Нет ничего слаще юности (гет)

— Добрый вечер, — в лёгком полупоклоне головы поздоровался с ней Кадзуха, когда решительно подошёл к ней, отвлекая на себя её внимание, сосредоточенное на классической большой люстре благородного серебристого цвета с хрустальными подвесками в виде маленьких стёклышек, похожих на капли дождя.

Похоже, она просто-напросто растерялась. Или же в ней поселился маленький внимательный дизайнер? Такое тоже возможно. Но всё же, как давно она не была в ресторанах? В местах, где жизнь играет новыми красками, где человек светится изнутри, придавая тепло холодному акцентному красному, замеченному в стильной мебели, в вине, разливающемуся по бокалам, и в чьей-то непослушной причёске.

Она, похлопав глазами, непонимающе оглянулась на Кадзуху, смотрящего прямо в её глаза так добродушно. Девушка почему-то ничего не сказала, продолжая смотреть на него. Красная прядь его волос снова выпала из маленького хвостика сбоку. Как же она его понимает. И дотронулась до передней, длинной своей, отведя взгляд и поджав губы.

Недавно она постриглась. И довольно коротко. Да что уж тут говорить, невероятно коротко! Сама от себя такого не ожидала. Но чтобы не выглядело слишком уж обычно, она неловко попросила парикмахера оставить две передние пряди длиной немного ниже плеч и… отрезать чёлку. Да, она собрала комбо. Впрочем, когда хочется что-то поменять в своей жизни, разве волосы — это не та жертва, что становится первым признаком изменений?

Шире улыбнувшись, хоть и немного смутившись, Кадзуха заправил за ухо свою непослушную прядь.

— Ваше пальто… Позволите помочь?

— Да, конечно… — кивнула девушка, вынырнув из своих мыслей. — Здравствуйте! Простите, я даже не поздоровалась с Вами. Меня же не выгонят за это? Так у вас тут роскошно… — она продолжила вглядываться в детали интерьера, продуманного до мелочей, когда повернулась к нему спиной, принимая его помощь.

— Конечно же нет, — усмехнулся Кадзуха, думая, какая она забавная. Он помогает ей снять тяжёлое шерстяное пальто, аккуратно придерживая за плечики немного колючую ткань. Когда она выпорхнула из него и повернулась к Кадзухе, он сразу отметил, как элегантно она выглядит в своём маленьком чёрном платье. — К тому же ни один гость ни уходит из «Вина и охотника» с пустым желудком. Простите, если это звучит как угроза.

— Спасибо, молодой человек. Ой, это хорошо, а то я уже начала переживать, — усмехнулась девушка. — Никогда не знаешь, что будет, если не поздороваться, — добавила она, подойдя к высокому зеркалу у входа, проверяя, всё ли в порядке с её образом хотя бы на первый взгляд.

— Всегда пожалуйста, — ответил он ей, задумавшись о чём-то, когда повесил её пальто на вешалку. — И в чём-то я с Вами согласен…

— Вот и я о том, — уверенно кивнула она, а после девушка заметила его взгляд, направленный на неё, в том же зеркале. Слегка зардевшись, она продолжила говорить, разбавляя странное смятение перед официантом. — Обо мне ведь могут подумать, что я недостаточно вежлива. Не хотелось бы, — мимолётно поглядывала она на Кадзуху через зеркало, заправляя за уши свои золотистые пряди.

— Я так нисколько не посчитал, не подумайте, — уверенно убедил он её, а в его красных глазах блеснул интерес. Похоже, хоть ей и неловко, она в довольно приподнятом настроении. Что ж, он сделает его ещё лучше. — И я очень рад видеть Вас в нашем ресторане. Вас проводить к свободному столику или же Вас ожидают? — спросил Кадзуха, даря девушке частичку уверенности своей обаятельной улыбкой, когда она повернулась к нему и встретила его несколько пристальный взгляд.

Вот бы она ответила первое.

— Ожидают ли меня… — почему-то задумалась она вслух, сложив руки перед собой и отведя взгляд куда-то в сторону. Иногда слова вырывались сами по себе, они будто летали вокруг, превратившись в одну надоедливую маленькую фею, которая диктовала, что и как говорить.

— Что ж… если вы спросите меня, я всё же склоняюсь ко второму варианту, поскольку Вы выглядите потрясающе, — он смог. Он сказал это. Как же стыдно. Только что он нарушил дурацкое правило.

Как же щёки горят. Лишь бы она не заметила. Лишь бы никто не заметил. А если она посчитает это каким-то домогательством? Но она показалась ему за эту минуту их разговора такой простой и добродушной! Может, поэтому эти слова так решительно вырвались из своей добровольной клетки?

— Ой, так приятно, — моментально засмущалась девушка и дотронулась пряди волос, став её тереть между пальцами, и отвела взгляд куда-то в угол. Но после быстро расплылась в улыбке, на секунду взглянув в его яркие глаза. — Я бронировала столик номер тринадцать на имя Люмин.

— Что ж, я вас проведу, леди, — заулыбавшись, радостно произнёс Кадзуха. Что ж, столик под номером тринадцать не был за ним закреплён. И, насколько он помнит, за ним не сидит какой-нибудь красавчик под стать ей. Тогда… прямо сейчас он заберёт тринадцатый столик себе. В конце концов, сегодня он немножко начальник, верно?

— Прошу, пожалуйста, только без «леди», — покачала головой Люмин, прикрывая глаза, а от её улыбки не осталось ни следа. У каждого человека свои тараканы в голове, как известно, и кому как не бывалому официанту это понимать.

— Обидитесь? — тихо и беззлобно усмехнулся Кадзуха, идя немного впереди неё, и всё же поглядывая на то, как забавно может меняться выражение её лица.

Уголки её красных губ вновь дрогнули в улыбке, и она ответила веселее.

— Смертельно!

— Тогда не буду. Иначе я не смогу себе этого простить.

Она, еле слышно отчего-то печально вздохнув, шла за ним, всматриваясь в геометрические узоры паркета.

Пройдя недолго по главному залу, Кадзуха остановился и галантно представил девушке уютное местечко только для неё: круглый столик с дубовой столешницей стоял у окна, завешенного бархатными шторами красного винного оттенка, а по бокам от него располагались два кресла с элегантными круглыми спинками и с мягкой тканью нежного бежевого цвета. Ей приглянулось то, что справа, ведь тогда она могла бы смотреть в сторону сцены, что в другом конце зала, и наблюдать большую часть обстановки, которую всё еще с интересом разглядывала. Конечно, он отодвинет для неё кресло.

— Прошу, присаживайтесь.

— И снова спасибо, — она неспешно присела, а он заметил её маленькую родинку на шее чуть ниже затылка.

— И снова всегда пожалуйста. В конце концов, это моя обязанность как джентльмена.

— И всё же!

Нечасто нам в жизни попадаются люди, с которыми чувствуешь себя на одной волне. Но он почувствовал это, когда подумал, что они чем-то похожи.

— Не возражаете, я ненадолго покину Вас, чтобы принести меню?

— Что Вы, — сверкнула она улыбкой, подняв ладонь, — конечно.

— Отлично. Обещаю, и глазом моргнуть не успеете.

— Я, вообще-то, уже моргнула, — наигранно вздёрнула бровь Люмин, загадочно улыбнувшись.

— Ну вот. И как мне теперь смотреть Вам в глаза? — снова уловил он её настроение, весело усмехнувшись.

— Ну а что поделать, придётся, — шутливо развела она руки в стороны.

— Что ж, я совершенно не против. И всё же, я быстро вернусь к Вам снова уже с меню, — было сложно, но он оторвал свои глаза от её. И сходил быстрым шагом до ближайшей стойки официанта, где располагались и меню, и устройство с программой для учёта заказов, и красные салфетки, и прочие нужные ресторанные штучки.

— Возможно, я скажу уже очевидную вещь, но всё же. Рад представить, что сегодня я буду Вашим официантом, — уверенно сказал он после того, как подошёл к ней уже с меню. — Меня зовут Кадзуха…

От чего-то стало не по себе, а вся уверенность мигом куда-то испарилась. Стоит ли сказать свою фамилию? Такой странный вопрос, учитывая, что он делал это всегда. В конце концов, она идеально гармонирует с его именем, вместе они звучат очень даже мелодично. С другой стороны, она не назвала свою, так что, может, стоит воспринимать это как знак?

«Стоп, какой ещё знак?»

— Хорошо, спасибо, Кадзуха, — он не успел принять решение за те секунды молчания. Это немного смущает. Казалось, он перешагнул уже более чёткую грань того, что мог себе позволить. Впрочем, она всегда может прочитать его фамилию на его серебристом бейджике с соответствующей легко читаемой гравировкой.

— Всегда пожалуйста, — немного улыбнулся он ей в ответ, начиная приходить в себя. Кадзуха подаёт несколько видов меню, аккуратно расположив все три перед ней на столе. — Желаете аперитив?{?}[слабый спиртной напиток для возбуждения аппетита, принимаемый перед едой.]

— Хм... нет, не думаю, — Люмин принялась внимательно изучать меню. Правда, не ассортимент, а его яркую художественную обложку, изображающую с аппетитом нарисованные художником блюда на фоне старинного благородного интерьера и вид снаружи — вход в ресторан, каким он был когда-то ещё сто лет назад, когда только-только открылся. — Я пока что посмотрю, что тут у вас есть.

— Тогда, если позволите, я подойду к Вам позже. А когда определитесь с заказом, или когда у Вас возникнут вопросы, просто позовите меня, я буду рядом, — Кадзуха решил не надоедать девушке и дать привыкнуть ей к атмосфере «Вина и охотника». В конце концов, на её серьёзное личико, оценивающее композицию обложки, можно посмотреть и издалека. А он как раз немного переведёт дух.

Он уже хотел уходить, когда она привычно завела руки за шеей, собираясь расправить струящиеся длинные волосы.

«Забыла».

— Не-ет, я передумала, — ей абсолютно точно стоит собраться. Так она подумала.

На днях Люмин приняла для себя одно важнейшее решение, которое должно изменить её судьбу. И когда муки выбора перестали терзать её, она почувствовала себя неприлично счастливой. Это чувство также заставляло немного нервничать. Всего немного, где-то на сантиметров тридцать пять.

— Волосы... — неловко усмехнулась Люмин и медленно убрала руки от более несуществующих длинных волос. Она невесомо дотронулась до своей короткой прядки. — Постригла чуть-чуть, — смущённо улыбнулась девушка, потирая прядь в своих пальцах.

— О… вам очень идёт, правда, — Кадзуха никогда не был силён в комплиментах, где нужные слова не появлялись сами собой в его поэтичных мыслях. Впрочем, он и правда считает её прическу красивой.

— Коротковато, — вздохнула Люмин, и в этом жесте Кадзуха уловил нотку её сожаления.

— Нет, что вы, короткие волосы самое то, — ответил он, стараясь придать тону больше уверенности.

— И чёлку… — она прищурилась и коснулась своего лба ладонью, всё же поглядывая на Кадзуху.

— И правильно. Что может быть лучше чёлки?

Ей захотелось рассмеяться от того, как его слова звучали забавно и приятно одновременно. А ему захотелось, чтобы Люмин посмотрела на него вновь, когда она ненадолго отвернулась, вглядываясь в пейзаж немноголюдного городского переулка за высоким окном с декоративными перегородками, делящим его на квадратики.

— Спасибо… — и будто вспомнив, где находится, она снова быстро обратила внимание на меню. — В общем, посоветуете что-нибудь? — ресторан предлагал широкий выбор напитков, так что неудивительно, что гостям часто требовалась помощь. И как хорошо, что Кадзуха уже придумал, что ей предложить.

— Конечно, — казалось странным переводить тему. Но она — гостья, он — её официант. — Например, недавно в нашем меню появился новый коктейль. Этот удивительный напиток готовится из апельсина и вишни, настоявшейся в медовом ликёре, и на основе настойки из цветков сакуры. Есть и его сладковатая безалкогольная версия на берёзовом соке.

— Хм…— быстро устав пролистывать красочные фотографии различных напитков, Люмин отложила барное меню и решила доверить свой выбор Кадзухе. — Мне тот первый, пожалуйста, — подняла она к нему взгляд. Люмин положила ногу на ногу, а он заметил, что у её чёрных туфель острый носок. — А он ведь не украшается лепестками сакуры, верно?

— Верно. Вместо них — лепестки розовых роз. Сезон цветения сакуры начинается только в конце марта. Это, кстати, невероятно красивое зрелище.

— Вы видели, да?

Странный вопрос. Он видел это тысячу раз, и наблюдал бы снова и снова за этим праздником весны. Она, конечно, не знала ответ. Но почему спросила?

— Да. Хотел бы я взглянуть ещё раз на то, как летят по ветру её лепестки, — вновь немного окунулся он в свои воспоминания. Скоро Кадзуха осуществит эту маленькую мечту. Он снова будет наблюдать за розовым буйством природы и ветром, уносящим лепестки сакуры вдаль на гладь спокойной реки, на крыши маленьких домов. — Когда они приземляются на мягкие лисьи носы, — он медленно коснулся кончиком пальца своего, взглянув на Люмин, — те так мило чихают.

Она так забавно посмеялась, подперев подбородок рукой.

— Это стоит увидеть своими глазами хотя бы раз в жизни, — мечтательно вздохнула девушка. — Да, надо полететь, как будет возможность. Границы ведь уже открыли.

— Читаете мои мысли. Я, кстати, и билеты купил, — довольно кивнул он.

— Правда!? — невероятно. Люмин выпрямилась, встав с кресла и уперев ладони в стол. «Какая она громкая», — так подумал он тогда, встречая её сияющий взгляд своим, заинтересованным, с расширенными зрачками в красных глазах. — Они уже продаются?

— Да, с месяц так точно, но только на корабли. Они плавают не так часто, а самолёты пока не летают. Всё ещё сложно понять, будут ли они в скором времени летать в Инадзуму. Но знаете, я совсем недавно понял одну простую вещь, — коснулся он невольно пальцами противоположного кресла, когда она присела обратно, а он немного отошёл, чтобы быть с ней взглядами не на таком разном уровне. По нескольким причинам. — Романтика кораблей мне всё же по душе.

— Понимаю. А ещё поездов, — Люмин вновь подпёрла рукой подбородок, устремляя тёплый взгляд на Кадзуху, вспоминая путешествие, которое оставило после себя незабываемые впечатления.

— Полностью согласен, что может быть романтичнее поездки по бесконечной железной дороге в маленьком уютном вагоне?

— Под дождь, — воодушевленно добавила она, приподняв брови.

— Обязательно, — кивнул Кадзуха и обратил взгляд к окну. — Как можно не любить дождь? Особенно, когда ты отдыхаешь, укутанный в плед, а на столике тебя ожидает горячая кружка чая, и ты смотришь на бескрайний пейзаж, простирающийся перед тобой в окне с сотнями маленьких капелек, — казалось, он случайно перешёл на «ты», когда открывал ей свою душу поэта.

— Да, всё именно так.

Если бы он был котом, он бы точно сейчас замурчал, так ему вдруг подумалось. Ещё он заметил, как её щеки стали розовее, будто её кожи коснулись те самые лепестки сакуры. Когда это произошло? Не в тот ли момент, когда его собственные вспыхнули чуть раньше? Но как бы ни был приятен этот разговор, как бы не хотелось вспоминать, что он на работе, нужно было увести тему их беседы в другую сторону. Но… только не сейчас, не в эту секунду.

— Впрочем, может, Вы ещё успеете купить билеты. Наверное, они ещё остались. А кто-то мог отменить бронь, — снова заправил он непослушную прядь за ухо. «Силуэт» из его воображения приобрёл более чёткие черты, когда он подумал, что было бы здорово любоваться сакурой вместе с Люмин.

— Да, я понимаю. И куда я всё это время смотрела… — вздохнула Люмин несколько обречённо. А после погрузилась в какой-то свой мир, посмотрев на краешек меню, который неосознанно начала теребить.

Кадзуха не знал, что ей ответить. Он не переставал наблюдать за ней, вновь посмотревшей в окно и сложившей руки на столе перед собой. Но снова быстро вспомнив о том, что он, вообще-то, официант (он не забывал, никак нет), начал говорить.

— Итак… Один «Цветущий на утёсе».

— Так называется коктейль? — снова повернувшись к нему, спросила Люмин и слегка улыбнулась. — Красиво. Правда, звучит как-то одиноко.

— И правда, — тогда Кадзуха решил записать заказ, который не забудет, в блокнот. Красный. — Но я вскоре принесу его Вам, так что ему будет уже не так одиноко.

Уже примерно через десять минут он подал ей коктейль, а она заказала порцию «Нефритового рамэна». Конечно, он предупредил её об особенностях острого заоблачного перца, который добавлялся в блюдо. Но, кажется, если она что-то решила, то уже не будет отрекаться от своего выбора.

— «Нефритовый рамэн» для Вас, прошу, — подал он для неё ароматное аппетитное блюдо в фарфоровой белой тарелке с золотистыми узорами по краям.

— О, благодарю, Кадзуха. А скажите…

— Да? — мигом спросил он у неё.

Его глаза и слух оказались прикованы к ней. Хотелось думать, что она скажет ему что-то очень важное, но Люмин лишь снова спросила, точно ли заоблачный перец не такой острый. Вновь ответив, что бульон даже сладковатый на вкус, он придал ей уверенности попробовать то, что она так желала. Конечно, Кадзуха хотел убедиться, что блюдо ей точно понравится. Сначала он испугался, когда Люмин «ойкнула», но это лишь согревающий горячий бульон, который оказался для неё вовсе не острым. Тогда он пообещал попросить повара добавить больше перца, когда она закажет «Нефритовый рамэн» в следующий раз.

Отойдя к барной стойке, Кадзуха отметил, с каким аппетитом Люмин ест, прикрывая глаза от наслаждения. От этой картины хотелось заулыбаться ещё сильнее. На миг показалось, что он — посетитель, который пригласил свою девушку на свидание. Невероятно сильно хотелось сесть в кресло напротив и просто наслаждаться её компанией, вместе с ней заказывая «Цветущего на утёсе».

Он вспомнил своё небольшое путешествие в Монштадт, и там ему особенно запомнилось одно место, которое местные прозвали утёсом Звездолова. Как было бы здорово оказаться там с ней, любуясь неповторимыми видами, словно они те самые двое влюблённых, чьи чувства расцветают на утёсе.

В таком расположении духа и встретил его Тома.

* * *

— …Так и щёлкнул бы тебе по твоему маленькому носу, — присел Тома на один из деревянных ящиков, кладя ногу на ногу. — Скажи ведь, она нравится тебе? Прости за риторический вопрос.

— Что ж… Она оказалась очень приятной, и с ней легко общаться, — было немного неловко говорить об этом. Но вспоминать снова и снова — невероятно приятно.

— Боже, это свершилось! — в восторге и с неким облегчением проговорил Тома, стукнув себя кулаком по лбу и задрав голову. — Кадзуха Каэдэхара и первый флирт! Смотрите в кинотеатрах всей страны, — он настолько был рад за друга, что просто не мог сдержать себя, подкалывая его. А после взглянул на Кадзуху со сверкающими глазами. — Ты же возьмёшь у неё номер телефона? Хотя, погоди, сейчас номер не берут. Это не модно. В общем, не упускай шанс, такие девушки долго одни за столиком не остаются! Я уверен, ты тоже ей понравился.

— Наверное… — стоит ли делать такой решительный шаг? Кадзуха не знал. Да, конечно, он планировал немного пофлиртовать. Но не знал, что запущенный процесс будет не в силах остановить. И что она будет ему отвечать.

— Наверное!? Да как вы смеете, Кадзуха Каэдэхара!? У вас произошёл самый сексуально-напряжённый разговор о «Нефритовом рамэне», который я когда-либо слышал! Так что вы точно будете безумно счастливы друг с другом.

— Тома... — его щёки в очередной раз вспыхнули. Впрочем, его друг уже витал в облаках, мечтая о двойных свиданиях и вечерах с настольными играми, в которых требовалось как минимум четыре человека. Кто мог остановить этого безудержного романтика?

— И кстати, в каком это смысле «первый флирт»? — уверенно ухмыльнулся Кадзуха. Он что, настолько потерял хватку, что его лучшему другу память отшибло? — Разве что «первый запретный».

— Вот именно, — и снова она, тут как тут. Да как у неё получается всегда так бесшумно приближаться? Странная Куки. — Знаешь, тебе просто повезло, что Рагнвиндр невероятно занят выбором девушки на сегодняшний вечер, а Е Лань просто некогда смотреть за таким балбесом, как ты. И они ведь оба доверяют тебе на сто процентов.

— Ну… что я тут могу сказать, — Кадзуха отвёл взгляд в угол и облокотился на стену.

Почему-то попасться именно ей было так стыдно. Какой же он дурак. Конечно, кто-то ещё мог это видеть. А если Куки или кто-то ещё решит доложить начальству? Наверное, со стороны всё это выглядело не так, как чувствовал он. Он мог смутить остальных гостей. Впрочем, наверняка смутил. Но он видел только её, был сосредоточен только на ней. До этого момента. И теперь всевозможные «А если?» и «Но…» прогоняли прочь его романтичные мысли.

— Я не планировал всё так.

— Мой столик ты тоже забирать не планировал, но ты забрал, и даже потом не сказал ничего мне об этом, — возмущалась Куки, грозно скрещивая руки на груди.

— Прости.

— За что тебя прощать? Ты же мой начальник, ты так решил, — странные у неё представления о том, как общаться с начальством. Но тогда Синобу Куки не была бы Синобу Куки.

— И всё же… Кстати, я хотел спросить. Какой там вообще штраф полагается за… это?

— Вообще-то, согласно трудовому кодексу, штрафовать тебя никто не может. Простые забегаловки это одно, но ты же понимаешь, где работаешь? Похоже, ты и договор плохо прочитал, — Куки строго взирала на Кадзуху. Она выглядела бы пугающе, не будь она в зимней дутой куртке.

«Странная Куки», — подумал Тома, всё еще сидя на ящике, глядя на неё снизу-вверх, опершись головой на ладонь.

— Если с табу на любовные отношения с коллегами всё понятно, то тут сложнее, — она достала из кармана пачку сигарет и начала теребить её в руке, откладывая свой перекур на попозже, чтобы как следует научить Кадзуху уму-разуму. — В соответствии с одним из пунктов списка твоих прямых обязанностей ты должен быть тактичен и поддерживать светскую беседу, если того так сильно хотят гости, но не слишком долго. И ты обязан в целом придерживаться этикета, как того требуют правила хорошего тона.

Она облокотилась на стену, пряча пачку сигарет и руки в карманы куртки.

— А если говорить о том, что тебя ждёт, то тут я тебе ничего точного сказать не могу, потому что это зависит от последствий. Точнее, от того, как будет вести себя и твоя гостья, и все остальные, кто вас заметил. Но если исходить из того, что ты не исполнил свои прямые обязанности, тебе это может стоить и места работы. Впрочем, Янь Фей говорила мне, что до этого не доходило. Да-да, случаи были, и не смотрите на меня так удивлённо, юные Ромео, — она была старше них всего на несколько лет, к слову.

— И почему ты перестала работать юристом? — это был второй раз, когда Тома спросил её об этом. Первый раз он задал Куки этот вопрос, когда она пришла в «Охотник» на стажировку. Но она ничего не ответила тогда, только хмыкнув. Но сейчас Тома был одним из тех, с кем она хоть сколько-нибудь общается.

— Во-первых, не о том сейчас речь, — ответила Куки, нахмурив брови. — И вообще, ты не знаешь, насколько это нервная работа, Тома. Спойлер: очень нервная. В общем, Кадзуха, — вновь посмотрела она на него. Так ли Куки Синобу холодна ко всем, как он о ней думал? — Всё, что я сказала, можно упростить так, как все тут и говорят: «Не флиртовать с гостями».

— Слушай, Синобу, — обратил вновь на себя внимание Тома. — Ты же замечала и то, как Дилюк вёл себя с посетительницами? — встал он с ящика и подошёл ближе к Кадзухе, засунув руки в карманы. Он, как внимательный лучший друг, заметил, что лицо Кадзухи становилось всё мрачнее.

— Конечно, замечала. Вот только Дилюк уже лет десять горбатится здесь буквально сутками. Где ещё такой дурак найдётся? Как-то по-человечески его жалко. А ещё он ухаживает тоньше и галантнее тебя, Кадзуха. А ты… ну как дитё малое с той леди. Тут и ребёнок поймёт, что мальчик и девочка нравятся друг другу. Ну какая милота, аж противно.

Почему-то от слова «леди» Кадзухе захотелось поморщиться. А вот от того, что она тоже заметила их взаимную симпатию, на душе вновь стало теплее.

— Сам-то как думаешь, можно ли назвать твою беседу с ней светской? Я так не считаю, но мне, если честно, всё равно. А за остальных сказать не могу, — добавила Куки, снова теребя в руке фиолетовую пачку сигарет с предупреждающей о последствиях неприятной фотографией.

— А вот по мне так всё было очень мило. В общем, ситуация «пятьдесят на пятьдесят», да? Не волнуйся, Кадзуха, и помни, что стакан всегда наполовину полон, — подбадривает его Тома, похлопывая друга по плечу.

— Ну как сказать, — возразила Куки. — Вообще-то, Кадзуха — старший, на него равняются. Так что либо научись не так вызывающе подкатывать, либо бери выходной и иди в ближайший клуб, или что вы там, студенты, обычно делаете.

Послышался громкий стук в дверь, и сразу же ещё два. Кто-то не знает о существовании кнопки домофона? И как в закрытый двор вообще вошли? Все трое посмотрели на маленький экран у двери, который в чёрно-белых цветах показывает, кто скрывается за ней. Но в виду качества его картинки и слишком большой близости долгожданных гостей к двери, всё, что они могли отметить, это три макушки, одна из которых сливалась с общим белоснежным фоном.

— Музыканты, похоже. Опоздали, — посмотрел на свои часы Кадзуха, а после подошёл к двери и нажал на серебристую кнопку. Дверь сразу открыл один из них, и это был…

— Йо, Кадзуха! — кого-то он ему напоминал. У него широкая улыбка и острые клыки, белые длинные растрёпанные волосы, хотя этот хаос на его голове смотрелся довольно эффектно, даже по-рокерски. И его одежда выглядит также. Кадзуха рассматривал его, когда трое других заносили какой-то тяжёлый багаж и цветастые костюмы в прозрачных чехлах, пока тот в одной руке держал лишь прозрачную коробку с тортом без одного кусочка. — И йо, Тома! Не разбил ничего больше? Хе-хе. И Синобу… Привет! Я очень, очень рад снова видеть тебя. Как тебе цветы? Твои любимые, знаю.

Куки Синобу стояла с широко открытыми глазами и быстро краснеющими щеками. Казалось, что она в шоке. Но в довольно неприятном, судя по нахмуренным бровям и тонким злым губам.

— Гортензии, а не гвоздики. Гортензии — мои любимые цветы, придурок, — сжала она кулаки, а после резко развернулась и быстрым шагом покинула комнатку.

Было отчего-то неловко стать свидетелем этой сцены. Что-то особенно личное было в ней. Но здоровяк лишь махнул на это рукой, всё ещё улыбаясь во все тридцать два зуба. Точно! Тот здоровяк!

— Добрый вечер, господа. Есть новости по ноутбуку? — Кадзуха почувствовал, как настроение быстро вскакивает по шкале вверх. Ведь сама судьба предоставила его совести шанс убедиться, что всё в порядке.

— Всё отлично! В сервисном центре так и сказали, — радостно ответил здоровяк. Тома тоже поздоровался, хотя чувствовал себя неловко, вспоминая, как чуть не уничтожил чужую дорогую вещь, летая в облаках. — Да забей ты, всё в порядке. Всё работает как часы!

Здоровяк показался им очень простодушным и добрым. К тому же, он легко говорил с ними на «ты». В образе музыкантов больше не читалась та строгость и элегантность, как тогда, когда вместо обычной одежды на них были надеты классические чёрные костюмы, а волосы не были приглажены лаком. Правда, музыканты знали их, а Кадзуха и Тома не знали музыкантов.

— Что!? — в абсолютном шоке произнёс Итто, когда они вошли в небольшую гримёрку, ключи от которой чуть раньше вручила Кадзухе Е Лань. — Все же знают «Аратаки бэнд»! Мы же очень известные, у нас даже мировой тур сейчас идёт!

Казалось, в шоке были все, и даже стены, если бы они могли говорить, потеряли дар речи. Было очень неловко, но ни Тома, ни Кадзуха никогда не слышали о такой музыкальной группе.

— Музыку слушаете вообще, молодежь? Ну смотрите:

«Та-та-та, трррраааа та-та-та-та,Пау пау пау... Бум-бум!»

— О, я знаю её! — невероятно, но Тома, кажется, уловил что-то знакомое в этом исполнении, когда Итто яростно жестикулировал и щелчками пальцев отбивал какой-то ритм. — Она же у меня со вчерашнего вечера в голове играет. Классный трек.

— Вот-вот, то-то же! — вновь обрадовался Итто, найдя общий язык с Томой. Тогда Кадзуха поручил другу помочь расположиться гостям. Пройдя в комнату отдыха он оставил в холодильнике наполеон, что Итто передал для Куки (он решил, что так она уж точно тогда оттает). И сразу после Кадзуха пошёл в зал, где был официантом Люмин.

Он пока не решил, что делать дальше: оставить всё как есть или же обращаться с ней, как с остальными гостями? Или всё же сделать решающий шаг, попросив её номер? Но предостережения Куки всё ещё свежи в его мыслях.

А когда он вышел в зал, он нашёл её глаза своими. Она посмотрела на него и приветливо улыбнулась, а он улыбнулся в ответ.

— Кадзуха, — отвлёк его взгляд на себя Ка Мин. — Тебя искал Рагнвиндр.

От чего-то побежали мурашки по коже. Неужели Рагнвиндр всё видел? Но что бы ни было, следует поскорее успокоиться. В конце концов, всё могло быть и не так. Это обычное дело, когда Дилюк Рагнвиндр подзывает его к себе, поручая какое-то задание. Наверное, сейчас будет также. Так что, вздохнув глубоко три раза по пути, он подошёл к своему начальнику.

— У меня просьба, — он всё также одиноко сидел за своим столиком. Похоже, от чего-то не сложилось с той брюнеткой. И он ничего не знает. Захотелось облегченно вздохнуть. Впрочем, нельзя же так, чтобы он теперь постоянно нервничал, когда его подзывало к себе начальство. Когда-нибудь придётся рассказать. Потом. — Мне нужно, чтобы ты подал «Рассвет» Х786 года одной леди.

Что ж, кто как не Кадзуха умеет мастерски открывать бутылки старых вин и галантно разливать напиток по бокалам. Так что он легко справится с этим. В конце концов, хотелось взглянуть на ту женщину, что настолько приглянулась Рагнвиндру, что он решил угостить её коллекционным вином.

— Да, конечно, я сейчас же схожу за ним, — приветливо улыбаясь, без нотки неуверенности ответил Кадзуха. — Которой леди?

Подумалось, что вечно серьёзный Рагнвиндр немного смутился, приставив ладони, сложенные в кулак, к лицу, и вспоминая, как выглядит та, что ему так понравилась.

— Она сидит одна у окна и вечно смотрит в него.

Сразу вспомнился образ одиноко сидящей Люмин. Но это не может быть она. Таких девушек в вечер пятницы может быть много.

— Блондинка такая, с чёлкой… — приподнял руку вверх Дилюк, чуть помахав у головы, будто поправляя ту самую чёлку.

Просто скажите, что это не она.

— …в чёрном платье.

* * *

Стук сердца, отдающийся шумом в его ушах, сопровождал Кадзуху вплоть до того, как он спустился в подвал. Оказавшись в тёмной комнате, он не сразу подумал о том, что нужно включить свет.

Множество ярких лампочек молнией, стремящейся в конец длинного помещения, осветило большие винные бочки, стены из крупного серого камня и полки с сотнями бутылок драгоценных вин. Он подошел к ним и стал искать нужную. Кадзуха думал о том, что госпожа Реальность, похоже, не в ладах с госпожой Судьбой. Иначе почему всё должно было обернуться именно так? И пока он искал вино, ужасно злился на этих двух дам.

— Оп, нашлась, — собственный голос в этом помещении звучал иначе, превращаясь в тихое эхо. Кадзуха быстро отыскал нужную бутылку «Рассвета». Тёмное стекло скрывало в себе красный напиток, которым он должен угостить ту, что так понравилась ему самому.

Да, именно так, она определённо нравится ему. Это чувствовалось сейчас особенно сильно. И не только он заметил их взаимную симпатию. Чёртов Дилюк, неужели ему так нравятся девушки помоложе? Впрочем, это же абсолютно нормально в этом мире, хоть и было не тем фактом, что Кадзуха абсолютно признавал. Сейчас он особенно злился на это. Но он не смел ослушаться просьбы начальства.

Но если подумать об этом чуть больше… Разве Дилюк сегодня не гость? Знаю-знаю, слово гостя — закон. Но ведь… Нет. Так нельзя. Он не будет ставить палки в свои же колёса. Кадзуха подаст это чёртово дорогущее вино Люмин и будет улыбаться ей также, как и всегда всем остальным.

Когда он подошёл к столику номер тринадцать, то вновь посмотрел в её золотистые глаза. Как же они светятся. И как заискрились его собственные. И отступать было некуда.

— Я хочу представить Вам вино старинной и признанной во всём мире марки «Рассвет». Виноград для этого благородного напитка заботливо собирался в далёком Х786 году на бескрайних полях Долины ветров в Монштадте. Это мягкое красное вино с цветочным ароматом, я надеюсь, сможет сделать Ваш пятничный вечер ещё более прекрасным.

— Ого… — она пока не знала, как реагировать на это, чуть ахнув от удивления. Люмин хотела взглянуть в его красные глаза, но он не смотрел на неё почему-то. Он открыл бутылку вина и наливал тёмно-красный напиток в единственный бокал. — Это очень, очень здорово. Даже не знаю, как Вас отблагодарить, Кадзуха. Правда, большое спасибо...

«Меня отблагодарить?»

— Всегда пожалуйста, — ответил он ей, заметив её пристальный взгляд. Кадзуха сглотнул. — Вообще, это...

«Да пошло всё к чёрту».

— ...я просто подумал, что Вам должно понравиться.

— Что Вы, конечно же, мне понравится! — она и правда любила вино. Люмин особенно нравилось встречать с ним закаты, и каким же красивым и ярко-красным, виднеющимся из окна, он был прямо сейчас. Она вспомнила вкус любимого вина, не очень дорогого, но сладкого одуванчикового. Конечно, она не скажет ему об этом сейчас. Впрочем, почему бы не упомянуть об этом в разговоре с Кадзухой как-нибудь позже? Так подумалось её на миг. А он ушёл, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взор.

Его руки немного тряслись, когда он подошёл к Дилюку, хмуро смотрящему на него. Прямо сейчас Кадзуха готов принять тяжёлый кулак ответственности за свои поступки. Похоже, он всё слышал, так как почему-то стоял неподалёку.

— Кадзуха, — его взгляд всё такой же серьёзный, а брови нахмурены. Нельзя сказать точно, насколько Рагнвиндр зол, поскольку это выражение его лица стало уже привычным. — Пройдём-ка за мой столик.

— Так вот, — присел он вскоре на диванчик. Дилюк вновь принял любимую закрытую позу. — И что это было?

— Простите. До этого момента… Так вышло, что она мне понравилась до того, как Вы сказали мне угостить её вином от Вашего имени. Просто... — выдал он себя с потрохами. Как же он, чёрт побери, сейчас нервничает.

«И я ей тоже. Наверное. Надеюсь на это.»

— Простите, я не смог, — выдохнул он обречённо. — Разумеется, я сам оплачу ту бутылку вина.

— Подбивал клинья к ней? — немного громче спросил Рагнвиндр, приподняв брови. Виноватый кивок. — Ясно. Ладно. Об этом позже поговорим и решим, что с тобой делать, — что ж, хотя бы половина того валуна, что грузил его душу, свалилась с его совести. Всё же неприятно обманывать начальство. К тому же, ужасно не хотелось, чтобы до него дошли соответствующие слухи.

— Так вот, — продолжил Рагнвиндр. — Ты, похоже, плохо слушал меня.

«О чём он?»

— Оглянись-ка на сцену, — провёл он рукой в ту сторону. Все столики у сцены уже были заняты. Пройдясь по этой части зала быстрым внимательным взглядом, Кадзуха заметил, что за одним из столиков, что стояли у окна, сидела девушка с голубыми глазами и светлыми волосами, завязанными в хвост. С чёлкой. В похожем чёрном платье. Понимание пришло к нему мгновенно. — Я же тебе говорил, что леди сидит за столиком номер тридцать один. Впрочем, теперь понятно, почему ты ошибся.

Это невероятно. Кажется, вторая часть камня упала с его души. Он не отбил девушку у своего начальника. Это же просто прекрасно! Ему срочно захотелось вернуться к Люмин, радостно улыбнуться ей, подойти и уверенно попросить её номер. А что? Всё равно Дилюк уже знает. Так почему бы не завершить начатое? Тем более, что он угостил её бутылкой изысканного вина, совершенно спонтанно уже сделав отчаянный шаг навстречу ей.

Тогда он предвкушающе обернулся. Но Кадзуха не увидел её. За столиком номер тринадцать, на её месте, на её кресле, сидел какой-то рыжий парень в элегантном сером костюме, уставившись в телефон. А возле бутылки вина, что Кадзуха ей подарил, лежал пышный букет красных роз.