В этот День Мёртвых (джен)

"Здравствуй, мама. Прошло очень много времени с тех пор, как я уехала из дома, но всё это время я не переставала думать о вас с братьями. Не знаю, захочешь ли ты вообще читать это письмо, но всё же я отошлю его и буду спокойна, потому что хотя бы попыталась вновь поговорить с тобой и наконец объяснить, что происходит в моей жизни. На самом деле ты была полностью права, когда назвала мою мечту о сцене глупой, это и вправду не стоило того, чтобы взять и вот так вот всё бросить ради того, в чём ты никогда не преуспеешь, как и не стоило выходить за того, кто в итоге променял тебя и вашего ребёнка на славу и деньги. На счёт Гектора ты тоже не ошиблась, теперь я понимаю, какой идиоткой была, и прошу у тебя в День мёртвых лишь одного ─ попытаться простить меня. За всё то, что я сказала тебе в день моего побега и своей свадьбы, за всю ту боль и трудности, с которыми нашей семье пришлось столкнуться, а также за то, что я не доверяла тебе, мама. Надеюсь, что ты всё-таки захочешь прочесть это письмо и узнать, как сильно я раскаиваюсь и хочу тебя сейчас увидеть. Передавай всем привет, и с праздником! Всех люблю целую,

С любовью, твоя дочь Имельда".

Имельда осторожно сложила письмо в конверт и запечатала. Оформление заняло гораздо меньше времени, и всё уже было готово к отправке. Девушка с теплотой смотрела на конверт: наконец-то она высказала всё, что накопилось за эти несколько лет. Теперь её душа была чиста, а сердце спокойно; пусть и не сразу, но семья узнает, что она на самом деле думает и что происходит в её жизни, в которой творился сейчас полный кавардак. Гектор, её муж, уехал гастролировать вместе со своим другом, но так и не вернулся, хоть и обещал. Уже прошла неделя с назначенного им срока, но он так и не написал, не приехал даже на праздник повидаться с семьёй, что стало последней каплей. Имельда понимала, рано или поздно этот день неизбежно придёт, но ей не хотелось, чтобы он наступал так скоро. День, когда Гектор оставит её, найдя то, чего так страстно желает, а музыка, которая и связала их судьбы когда-то давно, отберёт у Имельды любимого. В тот самый момент она и прокляла всю музыку на земле и поклялась, что больше в их доме никто и никогда не будет петь и не притронется ни к одному музыкальному инструменту. Такой суровый закон жил с тех пор в доме семьи Ривера.

─ Мамочка! ─ В комнату вбежала счастливая Коко, держа в руках маленькую корзинку с жёлтыми лепестками. ─ Иди посмотри, как мы украсили двор! Мы выложили такие красивые тропинки, теперь не только дедушка найдёт дорогу домой, но и папа! ─ девочка резво потянула мать за руку, чтобы та встала из-за письменного стола и оценила плоды её стараний, но фраза о Гекторе заставила дрогнуть её сердце.

Как она расскажет Коко о том, что папа больше не вернётся домой? Она ведь так его любит.

─ Пойдём же! ─ Никак не унималась малышка.

Ей всё-таки удалось вытолкать мать на улицу, где, аки звёзды на ночном небе, сияли уличные огоньки и лампы. Всё вокруг говорило о том, что совсем скоро наступит праздник, которого так долго все ждут. День, когда между мирами живых и мёртвых появляется невидимый мост, и те, кто давно ушёл из Царства жизни, смогут вернуться обратно, чтобы навестить свою семью. Жёлтыми цветами для каждой души была устлан дорога до дома, включая и тех живых, кто не успевал домой на празднество. Свою тропинку Коко выкладывала не только для давно умершего дедушки, но и для папы, который обещал приехать пораньше и отпраздновать вместе с ней и мамой, но он всё никак не приезжал и не приезжал. Тогда девочка подумала, что папа просто заблудился, потому и сделала самую длинную тропинку от границы города до их дома, чтобы лепестки унесло ветром, и они помогли папе найти дорогу домой. Тогда она ещё не знала правды, а глаза её горели так ярко, что Имельде не хотелось тушить этот огонёк новостью о том, что отец больше никогда не вернётся. Возможно, он всё ещё их любил, но если бы любил по-настоящему, то никогда бы не бросил, как такое можно рассказать дочери, которая души в нём не чаяла? Об одной мысли об этом у несчастной женщины начинало колоть в груди, а глаза наполнялись слезами. Она горевала по-настоящему и никак не могла унять эту горечь. Разбитое сердце, вечное одиночество и дочь ─ вот всё, что он оставил после себя, прежде чем исчезнуть. Она хотела бы его ненавидеть, как возненавидела и музыку, которая отняла у неё мужа, но не могла, Имельда любила его и продолжает любить даже сейчас. Любовь приносящая страдания ─ самая страшная её форма, которую невозможно забыть.

─ Мамочка, почему ты плачешь? Я сделала что-то не так?

─ Нет, что ты, детка, ─ девушка утёрла слёзы и вновь заулыбалась, затем взяла дочь на руки и закружилась в прекрасном вальсе на лепестках жёлтых цветов, которые под светом множества фонариков приобретали ярко-огненный оттенок.

Мать и дочь кружились словно в объятиях алого пламени, но оно не поглощало их, а скорее кружилось и извивалось вместе с ними.

Медленно на Коко начал нападать сон. Она опустила свою маленькую головку на плечо мамы и почувствовала родной прекрасный аромат её духов вперемешку с запахом их кухни, где мама готовила вкуснейшие пирожки с яблоками. Терпкий, изящный и пряный запах, который усыплял и дурманил любого.

─ Мам, когда папа приедет? ─ Сонным голосом спросила девочка. ─ Ведь завтра уже 2 ноября…

Малышка засопела.

─ Прости, Коко, но папа больше не приедет. Он любит тебя и меня, но музыку он любит сильнее нас. Как бы не было больно, моя дорогая Коко, нам нужно продолжать жить дальше и заботиться друг о друге. Я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя, ведь ты моя семья. Спи, Коко, а завтра я приготовлю тебе много вкусностей, мы навестим могилу дедушки и будем убираться до самого вечера, а вечером сядем на крыльцо, прочтём твои любимые книги и больше никогда не будем петь, моя дорогая дочурка. Не будем играть на гитаре и других инструментах, навсегда, во веки вечные, потому что полюбив музыку, ты рискуешь отколоться от тех, кто действительно тебе важен. Твои потомки не повторят ошибок твоего отца, Коко, я об этом позабочусь.

"И всё же, Гектор... Почему ты выбрал музыку, а не нас?"

* * *

Внезапно Гектор замер, словно в его черепе раздался чей-то знакомый звонкий голос.

─ Что случилось, Гектор? ─ Обеспокоенно спросила его Эмили.

─ Ничего, просто мне показалось, что как будто меня кто-то звал.

─ Наверное, это твоя связь с миром живых даёт о себе знать. Сегодня же ночь, когда наши миры соединяются, а значит души умерших могут слышать голоса живых, что обращаются к ним. Так мы и находим тех, кто зовёт нас и ждёт, ─ объяснила Эмили, чувствуя облегчение, что с Гектором всё в порядке.

Вэй Ин внимательно слушал девушку: ему была интересна тема, связанная с этим Днём мёртвых, но ещё больше он хотел дойти до старейшины Гуткнехта, и уже на месте расспросить того обо всём.

─ Понятно, ─ без привычного энтузиазма в голосе отозвался Гектор, хотя до этого всю дорогу прыгал и светился, как солнечный зайчик.

Вэй Усянь и Эмили даже удивились его реакции, но решили промолчать.

Они шли уже довольно долго через мрачный густой лес, пока наконец не прибыли в город мёртвых. Всё здесь было чудно и ново для Вэй Ина. Для Гектора тоже в какой-то степени, но всё-таки чем-то это место напоминало его родной город в Мексике: все эти каменные дома и улочки, фонтан посреди главной площади, единственное, что действительно отличалось ─ люди, которые ходили по улицам. Здесь это были такие же как и Гектор скелеты, трупы подобные Эмилии, обычные духи, как Вэй Ин и обычные призраки. Вэй Усяня пугал и в тоже время завораживал вид города, все эти дома и улицы, вымощенные камнем, узорчатые железные ограждения и балконы у некоторых домов, но вид самих жителей уже поражал его чуть меньше.

─ Добро пожаловать в загробный город Америки, ─ сказала Эмили и повела гостей вперёд.

Горожане то и дело сновали туда-сюда, на первый взгляд суетливо и беспорядочно, но при этом им без проблем удавалось не столкнуться друг с другом и не задеть мимо проходящих.

─ А чего они так суетятся? ─ Спросил Вэй Ин, наблюдая за духами.

─ Так День мёртвых же.

─ Я думал только у нас в Мексике его празднуют так активно, ─ отозвался Гектор, который также с интересом наблюдал за толпой.

─ Только у вас в Мексике и ещё паре стран его празднуют в мире живых, а вот в загробном мире мы ждём этого дня, как Нового года или Рождества. Ведь это наш шанс вернуться туда, откуда мы пришли, повидать семью и увидеть, как изменился внешний мир. ─ Воодушевлённо отозвалась Эмили.

─ То есть любой может пройти через соединяющий мост?

─ Не совсем. Это зависит от обычаев и особенностей в проведении праздника. Некоторые народы ограничивают их же традиции, вот и получается, что вы, мексиканцы, можете пройти через мост только, если кто-то из родных поставит вашу фотографию на семейный алтарь. А поскольку у нас в штатах этот праздник не отмечается, то значит и традиций у нас особых нет, которые бы нас ограничивали.

─ А что на счёт тех, чьи души мрачнее тьмы и про них некому помнить? ─ с печальным видом спросил плетущийся сзади Вэй Ин.

Эмили резко остановилась и опаской посмотрела на него.

─ Ты имеешь в виду грешников?

Заклинатель молча кивнул.

─ Что ж, их судьба незавидна. В зависимости от количества совершённых этим человеком грехов при жизни и их тяжести, небеса сами решают, кто достоин очищения, а кого постигнет забвение.

─ Вот так просто? ─ Удивлённо спросил Гектор.

─ Да. Небо не щадит никого, кто грешил при жизни слишком много, и чьи злодеяния принесли больше всего горя и слёз. Такие люди обязательно должны раствориться в забытье и больше никогда не возвращаться в мир живых ни в одном обличии.

В глазах у Вэй Ина потемнело ещё сильнее, взгляд осунулся и стал ещё мрачнее. Он не видел перед собой дороги, от слов Эмили его воротило, бросало в жар, как никогда до этого; в нём проснулось нечто страшное, тёмное, что всегда легко было задеть, тем самым пробудить, и на этот раз оно вернулось из самых потаённых глубин души не из-за задетых чести и гордости хозяина, а просто потому, что его потревожили самые сильные человеческие эмоции. Неведомую мощь старейшины Илин пробудила совесть.

─ Вэй Ин?

Эми тут же почувствовала, что что-то не так, как и Гектор, совершенно не представляя, что сейчас произойдёт.

─ Что за...

─ Гектор, назад!