Страж разума.  (джен)

Когда целитель остановился на середине заклинания и заново скастовал диагностические чары, я заподозрил неладное. Мои опасения подтвердились, когда он позвал в палату домового эльфа и приказал ему принести шесть флаконов зелья, затем подготовить для меня койку в педиатрическом отделении. Я бросил тоскливый взгляд на ширму, за которой оставил свою палочку и сейф, которые всегда держал при себе на случай, если Вернону вздумается отобрать мои вещи. У Дифи было достаточно еды и воды на несколько дней, но я обещал выпустить ее, как только прибудем к Дурслям. А Хедвиг была все еще заперта в своей клетке, которая стояла в углу вместе с моим сундуком. Сейчас она полностью проснулась и буравила меня своими огромными глазами, но, к счастью, выглядела спокойно.

Дверь открылась, вошел Фадж в сопровождении Томаса и незнакомого пожилого человека в возрасте Дамблдора. Однако в отличие от него, незнакомец носил консервативный строгий костюм коричневого цвета и аккуратно подстриженную бороду, чего Дамблдору всегда не хватало. Я задумчиво наклонил голову. С копной черных волос Томас выглядел гораздо моложе. Если бы я не знал, что ему почти семьдесят, дал бы двадцать с чем-то, ну, максимум тридцать. Я отметил, что не в первый раз возраст волшебника не соответствует его внешности, по крайней мере, по магловским меркам. Нортон и Хагрид были на несколько лет моложе Томаса, но Нортон казался пятидесятилетним, в то время как Хагрид едва дотягивал до сорока. Странно.

Томас поднял бровь и многозначительно посмотрел на мой шрам. Я покачал головой. Боли не было, в точности, как он и предсказывал. Когда я дал Томасу свою кровь, признал в нём кровного родственника. Поскольку чары, основанные на родственной крови, помогали кровным родственникам защитить детей-сирот от посторонних, то, когда я признал Томаса своим кровным родственником, я автоматически оказался под его защитой, что нивелировало чары Дамблдора. Помогло и то, что я перестал считать дом на Прайвет Драйв своим домом еще с первого года в Хогвартсе. По крайней мере, так это объяснил Томас перед ритуалом. Как бы я ни уважал жертву своей матери, я был рад, что ее защитные чары надо мной спали. Чувство невыносимой боли, что я испытывал, когда был рядом с Волдемортом не защищало меня. Наоборот, оно только увеличивало шансы, что я буду убит. Это не окупало даже то, что Волдеморт не мог бы дотрагиваться до меня! Ведь волшебнику совсем не обязательно дотрагиваться до своего врага, чтобы убить его.

— Я хотел бы провести ритуал Fabula Sanitatis, прежде чем поставить окончательный диагноз, ибо только так я могу быть полностью уверен в своих выводах, — сказал целитель.

— Конечно, только с вашего разрешения, граф Уичвуд, — сказал Фадж, а потом обратился ко мне. — Гарри, в следующий раз, когда ты решишь просветить кого-то насчет своего семейного статуса, выражайся яснее, это избавит его от множества ненужных хлопот.

— Прошу прощения, министр, — сказал Томас, — это я велел Гарри не распространяться по семейным вопросам. — Каков лжец! — Гарри, это мой адвокат Феликс Мэтсон. Нортон в Министерстве мониторит Визенгамот и помогает Аврорам с их расследованием.

— Какую помощь вы имеете в виду?

— Предоставление необходимых доказательств, — прямо сказал он. — Выписка по счетам, тех воспоминаний, которые ты оставил ему и все остальное.

— Но....

И тут он внезапно перешел на парсельтанг.

— ....Ты несовершеннолетний, находящийся на моем попечении. Я согласился подождать только потому, что не хотел заставлять тебя давать показания, чтобы еще больше не ухудшать твое психическое здоровье. Если бы я знал, что ты дал Нортону подтвержденные кровью, сертифицированные воспоминания, Дамблдор больше не был бы проблемой.

— Это была чрезвычайная ситуация!

Все кроме нас вздрогнули. Томас вздохнул и перешел на английский.

— Гарри, весь твой учебный год — сплошная чрезвычайная ситуация. Почему ты не позволил Нортону использовать воспоминания, которые сам же ему предоставил?

— Когда я давал ему те воспоминания, не знал о завещании мамы. Кроме того, я не знал, что у меня остались живые родственники в волшебном мире. Я думал, что Дамблдор и Дурсли — единственные люди, на которых я могу рассчитывать. Плюс давление прессы из-за турнира, в котором я не хотел участвовать, — сказал я, многозначительно посмотрев на Фаджа, — Я не мог рисковать.

— Мы закончим эту дискуссию позже, — сказал Томас, прежде чем обратиться к целителю. — Сообщите мне, когда будете готовы к ритуалу, я лично буду рисовать руны его кровью.

Целитель взмахнул палочкой, и кровать, на которой я лежал, начала погружаться в пол. Вокруг меня появился черный грифельный круг. Целитель достал кусок мела из кармана и встал на колени. Быстрыми росчерками он написал ряд рун из трех концентрических кругов со мной в центре. Затем он вручил мне зелья. — Возьмите это и ложитесь в центр круга. Не нервничайте, мистер Поттер. Вы ничего не почувствуете.

Бросив последний взгляд на Томаса, я устроился на полу, поправив белую робу, которую они заставили меня надеть для ритуала. Затем сделал глубокий вздох, поднес флакон к губам и залпом проглотил зелье. На вкус оно оказалось очень приятным: как апельсины и клубника, а не как тухлые яйца с ароматом носков Дадли после посещения тренажерного зала — совершенно не то, что я ожидал.

Я лег и расслабился, несмотря на защитные чары. Чужая магия поползла по моей коже. Время замедлилось. Я смутно чувствовал, как Томас приложил палочку к моим предплечьям. Слышал мерный речитатив неизвестного заклинания. Потолок загорелся созвездиями рун — никогда не видел ничего подобного. Я улыбнулся, когда узнал повторяющийся узор из парсельрун.

Почему они, мать его, продолжают писать на потолке? Я закрыл глаза и задремал.

Чьи-то пальцы приложили что-то липкое к моему предплечью, кто-то прошептал заклинание с последующим уколом, жидкий огонь начал распространяться по моим венам. Мои глаза распахнулись. Я попытался сдернуть зеленую клейкую массу со своей правой руки, но чьи-то цепкие пальцы помешали мне.

— Не дергайся, — приказал Томас.

Мои пальцы дрогнули, но я повиновался. Министр Фадж и целитель Барлоу уступили ему право провести ритуал, видимо, потому что я был на его попечении.

Пока что.

Я не очень разбираюсь в таких вещах, но вспомнил приемного ребёнка из начальной школы, который рассказывал об одной семье, где решили, что им больше не хочется воспитывать его. Мне Томас не нравился. Честно говоря, я предпочел бы даже не жить с ним в одной стране, не то, что находиться в одной комнате. Но поскольку остальные варианты были еще хуже, выбирать не приходилось.

Пока что.

На другом конце комнаты Фадж, Барлоу и Долиш сгруппировались вокруг небольшого стола, рассматривая кучку пергамента. Синее прыткопишущее перо стояло вертикально на чистом пергаменте, готовое записывать в любой момент. Долиш натянуто улыбнулся мне.

— Добро пожаловать обратно, мистер Поттер. Начиная с этого момента, я буду записывать наш разговор, чтобы использовать его в дальнейших расследованиях. Хорошо?

Я кивнул.

Целитель приложил пустой флакон из-под зелья к пятну на стене. После того как оно исчезло, он повернулся ко мне.

— Остался последний, — сказал он и постучал палочкой по горлышку флакона с зельем. Холодная жидкость проникла в мои вены, и мгновенно растворилось в крови.

Раздражения как не бывало. Он разместил три пустых флакона на столе, — должно быть, кто-то наколдовал их, пока я спал.

— Пока мы ждем Целителя Гринграсс, у меня есть несколько вопросов моему пациенту. — Он наколдовал стул и присел. — Мистер Поттер, пожалуйста, опишите, как вы чувствовали себя после того, как вас выписали из больничного крыла Хогвартса.

— Учитывая все обстоятельства, не плохо. Я быстро уставал, но в остальном чувствовал себя хорошо.

— У вас было прерывистое дыхание или вы задыхались?

Вспомнив свой последний поход в библиотеку с Гермионой, я поджал губы.

— Несколько раз. В основном, когда поднимался по лестнице. Но я быстро приходил в себя после того, как присаживался отдыхать на несколько минут.

— Боль от укуса?

— Нет.

— Мышечные спазмы?

— Да, но на вполне приемлемом уровне после боя с несколькими существами.

В комнате повисла неприятная тишина.

— Какими существами? — осторожно спросил он.

— Акромантулами, боггартом и огненным мантикрабом.

— Огненный кто?

— Мантикраб, — повторил я, удивляясь, что он не в курсе, что это за существо. — В начале года мы заботились о них на «Уходе за Магическими Существами».

— Что это за существо, мантикраб?

— Это помесь Мантикоры и Огненного краба.

Скрипнув зубами и бормоча что-то о Запрете на скрещивание магических существ, целитель вызвал стопку пергаментов и принялся ее листать.

— Как вы думаете, являются ли эти ээ… мантикрабы ядовитыми?

Я открыл рот, чтобы сказать нет, когда перед глазами предстал образ массивных жвал приближающихся ко мне в лабиринте, когда эта тварь набросилась на меня.

— Я не знаю, — ответил я, подозревая, что только что подставил Хагрида, и, возможно, у него будут серьезные неприятности из-за меня. Моментально возненавидев себя за болтливость, я нервно зыркнул по сторонам, отметив, что все смотрят только на меня. — Если не приближаться к ним слишком близко, молодые особи достаточно безобидны. Я видел только одного, и, к сожалению, он оказался матерым, — прошептал я.

— На что же он был похож? — спросил Долиш.

— Ну, вы сами видели, все, что происходило в лабиринте, так что ....

— Гарри, мы никогда не были внутри лабиринта, а заклинание выборочно проецировало бои чемпионов зрителям и судьям. Я видел, как ты боролся со сфинксом и боггартом. Милый патронус кстати, — добавил Фадж, — Но я не видел тебя до тех пор, пока ты не схватил Кубок. Я вообще не видел, чтобы чемпионы сражались с незнакомыми мне существами.

Интересно. Хотел бы я знать, простой ли удачей объяснялось то, что результаты экспериментов Хагрида попали в лабиринт незаметно, или кто-то специально скрыл их чарами.

— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

— Пожалуйста, поймите, мистер Поттер, запрет на экспериментальную селекцию магических существ введен не просто так, — сказал Долиш. — Даже обычные огненные крабы — материал для изучения пятого, а не четвертого курса. Яд из жала Мантикоры приводит к мгновенному летальному исходу, т. е., если кто-то из преподавателей просто покажет группе студентов Мантикору, он будет арестован за угрозу жизни детей. То же относится и к акромантулам, и к гибридам этих существ, даже если бы разведение Огненных мантикрабов было полностью законно.

— Экспериментальные существа непредсказуемы, — продолжил целитель. — Не зная их специфические особенности, мы не сможем быть уверенны, что они не ядовиты, как с ними бороться и как нейтрализовать воздействие их яда. Но не думаю, что помесь огненного краба с мантикорой будет безобидным существом. Если и остальные чемпионы, как и весь ваш класс, посещающий уроки Рубеуса Хагрида, подверглись воздействию огненного мантикраба, то мы должны извлечь образец его яда и срочно разработать противоядие. Уверяю вас, мне вовсе не хочется, чтобы мое отделение заполонили отравленные дети, но еще больше не хочется, чтобы кто-нибудь из них умер от яда, из-за того, что я не принял во время необходимые меры.

Я взглянул на Томаса.

— Ты должен сказать им, Гарри. — У меня все сжалось внутри. Я хотел накричать на него за то, что он в прошлом сдал Хагрида. Может быть, если бы Хагриду не сломали палочку и дали закончить Хогвартс, он знал бы, как опасно разводить гибриды ядовитых магических существ. — Сколько твоих друзей имели дело с этими существами? — тихо спросил он. — А как насчет твоей магглорожденной подруги? Если с ней что-нибудь случится, как ты думаешь, как скоро ее родители поймут, что маггловская больница не может помочь ей?

Я опустил голову. Я не желал это признавать, но он был прав.

— Взрослые особи достигают около десяти футов в длину. Они обладают достаточно развитыми конечностями, но двигаются вперед, почему-то, рывками вместо того, чтобы нормально ходить, ну, или ползать. Их движение немного похоже на полет ракеты.

— Похоже на полет метлы с использованием взрывного проклятия для увеличения скорости, — пояснил Томас, чтобы чистокровные маги поняли аналогию.

— Извините, это маггловское слово, — пробормотал я. — У того, что я прикончил, жало на спине было согнутым как у скорпиона. Я не знаю, был ли он ядовитым, но большинство моих заклинаний отскакивали от его хитина.

— Как ты убил его? — спросил Долиш.

— Confringo в подбрюшье.

Он поморщился.

— Т.е., это в основном мантикора с броней огненного краба. Прекрасно, — саркастически протянул Долиш. — Как минимум, нам понадобится отряд авроров, которые специализируются на бронированных животных и несколько укротителей драконов. Может быть, и защитные костюмы от ядов.

— Вы собираетесь уничтожить их, — сказал я. Простая констатация факта. Насколько Хагрид любил своих „милашек”, настолько же я был согласен с Долишем. Огненные мантикрабы были просто слишком опасными, чтобы позволить им жить.

— Если кто-нибудь не предоставит мне чертовски хорошую причину не делать этого, то — да.

— Нам нужен один живой экземпляр на случай, если яд испортится при неожиданных обстоятельствах, — сказал целитель.

Долиш поморщился, но Фадж кивнул целителю.

— Я посмотрю, что мы можем сделать.

— Вернемся к этому вопросу позже, — сказал целитель. — Ты уведомил школьную медиведьму, мадам Помфри, о симптомах?

— Да, но она сказала, что это побочный эффект от принятого мной зелья.

— Хорошо.

Он вручил кипу пергаментов Фаджу.

— Хотя усталость может и быть неким побочным эффектом зелья, но в твоём случае, он может означать, что ты нуждаешься не в одной лишь дозе противоядия. В зависимости от размера паука и количества яда попавшего в организм, может потребоваться до шести доз. Ты помнишь его размер?

— Немного больше, чем эта кровать, — прошептал я.

Глаза целителя расширились. Дрожащей рукой, он вызвал лист пергамента и перо. Сделав необходимые пометки, он повернулся к Томасу.

— Я уже дал ему вторую дозу. Мы дадим следующую через сорок восемь часов, но, скорее всего, потребуются все шесть доз, возможно, даже семь. Учитывая его состояние, мне не очень удобно проводить амбулаторное лечение. Каждый раз ему понадобится осмотр.

— Что? Но у меня даже шрама нет. — Моя магия стала потрескивать вокруг меня, от чего зажглись выгравированные на стенах и потолке руны.

— Успокойся. — Голос Томаса пробился сквозь мое раздражение, как горячий нож сквозь масло. Увидев, что его рука осторожно потянулась за палочкой, я отшатнулся. — Гарри, материнская защита на тебе включает также и защиту от себя самого. Сейчас тебе нужно контролировать свою магию и успокоиться, чтобы мы могли закончить твое лечение. Кроме того, мне не зачем вредить тебе: я просто воспользуюсь магией семьи и прикажу тебе поступать так, как считаю нужным, чтобы предотвратить магический выброс. Понимаешь?

Мое лицо вспыхнуло.

— Да, сэр, — прошептал я, закрыв глаза, и сосредоточился на собственной магии. Прошло несколько минут, прежде чем я полностью успокоился.

— Я сожалею.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказал Томас целителю.

Кто-то постучал в дверь. Все тут же напряглись. Долиш занял позицию рядом со мной, подняв палочку. Краем глаза, я увидел, что Томас тоже навел палочку на дверь.

— Войдите, — сказал целитель после того, как получил кивок от Долиша.