Академия Кантарелла (гет)

Маленькие тёмные руки крепко сжимают ручку чемодана. Взгляд из-под рассыпанных по плечам сиреневых волос — заинтересованный и робкий. Девушка, дожидающаяся поезда на станции, с любопытством наблюдает за окружающим её миром так, как будто она оказалась в нём впервые. Как будто она иностранка, впервые посещающая Японию или даже гостья с другой планеты. Солнце нагревает скамейку так, что на ней становится жарко сидеть, но и ходить не лучше: платье с длинными рукавами и шляпка не спасают её от жары, как выпитый в придорожном кафе бокал вина не спасает от воспоминаний. От фантомных воспоминаний. Знаете это чувство, когда приснившийся и тут же забытый сон кажется настолько реальным, что хочется поскорее поймать его по свежим следам, как будто этот сон — очень важная частичка нашей жизни, готовая потеряться в лабиринтах сознания? «Чу!» — верещит маленькая большеухая обезьянка, прыгая по коленям девушки, и та бессознательно гладит её по голове. Странно: сегодня она чувствует сильную боль в мышцах рук, как будто недавно занималась спортом… Но она ненавидит спорт. Обезьянка изо всех сил кричит «Чу!», как будто знает ответ. Анфи задумчиво и грустно улыбается ей и, подняв с земли обломанную зелёную ветку, начинает рисовать какие-то символы на песке. Она хотела бы держать эту ветку как карандаш или кисть, но рука Химэмии машинально берётся за веточку, как за рукоять меча или эфес шпаги.

— Скучно? — слышится за спиной бодрый, весёлый голос, и, не дождавшись разрешения, на скамейку садится высокий молодой человек. Его длинные зелёные волосы собраны в хвост, обнажая практически совершенные контуры лица. Его глаза смеются, и Анфи чувствует, что всё больше и больше стесняется его взгляда. Чу-чу, обрадовавшись новому знакомому, пытается залезть тому на колени, но молодой человек недовольно хватает обезьянку за хвост и стаскивает на землю.

— Чу-чу — мой друг, — сердито бормочет Химэмия и, взяв Чу-чу на руки, шепчет ему на ухо что-то успокаивающее.

— Обезьянка? Друг? — молодой человек заливается весёлым смехом, и Анфи, сердясь на него всё больше, отмечает про себя, какой он жестокий и высокомерный. И ещё наверняка — любимчик девушек… Анфи не любит таких. От них всегда столько же шума, сколько от собаки, пущенной в гостиную. Обиженный Чу-чу утыкается носом в ладонь хозяйки.

— Ну извини-извини, я не хотел, — с некоторой досадой извиняется зеленоволосый незнакомец. — Не хотел я обидеть твою мартышку…

— Моего друга!

— Да хоть брата! Вот не люблю я обезьян. Когда был маленьким, одна обезьяна в зоопарке здорово укусила меня за палец.

— И правильно сделала, — тихо замечает Химэмия. Правда, злость уже отступила, и теперь взбалмошный незнакомец кажется ей не грубым варваром, а просто неучтивым мальчишкой. Тот, заметив взгляд Анфи, немедленно протягивает ей руку.

— Меня зовут Сайондзи Кёити, а вас…

— Анфи… Анфи Химэмия.

— Анфи Химэмия, — задумчиво повторяет Сайондзи. — Знаете, у меня такое чувство, что я уже где-то слышал это имя.

— Не думаю, — пожимает плечами Анфи. — У меня достаточно редкое имя… Правда, — смущённо добавляет она, — вы тоже кажетесь мне знакомым. Но это вполне объяснимо: я недавно упала на уроке физкультуры и с тех пор забыла некоторые события… И, наверное, некоторых людей.

Сайондзи молчит. Ему несколько тревожно при мысли, что совсем недавно в его жизни произошёл очень похожий случай, только уже на соревновании по кендо. Он и его друг детства Тога Кирью слишком разошлись и вместо финала попали в медпункт при академии Оотори. Никто не пострадал, но с тех пор Тога и Сайондзи чувствовали себя так, как будто у них украли небольшой, но важный кусочек памяти, без которого вся картина их жизни рушилась и не имела никакого смысла. Пока Сайондзи размышляет, говорить ему об этом Анфи или нет, подходит поезд.

— Ну уж нет, — говорит Сайондзи, чуть ли не силой вырывая у Анфи чемодан. — Честь самурая не позволит мне разрешить девушке тащить такую тяжесть.

Анфи не сдерживается и тихонько прыскает в кулак. Ей смешно, но она старается сдержать улыбку, чтобы ненароком не обидеть вспыльчивого самурая. Вдруг ещё уйдёт и не станет больше с ней разговаривать… А ведь он ей нравится. Правда же, нравится. Это открытие поражает Анфи: сколько она себя помнила, она ещё ни разу не была влюблена. «Наверное, когда ты начинаешь новую жизнь, не только ты сам, но и всё вокруг тебя меняется». Пока Анфи размышляет, Сайондзи садится напротив неё.

— Разрешите узнать, куда вы направляетесь?

— В академию «Кантарелла». Странное название, не правда ли? Так назывался яд, которым когда-то в старину…

— Надо же, — перебивает девушку Сайондзи. — И я туда же…

Ему нет никакого дела до старинных ядов. Он слышал, что академия «Кантарелла» — самое престижное учебное заведение в Японии, а значит, ему крупно повезло, что его приняли туда учиться. А если он будет учиться в Академии вместе в этой хорошенькой, загадочной и хрупкой девушкой со смуглой кожей и грустными глазами, то ему повезло вдвойне. Чу-чу запрыгивает на стол, и Сайондзи напряжённо улыбается ему, а Чу-чу в ответ показывает язык. Похоже, зеленоволосые парни ему тоже не слишком-то по душе.

Всю дорогу Сайондзи болтает, хвастаясь перед Химэмией своими подвигами, и в глубине души та очень рада такому раскладу. Ведь ей совершенно нечего рассказать о своей жизни. Учёба. Розы в оранжерее. Забота о Чу-чу. И… Чего-то не хватает в этом ряду, чего-то, что Анфи никак не может вспомнить. И при мысли об этом ей внезапно становится очень больно. Так больно, что она могла бы заплакать, но зеленоволосый незнакомец внимательно смотрят на неё, и непрошенные слёзы так и застывают у девушки в глазах.

За окном мелькают луга и белые колонны здания диковинной архитектуры. Диковинной, если не сказать — чудовищной. Анфи с немым удивлением смотрит на лестницы, обвивающие одна другую, на висящие в воздухе площадки… «Поезд завёз нас в очень странное место», — думает Анфи, отпивая чай. Чай очень вкусный, и он тоже о чём-то напоминает ей. Воспоминание попадает на зуб, как острый осколок. «Лучше бы в этом чае и в самом деле был яд».