Спроси меня (джен)

Если бы Кэтрин Джейнвэй решила однажды написать автобиографию, она бы вряд ли смогла передать в ней всю свою любовь к простому земному напитку. Однако все, кто её знал, не могли представить её без кружки реплицированной чёрной субстанции.

Кэтрин могла бы сказать, что она пила кофе с самого детства. Что, возможно, было бы преувеличением. Первое её знакомство с напитком началось в старших классах, когда маленькая девочка твёрдо решила поступать в Академию Звёздного флота. Её решение было исключительно логично, как и надлежит юной дочери адмирала — она занималась ночью, решая задачи повышенной сложности, которые не входили в школьную программу, а на утро не могла оторвать голову от подушки. Это была классическая арабика. Наверное, она бы никогда и не узнала этого, если бы не название на пачке. Если бы Гретхен Джейнвэй, несмотря на работающий репликатор пищи, не продолжала верить, что продукты, выращенные «по-настоящему», всегда будут лучше. Тогда напиток показался девочке сущей гадостью — впрочем, когда она решила помимо воды добавить сахар, сладкая горечь понравилась ей ещё меньше.

Уже в студенческие годы в Сан-Франциско Кэтрин присмотрела небольшое кафе, находившееся недалеко от учебного корпуса. Это было одно из известных мест, куда часто забегали перед парами голодные и усталые кадеты, так что она не была первооткрывательницей. Там она узнала о самых разных способах приготовления напитка. Что же, из интереса она попробовала многие из них. Её соседка по комнате часто брала латте и раф, помимо стандартной дозы сиропа прося сделать послаще. Что же, Кэтрин заметила в «детских видах» определённую прелесть — это было достаточно вкусно. Впрочем, было в этом ощущение некоторой неправильности — она чувствовала, что бодрят её скорее углеводы, чем кофеин, а с таким же успехом она могла взять себе какое-нибудь пирожное. И, к слову, второе бы ещё и немного утоляло аппетит.

Она поразвлекалась пару месяцев, пробуя разные сиропы, но в первую же сессию вернулась к старому доброму чёрному кофе. Это было возвращение к дорогому другу — такому знакомому и родному.

Позже для неё стало открытием, что помимо арабики существуют и другие сорта. Это знакомство было не менее интригующим, чем и виды кофе. Впрочем, робуста ей показалась всё же слишком горькой даже для неё, либерика, хоть и очаровательно пахла, была скорее безвкусной (возможно, из-за того что её не использовали в чистом виде), а эксцельза продолжала оставаться такой редкостью, что даже ни один репликатор не был запрограммирован на её создание.

Удивительно, но даже в двадцать четвёртом веке, чтобы заполнить кофейную карту зёрнами различного происхождения, Кэтрин не раз потребовалось воспользоваться транспортером. Это даже стало её маленькой традицией, пока она училась в Академии — когда у неё выдавался относительно спокойный выходной, она отправлялась в маленькое путешествие. Именно благодаря ему она узнала, что даже без добавок кофе может сильно отличаться именно засчёт происхождения зерна.

И всё же, как бы ей ни было интересно, Кэтрин Джейнвэй пришлось признать — она не была любительницей изысков. Кофе. Черный. Арабика. Сантос бурбон. Стандартно запрограммированный репликатор выдавал отличные образцы этого вида.

Именно с кофе у неё сложились самые крепкие в её жизни отношения. Их не смог разрушить даже рактаджино, в момент первого назначения энсина Джейнвэй набравший бешеную популярность. Да, он более чем бодрил, но она уже была слишком привязана к обычному чёрному. И его резкий вкус скорее вызывал у неё легкое раздражение.

Кофе. Лучшая органическая субстанция, придуманная человеком. С ним она победила Борг.