Андертейл, ты ли это? (джен)

Мы двинулись в путь. Флауи действительно помогал мне со всеми головоломками, подсказывая, где что надо нажимать и по какому пути идти, чтобы не умереть. Некоторые головоломки и комнаты совпадали с игрой, а некоторые оказались для меня незнакомыми. Когда мы дошли до шипов, я вспомнила о Ториель, которая в оригинальной игре проводит персонажа по ним за руку, так что думать над ней не приходится. Удивительно, что тут она до сих пор не появилась. И вот тогда я порадовалась, что все-таки со мной этот цветочек. Иначе ведь, будучи слегка тупенькой, я наверняка бы тут застряла, не решаясь ступить на эти шипы без «мамы».

— Не волнуйся, надо просто идти так же, как идёт дорога в прошлом коридоре, — возвестил меня мой проводник.

— Легко сказать! А если я просчитаюсь и пройду чуть дальше или сверну пораньше на пару сантиметров? — нервно произнесла я.

Умру ведь сразу! Кнопки сохранения почему-то мы не встретили до сих пор, видимо, в этом мире они появляются гораздо реже. Если, конечно, они вообще здесь есть.

— Не волнуйся. Мы будем считать шаги, а я тебе подсказывать, когда сворачивать, у меня меткий глаз, — постарался успокоить меня Флауи.

— Ладно, идём в тот коридор, где я по десять раз похожу по этой дороге, чтобы уж наверняка запомнить, — я повернула назад. На чёрной земле ярко-красным кирпичом была выложена виляющая дорожка. Я встала с самого начала и, стараясь делать максимально одинаковые шаги, считала их вслух вместе с Флауи.

— Так, шаги примерно по полметра. Три шага вперёд, поворот направо, шаг, поворот налево, три шага вперёд, налево, шаг, направо, три шага, направо, шаг, налево и четыре шага до конца, — подытожил Флауи после моего прохождения дорожки в десятый раз. — Кажется, запомнил. Но пройдись ещё заключительный раз на всякий случай.

— Ты давай не кажется, а точно, — недовольно проговорила я, пытаясь скрыть за раздражением внутреннюю панику. Я в последний раз медленно прошла по дорожке, проверяя расстояния.

— Всё, мы уже её досконально изучили, я точно всё запомнил, да и ты тоже. Пошли на шипы.

— Ты точно уверен? Может, ещё разок? — нервно спросила я у цветка, всё же выходя из коридора. Тот утвердительно кивнул, что уверен. Мы подошли к шипам.

— Ну, смотри у меня! От точности твоего глазомера и твоей памяти зависит теперь моя жизнь, да и твоя тоже, потому что, когда я упаду замертво, ты также окажешься на шипах. Либо будешь обречён сидеть на моём хладном трупе вечно, — я истерически хихикнула.

— Не волнуйся, Рейчел, мы всё сможем! — ответил цветок, ободряюще положив мне на плечо свой листик.

Эта попытка в подбадривание звучала, конечно, слишком наивно, ещё и подкреплённая моим именем — и зачем я только ему представилась? Но, почувствовав на себе необычное для цветка тепло, я немного успокоилась. «Да уж, никогда не думала, что, идя туда, где могу умереть, буду слушать ободрения растения, от которого зависит моя жизнь», — промелькнула в голове мысль.

— Ну, за Нарнию! — вспомнив одну забавную анимацию, прокричала я и с воинственно поднятой вверх рукой сделала первый шаг. — Так, давай как договаривались, считаем вслух, — я обменялась взглядом с Флауи.

— Раз, — проговорили мы хором. Шаг. — Два. Три. Поворот направо, — я, стараясь ни на миллиметр не сдвинуться с места, развернулась всем корпусом. — Шаг. Поворот, — Гулкий цокот шагов по твёрдому камню разносился по всей пещере. Продвигались мы медленно, — вспоминая в подробностях ту дорогу, я не опускала ногу, не дождавшись кивка Флауи. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Я молилась в начале всем демонам и дьяволам, которых помнила. Затем я, понимая, что при каждом шаге могу навсегда распрощаться с жизнью, вспомнила даже о Боге, к которому за всю жизнь не обращалась ещё ни разу. Просила про себя у него прощения за всю мою грешную жизнь и умоляла его и моего Ангела-Хранителя, если он ещё от меня не отказался, дать мне дойти до конца этой чёртовой головоломки. Клялась, что, если я всё-таки когда-нибудь попаду домой, то буду всё учить, ДЗ делать, родителей слушаться, маме помогать и вообще стану золотым ребёнком. Чего и кому только не пообещаешь в момент сильнейшей паники. А ведь считала себя бесстрашной и способной если не на всё, то на очень многое… — И… четыре! — досчитали мы с Флауи последний шаг, и я наконец ступила на твёрдую землю, шумно выдохнув.

Стоило мне осознать, что я выжила, я тут же стала благодарить всех богов рая и ада и перекрестилась, причём два раза, чтобы уж наверняка. Один раз для демонов — перевёрнутым, а второй — для Бога. Флауи лишь удивлённо наблюдал за мной, видя меня в первый раз в таком состоянии. Тем не менее, он был тоже рад, нервничал ведь не меньше меня. Всю головоломку

— И благодарю тебя, Люцифер, и тебя тоже, Чара, — закончила я свои благодарности.

— Стой, повтори, пожалуйста, кого ты назвала в конце? — Флауи внезапно оживился, глядя на меня. И тут только до меня дошло, что он знает Чару.

— Э-э-э… Да так, Нару, у нас, эм… на поверхности есть такая выдуманная дьяволица, — неуверенно промямлила я. Флауи подозрительно на меня глянул. — И вообще, тебе какое дело?! Твоя задача путь мне указывать, а кого я благодарю тебя не касается, — я гаркнула, резко сменив свой тон.

«Действительно, что это я ещё перед этим цветком оправдываться должна? Он вообще мой вечный должник за то, что я его пощадила, а ведь могу в любой момент убить», — подумала я. Паника уже ушла и сейчас я снова возвращалась потихоньку в своё привычное русло. И, немыслимо: это растение, вместо того чтобы покорно заткнуться и извиниться за своё недопустимое поведение, проговорило, ничуть не смутившись:

— Значит, Нару там какую-то ты поблагодарить успела, хотя вообще даже пальцем не пошевелила, а мне, который самым прямым способом участвовал в твоём прохождении, сказать «спасибо» ты поленилась! — в его голосе послышалась неприкрытая обида. — Раз меня ничего не касается, то я больше тебе и слова не скажу! — Он отвернулся и закрылся от меня моими же волосами. Ну уж нет, это был уже совсем какой-то беспредел.

— Ну и не говори! — ответила я ему и упрямо двинулась вперёд. Воцарилась напряженная давящая тишина, нарушаемая лишь звуком моих шагов. Мы пару минут шли молча. Я даже, кажется, уже начала слышать стук перегоняемой сердцем крови в ушах. Наконец я не выдержала:

— А вообще, ты, в конце концов, мой должник! — раздражённо сказала я, ожидая, что в нем что-нибудь проснётся. Но нет, тот продолжал упрямо молчать, спрятавшись в волосах. — И я намного сильнее тебя. Могу вообще, если захочу, взять и убить тебя, — я попробовала давить на страх. Тишина. — Или просто оставить тут, на съедение монстрам, — ни звука в ответ. — Да ответь ты хоть что-нибудь! — я уже кричала. И снова тишина. Как будто его вовсе нет, и лишь едва заметное ощущение корней говорило об обратном. Мне стало до жути обидно, что какой-то цветок, который до этого дружелюбно со мной разговаривал, несмотря на мои колкости, который всегда мне помогал, единственный мой спутник здесь, отказывается теперь со мной говорить. — Ты же обещал, что будешь делать всё, что я скажу! Обещал мне всегда помогать и быть верным другом! — и снова никакого ответа. — Ну и ладно, не хочешь, не разговаривай! — зло кинула я, в раздражении со всей силы пнув попавшейся на пути камень, и зашагала дальше.

Снова наступила давящая тишина. Не знаю почему, но было очень обидно, что Флауи отказывался со мной разговаривать и вообще не подавал признаков жизни. В голову начали лезть мысли о том, что я действительно перед ним виновата, и он имеет полное право обижаться. Ведь если бы не его подсказки, на сколько сантиметров дальше или ближе ставить ногу, то я бы вряд ли прошла эти шипы. А вместо благодарности я на него наорала. Похоже, забытая совесть вдруг решила проснуться от долгой спячки.

— Ну всё, надоело! — я решительно остановилась.

Просунув левую руку к шее и нащупав корни, я аккуратно стала их отцеплять. Флауи возмущённо что-то пропищал, но я уже взяла его в руку и вытянула её перед собой. Цветочек с обиженным лицом смотрел на меня, всё так же не открывая рта.

— Ладно, Флауи. Я признаю, что виновата перед тобой. Ты мне действительно очень помог, спасибо тебе, и прости меня, пожалуйста, неблагодарную хамку. Я больше не могу идти, когда ты на меня обижаешься, — я с шумом выдохнула, закончив свой короткий монолог, тем не менее, давшийся мне довольно трудно. Честно говоря, собственное извинение удивило меня до глубины души. После пробуждения в подземелье из компьютерной игры, изумления, конечно, должно было уже не остаться, но ведь и добровольные извинения Рейчел были, пожалуй, не меньшим нонсенсом.

Я неуверенно взглянула на его лицо. Флауи все так же нахмурено смотрел на меня и молчал, а я хотела уже было пойти все крушить, воя от обиды и отчаянья. Но тут вдруг цветок улыбнулся, и наконец открыл рот, чтобы всё-таки что-то сказать.

— Ладно, Рейчел, прощаю, — произнёс он. А я тут же радостно улыбнулась, услышав снова этот голосок. Всё-таки, какой бы злой, хладнокровной одиночкой я не была, ну или пыталась казаться, но даже за эти несчастные несколько часов я успела привыкнуть к этому цветку. Честно говоря, я теперь уже не была уверена, что смогла бы ходить в этом подземелье одна.

— Ура, ну наконец-то! Я тут уже чуть не сдохла от этой давящей тишины и монологов, — радостно проговорила я, сажая цветок обратно на плечо и двинувшись снова в путь. — Кстати, Флауи, раз уж ты так долго молчал… То теперь расскажи мне что-нибудь.

— Что тебе рассказать? — удивился он моей просьбе.

— Ну… Расскажи о своём мире! Об этом подземелье. Какие остальные монстры, кто здесь главный, какие тут у вас порядки…

Мне и правда было бы интересно послушать рассказ об этом мире. Всё-таки, не каждый день просыпаешься в другой вселенной.

— О нашем подземелье? Ну что ж… тогда слушай, — Флауи издал глубокий вдох. — Вообще, честно говоря, это не самое лучше место. Даже, я бы сказал, ужасное. Монстры здесь очень жестокие. Они ненавидят как людей, которые заперли их здесь, так, собственно, и друг друга. Все живут здесь по правилам «каждый сам за себя» и «убей или будешь убит». Это действует даже среди детей, а те, кто не хотят их принимать, становятся изгоями, грушей для битья, их пытается убить каждый, кому не лень. И я в их числе… — тихонько проговорил он. — В этом мире побеждают и выживают сильнейшие, а слабые должны уже благодарить судьбу, за то, что всё ещё живут. Хотя это не назовёшь хорошей жизнью. Пролитая кровь здесь норма. Живя под землёй, мы одичали и превратились в самых настоящих монстров, в прямом смысле этого слова.

— Даже странно. Раньше, если бы я услышала о таком мире в фильме или книге, то полюбила бы его и непременно бы захотела побывать там. Но сейчас, находясь здесь и слушая твой рассказ, я совсем не испытываю никакой радости, лишь горечь и сожаление. Смешно, правда? — я иронично усмехнулась. Вот только Флауи совсем не смеялся, а внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения. — Ты, наверное, уже понял, что я далеко не самый хороший человек. Меня привлекает лишь что-то злое, жестокое, беспощадное. Да, сама такая. По крайней мере, считала себя такой. Но… это место… оно меняет меня. Несмотря на то, что оно всё пропитано злобой, я будто постепенно теряю свою жестокость и бесстрашие и становлюсь добрее и, наверное, слабее. Даже не знаю, хорошо это или плохо? — я тяжело вздохнула.

— А я с самого начала не считал тебя злой, — Флауи усмехнулся, а я с изумлением оглянулась на него. — Да, признаюсь, я испугался тебя в первый раз, ведь я привык к издевательствам и постоянным попыткам убить меня. Но уже через несколько секунд я понял, что ты явно не та, кого стоит бояться. Уж поверь, на своём веку я повидал столько отморозков, чтобы отличить их от обычной девчонки с наклонностями хулигана. — Я оскорблённо взглянула на него, и он нервно засмеялся, поднимая вверх листья. — Воспринимай это в хорошем смысле. Поверь мне, в жестокости нет ничего похвального, — он горько усмехнулся.

Я в задумчивости прошла дальше несколько шагов. Впереди замаячило нечто большое, сверкающее тёплым желтоватым светом, что так и манил к себе прикоснуться.

— Смотри, сохранение! Ну наконец-то! — я с радостью узнала знакомую звезду и на всех парах помчалась на свет. Коснувшись её, я почувствовала, как по всему телу прошлось приятное тепло. Ноги больше не ломило от усталости, ссадины после падения прошли, а в груди вдруг появилось странное чувство — готовность пойти хоть на край света, будто бы мне всё по плечу и я смогу преодолеть все преграды. «Решимость» — промелькнуло у меня в голове, и я направилась дальше.