панической атаки. Жизнь без Иво казалась ей теперь лишенной смысла, цели и самой основы существования. Пустой, фальшивой, искусственной. И лишь воспоминание о том, что он жив, что, должно быть, уже вернулся в свои апартаменты в центральном офисе Инквизиции и ждет ее, согревала и придавала уверенности и надежды.

Нет, Лу не будет злорадствовать и мстить. Она выше этого.