Окаянное дитя Гарри Поттера (джен)

Покровитель Скорпиона — планета Плутон, он же — Аид, бог подземного царства, царства мертвых.

Скорпиус задумчиво смотрел вниз на воду. “Летучий Голландец” рассекал волны, приближая его к Англии. К их дому в Лютном переулке. К папе.

Перед глазами Скорпиуса представился отец. Высокий, похожий на дедушку. Но всегда в черном, наглухо закрытой мантии, строгий, мрачный и злой.

Мама была полной противоположностью папе. Сейчас она невдалеке хохотала, общаясь с каким-то типом.

Скорпиус в который раз порадовался, что в этот раз забирать его от бабушки с дедушкой приехала мама, а не папа. Папа еще на корабле начинал выспрашивать, сколько сын прочитал и выучил на каникулах. Конечно, мало. И Скорпиус, еще даже не достигнув Англии, был вынужден в усиленном режиме что-то учить, подстегаемый нотациями.

— Мы были и остаемся аристократами, — говорил отец. — Ты аристократ. У тебя не будет поместья, но ты должен знать и уметь все, к чему обязывает твое происхождение.

Происхождение обязывало знать десятки родословных древ, латынь, древнегреческий, три языка, историю (Бинс ничему не учит), азы рун и нумерологии, а также правила этикета.

Ужасно несправедливо — каждый день часами что-то учить и читать, словно ты аристократ, а поместья у тебя нет и не будет.

Поместье конфисковали за несколько лет до его рождения. Бабушка и дедушка эмигрировали в Бразилию. Папа остался в Англии и женился на маме.

Мама тоже аристократка. Бабушка и дедушка говорят, что не совсем. Но Скорпиус предпочитал не вслушиваться в их рассуждения о происхождении мамы. Мама — гораздо красивее любой леди.

Скорпиус обернулся и вновь посмотрел на маму. Мама теперь общалась не с одним, а с тремя типами.

Все три типа — расфуфыренные — в парадных мантиях. Мама тоже в вечернем платье. Рядом прогуливались такие же нарядные леди и джентльмены. Скорпиус с мамой ехали премиум классом.

Скорпиус впервые ехал в премиум классе. Папа всегда брал обычные билеты, не премиум, а общий класс. Общий однозначно лучше. Там нет всех этих напыщенных типов в парадных мантиях. Но если бы мама взяла билеты во общий — то общалась бы с типами в обычных мантиях. Мама очень общительная. Папа с мамой иногда ругались из-за ее общительности. Это был один из немногих случаев, когда Скорпиус был согласен с папой. Лучше бы мама общалась не с типами, а с сыном.

Но на корабле мама избегала его. Более того, попросила, пока они не сошли на берег, называть ее не мамой, а Асторией.

Скорпиус старался не обижаться на маму. Мама — актриса. И она тренируется играть юную девушку — Джульетту. В спектакле Джульетта воскрешает своего возлюбленного из мертвых.

Скорпиусу нравилось в театре наблюдать за мамой, но не нравились сами спектакли. Они дурацкие. Скучные. Джульетта воскрешает возлюбленного, они целуются, занавес. А где самое интересное? Где неконтролируемый зомби, отрывающий Джульетте голову? Не маме, конечно. А дуре-героине пьесы, которая создала зомби, не нарисовав вокруг себя защитный круг. Еще и поцеловалась с трупом. Пьесы пишут идиоты.

Скорпиус улыбнулся приятному воспоминанию. Как они с дедушкой создали зомби-кота. Зомби-кот ловил мышей, лазил по деревьям, сверкая красными глазами и душераздирающе мяукал.

А еще они создали зомби-мышь. Зомби-мышь была уморительно бесстрашной и бросалась на зомби-кота. Скорпиус с дедушкой здорово повеселились.

Скорпиусу очень понравилось поднимать зомби. Скоро ему купят волшебную палочку, и можно будет поднять кого-то самому. Правда, дедушка сказал, что поднимать зомби можно только с ним или с папой. Но дедушку он увидит только на Рождество. А папа не будет поднимать с ним зомби, Скорпиус был в этом уверен.

У папы миллион опасных темномагических вещиц — и ни одну он не дает даже потрогать, не то чтобы учить с ними обращаться. Правда, папа сам их тоже не использует. Он их покупает и перепродает. Вначале папа продавал только темномагические артефакты из поместья. А потом стал и покупать. Папа что-то с ними делает, трансфигурирует, маскируя под безобидные. Так они увеличиваются в цене.

Официально папа — агент по продаже антиквариата. Папа мастерски водит авроров за нос — может долго, занудно и с подробностями распинаться об истории какой-либо шкатулки, перечислить всех ее хозяев, рассказать о создателе вещи, перечислить с десяток других его работ, начать рассказывать уже о них.

Скорпиусу было мало родословных и истории магии — папа заваливал его еще и книгами по истории искусств. Конечно, учить бесчисленные факты о различных картинах и архитектурных памятниках — тоже обязанность маленького аристократа.

В книгах по искусству были красочные иллюстрации, но Скорпиус все равно возненавидел эти книги — еще один источник занудной информации, которую нужно запоминать.

Скорпиус издал тяжелый вздох. Папа хотел, чтобы он постоянно что-то читал или учил. И при этом отказывался учить магии. Даже не давал смотреть, как он работает — папа всегда запирался.

— Магии тебя будут учить в Хогвартсе. Начнете с простейшего — превращение спичек в иголки.

— Ты все время говоришь, что я должен быть лучшим. Значит мне нужно тренироваться в магии до Хогвартса. А у меня до сих пор нет палочки.

— Никакой магии раньше времени! Чтобы нормально контролировать магию, сначала нужно выучиться контролировать себя. И максимально развить память и интеллект. Ты же ленишься, учишься из-под палки!

Скорпиус ненавидел выражение “учишься из-под палки”. Папа же любил его повторять. Год назад даже привез из одной из поездок — антикварную трость для порки. И теперь регулярно ею грозил. Длинная тонкая палка черного цвета. Папа доставал ее из ящика стола, подносил эту ужасную палку под самый нос, со зловещим стуком клал на видное место, а иногда взмахивал с устрашающим свистом. У Скорпиуса шевелились волосы на затылке, сердце уходило в пятки и он безропотно утыкался в книги, от которых раньше отказывался. Перспектива быть побитым — палкой — была чудовищна.

Конечно, папа только грозит. Он никогда его не побьет. Но грозит он чрезвычайно убедительно!

Скорпиус не понимал. Папа столько говорит о его особом происхождении, о чести и достоинстве, о том, что он должен быть выше других. И при этом грозит палкой? Еще и говорит, что битье детей такими штуками — традиция в аристократических семьях? Битье палкой как-то совершенно не вязалось с честью и достоинством. А, конечно, не “битье”, а порка тростью. Но слово “порка” еще более унизительное!

Перед тем как уехать в очередную деловую поездку, папа высказывал:

— Не сделаешь хоть что-то из того, что я задал, — выпорю.

И если раньше поездки отца — были для Скорпиуса праздником, чередой свободных дней, когда можно было забыть о какой-либо учебе, то теперь приходилось заставлять себя сидеть над книгами самостоятельно. Что гораздо тяжелее. И дольше. Скорпиус обнаружил, что без контроля отца тратит на тот же объем заданий на несколько часов больше. Он то и дело отвлекался: смотрел в потолок, в окно, рисовал, начинал читать другие интересные книги, общался с мамой или соседями. Не говоря о том, что иногда он упирался в какой-нибудь тупик — особенно это касалось расчетов по нумерологии. Папа всегда разъяснял, как справиться с любыми сложностями. Без него приходилось туговато, а из мамы был плохой помощник.

— Скорпи, ты умный мальчик. Не утомляй меня этим. Я могу выйти из роли.

Сейчас над Скорпиусом давлело гнетущее тяжелое предчувствие. За два месяца, проведенных у бабушки с дедушкой, единственной книгой, которую он прочитал, была “Основы черной магии”, которую дал ему дедушка.

Стопка учебников, которыми нагрузил его папа, осталась нетронутой. Скорпиус только изредка делал вид перед бабушкой и дедушкой, что читает их. Задания папы вообще не делал — от них воротило.

В это лето заданий было много больше, чем в прошлые. К такой горе просто не хотелось приступать. И книг нужно было прочитать больше. Но “Основы черной магии” такая толстая! И написана тяжелым старинным языком. И в ней много глав, которые хотелось перечитать. И в Рио-де-Жанейро очень жарко. И дедушка звал на пляж каждый день. А иногда — в леса. Они с дедушкой провели в Затерянном городе инков неделю! Папа думает, что он в древнеиндейском городе должен зубрить латынь?

Очевидно, что так папа и думает. Скорпиуса это злило. Но больше пугало. Скоро на его голову обрушится грандиозный разнос. По коже Скорпиуса побежали мурашки.

В прошлые каникулы Скорпиус тоже всегда что-то недочитывал или не делал из заданного. Но это первый раз — когда он не сделал ничего.

Вначале Скорпиус обманывал себя мыслью, что возьмется за книги и задания — потом. А потом — понял, что сделать все уже не успеет, папа все равно будет его ругать. Тогда смысл заставлять себя что-то делать? Лучше пойти гулять по улицам.

Теперь на корабле, с каждый часом приближающим его к Англии, Скорпиус думал, что смысл сделать хоть что-то — все-таки был. А лучше половину. А еще лучше — все. Когда делаешь все, папа хвалит.

А когда ничего… Мурашки вновь побежали по телу Скорпиуса. Папа будет долго ругаться, наговорит ужасных вещей, заставит все равно все делать. А скоро Хогвартс. Скоро — волшебная палочка. Папа наверняка отдаст ее только первого сентября, запрет в свой стол. Конечно, ленивым мальчишкам рано заниматься магией.

А дедушка так не считает. Скорпиусу вспомнились поднятые зомби.

Но любые попытки обратиться к авторитету дедушки в спорах с папой заканчивались плохо. Папа как-то так ловко выворачивал, что железно доказывал, что у него с дедушкой — одинаковые мнения и жизненная позиция. А вот, ты — Скорпиус — ленивый мальчишка, на нас не похож, не ценишь, что принадлежишь к роду Малфоев. Но ты еще ребенок, я тебя воспитаю. Сейчас же делай то и то.

— Так мы теперь не аристократический род. Поместья нет. Бабушка и дедушка в Бразилии. Мы живем в Лютном переулке. У нас даже своего дома нет — снимаем. Я не жалуюсь. Но наши соседи живут также, как мы, и не заставляют своих детей учить родословные древа.

Папа тогда дал ему пощечину.

Мама видела.

— Правильно, Драко. Подумать только. Наш сын сравнил нас с соседями.

Скорпиус долго обижался на родителей. Но маму он решил простить. Мама просто была в роли царицы Клеопатры. В период, когда мама играла в театре Клеопатру, ее просто распирало от самовлюбленности. Конечно, она оскорбилась за сравнение с соседями.

Сейчас мама играла Джульетту, юную девушку, которой тринадцать лет. И мама, кажется, так вошла в роль, что решила позабыть, что она “мама”.

Скорпиус огляделся и мрачно обнаружил, что мама куда-то испарилась со своими типами в парадных мантиях, позабыв про сына.

Очевидно, Джульетта не будет защищать его от папы. Деметра, Золушка, Хельга Хаффлпафф еще могли. Клеопатра и Джульетта — нет.

В периоды, когда мама играла Джульетту, она была удивительно добра и ласкова с папой, постоянно лезла целоваться, восхищалась им, говорила, что он всегда прав.

— Скорпиус, папа знает, что делать, чтобы ты вырос таким же, как он. А наш папа самый умный.

Мама-Клеопатра обычно спокойно смотрела, как папа отвешивает ее сыну подзатыльники. Но от самого папы она была не в восторге.

В периоды, когда мама играла Клеопатру, ссоры между мамой и папой резко учащались. Обычно мама и папа переругивались ночью почти шепотом в своей комнате. Но то что в обычное время приходилось подслушивать, с трудом разбирая слова, в периоды, когда мама входила в роль Клеопатры — было слышно на весь дом.

— Когда я выходила за тебя замуж, я думала, что у нас будет много денег, что я буду леди Малфой!

— Я тебя не обманывал, в отличие от тебя! Ты строила из себя племянницу банкира Гринграсса!

— Нет, я должна была еще на первом свидании доложить, что Гринграсс — мой псевдоним!

— Ты преувеличиваешь.

— Ты меня не любишь!

— Прямо сейчас нет, ты меня злишь. Как можно было потратить за один день сбережения за полгода? Так мы никогда не накопим на нормальную жизнь.

— Нормальная жизнь должна быть сейчас!

После этих скандалов Скорпиусу не хотелось выходить из комнаты. Соседи начинали слишком жалостливо на него смотреть. А проклятая Джесс ухмылялась.

Скорпиус с родителями жили в четырех комнатах, которые снимали у миссис Горгульт. Миссис Горгульт владела домом, сама жила внизу и дополнительно зарабатывала, предоставляя жильцам услуги кухарки.

Помимо Малфоев у миссис Горгульт снимали комнаты: семейство Долоховых, молодожены Элис и Зухраб, хромая Мария с сыном, несколько одиноких мужчин разного возраста и проклятая Джесс — девочка, которую исключили из Хогвартса. У Джесс не было волшебной палочки, она не работала, доставала деньги неизвестно откуда и говорила про себя, что она — проклятое дитя Волдеморта.

Джесс — сумасшедшая грязнокровка и неудачница, — объяснял Скорпиусу папа. — И ни в ком случае нельзя называть Темного лорда по имени! А Джесс скоро выставят отсюда — он добьется этого.

Папа всегда умудрялся выживать новых соседей, если они ему не нравились. Ему не нравилось жить и в Лютном переулке, но он не думал переезжать — Скорпиус жил здесь, сколько себя помнил. Папа невдалеке снимает склад на совершенно выгодных условиях и с совершенно особенной магической защитой и маскировкой.

Размышления Скорпиуса прервала мама. Она неожиданно обняла его и развернула к себе.

— Скорпи, грустить в одиночестве — преступление. Ты должен познакомиться с другими детьми.

— Не хочу.

— У мистера Ричардсона двое сыновей чуть младше тебя. Я обещала познакомить тебя с ними. Правда, я сказала, что ты мой брат. Ты не обижаешься, нет?

— Я скажу им, что я твой сын.

— Скорпиус! Не вреди. Ты сломаешь игру.

— Мы не в театре.

— Скорпиус! Вот же ты… И в кого ты уродился? Совсем не похож на меня и папу.

Скорпиус нахмурился. Кажется пришел момент поделиться с мамой тем, что мучило его уже давно.

— Мам, а в кого я уродился? Я имею ввиду… ты очень общительная… и с папой вы часто ссоритесь… и папа тоже говорит, что я на него не похож… и… и… — у Скорпиуса не поворачивался язык, чтобы сказать “папа не любит меня”... — и… папа всегда строг, — эта фраза далась не менее тяжело.

— К чему это ты клонишь? — спросила мама с какой-то нехорошей интонацией в голосе.

— Я… я думал… а вдруг, папа — не мой папа, и у меня другой папа?

— Какой еще другой папа?

Скорпиуса бросило в жар. Мама испытывающе смотрела на него, наклонившись к самому лицу. Скорпиус решил объяснить на примере.

— У Антастейши и Влада был отчим. Их мама сбежала от него в Англию к дальним родственникам, не зная языка. Они рассказывали, что долго думали, что он был их папой, а на самом деле он — отчим, а их папа умер.

— Не удивлюсь, если этот отчим тоже сюда явится. Долоховы думают, что их квартира резиновая, — мама усмехнулась.

— Ты не поняла. Они думали, что он — папа, а он оказался отчим. А мой папа — это папа?

На лице мамы отразилась крайняя степень беспокойства, словно ее сейчас будут убивать на сцене, или словно к ним на дом нагрянули авроры.

— Кто тебя так настроил? Они?

— Они? — не понял Скорпиус.

— Бабушка с дедушкой. Что они тебе сказали?

Скорпиуса обескуражил вопрос. Что мама хочет услышать? Бабушка с дедушкой говорили о разном и помногу.

— Много чего…

— Много чего?!

Скорпиус нашел реакцию мамы очень странной и настороженно замолчал.

Мама тоже молчала. Вдруг она озабоченно его обняла.

— Скорпи, выкинь из головы все, что они говорили. Они старые. И сами не знают, чего хотят. Вначале были за наш брак с папой, потом против, потом снова довольны. Ты — сын папы. Конечно, он — твой родной отец. Совершенно точно. И ты очень на него похож. Такой же умный. Красивый. Вредный, — мама его ущипнула.

Скорпиус отодвинулся и мрачно прищурился на маму. Она только что говорила обратное: что он на папу не похож.

— А почему тогда у вас нет еще детей? Может, у вас не может быть детей? А я у тебя был еще до папы.От другого папы, у которого могут быть дети.

Мама открыла рот, чтобы что-то сказать, потом снова закрыла, тяжело пропустила воздух сквозь зубы, закатила глаза. Очень и очень странное поведение.

Сказала куда-то в сторону:

— Да, такого тебе они не могли сказать.

Скорпиус во все глаза рассматривал маму. Вероятно, мама удивлена, что бабушка и дедушка раскрыли какой-то секрет. Скорпиус про себя восхитился, что так правильно построил диалог, что мама сейчас сама во всем признается.

— Значит, это правда? Я был у тебя до папы?

Лицо мамы исказило раздражение.

— Нет! Сначала был папа, потом ты! И у тебя нет второго папы и не будет!

Скорпиус закусил губу. Мама кричит. И мысль о том, что родители разведутся — была одним из его кошмаров. Появится отчим. Так, папа — уже отчим. Но другой отчим еще хуже.

Мама напряженно на него смотрела. Нервно заломила руки. Когда снова заговорила, ее голос звучал жалобно:

— Скорпи, как ты можешь так думать? Говорить такие вещи. Папа — не папа. Что ты был у меня до папы. Конечно, нет. Я и так родила тебя очень рано. И после свадьбы. У нас с папой была прекрасная свадьба. И мы очень любим друг друга, — с чувством ввернула мама. — Мы — две половинки. Родственные души. Я не мыслю своей жизни без него. Мы связаны, мы никуда друг от друга не денемся.

Репетирует монолог Джульетты, — мысленно прокомментировал Скорпиус.

— Мама, если бы ты действительно любила папу, то не общалась бы с разными типами.

Мама вскинула на него быстрый взгляд, испустила протяжный вздох и прикрыла глаза рукой. Некоторое время так сидела, ее грудь высоко вздымалась. Мама утерла слезинку у края глаза.

Скорпиусу было одновременно стыдно, жалко маму и обидно, что мама отказалась открывать ему правду о настоящем папе.

— Ты ужасный мальчик. Ужасный и злой, — заговорила мама жалобным голосом. — И глупый, — это уже сказано резче. — Глупый и маленький. Ничего не понимаешь.

Скорпиус замер. Похожие фразы ему доводилось слышать от папы, но от мамы слышать такое — в сто раз хуже. Скорпиус мысленно заметался, не зная, как поправить дело.

— Мам… Я хотел сказать… Ты права. Я в любви ничего не понимаю, — Скорпиус хотел сказать это твердо, но получилось почти так же жалобно, как у мамы.

Мама удовлетворенно вздохнула. Улыбнулась. Приблизилась ближе. Погладила по щеке и с чувством сказала:

— Ты поймешь.

Скорпиус деревянно кивнул. Мама заключила его в объятия.

Скорпиус отдался чувству радости. Мама его любят. Они помирились.

Вскоре мама отстранилась, с счастливой улыбкой она погладила его по волосам, поцеловала в обе щеки, игриво щелкнула по носу.

Скорпиус слабо скривился.

Мама выпрямилась, встряхнула волосами — приняла вид королевы и принялась поучать:

— Скорпи, ты спросил про “разных типов”. Так не говорят. Все-таки ты — потомственный аристократ. Не типы, а благородные джентльмены, мамины друзья. Вернее, поклонники, — мама горделиво вскинула голову. — Я — актриса, если ты забыл. И, да, у меня много поклонников. Для актрисы множество поклонников-мужчин — совершенно нормально. Они делают мне комплименты, пишут письма, дарят цветы и подарки…

— Ты хочешь, чтобы эти три типа...джентльмена тоже тебе что-то подарили? — перебил Скорпиус.

— Да! Поэтому, Скорпи, не ломай игру, — голос мамы снизился до возбужденного шепота. — Пока не сошли на берег, я — Астория — твоя сестра, мне восемнадцать. Понял?

Скорпиус обреченно кивнул.

Мама довольно улыбнулась. Заинтересовалась своей сумочкой и вытащила оттуда драгоценный браслет.

— Смотри, что мне уже подарил один из ослов. Очевидно, вез это своей жене. Второй, кажется, без денег, но он меня веселит. А третий — полный болван, думаю сделает предложение еще на корабле.

— Предложение?

Мама вновь щелкнула его по носу.

— Конечно, я не соглашусь, глупый. Скажу, что подумаю.

— Подумаешь?!

— “Подумаю” — означает “нет”, — прошипела мама. — Ох, Скорпи, какой ты еще маленький.

Скорпиус оскорбился.

— Мама, а не будет ничего плохого, когда мы сойдем на берег, и эти три осла встретятся с папой?

Мама улыбнулась улыбкой человека, у которого все спланировано.

— Папа нас не встречает, я не говорила?

— Нет, почему?

— Прислал сову, что задерживается в Албании еще на неделю.

Сердце Скорпиуса забилось сильнее. Еще неделя без папы. Неделя лета. Неделя жизни.

— Скорпи, ты улыбнулся? Ты, что, рад, что папа задерживается? — удивилась мама.

— Нет, я соскучился по папе.

— Он тоже по тебе тоже. Он еще переслал для тебя книги, я забыла дома. Еще просил проверить, точно ли ты прочитал остальные, которые он давал. Ты же все прочитал?

— Да… Я ему писал.

— Вот, даже писал. У нашего папы один недостаток — подозрительность, не считаешь?

— Да...