Мы бросим вызов всем законам (гет)

Каз пытался направить бурную энергию Джеспера в более безопасное русло, чем азартные игры. Они даже как-то наняли две небольшие гондолы и плавали по каналам наперегонки, пугая туристов и раздражая торговцев, которые красочно ругались им вслед. И всё же пару раз Казу приходилось вытаскивать Джеспера из игорных клубов. К счастью, теперь он был настороже и успевал вовремя, не давая ему наделать новых астрономических долгов.

— Я пожалуюсь на тебя декану! — пригрозил Каз, в очередной раз утащив Джеспера домой. — Студентам вообще-то запрещены азартные игры.

Тот потрясенно расширил серые глаза.

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею, — мрачно пообещал Каз.

Джеспер обратил на него несчастный взгляд побитого щенка и умоляющим жестом сложил ладони.

— Пожалуйста! Па убьет меня, если узнает.

— Послужит тебе уроком, — проворчал Каз. — Ладно, пока не пойду.

Джеспер просиял и набросился на него с объятиями. Каз отпихнул его с полупритворным раздражением.

— Но еще один раз…

— Больше никогда — клянусь! — торжественно пообещал Джеспер.

Его решимости хватило примерно на месяц. Правда, на этот раз он не пошел в клуб, а устроил игру среди однокурсников. Причем собрал желающих на их с Казом квартире. Вернувшись домой после прогулки с Магрит, Каз обнаружил в общей комнате небольшую толпу из шести человек, не считая Джеспера и незнакомой рыжей девицы, которая сидела на коленях Оскара, вальяжно расположившегося на диване. Девица старательно смотрела в пол и выглядела так, словно мечтает оказаться где-нибудь в другом месте. Каз приподнял бровь и выразительно посмотрел на Джеспера.

— Каз! — воскликнул тот, нисколько не смутившись. — Присоединяйся к нам.

— Что ты обещал мне, Джес? — с намеком спросил Каз.

Но Джеспер беспечно пожал плечами:

— Я же не в клуб пошел — мы здесь по-домашнему, между своими. Долги делать не буду.

Каз скептично хмыкнул.

— Правда, присоединяйся, Ритвельд, — ухмыльнулся Оскар и шлепнул девицу по мягкому месту, отчего та заметно вздрогнула, но в остальном не пошевелилась. — Я слышал, тебя невозможно обыграть. Проверим?

Каз уже хотел ответить, что не заинтересован, но тут Оскар добавил:

— Могу поставить на кон Люцеллу. Она горячая штучка.

Каз моргнул и недоверчиво посмотрел на него и разом побледневшую девушку.

— В каком смысле поставить на кон? — спросил он.

— В прямом. Выиграешь — получишь ее контракт и можешь пользоваться, как хочешь.

Девушка побледнела еще больше, стиснув руки и сжав губы, но опять-таки ничего не сказала. Только на мгновение вскинула на Каза полный ужаса взгляд голубых глаз и снова уставилась в пол. Каз нахмурился, в груди вспыхнула ярость и дикое желание схватить Оскара за грудки и вышвырнуть из квартиры. Но он подавил это желание. Бедняжке Люцелле он так не поможет, а вот выиграв ее в карты (как бы отвратительно это ни звучало), вполне.

— Хорошо, — сказал он, сев за стол и взяв лежавшую на нем колоду карт, чтобы перетасовать.

Парни обменялись довольными ухмылками, явно предвкушая хорошее развлечение. И только Джеспер потрясенно уставился на него круглыми глазами.

— Э… Каз? — протянул он.

— Садись, Джеспер, — холодно велел Каз. — Ты же хотел поиграть?

Тот покачал головой и опустился рядом, по-прежнему не отрывая от него ошеломленного взгляда.

— Во что играем? — лениво спросил Оскар, стряхнув с себя Люцеллу на диван и пересев к столу.

— Покер, — предложил Карл.

Каз пожал плечами — мол, мне всё равно, покер так покер.

Раздали карты, начали с умеренных ставок — обещанный контракт Оскар приберег на потом. Джеспер, в котором на удивление проснулось благоразумие, довольно быстро пасовал. Остальные — дети богатых купцов — некоторое время повышали ставку. К счастью, они были не слишком умелыми игроками и постепенно выбывали, пока Каз не остался один на один с Оскаром, который оказался достойным противником. И умел держаться так, что его ничто не выдавало. Как Каз ни наблюдал за ним, так и не смог заметить никаких характерных жестов, никаких изменений в мимике — даже малейших.

Оставалась последняя нераскрытая карта. У Каза уже собрался флеш и был неплохой шанс на стрит флеш. Единственный вопрос состоял в том, что светило Оскару. Флеш рояль ему точно не собрать. Стрит флеш тоже. Но он мог собрать каре. Каз мог проиграть, но, с другой стороны, шанс на выигрыш был достаточно высоким.

— Что поставишь, Ритвельд? — самодовольно спросил Оскар, положив на стол контракт.

Каз бросил взгляд на бумагу. Сумма там значилась весьма и весьма приличная. Чтобы покрыть ее, ему придется поставить на кон все свои сбережения до последнего крюге. И если он проиграет, то останется без гроша. Бросив взгляд на съежившуюся на диване Люцеллу, Каз решил, что риск того стоит.

— Ну как — не хочешь сдаться? — ехидно спросил Оскар.

Каз ответил точно такой же усмешкой:

— Не дождешься.

Перевернули последнюю карту на столе, которой оказалась девятка бубен. Каз победоносно ухмыльнулся и открыл свои карты — стрит флеш, как он и надеялся. Оскар чертыхнулся и раскрыл свои — каре из четырех королей. Однако он быстро взял себя в руки и толкнул контракт по столу в сторону Каза.

— Что ж, теперь она твоя. Наслаждайся.

Каз поморщился, но не стал ничего говорить. И только когда парни разошлись, повернулся к сжавшейся на диване Люцелле.

— Каз, ты серьезно… — начал Джеспер, но Каз вскинул руку, прерывая его.

— Люцелла? — позвал он, стараясь говорить как можно мягче. Она вскинула на него перепуганный взгляд. — Тебе есть куда пойти?

Она недоуменно нахмурилась.

— Семья, какие-нибудь родственники, — пояснил Каз. — Где ты жила до того, как… — он прервался, так и не подобрав подходящих слов: озвучивать вслух «попала в рабство» не хотелось. — До того.

Люцелла моргнула и мгновение спустя помотала головой.

— Мою семью убили, — тихо произнесла она.

Каз вздохнул. И что теперь с ней делать? Просто отдать ей контракт и отпустить на все четыре стороны? Но без семьи, без друзей, без средств к существованию, без жилья в чужом городе она в итоге окажется в том же самом положении, если не хуже.

— Что ты умеешь делать? — спросил он.

Люцелла посмотрела на него с неуверенной надеждой:

— Шить, вышивать. Я была раньше подмастерьем у портнихи.

Отлично. Можно, попробовать пристроить ее к госпоже Майерс — она еще в прошлом году жаловалась, что ей не помешала бы помощница. Каз протянул Люцелле контракт, который она неуверенно взяла дрожащими руками и недоуменно посмотрела на него.

— Ты свободна, — сказал Каз, и она уставилась на него расширившимися глазами, в которых четко читался страх поверить. — Можешь переночевать здесь на диване, — подумав, он поправился: — Или, если тебе комфортнее в комнате, которая запирается на замок, могу уступить тебе свою, а я переночую на диване. А завтра отправим тебя на юг, к моему отцу — я напишу ему, чтобы он устроил тебя у местной портнихи. Согласна?

Несколько мгновений Люцелла смотрела на него, кажется, даже не дыша, а потом робко спросила:

— Правда?

Каз кивнул:

— Правда.

Ее лицо просветлело, глаза буквально засияли, но она тут же снова поникла.

— У меня нет денег на билет, — удрученно прошептала она.

— Не проблема, — отмахнулся Каз. — У меня есть — это не так уж дорого.

Теперь Люцелла посмотрела на него с таким выражением, словно перед ней предстал Гезен во плоти.

— Почему вы это делаете? — непонимающе спросила она.

Каз нахмурился:

— Потому что контрактная система отвратительна. Это позор нашего общества. Люди не должны продаваться, будто вещи.

И тут Люцелла вскочила с дивана и, схватив Каза за руки, принялась покрывать их поцелуями.

— Спасибо, господин!

Каз отдернул руки и отступил назад. Что же сделали с этой девушкой, если она элементарное проявление доброты воспринимает, как величайшее чудо?

— Во-первых, никаких господ. Меня зовут Каз, и давай уже сразу на «ты». Во-вторых, любой порядочный человек поступил бы так же, — немного помолчав, он добавил: — Правда, надо признать, в Кеттердаме порядочные люди встречаются редко.

Джеспер фыркнул, впервые за весь разговор подав признаки жизни.

— Каз… — начал он и замолчал.

Каз поздравил себя с тем, что стал первым в мире человеком, который лишил Джеспера дара речи. Тот помотал головой и ухмыльнулся:

— Ты невероятен.

— Рад, что ты заметил, — съязвил Каз и снова обратился к Люцелле: — Так где ты предпочитаешь спать?

Она пожала плечами:

— Могу и здесь, на диване. Мне всё равно, на самом деле.

На том и договорились. Они пригласили Люцеллу поужинать вместе с ними. Готовил на этот раз Джеспер — свое любимое земенское блюдо, название которого Каз не мог выговорить, но которое было очень вкусным. Люцелла держалась так, словно не была уверена, сколько ей разрешено съесть, но было заметно, что она голодная. Так что оба потихоньку подкладывали ей в тарелку.

Когда все разошлись по комнатам, Каз принялся писать письмо, которое Люцелла должна будет передать его отцу.

«Па,

Эту девушку зовут Люцелла. Она была связана контрактом (помнишь, я рассказывал про эту отвратительную систему, процветающую в Кеттердаме?), но я выиграл ее в карты. Не ругайся — это был единственный способ освободить ее. Ей некуда пойти, и я подумал, что ты мог бы пристроить ее работать к госпоже Майерс. Люцелла говорит, что умеет шить и работала раньше с портнихой. В общем, можешь, пожалуйста, позаботиться о ней?

У меня всё хорошо. Я по-прежнему первый студент курса. Грызу гранит науки и пытаюсь придумать способы уничтожить контрактную систему.

Как там у вас дела? Скажи Джорди, чтобы хорошенько заботился о моем Вороне. Я приколочу его, если обнаружу Ворона недостаточно холеным.

Скоро уже каникулы, так что надеюсь до скорой встречи.

Твой любящий сын,

Каз».

* * *

Сидя в повозке, катящейся по проселочным дорогам керчийской провинции, Люцелла пыталась осознать то, как круто в очередной раз изменилась ее жизнь. Могла ли она представить, живя в родном городке на Блуждающем Острове, что когда-нибудь окажется здесь?

Когда работорговцы забрали ее из дома и убили ее семью, казалось, жизнь закончилась. Всё путешествие по морю Люцелла провела в полной прострации. Потом уже она поняла, как ей повезло, что ее не сочли достаточно привлекательной для борделя и продали в горничные советнику Ван Шульцу. Она бы даже посчитала свою жизнь вполне сносной, если бы не старший сын советника, который считал, что она обязана удовлетворять все его желания. Люцелла попыталась пожаловаться его отцу, но только добилась того, что ее наказали. Он появлялся в ее спальне не так часто — пару раз в месяц. Но ей хватало.

А потом его младший брат взял и проиграл ее в карты. Как собачку или вещь какую.

И вот теперь она ехала на ферму под Лижем, почти не веря, что ей так повезло с новым хозяином. Нет, не хозяином. Каз отдал ей контракт и сказал, что она свободна. Более того — дал ей шанс устроить свою жизнь. После всего пережитого Люцелла никак не могла осознать, что есть все-таки на свете порядочные мужчины. Хотя вряд ли Каза можно было назвать мужчиной — совсем еще мальчик, студент университета.

Повозка остановилась, и извозчик повернулся к ней:

— Приехали, барышня. Ферма Ритвельдов — вон там, — он махнул рукой в сторону полей, за которыми вдалеке виднелся окруженный несколькими деревьями дом.

— Спасибо, — Люцелла спрыгнула на землю и решительно зашагала к дому.

Начинало темнеть, и хотелось добраться до места раньше, чем окончательно наступит ночь. Благо шла она налегке, поскольку вещей у нее не было.

Добравшись до фермерского дома, Люцелла нерешительно замерла на пороге. Каз заверял, что его отец поможет ей, но вдруг он окажется не таким отзывчивым? Вдруг он будет недоволен появлением незнакомой девицы на ночь глядя? Но деваться всё равно было некуда, так что, глубоко вдохнув, она постучала.

Внутри раздались шаги, и несколько мгновений спустя дверь открылась. На пороге стоял русоволосый крепко сбитый мужчина, который с недоумением посмотрел на Люцеллу.

— Господин Ритвельд? — на всякий случай уточнила она.

Он кивнул.

— А вы кто будете, барышня? И что здесь делаете так поздно?

— Я… — но так и не придумав, что сказать, Люцелла просто протянула ему письмо Каза.

Он нахмурился, но взял у нее письмо и быстро пробежал глазами. По мере чтения на его лице мелькало удивление, возмущение, сочувствие и наконец он улыбнулся и отступил в сторону, пропуская Люцеллу.

— Входи, милая. Сейчас слишком поздно, чтобы идти к Майерсам, так что переночуешь у нас. Голодная, наверное?

Люцелла смущенно кивнула. Она не решалась очень уж тратить те деньги, что Каз дал ей в дорогу, и практически ничего не ела.

— Значит, поужинаешь с нами — мы как раз только сели.

«Мы?» — озадачилась Люцелла. Каз, давая ей инструкции, всегда упоминал только об отце, и она сделала вывод, что матери у него нет. Но, возможно, она ошиблась.

— Па? — донесся из глубины дома определенно мужской голос. — Кто там?

О. Или не ошиблась. И под «мы» подразумевалась не жена, а второй сын.

В следующую секунду в прихожей появился самый красивый парень, что Люцелла когда-либо видела в своей жизни. Он был похож на Каза, но черты лица не такие резкие, а темные волосы завивались роскошными кудрями. Он одарил Люцеллу удивленно любопытным взглядом и посмотрел на отца.

— Джорди, — со смешком сказал тот, — Каз прислал нам эту девочку, чтобы мы помогли ей устроиться, — и протянул ему письмо.

Тот быстро прочитал его и фыркнул с выражением насмешливой нежности.

— Ну, Каз как всегда. И что это за намеки насчет Ворона? — а потом широко улыбнулся Люцелле: — Добро пожаловать в наш скромный дом.

Она смущенно улыбнулась в ответ и робко пожала протянутую руку, впервые за последнее время перестав нервничать и начав смотреть в будущее с надеждой.

* * *

Ос Альта поразила Инеж своим блеском и роскошью. Хотя не всё еще было восстановлено после гражданской войны, и там, и тут встречались напоминания о ней, город выглядел величественно и сказочно — как в одной из тех историй, которые в детстве рассказывала ей мама.

— Выступать в Малом дворце — большая удача, — сказал папа после того, как королевский гонец принес им приглашение. — Не каждому каравану так везет.

И вот они едут по Ос Альте, и люди провожают их любопытными, хотя зачастую и презрительными взглядами. Но к последнему Инеж привыкла — сулийцев не особенно любили, даже если охотно платили деньги, чтобы посмотреть их выступление, и она научилась не обращать на это внимания.

Они расположились на просторной поляне Малого Дворца и принялись устанавливать шатры. Пока мужчины работали, Инеж решила потренироваться метать ножи: лишняя практика никогда не помешает.

Инеж в очередной раз всадила нож точно в центр мишени, как вдруг сзади раздались аплодисменты. Живо развернувшись, она обнаружила неподалеку девушку примерно ее возраста в красной кефте с черной вышивкой. Красный — цвет Корпориалов, но вот значение цвета вышивки она не помнила. Сердцебит или Целитель? Девушка была высокой, с пышными формами и густой копной каштановых волос.

— Здорово! — она широко улыбнулась с искренним восхищением. — С какого расстояния можешь попасть в цель?

Инеж пожала плечами:

— С двадцати шагов точно. Возможно, больше.

Девушка присвистнула, и Инеж невольно улыбнулась.

— Потрясающе. Будешь завтра выступать?

Инеж кивнула:

— Но не с кинжалами. У меня номер на проволоке под куполом. А это… — Инеж секунду поколебалась, но девушка Гриш вызывала у нее безотчетное доверие, к тому же ничего жизненно важного она в любом случае не собиралась раскрывать. — Я научилась обращаться с кинжалами, чтобы иметь возможность защищаться.

— А я думала, сулийцы — мирный народ, — заметила девушка, склонив голову.

— Мы — да, — сурово ответила Инеж. — Но есть люди, которые похищают девочек прямо из фургона. Я не хочу стать одной из их жертв.

— О. Понимаю, — немного помолчав, она снова улыбнулась и протянула руку: — Нина Зеник.

Инеж не могла не улыбнуться в ответ и пожала протянутую руку:

— Инеж Гафа.

Обычно равкианцы не слишком любили сулийцев и уж точно не стремились с ними общаться. Но Нина, видимо, была исключением.

— Приятно познакомиться, Инеж, — ее зеленые глаза весело блеснули. — Мне не терпится увидеть твое выступление. Наверняка это будет нечто невероятное.

Инеж засмеялась, покачав головой:

— Откуда тебе знать?

— Чувствую. Знаешь, я бы хотела, чтобы мы стали подругами.

— Я тоже, — ответила Инеж, сама удивившись тому, насколько искренними были эти слова.

Однако вряд ли это было возможно. Нина — Гриш, в будущем, скорее всего, солдат Второй Армии. А Инеж — бродячая акробатка, никогда не задерживающаяся на одном месте надолго. Но с другой стороны…

— Мы можем придумать способ поддерживать связь.

Нина покачала головой, ее улыбка стала грустной.

— Через три дня я отправляюсь на миссию. Ваше представление — наше развлечение напоследок.

— На миссию? — удивленно приподняла брови Инеж. — Тебе сколько лет?

— Не меньше, чем тебе! — Нина с вызовом вскинула подбородок, а потом пожала плечами: — Я давно хотела участвовать в настоящих делах, да Зоя не позволяла.

Нина этого не сказала, но Инеж почувствовала продолжение: Зоя считала ее слишком ребенком для настоящих миссий. И только потом до нее дошло, что упомянутая Зоя — должно быть, генерал Назяленская, член триумвирата Гришей. Теперь стало понятно дружелюбное отношение Нины к сулийцам.

Вскоре Нина ушла, пока ее не хватились учителя (как выяснилось, она сбежала посмотреть, как сулийцы готовятся к выступлению), пообещав обязательно прийти посмотреть на Инеж на следующий день.

Перед выступлением Инеж попыталась найти Нину среди зрителей, но их было слишком много, чтобы в море разноцветных кефт высмотреть определенную Сердцебитку. А едва ступив на проволоку, Инеж забыла вообще обо всем. Воздух всегда был ее стихией, и, идя по проволоке, она чувствовала, как за спиной раскрываются невидимые крылья, и она отдавалась полету.

Уже когда представление закончилось и зрители начали расходиться, Нина сама нашла ее.

— Слушай, а ты точно не Гриш? — был ее первый вопрос.

Инеж удивленно моргнула и помотала головой.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, я до сих пор ни разу не видела, чтобы обычные люди так бесстрашно ходили над пропастью по тоненькой веревке.

— Но я не единственная… — начала возражать Инеж, но Нина ее перебила:

— Я видела акробатов и раньше — искусных и ловких. Но в них всегда присутствовало напряжение, их сердцебиение учащалось, стоило им покачнуться. Твое было ровным и спокойным, словно ты шла по твердой земле. Даже в тот момент, когда ты оступилась и все ахнули.

Инеж пожала плечами.

— Я не оступалась на самом деле — это просто трюк. Мама придумала: говорит, я слишком легко хожу по проволоке, а зритель должен быть в напряжении.

— О чем и речь, — удовлетворенно заключила Нина. — Нет, правда, это было невероятно!

— Спасибо, — Инеж смущенно улыбнулась.

Ее номер всегда нравился зрителям, ей часто бросали цветы на арену, но еще ни разу никто не сравнивал ее способности с даром Гриша.

— Пошли перекусим, — без перехода пригласила Нина. — А то я дико проголодалась. Я видела тут неподалеку продавали весьма аппетитные с виду пирожки. А еще блины с вареньем.

Инеж хотела возразить, что у нее нет денег, но Нина предупредила ее, словно прочитав мысли:

— Я угощаю.

Инеж колебалась лишь секунду, после чего кивнула и последовала за новой подругой. Как жаль все-таки, что их пути едва успели пересечься, как уже расходятся.