Белый ворон (джен)

Удивительно, как за какие-то жалкие несколько месяцев можно так нешуточно соскучиться по родному городу. По его безмерной суматохе, нескончаемому шуму, гаму да обилию пестрых запахов. По всему тому, что в мирное время страшно утомляет, но наполняет смыслом каждое возвращение с передовой.

Йорнар спешил, но даже протискиваясь сквозь толпу, он полной грудью вдыхал дразнящие ароматы рыночной площади и всем сердцем впитывал беззаботность горожан вокруг. Эта побывка выдалась слишком короткой, чтобы позволить себе самому влиться в людской поток, дабы испробовать свежую выпечку и медовые угощения, поглазеть на причудливые товары и выступление лихих потешников, но Йорнар и меньшему был рад. Он видел, что дома все по-прежнему, что люди веселятся и наслаждаются простыми вещами, а значит, то, что делал он и его сослуживцы, не напрасно.

Наконец впереди, почти у самого края площади, Йорнар высмотрел нужный ему шатер. Нырнув под его покров, солдат запахнул плотный серый полог, отгородившись от внешнего мира терпким глухим полумраком. Тут же шум и веселье стали очень далекими и совершенно незначительными, тело и мысли успокоились, а на сердце легло ласковое тепло.

— Йор! — воскликнула, не поднимая головы, девчушка, сидящая среди подушек прямо на полу.

— Здравствуй, Холь, — усмехнулся Йорнар. — И как ты все время узнаешь, что это я?

— Никто, кроме тебя, не издает столько шума на ровном месте, — со смешком отозвалась Холь. — Братья подсказали, где меня искать?

— У меня не было времени к ним забежать, решил, что в праздничный день и сам смогу тебя найти.

— А мог и опоздать, — Холь с вызовом вскинула подбородок, обратив в сторону входа пустой взгляд белесых глаз, и вытянула вперед руки, — народ уже разошелся на гуляния.

Брякнув снаряжением, Йорнар сбросил с плеч походный мешок, присел на подушки напротив подруги и взял ее ладони в свои.

— Ну не опоздал же.

Холь крепко сжала мозолистые пальцы Йора и мягко улыбнулась.

— Как ты?

— Живой, — усмехнулся он.

— То, что живой, это я слышу, — прыснула Холь, но тут же обеспокоенно спросила: — Ты ранен? Поэтому так рано вернулся?

— Нет, я не ранен.

Йорнар наклонился ближе и подтянул ладони Холь к себе, позволив ей поймать свое лицо. Девичьи пальцы почти невесомо коснулись многодневной щетины, не спеша очертили линии похудевших за время перехода скул и, поднявшись к вискам, смахнули со лба отросшие по той же причине пряди. Йорнар привычно ждал, когда Холь убедится, что он правда жив, здоров и снова рядом. Пусть в этот раз и совсем ненадолго.

— Так что же тогда случилось? — наконец спросила она, опустив руки.

— Нас… — начал Йорнар, но тут же осекся. Обернувшись, проверил, не заскочил ли какой отставший почитатель хранительницы тайных знаний в шатер, и только потом, понизив голос, продолжил: — Мой взвод отозвали в Высоград. Мы будем сопровождать Зарину в Гаршаан.

— Ого, — выдохнула Холь. — Это что же понадобилось царице на юге?

— Ты мне скажи, ведунья, — усмехнулся Йорнар.

Холь насупила носик и замотала головой, всколыхнув пучок серых перьев в русых локонах.

— Ну что за глупости ты говоришь, Йор!

Йорнар рассмеялся. То, с какой серьезностью подруга относилась к своему ремеслу, его восхищало и в то же время частенько забавляло.

— Шучу, шучу, — примирительно проговорил солдат. — Но что бы там ни было на юге, надеюсь, оно нам поможет.

— На передовой совсем туго? — тихо спросила Холь, вновь отыскав руки друга.

— Да не то слово, — хмыкнул Йорнар.

— Расскажешь?

— А что тут рассказывать? Нас притесняют, и не ровен час придется уступить Пограничье, — вопреки своим же словам Йорнар начал выпаливать все, что накопилось за долгие месяцы: — От солдатского духа и так не осталось ни шиша, а после гибели царевича Зура и подавно. Мы не понимаем, с кем и за что воюем. Будто бы границы отстаиваем, а на деле ввязались в дележку, которая нам не по зубам.

— Мы же и раньше с Таламией все не могли поделить пограничные земли.

— Раньше оно как-то, знаешь, по-соседски что ли было. — Йорнар тяжело засопел, не зная, как объясниться. — По крайней мере, оно так ощущалось.

— По юности все ощущается иначе, — хмуро проговорила Холь. — Но и тогда, и сейчас гибнут люди, Йор. По-настоящему. Не по-дружески.

— Я знаю, Холь. Но я с четырнадцати зим держу меч в руках, а таким беспомощным чувствую себя впервые. Слышала бы ты, о чем говорят в биваках. Что мы разделим участь реильской армии, что мы все — не более, чем прикормка. Говорят, реильский царь выжил в той бойне, а таламийский готов утопить весь север в крови, лишь бы найти его и отомстить за свою семью. Да вот только, когда ты хочешь отомстить, разве станешь ты поступать точно так же?

— Станешь, Йор. Месть коварна, она и лучших из нас превращает в своих рабов.

— А мне кажется, нам дурят голову. Помер наследник Таламии еще четыре зимы назад, вздернули его на суку реильцы. Я слышал, что нашли тело по дороге к Гвинланду.

— Думаешь, у власти в Таламии самозванец?

— Я не о власти думаю, Холь, — почти простонал Йорнар. — А о том, сколько наши потеряли времени и солдатских жизней, пытаясь как раньше, по-соседски, договориться. Поделить влияние между собой. Только не с кем там больше договариваться. Тот, кто на карминовое знамя ворона нашил, он же не для людей эту войну ведет.

— Значит, вся надежда на юг? — спросила Холь, успокаивающе, почти ласково поглаживая ладони Йора.

— Выходит, что так. Ветераны, конечно, воротят нос, мол, гаршам веры нет. Но чего у нас и вправду нет — так это выбора, — устало вздохнул Йорнар. — Прости, только расстроил тебя.

— Да ну перестань, Йор, — фыркнула Холь. — Выслушать тебя — это меньшее, что я могу сделать.

— Это ты переставай прибедняться, — усмехнулся Йорнар, крепче сжав ее руки. А подумав с долю мгновения, он попросил: — Расскажешь, что ждет меня на юге?

— Ох, — вздрогнула Холь. — Ты правда этого хочешь?

— Почему нет? Мы с тобой уговаривались не заглядывать на поле брани, но на юг мы идем с миром.

— Ну да, с миром целым взводом, — колко заметила Холь.

— Захотят гарши что-то учудить, там и весь Высоградский полк не поможет, — пробормотал Йорнар. — Ну так что?

— Ну, я уже все убрала. Но если ты правда хочешь…

— Я помогу. — Йорнар подскочил на ноги.

— Травы в сумке, — подсказала Холь.

Осмотревшись, Йорнар нашел и сумку с травами, и огниво с медной чашей для курений. Собрав их, он подал всю утварь подруге.

Холь перебрала тонкими пальцами пучок трав, выбрав на ощупь подходящие, уложила их на дно чаши и подожгла выбитой кресалом искрой. Горький дым тут же окутал их и устремился к своду шатра. Холь немного подождала, затем сделала несколько глубоких вдохов и замерла.

Йорнар сидел тише треска тлеющих трав, зная, что Холь сейчас очень далеко. И душой, и сердцем она устремилась к самому порогу «той стороны», к своей покровительнице, молить ее приоткрыть тайную завесу. Солдат покорно ждал, но отчего-то с каждым мигом ему все больше казалось, что он совершил ошибку, попросив подругу заглянуть в его будущее.

— Неспокойно будет на юге, — наконец отрешенно заговорила ведунья. — Все так запутанно и смутно, не различить, кто тебе друг, а кто враг. Будто и нельзя никому доверять, даже богам. Тем более богам. Они играют по своим правилам и не потерпят вмешательства. Одному тебе не осилить. Одному тебе нельзя. Но белое крыло укажет путь к тому, что ты ищешь.

— А что я ищу? — не удержавшись, спросил Йорнар.

В ответ Холь лишь насупилась. И замолкла. Молчала долго, казалось, больше и не скажет ничего, но Йорнар знал, что Холь упрямая, без ответов она не уйдет.

— Пески погубят тебя, — вдруг проговорила она тихо, и по щеке ее скатилась одинокая слеза. — Я не слышу твоего сердца. — Холь надрывно вздохнула и, вздрогнув, позвала: — Йор?

— Я здесь, — Йорнар взял подругу за руки. Та мигом оттаяла, и душой, и сердцем вернувшись к нему.

— Откажись! — испуганно потребовала она.

— Я не могу, Холь, — растерянно ответил Йорнар.

— Откажись, Йор, — теперь слезы лились в полную силу. — Умоляю.

Йорнар притянул Холь к себе и крепко обнял. Он с трудом осознавал, что она ему предрекла, слишком туманными казались сейчас ее слова, но сердце солдата разрывалось на части от ее горьких слез. Он прижимал ее к себе, гладил по волосам, слегка укачивал, пытаясь успокоить.

— Прости, не могу, — повторил он тихо, когда Холь перестала вздрагивать в его руках. — Но раз Калиппа предупредила меня, значит, я буду осторожен.

— Нет, Йор.

— Т-ш-ш, все хорошо, — прошептал он ей на ухо. — Я справлюсь. И я вернусь к тебе, слышишь.

Холь судорожно вздохнула и, хлюпнув носом, спросила:

— Обещаешь?

— Обещаю, — мягко ответил Йорнар. — Я же все еще планирую жениться на тебе, ведунья.

— Дурачок, — фыркнула Холь и отстранилась.

Они так шутили едва ли не с самого детства, хотя и знали оба, что никто из них по доброй воле не отречется от своего ремесла. А даже если Йорнару и удастся сохранить голову на плечах до старости, он не смог бы себе позволить отобрать у Холь ее видения. Но сейчас подруга улыбалась, и это было самым важным на свете.

— Все будет хорошо, — Йорнар наклонился к Холь и поцеловал ее в раскрасневшийся лоб.

— Я буду молиться о тебе каждый день, — прошептала она. — Я буду ждать.

— Я знаю.

«И, стало быть, буду искать белое крыло»…