Честная сделка (джен)

* * *

Задний двор таверны выходил на пустырь, поросший чахлым кустарником. В теплое время года здесь устраивали летнюю кухню — любителей поесть на свежем воздухе всегда хватало. Сейчас столы и стулья стояли внутри, а на пустом дворе громоздилось несколько угольных куч, засыпанных снегом и похожих на горы. Под ними, с подветренной стороны, слой снега был настолько тонким, что кое-где еще даже виднелись проплешины утоптанной глинистой земли, которые, впрочем, уже заносило снегом. Метель выдалась знатная, и, похоже, зарядила на несколько дней, снежные завихрения кружили по двору, порошили в глаза, задували за воротник. Патрик спрятал ладони под мышки и с тревогой посмотрел на мага.

— Моя мама — мы сможем её найти?

— Конечно, дружок, — маг раскрыл ладонь и кольцо пропавшей женщины упало на крыльцо таверны, но не осталось лежать, а подпрыгнуло, снова упало и так, вприпрыжку, и покатилось по снежному наносу прямо к угольным кучам. Румпельштильцхен присмотрелся и быстрым пружинящим шагом пошел за кольцом — то, что он за пеленой снега принял за маленькую кучу угля, на самом деле оказалось… Румпельштильцхен в ужасе отшатнулся. На снегу, прислонившись к угольной горе, полулежала… Мила?

— Маа-маааа! — Патрик промчался мимо него и упал на колени возле неподвижно лежавшей женщины. — Мааама, нет, нет, очнись, проснись. Это я, мама! — сын тормошил мать, но она уже не отзывалась. — Сделайте что-нибудь! — поднял он заплаканное лицо на замершего во внезапном ступоре мага. Тот вздрогнул, подошел поближе и присел на корточки рядом с мальчиком, пристально вглядываясь в смертельно бледное лицо с заиндевевшими ресницами.

Невероятно! Она как две капли воды похожа на его Милу. Только вот волосы совсем другие — длинные тонкие рыжие пряди, выбившиеся из заплетенной косы, разметались по снегу. Как затухающее пламя, присыпанное пеплом. На ее красивом лице застыло такое спокойное, такое безмятежное выражение, которое он видел у Милы только в юности, совсем недолго. Его жена очень рано разочаровалась и в нем, и в своей жизни, и ее красота приняла скорбный отпечаток: гладкий лоб смяла вертикальная морщинка, затаенная злость и мука спрятались в небольших складках по углам четко очерченного рта… Нет, нет, это не она. Он сам раздавил ее сердце. Его жена давно мертва. Как, к сожалению, и эта молодая женщина.

Он раздраженно сморгнул непрошенные злые слезы и приобнял Патрика. — Крепись, малыш, мы опоздали. Магия сильна, но не всесильна. Она не может вернуть к жизни.

— Но, может, она еще жива? Пожалуйста, попробуйте, ну, что вам стоит? — бормотал сквозь слезы мальчик, припав к груди мага. — Что вам стоит?

— Прости дружок, она уже не дышит, — Румпельштильцхен поднес руку, чтобы закрыть глаза замерзшей женщины, и на секунду застыл. Ему показалось? Слабый, едва различимый, вздох невесомо коснулся его ладони.

— Подожди-ка, дружок, — он мягко, но решительно отстранил от себя всхлипывающего мальчика, положил одну руку на грудь женщины, другую на лоб и, закрыв глаза, сосредоточился. Она еще была здесь, но ниточка жизни вот-вот оборвется окончательно.

— Не с-смей бросать с-сына! — с внезапным приступом злости маг вонзил руку в грудь женщины и сдавил в ладони ее остановившееся сердце.

— Не смей! — горькая ярость пополам с непонятно откуда взявшейся … любовью?.. чистой магией хлынула прямо в сердце — и оно вновь забилось! Сначала слабо, еле ощутимо, а потом сильнее, погнало кровь по жилам. Он немного подержал трепещущее сердце в руке, убеждаясь, что его ритм перестал прерываться, мягко согрел окоченевшие конечности женщины, мысленно помогая кровотоку, и, разжав пальцы, вынул руку. Щеки женщины слегка порозовели.

— Вот так, дорогуша, — пробормотал Румпельштильцхен. — Не спеши уходить.

— Мама — она будет жить? — с тревогой в голосе спросил Патрик, который, затаившись и почти не дыша, сидел рядом, боясь поверить в свершившееся чудо.

— Да. Теперь да, — маг снял с себя плащ и, набросив его на женщину, поднял ее на руки.

— Возьмись за меня, малыш, — и они вместе исчезли в клубах сиреневого дыма.