Пламя и пепел (гет)

Лу думала, что будет ненавидеть себя за эту ошибку до конца жизни. Одна профессиональная оплошность, чуть не приведшая к непоправимым последствиям. За такое в лучшем случае сдают жетон и оружие; в худшем — идут на эшафот. Если бы Иво Мартен был хоть вполовину тем тираном и чудовищем, каким его изображали манифестанты, Лу ждала бы ужасная участь.

Она переживала за Кея, хоть и понимала, что его рана не смертельна. Она переживала и за Йонаса, зная о его привычке тянуть на себя слишком много. Особенно когда речь шла о тех, кто был хилеру не безразличен; конечно, работа на Приора Инквизиции не способствовала повышению репутации Стоуна в глазах Бэра, и все же они смогли найти общий язык. К тому же, раз Йонас продолжил дружбу с ней несмотря на ее выбор, Лу верила, что однажды он сможет назвать другом и Кея, а потом, возможно, Даниэль.

Именно эта мысль занимала ее в тот роковой момент. Расслабившись — все ведь закончилось, Иво победил! — она представила себе новых и старых друзей (конечно, увы, не всех) в «Утконосе». Вот Кей беседует с Доганом, вот Тина с восхищением рассматривает наряд Даниэль, а она сама по-доброму отчитывает Йонаса за то что тот опять слишком перенапрягается на работе...

А ведь Лу могла успеть заметить Ирму, среагировать, телекинезом выбить из ее рук этот чертов пистолет!..

Выстрел. Сдавленный вскрик. Иво Мартен — ее босс, друг, любовник и возлюбленный — рухнул на холодные ступени храма.

— Иво!!!

Уже не думая о субординации, о неприемлемом обращении к Приору по имени в людном месте, а также об Ирме, бойцах Корпуса, полиции и нарастающем безумии, Рид кинулась к Мартену, рухнув возле него на колени.

— Иво, прошу тебя! Не смей умирать!.. Ты мне нужен!

На и без того бледном лице Приора не осталось ни кровинки. Помутненный взгляд и гримаса боли свидетельствовали о том, что рана серьезная, но слава Единому, он все еще был жив.

— Врача! Скорее! — в отчаянии кричала Лу, но ее голос заглушали автоматные очереди.

Накрепко вцепившись в его холодную руку, так словно это могло дольше удержать его на этом свете, она была готова даже не заплакать, а завыть как зверь, понимая, что помощи ждать не от кого. И вдруг где-то рядом раздалось до боли знакомым голосом:

— Пустите! Я хилер, я могу помочь!

С губ Лу сорвался нервный, почти истерический смешок. Как она могла забыть? Йонас же здесь!

Оглянувшись, увидела, как двое бойцов КС повалили Бэра, прижав лицом к земле.

— Пустите, суки!

В ней мгновенно взыграла ярость. Уже не думая о том, что бойцов гораздо больше, они лучше вооружены и обучены применять грубую силу для усмирения непокорных, Рид бросилась на них, пытаясь оттащить их от хилера. Он, возможно, последняя надежда на спасение Иво.

Лу не рассчитала свои силы. Бойцы повалили и ее, начав профессионально избивать. Последним шансом оставалось лишь прощупать телекинезом пространство и постараться найти хоть что-то, что можно было бы использовать как оружие. Но вдруг из общего гула выстрелов выделились несколько поблизости, а затем те, кто еще секунду назад пинал ее, лежащую, ногами, мешками повалились сверху.

— Цела? — Стоун подавал ей руку, помогая выбраться из-под мертвых тел. В его руке все еще был зажат горячий «ультиматум». Убил своих же, из КС?

Впрочем, тут же зло подумала Рид, пока жизнь Иво в опасности, вопросы этики и морали имеют последнее значение.

— Йонас, пожалуйста! — взмолилась она, не глядя хилеру в глаза, но направляя взгляд на лежащее без движения тело Мартена.

— Да понял я, — поднявшись, проговорил тот, поспешив за Лу. Кей двинулся следом.

Верные Мартену бойцы выстроились живой стеной, ценой своих жизней сдерживая беснующихся манифестантов и не подпуская их к раненому, но все еще живому Приору.

— Дело дрянь, — пробормотал Йонас, осмотрев рану, и, прежде чем Лу успела бы еще хоть что-то добавить, молча принялся за работу.

Рид знала, что Йонас Бэр ненавидел Инквизицию и Иво Мартена в частности. Не единожды слушала его вольные речи, выходящие за пределы допустимого и лишь немногим отличавшиеся от радикальных взглядов Ирмы и Тома. Но в тот момент личные чувства отошли на второй план. Лу видела сейчас перед собой врача, профессионала, верного клятве, который выполнял свой долг, оказывая помощь раненому.

Люди. Нестабильные, псионики, чистые. Прямо на ее глазах один человек спасал жизнь другому, несмотря на диаметрально противоположные взгляды и стороны. А чуть поодаль, оттесненные бойцами КС, уже другие люди убивали подобных себе людей из-за этих самых взглядов и сторон.

— Вот дерьмо, — выругался Йонас, растирая рукавом выступившие кровавые слезы.

Лу нешуточно заволновалась за друга. Он совсем недавно уже лечил Кея, времени восстановить силы почти не было. Рид клялась себе, что поможет ему в будущем любыми средствами, только бы он сейчас справился.

К счастью, усилия Бэра действительно имели плоды. Иво открыл глаза.

— Лу? Хилер? Вы ведь Йонас, брат той...

Он не договорил, закашлявшись, когда вовремя подоспевший Кей поднял его, почти на себе таща к дверям храма.

— Надо уходить, скорее! — коротко произнес он, и по его тону Лу почувствовала неладное. Эмпатик предчувствовал беду.

Рид подхватила под локоть все еще едва способного видеть из-за крови в глазах Йонаса.

— Я по гроб жизни тебе обязана. Сначала за «Нитро», теперь за это. Спасибо, брат.

Йонас был слишком слаб для улыбки, но Рид заметила, как чуть дрогнул край его губ, когда она назвала его братом. Лу всегда говорила искренне, именно то, что думала; социальная группа была для нее без преувеличения второй семьей. Малую она считала младшей сестрой, Йонаса и Догана братьями. А еще когда-то Тома... Мысль о Томе и Ирме отозвалась злостью и горечью, и Лу отчаянно постаралась ее отогнать, хотя бы на время.

— Твоему Приору все еще нужна квалифицированная медицинская помощь, переливание крови и, возможно, операция по извлечению пули. Я лишь дал ему шанс дожить. Исцелить такую рану самостоятельно я не в силах.

— Спасибо. Этого уже достаточно, — слабо улыбнулась Рид, стараясь успокоить саму себя. Если Йонас говорит, что у Иво есть шанс, Лу будет верить в это до последнего.

И тут случилось то, чего боялся Кей, торопясь побыстрее скрыться в храме. Вошедшие в раж мятежники прорвали оборону, и теперь их четверка, состоявшая из тяжело раненого Приора, двух псиоников, из которых один недавно был ранен в плечо, а вторая избита, и надорвавшегося хилера, представляла для манифестантов легкие и удобные мишени. Из оружия у них были только «ультиматум» Кея и ее телекинез.

Рид судорожно оглядывалась в поисках объектов, которые смогла бы использовать как оружие, и не находила. В Термитнике с подобным никогда не было проблем: буквально везде можно было найти ржавые трубы или мусорные баки. Здесь же в пределы видимости попала только мраморная стелла, символизирующая единство веры и науки, но со своей четвертой ступенью Лу ничего бы не смогла с ней сделать.

— Лу...

Она вздрогнула, услышав его голос. Оглянулась; Иво протягивал ей странный предмет, в котором она не сразу узнала ту самую магнитную плеть, которой он не так давно весьма эффектно (и эффективно) пользовался.

— Но я не умею...

— У тебя получится.

В его голосе было столько уверенности, что Лу почувствовала невольный спазм в груди; скорее сладостный, чем болезненный. Он верит в нее. Даже несмотря на ее промах, на то, что она не справилась со своей задачей, не уберегла, он все равно верит.

На пару мгновений они встретились взглядами. Это было так странно — жаждущая крови толпа готовилась растерзать их на куски, а они смотрели друг другу в глаза — начальник и подчиненная, Приор Инквизиции и девочка из захолустной Ле-Лож, чистый и псионичка... Люди. Просто два человека, которых неумолимо тянуло друг ко другу.

Но Мартену нужно было уходить, а Лу остаться. Она поглаживала рукоятку оружия — его оружия — ладонью, пытаясь наощупь найти кнопку или иной активирующий механизм. Наконец, у нее получилось.

Рид вспомнила детство в деревне, где видела коров и пастуха, в руках которого был хлыст. Поморщилась от подобной ассоциации — неужели создатели оружия вкладывали именно этот смысл? Впрочем, философствовать было некогда. Лу замахнулась и сделала резкий выпад. С удовлетворением заметила, что некоторые из мятежников опасаются неизвестного вооружения. Затем попыталась закрутить плеть в кольцо, чтобы создать щит, отталкивающий пули. Не вышло. Одна из пуль проскользнула мимо и, должно быть, попала бы в Мартена или Стоуна, если бы не пси-эмпатия последнего — буквально за мгновение до они вместе с Приором сдвинулись на шаг левее.

И тут полыхнуло пламя.

— Крэп, пирокинетик, — выругалась Лу, еле успев отскочить в сторону.

Приоровское оружие мало чем могло помочь против пламени, поэтому Рид деактивировала и спешно спрятала его за пояс, чтобы, упаси Единый, не уронить и тем самым не отдать его манифестантам. Судорожно оглянулась: Кей, Иво и Йонас уже достигли спасительных стен храма — этот храм строили люди, стоящие у власти, следовательно, должны были предусмотреть себе спасение на непредвиденный случай; стены смогут выдержать выстрелы и влияние пси.

Но ворота все еще оставались незапертыми — из-за нее. Пока она в опасности, Иво не позволит закрыть их, Лу была уверена. И если ее сейчас окружит толпа, отрезав ей путь к храму, это будет провал.

Рид бросилась бежать, как снова полыхнуло в спину. Она уже готова была почувствовать боль ожога, но пламя внезапно было сбито водой. Вода... Аквакинез. Догадка пришла на секунду раньше, чем она услышала знакомый голос со спины:

— Беги, Лу!

Тома, которого она, как и всех членов своей социальной группы, считала братом, спас ее. Увы, у Лу не было даже возможности сказать «спасибо»; она прошептала это слово мысленно, а затем вздрогнула, услышав яростное:

— Ты дал этой суке уйти!

Храни тебя Единый, Тома, все так же мысленно взмолилась Рид, не смея оглянуться. По сути, он предал своих ради... своих. Ради нее. Самое страшное в данной ситуации было то, что Лу отлично знала: Том выбрал сторону Ирмы. Не манифестантов. По натуре добряк и работяга (как и Йонас, недаром они быстро сдружились), он никогда бы по собственной воле не примкнул к революционерам. Но он пошел за своей любимой, предпочтя уже если висеть в петле, то рядом с ней, чем жить без нее.

Лу еле подавила злой, полный боли смешок. Какая злая ирония — ведь сама она сделала бы тоже самое ради Иво Мартена. Люди. Как они действительно похожи, на какой стороне бы ни находились: верят, влюбляются, выбирают любимых.

Рид успела. Спасительная дверь храма закрылась за ее спиной. Где-то впереди ее ждал Иво, ждали товарищи, ждал новый шанс на светлое будущее. Туманное, неопределенное, но все же Лу верила в лучшее. А что ей еще оставалось?

Примечания:

Вроде бы по этому варианту концовки Марк Жонсьер погибает, но мне что-то стало его жаль...

— Где Приор?! — рявкнула Лу на какого-то послушника, отчаянно надеясь скрыть за нарочитой грубостью свой главный страх — услышать три необратимых слова «Иво Мартен мертв».

— За мной, мадемуазель, — промямлил тот и засеменил к едва заметной боковой двери, явно стараясь не встречаться с ней взглядом.

Рид пустилась следом, шепча себе под нос ругательства. Ранее она посещала только главный зал, с кафедры которого множество раз обращался к пастве Жан-Франсуа, и даже не задумывалась о том, сколько тайных ходов скрыто за его пределами. Около десяти минут послушник петлял по узким извилистым коридорам и винтовым лестницам; Лу, по пятам следовавшая за ним, понимала, что одна бы она ни за что не нашла нужное место.

Наконец тот остановился перед неприметной дверью. Решительность Лу, минуту назад готовой врываться куда угодно без спроса, вмиг испарилась; наверное, слишком велик был страх увидеть там то, к чему она не была готова. В знак благодарности кивнув сопровождающему, она неловко постучала в дверь.

— Лу, это ты? — послышался голос Кея.

Неужели эмпатики могут предугадывать, кто именно пришел, еще до того, как увидят воочию? Или виной всему ее страх, который, должно быть, разливался волнами в пространстве настолько, что тот чувствовал его без прикосновений и через расстояние?

— Войди, — раздался уже голос Мартена. Лу выдохнула с облегчением.

За дверью оказалась довольно уютная комната, не имеющая окон, но хорошо освещенная, оборудованная раковиной, тумбой и кроватью. Интересно, зачем такая вообще была нужна в храме? — мысленно задалась вопросом Лу. Здесь отдыхали священники? Или (от этой мысли Рид невольно поморщилась) здесь они развлекались со своими любовницами?

Впрочем, посторонние мысли тут же отошли на второй план, и взгляд ее сфокусировался на Приоре, который лежал на кровати; выглядел он измученно и болезненно, но при этом оставался в сознании и, судя по лежащей подле него рации, продолжал держать связь с командирами Корпуса и контролировать ситуацию в городе.

— Ты не ранена?

Лу показалось, что взгляд Иво потеплел, когда он посмотрел на нее.

— Я в порядке. Ты как?

Приблизившись, она тихонько опустилась на край кровати, стараясь не задеть и не потревожить его.

— Бывало лучше, — не стал лгать Мартен, — но твой друг-хилер сказал, что угрозы жизни сейчас нет.

— Йонас потянул еще, — дополнил Кей. — Сейчас отдыхает в соседней комнате.

— Слава Единому, — выдохнула Лу, а затем достала плеть, чтобы передать оружие Иво. — Спасибо. Оно меня очень выручило.

По правде, в большей степени помог ей Тома, но Рид решила пока не афишировать эту информацию. Для этого будет время. Когда все закончится, она, возможно, поговорит с Иво о его дальнейшей судьбе.

— Вот видишь, я же говорил, что ты справишься.

Несмотря на все еще тяжелое состояние, Мартен улыбнулся ей краешком губ, стараясь подбодрить. Но на Лу этот жест произвел обратный эффект — тяжесть вины перед ним навалилась неподъемным грузом.

— Иво, прости меня...

Тот будто даже удивленно приподнял брови.

— За что?

— Если бы я...

Ее прервала ожившая рация.

— Месье Приор, бунтовщики штурмуют ворота храма, уже более пятнадцати наших бойцов ранены или убиты, — голос Ришара прерывался помехами и стрельбой. — Разрешите открыть огонь на поражение?

— Нет, — жестко отрезал Мартен. — Применяйте слезоточивый газ.

— У нас недостаточно бойцов, чтобы оцепить всю площадь. Многие бунтовщики сумеют ускользнуть и скрыться в ближайших кварталах. Если бы вы позволили хотя бы открывать огонь при попытке к бегству...

— Вы слышали мой приказ, — несмотря на слабость тон Приора оставался властным и не терпящим возражений. — Все, кто преступил закон, ответят по всей строгости. Но напрасных жертв среди гражданских быть не должно.

На сей раз даже в сердце Лу взыграла злость. «Крэп, ты что, святой? В тебя стреляли. Тебя ранили. Ты чудом выжил, и все равно пытаешься пощадить тех, кто устроил этот бунт?» Впрочем, потом постаралась умерить гнев. Конечно, не святой. Просто верный своему слову. Иво не раз повторял, что будет выбирать пути с наименьшим количеством жертв. И сдержал обещание.

Рид невольно вспомнила, что кричала Ирма перед выстрелом. «Смерть палачу». Крэп, сука. Конечно, Лу не могла отрицать, что Иво Мартен подписал множество смертных приговоров, но была твердо уверена, что ни одной подписи он не поставил, тщательно не изучив дело. Не раз уже она имела возможность убедиться, что Приор помнил наизусть почти каждое из них и всегда мог четко обосновать свою позицию, выдвинутые обвинения и суровость приговора. Каждый проступок имел причины и нес последствия, порой серьезные. Мартен не приветствовал смерти ради смертей и не казнил из чувства мести или ради личной выгоды.

Крэп, знала ли чертова Ирма, что стреляет в, должно быть, самого достойного и благородного представителя Инквизиции?

Рация замолчала и Лу попыталась снова вернуться к разговору о своей халатности, но была прервана Иво:

— Ч-ш-ш, поговорим потом. Иди пока проведай друга. Соседняя комната справа.

Сначала Лу показалось, что Йонас спит. Она уже хотела было покинуть комнату, как услышала:

— Хай. Ты как?

— В порядке, — кивнула Лу. — Мне Кей сказал, ты снова лечил?

— Да, пришлось вмешаться. Рана начала кровить, пока эмпатик тащил его по этим извилистым коридорам.

Йонас, видимо, вытирал глаза вслепую, не глядя в зеркало, поэтому на его щеках остались засохшие кровавые разводы. Рид смочила платок, молча подошла и принялась обтирать его лицо.

— Я правда не знаю, как тебя благодарить за все, что ты сделал...

Тот беззлобно хмыкнул.

— Уговори своего Приора, чтобы от меня отстали и позволили спокойно лечить детей, не пытаясь затянуть к церковникам.

— Обязательно, — пообещала Лу. — Только почему ты постоянно его называешь «моим» Приором?

Бэр закатил глаза.

— А разве нет? Брось, я тебя больше десяти лет знаю. Еще ни разу на моей памяти ты не расцветала так, как когда рассказываешь о своем Приоре, — на сей раз он нарочно выделил это слово голосом.

Лу показалось, что у нее запылали щеки.

— Крэп, не думала, что это так очевидно. А Доган с Малой?

— Знают, естественно. Доган рассказывал, что Тина выдала такие ругательства, что он и не думал даже, что она умеет так выражаться.

Рид напряженно выдохнула.

— То есть не одобряете?

— Лу, я и твою службу в КС не одобрял, как и многие из наших. И тем не менее это ни на что не повлияло. Не так ли?

— Наверное, ты прав. В любом случае спасибо. Замолвлю за тебя словечко.

На секунду ей вдруг показалось, что сейчас Йонас спросит (или попросит) об Ирме. К этому Лу не была готова, поэтому спешно вскочила и попятилась к двери.

— Отдыхай, больше мешать не буду. Если что-то понадобится, зови.

Еще около часа провела Рид в комнате Мартена, слушая сводки ситуации в городе, которые передавал по рации Ришар. Уличные бои прекратились и часть мятежников удалось задержать, но куда большее количество скрылось, вероятно, подалось обратно в Термитник, где было проще всего залечь на дно. Иво Мартен (ставший сейчас, в виду отсутствия Викария, по сути, первым лицом Нью-Пари) не видел в этом проблемы — он утверждал, что данные о каждом, принимавшем участие в бунте, имеются, задержания и суда никто не избежит. Гораздо важнее, по его мнению, сейчас было остановить панику, оказать помощь раненым и восстановить работу городской инфраструктуры, которая была этим утром остановлена из-за мятежа.

— Не забудь вызвать карету скорой помощи и для себя, — тихо напомнила Лу, с тревогой наблюдая, что Иво становился все бледнее и слишком тяжело дышал.

Мартен не стал спорить, еще раз уточнил по рации, свободна ли площадь, затем попросил подать одну из медицинских машин ко входу в храм.

Рид вовсю размышляла над тем, как бы им с Кеем пронести Иво к машине, не ухудшив при этом его состояния, но, к счастью, спустя четверть часа в их комнату вошли двое врачей с носилками. Лу неотрывно следовала за ними, твердо намеренная больше не повторять собственных ошибок. Она обязана быть начеку — несмотря на то, что манифестантов разогнали и площадь опустела, где-то мог притаиться фанатик с оружием, жаждущий закончить начатое Ирмой.

К счастью, обошлось. Носилки с Мартеном благополучно загрузили в карету скорой помощи. Если Иво и испытывал боль во время транспортировки, то держался молодцом и не подавал виду.

Отчего-то Лу была уверена, что Приору вызовут особую бригаду и повезут в какую-нибудь тайную больницу Инквизиции, однако приняли вызов медики из той же больницы, где работал Йонас. По крайней мере, такой вывод сделала Рид, когда поняла, что Бэр знаком с ними лично; поздоровался и кратко передал им необходимую медицинскую информацию.

— Ты поедешь с нами? — спросила его Лу.

— Нет, — хмыкнул хилер. — Мне нужно закончить смену.

— Я думаю, что тебе положен отдых. Ты же спас...

— Самого Приора Инквизиции, знаю, — перебил ее Йонас и привычным жестом закатил глаза. — Наотдыхался я уже. Пострадавших и раненых много, а бригад мало.

В порыве чувств Рид обняла друга.

— Удачи тебе, — а затем хотела было уже садиться в машину, но снова оглянулась. — Извини, можешь поделиться сигаретами? Мои, увы, сгинули в Термитнике вместе с байком.

— Лови, — Йонас бросил ей почти целую пачку. — Потом сочтемся. Бывай, Лу. Вам тоже удачи.

И лишь когда скорая благополучно доставила Мартена в больницу, где его направили в операционную, Лу позволила себе выйти на улицу и достать подаренные ей Йонасом сигареты. Кажется, она не курила целую вечность. Впрочем, тут же подумала Рид, не ела и не спала она примерно столько же, но почему-то не ощущала голода и усталости. Курить хотелось больше.

Она выкуривала уже вторую подряд, стоя около больничного крыльца, когда вдруг увидела среди спешащих в больницу посетителей знакомое лицо.

— Рид.

— Жонсьер.

Пару секунд они просто смотрели друг на друга молча, и каждый думал о своем. Лу — о том, что в глубине души очень рада, что тот не пострадал. О чем думал Марк, она затруднялась ответить, но тешила себя мыслью, что тому тоже не безразлична ее судьба.

— Бросайте курить, Рид, — наконец кинул он ей вслед, продолжив свой путь, — легкие испортите.

— А то я сама не знаю, — фыркнула Лу и демонстративно выполнила глубокую затяжку.

Следующие три часа, пока Иво находился в операционной, Лу бегала курить чуть ли не каждые пятнадцать минут, чем уничтожила больше половины пачки. Просто не могла спокойно усидеть на месте, пока в голове настойчиво вертелся вопрос «почему так долго?», и подсознание рисовало различные ужасные картины.

Наконец заботливый Стоун принес ей стаканчик кофе из автомата, и Рид большими глотками осушила его, даже не заметив, как весьма горячий напиток обжег язык.

— Лу, присядь.

Она нехотя опустилась, и Кей приобнял ее за плечи.

— Иногда мне жаль, что я могу лишь считывать эмоции, но не забирать их, как хилер болезнь.

Рид понимала, что Стоун хочет поддержать, и была в душе ему благодарна.

— Брось. Ты ведь тоже волнуешься, он твой босс.

— Ты права. Но для тебя ведь он чуть больше, чем просто босс...

Лу скривилась и нахмурила брови. Сначала Йонас. Теперь Кей.

— Это пси-эмпатия, или уже весь чертов Нью-Пари в курсе?

— Про «весь Нью-Пари» это ты погорячилась, — туманно ответил Стоун, отходя от темы. — Мне сложно улавливать все эмоции на расстоянии, но слишком яркие, вроде страха или паники, я бы почувствовал.

Он кивком указал на дверь операционной.

— Врачи спокойны, из чего я делаю вывод, что угрозы нет. Надеюсь, эта информация тебе поможет.

Наверное, Стоун был прав. Но терзал Лу отнюдь не только страх. Чувство вины. Сомнение. Смятение. Кей не раз предлагал ей, что если она захочет поговорить, то он готов будет ее выслушать, но Лу, привыкшая держать все в себе, не хотела раскрываться. Наконец, она решилась. Почти.

— Ты ведь считал мои эмоции? — покосилась на руку эмпатика, лежащую на ее плече.

— Извини, я не ради этого тебя обнимал, — сконфуженно извинился Стоун, поспешив убрать руку, но Рид не дала ему это сделать.

— Нет, это не претензия. Скорее, наоборот. Крэп...

Решительность пропала и Лу замолчала, опустив взгляд.

— Ты хочешь выговориться? Запуталась в своих чувствах, но боишься доверять людям? — мягко подсказывал Кей.

— Интересно с чего бы это? — слишком раздраженно выдала Лу, пытаясь замаскировать смущение. — Однажды я уже доверилась Ирме Бэр и даже считала ее близком человеком...

— Но ведь речь сейчас не об Ирме, а о месье Мартене.

— Речь обо мне, — вздохнула Лу. — О том, что я чувствую. Иногда мне кажется, что я люблю, — в воздухе повисла пауза. — Но потом, когда нужно, не могу признаться. Только тебе — с тобой почему-то проще. Но не ему.

Стоун мягко притянул ее к себе, по-дружески погладив по волосам.

— Лу, не торопи события. Придет время, и ты все ему расскажешь.

— Ты думаешь? Крэп, он же Приор Инквизиции, а я...

— А ты сильная, решительная и умная девушка, — перебил ее Кей. — Так что не беспокойся об этом.

— Спасибо. Я пожалуй пойду, — Лу снова хотелось курить. — Подумаю над твоими словами.

— Дайте друг другу шанс, — сказал Кей ей вслед.

Лу не успела докурить сигарету даже наполовину, как раздался звонок. Судорожно схватила телефон, даже не глядя на имя звонившего.

— Рид, где тебя черти носят?! — голос взбешенного Жонсьера она бы узнала из тысячи. — Месье Мартен требует тебя к себе немедленно!

Бросив недокуренную сигарету на асфальт, она почти бегом припустила обратно в больничный коридор; несколько минут ей понадобилось, чтобы найти нужную палату.

— Иво... Прошу прощения, месье Мартен, — исправилась Лу, заметив недовольный взгляд Жонсьера. — Как вы себя чувствуете?

— Слава Единому, вполне сносно. Мадемуазель, месье, — перевел он взгляд с Лу на Кея и Марка, — позвольте поблагодарить за службу. Каждый из вас достоин награды и каждый ее получит. Лу, передай месье Бэру, что его поступок так же будет щедро вознагражден. А теперь отпускаю вас по домам. Отдыхайте, последние сутки выдались сложными.

Стоун и Жонсьер коротко кивнули и направились к выходу, но не Лу.

— Месье Приор, позвольте мне остаться.

Иво нахмурил брови.

— Лу, я предпочел бы, чтобы ты тоже хорошенько отдохнула.

— Пожалуйста, Иво! Хоть ненадолго. В конце концов, я смогу переночевать и в больнице.

Йонас периодически ночевал так, располагаясь на свободных койках. А что ей мешает?

Наконец Мартен сдался. Когда в палате не осталось никого кроме них двоих, Лу порывисто опустилась на колени возле его кровати, наклонилась почти к самому лицу, вдыхая аромат волос, словно все еще не в силах поверить, что Иво жив, что находится сейчас подле нее.

— Лу, не нужно быть эмпатиком, чтобы понять, насколько ты сейчас взволнована.

— Конечно, крэп, я чуть тебя не потеряла! Если бы я... если бы Ирма... я бы могла... — Рид почувствовала, как непрошенные слезы собираются в уголках глаз. Сука, она клялась себе, что никогда не будет плакать при Приоре. Но все ее клятвы летели к чертям. — Я виновата. Я заслуживаю наказания.

— Ты же прекрасно знаешь, что это не первое покушение на мою жизнь. Да, на сей раз почти успешное, но ключевое слово тут «почти», — он говорил мягко, без раздражения, не повышая голос. — Если бы я имел привычку «наказывать» всех, кто не сумел предотвратить покушение, сейчас со мной не осталось бы никого — ни Баретти, ни Марка, ни Кея. Лу, никто не идеален и не всемогущ. Разве что Единый, но и он не вмешивается в судьбы смертных.

— Я...

Лу замолчала, не зная, что сказать. Вернее, кого она обманывала — давно знала, но заветное «я люблю тебя» снова застряло комом в горле, не в силах выскользнуть наружу. Она лишь еще сильнее прижалась к нему, не задумываясь о том, что от нее все еще пахнет табаком (этот запах Мартен особенно не любил), а также гарью, порохом и кровью; что она не успела сменить одежду и отмыться от всех ужасов прошедших суток. О том, что могла лишиться его раз и навсегда. О том, что они оба могли проиграть и отправиться на виселицу.

Иво осторожно поднял ее лицо и провел пальцами по щекам. В его глазах вспыхнул вдруг азартный огонек. Затем притянул ее ближе и зашептал в самое ухо:

— Знаешь, что бы я сейчас сделал с тобой, если бы не рана? Повалил бы прямо на эту койку. Стянул бы с тебя одежду — сначала майку, потом брюки, затем белье. Ласкал бы тебя сначала пальцами, а после вошел бы в тебя и любил до самого рассвета...

Лу почувствовала, как учащенно забилось сердце. Фантазия о том, как они могли бы заняться сексом прямо в этой палате, будоражила воображение. Щеки залились румянцем. Несколько секунд Иво смотрел на нее неотрывно, как на картину, изучая каждую черту ее лица, а затем добавил:

— Ну вот, румянец и улыбка идут тебе куда больше, чем слезы.

— Можно я тебя поцелую? — прошептала Лу.

Мартен усмехнулся, приподняв брови.

— Давно ли ты начала спрашивать разрешение?

И Лу целовала; губы, лицо, шею, открытые участки плеча. Большего, увы, они себе позволить не могли, все это разгоралось лишь в воображении Лу Рид.

Палату Приора она покинула уже за полночь, пожелав «спокойной ночи, Иво» и услышав в ответ «спокойной ночи, Лу».

Примечания:

Подумываю о том, не поднять ли потом рейтинг и не прописать ли полноценную горячую сцену...

Примечания:

Предупреждаю, Ирма тут прямо конкретная сучка. Но что-то мне подсказывает, что это не только мой хэдканон, но и половины фандома:)

Проснулась Лу с жуткой болью во всем теле; сказались вчерашние побои и ночь, проведенная на кушетке в полусогнутом состоянии. К счастью, Рид была не из неженок и уж точно не из нытиков, а посему, наскоро умывшись пропахшей хлоркой больничной водой, поспешила в палату Приора, стараясь не обращать внимание на неприятные ощущения.

— Доброе утро, Иво, — негромко поздоровалась, не скрывая улыбки, поскольку тот выглядел явно лучше, чем вчера. Уже не лежал, а вполне уверенно сидел, просматривая что-то на (видимо, принесенном Марком) ноутбуке.

— Доброе, Лу, — Иво отложил гаджет в сторону. — Иди ко мне.

Рид не надо было просить дважды. Подойдя, она обняла, прижалась к нему, вдыхая родной запах, не удержалась и запустила пальцы в растрепанные волосы, как частенько любила делать, правда, в иной, более интимной обстановке. Затем несколько раз едва ощутимо прикоснулась к его коже губами и даже чуть прикусила мочку уха.

— Не дразни меня, — предупредил Приор, хотя по его тону Лу поняла, что тому это очень даже нравится.

— А иначе что?

— Иначе я буду весь день думать только о тебе.

Их маленькая традиция нежного флирта полушепотом возникла не так давно, но, кажется, уже стала для Лу необходимой как воздух.

— М-м, а разве это плохо?

— Нет, — по-доброму усмехнулся Иво, — это прекрасно. Но увы, у меня есть и другие заботы.

— Я все еще настаиваю, чтобы месье Приор Инквизиции рассмотрел вопрос о собственном отпуске, где у него наконец появится возможность отвлечься от мыслей о работе ради более интересных и приятных дел.

— Обязательно. Когда-нибудь, — еще раз улыбнувшись, он выпустил ее из своих объятий.

— Как обстановка в городе?

Умение быстро переключаться с личного общения на деловое являлось одним из базовых навыков, которые пришлось осваивать Лу. Ее возлюбленный — представитель власти и, увы, никогда не сможет посвящать свое время только ей одной; государственные дела будут занимать его не меньше. Рид, кажется, уже свыклась с этой мыслью.

Мартен коротко оповестил, что в Центре обстановка спокойная, а в Термитнике Корпусу и полиции (которая теперь фактически тоже перешла под контроль Церкви) предстоит еще немало работы. Может, оно и к лучшему, подумала псионичка. Кто-то должен был разворошить это осиное гнездо и навести там порядок.

— Возможно, я повторно воспользуюсь услугами хилера и тогда смогу уже к вечеру отправиться домой. Я буду ждать тебя, Лу.

От последней фразы в душе разливалось тепло.

— Я приду, — пообещала, чувствуя, как начинают предательски пылать щеки. — Но у меня есть еще одна просьба.

Наверное, Иво ждал, что она скажет что-то личное, но увы, ее просьба касалась совершенно другого вопроса:

— Ирма Бэр. Позволь мне поговорить с ней самой.

— Зачем? — нахмурился Мартен. — Допрос мадемуазель Бэр уже проведен Марком, протокол составлен. У меня нет оснований не доверять его профессионализму. Ты надеешься услышать от нее что-то еще? Или, упаси Единый, желаешь применить силовые методы?

— Нет, конечно нет, — запротестовала Лу. — Мне просто хочется посмотреть ей в глаза. Она не чужой для меня человек, Иво, ты должен понять. Пожалуйста!

Рид видела, что Приор не горел желанием соглашаться. Но все же была непреклонна.

— Хорошо, Лу, — выдал он после некоторых раздумий. — Если для тебя это так важно, я разрешаю. Марка оповещу сам.

— Спасибо, Иво, — поблагодарила Рид, покидая палату.

* * *

Стоя около допросной, псионичка почему-то не могла сдержать нервную дрожь. Там, за пуленепробиваемым стеклом, сидела убийца, которая едва не лишила жизни самого дорогого для нее человека. А напротив Лу стоял Жонсьер, крайне холодно отреагировавший на ее инициативу, но не решившийся перечить воле Приора.

— Можете заходить, Рид, — только и кинул он ей вслед.

Серая камера была отдаленно похожа на ту, где пребывала когда-то сама Лу после ложного обвинения в «убийстве» Кея Стоуна. Ирма сидела с на удивление прямой осанкой, напряженная, вытянутая как струна. Поначалу вовсе проигнорировала хлопок двери, но затем все же глянула, нарочито медленно повернув голову.

— Ну здравствуй, Лу.

Рид притормозила, на секунду задумавшись, а что именно она ожидала увидеть. Возможно, подсознательно все еще надеялась, что сможет найти здесь свою Ирму, ту самую, которую знала столь много лет и от чистого сердца называла подругой. Увидит ее испуганный и покаянный взгляд и услышит тихое: «Прости меня, Лу. Я словно была не в себе и не ведала, что творила».

Увы, все это осталось лишь в невысказанных мечтах Лу Рид. Пленница с холодным презрительным взглядом, что сейчас сидела перед ней, лишь внешне отдаленно напоминала прежнюю Ирму Бэр. А существовала ли та, задумалась вдруг Рид невпопад, когда-нибудь в действительности — добрая, скромная и отзывчивая девочка? Или все это было лишь театральной маской, образом, в который Лу так искренне верила?

— Мадемуазель Бэр.

Лу так и не решилась назвать ее по имени; вернее, не захотела.

— Вот оно как, — скривив губы в легкой полуусмешке, отозвалась та. — Одна из нас в любом случае оказалась бы на этом месте.

Да, это правда. Если бы Иво погиб и Инквизиция проиграла, тогда Рид сидела бы в камере, а новая «героиня» манифестантов, возможно, нависала бы сейчас над ней, требуя признаний и показаний.

— Могу я узнать, Лу, — продолжила Ирма, — ты пришла сейчас как друг или как враг?

— Как телохранитель человека, в которого ты стреляла.

— То есть не отрицаешь, что для тебя это личное, — несмотря на безвыходное положение арестованная вела себя нарочито дерзко, с вызовом напирая на бывшую лучшую подругу. — Повышенную лояльность тебе нарисовали до или после того, как ты раздвинула ноги перед Приором?

Лу вспыхнула; сука, как ей сейчас захотелось телекинезом сжать наручники Ирмы, чтобы та взвизгнула от боли. Но усилием воли она сдержалась. «Не кипишуй, это всего лишь провокация, шептала Рид сама себе. Ты выше этого».

— Ты проиграла. Иво Мартен жив. Причем усилиями твоего брата, который вовремя оказался рядом.

Кажется, ей все-таки удалось раскачать эмоции заключенной, и та со злостью выплюнула:

— Родители всегда говорили, что Йонас — главная проблема нашей семьи.

Как такое вообще возможно? — искренне недоумевала Лу. Чтобы в одной семье при одинаковых социальных условиях и системе воспитания выросли столь непохожие друг на друга дети?

Разговор не клеился, наверное, ей стоило уйти, но Лу не лгала Иво, когда сказала, что хочет посмотреть ей в глаза. Нет, даже не причины чудовищного поступка мадемуазель Бэр интересовали ее; в первую очередь, Рид желала понять, как она сама сумела так сильно в Ирме ошибиться.

Резким движением достав из кармана и отключив звукозаписывающее устройство, которым Жонсьер нехотя снабдил ее ранее, она наклонилась вперед и выдала той почти в лицо, жестко, яростно, с надрывом:

— Крэп, откуда в тебе столько ненависти? Что, твою мать, с тобой произошло, раз ты средь бела дня, даже не защищаясь и не испытывая угрозы жизни, хладнокровно и умышленно стреляла в безоружного человека на поражение?

— Я стреляла в палача, — ледяным тоном отчеканила Ирма. — Страсть, деньги и возможности застлали тебе глаза, Лу. Ты стала глуха и слепа к страданиям сотен и тысяч твоих братьев. Тех, которые умирали от нищеты в Термитнике; тех, кто расставались с жизнью на виселицах, пока Мартен Зола и его приспешники упивались золотом и вином. У меня была возможность избавить этот мир хотя бы от одного ублюдка в черном инквизиторском кителе. И черт бы побрал моего малодушного братца, заигравшегося в пацифизм и политику невмешательства, который все испортил.

— По-твоему, спасение жизни — это «игры в пацифизм»? — Рид теряла терпение. — А во что тогда играешь ты? В кровавую «ура, революцию» с длинным шлейфом из человеческих жертв позади? Сука, вы потащили толпу вчерашних школьников под дула автоматов Корпуса, напиздев им в уши сказу про охуенно-светлое будущее. Больницы не справляются с количеством раненых, а морги — с количеством тел. Крэп, да я сама была там! Я видела девочку младше Малой, с простреленной башкой и мозгами, растекшимися по асфальту. А она могла бы жить! Освоить профессию, тусить с друзьями, влюбиться, творить, мечтать... А теперь она мертва. И что ей дал ваш блядский манифест?

— Свободу выбора, — даже не дрогнув, ответила Бэр. — Никто за уши не тянул ее идти с нами, то была ее собственная воля. Могла бы остаться в Термитнике, запереться в своей квартирке, переждать. Мы не карали бы за бездействие. А что Церковь? Представь, что та девочка прожила пару счастливых годков, нашла работу, влюбилась и что там у тебя далее по списку, а потом случайно, выпив пивка, сболтнула лишнего. Или банально не прошла контроль. Разве тогда у нее остался бы выбор? Твой «пресвятой» Приор рассказывал тебе, куда увозят и что творят с людьми, у которых выявлены генетические отклонения?

Лу смотрела неотрывно в едва не метавшие молнии глаза Ирмы, понимая, как сильно ошибалась, полагая, что младшая сестра Йонаса является ведомым и зависимым человеком. Теперь Рид осознала, что Ирма Бэр всегда была лидером. Жестоким, фанатичным, не жалеющим других, но именно лидером.

— Иво Мартен хотел все изменить. И если бы ты потрудилась хоть раз послушать и включить голову, то поняла бы, о чем я говорю.

Ирма закатила глаза, как это частенько делал Йонас, вот только в ее мимике чувствовалось гораздо больше несмирения и злости.

— Повторяю еще раз для особо непонятливых: мне не интересно слушать речи палача, какими бы сладкозвучными и елейными они ни были.

— Слова подтверждаются делами, и тебе это известно. Знаешь, в чем на самом деле разница между тобой и Иво Мартеном? У него было около сотни обученных и вооруженных до зубов бойцов и власть сказать слово — всего одно слово! — и весь ваш мятеж сравняли бы с землей автоматной очередью. Он мог, но не сделал этого. Пожалел вас. Последними его словами до твоего блядского выстрела были «стрельбы и смертей на сегодня достаточно». А ты, крэп... ты могла не стрелять. Остановиться и подумать если не о себе, то о родителях, о брате, о Томе наконец. Могла; но все же ты выстрелила.

— Тебе не кажется, что это бесперспективный разговор? Если ты пришла воззвать к моей совести и ждешь от меня раскаяния, ты его не получишь. Я жалею только о том, что не завершила начатое. И клянусь Манифестом Крови, что если мне еще хоть раз доведется увидеть твоего драгоценного Приора, и при этом в моих руках будет пистолет, я выстрелю снова.

В одном Ирма была права — продолжать этот разговор действительно более не было смысла. Лу только зря теряла время.

— Ясно. Повторишь то же самое на суде, — процедила Рид, покидая допросную.

Почему-то Лу чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Словно надорвалась при использовании пси, только кровавых слез не было. Наверное, они лились внутри, подумала она невпопад, сама изумившись пришедшему в голову сравнению.

— Рид? — поднял на нее взгляд Жонсьер.

— Ничего нового, — скупо процедила псионичка сквозь зубы. Даже записей не осталось; почему-то именно этому факту она была сейчас отчасти рада.

— Так и думал, — устало вздохнул Марк.

Лу хотелось курить. И ругаться. Крэп, Ирма наговорила себе на вышку. Что будет с Йонасом?

Рид поймала вдруг себя на мысли, что саму Ирму ей не жаль. Слишком сильным было разочарование; даже после той ебаной розовой сумки и их с Йонасом поездки на ферму к Ирме и Томе, Лу почему-то все равно упорно думала о них как о жертвах коварных козней Викария. Так было проще — перекладывать вину на третье лицо, мысленно оправдывая тех, кто был тебе дорог. Когда-то был.

Увы, иллюзия разбилась об остервенелый фанатизм, который Ирма буквально выплевывала ей в лицо. Да и ее блядский выстрел никак не мог быть частью плана Жана-Франсуа, который в тот момент, должно быть, блевал где-то в камере после двойной дозы пси-блокатора. Нет, Ирма действовала сама, по собственной инициативе. Упертая, твердолобая, безмозглая революционерка. Рид была уверена, что Бэр даже с эшафота будет сыпать проклятиями в адрес Иво и Инквизиции...

И все-же какая-то часть души Лу сожалела о невозможности отмотать время назад и выбить все дерьмо из ее башки, пока та еще не наделала непоправимых ошибок. Хотя бы ради ее брата.

Йонас многим казался по-врачебному циничным, грубоватым, даже равнодушным, но Лу знала его настоящего; знала, как болит его душа за Ирму. Предки уже успели обвинить его, что он, как старший, должен был за сестрой следить; Рид категорически не понимала такого тупого подхода, но допускала, что Йонас действительно мучается незаслуженным чувством вины. Как знать, может и спасать Иво он кинулся отнюдь не из-за профессионального долга, а желая хоть немного исправить то, что Ирма натворила. Крэп, херово все это.

Раздался телефонный звонок. Легок на помине, подумала Рид, увидев имя Йонаса на экране.

— Привет, как ты там?

На пару секунд в трубке повисло молчание.

— Лу, — голос хилера звучал как-то не так. — В наш морг Тома привезли.

— Крэп, что?.. Сука, нет... Йонас, ты уверен?

— Ты издеваешься? — почти срывался голос на том конце. — Думаешь, я бы не перепроверил?

— Прости, — прошептала Рид, все еще пытаясь переварить услышанное.

Тома спас ее, и отрицать этот факт Лу не могла. Она хотела даже просить у Иво смягчения приговора... Хотела. Опоздала. Была ли его смерть местью от манифестантов за ее спасение? Этого она, наверное, никогда не узнает, обреченно подумала Лу. И до конца жизни будет мучить себя вопросом, а могла ли она его спасти?..

— Мне приехать?

— Нахуя? Хочешь на тело посмотреть, убедиться, что у меня не глюки?

Лу как никто другой понимала, что за грубостью Йонас пытается скрыть свою боль.

— Просто покурим вместе.

— Валяй.

Лу слишком остро ощутила нехватку байка, который сейчас помог бы ей существенно сократить время. Сука, она бы собственноручно отпиздила тех мародеров, что лишили ее любимого транспортного средства, если бы, конечно, нашла. Ладно, придется идти пешком; минут двадцать быстрым шагом.

В какой-то момент псионичка почувствовала, как расползается змеей в груди мстительно-злорадное желание вернуться и рассказать Ирме о том, что ее возлюбленного больше нет. Чтобы испытала весь ужас, который охватил Лу, когда Иво Мартен рухнул на землю, зажимая рукой кровавую рану; когда несколько минут — показавшихся ей вечностью — она думала, что потеряет его. Крэп, эта мысль до сих пор вызывала у нее подобие легкой панической атаки. Жизнь без Иво казалась ей теперь лишенной смысла, цели и самой основы существования. Пустой, фальшивой, искусственной. И лишь воспоминание о том, что он жив, что, должно быть, уже вернулся в свои апартаменты в центральном офисе Инквизиции и ждет ее, согревала и придавала уверенности и надежды.

Нет, Лу не будет злорадствовать и мстить. Она выше этого.