Непослушание - спасение обреченных (джен)

Лунная Плясунья.

Он мельком увидел Лунную Плясунью, и едва удержался от того, чтобы не начать ухмыляться, как последний идиот, когда увидел, что та делает. Видимо заметив его маневр, Бейла велела своей драконице вцепится когтями в правый глаз ревущей и бесполезно барахтающейся в воздухе Вхагар, потерявшей концентрацию и отвлеченную агонией. Горячая древняя почти черная кровь подобно водопаду лилась вниз, а дым из пасти драконицы вот-вот должен был смениться обжигающе-горячим пламенем.

Почти одновременно с ней Джекейрис крикнул Вермаксу отпустить и они взмыли вверх.

И даже несмотря на это он все равно ощутил спиной и затылком ужасный жар огня, который вокруг себя начала беспорядочно выпускать ослепленная драконица. Небо над Грачиным Приютом мгновенно превратилась в одну сплошную стену огня, которая наверняка скрывала для выживших ниже небо, солнце и заставляло воздух превратиться в удушающих жар. Джекейрис поискал взглядом Бейлу, которая также, как и он, была покрыта темной кровью, и лихорадочно вертела головой, явно ища принцессу и ее Красную Королеву.

Но той не было видно.

Такой дракон, как Мелеис не мог так легко, как они затеряться в облаках, если только… Вхагар вновь заревела и содрогнулась всем своим огромным телом, словно пыталась что-то с себя сбросить. Ее пламя рассеялось, и Джекейрис увидел, что Красная Королева тоже не теряла времени. Пока они ослепляли Вхагар, Мелеис и ее всадница снизились, и, едва Джекейрис и Бейла ушли от залпа огня, когти Красной Королевы впились в подбрюшину древней драконицы, как ранее та сделала с Солнечным Огнем. Эймонд вертелся в седле и яростно приказывал Вхагар взлететь выше и щелкал хлыстом, пытаясь взять под контроль обезумевшего зверя, который был теперь, в отличии от него, слеп на оба глаза.

Вхагар его не слушала.

Она беспорядочно щелкала челюстями, пытаясь поймать Мелеис, которая уже оставила довольно зрелищные рваные раны на брюхе драконицы, отчего горячая кровь оросила все еще дымящиеся поле брани у подножья Грачиного Приюта. Красная Королева отцепилась от Вхагар, чьи мощные зубы вдруг едва не впились в ее шею, и отлетала от нее чуть дальше. Эймонд вновь начал выкрикивать приказы, но ветер и рев драконов Джекейрису не давал понять, что именно тот хотел, чтобы Вхагар сделала. Да это и не важно, ведь та его окончательно перестала слушаться. Ее рев, полный боли, сменился рычанием, насыщенным злобой и жаждой крови. Вхагар начала подниматься выше, отчего с неба будто бы полился кровавый дождь из ее ран и…

— Naejot nābēmagon⁽¹⁾, Meleys! — громогласно крикнула принцесса Рейнис и щелкнула своим кнутом.

Красная Королева издала рев и бросилась вперед. В этот раз ее зубы впились в хвост Вхагар до того, как та поднялась еще выше. Вой старой драконицы больно резанул по ушам Джекейриса, и новая струя племени, осветившая небо, казалось бы, была еще ярче и жарче, чем в прошлые разы. Но это не был тем, что могло его остановить. Азарт, дурное предчувствие, что погнало его сюда и уже сменившиеся осторожной надеждой на то, что вот сегодня они могут все закончить, все еще тлеющая ярость и жажда отомстить за брат, сестру и всех тех, кого они еще потеряли…

Это все буквально взорвалось в его душе, как проснувшийся вулкан, выпускающим магму.

Вермакс, словно ощутив бурлившие в нему чувства, издал вопль, похожий на боевой клич и стрелой погнался следом за Мелеис. Джекейрис мимоходом заметил, что Лунная Плясунья не отставала. Словно общаясь без слов, он и Бейла, почти одновременно нырнули под трепещущие гигантские крылья Вхагар. Его должно было беспокоить, сколько удовлетворения и энтузиазма он ощущал через узы с Вермаксом, когда тот впился зубами и когтями в и без того дырявые крылья Вхагар, но не беспокоило. Будь у него когти и зубы Джекейрис и сам бы рвал эту проклятую драконицу, в чьем чреве, вполне возможно, все еще переваривались кости его брата. Ее и ее всадника, что-то вопящего выше. Кажется, какие-то изощренные проклятия.

Но не поздно ли, и не отдает ли иронией, что их насылала тот, кто уже был сам проклят как Убийца Родичей?

Тем временем Красная Королева, будто по веревке, забралась по изорванному хвосту Вхагар выше, оставляя по пути дополнительные рваные раны, и мерзким хрустом и влажным чавканьем вцепилась зубами в нижнюю часть хребта. Джекейрис не понимал, как еще не оглох от того, как часто за последние минуты вблизи от него раздавались те ужасающие звуки, что издавала Вхагар, когда когти и зубы более молодых драконов впивались в ее древнее тяжелое тело, рвали ее крылья и опаляли их огнем, как сейчас с энтузиазмом делала Лунная Плясунья.

Звук, с которым Мелеис вырвала приличный кусок плоти из спины Вхагар, перед тем, как взлететь выше, наверное еще долго будет преследовать его во снах.

Хотя бы потому, что теперь Джекейрис точно мог сказать, с каким примерно звуком эти мощные челюсти перекусили молодого Арракса и его всадника, когда те просто хотели добраться домой. К его горлу подкатила тошнота, но он быстро об этом забыл, когда понял, что что-то было не так. Его начало тянуть вниз, вместе с Вермаксом, чьи когти были все еще с наслаждением рвали тонкие плотные складки крыла Вхагар. Он растерянно моргнул, а потом услышал, как панически закричал Эймонд.

— НЕТ, ВХАГАР! НЕТ! Sōvegon, Sōvegon⁽²⁾! — все надрывался он и именно в этом момент Джекейрис понял, что вопли Вхагар сменились натужным страдальческим воем, ее изорванные тлеющие с той стороны, его терзала Лунная Плясунья стали махать все более вяло, и она начала падать вниз.

И тянут его за собой.

— Ivestragī jikagon, Vermах⁽³⁾! — крикнул Джекейрис своему дракону, который несколько увлекся разрыванием плотной выцветшей плоти его более старшего сородича.

Вермакс мгновенно выпустил ошметки перепонок крыла Вхагар и порыв ветра их тут же поднял выше, где уже парила Лунная Плясунья и Красная Королева. Джекейрис не смотрел на них. Он только как зачарованный смотрел на то, как могучие тело драконица самой королевы Висеньи, чей вопли и движения становились все более заторможенными устремилось камнем вниз. Во время боя они удалились достаточно далеко от Грачиного Приюта, чтобы это многотонная туша не упала на замок, который мгновенно был превратился в кучу щебня под таким весом.

Хотя даже Грачиный Приют и люди в нему его почти не заботили.

Джекейрис лишь все жадно смотрел на падающего зверя и с ужасом понимал, что ему хоть и стало несколько легче, даже радостнее, оттого, что Люк был отомщен, что теперь врагов у матери больше не было и она может спокойно закончить эту войну. И все же этого было мало. Орудие смерти его брата было если еще не мертво, то скоро будет, но причина того, почему Люк вообще оказался в небесах, во время бури, где принял смерть, все еще могла быть жива. Эймонд был живуч и если…

Грохот от столкновение Вхагар и земли был оглушительным и наверняка значительную часть северного побережья порядком потрясло в этот миг.

Стаи птиц, как маленькие темные тучки, вырвались из лесного массива, значительно поврежденного телом огромного дракона, который упал в него, сломав десятки старых могучих деревьев. Сквозь шум в ушах Джекейрис, кажется, слышал голос принцессы Рейнис велевший им направляться к Грачиному Приюту. Кажется, Бейла тоже что-то пыталась до него донести. Но он это едва слышал. Джекейрису нужно было… нужно…

— Ilagon, Ilagon, Vermах⁽⁴⁾! — рявкнул он и его верный дракон стремительно устремился вниз, прямо к туше павшего последнего дракона, жившего при завоевателе.

Ветер хлестал его по щекам, когда Вермакс как ядро катапульты быстро летел вниз, сердце бешено колотилось, а места, где на его кожу попала кровь Вхагар, жгло. Его глаза слезились, а дышать удавалось с трудом, но Джекейрис не хотел сбавлять скорость. Он хотел как можно скорее оказаться на земле и лично увидеть, что Эймонд мертв. Что Вхагар наверняка испустила дух, а уже потом можно будет отправиться на поиски останков узурпатора и его израненного дракона…

Вхагар еще была жива.

Когда Джекейрис спрыгнул на землю, спустившись со спины Вермакса, приземлявшегося чуть в стороне от гигантской туши размером с замок, лежащей на поваленных кустах и деревьях, то увидел, что та еще издавала хриплые короткие вздохи, выпуская слабый дым из ноздрей. На земле повреждения на драконице были еще более ужасными, чем в небесах. Она лежала, подмяв под себя и сломав до конца то крыло, что терзала Лунная Плясунья, а из ее изодранного брюха щедро текла горячая река крови, которая уже образовала вблизи нее кровавое озеро. Джекейрис не видел ее спину, но был уверен, что она выглядела еще более ужасно после того, как Красная Королева буквально вырвала оттуда кусок. Ее шея была расположена под явно неудобным углом, а те места, где когда-то были глаза, были похожи на два кровавых мясных провала в окружении рваных ран из-за когтей Вермакса.

Сдавленный стон заставил его резко повернуть голову.

Интуиция вновь его не подвела, и падение не убило проклятого богами Эймонда Таргариена. Его дядю и врага в одном лице. В какой-то момент, он потерял повязку, и Джекейрис впервые увидел сапфир в его глазнице. Эймонд скорее свалился, чем спустился со спины Вхагар и ему понадобилось несколько неловких минут, чтобы встать на ноги. Его серебряные волосы были растрепаны, на лице была кровь, его или Вхагар было не ясно, свою правую руку, изогнутую под неправильным углом, кажется даже под рукавом пальто торчала его кость, он прижимал к груди, а на левой ноге ему явно было больно стоять. Его единственный глаз в ужасе уставился на издающие предсмертные хрипы дракона, которого в детстве так жаждал иметь, кажется, еще не до конца веря, что та скоро его покинет.

— Вхагар заслужила лучшей участи, — вдруг хрипло произнес Джекейрис, выдавая свое присутствие, которое ранее явно не было замечено.

Голова Эймонда повернулась так быстро, что было странно, как он не услышал хруст костей.

— Ее предыдущий всадники были выдающимися людьми, а ты сделал ее оружием мести маленькому невинному мальчику, который был твоим племянником, — продолжил Джекейрис, делая шаг вперед, и ощущая, как пламя ярости разгоралось все сильнее, а глаза начинала застилась кровавая пелена.

Лицо Эймонда исказилось, а потом он медленно оскалил, демонстрируя окровавленные зубы.

— Милорд Стронг, — со знакомой насмешкой произнес он, все больше перенося вес на одну из ног. — Что, отомстить хочешь за своего маленького ублюдочного брата? Настолько слабым, что он не осмелился отдать мне свой глаз взамен утерянного моего. Будь иначе, может быть, был бы еще жив и продолжал жаться к юбке вашей шлюхе-матери.

Глупо было поддаваться почти той же издевке, но Джекейрису было плевать. Он бросился вперед и почти без труда повалил Эймонда на землю, пропитанную кровью Вхагар. Темные теплые брызги разлетелись в стороны и попали на его лицо, а также и без того окровавленную одежду. Джекейрис сжал кулак и ударил начавшего смеяться дядю.

— Люк просто хотел защитить меня от тебя! — заревел он, вновь и вновь нанося удары по лицу уже не столь задорно смеющемуся Эймонду, чье лицо быстро превращалась в кровавое месиво. — Ему было тогда всего шесть. А ты хотел мне проломить голову камнем. Он просто защищал меня!

И это было так неправильно.

Это Джекейрис был старшим братом, он должен был защищать Люка, над которым не должен был насмехаться, когда они тренировали и у того ничего не получалось, и кого должен был оставить дома, а не настаивать на том, чтобы тот отправился посланником, как он сам. Он должен был защищать Джоффри, Эйегона и Визериса, с которыми должен был проводить больше времени, а не отмахивать от них, потому что они малыши, а он, как наследник их матери, должен больше учиться.

Он должен был защищать Висенью.

Но Джекейрис провалил эту миссию.

Люцериса больше нет, Висенью вырвали из их семьи до того, как они успели ее поприветствовать, а остальные были в Долине, под защитой Рейны, леди Джейн и всех других людей, что окружали их, и среди которых не было их старшего брата. Пекло побери, он смог уговорить встать под знамена матери Север и Долину, но не смог быть просто хорошим братом. И ощущал, что наследник из него тоже выходил паршивый. Даже не смог держать в узде кучку лордов и совет, пока матери не было.

Джекейрис остановился.

Нос, как минимум одна скула, губы и здоровый глаз. На лице Эймонда едва ли осталось живое место от его ударов. Дядя тяжело дышал, даже хуже, чем он сам, но единственный глаз, даже несмотря на то, что начал уже заплывать, все еще был ясен, полон злобы, насмешки и еще чего-то такого, чему он не смог сразу дать имя. Да и не хотел. Его ярость и горе не утихали, как бы ни было это острое угловатое лицо, в котором, как бы это ни было ужасно, видел отдаленные черты, что они все разделяли. Черты, которые напоминали о том, что в их жилах текла одна проклятая кровь.

Боги, зачем вы прокляли нас одной кровью, если решили разбросать по разные стороны этой ужасной неправильной войны?

— Потом что Люк любил меня, а я его, — сипло выдохнул он, и, наклонившись почти к самому лицу дяди, язвительно-горько ухмыльнулся. — В отличии от тебя и Эйегона, которого ты поджарил. Наверное давно хотел это сделать, жадный ублюдок. Хочешь его корону, почет и Железный трон, а? Или просто ты обрел вкус к убийству родичей?

Эймонд плюнул в ему в лицо.

— Единственный ублюдок здесь это ты, милорд Стронг, — гнусово произнес он и, ухмыльнувшись ртом, где теперь недоставало пару зубов, приподнялся, но все еще не нанося ответные удары. — Ну давай. Убей меня. Отомсти за своего бесполезного брата и порадуй мамочку-шлюху. Убей меня!..

И вот тогда Джекейрис понял, что это за эмоции мелькали в единственном глазу его дяди. Отчаяние. А еще страх и смирение. Эймонд понял, что теперь, без дракона, вдали от столицы и верных солдат, раненый, неспособны стоять прямо и со сломанной боевой рукой, да еще и с множеством свидетелей, видевших как он поджег Эйегона, своего брата и вроде как короля, и его дракона, его ждет либо плен и встреча с его единокровной старшей сестрой, чьего ребенка он убил, либо смерть.

Второе ему было явно милее.

Поэтому он и начал привычно задирать его, надеясь вывести на драку, как — боги, неужели с того ужина не прошло и пары месяцев? — тогда, в ночь перед смерть деда, и что без бдительного ока Деймона и охраны Джекейрис податься чувствам в полной мере и убьет его, избавив от нужды терпеть плен, насмешки и проклятия в свою сторону как убийца родичей уже дважды, ведь вероятность того, что Эйегону при его фееричном падении, повезло также, как ему самому, была очень мала.

Джекейрис вдруг ощутил как его накрыло одеяло холодного спокойствия, мгновенно погасившее пламя ярости, которое все еще тлело где-то под кожей, но уже не мешало ему мыслить здраво. Он медленно коснулся лица, не отводя взгляда от Эймонда, и вытер его плевок с щеки.

— Хочешь смерти? Освобождения хочешь, да? — спросил он, и ощутил, как по его лицу расползлась холодная ухмылка. — Ну, дорогой дядя, я могу тебя освободить. От света, нужды смотреть на своих врагов и в лицо своим неудачам.

Джекейрис быстро выхватил кинжал из ножен на своем поясе, тот, что на последний его день именин ему подарил Деймон, и, еще до того, как Эймонд успел среагировать, полоснул его по здоровому глазу, где за миг до удара, расцвел животный ужас, понимание и паника, оставляя на его веках рану симметричную шраму на том глазе, куда его так давно ударила неловкая рука шестилетнего напуганного Люцериса.

Эймонд издал пронзительный вопль.

Он изогнулся дугой и прижал к разбитому и залитому и без того кровью лицу уцелевшую руку, где было явно вывихнуто несколько пальцев. Джекейрис одним тягучим движением встал на ноги и сделал шаг назад, почти безразлично смотря на то, как его вероломный дядя извивается на земле как жалкий червь, в крови в какой-то момент затихшей Вхагар, ушедшей из жизни, где она была столь знаменита и заметна, так тихо, что никто и не заметил, что-то крича на жуткой смеси общего и валирийского, проклиная всех Стронгов до десятого колена.

Ему не было жаль.

Это был бесчестный и жестокий поступок, но наконец яркое пламя мести за брата стало тише и он смог хоть немного выдохнуть свободно. Нет, Джекейрис еще не скоро сможет прийти в себя, собрать свою разбитую столькими смертями близких душу в единое целое, которое уже никогда не будет прежним, но все же ему немного, но стало легче. Он смог все же выполнить свой долг перед Люцерисом, при этом не запятнав себя клеймом Убийцы Родичей, и сможет спокойно встретит гнев матери, когда вернется, зная, что в этот раз принесет ей головы двух главных для нее угроз.

И не одной вести об еще одном потерянном сыне.

Он спокойно отвернулся от Эймонда и мертвой Вхагар, чтобы только увидеть, как рядом с беспокойно мнущимся Вермаксом приземлились Лунная Плясунья. Бейла была все в крови, вероятно, как он, ее волосы были растрепаны, и все же она была прекрасна. Как настоящая королева-воительница Старой Валирии. Она быстро спешилась и окинув его быстрым обеспокоенным взглядом, перевала взор на вопящего и дергающегося на земле Эймонда, чьи уста все еще извергали проклятие. Джекейрис почти ожидал увидеть в ее глазах осуждение или страх, после того, как в них расцвело понимание того, что случилось.

Но вместо этого, Бейла только поджала губы и вскинула бровь.

— Я так понимаю, ты не нашел здесь выживших, мой суженный, и за телом Вхагар, чтобы ее череп занял место рядом с ее сородичами, мы можем послать людей позже, — твердо сказала она. — Скажем, через пару дней.

К моменту, когда Эймонд, едва ли способны стоять и истекающий кровью, уже наверняка умрет.

— Верно, через пару дней, — сипло подтвердил Джекейрис и сделал пару шагов в ее сторону, едва заметно покачиваясь от усталости, которая вдруг его одолела. — Но сначала нужно убедиться, что узурпатор…

— Он мертв, — уверенно заявила Бейла. — Бабушка отправилась проверить это, но я не сомневаюсь, что Эйегон мертв после такого, как и его дракон.

Она вдруг сглотнула.

— Почти все кончено, Джейс, ты понимаешь? — прошептала Бейла, и издала недоверчивый смешок. — Без Эймонда и Вхагар… Без Эйегона. У них не осталось больше претендентов на трон, кроме двух женщин, одна из которых всего лишь малышка, а вторая девушка не от мира сего. Осталось подавить мятеж лордов, предавших свою клятву нашей королеве, и все будет кончено.

Джекейрис преодолел оставшиеся пару шагов между ними и внезапно обнял ее, прижавшись щекой в ее растрепанным от ветра кудрям, в которых запеклась пыль и кровь, чувствуя, как Бейла со всех сил вцепилась в него в ответ.

— Но Люк и наша сестра все еще мертвы, как и не в чем неповинный Джейехерис, союзы были разрушены, доверие погублено, и мы уже никогда не будем прежними, — разбито прошептал он в волосы ей, не видя, а скорее ощущая, как Бейла тихо всхлипнула, что ей было несвойственно.

Ведь она самая храбрая и жесткая девушка, которую Джекейрис когда-либо знал. Но это будет их маленький секрет. Точно такой же, как и тот, что именно на ее коленях он рыдал как дитя, когда вернулся с Севера домой, узнав о смерти Люцериса. Джекейрис обнял ее еще крепче в объятиях, какие прежде они не так уж часто разделяли, давая им обоим момент погоревать о тех, кто ушел и кто был наконец отомщен.

— Вечером, — вдруг прошептал он ей на ухо, отчего Бейла тут же замерла. — Сегодня мы вернемся на Драконьи Камень и поженимся на закате, как наши родители все эти годы назад, перед жрецом Четырнадцати Огней.

— Вечером, — эхом повторила в знак согласия Бейла, медленно кивнув головой, все еще не отнимая ее от его плеча, и сжав его куртку на спине так, что он мог поклясться, что слушал треск ткани.

И так будет.

Они поженятся вопреки родителям, которые будут одновременно горды и злы, что они ослушались и бросились в бой, что мог стать для принцессы Рейнис Таргариен, «Королевы, которой не было». Мог бы. Но то был другой мир, где Танец Драконов длился еще не один месяц и стал началом конца для Дома Дракона, а также стало причиной полного вымирания драконов.

А здесь они выиграли.

Понесли потери, которые не восполнить, но выиграли. Принцесса выжила, как и ее драконица. Ее сердце наконец оттаяло, и впервые за многие годы она взглянула на Джекейриса совсем по-иному, почти как на своих внучек, и мягко велела звать себя бабушкой, когда он привычно-нейтрально обратился к ней, как к принцессе, стоило им встретиться у стен Грачиного Приюта, где войска Коля, пережившие бойню, сдались без сопротивления. Позднее королева Рейнира, первая своего имени, взойдет на Железный Трон, не сломленная окончательно потерей остальных своих детей, будет править мудро, хотя и не без ошибок и бунтовщиков, все еще недовольных тем, что ими правит женщина, и просидит на нем долгие годы, даже дольше Миротворца, пока ее не сменит ее первенец, к тому моменту сам уже ставший не единожды отцом, еще больше раз дядей многочисленным детям его братьев, и даже дедом. И через многие-многие годы, когда драконов в небесах станет парить еще больше, Дом Дракона будет насчитывать десятки представителей, именно из его крови и крови Бейлы, не раз соединенных к тому мигу с кровью детей их младшего брата Визериса, не менее верно прослужившего старшему брату Деснице значительную часть жизни, родится «Принц, что был обещан». Он оседлает к тому мигу уже такую же огромную, как некогда Вхагар драконицу, Лунную Плясунью, своей знаменитой праматери королевы Бейлы, и сразит тьму, грядущую из-за Стену, даруя новый Рассвет человечеству.

Все это будет.

Но потом.

Сейчас они были просто двумя уставшими, надломленными ужасами, что им пришлось пережить, подростками, замершими в объятиях друг друга посреди разрушений и смерти, захваченные приливом еще столь свежего горя по ушедшим, с робкой и недоверчивой надеждой в сердцах на светлое будущее, которое едва не было потеряно в жесткой братоубийственной войне. Войне, что была предотвращена лишь по воле одного небольшого непослушания одного сильного принца и храброй принцессы.

Непослушание, которое стало спасением для обреченных.

Примечания:

Ну вот и все.

Надеюсь, что этот рассказ понравился всем вам, как и мне. И помог немного смягчить удары новых серий, который уже вышли и еще только выйдут. Встретимся в моих новых рассказах, дорогие читатели!

Всем спасибо.

1) В аттаку, Мелеис!

Вернуться к тексту

2) взлетай, взлетай

Вернуться к тексту

3) Отпусти, Вермакс!

Вернуться к тексту

4) Вниз, вних, Вермакс

Вернуться к тексту