Моя супруга, мой супруг (гет)

Вопросы не сработали.

Супруги не стали проводить больше времени вместе, а размеры поместья позволяли им не пересекаться целыми днями.

Гермиону очевидно это устраивало. Она жила в доме Драко Малфоя, все ещё не считая его своим. Но она втягивалась.

Лето в Малфой-мэноре оказалось изумительным временем. За большими окнами солнце путалось в листве, небо блестело синевой, благоухающие сады манили свежестью. Воздух в доме вибрировал от магии, и волшебство искрами сверкало на кончиках пальцев; это было совсем не похоже на её прежнюю жизнь.

Ей не было комфортно в полной мере, но Гермиона нашла свои преимущества.

Пространство — простор — и природа цепляли. Она проводила на улице больше времени, чем привыкла, а её комнаты были невероятно комфортными. Домовики, как бы Гермиона ни сопротивлялись, также облегчали жизнь, хоть она и отказывалась от львиной доли их помощи.

Ну и конечно, вечера она проводила в библиотеке. Но не только за чтением; зачастую Гермиона обнаруживала себя в очередном диалоге с бабушкой Драко — единственный портрет, с которым она разговаривала.

Это была праздная жизнь, хоть временами она и казалась искусственной. К тому же Малфой продолжал вести себя как манекен. Кукла, которой не добавили агрессии, нетерпимости, обидчивости. Только щепотку язвительности.

К которой Гермиона тоже смогла привыкнуть.

Она поддалась течению времени и не заметила, как лето растаяло, а осень вступила в свои права, позолотив верхушки деревьев.

Но практически в середине сентября, накануне своего дня рождения, Гермионе пришлось очнуться.

* * *

Портреты важно помалкивали в своих рамах, пока Гермиона шла мимо них.

Она отсчитывала собственные шаги, стараясь успокоиться и найти слова. Коридор был длинный, но дело такого масштаба требовало больше времени, которое она однако не приберегла. Гермиона затянула. Ей стоило разобраться с этим раньше, придумать стратегию, составить ступенчатый план. Но жизнь была устроена иначе. Гермиона постепенно училась принимать тот факт, что из десяти дел она успешно выполняла девять, а одно постоянно откладывалось в долгий ящик. Возможно, у неё были проблемы с приоритетами. Возможно, было виновато время — ограниченное и нерастяжимое.

Либо же это были оправдания, которые она находила из слабости?

Наконец Гермиона подняла руку и постучала; дверь малфоевских покоев была тёмной.

— Войдите, — раздался спокойный голос.

Она вошла.

Малфой находился в кабинете сбоку от гостиной, дверь туда была открыта, и Гермиона быстро оказалась внутри. Он сидел за столом и привычно кивнул, увидев её.

— Малфой.

Ещё один кивок. О, он всё же отказывался обращаться к ней. Конечно.

— Я не займу много твоего времени. У меня есть вопрос.

Вообще-то, у неё была просьба, но Гермиона не собиралась сразу давать ему козырь в руки.

Она и представить не могла, какова будет его реакция.

Он указал на кресло по другую сторону от стола и махнул рукой, словно позволяя ей продолжать.

Гермиона села и глубоко вздохнула.

— Через неделю у меня день рождения, и я буду ужинать у родителей. Ты сможешь присоединиться ко мне?

Безобидная маленькая просьба — у Гермионы всё внутри сжалось.

Однако ответ был слишком быстрым.

— Хорошо.

Малфой приподнял брови и, широко расставив пальцы, упёрся подушечками в столешницу; его интонация была вопросительной.

— Они хотят познакомиться с тобой, — коротко сказала Гермиона.

Она поёрзала в кресле, неловко устроила руки на подлокотниках.

— Понимаю.

Он, вероятно, ничего не понимал.

Гермиона вздохнула. Она любила давать объяснения, но этот раз был, скорее, исключением из правила.

— Мои родители знают, что мы поженились; я сказала им. У нас не самые лучшие отношения, так что они не удивились, что я не представила тебя раньше, но теперь… — Теперь у Гермионы была проблема. — Теперь они хотят познакомиться с тобой, и кажется логичным сделать это именно в день рождения. Я ведь хочу разделить свой праздник с самыми близкими людьми.

Малфой сглотнул, его руки дрогнули.

— Близкими людьми?

— Я не сказала им про закон и не собираюсь говорить. Поэтому мог бы ты…

— Обмануть их?

— Притвориться. Подыграть мне.

Гермиона так рьяно старалась удержать спину прямой, что вокруг лопаток чувствовалось неестественное напряжение. Она планировала ввести собственных родителей в заблуждение, заручившись поддержкой Малфоя. Что-то ней не так?

— Их мнение о магическом мире и так… — начала она, оправдываясь лишь самую малость, — не самое лучшее. Всё, что они слышат о мироустройстве и порядках, не кажется им особенно прогрессивным. К тому же, ну, война.

Она неловко развела руками.

Малфой хмыкнул:

— Волшебная война с могущественным тёмным волшебником, решаюшую роль в которой играли подростки? Неужели они не были впечатлены твоими геройствами?

Приняв беспечный вид, Гермиона подняла и тут же опустила левое плечо. Якобы небрежно, но на самом деле выверено.

— О, они были впечатлены. — Многозначительная пауза. — Когда всё вспомнили.

Малфой уставился на неё.

Они молчали пару мгновений.

— Ты собираешься как-то пояснить? — наконец спросил он и, откинувшись в кресле, скрестил руки на груди.

— Я хотела, что они уехали, но они не собирались делать это без меня. Мне нужно было, чтобы они оказались в безопасности. Я изменила их воспоминания и отправила в Австралию. Конец истории.

Он кивнул и не задал больше никаких вопросов. Гермиона оценила это.

— Ужин в семь, — как ни в чём ни бывало продолжила она. — Мы аппарируем прямо к дому и не пробудем там больше двух часов. Я сказала маме, что ты подготовил для меня сюрприз и нам нужно будет уйти.

— Сюрприз?

— Ты забронировал ночь в Британском музее.

— Я сделал что?

Малфой моргнул и нахмурился, казалось, несколько настороженно, а может, поражённо.

— Ты богат и без ума от меня. Не думай об этом. — Гермиона вновь ощутила накатывающее нервное раздражение. — Если они спросят, ты просто скажешь «ну вы же знаете Гермиону» и многозначительно ухмыльнёшься, не мне тебя учить. Они не станут приставать с вопросами.

Она отвела взгляд, осматривая кабинет. За спиной Малфоя было окно, по обе стороны от которого стояли высокие шкафы, заполненные книгами и артефактами. Гермиона изучала их очертания: что-то было знакомо, что-то она видела впервые. Зудящее желание поменять тему и расспросить об этих предметах пронзило её, но она справилась с собой и снова взглянула на Малфоя.

Он прочистил горло.

— Что мне надеть?

Она моргнула; ей потребовалось мгновение, чтобы осознать вопрос.

— О, ну ты… Подойдёт что угодно из твоей обычной… То есть если бы ты мог подобрать что-то, допустим, магловского фасона…

— Хорошо, — он спокойно оборвал её лепет.

Гермиона неловко улыбнулась.

— Хорошо, — повторила она и, встрепенувшись, добавила: — Тебе не нужно наряжаться или вести себя как-то по-особенному. Просто… они должны поверить. Я не хочу объяснять им смысл этого закона и почему я вообще согласилась на подобное.

Малфой коротко кивнул — Гермиона почувствовала, как наконец смогла расслабить спину, а эти безумные давление, напряжение отступили, дышать стало легче, — и окинул её долгим внимательным взглядом.

— Кстати, почему?

— Что?

Малфой сменил позу: приподняв одну руку, он потёр подбородок. Его язык мелькнул между губ; Драко облизнулся и слегка прищурился, будто примериваясь. Казалось, на какой-то миг он был готов отступить, но всё же медленно и аккуратно развил свою мысль:

— Почему ты не возражаешь? Почему не задаёшь вопросы и не борешься против закона? Я думал, что ты возглавишь сопротивление.

Гермиона вспыхнула.

Сопротивление? О, она могла бы собрать армию — ей не впервой, — вести людей за собой, отстаивать какие-то принципы, бороться, бороться, бороться… И героически — глупо — броситься на амбразуру.

— Я задавала вопросы, — тихо, чтобы скрыть неожиданную обиду в голосе, пробормотала Гермиона.

— И ответы тебя устроили настолько, чтобы сда…

— Я не говорила, что меня всё устраивает, — быстро перебила она его. — Я просто понимаю.

Она сделала тяжёлый, словно вымученный вздох. В конце концов, он был её супругом — ему Гермиона могла попробовать объяснить.

Он молчал, ожидая продолжения.

Гермиона опять неестественно выпрямила спину.

— Я понимаю, что многие уехали, многие погибли, и популяция пострадала. Магическое общество не способно так легко справляться с демографическим кризисом. Тем более пострадала сама магия. Это другое, это… — она остановилась на полуслове и ещё раз глубоко вздохнула. Малфой не прерывал её, но формулировать мысль так тараторя было не лучшей идеей. Гермиона попробовала снова: — Я говорила с Кингсли. Он сказал, что они искали способы, и я верю ему. Исторически известны случаи, когда Министерство прибегало к подобным законам и это работало.

— Это было давно.

Она неосознанно вздёрнула подбородок.

— И законы были другие. Эта программа более щадящая, на самом деле. Министерство могло бы заставить нас забеременеть в первый же год.

Они оба вздрогнули.

Глаза Малфоя не были пустыми: в нём плескались эмоции, но Гермиона не могла различить их. Она поджала губы, не уверенная зачем высказывается. Она делилась своим противоречивым мнением, будучи без понятия, каких взглядов в этом вопросе придерживался он.

Она могла бы спросить — но почему-то не верила, что он ответит.

Но по крайней мере Малфой слушал.

— В нынешних условиях волшебники могут сойтись и зачать ребёнка. Или развестись, — добавила она.

— Но всё же обременять людей, которые никак друг с другом не связаны…

— Это не правда. — Гермиона покачала головой. Он ведь должен был понимать, почему же спорил с ней? — Мы связаны. И в этом ещё одна проблема магического мира.

Малфой приподнял одну бровь. На долю секунды Гермионе показалось, что он играет с ней, но всё же она решила договорить.

— Магический мир маленький. Мы уже знакомы с подавляющей частью подходящих нам людей: близкого возраста, схожего уровня образования. И мы едва ли можем позволить себе перебирать партнёров в поисках идеала. Но качественно проведённое время вместе действительно способно свести людей. Этот закон точно скрепит пары — необязательно все, достаточно и четверти, — и таким образом выполнит свою цель.

Задумчивое выражение укрепилось на лице Малфоя. Он молчал некоторое время, опустив глаза, а после бросил короткий лукавый взгляд в сторону Гермионы.

— Не думал, что ты настолько практичная.

Резкий ответ был уже на кончике её языка.

Но Гермиона заставила себя внимательно посмотреть на Малфоя: он был спокоен, почти безмятежен, и в этот раз даже не из-за окклюменции. Она привыкла принимать от него колкие удары, но сейчас он ничего такого не имел в виду. Это было искреннее заявление, хоть и приправленной ноткой вечной насмешливости.

Возможно, он попросту не умел общаться по-другому.

Гермиона умерила свой пыл и печально усмехнулась:

— Гарри и Джинни заявили, что это ужасно не романтично с моей стороны.

Ей хотелось сказать: не пойми меня неправильно, я сама вообще-то хотела бы большую и светлую любовь, как из сказки. Я хотела бы искать и добиваться идеала. Я хотела бы быть в свободной в своих выборах.

Я хотела бы не чувствовать разочарования от разрывающих меня противоречий. Хотела бы не понимать суть и просто злиться. Или понимать настолько, чтобы не сопротивляться.

Я бы хотела, чтобы мне не приходилось соответствовать чужим ожиданиям.

Я бы хотела человека, с которым мне не пришлось бы вести подобный разговор.

Я бы хотела взаимопонимания, которое не требует того, чтобы его строили по кирпичикам с помощью искусственных, вынужденных мер.

Но этого самого понимания у них с Малфоем не было, поэтому вместо всего этого Гермиона добавила:

— А ещё это социальный вопрос. Общество разобщено. Казалось бы, после войны ситуация могла поменяться, но всё же сейчас чистокровные и маглорождённые невероятное далеко друг от друга.

— Не считаешь, что подобный закон поджигает фитиль на этой пороховой бочке?

Гермиона мельком улыбнулась от подобного сравнения, но решительно покачала головой:

— Разобщённое общество опасно. Объединённое, пожалуй, ещё опаснее. Но вынужденное объединение — это состояние, в котором общество легко контролировать. И надеюсь, Министерство справится с этим и, главное, использует во благо.

Малфой сузил глаза; его взгляд скользнул куда-то Гермионе за спину, потерялся вдали, затем пробежал по её плечам и снова оказался прямо на её лице. Гермиона встретила его, не дрогнув.

— То есть из-за того, что ты доверяешь Министерству и понимаешь все эти практические причины, ты решила быть частью контролируемого общества?

— Для справки: мне не нравится, когда меня контролируют, — вырвалось у неё.

Губы Малфоя изогнулись в ухмылке, которую он даже не попытался спрятать.

— Не сказал бы, что тебя возможно контролировать.

— Думаешь, я вышла замуж за врага по собственному желанию?

Получилось грубее, чем она планировала.

Малфой дёрнулся, выпрямившись в своём кресле. Его руки взметнулись, пальцы вцепились в край стола. В этот момент Гермиона вспомнила, что находилась на его территории, в его кабинете, в его доме.

— Я думаю, — чётко начал он твёрдым, ледяным тоном, — ты могла бы уничтожить Министерство, но почему-то не стала. Впрочем…

Его хватило ненадолго — Малфой замолчал, плотно сомкнув губы. Как будто слова рвались наружу, но он силой сдержал их; его глаза горели.

— Что?

— Неважно.

Гермионе до ужаса захотелось надавить. Любопытство и пылкость ударили в голову. Малфой был хитрым, но слабым. Она могла бы заставить его, могла бы вынудить объясниться, наглядно продемонстрировав, как она сама умеет брать под контроль.

Но этот разговор уже достаточно утомил её.

К тому же всё началось с её просьбы — и Гермионе нужно было, чтобы Малфой был на её стороне. Ей не требовалось обращать его в свою веру, достаточно было заключить и поддерживать супружеское соглашение.

Прочистив горло, она громко и ясно заявила:

— Спасибо, что согласился поужинать у моих родителей.

Она заметила: он применил окклюменцию, прежде чем кивнуть. Его пальцы, стиснувшие столешницу, расслабились. Руки исчезли под столом.

— Встретимся в холле девятнадцатого без десяти семь. Я аппарирую нас.

— Ладно.

Гермиона была готова поклясться: он чуть было не назвал её «Грейнджер», но успел поймать себя.

Она не оглядываясь вышла из его покоев.

* * *

Она надела простое платье, но достаточно нарядное. Нарядное, но не вычурное. Не вычурное, но вполне дорогое.

Ох, Гермиона слишком долго подбирала этот образ — она нервничала.

Она знала, что Малфой не стал бы всё портить специально, но столькое могло пойти не так — десятки или даже сотни элементов, которые окажутся не на своём месте и приведут к непоправимым последствием. Это не было паникой, скорее рациональным расчётом. Гермиона обдумывала и систематизировала варианты, чтобы заранее понимать, как вести себя.

Она, само собой, осознавала, что это бесполезно.

Ей пришлось положиться на судьбу и плыть по течению.

Когда Гермиона спустилась, Малфой уже ждал её. Он стоял посреди холла в тёмно-сером костюме и держал в руках небольшой, но изумительно красивый осенний букет. Приглушённые оранжевые и золотистые оттенки привлекли её внимание, и сердце Гермионы ёкнуло.

— Что это? — спросила она, на мгновение забыв о вежливости.

Взгляд Малфоя скользнул по её фигуре, задержался на заколке в волосах. Он беспечно пожал плечами:

— Букет для твоей матери. У маглов не принято дарить цветы?

У Гермионы моментально пересохло во рту; она не знала, что сказать. Однако Малфой нахмурился при виде её реакции, и она заставила себя кивнуть:

— Нет. То есть да, принято, — она неловко прочистила горло. — Это отличная идея, спасибо.

Идея, которая поможет поддержать видимость отношений; деталь, делающая фикцию более реальной.

Гермиона взяла Малфоя за локоть, уставилась в область его ключиц, и, конечно, забыла предупредить перед тем, как аппарировала их прямо в Хампстед.

* * *

Драко Малфой был инопланетянином. Высокий, выше её отца, худой, угловатый, бледный, похожий на альбиноса.

Её родители не могли скрыть удивления при виде его. И она не могла их винить.

Гермиона нервно поправила волосы. Её пышные тёмные кудри контрастировали — или сочетались? — с его светлыми, идеально уложенными прядями. Она заставила себя улыбнуться.

— Это Драко, — представила она, легко дотронувшись рукой до его предплечья, и выдавила: — Мой супруг.

Родители мельком переглянулись, и на их лицах проступили схожие выражения.

— Супруг? — мягко переспросила мама. — Звучит чересчур официально. Мы очень рады наконец познакомиться с мужем Гермионы. Здравствуй, Драко!

Гермиона сдержалась, но вот Малфой ощутимо напрягся.

— Миссис Грейнджер. — Он протянул ей букет. — Мистер Грейнджер.

Они перезнакомились, поздоровались, обменялись рукопожатиями и любезностями. Мать Гермионы принялась расхваливать цветы, в то время как отец не сводил с Драко изучающего взгляда — типичного для отца единственной и глубоко любимой дочери.

Драко же был как обточенный камень. Он непринуждённо улыбался, и дружелюбие сквозило в его чертах, но Гермиона чувствовала исходящее от него напряжение.

Однако ведь при любом раскладе было бы логично, что он нервничал? Гермионе не стоило так переживать, что родители заметят.

Но расслабиться было выше её сил.

Ей казалось, что воздух наэлектризован, хотя, возможно, дело было в её нервной магии.

В течение вечера Малфой был не слишком многословен, но предельно вежлив. Он отвечал на вопросы, добавляя деталей, в большинстве своём выдуманных, и расспрашивал её родителей о работе и жизни. Он хвалил еду, дом и, конечно, Гермиону.

Родители выглядели довольными и впечатлёнными.

Малфой был искусным притворщиком, а Гермиона и близко не была способна соответствовать ему. Она старалась держаться к нему чуть ближе, чем обычно, выбирая интимное расстояние вместо привычного вежливого отдаления. Она подглядывала на него с улыбкой, пока говорила. Она несколько раз ненароком коснулась его рук и спины, но не могла решиться на большее.

Малфой был гораздо более раскован.

Он соприкасался с ней локтями, дотрагивался до её пальцев, когда они передавали друг другу одно из блюд, по-семейному подливал ей вина.

Это было терпимо.

Однако спустя примерно час, прямо в тот момент, когда Гермиона внимательно слушала один из рассказов родителей, Малфой протянул руку и быстрым, небрежным движением заправил ей за ухо прядь; та распушилась, и заколка перестала справляться.

Гермиона едва ли не подавилась, но сумела скрыть дискомфорт, спрятавшись за своим бокалом.

Она была в ужасе и смятении.

Они прорвались наружу, когда родители отошли на кухню за десертом, отказавшись от любой помощи.

— Что ты делаешь? — тут же прошипела Гермиона максимально тихо, но зло.

Малфой развернулся и бросил внимательный взгляд ей за спину, вероятно, убеждаясь, что никто не слышит их.

— Ужинаю с твоими родителями.

Невозмутимой мерзавец.

Задохнувшись от ярости, Гермиона стиснула зубы и выдавила сквозь них:

— Что. Ты. Делаешь?

Он всё-таки играл с ней. Она не должна была ему доверять. Она вовлекла его в самое важное и трепетное дело из возможных. Она сделала ставку на Драко Малфоя, который получил в руки неожиданную власть над ней и теперь мог всё испортить.

Гермиона была напугана и самую малость разочарована.

Малфой же выглядел так, словно не до конца понимал, почему она злится.

«Я вспыльчивая».

Они смотрели друг на друга, скрестив взгляды, как острые шпаги.

«Кому-то пришло в голову, что я смогу справиться с тобой».

Наконец его лицо прояснилось, и Малфой поднял руку. Гермиона выпрямилась, но они сидели слишком близко, чтобы она могла отстраниться.

Он намотал один из её локонов на палец, а затем отпустил, наблюдая, как тот закручивается спиралью.

— Твой отец постоянно делает это с твоей матерью. Играет с прядями и, конечно, пытается совладать с ними. — Он снова украдкой глянул в сторону кухни. Дотошная проверка. Малфой был осторожен. — Теперь я понимаю, откуда у тебя такие волосы.

Она смотрела на него, потеряв дар речи, и сердце, как безумное, стучало в груди. Малфой задумчиво прикусил щёку и прищурился; Гермионе показалось, что на мгновение он опустил оковы оклюменции и его глаза затопило эмоциями.

Ей в ответ на это захотелось откинуть волосы за спину, а лучше собрать их высоко наверх и для верности наложить заклинание.

Ограничивающее и скрывающее.

Малфой вдруг мягко улыбнулся, и Гермиона поняла, что родители движутся в их сторону. Но пока они ещё не успели подойти, он наклонился к ней и прошептал:

— Грейнджер, это была твоя идея. Я всего лишь подыгрываю. И, должен сказать, они верят.

* * *

— Что бы ты изменила в том, как тебя воспитывали?

Они вернулись в поместье и вместе с тем на привычное расстояние друг от друга. Гермиона обхватила себя руками и нахмурилась, размышляя над ответом.

— Я бы хотела, чтобы меня меньше хвалили за мои заслуги.

Искренне изумление на лице Малфоя почему-то согрело её сердце. Гермиона сомкнула губы, чтобы не выдать себя, пока он пытался осмыслить услышанное. Мгновение спустя он покачал головой, будто не поверил, но не задал никаких вопросов.

Гермионе было любопытно, правильно ли он её понял, но она ни в коем случае не стала бы уточнять.

— Думаю, мне бы это тоже не помешало, — наконец сказал он. — Но всё же я бы хотел, чтобы в детстве у меня было второе мнение.

Она одновременно знала и не знала, что он имел в виду. И если бы не изматывающий вечер — Гермиона потребовала бы разъяснений.

* * *

Когда Гермиона вернулась в свою комнату, там стояла большая корзина цветов, схожая с букетом, который накануне достался её матери, а на столе лежала книга — оригинальные исследования по трансфигурации пятнадцатого века.

Запоздалый подарок на её двадцать третий день рождения.