Снятся ли ситхи маленьким джедаям? (джен)

— Папа? — позвал тихий голосок. — Пап?..

Энакин стряхнул с себя задумчивость. Его доченька стояла перед ним, зажав в крохотной ручке лист бумаги. Большие карие глаза глядели на него с беспокойством.

— Моя маленькая принцесса, — Энакин протянул к ней руки, а настроение само поднялось, словно по волшебству. Лея, не мешкая, забралась на колени к отцу и обняла его.

— Это тебе, — сказала она и отдала рисунок Энакину.

Энакин взял его и поневоле растрогался при виде того, какую задумку его ребенок воплотил в жизнь. Он сам, большой и внушительный, явно был защитником. Падме стояла с ним бок о бок и держала за руки Лею с Люком. У всех на лицах были счастливые улыбки, а стояли они все рядышком. Созвездия перемешались на небосклоне, а они всей семьей шли по небу, словно по настоящему лесу.

— Это так красиво, солнышко. Спасибо тебе большое, — Энакин улыбнулся дочери, по-настоящему тронутый. Он и не догадывался, насколько ему нужна была поддержка, как раз такая, какую ему мог подарить детский рисунок. Сморгнув слезы, он несколько раз поцеловал Лею в лоб. Затем обнял ее и прижал к себе.

— Что-то случилось, папочка? — спросила Лея дрожащим голоском.

— Ничего страшного, моя хорошая. Не волнуйся. Все хорошо, — он отодвинулся назад и погладил ее щеку тыльной стороной ладони.

— Не все хорошо, — покачала головой Лея, отчего её хвостики замотались в разные стороны. — Я же чувствую, — она протянула руку и взяла папу за руку. — Ты боишься и беспокоишься. И мама очень растерялась и тоже беспокоится.

Энакин побеждено вздохнул. Лгать детям было невозможно, особенно Лее.

— Ты угадала, — мягко улыбнулся он. — Что-то и правда происходит, но мы пока не знаем, что и почему. И беспокоимся, только потому что не знаем.

— Так вот зачем мы ходили к магистру Йоде? — поинтересовалась Лея.

— Да, — кивнул Энакин. — Он очень старый и мудрый, и мы подумали, а вдруг, он нам поможет.

— Но ты сейчас еще больше волнуешься, папа. И все так… я все… — беспомощная фигурка Лея вздрогнула.

— Что-то не так, ангелочек? — Энакин сразу же сосредоточился на том, что происходило с дочерью. — Что-то не так с твоим даром?

Лея робко потупила глаза.

— Угу…

— Почему ты сразу мне не сказала? — спросил Энакин, опуская руку ей на подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза. — Я же велел вам с Люком сразу же идти ко мне, если почувствуете, что что-то не так.

— Все так, папочка, — попыталась объяснить Лея. — Это просто... теперь просто больше.

— Больше — в смысле, дар стал сильнее?

— Да. Я могу угадать, кто о чем думает, просто когда иду мимо, — она перевела взгляд на отца. — И это... то, что происходит с Люком... — она начала перебирать пальцами точь-в-точь, как и ее брат.

— Да? Что с ним происходит? — шепотом спросил Энакин, наклоняясь вплотную к ребенку, пока их лбы не соприкоснулись.

— Не знаю, — она досадливо надула губки. — Если я дотрагиваюсь до Люка или если дотрагиваюсь до тебя... тогда все кружится и кружится... А у меня кружится голова, папочка. Как будто я падаю-падаю и не могу приземлиться, — она глубоко взволнованно вздохнула.

— Все хорошо, милая, — успокоил ее Энакин. — Просто вы растете, и ваши способности растут вместе с вами. Придется еще позаниматься и усовершенствовать ваши щиты, вот и все. И ты сможешь прикасаться к кому угодно, не боясь.

Карие глаза с надеждой уставились на него, и Лея улыбнулась.

— Спасибо, папочка, — она снова взяла его за руку. — А то это было так странно. Так… очень...

— Тревожно? — подсказал Энакин.

— Ага, — если Лея и не знала наверняка значения этого слова, то догадалась с помощью прикосновения.

— А хочешь, я тебя научу лучше защищаться? Пока там Люк доделает домашнюю работу, ты успеешь научиться, — с улыбкой предложил Энакин.

— Класс! — Лея спрыгнула на пол. — Это мне и в школе пригодится. Давай, папочка!

— Сначала спрячем-ка вот это, — сказал Энакин, поднимаясь на ноги и беря в руки рисунок. — Хочу сохранить его навсегда.

Горделивый румянец залил щечки Леи, и она последовала за отцом.

* * *

— Магистр Скайуокер! — позвал его юношеский голос.

Энакин обернулся и увидел падавана, бегущего к нему.

— Добрый день, Джеррон, — поприветствовал он взволнованного юношу, подождав его. — Но я же велел тебе больше не называть меня «магистром». Я больше не джедай. Я не достоин этого звания.

— Еще как достойны. Это ведь вы уничтожили последнего ситха и спасли Республику.

Энакин приложил все усилия, чтобы не закатить глаза. Сколько бы раз он ни пытался прояснить этот вопрос, на некоторых впечатлительных молодых людей, таких вот, как Джеррон, его объяснения не действовали, и их мнение о нем осталось неизменным. Для многих он стал легендой. Не хотел, но стал.

— Я медитировал и долго думал, как вы мне и велели, — выпалил Джеррон. — Я старательно медитировал, долго-долго, слушал шепот сердца и разума, — молодой человек ненадолго замолчал, набираясь смелости, и потом уверенно встретил прямой взгляд Энакина. — Так продолжаться не может.

Энакин глубоко вздохнул, чувствуя окончательность решения молодого человека. И кивнул.

— Надо поговорить об этом в другом месте. Я поклялся хранить твой секрет, но он перестанет им быть, если мы станем обсуждать это в коридорах Храма джедаев.

Джеррон оглянулся и вздрогнул, осознавая свою неосторожность.

— Простите, учитель. Может?.. — начал было он.

— Энакин! — раздался голос Оби-Вана с другого конца коридора.

— Совсем скоро мы это обсудим, я обещаю, — тепло улыбнувшись, попрощался с Джерроном Энакин. — Да пребудет с тобой Сила.

— Да пребудет с вами Сила, учитель, — Энакин сдвинул брови, и юноша быстро поправился. — Хм, господин. Т-то есть, я имею в виду, Энакин Скайуокер, — покраснев, Джеррон удалился.

— Тебя все еще магистром величают? — не удержавшись, поддразнил Энакина Оби-Ван. Энакин пожал плечами и смиренно покачал головой.

— Они юны, — сказал Оби-Ван так, будто это все объясняло. — Тебе придется принять тот факт, что ты герой целого поколения юных джедаев.

— Я только надеюсь, что когда-нибудь они это перерастут. Это были самые темные часы в моей жизни. Меня пугает, что кого-то восхищают поступки, которые чуть не стоили мне души, не говоря о том, что они же стоили жизни магистру Винду, — Энакин закрыл глаза, и его лицо исказилось от боли раскаяния.

— Энакин, значит, для магистра Винду… пришло его время. Перестань казнить себя, — в голосе Оби-Вана ощутимо звучало сочувствие. Шаг в шаг, они шли рядом.

— Я никогда не перестану винить себя. Именно мое предательство, вот что позволило Палпатину избавиться от него, — от души Энакина исходили волны печали.

— Его смерть настолько потрясла тебя, что вернула, вырвала из лап Палпатина, — рассудил Оби-Ван. — Энакин, иногда трагические события неизбежны, и они нужны, чтобы открыть глаза и позволить увидеть Истину. Жизнь магистра Винду была той ценой, которую мы должны были заплатить.

— Я так не думаю, — сказал Энакин.

— Я так считаю, — твердо заявил Оби-Ван, когда друзья вышли на веранду и приблизились к перилам.

— Как странно, мы обсуждаем это теперь, когда прошло столько времени, — сказал Энакин, поворачиваясь к другу.

— Наверное, надо было обсудить это раньше, — признал Оби-Ван. — Скрывать неприятную правду вообще не стоит, ведь она имеет склонность вызывать столь же неприятные последствия, причем так, что хуже некуда. Ты тогда все сделал правильно. Ты и в самом деле всех нас спас.

Энакин повернул лицо к полуденному солнцу, впитывая его тепло и свет.

— Это был переломный момент всей моей жизни, — пробормотал он и протяжно вздохнул.

— И не только твоей. Это был поворотный момент для всей галактики, — судя по выражению лица, Оби-Ван озвучил свой внутренний голос. — Хотел бы я узнать, не об этом ли магистр Йода размышлял все эти годы? — поинтересовался он вслух.

— О чем? — встрепенулся Энакин.

— О том, что смерть Палпатина стала поворотным моментом для всех нас. Что наши судьбы кардинально изменились бы, не умри он от твоей руки в тот самый момент времени.

— Это достоверный факт, — спокойно заметил Энакин. — Каждую минуту, принимая решения, мы даем дорогу новому будущему. Вот почему будущее всегда в движении. Мы постоянно изменяем его, каждый день своей жизни, — его черты снова исказились, стоило воспоминаниям, подобно призракам, обступить его. — Если бы я перешел на ту сторону...

— Но ты не сделал этого, — поспешил успокоить его Оби-Ван, протягивая руку и хватая механическую кисть руки в перчатке. — Ты был тверд, и ничто не поколебало твою уверенность, даже величайшее искушение. Твоя проницательность позволила тебе разглядеть истинные намерения Палпатина за той сетью обмана, что он плел. — Оби-Ван крепко сжал ему руку. — Ты спас галактику от неминуемой смерти. Ты спас от гибели бесчисленные жизни, в том числе и твою собственную, и, возможно, жизни твоей семьи.

— Почему же неуверенность до сих пор пронизывает все вокруг? Магистр Йода говорил, что я — ответ на все вопросы. Но о каких таких ответах речь? Разве не исполнилось пророчество, когда я уничтожил Палпатина? Почему теперь все повторяется, и что-то угрожает моему сыну?

— Как ты считаешь, кошмары Люка связаны с тем, что произошло семь лет назад? — спросил Оби-Ван.

— Это угроза Темной стороны. Но я не могу понять, от кого она исходит, — Энакин беспомощно покачал головой. — Все расплывчато и нечетко. Слишком туманно.

Оби-Ван помедлил, прежде чем снова заговорить.

— Магистр Йода сказал, что я тебе ещё понадоблюсь. Мне нужно быть готовым.

— К чему готовым? — Энакин заметно напрягся. С извиняющимся выражением лица Оби-Ван пожал плечами.

Энакин посмотрел вдаль, стараясь сдержать внезапную вспышку гнева.

— Хотел бы я, ну хоть для разнообразия, чтобы он изрек что-нибудь конкретное вместо этих своих загадочных заявлений, — коротко прокомментировал он. — Единственное, что у него получается, это нагнать еще больше беспокойства, — сжав зубы, процедил он.

Оби-Ван сочувственно посмотрел на младшего товарища.

— Энакин, о чем таком ты мне не рассказываешь? — тихо спросил он спустя пару минут. Энакин иронично улыбнулся и потупился.

— Знаешь, что? Иногда мне кажется, что я так и остался твоим падаваном, — проговорил он с нехарактерной застенчивостью. Оби-Ван улыбнулся и повернулся в сторону.

— А мне иногда кажется, что я так и остался твоим учителем, — он помолчал, отдавшись воспоминаниям. — Несколько лет я никак не мог найти подход к тебе. Ты был весь в движении, неуловимый и загадочный. О чем ты думал, о чем мечтал... — он вздохнул. — Но я бы ни на что не променял те годы, — он обернулся к своему собеседнику. Энакин медленно поднял взгляд на него.

— Вот почему ты не выбрал другого падавана, когда я ушел из Ордена? — спросил он, склоняя голову. Оби-Ван заботливо улыбнулся.

— Возможно, — он приподнял бровь. — Но твоя уловка все же не сработает. Я тебя с девяти лет знаю, не забывай.

Энакин глухо рассмеялся.

— Тебя не проведешь, да? — без нужды спросил он, отказываясь скрывать правду и вмиг становясь серьезным. Он прикусил губу, а потом признался: — У меня кошмары.

Прозаичное признание, сделанное с такой безропотностью, шокировало магистра.

— Что, и у тебя?! — Оби-Ван открыл и закрыл рот, оглядываясь, совершенно сбитый с толку. — Но я думал, что, что бы ни происходило, все крутится вокруг Люка.

— По словам магистра Йоды, всё крутится вокруг меня. А Люк — катализатор, — опасение Энакина теперь стало ощутимее некуда.

Оби-Ван на мгновение погрузился в себя, воззвав к Силе за помощью.

— Твои кошмары как-то связаны с Люком?

Энакин прикусил губу, обдумывая вопрос.

— Вряд ли, — сказал он, наконец. — Во сне я сражаюсь с каким-то молодым человеком.

— Расскажи, опиши его. Чего он хочет от тебя? Он ситх? — осторожно подсказал Оби-Ван.

— Нет, он на стороне добра, — с бесконечной кротостью проговорил Энакин. — На протяжении всего боя он в основном защищается от меня. Я нападаю на него, жестоко, беспощадно. И не могу понять причину. Он обвиняет меня в том, что я убил его отца, а затем кричит… — Он зажмурил глаза, изо всех сил пытаясь избавиться от слепящей боли, вызванной зрительным образом. — Его горе и смятение безмерны. В его глазах... О, Сила, глаза! — прошипел он сквозь зубы.

Оби-Ван поморщился, чувствуя, как страдания друга сметают с ног его самого. Внезапно Энакин обратил взор к нему. Отчаянный, умоляющий.

— Пожалуйста, Оби-Ван, помоги мне. Я чувствую, что схожу с ума. Точно я открыл дверь, которую не могу закрыть, и мои демоны вот-вот вырвутся наружу. Я боюсь того, что обнаружу по ту сторону. Магистр Йода сказал, что Истина будет открыта мне, когда я буду готов с ней встретиться. Но какой ценой я познаю эту Истину? Я боюсь за Люка, за Лею, за Падме. Если что-то случится с ними, ничто остальное не будет иметь для меня ни малейшего значения! — словно уже потеряв рассудок, он затряс головой и ударил сжатыми кулаками по поручню в бессильном жесте.

* * *

— Дядя Оби! — сияющей улыбкой Лея встретила нежданного гостя.

— Добрый вечер, Лея, — Оби-Ван улыбнулся в ответ, садясь перед ней на корточки. — Как дела в школе?

— Здорово! Но нам так много задают. Это тяжко!

Оби-Ван засмеялся.

— Я прекрасно представляю, о чем ты. До сих пор помню свою учебу. Наши учителя-джедаи были к нам очень суровы, и играть нам было некогда.

— О, бедный дядя Оби! — огорчилась Лея. — Привет, папочка! — ее карие глаза вновь загорелись, стоило папе войти в гостиную. Она протянула к нему руки. Энакин поднял ее и усадил поудобнее.

— Привет, солнышко! — он чмокнул ее в румяную щечку. — Ты уже домашнее задание сделала?

— Ага, только что доделала, и ужин уже почти готов. Пойду спрошу 3PO, — она ​​тоже поцеловала отца в щеку.

— Ладненько, — улыбнулся Энакин, снова ставя ее на ноги. — Я проголодался.

— И я! — она хихикнула, уже вприпрыжку направляясь к кухне.

В тот момент, когда его дочь покинула комнату, выражение лица Энакина резко изменилось. Он решительно сделал глубокий вдох и расправил плечи, намереваясь продержаться столько, сколько нужно, ради своих детей.

— Она не?.. — начал было Оби-Ван.

Энакин покачал головой.

— Она чувствует, что что-то не так, и кошмары Люка ее очень сильно беспокоят. Но самой ей, слава Богу, ничего не снится.

— Это... как-то странно, — прокомментировал Оби-Ван, — учитывая такую чувствительность к Силе.

— В способностях Леи больше эмпатии. Прикосновение во многом определяет, как она станет относиться к людям. Она чувствует их на расстоянии. Невероятно проницательная, — объяснил Энакин. — На самом деле, нам пришлось поработать над ее ментальными щитами. Ее способности растут просто в геометрической прогрессии.

— Я, конечно, не эксперт, — сказал Оби-Ван, — но сдается мне, я где-то читал, что семь лет — это очень важный возраст для ребенка. Многое меняется у них в голове. Мозг как бы перестраивается. Может быть, дар Люка и Леи переориентируется сейчас в том направлении, как будет во взрослой жизни. И именно из-за этих изменений это такой беспокойный период.

— Я тоже это все читал, и думаю, может, это и правда, но только частично, — ответил Энакин. — Именно из-за того, что мозг перестраивается, их восприятие Силы тоже меняется, растет, развивается... позволяя им чувствовать то, что раньше было недоступно.

— Ты когда-нибудь мерил их мидихлорианы? — спросил Оби-Ван.

— Нет.

— Энакин, это, мягко говоря, очень безответственно, — в очередной раз попытался внушить свою мысль упрямому товарищу Оби-Ван. — В этом я согласен с магистром Йодой. Это первый раз, когда у чувствительного к Силе рождаются дети. По крайней мере, из известных нам случаев. Их надо было контролировать с самого рождения, для их же блага. Мы должны были...

— Нет, учитель, — решительно произнес Энакин. — Я не желаю, чтобы мои дети росли под микроскопом и тщательно исследовались, как лабораторные крысы. Я хочу, чтобы они жили нормальной жизнью, как обычные дети. Они отлично приспосабливаются, в школе у них есть друзья, и благодаря моим тренировкам их способности не представляют проблемы ни для их нормального развития, ни для их взаимодействия с другими людьми.

— Но это... — попытался спорить Оби-Ван.

— Это произошло бы в любом случае, независимо от того, учились бы они в Храме джедаев или у меня, — прервал его Энакин. — И нет никакой возможности узнать, в каком случае они бы перенесли это легче — с вашими методами или моими.

Наступило короткое молчание, и двое друзей просто неотрывно смотрели друг на друга. Наконец, Энакин, тяжело вздохнув, чуть расслабился.

— Оби-Ван, постарайся посмотреть на все с моей точки зрения. С тех пор как родились Люк и Лея, все, что я делаю — только ради их блага, — он прижал руку к груди. — Всем своим существом я знаю, что делаю все правильно. Я чувствую. Почему ты не можешь это принять?

— Я могу, Энакин, — горячо согласился Оби-Ван. — Но меня не может не удивлять...

— Тогда просто поверь мне и не ищи никаких объяснений, — попросил молодой человек.

Оби-Ван отвел взгляд, борясь с множеством противоречивых чувств.

— Ладно, Энакин, — в конце концов смягчился он. — Это твоя семья, твое решение. Я буду строго ему следовать и не буду мешать.

При этих словах Энакин заметно расслабился.

— Спасибо, учитель. Но я не хочу, чтобы ты просто уступил моему решению. Я хочу, чтобы ты высказал все, что думаешь. Я очень ценю твое мнение. Вот почему я вообще попросил твоего совета. Я знаю, ты нам поможешь.

Оби-Ван с новым восхищением взглянул на слегка бледное лицо друга. Ему показалось, что он увидел его впервые.

— Я сделаю все, что в моих силах, — в вежливом согласии склонил голову он. Энакин благодарно ему улыбнулся.

— Можно, я к вам вторгнусь? — к ним присоединилась Падме и с любовью вгляделась в уставшие голубые глаза мужа. Пара разделила один из тех самых коротких и беззвучных разговоров. Энакин кивнул жене с благодарностью и поцеловал ее в лоб. Она с мягкой улыбкой кивнула в ответ и медленно склонилась к нему.

Оби-Ван, чувствуя себя слегка не в своей тарелке, застенчиво отвел взгляд.

— Магистр, — голос Падме звучал необычайно серьезно. — Энакин говорит и за меня тоже. Мы обсудили все за и против самостоятельного воспитания двух чрезвычайно чувствительных к Силе детей. Мы знали о рисках и догадывались, что может наступить момент, когда нам понадобится ваша помощь. Ну что ж, время пришло, но я все еще убеждена, как и мой муж,что мы поступаем правильно. Сейчас я даже увереннее, чем когда-либо.

Джедаю хотелось выразить свое беспокойство, но разум напомнил ему, что нет в мире ничего опаснее, чем родитель, защищающий свое чадо. И он чувствовал, что сейчас пришлось бы противостоять как раз этой силе. Почувствовав повисшее в воздухе напряжение, Энакин рассмеялся.

— Расслабься, Оби-Ван. Мы не причиним тебе вреда.

Трое друзей от души рассмеялись, и этот смех сразу же успокоил их.

— На секунду я почувствовал себя меньше самого низенького джавы, — сказал Оби-Ван.

— Может быть, это из-за плаща мы тебя с кем-то спутали, — поддразнил его Энакин.

Когда смех утих, Энакин подал всем сок, и они сели.

— Папочка, мамочка! — в комнату вбежал Люк. — А ужин готов!

— Хорошо, — Энакин поставил стакан на стол и встал. — Тогда пойдемте.

— Привет, Люк, — поприветствовал ребенка Оби-Ван.

— Привет, дядя Оби! — мальчик улыбнулся ему и за руку с отцом направился в столовую. — Извини, что я сразу не поздоровался, я доделывал домашку.

— Ничего страшного, — улыбнулся в ответ Оби-Ван. — Лея сказала, что учителя в последнее время вам очень много задают.

— Да уж, — смиренно кивнул Люк. — Всегда так, пока доделаешь задание, уже ужинать пора, — пожаловался он.

— Не переживай, каникулы не за горами, — напомнил Оби-Ван, погладил ребенка по голове. — Скоро будешь играть, сколько захочешь.

— О даааа! — глаза мальчика заблестели от предвкушения.

* * *

Ужин был тёплым и приятным. Проголодавшиеся дети охотно поели и развязали безобидную битву сухариками, пока взрослые обсуждали свои дела.

— Я больше ничего не могу придумать, учитель, — признал свое поражение Энакин. — Я открыт для любых твоих предложений.

Оби-Ван положил вилку и глубоко вздохнул.

— Я не знаю, как ты это воспримешь, но... — он наклонился вперед. — Магистр Йода сказал, что это ты — ключ ко всему, что сейчас происходит.

Энакин осторожно кивнул. Джедай наклонился еще ближе.

— Ты готов это проверить? Откроешь ли ты свой разум, сможешь ли выстоять, что бы там ни было? — хрипло спросил он. Энакин стиснул зубы, и его взгляд скользнул по столу. — Не нужно этого бояться, мой друг, — заверил его Оби-Ван. — Какое бы откровение ни скрывалось за этой дверью, оно не может тебе навредить. Ты можешь только что-то узнать.

Взгляд Энакина остановился на весело играющих детях, которые сейчас кидались крошками. Его черты смягчились, и внезапное спокойствие наполнило его существо. Он повернул голову к Оби-Вану.

— Я готов, — резко кивнул он. — Мне не страшно.

Оби-Ван гордо улыбнулся и кивнул в ответ.

— Тогда возьмем быка за рога, как говорится, — сказал он.

— Как? — одновременно спросили Энакин и Падме.

— После ужина, во время, когда все расслаблены и восприимчивы, я введу тебя и Люка в легкий медитативный транс. Затем опущу некоторые преграды.

Энакин широко раскрыл глаза, сразу же угадав намерения друга.

— У нас будет полный доступ к тому, что действительно стоит за этими кошмарами.

— Именно, — кивнул Оби-Ван. — Может быть, сны станут понятнее, и мы сможем расшифровать их смысл.

Энакин посмотрел на жену, в молчаливой просьбе дать согласие. Падме колебалась. Она не нуждалась в знании Силы, чтобы осознать потенциальную опасность удаления мысленных барьеров, хотя бы и на время. Но также она знала, как немного у них вариантов. Она беспомощно покачала головой, не в силах определиться. Энакин взял жену за руку и повернулся к ожидавшему ответа Оби-Вану.

— Я согласен на все при одном условии.

— И каком же? — спросил Оби-Ван.

— При условии, что ты у нас переночуешь. Я хочу, чтобы ты остался здесь, на случай, если… если будут какие-то... осложнения.

— Я останусь, — кивнул Оби-Ван.

Энакин снова обернулся к Падме и сжал ее руку. Взгляд Падме встретился с его взглядом, и она неуверенно улыбнулась.

* * *

После ужина они обсудили, как надо будет провести эксперимент, а дети играли в настольную игру, не обращая никакого внимания на разговоры взрослых.

Энакин наблюдал за детьми, сосредоточившись на ауре безоблачного счастья, которое они излучали. Он наполнил свою душу этим ощущением и встретился глазами с Оби-Ваном. Тот кивнул, давая понять, что сразу все понял.

— Дети, — позвал Оби-Ван.

Двойняшки повернули головы к джедаю и, увидев, что ему что-то от них нужно, встали с ковра и подошли к нему.

— Что, дядя Оби? — спросила Лея за обоих.

Оби-Ван наклонился вперед и заговорщически произнес:

— Мы с вашими родителями решили помочь Люку победить его кошмары.

При упоминании кошмаров Люк напрягся, и Лея осторожно пододвинулась к брату в защитном жесте.

— Это очень просто, — пояснил Оби-Ван. — Папа поможет. Я введу Люка в медитацию, — его взгляд остановился на мальчике. — Твои сны станут понятнее, если твой разум будет открыт для них.

— А как же я? — спросила расстроенная Лея. — Я тоже хочу помогать Люку.

— Знаю, дорогая, — быстро вмешался Энакин, притягивая к себе ребенка. — Но в этот раз ты не сможешь.

— Но я хочу помочь Люку! — запротестовала Лея.

Энакин положил руку на плечо дочери, утешая ее.

— А ты знаешь, как? — спросил он.

Лея потупила глаза, и ее плечи опустились.

— Нет, не знаю, — признала она, почти обидевшись.

Энакин поцеловал Лею в лоб.

— Я тобой очень горжусь за то, что ты хочешь помочь брату, но пока это все, что мы придумали. Если ты тоже что-нибудь придумаешь, что угодно, скажи нам, договорились?

— Ладно, — тихо отозвалась девочка.

— Молодец, — Энакин улыбнулся и поднялся на ноги. — А теперь посидите с мамой здесь и немного порисуйте.

— Ладно, — повторила Лея и неохотно взялась за свой набор для рисования, садясь рядом с мамой.

Молодой человек опустился на колени и обхватил дочь за плечи.

— Видишь, ты нам уже помогаешь, солнышко, — заверил ее он. — Я не хочу, чтобы тебе казалось, что ты ничего не делаешь, — он ласково погладил мягкие щечки. — Теперь сконцентрируйся и посылай нам все добро и свет, какие только сможешь. Это нам очень поможет.

— Правда?! — глаза девочки загорелись.

— Правда-правда, — широко улыбнулся Энакин. — Слушай Силу и следуй своему сердцу.

— Хорошо, папа! — пообещала Лея и поцеловала его в щеку, а потом быстро открыла блокнотик.

Энакин встал и обменялся понимающим взглядом с женой. Падме с гордостью кивнула ему и одними губами произнесла: «люблю тебя» и «будь осторожен».

Энакин кивнул ей в ответ и пылко поцеловал в губы. Затем он взял Люка за руку, и вместе Оби-Ваном они вышли на веранду. Это было самое умиротворяющее и спокойное место во всей квартире, с успокаивающим звуком журчащей воды в фонтане, мягкими золотыми огнями, освещающими его, удобными диванами и напольными подушками, разбросанными по всему полу. Именно здесь Энакин медитировал с детьми в те моменты, когда им особенно требовалось глубоко соприкоснуться с Силой.

Трое людей стояли на веранде, созерцая вечернее небо, уже практически темное, пролетающие спидеры и миллионы окружающих их зданий.