Затерянные в Камелоте (гет)

Интересно, как получалось, что такие желанные и редкие выходные дни ничем не отличаются от повседневных рабочих будней? Мерлин ломал над этим вопросом голову на протяжении всей длинной дороги к Камелоту, но так и не определился с ответом. Ноги его устали от долгого хождения, мысли постоянно возвращались к вкусно пахнущему завтраку, который ускользнул от него подобно изворотливому гоблину.

И кто бы мог подумать, что поиск нужных трав может занять целых пять часов? Должно быть, Гаюс не знал, насколько редки нынче были те травы. По крайней мере, хотелось в это верить.

— О, ты сумел найти шалфей! — радостно воскликнул Гаюс, стоило Мерлину переступить порог дома и вручить старому лекарю корзинку с нужными растениями. — Признаюсь, не ожидал. Она очень редка в это время года, я включил ее в список, почти не надеясь на успех.

Эмрис не мог видеть себя со стороны, но был уверен: его лицо вытянулось в нескрываемом возмущении.

— И, конечно, ты не мог сказать этого раньше, — проворчал он, устало приземляясь на стул.

— Выглядишь утомленным, — заметил Гаюс, будто не расслышав невнятного бормотания.

— Так и есть.

— Мне казалось, у тебя выходной.

— Мне тоже так казалось, — хмуро согласился Мерлин. Иногда ему представлялось, что Гаюс нарочно над ним издевается. Вот как сейчас. Впрочем, по невозмутимо-спокойному лицу старика было сложно сделать решающие выводы.

— Я приготовил тебе поесть, — сказал он, пододвигая к нему тарелку с ароматно пахнущей курицей.

Нет. Определенно, Гаюс не мог над ним издеваться.

Улыбнувшись, Мерлин жадно накинулся на еду. Но не успел откусить пару раз, как входная дверь открылась, впустив в помещение Гавейна, ворвавшегося без стука и совершенно бесцеремонно.

— Добрый вечер, Гаюс! Приятного аппетита, Мерлин!

— Здравствуй, Гавейн, — поприветствовал лекарь, затем сразу же перешел к делу: — Чем могу быть полезен?

— Мне нужно средство от головной боли.

— Подожди тут, — Гаюс направился за нужным снадобьем.

— Не хочешь присесть? — предложил Мерлин.

Повторного приглашения Гавейн ждать не стал и даже самовольно присоединился к трапезе, при этом увлеченно-воодушевленно рассказывая о том, как сегодня в лесу, во время патруля, задержал двух странных приезжих, подозреваемых в колдовстве.

— Как они выглядели? — насторожился Мерлин, вспомнив о двух загадочных волшебниках.

— Несколько долговязый и крайне неуравновешенный юнец с неестественно светлыми волосами, утверждавший, что он убил Серкета обломком деревяшки, и… — лицо Гавейна странным образом переменилось, приобретя смесь мечтательности и разочарования, — неописуемо красивая молодая девушка, оказавшаяся ведьмой, — он тяжело вздохнул, поэтому не заметил, как Эмрис чертыхнулся, сопоставив услышанное с теми, кого видел несколькими часами ранее. — Вот скажи, почему все привлекательные девушки в конце концов оборачиваются ведьмами?

— Ты преувеличиваешь, — пожал плечами Мерлин, хотя на собственном горьком опыте знал, что так оно почти всегда и случалось. Гавейн бросил на него подозрительный взгляд, так что пришлось уточнить первое, что пришло на ум: — Гвен, например, не ведьма.

Еще один вздох со стороны Гавейна.

— Не дави на больное…

Еще один разочарованный взгляд.

Гаюс, появившийся на кухне под конец их разговора, положил на стол склянку с зельем, мигом оборвав царившую меланхолию профессиональной рекомендацией:

— Принимай по три капли в чай перед сном, предварительно смешав со столовой ложкой медовухи.

— Спасибо, Гаюс! — обрадовался Гавейн, поднялся с места и направился к выходу, прихватив с собой зелье. — Доброй ночи!

— Доброй, — уныло попрощался Мерлин, замечая, что ужин значительно уменьшился после посещения Гавейна.

— Мерлин, — серьезно произнес Гаюс, подозрительно приподнимая седую бровь, — мне могло показаться, но ты выглядел заинтересованным рассказом о пойманных колдунах.

— Ты слышал?

— Не увиливай. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Возможно, — замялся он, неопределенно взмахнув руками. — Кажется, я встретил кого-то похожего во время сбора трав.

— Это действительно были волшебники? — брови Гаюса хмурились все сильнее: явный знак того, что рассказ ему уже не нравился и нужно подбирать слова с крайней осторожностью.

— Я все еще сомневаюсь, можно ли это назвать волшебством, — заметив вытянутое в ожидании лицо, Мерлин пояснил: — Понимаешь, это были самые странные волшебники из всех, что я встречал, а встречал я многих. Они говорили непонятные вещи и вели себя так, словно не знали, где находятся и что происходит вокруг. При этом пытались выставить меня сумасшедшим! Нет, ну ты представляешь, Гаюс? — он хмыкнул, отвел взгляд и очень тихо добавил: — Я уже не говорю о том, что в меня пытались запустить заклинанием из какой-то деревяшки.

— Мерлин! Я отправил тебя собирать травы, а не проблемы! — возмущенно заметил Гаюс, встревоженно приподнимаясь с места. — И по-моему, ты чего-то не договариваешь.

Под проницательным взором Великий Эмрис слегка стушевался, а признание в том, что подозрительным незнакомцам удалось выведать его тайну, так и осталось на кончике языка неозвученным.

— Нет, это все.

— И ты ничего не собираешься делать?

— Нет. Конечно нет, — невинно усмехнулся Мерлин. — Я даже их не знаю. Зачем мне рисковать?

— И ты в этом совершенно уверен?

Эмрис кивнул. Только вот Гаюсу этого было явно недостаточно, потому что глаза оставались всё такими же серьезными, словно видели насквозь все его сомнительные планы.

— Обещаю, что не стану вмешиваться.

Гаюс еще несколько секунд изучающе рассматривал его, затем, вздохнув, расслабленно присел напротив.

— Ты уже все съел?

— Гавейн мне очень услужливо помог.

— Не расстраивайся, есть еще порция.

* * *

Густая ночь опустилась над Камелотом, однако Мерлин все никак не мог заснуть, переворачиваясь с бока на бок, перебирая события прошедшего дня и встречу со странными волшебниками. И откуда они только взялись? Удивительно. Ведь он отчетливо помнил, что, когда пришел на цветочную поляну, та была совершенно пуста. Появились словно из ниоткуда.

Может, они каким-то образом туда переместились? Но как? Ведь если верить записям об искусстве телепортации, можно с уверенностью сказать, что это сложная и сильная магия, обучиться которой способен лишь опытнейший чародей. Так как же это могло удаться чудаковатой парочке, если они и колдовать толком не умеют? Одни сплошные вопросы и ни одного ответа.

Из гостиной Гаюса доносился громкий храп, будто там спал по меньшей мере дракон.

Эмрис встал с постели, накинул куртку и осторожно, на цыпочках, вышел за дверь. Впрочем, старого лекаря не разбудить, даже если выстрелить из катапульты.

Покинув жилище, Мерлин оказался в длинном коридоре, затем, пройдя несколько поворотов, спустился по лестнице, ведущей к темницам. Выглянул из-за угла, прячась под защитной тенью массивной колонны.

Охранники еще не спали: как обычно, играли в кости и пили эль.

Мерлин осмотрелся, ища глазами какой-нибудь предмет, чтобы отвлечь стражу, поскольку без личного разрешения Артура входить в темницу к особо опасным пленникам не разрешалось даже личному слуге наследного принца. Тем более в столь поздний час.

Взгляд Эмриса упал на деревянные ящики, стоящие в дальнем углу комнаты. Он довольно улыбнулся, и его голубые глаза сверкнули золотым огнем, после чего ровный столб ящиков свалился на пол. Стражники тут же подскочили и принялись складывать их на место — в это время Мерлин и успел пройти мимо них незамеченным.

Войдя в темницы, он задумался: куда их могли поместить? Ответ не заставил себя долго ждать, поскольку послышался достаточно громкий спор в самой дальней тюремной камере.

— Это ты виновата, мерзкая грязнокровка!

— Я? Кто тебя просил заявлять вооруженным людям, что мы волшебники?!

— Они весьма спокойно отреагировали на гигантского скорпиона, так что я решил, что мои слова должны их поразить.

— Что ж, поздравляю, тебе это удалось!

Мерлин не понимал больше половины из сказанного, задаваясь все новыми вопросами, поэтому решил вмешаться:

— Простите, не хочу прерывать ваш спор, но…

— Мерлин? — на лице Гермионы отразилось нечто напоминающее надежду.

— А ты что здесь делаешь? — язвительно спросил Драко.

— Нам нужно поговорить.

— Что, черт возьми, здесь происходит?! — угрожающе прошипел светловолосый арестант, метнувшись к железным решеткам.

— Тише, — шикнул Мерлин, поворачиваясь и прислушиваясь к звукам за дверью. — Я ведь вам говорил, что в Камелоте магия под запретом.

— Тогда почему ты здесь? — прорычал Драко, впрочем, чуть тише прежнего. — По ту сторону решетки, свободно разгуливаешь по тюрьме? Ты ведь тоже не маггл.

Мерлин раздосадованно приоткрыл рот и заметил, как Гермиона активно жестикулирует за спиной Драко, покручивая пальцем у виска. Возможно, это был знак. Но что именно она хотела сказать, понять было не просто.

— Для начала давайте разберемся, что значит «маггл» и почему вы ведете себя так, словно не от мира сего? — поинтересовался он, но по лицам пленников понял, что делиться информацией они явно не спешат. — Если хотите отсюда выйти, вам придется рассказать правду: кто вы такие и как здесь оказались?

Пленники переглянулись.

— Ты не мог бы сказать, какой сейчас год? — неуверенно начала Гермиона.

— Что? — усмехнулся он, но, отметив серьезность в ее голосе, ответил: — 527.

Они вновь переглянулись. Только на этот раз выглядели вдвое озадаченнее прежнего. Если такое вообще можно было представить.

— Почему вы постоянно так делаете? — нахмурился Мерлин, понимая, что за все время их разговора так и не добился вразумительного объяснения. — И почему у вас такая странная одежда?

Гермиона неуверенно покосилась на Драко, который в свою очередь послал ей недовольный кивок, после чего отошел от прутьев в дальний угол тюремной камеры.

В жизни Великого Эмриса было много странных встреч: он видел злобных колдунов, страшных монстров, призраков и волшебников с самыми разными и невероятными историями. Но, пожалуй, эта парочка побила все возможные и невозможные рекорды. По словам Гермионы, они прибыли в Камелот из двадцатого века, где о существовании магии и волшебников обычные люди даже не догадываются. Как здесь оказались, они и сами не знали, так же, как не представляли, каким образом им теперь вернуться обратно. И хоть рассказ этот выглядел абсолютным безумием, Мерлина не покидало ощущение, что Гермиона не лжет. По крайней мере, говорила она убедительно. К тому же это объясняло их странное поведение, речь, одежду и совершенное непонимание всего вокруг.

— Нам очень нужна помощь, — закончила она свою историю.

С одной стороны, парочка могла принести много незапланированных проблем. С другой же Мерлин не мог оставить двух волшебников умирать только за то, кем они являлись.

Настойчиво прислушиваясь к собственной интуиции, он внимательно присмотрелся к пленникам, затаившим дыхание в ожидании приговора, но враждебности в их лицах так и не разглядел. Лишь растерянность, озадаченность и слабую искорку надежды.

— Вы колдовали при рыцарях? — наконец спросил Мерлин спустя несколько минут молчаливого раздумья.

Гермиона уверила, что нет. И если бы Драко умел держать язык за зубами, то их бы и не схватили. По ее словам, он угрожал рыцарям смертоносными заклинаниями и весьма громко заявлял о своих магических способностях. Утешало одно: способности эти так и не были продемонстрированы.

— Ты поможешь нам? — Гермиона жалобно посмотрела сквозь железные прутья.

Мерлин не собирался ничего обещать — сам не был до конца уверен в успехе этого мероприятия, да и в голове постоянно возникал строгий голос Гаюса, требующий быть осторожнее. И все же отказать волшебникам, попавшим в беду, казалось ему неправильным. Сказывались многолетние вредные привычки.

— Я попробую что-нибудь сделать…

* * *

Хоть это была не первая ночь, когда приходилось спать в холодной тюремной камере, Гермиона не сомкнула глаз. Мысли ее то и дело возвращались к незавидному положению, к перспективе скорой смерти, а выхода все не наблюдалось. Разве только незнакомый волшебник, назвавшийся Мерлином, подкинул слабую надежду на спасение. И пусть она хотела верить в лучшее, сырость и голод едва ли этому способствовали. Более того, она как никогда была близка к отчаянию.

Все чаще Гермиона размышляла, как там Гарри, Рон? Друзья, которые остались без ее помощи, одни в борьбе с Волан-де-Мортом. Родители, даже не подозревающие о ее существовании. Сможет ли она когда-нибудь вернуться к ним? Или ей предстоит быть сожженной в далеком средневековье? Парадоксально, учитывая, что до «охоты на ведьм» должно пройти еще как минимум десять столетий.

Грейнджер беспокойно перевернулась на другой бок, пытаясь принять более удобное положение, когда встретилась взглядом с Малфоем: прислонившимся к стене, в нарочито небрежной позе.

— Как думаешь, что будет в нашем времени, если мы умрем здесь? — отстраненно поинтересовался он, искусно изображая безразличие. Только вот сам факт того, что он снизошел до обсуждения с ней, явно свидетельствовал о тревоге. Что ж, по крайней мере, Малфой действительно понял всю серьезность ситуации.

— Не знаю, — она пожала плечами, пытаясь отогнать мрачные мысли: возможные варианты пугали.

— Поразительно.

— Что именно? — сухо уточнила Гермиона, различив нотку злой иронии в его голосе.

— В кои-то веки, — Малфой хмыкнул, видимо подметив всю двусмысленность фразы, — всезнайка Грейнджер чего-то не знает.

— А знаешь, что еще более поразительно? — Гермиона привстала с места, наполняемая нарастающим раздражением. — Мы перенеслись на полторы тысячи лет назад и, скорее всего, скоро умрем из-за твоей идиотской выходки, а ты все еще продолжаешь изумлять своими невыносимо-мерзким характером и неуместными шуточками!

— А ты все такая же невежественная зануда, не способная оценить моего тонкого юмора, — Малфой пожал плечами, оборвав напряженный зрительный контакт, после чего сердито пнул каменную стену и приглушенно, почти обиженно процедил: — Надо же было оказаться в таком беспросветном дерьме именно с тобой…

— Думаешь, я в восторге от твоего общества? — возмущенно усмехнулась Гермиона, вскочив на ноги. И ни усталость, ни многолетняя практика игнорирования всех гадких оскорблений не могли ослабить клокочущую ярость внутри, что возгоралась сильнее с каждой новой секундой, пока перед глазами в полутьме мелькало ненавистное лицо проклятого Малфоя, который еще осмеливался строить из себя жертву. — Да я бы предпочла крыс из вашего поместья!

— Не сомневаюсь, у вас, очевидно, много общего, — он провел по ней оценивающим взглядом, затем брезгливо заявил: — Я бы с радостью заменил тебя на корнуэльских пикси.

— Лучше бы здесь были скользкие змеи или огромные пауки! Да хоть полчище дементоров, все они вместе взятые высосут меньше радости, чем ты, — Грейнджер вздернула подбородок, демонстрируя, что готова ответить и побороться за каждое озвученное слово.

— А я с бо́льшим воодушевлением путешествовал бы с тупоголовым Уизли! — с отвращением выплюнул Малфой.

Гермиона театрально ахнула, прикрыв рот рукой.

— Надо же! А мне казалось, ты предпочитаешь проводить время в более чистом, — она изобразила в воздухе кавычки, — обществе.

— Прикуси язык, — прошипел Малфой, сделав угрожающий шаг в ее сторону.

— Или что, пожалуешься папочке? — кровь застучала в висках, отогнав все разумные мысли, так что она сделала ответный шаг. И если Малфой рассчитывал заставить ее замолчать пустыми угрозами, его ждало дикое разочарование. — Какая жалость: он не появится в ближайшие полторы тысячи лет, как и твой любимый хозяин. Или, может, отравишь меня? Все равно на большее ты не способен.

Где-то в глубине души появилось злорадное удовлетворение оттого, как с лица злобного придурка сползла маска высокомерного спокойствия. И вот он уже выглядел таким же взбешенным, как она: с красными пятнами на бледных щеках, с перекошенным от ненависти лицом, метал молнии серыми глазами, очевидно подбирая слова, которые должны были задеть ее защиту лучше всего.

— Что ты можешь знать обо мне? — процедил он сквозь напряженно сжатую челюсть, затем пренебрежительно бросил: — Поганая грязнокровка.

— Давай же, просвети меня! Наверняка я не успела достаточно близко познакомиться с тобой и твоей чистокровной семейкой! — воскликнула Гермиона, и в голове пронеслись все дни, что она пробыла в Малфой-мэноре во власти Пожирателей. Из глаз выкатились несколько злых слезинок, которые она с остервенением смахнула, прежде чем задрать рукав и обнажить уродливую надпись. — И, знаешь, твоя тетя отлично постаралась, чтобы я никогда не забыла о своем грязном происхождении, так что не утруждай себя напоминаниями. Лучше вспомни, как напал на меня при первом же ее приказе. Ты точно такой же, как они!

Выговорившись, она ощутила, как опустела, затем, заметив выражение лица Малфоя, почувствовала нестерпимое желание присесть. И она осела на пол, придерживая колени руками, впервые задумываясь о том, насколько тесной была «комната». Хотя, если подумать, вряд ли она так уж отличалась от прежней. Такие же массивные холодные камни, все тот же низкий неровный потолок и давящая атмосфера безысходности. Разве только вместо тишины Гермиона отчетливо различала присутствие постороннего, его беспокойные шаги и неровное дыхание. Да, «комната» была по-настоящему тесной.

— А что я, по-твоему, должен был делать? — неожиданно заговорил Малфой, заставив вернуть к себе внимание, но, когда она нехотя подняла на него взгляд, он тут же отвел свой к железным прутьям. — Помочь тебе во второй раз, наплевав на безопасность семьи? И я не виноват, что ты настолько тупа, что даже не смогла найти нужную дверь…

Смысл произнесенных слов достиг ее затуманенного сознания не сразу. И даже когда достиг, принес с собой лишь многочисленные вопросы.

— Что это значит?

— Иди к черту, Грейнджер… — огрызнулся Малфой, отвернувшись к решетке и прислонившись к той лбом.

— Это ты подложил мне палочку? — предположила Гермиона, сопоставив все факты.

— Да, и чертовски жалею об этом.

Он обреченно вздохнул, однако что-то в его напускном сожалении отдавало фальшью, подстрекая продолжить поиск истины.

— Жалеешь, что пытался помочь или что не убил, когда был шанс?

— И то, и другое… — проворчал он.

— Тогда почему ты так поступил? А затем связал меня? — не унималась Гермиона, стараясь вывести его на откровенный диалог. Возможно, перспектива предстоящей казни окончательно помутила рассудок, заставив искать скрытый смысл в поступках и словах Драко Малфоя.

— Сама придумай, ты же умная.

Впрочем, безрезультатно.

— Минуту назад ты назвал меня тупой, — напомнила Гермиона. — Ты противоречишь сам себе.

— Заткнись, Грейнджер, — жалостливо попросил он.

— Заткнись, Грейнджер, — передразнила она, подражая его презрительной манере.

— Как же ты меня достала, гря… Грейнджер…

— Взаимно.

Малфой прыснул, и Гермиона невольно улыбнулась.

* * *

С самого раннего утра Мерлин дожидался принца у дверей его покоев. По официальной версии, Артур отправился на переговоры в соседнее королевство, однако его верный и преданный слуга знал: это лишь прикрытие. Слабое и сомнительное, в которое уже мало кто верил. Слух о том, что у наследного принца появился наконец объект ухаживания, становился все громче. И разве что отец соблазнителя, лежавший в блаженном неведении, заперевшись в своей башне, не слышал радостных новостей. Что не могло не радовать, ведь узнай Утер о том, что сын закрутил роман с простой служанкой, это стало бы очередной проблемой, которую пришлось бы решать именно ему, Мерлину. Впрочем, как всегда. Интересно, скрывать личные тайны принца тоже входило в его предназначение? Наверное, стоит как-нибудь уточнить этот момент у Великого дракона.

За размышлениями Эмрис не заметил, как уже начало светать, замок постепенно пробуждался, а Артура все не было. И где только носит его королевскую задницу? Им предстояло многое обсудить. По приблизительным расчетам, в запасе, до того, как Артуру придется явиться в зал совета на очередное заседание, оставался только час.

Мерлин зашел в покои принца, с тоской оглядел вещи, разбросанные по всему помещению, смятую постель и следы грязи на полу. Глаз зацепился за остатки вчерашнего ужина и засохшие цветы. А ведь выходной длился только полдня.

Мерлин набрал в ведро воды, чтобы вымыть пол, но затем задумался: зачем ему, собственно, так делать? Прошептав нужное заклинание, он самодовольно уселся в кресло, наблюдая, как вещи сами складываются в шкаф, постель убирается, а тряпка начисто натирает пол. К сожалению, спасать цветы было уже поздно.

А у двух загадочных волшебников еще имелся шанс на спасение. Достаточно призрачный и всецело зависящий от настроения Артура и убедительности Мерлина. Так что он повторил заготовленную речь еще раз, пытаясь отыскать слабые места, которых, к сожалению, насчитывалось много. За этим занятием он и сам не заметил, как веки отяжелели под влиянием бессонной ночи, затем и вовсе закрылись, помогая провалиться в сон. Недолгий. Потому что вскоре почувствовал, как кто-то очень настойчиво толкает его в плечо. Мерлин нехотя открыл глаза, чтобы обнаружить над собой недовольное лицо принца.

— Мерлин, зачем же ты спишь в этом неудобном кресле? — удивился Артур. — Почему бы тебе не занять мою кровать?

— Правда?

— Конечно, располагайся!

Даже если это и был сон, где Артур наконец решил побыть вежливым и внимательным к его скромной персоне, Мерлин не дал себя долго упрашивать и поплелся к королевской кровати.

— Ты совсем обнаглел? — грубый голос и не менее грубый подзатыльник рассеяли остатки приятной фантазии. — И почему ты не подготовил мою одежду? Если из-за тебя я опоздаю на совет…

Мерлин уже собрался оспорить несправедливое высказывание и указать на то, что если даже Артур и опоздает, то случится это только по его собственной вине, однако, вспомнив про свою изначальную миссию, прикусил язык и поспешил помочь наследнику подготовиться.

— Артур, мне нужно кое-что тебе сказать… — нерешительно начал он, пока принц уже надевал на голову золотую корону — завершающий штрих его парадного одеяния.

— Если ты опять хочешь выходных, даже не надейся, — резко оборвал его Артур.

— Нет, я…

— Меня ждут в зале совета, Мерлин.

— Но…

Его проигнорировали. Однако он не собирался сдаваться так просто и решил настичь цель в коридоре. И это практически удалось, когда из-за угла неожиданно выскочил лорд Агравейн Де Буа.

— Ваше Высочество! Я вас заждался!

И прежде чем Мерлин успел втиснуться в диалог, Агравейн, взяв под локоть принца, начал заговорщицки шептать о нависшей угрозе. Этот скользкий тип, главный советник, по совместительству родной дядя Артура, всегда объявлялся в самый неподходящий момент и по каким-то причинам все еще не располагал к доверию. Особенно после того, как стали очевидны последствия переговоров с королевством Карлеон, когда Артур под влиянием пагубных советов Агравейна отдал приказ о казни плененного короля, Камелот оказался на грани войны, а сам принц едва не погиб. К счастью, Мерлин вовремя вмешался, однако сказать о своих подозрениях не мог: слова простого слуги, не имеющие никаких весомых доказательств, против родного дяди наследного принца ничего не значили. И даже более того — могли обернуться непредвиденными проблемами.

Сосредоточив магическую силу, Мерлин прислушался. Разговор долетал обрывками фраз, но этого было достаточно, чтобы оценить всю серьезность ситуации: Моргана вновь напала на Камелот.

Это имя вытеснило из головы все остальное. Вести о ее возрастающей силе тревожили, как и само существование ведьмы, с которой Эмрис был связан странными нитями провидения.

Ваши судьбы навеки соединены. Она будет тенью для твоего света, ненавистью для твоей любви.

Предостережение Великого дракона зазвучало в голове и преследовало до самого тронного зала, после чего смешалось с гулом собравшихся, вновь затаившись в закромах сознания.

Помимо высокопоставленных членов совета и верных рыцарей круглого стола, здесь присутствовали придворные, слуги, а также жители из окрестных деревень. Стараясь заранее не поддаваться панике, Мерлин направился к остальным слугам.

Когда Артур Пендрагон занял свое законное место на троне, а лорд Агравейн встал чуть поодаль от него, крестьяне, прибывшие в Камелот из деревни Хауден, вышли вперед, чтобы рассказать о том, как ночью на них напали люди Морганы. Они сожгли все дома, перебили скот, убили женщин и детей. Выжить удалось лишь небольшой горстке, которую саксонцы пощадили как вестников.

Артур выглядел серьезным: скулы выступили еще заметнее, губы сжались в упрямую полоску, и хоть взгляд казался безучастным, Мерлин знал эти свидетельства крайней встревоженности. Измученные люди, потерявшие все, что у них было, ждали решений. Это было то, с чем правителю приходилось сталкиваться чуть ли не каждый день. Для короля Утера такое и вовсе давно стало привычкой, только вот лицо Артура всякий раз принимало это знакомое каменное выражение. До той самой секунды, пока решение не было произнесено вслух:

— Пока ваша деревня не будет восстановлена, вам предоставят кров и еду в Камелоте.

— Ваше Высочество, разумно ли?.. — прошипел Агравейн, наклонившись к уху Артура. Достаточно тихо для того, чтобы его никто не услышал. Никто, кроме Мерлина. — Камелот сейчас слаб, после войны. У нас недостаточно провизии, чтобы накормить этих людей…

— Сэр Леон, проследите за исполнением моего приказа, — твердо произнес Артур, и Мерлин не смог сдержать довольной улыбки.

Однако улыбка эта сразу же рассеялась, потому что в дверном проеме уже стояла парочка бедоносных волшебников в ожидании суда.

* * *

Многочисленные тревоги продолжали вертеться в голове Гермионы, лишив ее сна. И не только ее. Потому что пусть Малфой упрямо продолжал молчать, что-то в его напряженном состоянии подсказывало: думал он о том же. Возможно, именно последнее придавало происходящему яркий окрас ночного кошмара, не позволяя полностью поверить в реальность.

Как вообще такое могло происходить? Ведь люди не перемещаются в прошлое просто так. И почему ни в одной из прочитанных ею книг не упоминалось о подобном зверском отношении к волшебникам? Если только все исторические факты не были ложью…

Когда она вернется назад, определенно возьмется за восстановление исторической достоверности. Если вернется…

Сквозь маленькое зарешеченное окно под самым потолком «комнаты» проникали первые солнечные лучи, и если раньше они приносили с собой радость нового дня, то сейчас были предвестниками неизбежного.

Как и шум тяжелых шагов, доносившийся из конца длинного коридора. Отперев решетку, стражники оповестили о том, что правитель вернулся и готов провести слушание. Пленникам не оставалось ничего, кроме как последовать за ними. Точнее, их повели в нужном направлении, дергая за тюремные оковы.

По закрученной лестнице вверх, по светлым коридорам, где легкие Гермионы с благодарностью вздохнули. Куда их вели, она не знала. Коридоры с высокими потолками сменяли друг друга слишком быстро, чтобы успеть разглядеть обстановку целиком.

Зато Гермиона успела подумать о человеке, который правил всем этим беспорядком и расправлялся с волшебниками, словно злобный инквизитор. Воспоминания об увиденной казни все еще стояли перед глазами. Для того чтобы так поступать с людьми, определенно нужно быть каким-то старым жестоким тираном, у которого проблемы с головой. И пусть классическая легенда рассказывала совершенно иную историю, полагаться на нее Грейнджер на этот раз отказалась.

Мысли ее оборвались перед массивной деревянной дверью.

Спустя минуту та распахнулась и оттуда вышла группа людей. Судя по их одежде, то были крестьяне или ремесленники, только вот выглядели они при этом очень уставшими и несчастными, что лишь усилило тревогу.

Пленников ввели в длинный светлый зал со множеством окон и расписным потолком в форме купола, где уже проходило какое-то собрание. Рыцари в красных плащах стояли вдоль стены, будто обрамляя помещение порядком. Внимание их сразу же переключилось на входную дверь, отчего Гермиону сковал уже знакомый холодок страха. Поэтому она, уговорив себя не впадать в панику, перевела взгляд в центр помещения, где возвышался королевский трон и восседал молодой светловолосый мужчина — совершенно не похожий на уродливого старика.

Также она успела заметить и грубого темноволосого рыцаря, который так бесцеремонно обошелся с ней ранее. Поймав на себе ее, скорее всего, разгневанный взгляд, он отвернулся.

Но больше всего Гермиону тревожило то, что Мерлина нигде не было видно. Оставалось лишь надеяться, что у него имелся план. Если, конечно, он вообще не передумал им помогать.

Толпа расступилась перед пленниками, которых стражники подтолкнули поближе к венценосной особе. Краем уха Грейнджер различила невнятное ворчание Малфоя о том, что не обязательно так грубо толкать рукоятью меча в спину. Сконцентрироваться на происходящем становилось все сложнее, мысли крутились слишком быстро, и остановиться на какой-то конкретной все не удавалось.

Голос главнокомандующего представил им Артура Пендрагона — наследного принца Камелота, перед которым их заставили почтительно склониться, — затем известил собравшихся о совершенных обвиняемыми преступлениях. По залу прошелся возмущенный гул, а Гермиона закатила глаза, когда рыцарь дошел до части, где Малфой угрожал им сломанной палочкой. Лицо принца приняло странный вид, не позволяющий определить, о чем он думал: какая-то смесь из скуки и подозрений, словно он одновременно хотел поскорее отсюда уйти, но все никак не мог понять, представляют ли обвиняемые реальную угрозу.

— Вам есть что сказать в свое оправдание? — спросил он, когда рыцарь, наконец, закончил рассказ.

— Мы не волшебники, Ваше Высочество, — сжав руку в кулак, выдавила Гермиона.

— Тогда как вы объясните произошедшее?

Под испытующим взглядом правителя Гермиона растерялась. Очевидно, слова рыцарей имели бо́льший вес, чем ее жалкие опровержения. С каждой новой секундой молчания лица обвинителей приобретали все более настороженный и недоверчивый вид.

— Все очень просто, — неожиданно вмешался Малфой, сразу же переключив на себя внимание присутствующих. — Ваши рыцари нашли нас рядом с трупом гигантского скорпиона и сделали преждевременные выводы, основываясь лишь на своих собственных догадках, не имея никаких вещественных доказательств. Разве законы прославленного Камелота позволяют унижать и угнетать невинных? Угрожал ли я им волшебством, спросите вы? Я отвечу: да! — Малфой сделал театральную паузу, и Гермиона почти подалась вперед, чтобы заткнуть его навсегда. Однако под выжидательным взглядом Артура Пендрагона чертов идиот продолжил рыть им яму. — Но я хочу вас спросить: как бы поступили вы, если бы вам без причин начали угрожать мечом? К тому же, признаюсь, я был слегка обескуражен. Перед моими ногами лежал труп огромного монстра, а рядом эта… беззащитная девушка, которая всецело доверила мне свою жизнь! И тогда я схватил единственное оружие — ветку! Вам смешно, Ваше Высочество? Именно из-за этой сломанной ветки ваши рыцари и решили, что мы волшебники! Неужели вы действительно полагаете…

— Я достаточно услышал, — нетерпеливо оборвал принц, принявший чуть озадаченный вид.

Да и сама Грейнджер при этом забыла, как дышать, и не имела ни малейшего представления, что подумают собравшиеся после выходки Малфоя, возомнившего себя адвокатом.

— Что вы скажете об этом? — Артур кивнул на Малфоя.— Сэр Леон?

Главнокомандующий лишь недоуменно пожал плечами в ответ. Очевидно, театральное выступление Малфоя поразило и его.

— Ваше Высочество, — неожиданно вмешался человек, все это время стоявший в тени престола. Он сделал шаг вперед, позволяя разглядеть себя: строгие скулы, напыщенно вздернутый нос и ястребиный взгляд жестоких глаз. Гермиона узнала его и замерла — это был тот самый человек, приговоривший волшебника к казни. — Как бы искусно ни оправдывались эти преступники, мы не можем позволить себе обмануться. К тому же, как сказал сэр Леон, они даже не из Камелота, мы их не знаем. Они могут оказаться вражескими шпионами, приспешниками врагов королевства! — затем, понизив голос, добавил: — Ваш отец при первом же подозрении приказал бы незамедлительно их казнить.

Ситуация становилась все опаснее, сам воздух пропитался тяжелым напряжением, пока принц обдумывал решение, но, кажется, чаша весов на этот раз склонилась не в их пользу. Гермиона взглянула на Малфоя, осознавая, что он, возможно, окажется единственным знакомым существом, которое она увидит перед смертью. Однако на этот раз отнеслась к происходящему с холодным безразличием. Слишком уж часто за последнее время ей приходилось прощаться с жизнью.

— Я их знаю! — Гермиона, вырванная из мрачных раздумий, обернулась на голос и увидела, как из толпы выскакивает Мерлин. — Они из моей деревни! Они точно не волшебники.

На лице Артура отразилось недовольство вперемешку с удивлением.

— Мерлин… — предостерегающе нахмурился он.

Однако их сомнительного защитника это не остановило.

— Ваше Высочество, я пытался сказать об этом с самого утра. Они такие же волшебники, как и я, — усмехнулся Мерлин, и Гермиона с ужасом уставилась на него. Неужели он хочет, чтобы их повесили всех вместе? Однако лицо принца сразу же просветлело, и Мерлин, видимо, принял это как позволение продолжить: — Посмотрите на него, — указал он на Драко. — Разве он похож на опасного колдуна?

Гермиона незаметно пнула высокомерно выпрямившегося Малфоя, заставив принять более дружелюбный вид. Может, чуть болезненный.

— Однако сэр Леон говорит, что он угрожал ему… — принц откашлялся в кулак, — палкой?

Главнокомандующий серьезно кивнул.

— Дело в том, что именно для этого он и прибыл в Камелот, — неуверенно начал Мерлин. — Понимаете, у него большие проблемы с головой…

— Что?! — возмутился Драко.

— Да-да, так и есть, — закивала Гермиона.

— Он выпил неправильно приготовленное зелье, — уточнил Мерлин, затем ободряюще кивнул Грейнджер, видимо заметив ее смятение.

— Так он лекарь? — скривился Артур.

— Точно!

Принц подозрительно смерил глазами Малфоя.

— Я лучший зельевар в нашей… деревне, — вымученно произнес Драко, наконец поняв, что им грозит.

— Однако ему нужна практика в столице, — воодушевленно добавил Мерлин.

— То есть он прибыл сюда, чтобы обучаться у Гаюса? Это, конечно, многое объясняет, но все же… — Пендрагон обратился к рыцарям: — Вы видели, как они использовали магию?

— Нет, однако они говорили о том, что могут ею воспользоваться. Мы тогда не знали, что у него проблемы с головой, — сочувственно покосился сэр Леон.

Гермиона на всякий случай наступила на ногу Драко, заставив проглотить оскорбление.

— Отлично, у нас и так много проблем, — сказал его высочество, приподнимаясь с места. — Мерлин, надеюсь, ты сможешь позаботиться о том, чтобы твои друзья больше не попадали в неприятности. Учти, отвечать будешь ты.

— Почему я не удивлен… — закатил глаза Мерлин, что поразило Гермиону. Кажется, они с принцем были друзьями или хорошими знакомыми.

В это время к ним приблизились два стражника и освободили от оков. Грейнджер искренне надеялась, что на этот раз свобода ее продлится дольше.

— Ты что-то сказал? — сощурился Артур.

— Я сказал, что понял вас, Ваше Высочество.

Возможно, Гермионе показалось, но в голосе волшебника проскользнула ирония. Впрочем, принц ее проигнорировал и направился к выходу из зала.

Они поспешили за Мерлином, который в свою очередь следовал за Артуром.

— Мерлин, даю тебе выходной до вечера, — бросил он, пересекая быстрым шагом коридор. — Потом я хочу найти свои доспехи отполированными, комнату убранной и вещи постиранными….

Возможно, Гермиона немного поспешила с выводами об отношениях Мерлина и принца…

* * *

— Добро пожаловать, — вежливо пригласил Мерлин, распахнув перед ними дверь.

Войдя в скромное жилище, Гермиона тут же уловила густой и приятный аромат трав, витавший в воздухе. Помещение было небольшим, с каменными стенами, как и во всем замке, и полностью соответствовало своей эпохе.

Вдруг небольшая деревянная дверь в стене отворилась и появился невысокий седовласый старик, с метлой в руках и одетый в синюю мантию. Он вопросительно уставился на них, приподнял кустистую бровь, переместив строгий взгляд на Мерлина.

— Гаюс, — оживленно воскликнул их спаситель. — Ты не поверишь, что случилось. Помнишь, я рассказывал тебе, о двух приезжих волшебниках?

В глазах старика мелькнуло невеселое понимание.

— Так вот, — почесал затылок Мерлин. — Познакомься, это Гермиона и Драко — твой новый ученик.

Повисло неловкое молчание, в течение которого все они разглядывали друг друга с живейшим интересом.

— Мерлин, — наконец с серьезным видом сказал Гаюс, отставив метлу в сторону. — Когда я сказал тебе не вмешиваться, то имел в виду не это.

— Я тебе сейчас все объясню, — слабо оправдался Мерлин, уводя старика в ближайшую комнату. — Я скоро вернусь… — напоследок пообещал он.

Как только Мерлин с Гаюсом исчезли из поля зрения, Гермиона заметила, как Малфой решительно направился к выходу.

— Куда это ты собрался?

— Эй, Грейнджер, неужели ты думаешь что я останусь в этой хижине? — прошипел Драко.

— Что именно тебе не нравится?

— Все это! — он брезгливо обвел помещение рукой, демонстрируя плохо освещенную каморку зельевара, которая была сплошь заставлена многочисленными ветхими шкафами и полками с самыми разнообразными травами и снадобьями. — Посмотри вокруг! Эта комната выглядит хуже, чем конура Уизли, а это о чем-то да говорит!

— Отлично, раз ты так настроен, можешь возвращаться в лес или куда ты там хочешь? Наверняка у тебя есть какие-то альтернативы, — заинтересованно спросила Гермиона, но ответом послужило лишь хмурое молчание. — Как? Никаких идей?

— То есть ты решила доверить свою участь этому недоволшебнику, на побегушках у того принца? Я тебя правильно понял? — не остался в долгу Малфой.

— Так вот, Малфой, этот добрый волшебник — единственный, кто знает о нас правду. Мерлин предоставляет нам дом, что было очень мило с его стороны. К тому же он спас нам жизнь — согласись, еще милее? Или, по-твоему, нам стоит отказаться от его помощи и разгуливать по средневековью одним? Не имея никакого понятия, как устроен этот мир, за что нас могут убить или…

— «Нам» я ничего не предлагаю! — фыркнул Малфой с презрительным смешком.

— Знаешь, я совсем не против, если ты решишь ночевать без палочки под открытым небом где-то глубоко в лесу, где полно всяких скорпионов и прочих монстров. Только представь, сколько змей выстроится в очередь, чтобы составить тебе дружескую компанию, заползти в одежду или куда-то еще, — заметив, как пошатнулась напускная уверенность Малфоя, Гермиона злорадно улыбнулась. — Уверена, вы найдете общий язык.

Он несколько стушевался после ее весомых аргументов, однако вскоре вернул себе привычный мерзко-надменный вид.

— Грейнджер, мне кажется или ты уговариваешь меня остаться? — самодовольно ухмыльнулся он. — Неужели тебе страшно оставаться одной среди средневековых варваров?

— Не льсти себе, — Гермиона фыркнула, смерив его пренебрежительным взглядом. — От тебя мало толку в качестве защитника, а вот вреда может быть предостаточно. Мне бы не хотелось, чтобы ты разрушил историю Мерлина своими выходками.

Малфой скривился в нескрываемом презрении. Он явно хотел произнести что-то колкое, но в этот самый момент дверь в соседнюю комнату со скрипом приоткрылась — вероятно, Мерлин ее неплотно закрыл — и до ушей их начали долетать особо громкие и возмущенные фразы говоривших:

— Мерлин, когда ты, наконец, перестанешь приводить домой первых встречных волшебников?!

— Гаюс, я же не мог оставить их… К тому же… На самом деле они прибыли из…

— Ты пьян? Что значит из будущего?! Никто в своем уме не поверит в подобную чепуху!

— Ты же знаешь, что я не пью! И это правда…

Еще несколько колких слов о том, что Мерлину пора перестать помогать всем угнетенным и обездоленным, ведь у него и так предостаточно обязанностей, связанных… с какой-то очень важной миссией, а также парочка замечаний о подозрительности незнакомцев, которых без разрешения привел в их общий с лекарем дом.

— Похоже, старик не очень нам рад… — констатировал Малфой.

— Это ты виноват! — вполголоса возмутилась Гермиона, обвинительно ткнув в него пальцем. — Ты выглядишь мерзким, высокомерным и подозрительным! Тебе стоит поработать над своим выражением лица!

— Ах ты… — злобным шепотом процедил он.

Однако в тот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Мерлин с довольной улыбкой на губах. За ним последовал Гаюс, чье лицо было чуть менее радостным и воодушевленным. Но можно было предположить, что он смирился с непредвиденными обстоятельствами.

— У нас тут не очень много места, — произнес старик, и Гермиона поникла. Кажется, весь спор был бесполезен, потому что их все равно собирались выгнать на средневековые улицы. — Тебе, — он строго посмотрел на Малфоя, — придется пожить в комнате Мерлина. А для вас, юная леди, — кивок в ее сторону, — я постараюсь освободить чулан до вечера…

— Чулан? — усмехнулся Драко. Кажется, это был первый признак радости за все их путешествие. Он слегка наклонился к ней, чтобы прошептать на ухо: — Там тебе и место.

Гермиона резким движением наступила на ногу мерзкому хорьку, после чего с улыбкой обратилась к хозяевам:

— Спасибо большое за гостеприимство!

— Нам многое нужно обсудить, — строго произнес Гаюс, но затем доброжелательно пригласил их на кухню. — Вы, должно быть, голодны? Я как раз приготовил обед.

Кто бы мог подумать, что этот ужасный день, который Гермиона считала последним в своей жизни, закончится не так уж плохо. И хотя она все еще находилась в безнадежном положении, в далеком шестом веке, без возможности вернуться домой, в груди затеплился слабый огонек надежды, что положение удастся исправить…