Бакет и Вонка (джен)

Пятнадцатое декабря. Дженнифер и Макс Томас со своими родителями уже две недели живут на фабрике Бакета и Вонки. Они очень хорошие ученики, послушные и умные. Стараются как можно больше запоминать. Их наставники очень ими довольны. На следующий день после их переезда на фабрику, то есть третьего декабря, Элизабет и Чарли устроили им маленькую самостоятельную работу, просто чтобы проверить их знания. Дети почти ничего не знали о кондитерской науке, но всё-таки смогли сделать маленький тортик из трёх бисквитов и прослойкой крема из взбитых сливок.

Детская фантазия на этой фабрике всегда приветствовалась, и вот сейчас двое детей стоят в «Думательной комнате», расположенной рядом с «Цехом изобретений», перед своими наставниками. В «Думательной комнате» присутствовало почти всё необходимое для рождения новых идей: повсюду на многочисленных полках разные сладости, как уже выпущенные в свет, так и маленькие бесформенные фигурки, что помогали разбудить фантазию; огромная стопка бумажных листов с кучей ручек и карандашей; маркерная доска, где можно было рисовать и записывать идеи; стены, разрисованные яркими красками; множество листов бумаги, валяющихся на полу, так как убирать их никто не собирался, и решили оставить так, назвав творческим беспорядком. Большой комнатушка не являлась, всего где-то десять квадратных метров.

— Итак, — Элизабет стояла, полная энтузиазма, — нам нужно что-то такое, такое… Ну, что за душу возьмëт и создаст рождественское настроение.

— Олени? — спросил Макс.

— Снежинки? — предложила Дженни.

— Нет… Слишком просто.

— Может, мешок с подарками, и каждый подарок имеет свой вкус? — предложил Чарли, заведомо зная ответ.

— Нет.

Чарли понимал, что мешок с подарками — слишком просто для буйной фантазии Вилли Вонки, а ведь перед ним сейчас его дочь. Она, подражающая отцу во многом, разумеется забраковала такую простую идею. Но попытка — не пытка, попробовать стоило. Тяжело, наверное, будет еë будущему мужу обратить на себя внимание и впечатлить такую особу... Мужчину передëрнуло. «Мужу»... У Лиз ещë всë впереди, и наверняка ей встретится когда-нибудь тот самый. Если, конечно же, она сможет обратить внимание на что-то и кого-то кроме дела своего отца. А он, Чарли Бакет, поведëт себя подобающе старшему брату: поддержит, поможет и защитит от недоброжелателей. Конечно... Именно как старший брат. Как же иначе?

— Ну конечно же! Фейерверки! — воскликнула Элизабет.

— Фейерверки? — переспросила Дженнифер. — Настоящие фейерверки в конфетах? Разве такие конфеты можно будет есть? Да и есть уже такие конфеты…

— Нет, Дженнифер, — улыбнулась Элизабет, — фейерверки не такие, как в «Игровом цехе». Под этим словом я подразумевала то, что когда человек будет есть эту конфету, у него во рту взорвëтся целый фейерверк вкусов.

— Раз будет фейерверк, то, думаю, можно использовать взрывную карамель. Да? — предложил Макс.

— Да, можно, — улыбнулась Вонка. А затем резко повернулась к Бакету, вроде всë ещë улыбаясь, но уже как-то немного по-другому. — А знаешь, Чарли... Мешок с подарками всë же забывать не будем. На всякий случай.

Весь остальной день Чарли Бакет по неизвестной никому причине ходил в приподнятом настроении.

* * *

Элизабет стояла за металлическим столом в «Цехе изобретений», где разрабатывались рецепты для придуманных идей, и листала записную книжку отца, в которой находились все основные формулы. К ней подошёл Чарли.

— Элизабет…

— Да? — она оторвалась от книжки и посмотрела на Чарли, широко улыбнувшись.

Что-то в этих улыбке и интонации Чарли не понравилось. Да, Элизабет съехала с катушек по отцу, во всём подражает ему, но сейчас это всë уже чересчур. Слишком похожа на его эта улыбка, и не в белоснежности зубов дело; слишком похоже это «Да?», с задоринкой и растягиванием гласной. И взгляд… Что-то в нём было не то. Но Чарли сейчас решил не придавать этому особого значения, ведь, быть может, это у него самого уже крыша едет.

— Верука хотела поговорить с тобой. Мне она отказалась что-либо рассказывать, говорит, что это женский разговор. На мой вопрос про Виолетту ответила, что и она приглашена. У вас тут женский заговор, что ли? — Он улыбнулся. А затем притворно нахмурил брови: — Нам с парнями стоит нервничать?

— Нет, конечно. Не стоит, — решив подыграть Бакету, с прищуром сказала она. — Ну что ж. Раз так, то уже иду. — Вонка, ещë раз улыбнувшись, направилась к выходу из цеха.

* * *

Вечер двадцать четвёртого декабря. К празднику уже почти всё готово, доделываются последние штрихи. Вся большая компания, состоявшая из десяти человек, собралась за одним большим столом в «Шоколадном цехе». До Рождества осталось полтора часа.

Сегодня Элизабет удивила как минимум Чарли — пришла в свитере с изображёнными на нём оленями. Кроме свитера на ней — обычные штаны. Никаких рубашек, брюк, пиджаков, даже броши не было, с которой она уже почти не расставалась в последнее время.

Умпа-лумпы, как и каждый год, приготовили представление, состоящее из сборника их самых лучших песен. Правда, в этот сборник попала и довольно весёлая песня про тупого Августа Глуппа тридцатилетней давности. Благо, что Элизабет пришло в голову заранее просмотреть программу песен, а то настроение испортилось бы минимум у Августа.

В полночь все побежали к огромной ёлке, а точнее, к подаркам, что лежали под ней. После разворачивания своего подарка, Элизабет заулыбалась ещё шире — в коробке лежала шляпа. Чарли обнаружил в коробочке свой любимый одеколон, с запахом домашнего печенья. Виолетта получила спортивный костюм, Верука — красивый кулон с топазом, Майк — футбольный мяч с автографом каждого участника его любимой команды, Август — наручные часы, а Томасы — набор посуды и семейную поездку в Гранд-Лейк, которая должна была состояться в феврале.

После получения подарков начались танцы. Элизабет подтолкнула Веруку к Августу, который со временем похудел и немного подкачался, став настоящим красавцем. Мужчина около пятнадцати лет назад начал оказывать знаки особого внимания в адрес дочери богатого мистера Соль, а когда-то избалованная девочка и не знала, что ей делать. Примерно тринадцать лет назад она, под напором двух подруг, вроде бы начала как-то отвечать, но всё находилось в очень неопределённом состоянии. Определяться стало через год, и всего пять лет назад парочка наконец поженилась. Но бывшая мисс Соль отчего-то искала во всём подвох и постоянно проверяла нервы мужа на прочность, то и дело обижаясь. Вот и теперь она устроила бойкот несчастному и думала, достаточно ли тот натерпелся и можно ли уже довериться ему и окунуться с головой в любовь, о чём и хотела переговорить с подругами полторы недели назад. Верука пару минут попрепиралась, но потом сдалась и подошла к Августу.

* * *

Первое февраля. Семь с половиной часов утра. В комнату Элизабет постучал Чарли, зашёл и начал ругаться. Дело в том, что женщина сидела за письменным столом с головой погружённая в документы и даже ещё не ложилась спать.

— Чарли, ну что ты кричишь? — спросила она, глядя на друга.

— Знаешь, обычно в таких случаях говорят «Ты мне кого-то напоминаешь», но если я это скажу, то это будет мягко сказано! — не унимался он. — Ты ещё пол смени, будешь в точности, как он!

Элизабет ничего не ответила. Да, она хотела быть похожей на отца во многом, но не спать по ночам не собиралась. Сегодня так получилось случайно, просто бумаги много накопилось, а Вонка не заметила, как пролетело время.

— Ладно, — немного остыл Чарли, — прости, что накричал. Просто…береги себя. И…там Томасы собираются, пойдёшь провожать?

— Да, конечно, — улыбнулась она и встала из-за стола.

За прошедший месяц Элизабет насторожила Чарли. Дело в том, что её поведение всё чаще напоминало ему мистера Вонку: всё чаще при создании какого-нибудь рецепта её взгляд становился безумным, всё чаще она улыбалась улыбками из арсенала отца, всё чаще интонация голоса была как у него. Ещё она уже почти ежедневно носила его брошь. Всё это одновременно и раздражало, и беспокоило Бакета.

Элизабет и Чарли проводили Томасов за ворота фабрики, где тех ждала машина.

— Элизабет, пойдём в «Цех изобретений», мне надо показать тебе то, что вчера сделала Дженнифер, — сказал Чарли, когда они вдвоём зашли в главный коридор.

— Оу, да, конечно. Только мне нужно отнести в «Административный корпус» документы, что я заполняла всю ночь.

— Хорошо, я буду ждать тебя в цехе. Приходи скорее.

Они разошлись: Чарли ушёл в «Цех изобретений», а Элизабет направилась в свою комнату. Войдя, она подошла к столу, села, чтобы поставить печать на последнем документе, и увидела рядом лежащую брошь отца, которую вчера вечером сняла, а утром забыла надеть. Женщина тут же решила исправить ситуацию и приколола брошь.

Тут она встала, направилась к двери и вышла из комнаты. Прошла по нескольким коридорам и спустилась на этаж. Любой заметил бы, что это уже не Элизабет. У Элизабет глаза не были холодными, её лицо всегда выражало эмоции и никогда не выглядело таким серьёзным.

Пройдя ещё несколько коридоров, она остановилась и подошла к стене. Приложила ладонь к определённому участку стены, о существовании которого не знал никто из ныне живущих. Тут же на уровне лица женщины вылез датчик, просканировавший её правый глаз. На стене высветилась зелёная надпись «Элизабет Вонка», а под ней — «доступ разрешëн», после чего часть стены отъехала, открывая потайной ход размером с обычную дверь.

Пройдя в дверной проём, женщина оказалась на металлической смотровой площадке в большом помещении. Перед ней был огромный и сложный механизм. Прикрыв глаза, она довольно ухмыльнулась.

* * *

Спустя пятнадцать минут, проведённых в этой комнате, женщина вернулась в комнату Элизабет. Села за стол, положила руки перед собой и опустила на них голову. Закрыла глаза.

Элизабет вздрогнула и открыла глаза. Подняла голову и посмотрела на бумагу, лежащую перед ней. Потом перевела взгляд на настольные часы.

— О, Господи! — воскликнула она. — Чарли!

Быстро поставив печать там, где нужно, вскочила, собрала все документы и выбежала из комнаты. Добежав до «Административного корпуса», Вонка отдала документы Дорис, что была уже в возрасте, и побежала в «Цех изобретений». Там она встретилась с разгневанным Чарли.

— Ну и где ты была так долго? — спросил он.

— Я…я… Прости, Чарли. Я, кажется… уснула.

— Уснула?! А я говорил тебе: ночью спать надо! — Но затем, глубоко вдохнув и выдохнув, он взял себя в руки и спокойно сказал: — Ладно, пойдём.