Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! (гет)

Следующие полгода были просто отличными.

Наконец окончательно став собой, упорядочив свою память и завершив так сказать слияние, Эмма взяла отпуск и поехала с Генри на свою теперь уже бывшую родину.

Ее сын был просто в восторге! Ведь это первый раз, когда он поехал куда-то за пределы Америки. Там, путешествуя по Англии и Шотландии, она все же не удержалась и заглянула в те места, где когда-то были те или иные магические улочки или поместья чистокровок, но ничего не нашла. Лишь там, где когда-то стоял Хогвартс, Эмма обнаружила слабые следы магии и уже почти полностью исчезнувшие руины замка, который, судя по всему, так и не достроили, да не большую рощицу, которая так и не стала Запретным лесом. Вероятно, магия здесь когда-то все же была, но все вымерли еще до того, как школа была достроена. Еще едва заметные следы волшебства она нашла и в Стоунхендже, но те были еще старее, чем на руинах.

Эмма, к своему изумлению, даже не расстроилась. Эти поиски были скорее интересом исследователя, чем ностальгическая поездка по местам памяти, так что все прошло гладко. Самое главное, что Генри был в абсолютном восторге, особенно от Кентерберийского собора, Тауэра и, естественно, Лондонского глаза, и это все что имело значение для Эммы.

Она несколько флешек заполнила фотографиями и видео из их путешествия. Только их. Да, она его не растила, зато сейчас собиралась сделать все, чтобы не потерять этого замечательного ребенка, а этот отпуск, даже если он все вспомнит, останется только в воспоминаниях у нее и него.

Они почти три месяца провели на Британских островах, но летние каникулы Генри были не бесконечны и им пришлось вернуться. Мальчик жутко расстроился, но после того, как Эмма пообещала, что на следующие каникулы они могут съездить сюда вновь, он немного взбодрился. И вот, вернувшись домой, когда они только стали привыкать к своей прежней жизни, в ее уютный мирок ворвался он.

Чертов капитан Крюк!

Какого хрена?! Она больше не хотела никакой магической херни в своей жизни! Эмма волшебством-то почти не пользовалась, а тут является это чудо! Да, когда этот пират разрушил ее мирное утро, она была готова применить Непростительное! К счастью, она быстро успокоилась и решила прикинуться валенком, сделав вид, что его не узнала. Тот вроде поверил, но не отцепился. Он еще два раза к ней являлся, этакий навязчивый продавец библий, пока не купишь — не отвалит.

— Ну, что ты от меня хочешь?! — наконец не выдержала Эмма, когда он приперся в кафе, где она выслеживала своего очередного клиента. Ей весьма понравилась работа охотником за головами, инстинкт наказывать подлецов и спасать сирых и убогих. Не зря же когда-то хотела быть аврором.

— Послушай, Свон… — начал Крюк. — Ты должна…

— Я у тебя ничего не занимала, поэтому фиг че тебе должна! — перебила его Эмма, со стоном понимая, что упустила свою жертву. — Слушай, Джек Воробей, ты мне работать мешаешь, — и схватив столовый прибор со стола, зловеще добавила: — Поэтому отвали, пока я не воткнула эту вилку тебе в зад.

— Ого-го! — воскликнул пират и поднял руки, ну технически только одну. И вдруг лихо ухмыльнувшись добавил: — Я и забыл какая ты горячая штучка!

Он даже пошевелил бровями. Эмме аж поплохело, смотря на заигрывание этого типичного мужлана.

— Что ты мог забыть? Всего раз-то поцеловались! — возмущенно сказала Эмма и выругалась, поняв, что проболталась.

Крюк подозрительно прищурился.

— Откуда ты…

Но что он там хотел сказать, Эмма не слышала, так как попросту сбежала.

Следующим утром он позвонил ей из участка, куда его загребли за то, что он дрых в парке. Это не Заколдованный лес, спать где хочешь нельзя.

— Выкладывай, размалеванная чушка, чего ты от меня хочешь? — устало сказала Эмма, встретив Крюка около участка, после того, как внесла за него залог. Она поняла, что он ее не оставит, а зная свою удачу, наверняка, опять нужно кого-то спасти.

«Чертов комплекс героя! И чего я этого пирата просто по-тихому не убила и не спрятала где-нибудь в парке?»

Как говаривал Малфой: нет тела — нет дела. Но гриффиндурство, по мнению этой белобрысой сволочи, так никогда в ней полностью и не умерло, и сейчас Эмма обреченно понимала, что хорек был прав. Она больше не считала себя Гарриет, но желание всех спасать ей и так было присуще, а теперь оно стало еще сильнее.

— Фу, как грубо! — фыркнул пират.

Эмма прищурилась и со всего маху стукнула его в плечо.

— Больно же! — воскликнул Крюк. — Что сразу драться?

— Крюк! — проскрежетала сквозь зубы Эмма, чувствуя, как в ней вновь возрастает желание применить Аваду.

— Лады, красавица, — мирно махнув рукой, сказал пират и хитро продолжил: — Я так понимаю заклинаньице Ее Величества не сработало?

— Как ты догадался? — с преувеличенно шокированным видом спросила Эмма, а потом сердито добавила: — Крюк, даю тебе две секунды, чтобы ты кратко и по существу сказал, какого черта ты здесь делаешь или я скажу копам, что ты меня преследуешь и тебя опять запрут.

Кажется, поняв что она не шутит, пират быстро изложил ей факты и причины своего пребывания здесь.

— Мерлинова борода… — простонала Эмма, упав на лавку и начав массировать виски. Этого ей только не хватало… Очередное проклятие, какой-то враг и прочая сопутствующая фигня…

Крюк непонимающе нахмурился.

— А разве у Мерлина была борода? Да и причем зде…

Тут Эмма резко пнула его под коленку и он с болезненным стоном упал.

— Черт, Свон! Больно же! — жалобно сказал пират, держась за свою пострадавшую конечность.

— Зелье, — внезапно твердо сказала Эмма и требовательно вытянула руку. — Отдай мне зелье и свали куда-нибудь до вечера, а потом придешь ко мне в квартиру, путь туда ты уже и так знаешь.

Крюк без вопросов отдал ей пузырек и соблазнительным голосом спросил:

— Аааа… Зовешь к себе в квартиру и даже выпивкой не угостишь? Ай-йай, плохая девчонка!

За что тут же получил еще один пинок, уже по ребрам.

* * *

Она не хотела, чтобы Генри все вспомнил. Она хотела, как бы это не было эгоистично, схватить сына в охапку и может даже вернуться в Англию, где никто их не знает и оставить все как есть, но она не могла. Это было жестоко, лишать своего сына памяти о женщине, которая десять лет о нем заботилась, об отце и всей остальной семье, особенно, когда он столько сил приложил, чтобы они все собрались. Что она была бы за мать такая? Эмма хотела, чтобы Генри ее любил, даже если она будет не единственной матерью для него, а не ненавидел, когда все вспомнит. Она была уверена, что рано или поздно это все равно бы произошло. А память об одиночестве была слишком свежа, чтобы отказываться от того, что у нее есть в этом мире.

Но, как мягко подойти к этому разговору, она так и не решила, поэтому просто подлила зелье ему в чашку с чаем, привычку пить который она вновь приобрела, пока была в Англии, и которую перенял Генри. Как только она сделала глоток, Эмма замерла. Ведь боялась возвращать Генри не только потому, что не желала делить его со всеми, но и потому, что теперь он мог заметить, что с ней, что-то не так. Некоторые черты ее характера все же перетерпели изменения, как и ее привычки, и даже речь. Генри — мальчик у нее умный, сразу может понять, что мама «сильно изменилась за лето», так сказать. Но Генри просто был в восторге, что вновь все помнит. Он тут же с нетерпением спросил, вернулся ли Сторибрук и когда они поедут туда.

«Ну, вот и чудно! Осталось только в самой себе наскрести хоть каплю подобного энтузиазма и в путь… Черт! И что я все-таки не прикончила пирата?..»