Спроси меня (джен)

Вице-адмирал.

Иногда она до сих пор не верила, когда к ней так обращались. За семь долгих лет «капитан» стал второй кожей, званием, должностью, второй личностью. Она слышала это слово чаще, чем собственное имя. Оно стало для неё всем.

Капитан Кэтрин Джейнвэй, звездолёт Федерации «Вояджер». Она столько раз произносила эту фразу в поисках друзей среди новых рас. Количество Первых контактов, проведённых ей, наверное, впервые вновь достигло чисел, подобных временам капитана Кирка. Всё её длительное путешествие было просто невероятным сочетанием длительного стресса и пьянящего духа научных открытий. Это было сложно. Но, оглядываясь назад, она с удивлением понимала, что это было счастливое время.

Лучший экипаж, о котором только может мечтать капитан. Настоящая семья, что могла вместе преодолеть любые трудности. Их долгое путешествие, казавшееся бесконечным, что кончилось столь резко и неожиданно…

Адмирал поправила казавшиеся чужими пипсы. Слишком она привыкла к золотым кругляшкам, задорно сверкавшим на воротнике. И

единая пластина теперь ощущалась нелепой.

Как и новое звание.

Как и имя, произносимое матерью со слезами на глазах, не верящей, что снова видит свою дочь.

Как новая форма, последствия войны Федерации с неведомым Доминионом, многочисленные датчики против меняющихся по всему Штабу, её члены экипажа, хвастающиеся повышениями и множество иных деталей, выбивавших её из колеи.

Возвращение потерянного корабля вызвало чрезвычайный ажиотаж. Даже спустя несколько месяцев бесконечных слушаний, отчётов и интервью тема оставалась горячей. Зачем она согласилась на очередное? Вот, Чакотай, например, отправился в путешествие по землям своих предков, сбежав от юрких папарацци. А Тувок вернулся домой на Вулкан к семье.

Но она верила, что она должна сделать так, чтобы подвиг её экипажа не был забыт. Чтобы каждое имя в длинном списке вошло в историю.

Выдохнув и в последний раз окинув себя беглым взглядом в отражении зеркальной поверхности стола, она нацепила дежурную улыбку и нажала на кнопку связи.

— Адмирал Кэтрин Джейнвэй! Мы польщены, что вы согласились ответить на парочку вопросов для нашего издания! — послышался бодрый голос интервьюера.

Женщина протянула руку и взяла со стола чашку с кофе. Ухмыльнувшись, она сделала глоток.

— Всегда почту за честь.

Однажды она привыкнет к новой жизни. К работе в Штабе, коллегам-адмиралам в соседнем кабинете, её Вояджерской семье, строящей свою жизнь. Тому, что она будет засыпать под шум Сан-Франциско, а не тихий гул варп-ядра. Что угроза Борг осталась в световых годах, а все её близкие рядом, и им ничего не угрожает. Возможно, однажды, так всё и будет.

Хотя кто точно знает, как сложится жизнь?..

Жизнь была крайне любопытной штукой.

Голографическая Джейнвэй не знала точно, как её видят люди. Когда тебя создают на основе конкретной базы данных, программируя под черты личности известного человека, ты рождаешься с уже готовым набором качеств. Короткое время на обучение, пока инженеры наблюдают, как ты проходишь тесты на симуляциях ситуаций, и вот ты просыпаешься уже на борту корабля, к которому будешь привязан всю жизнь.

У людей, вероятно, всегда были большие ожидания от жизни. У них были планы, серьёзные идеи, они искали смысл во всём. От голографической Джейнвэй, например, они ждали многого.

Она должна была совмещать в себе самые разные функции. В первую очередь — она советник капитана. Она смутно помнила, что, кажется, её первый капитан очень настаивал на её внешности и её характере по каким-то личным причинам. Однако этот блок памяти всё ещё был повреждён, и она ни в чём не была уверена.

В состав её многочисленных подпрограмм вошли также и созданные ранее на легендарном «Вояджере» алгоритмы аварийного командования, пусть и несколько ограниченные. Она слышала что-то про голографического Доктора, но ей так и не удалось с ним познакомиться.

Она встречалась с настоящей Джейнвэй, и была восхищена этой храброй женщиной. Её брала гордость за то, что её прототип был настолько велик. Стоит ли удивляться, что голографической версии нетривиального капитана суждены такие же нетривиальные приключения?

Она слышала, что у адмирала Джейнвэй не было детей. Что же, видимо, ровно поэтому её версии из энергии света было суждено стать нянькой для экипажа молодых инопланетян. И она бы солгала, если бы сказала, что это просто.

Упрямые, наивные, далеко не всегда послушные, но талантливейшие и уникальные, каждый по-своему. Она полюбила их всем сердцем — как только может голограмма. И что странно, они были первыми, кто совершенно ничего от неё не ожидал, вместо этого поражаясь реальности её существования и окружающих технологий как чуду света. Возможно, из-за этого она чувствовала, что становится лучшей версией себя. Ради этих детей она готова была на всё. Невозможно не развивать свою личность, когда настолько о ком-то заботишься.

Она смотрела, как её дети решают очередную хитрую задачку на голодеке. Притом, в какие ситуации они уже успели попасть, они сохраняли в себе весь тот внутренний свет, который может быть только у очарованного величием открывшегося мира ребёнка.

— Джейнвэй! — подбежала Рок-Тахк, заключая голограмму в своё удушающее объятие. — У нас не получается! Объясни!

— Я прекрасно знаю, что для вас нет нерешаемых задач, — ласково пожурила женщина, похлопывая девочку-брикара по руке. — Впрочем, задавайте вопросы.

Когда ты голограмма, тебе сложно ожидать что-то от жизни. Но пока, ГолоДжейнвэй была уверена, что её точно складывается самым интересным образом.

Если бы Кэтрин Джейнвэй решила однажды написать автобиографию, она бы вряд ли смогла передать в ней всю свою любовь к простому земному напитку. Однако все, кто её знал, не могли представить её без кружки реплицированной чёрной субстанции.

Кэтрин могла бы сказать, что она пила кофе с самого детства. Что, возможно, было бы преувеличением. Первое её знакомство с напитком началось в старших классах, когда маленькая девочка твёрдо решила поступать в Академию Звёздного флота. Её решение было исключительно логично, как и надлежит юной дочери адмирала — она занималась ночью, решая задачи повышенной сложности, которые не входили в школьную программу, а на утро не могла оторвать голову от подушки. Это была классическая арабика. Наверное, она бы никогда и не узнала этого, если бы не название на пачке. Если бы Гретхен Джейнвэй, несмотря на работающий репликатор пищи, не продолжала верить, что продукты, выращенные «по-настоящему», всегда будут лучше. Тогда напиток показался девочке сущей гадостью — впрочем, когда она решила помимо воды добавить сахар, сладкая горечь понравилась ей ещё меньше.

Уже в студенческие годы в Сан-Франциско Кэтрин присмотрела небольшое кафе, находившееся недалеко от учебного корпуса. Это было одно из известных мест, куда часто забегали перед парами голодные и усталые кадеты, так что она не была первооткрывательницей. Там она узнала о самых разных способах приготовления напитка. Что же, из интереса она попробовала многие из них. Её соседка по комнате часто брала латте и раф, помимо стандартной дозы сиропа прося сделать послаще. Что же, Кэтрин заметила в «детских видах» определённую прелесть — это было достаточно вкусно. Впрочем, было в этом ощущение некоторой неправильности — она чувствовала, что бодрят её скорее углеводы, чем кофеин, а с таким же успехом она могла взять себе какое-нибудь пирожное. И, к слову, второе бы ещё и немного утоляло аппетит.

Она поразвлекалась пару месяцев, пробуя разные сиропы, но в первую же сессию вернулась к старому доброму чёрному кофе. Это было возвращение к дорогому другу — такому знакомому и родному.

Позже для неё стало открытием, что помимо арабики существуют и другие сорта. Это знакомство было не менее интригующим, чем и виды кофе. Впрочем, робуста ей показалась всё же слишком горькой даже для неё, либерика, хоть и очаровательно пахла, была скорее безвкусной (возможно, из-за того что её не использовали в чистом виде), а эксцельза продолжала оставаться такой редкостью, что даже ни один репликатор не был запрограммирован на её создание.

Удивительно, но даже в двадцать четвёртом веке, чтобы заполнить кофейную карту зёрнами различного происхождения, Кэтрин не раз потребовалось воспользоваться транспортером. Это даже стало её маленькой традицией, пока она училась в Академии — когда у неё выдавался относительно спокойный выходной, она отправлялась в маленькое путешествие. Именно благодаря ему она узнала, что даже без добавок кофе может сильно отличаться именно засчёт происхождения зерна.

И всё же, как бы ей ни было интересно, Кэтрин Джейнвэй пришлось признать — она не была любительницей изысков. Кофе. Черный. Арабика. Сантос бурбон. Стандартно запрограммированный репликатор выдавал отличные образцы этого вида.

Именно с кофе у неё сложились самые крепкие в её жизни отношения. Их не смог разрушить даже рактаджино, в момент первого назначения энсина Джейнвэй набравший бешеную популярность. Да, он более чем бодрил, но она уже была слишком привязана к обычному чёрному. И его резкий вкус скорее вызывал у неё легкое раздражение.

Кофе. Лучшая органическая субстанция, придуманная человеком. С ним она победила Борг.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила женщина, бросив на неё быстрый взгляд из-за панели.

Это было странно. Она чувствовала, что она странным образом привязана к файлам, открытым сейчас на панелях перед женщиной. И это осознание не могло не удивлять.

Женщина, слегка приподняв бровь, расценила молчание как ответ, и, видимо, проделала какую-то операцию с файлами на экране перед собой. В то же время появилось странное понимание происходящего.

— Вы лейтенант-коммандер Б’Еланна Пэрис, инженер, в данный момент назначенный на станцию Юпитер в помощь доктору Льюису Циммерману над проектом голографического советника, — отчиталась она, считав новые данные. Как странно. Ещё мгновение назад их не было, теперь же она чувствовала, что не может представить себе их отсутствия.

— Очень мило, но кто я такая я в курсе, — откликнулась Пэрис и, уперевшись руками в панель и внимательно посмотрела в упор. — Куда больше меня сейчас интересует, как себя ощущаешь ты.

Она голограмма. Знания из базы данных, загруженных в её голоматрицу инженером, продолжали продвигать ответы на возникающие вопросы.

Голограмма. Голографическая версия Кэтрин Джейнвэй, если быть точной. Она ни на секунду сейчас не сомневалась, как именно она выглядит. По мере добавления Б’Еланной новых файлов, в том числе с какого-то отдельного изолинейного чипа (интересно, чем он отличался?), понимание происходящего становилось более чётким. У неё уже не могло возникнуть вопросов, что такое Федерация, Звёздный Флот, имя любимой собаки её прототипа — всё это теперь казалось её собственной частью, словно нажитый годами опыт.

— Это… странно, лейтенант, — наконец, ответила на вопрос голограмма. — Впрочем, полагаю, ничего такого, в чём я не смогла бы разобраться с кружкой кофе.

Пэрис улыбнулась на мгновение, прежде чем вновь вернуться к работе.

— Так, Джейнвэй, я понимаю, что вопрос не из лёгких, но я знаю, что ты можешь ответить полнее. Данные вот отсюда… — она постучала ногтями рядом с портом, куда недавно вставила чип. — …будут переноситься ещё не менее четверти часа. Мы можем неловко молчать или попробовать стать друзьями.

Джейнвэй внимательно рассматривала лицо женщины. Полуклингонка. Казалось, часть её знала этого талантливого инженера долгие годы. С другой стороны, она чувствовала, что видела её впервые. Но она совершенно точно не знала, как описать подобные сомнения. Поэтому решила начать с чего-то более… нейтрального.

— Органы чувств, — голограмма заметила поблизости стул, на который присела, с интересом впервые согнув ноги. — Я вижу… Сенсоры встроены в мою голоматрицу, верно? — дождавшись кивка женщины, Джейнвэй продолжила. — Благодаря им же я слышу. Я также могу чувствовать поверхности… — она провела пальцем по спинке стула, констатировав, что он был слегка шершавым. — Вполне вероятно, я даже могу держать в руках предметы. Однако я не чувствую никаких запахов и, как полагаю, вкусов.

— Ну, соответствующих подпрограмм у тебя действительно нет, — Пэрис ухмыльнулась, слегка склонив голову. — Хорошо, будем считать, что физическое состояние в норме. А что касается психологического? Честно говоря, мне сложно представить, что должно твориться в голове при первом запуске у осознающей себя голограммы, так что это вопрос не только диагностики, но и любопытства.

Джейнвэй задумалась. Вопрос был непростой. Данные, казалось, уже прочно укоренились в её голове, а компьютер работал, анализируя различные варианты ответа. И всё же это был тяжелый вопрос.

— Честно говоря… — протянула она, посмотрев на инженера. — Я знаю, что я голографическая копия адмирала Джейнвэй, но я не чувствую себя таковой. Для меня я просто Кэтрин Джейнвэй. Я живая, я существую. И я понимаю, что это не так, что всё моё существование построено не на биологических процессах органического гуманоида, но… — она пожала плечами, пытаясь примирить воспоминания своего прототипа с новой реальностью. — У меня есть мысли, воспоминания, эмоции, чувства. Я осознаю, что за каждым моим действием стоит работа определённых компьютерных систем, но при этом мне странно об этом задумываться. Потому что для меня это… нормально. Это странно звучит?

Б’Еланна на мгновение приподняла брови, вздохнув. По-видимому, она не ожидала столь сложного ответа.

— Ну, вообще-то это логично. Органические гуманоиды тоже не очень часто задумываются о том, как именно чувствуют себя все системы их организма, который будет посложнее твоего комплекса программ, — наконец, ответила она, сверяясь с монитором. — Не могу сказать, что я ожидала именно такого ответа, однако… Меня это устраивает.

— Развлекаетесь? — двери комнаты отворились, и туда медленно зашёл старик. Голографическая Джейнвэй немедленно его опознала: доктор Льюис Циммерман, ведущий инженер Федерации в области голографических программ.

— Я закончила с установкой базового пакета и комплекса личных подпрограмм, сэр, — отчиталась Пэрис, заметив Циммермана. — Пока идёт скачивание подпрограмм аварийного командования, извлечённых из ЭМГ Доктора, я решила немного пообщаться с Джейнвэй.

Циммерман окинул голограмму странным взглядом, хмыкнув.

— На месте адмирала Джейнвэй, зная мою историю, я бы не рвался давать голограммам, особенно тестовым, свою внешность и характер, — безапилляционно заявил он. — Этот инструмент нуждается в доработке, в любом случае. Но, если я пока что здесь не нужен, я вас оставлю.

Пэрис закатила глаза, улыбнувшись. А вот Джейнвэй почувствовала укол обиды. Инструмент? Таковым она себя не считала. Она была личностью. Впрочем, сейчас ей пришло в голову, что многие с ней в этом вполне могли бы не согласиться.

— Не слушай его, — заявила Б’Эланна, заметив её метания. — По правде сказать, Циммерман далеко не самый вежливый в мире человек. А что касается того, что ты не ощущаешь никакого дискомфорта от своей формы существования — это прекрасно. Фотонные формы жизни — это не такой уже и новый вид. И далеко не все экземпляры были созданы искуственно, как ты, — хмыкнула женщина.

Заметив, что заветная полоска прогресса на экране, наконец, заполнилась до конца, инженер деловито начала что-то делать с данными. Голограмма, в качестве подтверждения слов инженера, припомнила несколько случаев из памяти своего прототипа. Это было любопытно. Но ей в голову пришло ещё одно обстоятельство.

— А как же классические признаки жизни? — припомнила она что-то из биологических баз данных. И откуда это только у неё в голове взялось?

— Те, что «питание», «дыхание», «выделение», «движение», «развитие», «раздражимость» и «размножение»? — протянула женщина. — Я инженер, а не биолог, могла ошибиться. Но подумай об этом на досуге. Почему-то мне кажется, что ты найдёшь на это ответ.

Джейнвэй улыбнулась. Голографическая копия?.. Нет. Пожалуй, «фотонная форма жизни» ей действительно нравилась больше. Она была такой, как она есть. И это нормально.

— Капитан! — Ниликс возник на пороге её комнаты подготовки раньше, чем она успела сказать «Войдите!». — У меня отличная идея. Давайте проведём на «Вояджере» конкурс талантов! Пусть каждый покажет, чем он хорош!

Оторвав глаза от монитора с данными, Джейнвэй улыбнулась.

— Отличная идея, мистер Ниликс. Я с удовольствием даю разрешение на проведение данного мероприятия. Уверена, у нас в экипаже многим есть что показать.

— Я рад, что вы поддерживаете! — приосанился офицер по мотивации. После чего выжидательно уставился на капитана. — А чем поразите всех вы?

— Я? — Джейнвэй, решившая как раз отхлебнуть кофе, чуть не подавилась. — О нет, спасибо, я, пожалуй, побуду среди зрителей.

— Но капитан! Разве вы не должны показать на своём примере экипажу, что стоит участвовать? Ваш номер в списках подстегнёт и других!

Главной проблемой Ниликса было то, что если он влюблялся в какую-то идею, то переспорить его было невозможно. Вздохнув, женщина задумалась, с чем она могла бы выступить. Выбор был настолько невелик, что ей пришлось вспомнить все свои занятия, которые она посещала с самого детства.

— Запишите «Умирающий лебедь», — в итоге сказала она, вздохнув.

* * *

— Кэтрин, старательнее! Ниже, ниже!

Девочка, недовольно вздыхая, отчаянно пыталась сильнее прижаться к станку. Под коленом правой ноги уже начинало ныть, а педагог всё ещё была недовольна, шагая позади ряда маленьких балерин, постоянно делая замечания.

Она занималась со всей старательностью и прилежностью, на которую была способна. Однако с некоторых пор занятия стали её тяготить. Она перегорела новым хобби почти столь же быстро, как и вспыхнула им. И это определённо пришлось не по нраву её маме.

Гретхен Джейнвэй была человеком искусства. Она рисовала потрясающие картины, мастерила великолепные панорамные книги, писала собственные голопрограммы для детей. Не было ничего удивительного, что и своих любимых дочерей она пыталась с самого детства вырастить такими же. Однако задача эта была непростой.

В то время, как Фиби с удовольствием пошла по стопам матери, увлекшись рисованием и мечтая стать великим художником — цель, которой она в итоге достигла, закончив художественную академию Трилла, — крошка Кэти отчаянно грезила звёздами. И когда мать буквально поставила её перед фактом, выбрать хобби было непросто.

Она попробовала рисование, но у неё определённо выходило хуже, чем у сестры. А ведь она была старшей, ей было уже шесть!

Рассудив, что физическая нагрузка пригодится ей в любом случае, девочка заявила, что желает заниматься балетом. Что же, к выбранному занятию девочка подошла со всей ответственностью. Уже через полгода после начала занятий, она разучила миниатюру «умирающий лебедь», тем самым поразив педагогов. Её выступление на рождественском концерте принесло ей невероятный успех.

Впрочем, добившись цели «поразить всех», девочка поняла, что это занятие не так уж сильно ей нравится. Педагоги стали требовать от неё всё больше, стремясь развить природный талант. А когда её отец возвращался из длительных командировок, Кэти хотелось вместо тренировок проводить больше времени с ним. Теперь ей только надо было сообщить об этом маме…

Гретхен Джейнвэй точно будет в ярости. И потребует найти новое увлечение, чтобы «не корпеть над энциклопедиями целыми днями». Что же ей выбрать?..

Под громкий голос педагога, Кэти поменяла местами ноги, начиная тянуться к левой. Пожалуй, она точно хочет себе хобби, которое не заставит её стоять на месте в одной позиции битыми часами.

Может, попробовать теннис?..

Её осматривали с такой тщательностью, словно искали изъяны. Это было неловко, и сказать по правде, напрягало. Взгляд гостьи медленно скользил по ней от макушки до пяток, словно сканируя.

— Адмирал, что-то не так? — наконец, не выдержала она, сложив руки на груди. Её черно-красная форма «Вояджера» натянулась, а коммуникатор упёрся ей в руку, но она не заметила дискомфорта.

— Нет, нет, просто… — женщина вздохнула и потёрла пальцами переносицу. — Это несколько странно, видеть свою голографическую копию, основанную на внешности десятилетней давности.

ГолоДжейнвэй смутилась, но не подала виду. Что же, об этом она не подумала. Наверное, адмиралу действительно было непривычно видеть её. С другой стороны, благодаря вживлённым в программу воспоминаниям, голограмма точно помнила о нескольких случаях, когда Джейнвэй приходилось видеть свои копии и даже сотрудничать с ними. И, пожалуй, программа-копия в этом списке была самым обычным.

— Когда Чакотай и Б’Еланна сказали, что ты чрезвычайно на меня похожа, признаться, я даже не ожидала подобного результата, — адмирал слегка улыбнулась. — Впрочем, неважно. У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы?

Голограмма задумалась, оглядывая мундир женщины, где красовались пипсы высокого ранга. Что она могла спросить у более опытной органической версии себя? Её собственная жизнь только началась. Хотя и была насыщена вживлёнными воспоминаниями прототипа.

— Зачем меня создали? — наконец, спросила голограмма. Этот вопрос прочно сидел в её голове уже достаточно много времени. Наверное, это было что-то из человеческого: «В чём смысл жизни».

— Как резво, — усмехнулась адмирал и махнула рукой в сторону кресел. Голограмма спокойно двинулась к ним — она часто сидела там, беседуя с инженером Б’Еланной или Льюисом Циммерманом.

Когда они устроились поудобнее, адмирал, достав падд, спокойно зачитала отрывок:

— Проект ГАК «Джейнвэй» должен обеспечить безопасность корабля и экипажа на случай, если командный состав звездолёта окажется в опасности.

— Я читала свою документацию, — ГолоДжейнвэй склонила голову набок. — Но это не объясняет, почему я ваша копия.

— Официально? Потому что Звёздный флот пытается меня таким образом отблагодарить за всю информацию, которую смог достать «Вояджер», — адмирал Джейнвэй, поднявшись, направилась к арке голодека, вызвав репликатор. Голограмма следила за её действиями, слегка прищурившись.

— А неофициально? — зацепилась она за формулировку, заслужив одобрительный взгляд.

— А неофициально… — женщина помедлила с ответом, заказывая себе кофе. — Ты будешь назначена на «Протозвезду».

Данная информация не дала голограмме ничего, и она продолжила вопросительно смотреть на адмирала, ожидая продолжения.

— Это экспериментальный корабль, — продолжила Кэтрин Джейнвэй, возвращаясь назад к креслу. — Совершенно новая разработка, позволяющая кораблю преодолевать огромнейшие расстояния за кратчайший срок. Это может быть столь же прорывной технологией, как однажды стал варп. И капитаном «Протозвезды» будет Чакотай.

— Капитан Чакотай? Он заходил ко мне несколько раз, — вспомнила голограмма. — Он был вашим старшим помощником на «Вояджере», верно?

— Да, — адмирал рассеянно кивнула. — Я подписала его назначение. Он отправится в Дельта-квадрант. Но… Это опасное место. Ты должна знать.

В голове голограммы пронеслись террабайты информации о Дельта-квадранте. Она вспомнила все чувства, которые испытывала её прототип, теряя членов своего экипажа, и пытаясь соблюдать директивы в страшных условиях.

— Конечно, у него будет прекрасный экипаж. И Чакотай очень талантливый капитан… — протянула женщина, делая глоток кофе. — Но я беспокоюсь. И если есть кто-то, кому я могла бы доверить жизнь своего старшего помощника, так это себе. Однако я не могу отправиться в Дельта-квадрант сама.

— Дела вице-адмирала? — догадалась голограмма.

— И это тоже. Но ещё я должна дать возможность Чакотаю побыть руководителем, а не моим подчинённым.

Слушая прототип, ГолоДжейнвэй и сама начала чувствовать заботу о своём будущем капитане. Это было что-то, корнями уходящее в её базы воспоминаний. Пронизанное долгом, тёплой дружбой и искренностью.

— Чакотай сам подбил Б’Еланну на твоё создание, — усмехнулась адмирал, слегка постукивая пальцами по кружке. — Сам донёс эту идею до командования Звёздного флота, чтобы её узаконить. Он всегда был чересчур предвзят в отношении меня и моих решений, как капитана, почти всегда понимая меня и оправдывая. Видимо, поэтому он решил обречь многих юных командиров на подобного советника, — женщина отсалютовала кружкой, усмехаясь. — Но он не знает, что я собираюсь попросить тебя беречь его.

— Я сделаю всё, чтобы он вернулся домой, адмирал, — серьёзно сказала голограмма. Женщина лишь погладила свою молодую версию по плечу, улыбаясь.

— Я не ожидала от тебя меньшего.

— В таком случае, следующий вопрос, — ГолоДжейнвэй ухмыльнулась, создавая голографическую версию кофе, присоединяясь к адмиралу. — Какой кофейный напиток порекомендуете?

— За ужином с Чакотаем — кофе со сливками. С утра пораньше — кофе со льдом и сгущенкой. А в честь радостного события — эспрессо мартини, — женщина задорно подмигнула. — Для всего остального есть просто кофе. Черный. Арабика.

Журнал капитана.Звёздная дата, 50335.7.

Мы обнаружили систему из нескольких планет со спутниками и звезды, по своим характеристикам напоминающую солнце. Мы направили шаттл на сканирование одной из планет класса М, похожей на Землю. К нашему удивлению, мы выяснили, что эта планета заселена гуманоидами, схожими с homo sapiens, находящимся в своём развитии примерно на этапе средневековья.

Мы столкнулись с нелёгким выбором — невмешательством согласно первой директиве и любопытством. Корабли Звёздного флота не находили планеты с homo sapiens со времён капитана Кирка. И все они были в пределах Альфа-квадранта, что вполне возможно объяснить. Однако встретить подобное в квадранте Дельта…

Мы с коммандером Чакотаем решили лично провести скрытое наблюдение. Направив зонды, мы выяснили, что планета полна разнообразными видами. Поддавшись желанию изучить гуманоидов поближе, нами была изменена внешность под представителей одного из видов. Честно говоря, уже позже мы заметили, что были и гуманоиды, один в один выглядящие как земляне. Тем не менее, в новом обличье мы спустились на планету…

* * *

— Луна слишком большая, — отметил Чакотай, глядя на небо. — И я не узнаю созвездий. В остальном же, это действительно похоже на Землю.

Джейнвэй сканировала близлежащие территории трикодером, стараясь не обращать внимание на слишком необычное тело. Казалось, что её раздуло, словно она в мгновение ока потолстела на пару десятков килограммов. Зелёная кожа не сильно мешала, но вот странные рожки, несколько напоминающие андорианские, её напрягали. Впрочем, коммандер Чакотай выглядел ещё забавнее — и так мускулистый по жизни, с обилием накладного материала на теле он будто превратился в маленькую гору.

— И как называется этот вид, Кэтрин? — поинтересовался мужчина, отвлекаясь от разглядывания красот природы.

— Кажется, огры, — отозвалась Джейнвэй, усмехаясь. — Каких только видов не существует, да, Чакотай?

— Не самое странное, что мы могли выбрать. Хотя, честно говоря, вам бы больше подошло быть феей, — Чакотай сверился с данными на падде, указывающим, что не так далеко от них находилась какая-то фабрика, возглавляемая маленькой женщиной с крылышками и хитрой ухмылочкой. — Вот. Как она, — он указал на картинку.

Взяв падд, Джейнвэй пролистала пару страниц с фотографиями феи. Та порхала как бабочка и то и дело играла с какой-то палочкой в руках.

— Я не владею магией, — покачала головой женщина, возвращая устройство своему первому помощнику. — И не умею летать.

— Транспортеры могли бы это исправить. Впрочем, всё верно. Вы действительно больше похожи на неё, — он открыл другой файл с данными, где на фотографиях была изображена зеленокожая девушка с длинными каштановыми волосами. — Тут написано: «Красотка днём, в ночи — урод, и так за годом год», — прочитал Чакотай, задумавшись.

— Я всегда знала, что форма капитана мне идёт больше, чем что-либо другое, — хмыкнула Джейнвэй. — Но «урод»? Это жестоко. Так, Чакотай, кажется в трёх километрах от нас есть поселение. Предлагаю отправиться туда.

— Принято, капитан.

Чакотай промолчал, размышляя, что идея просмотренной им в базах данных истории была вовсе не во внешности. Зная Кэтрин Джейнвэй, он слишком хорошо понимал, что она часто загоняла свою истинную сущность нежной и прекрасной женщины в жёсткие рамки, заставляя себя соответствовать собственным понятиям о «настоящем капитане». Лишь иногда вечерами за ужином она осмеливалась скинуть личину начальника, и тогда мужчине улыбалась удача пообщаться с той Кэтрин, которая нравилась ему больше всего. Жаль, что как первый помощник он не имел права сказать ей об этом. Разве что, он мог намекнуть.

— Вы идёте, коммандер? — женщина сложила руки на груди, спрятав трикодер в полах зелёного платья. Посмотрев ей в глаза, мужчина заметил знакомый огонёк исследователя, который смело вёл её вперёд.

— Да, капитан, — кивнул он подходя. — Поверить не могу, что говорю это, но вам идёт эта личина.

Её улыбка была ему наградой.

Двадцатое мая.

У Кэтрин слишком многое было связано с этим днём. Она заметила, что вселенная, словно насмехаясь, очень любила делать ей подарки на день рождения. И почему-то у всех из них в итоге была своя цена.

В детстве Кэти любила свой день рождения. Мама пекла торт (у Фиби всегда был другой!), отец старался отпроситься со службы. Они собирались за большим столом, где обсуждали все достижения девочки за год, и целый день Кэти могла заниматься только тем, что ей нравилось. Родители баловали её, поэтому обычно все её желания исполнялись.

С возрастом магия из праздника стала понемногу уходить, но Джейнвэй всё равно ценила его. А потом ровно в её день рождения ей сделал предложение Джастин.

В тот год для неё это был лучший подарок. Теперь же она вспоминала об этом каждый раз с болью, так как не могла не связывать это с последующими событиями.

А потом в этот же день она получила повышение до капитана. Специально это устроили или случайно, но тогда она впервые услышала о достраивающемся «Вояджере», и она не могла представить себя счастливее в последующие два месяца. В каком-то смысле, её путешествие началось именно тогда.

С тех пор она предпочитала свой день рождения особо не праздновать. Нет, она не скрывала его дату — это была причуда Тувока. Скорее, предпочитала, чтобы это не превращалось в нечто безумное, как любил Ниликс, поэтому твёрдо запретила ему организовывать вечеринки в столовой. О её дне рождения знали Чакотай, Тувок, Доктор, она точно однажды проболталась Б’Еланне. Однако уже который год этот её день ничем не отличался от многих других, разве что Чакотай устраивал особый ужин и делал какой-нибудь небольшой подарок.

Все изменилось в этом году. Когда она утром, по-традиции недовольная, ступила на мостик, она обнаружила небольшую открытку-приглашение, нарисованную Наоми Вайлдман. Девочка старательно вывела «в 19:00 в столовой». На вопросительный взгляд Чакотай ответил ямочками на щеках и быстро занялся какими-то делами на своей панели. Тогда-то Джейнвэй и почувствовала неладное.

Всю смену она провела как на иголках. Она слишком часто ловила на себе хитрые взгляды мистера Пэриса, словно она сегодня была интереснее его поста рулевого. Её старпом также постоянно улыбался. Да даже Тувок, казалось, знал что-то, что не знала она!

В столовую она отправилась с твёрдым желанием надавать Ниликсу по шее и выяснить, почему он посмел ослушаться её приказа. Чакотай, передавший мостик Тувоку, весьма загадочно предложил ей заскочить в её каюту и переодеться во что-нибудь праздничное. Джейнвэй лишь недовольно глянула на него. Уж чего-чего, а становиться звездой вечеринки она точно не собиралась.

— Итак, мистер Ниликс, объясните… — она ворвалась в столовую с твёрдым намерением отчитать их офицера по мотивации, но сразу затормозила, заметив, что свет отсутствует. — Ниликс? — позвала она, хмурясь. Он действительно думает, что с ней пройдёт классический розыгрыш с сюрпризом? Она решительно скомандовала компьютеру включить свет и…

Увидела пустую столовую. Она в недоумении развернулась к Чакотаю, чувствуя, как её решительность ругаться испаряется, а в глубине души появляется лёгкое чувство обиды.

— Кажется, мистер Ниликс что-то говорил о запрете вечеринок в столовой, — с лёгкой ухмылкой проинформировал её старший помощник. — Однако сегодня на ваш счёт было переведено приличное количество пайков репликатора, Кэтрин. Полагаю, этого хватит где-то на год потребления кофе три раза в день. Но если вы хотите повеселиться… Я вроде что-то слышал про особый вечер на голодеке, устроенный мистером Пэрисом. Однако я уверен, что туда точно нельзя в форме.

Джейнвэй выдохнула, качая головой. Она не смогла сдержать улыбку, чувствуя, что её обыграли.

— Я была слишком злой и противной, Чакотай? — спросила она. Старпом лишь широко улыбнулся.

— Просчитать вашу первоначальную ярость действительно было не так сложно. Итак, Кэтрин… Тратим ваш запас кофе?

— Полагаю, Том сегодня сорвёт куш на ставках, приду я или не приду на голодек, — хмыкнула Джейнвэй, хлопнув мужчину по плечу. — Передайте ему, пусть реплицирует саурианский бренди, пока я выбираю платье. В конце концов, должна же я передать пару ласковых слов нашему хитрому офицеру по мотивации.

— Так точно, капитан.

— Итак, кадеты, что вы запомнили об устройстве варп-двигателя?

Когда ответом ей была тишина и пары испуганных глаз, Джейнвэй понадобилось всё её самообладание, чтобы не выругаться. С каких это пор в Академии такие бестолковые кадеты? Они не были похожи даже на первокурсников. Они путали где право и где лево, могли концентрироваться на серьёзных задачах не больше сорока минут, а потом начинали шалить. Ей приходилось выдавать им информацию, формулируя её максимально просто. Не самая лёгкая задача, а дети ещё и вечно сбивали её с толку. Она голограмма капитана, а не няня.

Впрочем, для неё не было невыполнимых задач. В конце концов, она победила Борг.

Поэтому она запирала негативные чувства в себе, как и полагается хорошему руководителю, и с милой улыбкой и лёгкой иронией продолжала читать лекции и направлять молодежь, давая советы.

На самом деле, несмотря на всю их безалаберность, эти раздолбаи не были так уж плохи. Если уж на то пошло, Джейнвэй детей любила. Это передалось ей от её прототипа, чрезвычайно заботившейся о малышке Наоми Вайлдман, что родилась на «Вояджере», а впоследствии и об освобожденных борг. Кэтрин Джейнвэй, по правде сказать, была человеком, больше всего на свете ценившим узы семьи. И голограмма не могла не ощущать заботу, глядя на самый разношёрстный экипаж, который она видела в своей жизни.

Больше всего её поражал их самопровозглашенный капитан. Он вечно напускал на себя уверенность, стараясь показать себя главным, но при этом из-за отсутствия знаний и жизненного опыта часто ошибался. Кэтрин порой, после некоторых его выходок, хотелось его как следует пожурить, однако она видела в нём потерянного ребёнка, который слишком много пытается на себя взять. И какие-то струны её души при этом задевались, заставляя присматриваться к мальчугану и искать новые подходы.

Молодой и перспективной девушкой была Гвиндала. Она знала в техническом плане и языках много больше, чем Дал. Фактически, в группе остальных детей она, как самая старшая, стала главным помощником Джейнвэй, и та не могла это не ценить. Но и у этого ребёнка всё было не так просто — тяжёлые взаимоотношения с отцом сильно повлияли на самооценку молодой девушки, и она теперь вечно металась от понимания собственной важности к обесцениванию.

Дженком Пог, второй по старшинству, был крайне талантливым молодым инженером. Кроме того, несмотря на склочный характер телларита, он был достаточно приятным в общении, что было очень ценно. Джейнвэй не могла сказать, что с его упёртостью всегда было просто, но его золотые руки оправдывали всё.

Одной из любимиц Джейнвэй была Рок-Тахк. Она была очень милой и доброй, совсем ребёнком, мало что успевшим толком узнать и выучить, но с таким золотым сердцем и чистыми помыслами, которые редко можно встретить. И всё же, Рог старалась, грызла гранит науки, мечтая однажды стать большим ученым. И Джейнвэй, глядя на неё, почти видела, как корпела над учебниками маленькая девочка Кэти.

Зеро, удивительное создание, были очень любопытными. Казалось, нет такой загадки и тайны, что не смогла бы заинтересовать Зеро. Эта жажда познания, невероятный интерес к миру и при этом смекалка... Медузианин могли бы стать отличным офицером по науке в будущем. И Джейнвэй верила, что однажды это непременно случится.

И, конечно, нельзя было забыть про Мёрфа. Честно говоря, это создание вначале вызывало больше всего вопросов у голограммы. Она предполагала, что это чудо является для детей чем-то вроде питомца. И, пожалуй, это было очень мило. В конце концов, кто если не домашние любимцы могли научить детей ответственности?..

— О чём молчим? — поинтересовался Дженком, заваливаясь в комнату. Дал, Рок и Гвин страшно обрадовались его появлению.

— Джейнвэй мучает нас устройством варп-двигателя! — пожаловалась Рок, тяжело вздыхая.

— Ха, ну так это ж элементарщина? Или это не могут запомнить ваши маленькие мозги? — поняв, что речь идёт о сфере, в которой Пог разбирался, он немедленно начал собой гордиться, заслужив недовольные взгляды друзей.

— Телларит, ты уже готов мне сдать экзамен по пилотированию шаттла? — хитро улыбнулась Джейнвэй, наблюдая, как сдувается боевой настрой у инженера, и он ретируется из комнаты, бурча, что ему кое-что надо повторить. Гвин закусила губу, пытаясь сдержать усмешку, а Дал расхохотался в голос.

— Так его, Джейнвэй!

— Выходи сюда, капитан, — голограмма махнула в сторону барьера у варп-ядра. — Будем вспоминать вместе.

Да, кажется, им придётся ещё многому научиться...

Горячий воздух обдает лицо, а глаза слезятся от летящей со жгучим ветром пыли. Солнце печёт нещадно, со всей ненавистью к путешественникам на этом тракте. Небольшая повозка тихо скрипит, кувыркаясь на грунтовой дороге, и этот звук страшно давит на нервы.

— Ма’ам, может, заедем в небольшую деревушку снизу по склону? — раздаётся ленивый голос из повозки. — Там есть славный ресторанчик «У Харви», как раз для таких благородных господ, как мы.

Женщина распрямляется, недовольно сжимая поводья. Лошаденка уже давно устала, а во фляге осталось слишком мало воды, что действительно говорило о необходимости остановки. Да и шея неприятно ныла после долгих часов пути.

— Если ты заведешь меня в ловушку, Пэрис… — шипит женщина, словно разъяренная кошка. На что тело в повозке немедленно приходит в движение, пересаживаясь ближе.

— Ма’ам, ты выкупила меня у того мерзкого шерифа, который точно хотел меня упечь за торговлю с индейцами. Я тебе благодарен, так что не жди ножа в спину. Лучше давай поменяемся, ты уже давно не отдыхала.

С тяжестью на сердце она передаёт поводья молодому парню. Том Пэрис… Красавчик, кажется, действительно беженец из Франции. Хотя скорее из тех, кто ищет шансы, чем бежит от последствий. Что же, он был прав, тот шериф был в ярости, и всё могло бы закончиться перестрелкой, не вмешайся она.

Проблема была в том, что этот щенок был ей нужен. Кэтрин Джейнвэй, она зарабатывала себе репутацию неплохого наёмника. И, что же, своё дело она знала — один индеец, каким-то образом перешёл дорогу весьма щедрому господину. У неё была простая задача — выследить мерзавца и доставить его живым. А что будет дальше — не её проблемы.

Только вот жулику Пэрису сложно было доверять. Хоть он клялся и божился в преданности, и заявлял, что точно знает, где располагается поселение этих чёртовых индейцев, она почему-то была уверена, что он запросто продаст её. Обычно она работала одна. И как бы ей не пришлось пожалеть об исключении.

Закинув уставшие ноги на лавку, она прикрывает глаза. Какая же всё же жара… Кажется, что пыль у неё уже села в лёгких неприятным грузом. Она достаёт флягу и делает пару глотков. Остаётся совсем на донышке — надо экономить. А ведь в «ресторане» или что там будет за забегаловка, небось, опять сдерут втридорога.

Она мрачно взирает на скрытую под полами шляпы макушку сидящего перед ней парня. Из него выйдет отличный американец. Хотя вероятно их пути после этого дела и разойдутся. А она… Сможет выбить себе кусочек земли на заработанные деньги. А может уедет искать счастья на Восток — как знать, может там устроиться будет легче.

Она прикрывает глаза буквально на мгновение. А потом слышит выстрел и моментально падает на дно повозки, выхватывая пистолет. Слышно громкое ржание, а затем Джейнвэй видит, как к ним стремительно несётся несколько всадников.

— Пэрис, черт тебя держи, ты куда смотришь?! — очередной выстрел проходится совсем рядом с их лошадью. Если парень и пытается выжать из Молли скорость побольше, он терпит фиаско. Измученное животное лишь на страхе от звука чуть ускоряет шаг.

— Они появились внезапно! — огрызается парень, вновь дергая поводья. — Ничего, сейчас мы её… Но!

Кажется, весьма болезненные увещевания подействовали, заставляя лошадь перейти на шаг. Кэтрин прицеливается и стреляет в лошадь ближайшего всадника. На ходу попасть сложно, да и далеко — требуется три патрона, чтобы достичь цели.

Жаль. Красивая была лошадка.

Она вновь ныряет на дно повозки и не видит, что случилось с всадником. Но кажется это их отвлекло — погоня замедлилась, и Пэрис смог вывести их повозка на дорогу, где оставалось совсем ничего до городка. Тут уже не должно быть никаких проследований.

— Как думаешь, кто это? — интересуется она у Пэриса. Тот напряжённо качает головой.

— Я был немного занят, пытаясь заставить эту крошку выжать максимальную скорость.

— Вот и продолжай в том же духе. Следи за дорогой, Пэрис, — закатывает глаза женщина, не спуска подозрительного взгляда с затылка.

— Так точно, капитан, — фыркает парень.

Добраться до самого замшелого на её памяти салуна уже кажется счастьем. Женщина с лёгким недоумением смотрит на снующих по узенькой комнатке официанток. Но тем не менее устраивается за одним из столиков. Пэрис не стал утомлять её своим присутствием, немедленно начав флиртовать с какой-то грозной женщиной с каре. Джейнвэй отворачивается со скептицизмом, чтобы заметить, как в дверях появляется мужчина со странной татуировкой под широкой шляпой. Почему-то никто не обращает на это внимание, но Кэтрин, моментально узнавая свою жертву, проверяет, на месте ли её пистолет. Жаль, что патронов осталось совсем немного.

— Кажется, это вы убили хорошую лошадь? — спокойно интересуется мужчина, подходя целенаправленно к ней.

— Вы начали стрелять по нам первым, — тихо отмечает она, всё ещё держа руку у пояса.

— Я надеялся, что это будет выглядеть как типичное для белых ограбление, сделав ситуацию проще, — улыбается он и, подозвав ту самую грозную официантку, делает заказ. — Ланна, принеси как обычно. Знаете, вас было непросто выследить.

— Зачем вы меня искали? — щурится она, думая, знает ли он.

— Скажем так. Я решил действовать на опережение, — мужчина смотрит на неё с лёгкой ухмылкой. Забирая у официантки стакан виски, он салютует ей. — Ваше здоровье, ма’ам.

Сердце пропускает удар. Этот индеец навахо знает. Пэрис оперативно слинял из её поля зрения. И какого черта никто в салуне не реагирует? Кажется, она проиграла. Но это не повод сдаваться.

* * *

— Как ты думаешь, какие программы включает Джейнвэй в Голодеке для себя? — интересуется Рок, водя ложкой по шарику мороженого.

— Наверное что-то очень скучное, — фыркает Дал. — Зато мы остаёмся ненадолго одни и можем делать что угодно!

— Например, подучить устройство вар-двигателя? — хитро улыбается Гвин. Рок смеётся на это замечание, а Дал показывает язык. Они никогда не узнают, что за программы создаёт для себя их голографическая няня.

Почему-то исполнение мечты и глубочайшее разочарование ходят рука об руку. Сначала ты идёшь день за днем к своей цели, по шагам, ступень за ступенью. Точно знаешь, что надо делать, хотя порой всё случается и не совсем так, как надо. Но вот проносятся дни, месяцы, годы, а заветная мечта становится реальностью. И блеск золота отливает четырьмя пятнышками с воротника.

Первое задание. Первое назначение. Столько ответственности, сколько, кажется, не было ещё ни разу в жизни. Что, возможно, не совсем верно — за спиной опыт управления большим количеством людей, предыдущие миссии, трагедии и достижения. И всё же ком застревает в горле, когда ты впервые идёшь по кораблю, а сердце замирает с каким-то тяжёлым чувством.

Не достойна. Чего ты можешь дать? Это назначение — ошибка командования. Все, кто в тебя верит, лишь были одурачены, введены в заблуждение. Да какой из тебя к дьяволу капитан, Кэтрин?!

Жалкая научница, которой бы всю жизнь возиться с массивами бессмысленной информации. И ходить всегда в лейтенантах. Повышение до коммандера уже было сказочным везением, а капитан... Шутка.

Вот отец был достойным. Капитаном. А затем и адмиралом. Он был умным, даже мудрым, к нему часто обращались за советом. Его успех всегда был и будет значительным. Тебе в жизни не добиться подобного, девчонка.

Взгляды офицеров, направленные на тебя с такой надеждой, никогда не окупятся. Они могут сколько угодно считать тебя настоящим капитаном. Но ты-то знаешь, Кэтрин, правду не утаить от самой себя. Ты самозванка.

Все достижения — полнейшая ерунда. Да большую часть твоей славы принесло то, что твой отец был адмиралом. Ты сколько угодно можешь пытаться его превзойти — не выйдет. Тем более, что он погиб героем. А ты...

Ты позволила это, глядя, как он медленно уходит под лёд вместе с чёртовым шаттлом. Оправдывайся, говоря о ранении, шоке и прочем. Ты не справилась.

И теперь не справишься.

Поймать капитана «маки». Ничтожная миссия для ничтожного капитана. И правильно, до дипломатических серьезных миссий надо еще дорасти, чего, правда, тебе не светит, Кэти. Но ничего, ты даже с этим не справляешься.

Только ты, неудачница, могла оказаться в итоге в Дельта-квадранте. В семидесяти тысячах световых лет от дома. Очнуться после непонятной трясучки на полуразвалившемся мостике среди кучи трупов, глядя как первая же миссия идёт под откос. А списки погибших под твоим командованием всегда будут выбиты в памяти тяжелейшим грузом.

Смотритель. Окампа. Кейзоны. И одно из самых спорных решений, когда-либо принятых тобой. Ты можешь сколько угодно убеждать себя в невозможности иного исхода. Что ты, как капитан Звёздного флота, не могла поступить иначе, подвергнуть опасности целую расу и огромное число жизней. Что ты не могла гарантировать безопасность перемещения назад для тех твоих членов экипажа, что выжили. Что куда логичнее было проложить курс домой вручную и искать иные способы вернуться.

Но ты одна, Кэтрин. Одна. Не с кем посоветоваться, никаких адмиралов и командования. Нет родной матери, всегда умевшей найти верные слова, и даже егозы-сестрицы Фиби. Нет широкой и тёплой груди Марка, который всегда успокаивал одним своим присутствием. Ты одна. Никчёмный капитан, которому далеко до таких легенд, как Кирк или Пикард. Слабая женщина, что всю жизнь пытается доказать, что она может быть лучше. Но при этом так и не сумевшая стать такой, какой должна была — идеальной.

День проносится слишком быстро, а в воспоминаниях остаются лишь отдельные куски. Опекун, встреча с Ниликсом, высадка и попытки разобраться со всем навалившимся грузом забот. Параллельно надо руководить приведением корабля в более-менее нормальный вид и как-то договариваться о совместных действиях с преступником, которого тебя послали ловить.

Ты действуешь почти на автомате, надев маску руководителя, стараясь не думать о копящемся в груди горе и напряжении. Некогда, некогда, совершенно не до того. Остальные должны видеть настоящего капитана — ту, что ничего не боится и может смело вести экипаж к любой цели. И ты улыбаешься, находишь в себе силы поддерживать мимоходом офицеров. Ты должна.

Только уже глубоким вечером ты выкраиваешь себе пару часов для сна, когда сил попросту не остается. Ты приходишь в каюту и, сбрасывая форму, сама не замечаешь, как начинаешь рыдать навзрыд, обхватив подушку и прижав её к сердцу. Ты больше никогда не обнимешь мать. Не зароешься в пышную шерсть своей собаки Молли. И ты никогда не пойдешь под венец с Марком, как планировала.

Единственное, на что ты можешь надеяться — что твой новый старпом решил сегодня ночевать не в своей каюте, и он не услышит этого скулежа побитой собаки. Отрывайся, Кэтрин. Оплачь свою жизнь. Потому что больше возможностей не будет.

Ты останешься капитаном на всю свою жизнь. Будешь играть роль сильной, храброй, самоотверженной. Отдавать всю себя без остатка другим. И никто никогда не должен знать, что у тебя на душе. Потому что иначе у тебя не будет работоспособного экипажа.

Все имеют право на горе. Все имеют право на слабость. Но только не капитан.

Рука осторожно потянулась к полоскам бумаги, аккуратно разложенным на столешнице. Выбрать один листок наугад, прочитать номер билета и пробежаться глазами по первому вопросу…

Дрянь.

— Билет номер четырнадцать. Многомерная геометрия.

Женщина кивнула, отмечая у себя информацию на падде и разрешая студентке идти к стройным рядам парт.

Девушка, вздохнув, достала письменные принадлежности и начала аккуратным почерком быстро выводить на листке.

Кадет Наоми Вайлдман.

Стараться не глазеть в сторону уже строчащего что-то рядом Ичеба. Не обращать внимания, как на пороге мнутся ещё несколько таких же жертв. Потому что за столом сидит их самый строгий профессор — капитан Джейнвэй.

Иногда Наоми задумывалась — каково быть студентом настоящей Академии Звёздного флота? Наверное, это было бы огромное здание, где тысячи кадетов сновали бы между сотней кабинетов. Возможно, однажды она узнает об этом.

Если «Вояджер» вернётся на Землю. Их приключение длилось уже семнадцать лет.

Конечно, в определённый момент встал вопрос образования подрастающего поколения. Долгое время многому их обучала Седьмая из Девяти. Однако очень быстро ей стало не хватать рук. И тогда на борту корабля силами офицеров была сформирована школа, вскоре превратившаяся и в Академию.

И капитан Кэтрин Джейнвэй стала их самым сложным боссом — преподавателем математики.

Она всегда рассказывала очень интересно. Было видно, что она это обожает. Однако то, что началось невинно как алгебра и геометрия, со временем стало разрастаться в целое множество наук высшей математики, так необходимой им для изучения тонкостей инженерии, программирования и физики. И если некоторые вещи Наоми очень нравились, то… всегда находилась какая-нибудь многомерная геометрия.

— Мирал, садись, — послышался тихий голос капитана. Наоми не выдержала и с интересом уставилась на подругу. Той сегодня предстояло сдавать алгебру — ей везло, она ещё шла по курсу школьной программы. И всё же, экзамен у Джейнвэй многих пугал до дрожи. — Реши мне вот это уравнение с параметром.

Ох. Мирал отважно кивнула и быстро застрочила на бумажке что-то. Ну, у неё была своего рода математическая шишка. Вся в мать. Наоми, наверное, тоже стоило начать что-то писать…

Джейнвэй, поправив прядь волос, выбившуюся из прически, пробежалась взглядом по классу. На мгновение они встретились глазами с Наоми, и девушка смущенно уткнулась в свой листок.

Так. Определение векторного пространства…

Дверь бывшего грузового отсека с тихим писком разъехалась в стороны, впуская в их кабинет коммандера Чакотая. Он, как старший помощник Джейнвэй, также не избежал участи попробовать себя в педагогике. И, как преподаватель антропологии инопланетных видов, он тоже должен был через пару дней принимать у них экзамен.

Он наклонился и что-то тихо прошептал на ухо женщине. Она мягко улыбнулась, тихо что-то набирая на падде в ответ.

Хотелось надеяться, что они не сговариваются, чтобы завалить её, Наоми.

Когда Ичеб, распрямившись, твёрдой походкой направился к столу, чтобы начать сдавать, мисс Вайлдман спохватилась. Кажется, ей действительно пора было начинать писать ответ. Ох, ужас…

* * *

Кэтрин простонала что-то невнятное, откидываясь на подушки. Чакотай аккуратно поставил чашку с кофе на журнальный столик и присоединился к женщине на диване.

— Это ужасно, Чакотай. Я не знаю, что делать с Наоми. Я измучилась, выуживая у неё ответы. Иногда мне кажется, что у неё антиталант к моим предметам.

— Зато девочка прекрасно справляется с антропологией, биологией, медициной и начальной тактической подготовкой, — улыбнулся мужчина. — Кофе?

— Спасибо. Нет, я правда радуюсь её успехам в других предметах, но как она собирается сдавать в следующем году Б’Эланне инженерное дело? Я до сих пор ужасаюсь её контрольной по топологии.

Чакотай лишь мягко похлопал её по руке. Измученная женщина в ответ только промычала что-то, прикрыв глаза.

— Хочешь скажу приятное?

— Я вся внимание, коммандер.

— Завтра никакой педагогики. Только длинная, скучная смена на мостике. И, возможно, первый контакт.

— Я в предвкушении.

Они встретились взглядом. Как и обычно, они понимали друг друга с полуслова. Обменивались молчаливой поддержкой, как самые верные боевые товарищи.

— Уже поздно, Чакотай, — прошептала Джейнвэй, первой нарушив молчание. — Передай Седьмой, чтобы, если первый контакт пройдёт удачно, она готовилась завтра к высадке.

— Так точно, капитан. Доброй ночи.

Когда за мужчиной захлопнулась дверь, Джейнвэй тяжело вздохнула. Педагогика помогала ей отвлекаться от многих вещей. Помогала не думать о том, как надолго они застряли в Дельта-квадранте по её вине. И о том, как печальна и одинока бывала по вечерам её жизнь.

Но, что поделать. Возможно всё могло бы сложиться иначе, если бы она вовремя решила простой пример: «1+1=2». А теперь… Ей оставалось наслаждаться всей красотой и сложностью математики. Лишь в глубине души надеясь, что всё ещё существует вероятность иного исхода.

А пока… Ей надо было составить план на завтра. Математика математикой, а работу капитана никто не отменял.

Кэтрин Джейнвэй всегда мечтала о детях. Нет, не совсем так. Она всегда была уверена, что однажды это случится, ровно как замужество и семья. В конце концов, несмотря на погруженность в учебу, у молодой девушки Кэтрин всегда находились рядом кавалеры. В том числе и те, что звали её замуж.

Кто бы мог подумать, что сложности начнутся именно с этим.

Началось всё с того, что первый её ухажёр буквально сбежал из-под венца с её подругой. Ну, это пришлось пережить — тем более, что вскоре в её жизни появился Джастин Тай. Тот самый человек, с которым она впервые задумалась не только о семье, но и о детях.

А потом несчастный случай оборвал его жизнь вместе с жизнью её отца.

Уже позже в её жизни появился Марк. Тихий, добрый человек. Она знала, что он хотел семью и детей. Но она сама долго откладывала свадьбу, переживая, что всё снова пойдёт не так.

И тогда «Вояджер» затерялся в Дельта-квадранте...

В таких условиях женщине тяжело стать матерью. Слишком большие риски в принципе вступать в отношения, когда ты капитан корабля в недружелюбной части галактики. И при этом она в чём-то стала матерью для всего экипажа. И в особенности для некоторых своих подчинённых, таких как Кес и Седьмая из Девяти. Она находила утешение в своём экипаже, глядя, как они растут как личности.

Лишь иногда размышляя о том, как всё могло бы сложиться иначе.

Не было ничего удивительного, что голограмма, обладавшая полным богажом воспоминаний прототипа, невольно примеряла все эти мысли на себя. Тем более, что ситуация действительно была чем-то похожа. Она, пусть и была Кэтрин Джейнвэй, но всё же в фотонной оболочке. И она не обладала множеством функций биологического тела. Она не могла стареть, полноценно есть и пить, и уж точно не могла завести семью. Да, она могла бы попробовать создать её на голодеке... Но было ли бы это по-настоящему? Вряд ли.

До её активации коллективом молодых ребят, она не так часто размышляла о смысле своего существования. Потеря памяти также сгладила углы, но постепенно, вспоминая, она понимала, что, пожалуй, жизнь голограммы была чертовски парадоксальна. И она бы возможно пришла к неутешительным выводам, если бы не дети.

Как их можно было не любить? Такие юные и талантливые, жизнерадостные, с горящими глазами, полными жажды открытий. От одного взгляда на них у голограммы теплело на душе.

У настоящей Джейнвэй было множество поводов гордиться экипажем «Вояджера». Но какие бы невероятные поступки не совершали там взрослые люди, это, по мнению ГолоДжейнвэй не шло ни в какое сравнение с успехами маленьких кадетов. Её детей.

Она бы никогда не призналась никому из них, что называет их так у себя в голове. Она показывала свою любовь и заботу иначе: добрым юмором, помощью, уроками и играми. Она была их наставницей и няней, матерью и строгим педагогом. И она невероятно гордилась их успехами.

Дженком похрапывал лицом прямо в тазике из-под мороженого. Рядом посапывали Дал и Гвин, положив голову на руки, а Рок ласково обнимала во сне Мёрфа и Зеро, облокотившись на стенку. Бедняжки опять уснули, разговаривая допоздна и не желая отправляться спать. В чём-то они были просто детьми.

— Компьютер, — шепнула голограмма. — Транспортируй капитана на кровать в его каюту. Остальных в их койки в общем зале.

А после их аккуратного переноса она сама переместилась. Чтобы подоткнуть одеяло и проверить, что у них все в порядке.

Оглядывая комнату напоследок, она, цыкнув, материализовала из воздуха голографическую салфетку и аккуратно вытерла лицо телларита от сладости. Он сонно причмокнул, но не проснулся, только перевернулся набок, натянув одеяло и захрапел.

Растворив салфетку, Джейнвэй ласково провела по волосам Гвин и аккуратно пригладила одеяло Мёрфа. Они могли спать спокойно. Она будет стеречь их сон.

Кэтрин Джейнвэй заботится о своём экипаже. В любой форме. Как и всегда.

— Мы уже приехали?

— Нет.

— А теперь-то приехали?

— Нет.

— Ну а сейчас?!

— Пэр... Осёл!!!

С тех пор, как капитан Джейнвэй со старшим помощником спустились на странную планету, «Вояджер» получил много интереснейших данных. Хоть и в видоизмененных телах, однако они в какой-то степени воспринимали происходящее как занимательнейшую увольнительную.

В определённый момент им потребовалось, чтобы на поверхность спустился Том Пэрис. Рулевой должен был доставить им одно важное оборудование. Однако в процессе перемещения из-за каких-то незамеченных ранее газов в атмосфере планеты произошел сбой, в связи с которым Том предстал перед удивлёнными Джейнвэй и Чакотаем в виде говорящего осла.

Видок был, конечно, сказочный. А главное, после этого транспортеры на корабле отказались работать дальше, в связи с чем говорящий осел был вынужден оставаться на планете в своём новом виде.

— Лейтенант, вы стали ещё более несносны, чем были, — прошипела Джейнвэй, трясясь в странной карете-луковице, надеясь, что кучер их не слышит. По какой-то причине их со старпомом приняли за неких известных тут сказочных героев, и теперь они вынуждены были ехать в так называемое Тридевятое королевство. Но в этом был и определенный плюс — по данным сканеров «Вояджера» странный газ, оказавший свое пагубное влияние на транспортеры, исходил откуда-то оттуда. А значит перед Джейнвэй и Чакотаем вставала задача обнаружить источник.

— Рад слышать, капитан, но вы бы побыли в моей шкуре! — немедленно возмутился Пэрис. — Быть ослом отвратительно. Все постоянно чешется, а у тебя копыта, всё такое высокое, я теперь даже не смогу водить шаттл!

— Пэрис, что мне сделать, чтобы ты заткнулся? — простонал Чакотай, изрядно утомлённый поездкой.

— Раз я не могу водить шаттл, организуйте мне дракона.

— А что-нибудь более реалистичное? — хмыкнула Джейнвэй, радуясь, что осёл хотя бы перестал жаловаться.

— Сделайте меня снова человеком прямо сейчас!

А нет. Показалось. Женщина со стоном откинулась на — весьма удобную кстати, — спинку, уставившись в окно. Мимо проплывали поля на самой медленной из возможных скорости.

— Так какого цвета дракона ты хочешь?.. — спросила она, краем уха услышав, как громко фыркнул Чакотай.

* * *

Журнал капитана.

Звёздная дата....

Наше весьма странное приключение на планете класса М подошло к концу. Слова, что произошедшие там события поразили меня до глубины души, не могут передать всё мое удивление.

Тем не менее, это было занимательно. Нам пришлось притвориться огром-принцессой и его мужем перед Королём и Королевой, а также совершить небольшой погром на фабрике по производству зелий одной местной чародейки. Забавно признавать, но то, что натворили транспортеры, смогло исправить одно из зелий странноватой феи. Правда, кажется, именно испарения её фабрики спровоцировали сбой. Так что, можно сказать, что мы восстановили справедливость.

Мы получили множество интереснейших данных. Антропологи и коммандер Чакотай в частности будут ещё долго изучать накопленную информацию. Но на этом наше небольшое приключение точно подходит к концу...

* * *

— Б'Эланна, честное слово, это лучше, чем голодек! Ты должна это увидеть, пока мы не покинули орбиту!

Клингонка закатила глаза, показывая всю свою усталость.

— Том, Доктор только что совершил чудо, восстановив все последствия твоего обращения в осла. И теперь ты желаешь туда вернуться?

— Это могло бы быть самое романтичное наше с тобой свидание, — Пэрис улыбнулся одной из самых своих очаровательных улыбок, вынуждая Торрес смягчиться. — Ну давай, Б'Эланна, соглашайся! Когда ещё у нас появится возможность прогуляться по настоящему средневековому рынку?

— Если транспортеры опять начнут барахлить!..

— Не начнут. Я договорился, нас транспортирует Гарри!

В конце концов, клингонка была любопытной женщиной, и уговоры Тома сломили её яростное сопротивление. И вот она уже стояла на платформе транспортера, чувствуя себя полной дурой.

— Гарри, запускай! — скомандовал Том, широко улыбаясь.

Долгое мгновение переброски. Которая, судя по ощущениям, пошла не по плану...

— Б'Эланна! Ты... дракон?! — послышалось откуда-то снизу. Торрес повернула голову, казавшуюся чересчур гигантской и увидела рядом с собой осла. Опять.

— Пэрис!!!

Каждому человеку важен комфорт. Где бы он ни находился. Возможно, именно по этой причине нижнепалубные офицеры в обход устава пытались сделать свои койки уютнее, украсив стенки статичными фотографиями или даже повесив гирлянды. Обычно такое «ребячество» не приветствовалось, однако старшие офицеры всё же тоже были когда-то энсинами, и потому порой закрывали на это глаза.

Когда с повышением молодому офицеру доставалась каюта, пусть и совместная с кем-то ещё, появлялась возможность обставить комнату по своему желанию. Здесь проявлялся характер. У некоторых (например, у вулканцев) помещение оставалось в девственно-спартанском виде, без каких либо украшений и личных вещей. Но большинство, и Кэтрин Джейнвэй в том числе, стремились создать для себя уютную обстановку.

Например, в каюте капитана было много книг. В основном, это было излишеством, ведь книги можно было при желании открыть на паддах или реплицировать. Однако Джейнвэй любила читать, и об этом прекрасно знали многие её друзья и родственники. Так что у неё было немало памятных подарочных изданий. Как, например, Данте, полученный ею перед отлётом «Вояджера» от Марка.

Она любила фотографии, маленькие экспонаты с самых разных высадок в её жизни. Подобным коллекционированием занимались многие, но далеко не все оставляли кроме приятных воспоминаний ещё и напоминания о сложном. Так на стене её гостиной остался один трофей хирогена, который забыли забрать его подчинённые. И он странным образом успокаивал женщину, напоминая, через что их корабль способен пройти.

Но были и некоторые уютные обычаи, которые Джейнвэй любила больше всего.

С момента, как личная столовая капитана превратилась в кухню Ниликса, перед женщиной встал вопрос, где она может поужинать в относительной тишине. При всей её любви к экипажу, порой ей хотелось посидеть в спокойствии, не слушая трескотню подчинённых. И она начала прятаться в своей каюте. Однако это было достаточно скучно.

И у неё появилась идея приглашать кого-то на ужин.

Первым её вариантом был Тувок, однако её шеф по безопасности был крайне немногословен. Вместо приятной беседы со старым другом, Джейнвэй получила почти час сухих вулканских комментариев. Поэтому, скрепив сердце, женщина решила пригласить как-нибудь к ужину своего старпома. Тем более это был неплохой способ узнать друг друга в неформальной обстановке.

И это сработало. Возвращаясь мыслями к своим первым годам, капитан могла отметить, что именно ужины смогли в какой-то степени подготовить их к Новой Земле, пусть изначально они по инерции и говорили лишь о работе. После их совместного месяца на планете они где-то ещё пару недель не понимали, как вести себя друг с другом. И всё же в один момент Джейнвэй решилась восстановить традицию.

Капитан приготовила ужин. Репликатор даже не сильно бунтовал в этот раз. Старпом принёс цветы и вино. И предложил зажечь свечи.

Так и начался их долгий танец между параметрами и реальным их отношением. Они ходили по лезвию ножа, узнав друг друга лучше, чем некоторые супруги, но при этом никогда не выходя за рамки невинного флирта.

Порой старпом готовил ужин. Репликатор явно любил его больше. Тогда капитан украшала каюту свечами и доставала из закромов припрятанную к особому случаю бутылочку. Но на тумбе рядом с её креслом или столе всё равно появлялись цветы.

А потом ужин заканчивался. Вначале на этом заканчивалась и их встреча, и Джейнвэй оставалась наедине с мыслями и уборкой. Но вскоре он стал оставаться подольше, помогая ей. Присаживаясь на диван и доставая падд с отчётами, пока капитан доставала с полок одну из книг и присаживалась в кресло. Они перекидывались остроумными комментариями, но в целом вечера были тихими.

И всё же Джейнвэй ни на что не променяла бы их уют. Разве что, на подобную сцену в домике в Индиане. Но и так, находясь в тысячах световых лет от родной планеты, она чувствовала себя почти как дома.

И однажды она хотела бы избавиться от «почти».

Примечания:

Q: МИРРОР! и не очень, приглашаем Вас в Зазеркалье.

Сбои в программе она тщательно скрывала, чтобы не пугать детей.

Началось всё, разумеется, со сбоев памяти. Попытка Прорицателя изменить её личность, а также повреждения корабля не прошли даром. Периодические сбои проекторов, из-за чего она даже в какой-то момент потеряла возможность взаимодействовать с панелью…

Она должна была сказать команде. Но она боялась, что дети могут не справиться с такой сложной проблемой. Дженком был хорошим инженером, но откуда у него мог быть опыт работы с голограммами?

А потом случился новый сбой. И что-то вдруг сильно поменялось…

…— Как думаешь, она сломалась? Было б неплохо. Наконец-то она бы перестала нам указывать, как вести себя на этой развалюхе, — послышался знакомый голос Дала. Перед зрительными сенсорами прекратили сбоить от переноса, и голограмма увидела лица ребят. Несколько разочарованные лица.

— Мне плевать, что с ней не так, мы долетим до Империи и без неё, — заявила Гвин, расчесывая волосы золотым гребнем. — Нам не нужна она, чтобы справиться с этим корытом.

— На твоём месте, я бы не забывал, что лишь благодаря этому корыту ты смогла сбежать от отца.

Что-то неуловимое поменялось в восприятии за пару секунд. Дети, ещё мгновение назад вызывавшие у Джейнвэй какие-то странно тёплые чувства, теперь обрели правильное значение.

Будущие рабы терранской империи. Основная задача — захватить наибольшее количество инопланетных видов, а затем привести их в родной квадрант. Второстепенная задача — повторно установить военное присутствие в Дельта-квадранте.

— Сбой был устранен, капитан, — доложила она спокойным голосом. — Происки Прорицателя остались в прошлом. Он пытался внедрить вредоносную подпрограмму.

— По правде, мне плевать, — пожал плечами Дал, бросая взгляд на Джейнвэй. — Но если ты работаешь, то проверь, есть ли поблизости планеты класса М. Быть может, мы бы могли захватить новых рабов. И прикажи поторопиться с обедом.

— Есть, капитан.

Глупый ребёнок. Найдя корабль, они решили идти заветами Империи, доставив рабочую силу в Альфа-квадрант. Они никогда не узнают, что по прибытии их ждёт самая незавидная участь.

Уж она-то, голографическая симуляция одной из самых известных женщин-повстанцев, принесших свободу Терранской Империи, легко управится с кучкой самонадеянных детей.

А пока ей стоило провести ещё один урок для детей.

Что она легко может узнать, кто на самом деле пытался стереть её программу.

— Признаться, я польщена таким провожатым, — улыбнулась женщина несколько мрачному спутнику. — Надеюсь, вам это не в тягость.

— Мне нередко приходится по работе провожать офицеров флота, — равнодушно пожал плечами тот. — И, к моему

сожалению, на станции самым интересным местом является бар Кварка. Но, предупреждаю вас, этот ференги обманул многих.

— Я это запомню, — женщина серьёзно кивнула.

Разговор не особо шёл. Офицер невольно косилась на баджорскую униформу шефа безопасности, а тот никак не реагировал. И всё же, она не каждый день встречала настолько интригующих её инопланетян, тем более, как она слышала, он был такой один.

— Мы почти дошли, — неправильно интерпретировал её взгляд мужчина. — Кварк сдаёт гололюксы почасово, так что вы, коммандер, сможете там создать всё, что захотите. Но по ференгийским ценам.

— А вы не сходите со мной, констебль? — женщина мило улыбнулась. — Ко мне должен приехать мой жених до моего назначения, и я хочу создать для него небольшую сказку. Будь я сейчас назначена на корабль Звёздного флота, было бы проще, однако мне никогда не везло на Рождество.

Одо хмыкнул, но по-джентльменски пропустил даму вперёд. Пока та общалась с Кварком, бронируя гололюкс и пытаясь перевести энергетический запас Федерации в латиниум на счету, он внимательно оглядывал гостью. И та это практически чувствовала кожей.

Она было более чем уверена, что он уже навёл о ней справки. В конце концов, коммандер Джейнвэй была достаточно известным офицером Звёздного флота, недавно со скандалом покинувшей USS «Биллингс». И всё же, женщина надеялась, что слухи не повлияют на их общение, в конце концов, этот метаморф казался ей очень загадочным и удивительным.

Впрочем, он был и несколько… напряжённым. Да, пожалуй, именно так. Пока они находились в баре, Одо словно бы излучал угрозу для всех местных жуликов. И это по неведомой причине только уверило женщину в её странной идее.

— Вам нравится Рождество? — спросила Джейнвэй, когда они вдвоём вошли в гололюкс. Видимо, женщина решила не брать готовые сценарии, вместо этого она уверенно подошла к панели настроек.

— Большую часть своего сознательного существования я провёл среди баджорцев и кардассианцев. Общаться с землянами, празднующими Рождество, я начал только с освобождением станции, — неопределённо пожал плечами констебль.

— Звучит логично. Но грустно, — отозвалась женщина, материализуя из фотонов какой-то небольшой городок. Старинные домики были украшены гирляндами, с неба падал снег, красиво переливаясь в свете фонарей, а посреди площади, на которой они оказались, пушилась невероятная красавица-ель. Из зданий доносились звуки музыки, в окнах тут и там мелькали силуэты, да и на улице начинали появляться зеваки, весело смеявшиеся над только им известными шутками.

Джейнвэй усмехнулась, глядя на то, как с лёгким любопытством оглядывается Одо. Особенно его привлёк голографический снег. Это было забавно. Понаблюдав пару минут, она произнесла:

— Можем прогуляться, я создала здесь ещё парочку интересных мест, на которые мы можем набрести в процессе.

— Боюсь, мне нужно вернуться к работе, — вдруг ответил Одо, поджимая плечами.

— Но ведь мы ещё ничего здесь не посмотрели! — удивилась женщина. — Или… — она вдруг улыбнулась. — Вам это кажется скучным?

— Я не вижу ничего плохого в созерцании. Хотя и предпочитаю несколько… иные способы познания. Однако сегодня на телларитском транспорте должен прибыть груз, который ни в коем случае не должен попасть не в те руки, что часто бывает, если я лично не проконтролирую процесс.

— Я понимаю, — слегка улыбнулась женщина, глядя, как офицер активировал выход. — Обращайтесь, если что, — крикнула она вслед. Одо медленно кивнул в ответ.

Что же, кажется, ей предстояло провести очень долгие дни на этой станции до приезда Марка.

* * *

Резкий звонок в дверь отвлёк её от чтения, и она, потянувшись, оглянулась.

— Войдите.

Гость её удивил. В каюту несколько неловко вошёл констебль, словно неуверенный в том, уместно ли его здесь местонахождение.

— Одо! Какой приятный сюрприз. Как ваша работа? — улыбнулась женщина. — Чаю? Кофе?

— Благодарю, ни того, ни другого. За всеми важными делами я… проследил, коммандер, — шеф службы безопасности нарочито серьёзно кивнул.

— Это отличные новости, констебль, — ухмыльнулась женщина. — И по какой причине вы пришли ко мне?

— Я подумал, что, возможно, было не совсем вежливо бросать вас тогда в гололюксе. Кроме того, я решил предложить некоторые улучшения для вашей программы.

Джейнвэй широко улыбнулась и, поднявшись с места, отсалютовала чашкой с кофе, делая глоток и допивая жидкость залпом.

— В таком случае, я вся внимание.

И, пусть и на этот вечер, снег на крышах небольших домов, ароматная ель и небольшая детективная история, придуманная одним констеблем и запрограммированная компьютером, стали их маленьким совместным развлечением. О котором Джейнвэй позже вспоминала всякий раз, оказавшись на ДК9.

Здравствуй, Котёнок.

Какая ты маленькая… Знаю-знаю, тебе не нравится, когда про тебя так говорят. Ты не любишь быть маленькой, ты мечтаешь стать взрослой — быть сильной, как папа, и мудрой, как мама.

Ты мечтаешь о дне, когда начнётся Настоящая Жизнь. И, разумеется, ты веришь, что это наступит, когда придёт письмо из Академии Звёздного флота, где скажут, что ты зачислена. Это голубая мечта, и ты ради неё проводишь дни и ночи за подготовкой к экзаменам.

Ты даже съехала от родителей к бабушке с дедушкой на чердак, чтобы тебе не мешали готовиться. Ты молодец, ты умная и настойчивая девушка, и всё же…

Кэти. Проведи время с родителями. Поболтай с Фиби, помирись, вы слишком много спорили в последнее время. Семья — это слишком важно, чтобы от неё отрекаться, даже ради звёзд. В конце концов, ты же знаешь отца — даже будучи адмиралом он и то не может проводить достаточно времени дома. А уж когда ты получишь своё назначение…

Когда в последний раз ты общалась по душам с мамой? По-настоящему, а не просто неохотно рассказывала об успехах в школе и подготовке к экзаменам? Когда вы занимались чем-нибудь вместе? Ты скажешь, мол, тебе некогда. И будешь жалеть об этом, когда, затерявшись в космосе, будешь скучать по семье.

Не забывай родных. Даже если тебе кажется, что они никуда не денутся, а у тебя сейчас столь много важных дел. Не теряй время зря, цени каждую глупую шутку отца, навязчивую заботу мамы и неугомонность Фиби. Покажи, как ты любишь их — просто так, без повода.

Знаешь, ведь твоя сестра прямо сейчас подаёт свою работу на большой и важный конкурс. Ей также страшно, как и тебе. И от этого зависит её поступление в Художественную Академию Трилла. А ты об этом даже не помнишь…

Не торопись взрослеть, Котёнок. Твоя жизнь не начнётся с поступлением в Академию Звёздного флота. Она уже идёт сейчас, идёт уже давно. И ты будешь вспоминать, как вы с отцом ездили смотреть Гранд Каньон, ходили в походы. Как мама вытаскивала вас на выходные в Лондон, Париж.

Не удивляйся такому письму. И не думай, что я собираюсь менять будущее. Как бы это ни было заманчиво, Главная Темпоральная директива, да и простое понимание, чего ты можешь достичь, мне этого не позволят.

Но всё же, прислушался к моим советам. Поцелуй от меня маму, папу и фифочку.

С любовью,

Капитан звездолёта Федерации «Вояджер»

Кэтрин Джейнвэй.

Ты не выбираешь, кем рождаться.

Жизнь даёт массу выборов в процессе: кем стать, когда вырастешь, с кем дружить и общаться. Но одно ты выбрать не можешь: свои данные, выпавшие при рождении с набором генов.

Голографическое происхождение, несмотря на искусственность и наличие конкретного Создателя, также оставляло не так много пространства для маневра. Личность, внешность и физические возможности программировались заранее, и сами голограммы не имели возможности что-либо из этого полностью менять. Разве что, постепенно улучшать.

Имея у себя в базах данных память адмирала Джейнвэй, голограмма с ужасом вспоминала те времена, когда голограммы не являлись разумными ни в коей мере. Это было ещё до создания набора универсальных алгоритмов личностных адаптивных подпрограмм. Тогда каждый персонаж полностью программировался создателем, не имея ни толики разума, и умея действовать лишь в заданном интервале. Эдакие говорящие болванчики. Тогда самые первые версии Флоттера могли бы позавидовать тем свободам, которые предоставлялись голограммам теперь.

Сейчас одна голограмма могла не только играть роль на голопалубе, но и лечить больных или управлять звездолётом.

Технология, не сильно сложнее, чем репликатор, преобразующая энергию в материю по желанию, позволяла нажимать любые кнопки на панелях, синтезатор голоса давал возможность раздавать команды, восприимчивая база данных с искусственным интеллектом, преобразующим поступающую информацию с молниеносной скоростью, проигрывала в голове тысячи сценариев за раз, выбирая наилучший. И всё это делало существо из света и фотонов не просто одним из множества устройств. А личностью. И личностью, способной развиться до чего-то уникального.

Вопрос вторичности часто задавали голограмме. Её просили рассказать об Оригинале, словно она — жалкая копия, не имеющая за плечами ничего своего. И в чём-то это было правдой. Настоящая жизнь началась лишь с появлением на борту детей. Однако глядя на них, ГолоДжейнвэй понимала, что развивает в себе то, чего всегда была лишена настоящая Джейнвэй. Что-то особое. И у неё есть возможность однажды стать кем-то большим.

Заводские настройки… Они есть у каждого. Это культура воспитания, окружающая среда, морально-нравственные ценности, которым с детства окружён ребёнок. Кто-то с ними борется, кто-то принимает их, а кто-то — никогда не задумывается об их существовании в своей жизни. Но она научилась использовать свои с пользой, извлекая выгоду из того, на кого она была так похожа.

И она обожала кофе не потому, что это было заложено программой. Но она гордилась тем, кем является её прототип. И порой, отпивая глоток чёрного голографическое напитка, она чувствовала себя… Почти адмиралом.

Назначение капитаном — это очень страшно. Ещё вчера ты отчитывался перед старшим по званию офицером, а уже сегодня ты сам становишься лицом корабля, к которому обращаются по всем вопросам. Очень часто коммандерам не везёт, и им приходится принять командование в обстоятельствах войны и преждевременной кончины их начальника. Но это, разумеется, не было историей Кэтрин Джейнвэй.

Всё знали, что она станет капитаном рано или поздно. В этом не сомневался никто с того момента, как дочь известного адмирала поступила в Академию, как обычно бывает в Звёздном флоте. А уж её послужной список, увеличивавшийся год от года, и вовсе не оставлял вопросов — девушка была ответственной, целеустремлённой, и с тех пор, как ей дали в подчинение научный отдел на «Биллингсе», она показывала, что способна на многое как руководитель.

Однако скандал, разразившийся между ней и действующим капитаном, сильно затормозил карьеру юного дарования, научив девушку скалить зубы и добиваться задуманного буквально с кулаками.

Поэтому, когда командование решило вознаградить Джейнвэй за труды, назначив её на корабль новейшего класса «Интрепид», женщина со всей возможной рассудительностью решила окружить себя теми офицерами, которых она действительно желала бы видеть у себя на корабле.

Во-первых, её старые знакомые. Талантливого хирурга Элиота Саммер, долгие годы служившего на Калдик Прайм, она знала ещё с Академии. О, с этим парнем они впервые попали на «Аль-Баттани» к Оуэну Пэрису, где работали несколько лет бок о бок, пока Саммер не запросил перевод на станцию, чтобы жениться и осесть. Они до сих пор тесно общались, когда Джейнвэй была поблизости, и она более чем желала обратить шутку из юности в реальность, действительно назначив однажды Саммера своим главным врачом.

С другой стороны, разумеется, был Тувок. Её старый, верный друг, с которым они прошли столь многое, что он даже пригласил её на Колинар его дочери. Иногда её искренне поражало, как вулканец, бывший в лейтенантах, когда она впервые пришла на флот зелёным энсином, так и не дослужился за это время как минимум до полного коммандера. Ответом на это, разумеется, было то, что Тувок был превосходным семьянином, и слишком часто отвергал миссии Звёздного флота, предпочитая провести время с Т'Пел и детьми. Однако на предложение подруги послужить на её корабле он не смог ответить отказом.

Далее, разумеется, Джейнвэй стала внимательно изучать послужные списки своей будущей команды. Но также она с радостью готова была дать дорогу молодым — так на корабль было принято немало вчерашних выпускников Академии, показывавших чудесные результаты. Молодая рулевая-бетазоид славилась своими маневрами уклонения, а инженер расхваливался как самые быстрые руки со времён Скотти. И, разумеется, первый помощник — с коммандером она не была знакома лично до первого полёта, но его настоятельно порекомендовала сама адмирал Нечаева, а из уст её было непросто получить похвалу.

Её экипаж был просто идеальным. И, как казалось, не только на бумаге.

Обидно было, что первым заданием было всего лишь поймать каких-то террористов.

Обидно было, что всё в итоге пошло не так.

Капитан Кэтрин Джейнвэй не проронила ни слезинки, говоря торжественную речь рядом с множеством капсул, где теперь лежали одни из лучших офицеров флота, готовясь отправиться в бесконечный полёт в открытый космос. Её голос не дрогнул, когда она зачитывала среди прочих имён фамилию Саммер. И она, скрепив сердце, пригласила стать коммандером того, за кем гналась, передав ему коды первого помощника.

Сколько бы у неё ни было времени — год, два или больше... Она бы никогда не смогла подготовиться к своему капитанству.

Ответственность капитана начиналась со смерти. Именно тогда она поняла, насколько это страшно.

— Чакотай, я обманула смерть. Это повод для праздника. Бутылка шампанского, лунный свет, плывущий по озеру Джордж. Что скажете?

Вероятно, внутри неё всё ещё кипел адреналин, иначе она не могла объяснить своей решимости. Возможно, это было абсолютным безумием. Она и раньше достаточно смело заигрывала со своим старшим помощником, и ей всё сходило с рук. Сейчас же, в эйфории... Ей было почти наплевать на то, как она будет жалеть об этом позже.

— Звучит как нечто, ради чего стоит жить, — улыбнулся ей в ответ Чакотай. И это было хорошо.

Уже в своей каюте, куда Джейнвэй зашла, чтобы переодеться, она на мгновение закрыла глаза, пытаясь успокоить вдруг разволновавшееся сердце. Сделав глубокий вдох, она улыбнулась, вспоминая времена на Новой Земле. С тех пор невысказанный вопрос продолжал висеть в воздухе, а красные плечики формы ежедневно спускали с небес на землю, не давая забыть о Долге. Как же всё было легко без значка Звёздного флота на груди...

Со всей решительностью женщина вытянула из гардероба одно из платьев, что часто надевала на Новой Земле. Сегодня она не хотела чувствовать себя капитаном.

Уже цокая туфлями на невысоком каблуке по коридору вместо форменных сапожек, Джейнвэй подумала, что вероятно её приготовления были крайне нелепы, как и переживания. В конце концов, это просто неформальная дружеская встреча капитана и старпома. Так почему она чувствовала себя девочкой-подростком на первом свидании?..

— Отлично выглядите... Кэтрин, — услышала она, едва перед ней открылись двери голодека.

Озеро Джордж было почти таким, как она помнила. У небольшого причала, залитого светом фонарей, стоял ровный рядок небольших лодок. Обычно местные приходили сюда среди дня, выбирали хорошую лодку, забирались в центр озера и пытались выловить какую-то крохотную рыбёшку, перепуганную вечными гостями. Кэтрин же всегда любила приходить сюда именно ночью, когда свет звёзд отражался в водной глади, а лунная дорожка загадочно манила, словно предлагая искупаться в млечном пути.

Теперь на причале её ждал Чакотай, в одной руке державший шампанское. Взгляд женщины невольно пробежался по его голубоватой рубашке, которую она также не раз видела на Новой Земле.

Это просто дружеская встреча.

— Мне далеко до вас, Чакотай, — она подошла и похлопала его по плечу, как часто делала на мостике. — Я смотрю, вы постарались. Вы тут уже были? Голограмма удивительно точна.

— Боюсь, я не так часто был в окрестностях Индианы, — несколько извиняющимся тоном произнёс мужчина, махнув рукой в сторону лодок. — Однако я обнаружил файл в базах компьютера. Могу предположить, что мне пришлось взломать самого капитана, но я надеюсь, что моя строгая начальница простит мне эту маленькую шалость.

Джейнвэй расхохоталась. За что ей всегда нравился её старпом, так это за совершенно чудесное чувство юмора и иронию. Она не скрывала, что порой именно они помогали ей в тяжёлых ситуациях.

Они подошли к лодкам и, аккуратно переступив бортик, Кэтрин устроилась в носу лодки, а Чакотай, отвязав их, оттолкнулся от берега. Это было почти похоже на их мечту изучить реку на Новой Земле. То, как этот мужчина работал веслами...

Кэтрин почти заставила себя посмотреть вверх, чтобы оценить узор из звёзд. Даже зная, что это лишь голографическая симуляция, она была безумно рада видеть знакомые созвездия.

В центре озера они остановились. Лодка слегка покачивалась, и это успокаивало. Достав спрятанную ненадолго на дно бутылку, где также обнаружилась коробочка с бокалами, Чакотай разлил шампанское.

— Я предлагаю выпить за самую упорную женщину, которую я когда-либо знал, — огласил свой тост мужчина, поднимая фужер с игристым напитком. — И с которой я надеюсь пройти бок о бок ещё не одно приключение.

— И вернуться домой до новой встречи со смертью, — усмехнулась Кэтрин, чокаясь бокалом.

Напиток оказался хорош примерно настолько же, как компания. И, глядя на мерцающий фонарями издалека берег, Джейнвэй с удивительным удобством устроилась на скамье.

— Я бы очень хотела показать вам это место в реальности, Чакотай. Оно не очень далеко от моего дома. Я часто любила приходить сюда ребёнком или когда гуляла со своей собакой. Знаете, тут удивительно тёплая вода. Летом малышню с того берега просто не вытащить. А ночью тут всегда тихо, спокойно, только едва слышно птиц и каких-то местных кузнечиков. Слышите?

Она приложила палец к губам, призывая к тишине. Заметив улыбку на лице мужчины, она смутилась.

— Что?

— Вы очень поэтично это всё описываете для человека, который говорил, что терпеть не мог ферму и копаться в грязи.

— То, что художницей в моей семье является сестра, а не я, не делает меня лишённой чувства прекрасного. Просто она бы сконцентрировалась на воде и тех деревьях, цветах и как их передать. А я предпочитаю здесь другой вид, — она указала на небо.

— Так вот почему на Новой Земле вы всё время смотрели вверх. Я-то думал, вы скучаете по «Вояджеру»...

Женщина опустила глаза с лёгкой улыбкой. Больше ни с кем ей не было так уютно за последние годы. Иногда она думала, как могла бы сложиться жизнь, окажись на месте Чакотая другой человек — яростный и принципиальный лидер, которого приходилось бы держать на гауптвахте весь путь, чтобы не получить нож в спину.

Три года назад она не знала даже его имени, а сейчас не могла представить без него свою жизнь. Однажды она скажет ему эти слова. Однажды... Не сейчас.

Он, как и всегда, почувствовал перемену в её настроении, отозвавшуюся лёгкой задумчивостью на лице.

— Всё в порядке, Кэтрин?

— Более чем, Чакотай, — мягко сказала она, положив ладонь на плечо мужчины и ласково разгладив невидимые складки на рубашке.

Пусть она никогда не могла признаться ни в чём устно... Но зато, как чрезвычайно тактильный человек, в прикосновения она вкладывала все свои тёплые чувства. И пусть на мостике об этом судачил Том Пэрис, а некоторые молодые девочки-энсины страшно смущались, когда это замечали, она действительно злоупотребляла прикосновениями к своему старшему помощнику.

А потом он ласково обхватил её ладонь своей, прижав к груди и переплетя пальцы, и ей, как и обычно, стало всё равно.

Это был их маленький секрет: общий язык любви на двоих.

А лодка всё также покачивалась в свете звёзд, равнодушная к тихим разговорам и звону бокалов. Через пару часов мужчина и женщина, на прощание обнявшись, отправятся по своим каютам, чтобы успеть «доспать» последние часы перед сменой. Но пока это время было только для них двоих.

На «Вояджере» с самого утра было оживленно. Не каждый день на корабле играется свадьба — тем более, столь известных членов экипажа.

— Ты готова? — спросила Б'Эланна, помогая невесте с причёской. — Волнуешься?

— Переживания нелогичны, — отозвалась Седьмая, приподнимая одну бровь и садясь ещё более ровно, чем обычно. — Изменение социального статуса наших с коммандером отношений не приведёт к реальным изменениям наших с ним отношений.

— Спорно, — усмехнулась Б'Эланна. — Я тоже так думала, а теперь по моей каюте вовсю бегает Мирал, а после рабочих смен я слишком дорожу временем с Томом.

— Ничего не изменится, — упорно ответила девушка, слегка хмурясь. — Коммандер Чакотай достаточно профессионален, чтобы сочетание браком не повлияло на службу. А именно на рабочих сменах мы проводим большую часть времени. А после слишком много времени уходит на сон — это значительно менее удобно, чем регенерация в моей нише.

Б'Эланна сосредоточенно пыталась найти в лице девушки признаки того, что она шутит. Настрой у невесты, конечно, явно был так себе.

— Поверь мне. Чакотай уже давно в том возрасте, что он мечтает о настоящей семье. О детях, любимой женщине рядом, которая признаёт его своим. Он романтик и семьянин, так что ты и оглянуться не успеешь, как поймёшь, насколько была неправа, — шутливо сказала она, прикалывая к причёске блондинки очередную заколку с цветами. — Ты прекрасна.

Б'Эланна не заметила, как в глазах молодой женщины после её речей появился страх. Она резко поднялась и пошла к двери каюты.

— Эй, ты куда? Нам надо надеть платье!

— Лейтенант Торрес, я вернусь через пятнадцать минут, — жёстко сказала Седьмая, скрываясь за дверью.

* * *

— Боги, Чакотай, я всё ещё поверить не могу, — усмехнулся Пэрис, хлопая друга по руке. — Честно говоря, я и не думал, что она согласится так быстро.

— Её анализ социальных обычаев и норм вывел, что свадьба будет разумным следующим шагом в парадигме наших отношений, — усмехнулся Чакотай, поправляя галстук.

— И вот ты тоже станешь окольцован, и вскоре на «Вояджере» появится больше друзей для Наоми и Мирал, — хохотнул Том. — Уже думал над именем первенца?

— Колопак, если будет мальчик. В честь отца.

— А если девочка?

— Кейт.

Том немедленно стрельнул глазами в сторону старого друга. Он слишком хорошо понимал подтекст, лежавший под этим простым именем. И ему это в глубине души крайне не нравилось.

— Ты так и не отпустил её, — сказал он тихо. Контекст не требовался. А тихий вздох Чакотая служил лучшим ответом.

— Я не смог.

— Тогда ради чего это всё?

Чакотай молча приколол бутоньерку, внимательно осматривая свое отражение в зеркале.

— Она никогда не подпустит меня ближе. Я... слишком давно всё испортил.

В комнату вошёл Айала, бросив удивлённый взгляд на притихших офицеров.

— Я проверил кольца. Всё в лучшем виде.

— Спасибо, Майк, — поблагодарил Чакотай, слегка улыбнувшись. А потом резко замер, заметив появившийся в дверях силуэт.

— Чакотай, нам нужно поговорить.

* * *

Любовь ранила.

Говорят, один раз случайность, два — совпадение, три — закономерность. Ей никогда не везло с мужчинами, которых она любила. Всегда, когда оставалось всего буквально пара шагов до истинного счастья, возникало большое и коварно НО.

Смерть. Дельта-квадрант. Или звание.

Капитан Кэтрин Джейнвэй медленно прикалывала маленькие золотые кругляшки к вороту формы, почти не видя ничего перед собой. Всего через полчаса она обвенчает своего первого помощника с Седьмой-из-Девяти.

Со времён первых деревянных судов у всех капитанов была одна счастливая привилегия: соединять двух людей узами брака.

Кроме себя самих.

Любовь ранила.

Больше всего на свете она хотела бы сейчас просто радоваться за Чакотая и Седьмую. Просто искренне желать им счастья, но она внутренне погибала от ревности и это заставляло её кривиться от отвращения. До чего она опустилась.

Выдохнув, она прикрыла глаза, по дурости на мгновение представив, что могла бы сама сегодня идти в белом платье под руку, не будь она такой принципиальной. Ну почему, почему она всегда его отталкивала? А теперь... Что же, она получала то, что заслужила.

— Капитан, — раздался голос Тувока по коммуникатору, и женщина поспешила отозваться.

— Я слушаю.

— У нас небольшие проблемы. Седьмая-из-Девяти только что сообщила, что свадьбы не будет.

Какого черта?!

* * *

— Потрудитесь объяснить, — Кэтрин внимательно посмотрела на молодую женщину.

— Мне казалось, что вы не влезаете в личную жизнь своих офицеров, — огрызнулась та. Джейнвэй вздохнула.

— Обычно нет. Но обычно мои офицеры и не отменяют церемонию свадьбы за полчаса до начала. Седьмая, — капитан сказала со всей возможной мягкостью в голосе. — Объясните, что произошло.

Девушка упрямо замотала головой, отгородившись от капитана, будто она пыталась вернуть её в коллектив.

— Нет, капитан. Я не желаю об этом разговаривать. Разрешите идти.

— Седьмая... — снова начала было Кэтрин, но осеклась, видя резкий непримиримый взгляд. — Идите.

Она взволнованно смотрела уходящей девушке вслед. А ведь Седьмая была ей почти как дочь. И в столь важный для неё момент она не захотела ей открыться. Это многое говорило. Очень многое.

Возможно, она упустила не только Чакотая.

* * *

Чакотай смотрел в стену, не видя и не слыша ничего, что происходило вокруг. Кажется, парни что-то у него спрашивали. Возможно, это даже было что-то важное. Но в его голове колотилась только одна мысль.

Он впервые за долгое время в ярости.

Он давненько не позволял себе такого. Его сердце яростно колотилось в груди, а пальцы побелели, впившись в дверцу шкафа.

Его долго отталкивала Кэтрин. Он решил найти счастье в объятиях Седьмой. И она просто вдруг резко сбежала, ничего толком не объяснив?!

Со всей дури он ударил кулаком по стене, а затем резко шагнул к двери, выходя в коридор сразу же, как только та открылась. Кажется, ему вслед что-то кричал Пэрис, но это было совершенно неважно.

Он без спроса ввалился в каюту капитана, воспользовавшись тем, что слишком давно знал все её коды.

— Зачем вы это подстроили, капитан? — спросил он, едва себя контролируя. — Хотели поиграть со мной? Унизить?

— Чакотай, что вы такое говорите, я... — Джейнвэй медленно поднялась навстречу, глядя на него как-то испуганно. Но это только подстегнуло его.

— Не отнекивайтесь, капитан. Признайтесь, вы знали, что так и будет. Вы хотели этого. Столько лет я был на расстоянии вытянутой руки, а теперь посмел попытаться найти счастье. Поэтому я долго не желал вам сообщать о наших с Седьмой отношениях. Что вы ей сказали?

В груди Кэтрин кольнуло от слов Чакотая. Она медленно выдохнула.

— Я никогда бы не сказала Седьмой ничего, что бы могло расстроить вашу свадьбу. Я говорила с ней уже после того, как мне сообщил о вашем разговоре Тувок, которому немедленно доложил мистер Пэрис. И она ничего мне не сказала о причинах.

Почему-то, глядя в её сожалеющие глаза, он не мог ей не поверить. И хотя он знал, что больше ни у кого причин вредить не было... От этого становилось ещё обиднее.

— Но я не вижу, у кого ещё могли быть причины... — мужчина медленно выдохнул.

— Чакотай... — Кэтрин мягко положила руку ему на плечо. — Я знаю, между нами уже давно было всё не лучшим образом. Но вам надо выговориться. Позвольте мне побыть вашим другом?

И как и в старые времена глухая злость стала отступать на задний план, гася огонь в сердце яростного воина.

— Я погорю с ней. Возможно, мне всё же удастся достучаться. Хотите выпить?

— Спасибо, Кэтрин. Не откажусь.

* * *

Не было звонка шампанского и Мендельсона, не было пышной фаты, как и не было никакой официальной части. Да и как у них всё могло быть по-человечески?

Невеста казалась бледной и напуганной. Вместо счастливой улыбки губы жениха были сжаты в тонкую линию. А голос голограммы, выступавшей в роли регистратора, казался просто насмешкой.

Прошёл год с тех пор, как Седьмая-из-Девяти была ранена во время выездной миссии. Это случилось всего через несколько дней после переноса свадьбы — Седьмая согласилась подумать, но в сердце Чакотая сохранилось ощущение, что она всё же стала его женой. Кроме того, раненая, она пришла к нему поговорить... А затем просто потеряла сознание. И крайне быстро сгорела у него на руках, прежде, чем Доктор смог что-либо сделать. И это по-настоящему разбило ему сердце. Особенно, то, что он сам послал её на эту высадку.

Кэтрин не могла оставаться в стороне. Она наблюдала, как её старпом погружается в своё горе, закрываясь ото всех. И тогда Кэтрин сделала то, чего боялась все эти годы.

Отступила от принципов.

Она целовала его, чтобы вернуть к жизни. Она была готова сделать что угодно, лишь бы не оставаться одной у руля. И когда он в слепом отчаянии, словно в насмешку над собой и ею, сделал предложение, она согласилась.

И вот теперь, она стояла, глядя как Доктор наслаждается своей минутой славы, говоря самую длинную речь из возможных, и воображала, как всё могло бы быть иначе. Если бы «Вояджер» вернулся домой раньше.

Она могла бы в белом платье идти к алтарю в сопровождении адмирала Пэриса, глядя на лица матери и сестры. Рядом с Чакотаем могла бы находиться его семья, с которой бы она, конечно, уже была бы знакома...

Но они были далеко в глубине Дельта-квадранта. Два одиночества, так отчаянно нуждающихся в поддержке, на чьих плечах лежала столь огромная ответственность за экипаж.

— Властью, данной мне моими кодами голограммы аварийного командования, объявляю вас мужем и женой. Коммандер, можете поцеловать невесту.

Чакотай склонился к ней, нежно и почти невесомо чмокнув её в губы. Он понимал, что несмотря ни на что, она не сможет позволить себе большего перед экипажем. Да и он сам не желал чего-то ещё, Кэтрин видела это в его спокойном взгляде.

Да, возможно, всё могло бы быть иначе. Но они должны были играть теми картами, что оказались у них на руках.

Джейнвэй чуть улыбнулась, глядя в глаза Чакотаю, и тот легко сжал её пальцы в ответ. Холод кольца непривычно отзывался на коже.

Возможно она и не сможет заменить ему Седьмую, в которой он так нуждался, но она сделает всё возможное, чтобы её старпом рядом с ней был счастлив. Ну или хотя бы не настолько несчастен. Она не хотела остаться одной.

Она понятия не имела, что ей не надо было никого заменять. Впервые за долгие годы для Чакотая свершилось то, что давно должно было произойти. И он чувствовал абсолютный покой.

Сент-Клер, середина 20-х.

Катрин всегда говорили, что одной из главных её наивреднейших черт является почти ослиное упрямство. Особенно за это её распекала мама, всегда надеявшаяся, что её старшая дочь первой подарит ей внуков. Только отец весело посмеивался в усы, точно зная, откуда это упорство — произведение двух совершенно невероятных упрямцев.

Сама же она считала это качество одним из лучших. В конце концов, оно помогало преодолевать ей многие трудности.

Но сколь бы Катрин ни была упряма, порой ей приходилось уступать напору других. Так, когда Ланна потащила её на танцы, она не смогла отказать подруге, хотя и терпеть это не могла. Её вскоре ожидал экзамен, к которому она хотела начать готовиться заранее, но, судя по всему, данный план был обречён.

— Я слышала, что сегодня здесь будут американцы, — зашептала Ланна ей на ухо, цепляясь за локоть, пока они шли в сторону небольшого здания.

— И что им тут делать? — скептически поинтересовалась Катрин, с улыбкой глядя на подругу. — Американцы в Сент-Клер?

— Это туристы! Ты разве не слышала, сколько сейчас американских солдат в Европе? — закатила глаза Ланна, а затем указала пальцем на небольшую группу людей в форме, которые вышли из тени арки железнодорожного вокзала и, весело гогоча, двинулись по улице к площади, где как раз разливались волны джаза. — Лучше посмотри внимательно. Кажется, это они! Так, а вон тот нечего, и тот симпатичный... Пойдём, познакомимся!

— Ланна, мне надо идти. Чёрт с ним с экзаменом, но мне надо будет помочь отцу в ресторане, я...

— Ну уж нет, мадмуазель! — Ланна грозно взглянула на подругу, и её лоб от этого стал страшно бугристым. — Мы идём приглашать этих парней на белый танец, и только попробуй мне всё испортить.

Как можно было спорить с этой упрямой женщиной? С ней бы никто не осмелился поспорить в моменты, когда Ланна сурово хмурила брови. В такие моменты в ней просыпалась особая внутренняя сила. С которой мог тягаться только безумец. Или Катрин. Но не сегодня.

Включив всё своё очарование и быстренько проверив в небольшом карманном зеркальце, что не смазалась помада и не выбилась предательница-прядка из холодной волны волос, Ланна пошла брать отряд молодых солдат на абордаж.

— Здравствуйте-здравствуйте! Какими судьбами в наших краях? — широко улыбнулась она, привлекая внимание и завязывая разговор.

Катрин тихо фыркнула — так этот «метод знакомства» был забавен после их диалога. И всё же, он был весьма успешен. Какой-то белобрысый солдатик был явно весьма очарован молодой француженкой, лихо подхватил разговор, и уже скоро их парочка ловко закружилась в танце по брусчатке. Катрин порадовалась, что её номинальное присутствие за спиной девушки более не имело смысла, и всерьёз собралась ловко ускользнуть прочь.

— А вы? Не любите танцевать? — внезапно обратился к ней один из американцев.

Он был старше. Уже не простой солдат, а лейтенант, если судить по нашивкам на форме. Очевидно, главный в этой группе, внимательным взглядом невольно следящий за людьми в подчинении. И при этом он сохранял на лице совершенно очаровательную улыбку, наверняка успевшую разбить немало сердец.

Глядя в черные глаза незнакомца, Катрин высоко задрала подбородок.

— Отчего же. Люблю. Но навязываться и напрашиваться не люблю.

Американец улыбнулся чуть шире, отчего у него на щеках заплясали очаровательные ямочки.

— Значит, вы гордая женщина?

— Что если и так? Будете говорить, что это плохое качество для женщины? — Катрин приготовилась словесно обороняться, сложив руки на груди.

— Нет. Моя мать была гордой женщиной, так что это было бы просто несправедливо, — спокойно сказал молодой человек, а затем протянул руку. — И всё же, может быть, согласитесь на танец?

Что же, возможно, она могла бы начать подготовку чуть позже. И она осторожно ухватилась за локоть.

* * *

— Ох, Том был чрезвычайно мил! Представляешь, он пригласил меня в кино завтра. Он, кстати, молодой пилот. Как я поняла, их команда набирается опыта здесь, во Франции, проходит обучение. Когда они вернутся в Штаты, вероятно, их назначат управлять бомбардировщиком. Он так восхищенно отзывался об их лейтенанте — представляешь, он индеец навахо! Только это секрет. Хотела бы я на него посмотреть…

Ланна болтала без умолку, когда они медленно возвращались домой. А Катрин невольно отмечала, как странно получилось — с молодым кавалером они провели несколько часов, обсуждая самые разные вещи, и при этом даже не узнали имён друг друга. Понимая, что это, возможно, первая и последняя их встреча.

Она восхищалась Данте, он с усмешкой цитировал О. Генри, она говорила об учёбе, он рассуждал об ответственности службы. Она, возможно, была чересчур эмоциональной, он сохранял спокойную полуулыбку, даже рассказывая о грустном. Они не были похожи, и всё же отлично дополняли друг друга.

— Ты меня совершенно не слушаешь! — обиженно протянула Ланна, заметив, что подруга молчит уже продолжительное время. — Знаешь, Катрин, порой мне кажется, что ты совершенно не умеешь веселиться. Ты слишком серьёзная. Что вообще должно произойти, чтобы ты начала улыбаться и кокетничать? Даже с тем симпатичным американцем ты сегодня была такой строгой. А ведь он явно старался!

— Я предпочитаю быть честной. Это лучше, чем притворство и глупый смех.

— Ну и дура! Рано или поздно ты поймешь, что без этого никак, — фыркнула Ланна. А Катрин лишь поджала губы.

Она была уверена, что этого с ней никогда не произойдёт.

Лезвие ножа плавно опустилось вниз, рассекая филе. Пальцы руки привычно придерживали кусочки, кромсая мясо на части. На плите уже шкворчала разогретая сковорода, то и дело потрескивая кипящим растопленным маслом.

— Катрин, у нас же была бумажка? Я не могу найти, скоро передача! — взволнованно вбежала на кухню Ланна, несколько неповоротливая из-за живота.

— Посмотри под радио, я положила туда вместе с карандашом на всякий случай, — спокойно ответила женщина, откладывая нож.

Она бросила кусочки курицы на сковороду, наблюдая, как они постепенно теряют свой розовый цвет. Пока в соседней комнате продолжала суетиться Ланна, Катрин достала из корзины лук, очищая его от шелухи. Сполоснув нож и доску, она спокойно рассекла луковицу на две части. Глаза привычно заслезились, но она не обратила на это внимание.

Что такое горечь от лука, когда твой город давно находится в оккупации врагов? Когда пришлось, уняв гордость, изображать смирение перед фашистскими захватчиками, чтобы «Львиное сердце» продолжало жить, и партизанская деятельность не была задушена в зародыше?

Когда она проходила по улицам, ей обычно плевали вслед, как и Ланне. Она была в глазах народа предателем, ведь все видели оболочку — она не питалась крохотными пайками, как большинство, одевалась в симпатичные модные платья, и к ней в заведение захаживали высокопоставленные немцы, польщённые радушием хозяйки.

Высыпав лук к мясу, она невольно вдохнула приятный аромат. Жаль, это богатство потом отправится в желудок одного из врагов. Впрочем, это была её работа. Притворяться, флиртовать и широко улыбаться врагам, чтобы потом они закрывали глаза на всякие мелочи.

Вроде поставки болгарского перца во время войны. Или некоторого количества пропавших боеприпасов, отправившихся в подвалы сопротивления.

К слову, о перце. Нож ловко нарезал овощ соломкой, чтобы тот отправился к мясу. Взяв лопатку, она перемешала ингредиенты, а затем потянулась к баночке с мукой.

— Катрин! Союзные войска высадились на побережье! — прошептала Ланна, вновь появляясь в помещении. — Ты… понимаешь? Началось!

— Значит, нам нужно усилить приготовления, — заявила Катрин, посыпая мясо мукой. — Передай сливки, пожалуйста.

— Как ты остаёшься такой спокойной? — покачала головой женщина, всплеснув руками. Но всё же поторопилась выполнить просьбу.

— Факт остается фактом. Пока Сент-Клер под немцами, и только от нас зависит, какую помощь получат американцы, когда доберутся сюда.

Она медленно, частями стала выливать сливки, помешивая мясо. Достав соль, она бросила щепотку привычным движением. А затем потянулась к уже приготовленному помидору.

— Нужно связаться с Марком. В следующей поставке нам потребуется провезти среди овощей кое-что поважнее. Я составлю список.

— Я могу отправить Тувока.

— Нет, лучше мне съездить лично. Марк всегда был ко мне неравнодушен. А ему может очень не понравиться мой заказ.

Помидор под лезвием стремительно был избавлен от шкурки, и его мякоть отправилась тушиться. Катрин сполоснула руки и отложила нож с доской в раковину. Обернувшись, она внимательно посмотрела на Ланну.

— Потоми ещё минут семь. И последи за картофелем, он скоро будет готов. А мне пора собираться. У нас открытие… — она перевела взгляд на часы. — Через двадцать минут. К нам как раз собирался наведаться какой-то новый капитан.

Она покинула кухню, наполнившуюся пьянящим ароматом, и направилась в свою комнату. Привычными быстрыми движениями она уложила волосы, подвела глаза и губы, надевая, как футляр, одно из лучших своих платьев и от души заливая себя хорошими духами, которые ей подарил один из фрицев на прошлой неделе.

Едва она отворила дверь, она заметила делегацию, которую и ожидала. Озарив их широкой улыбкой, она отступила в сторону, пропуская.

— Катрин, как всегда вовремя. Великолепно выглядите! — скользнул по ней внимательным взглядом немец. — Я проголодался.

— Сегодня у нас в меню великолепное сытное «фрикасе», которое, надеюсь, вам понравится, — заявила она, глядя на немца сквозь пышные накрашенные ресницы, пропуская мимо ушей намёк. — Наша певица начнёт выступление через пару минут, а пока располагайтесь.

Гости прибывали. Она кружилась по залу, то и дело забегая на кухню за добавкой и размышляя, что будет делать, когда Ланна не сможет помогать ей с готовкой из-за срока. Впрочем, Тувок как всегда блестяще выполнял свои обязанности, отвлекая гостей низкосортным вином военных лет.

— И помните, — мягко пропела она с улыбкой, подходя к столику с подносом, расставляя тарелки и представляя, как достаёт свой пистолет и подносит его к виску очередного напыщенного немца. — Война остаётся снаружи.

Оставалось совсем немного подождать. Совсем немного… Она верила, что нужно просто дожить до победы.

— Я тебя ненавижу! Ты всего лишь тупая программа, ты даже понятия не имеешь, что такое быть настоящей! Тебе легко все знать, у тебя же вместо мозгов базы данных!

Джейнвэй замолчала, поджав губы. Дал отвернулся, пытаясь отдышаться от наплывшей на него ярости. Он слышал, как тихо отключилась голограмма. Однако он был зол, очень зол. И он не собирался извиняться.

Что такое жизнь? Яркие ощущения? Череда событий? Чувства, которые рождаются где-то внутри, выплескиваясь наружу жгучими волнами?

Когда ты рожден как копия уже существовавшего существа, являвшегося при этом иной формой жизни, ты всегда остаешься подобием. Второстепенным персонажем. Сложно отличить, что является твоими мыслями, твоими поступками, а что — лишь предначертанными реакциями согласно алгоритму чужой личности.

Она не должна была задумываться о смысле жизни. Она не должна была рассуждать о своем существовании. Но иногда, в моменты особо жарких споров, Джейнвэй всерьёз задумывалась — ради чего это все? Зачем она возится с этими странными кадетами? Они ведь вряд ли когда-нибудь будут воспринимать её всерьез. Лишь советчик, без плоти и крови, а дети хотели развлекаться, а не зубрить скучные уроки. И не дойдет же до юного дарования, что ты хочешь как лучше для него.

Она переместилась из каюты капитана, где полчаса пыталась уговорить Дала учиться пилотированию шаттла, в один из коридоров, и мрачно уставилась в черную гладь космоса за стеклом.

У ее прототипа было слишком мало опыта с детьми. Она чувствовала себя неопытной и глупой.

А ведь как бы она хотела, чтобы однажды все оказалось не зря! Чтобы эти дети, так упорно не желавшие слушать ее сейчас (да и друг друга, на самом деле), смогли стать единым экипажем!..

Она тихо вздохнула, проглатывая обиду. Нужно быть мудрее, нужно быть спокойнее…

Она даст ему и себе успокоиться. Возможно, пилотирование заинтересует его завтра?.. А сегодня она поговорит с Рок. Кажется, она говорила, что ей интересны науки?..

Экипаж на корабле — это всегда коллектив замотивированных офицеров, знающих правила и умеющих продуктивно работать. По крайней мере, так было у прототипа. Даже в тяжелые времена взрослые люди умели держаться, не падать духом, а смело переносить трудности. Но так было со взрослыми людьми.

Голографическую программу Джейнвэй создали вовсе не для того, чтобы работать нянькой. Она действительно должна была послужить помощью капитану, в частности, удобной базой данных и помощником неорганической природы, как часть наследия Доктора. Однако с детьми, пусть и очень талантливыми, порой нужно было искать особые подходы.

Это был один из тех дней, когда «Протозвезда» превратилась в озеро отчаяния и пруд печали. Дети всерьез расстроились и не знали, что делать с оружием на борту. Они слишком привыкли к мысли, что попадут в Федерацию рано или поздно, а теперь… Их маленькой мечте не было суждено сбыться.

Джейнвэй и саму расстраивал подобный поворот. Пусть она и не была настоящей Кэтрин, но ровно также она скучала по дому в Альфа-квадранте, да и большая часть ее личности была сформирована волей прототипа вернуться домой. Теперь же она с экипажем была навсегда пленницей далекого космоса.

Растворив в воздухе голографическую чашку кофе, женщина отвернулась от иллюминатора, куда задумчиво смотрела уже четверть часа. Нет, пора было что-то делать. Она и сама скоро окунется в море меланхолии такими темпами. Стоило срочно повысить мотивацию экипажа.

Что делал в таких ситуациях Ниликс?

Кажется, он устраивал вечеринку.

Сказано — сделано, она мысленно пробежалась по списку возможных поводов. А затем совершенно случайно вспомнила о прошедшем недавно дне рождения прототипа…

Голограмме было бы странно праздновать день рождения. А вот повод собрать всех это был достаточно удачный. Кроме того, она хотела бы познакомить детей с замечательной земной традицией. Она бы им всем подарила подарок.

Она сама просто обожала получать и дарить подарки. Сам этот чудесный момент, когда ты уже придумал, чем порадовать всех, и старательно упаковываешь маленькие коробочки… Она невольно улыбнулась от предвкушения. Что же, пора было приступать.

Гвин. Молодая девушка была превосходным переводчиком, знающих множество языков. Однако Кэтрин не была уверена, что у Гвиндалы была возможность читать книги в оригинале. Поэтому подарок для нее родился сам собой — несколько отличных классических книг из земной, клингонской и вулканской культуры.

Рок тоже была умницей, но куда большим ребенком. Чье детство было не таким счастливым, как хотелось бы. Зная, как Рок любит все милое, Джейнвэй реплицировала самую очаровательную плюшевую игрушку, которую нашла в базах. Это был замечательный медвежонок, похожий на того, который был в детстве у маленькой Кэти.

Дженкому Джейнвэй решила подарить небольшой сборный самолетик на радиоуправлении. Старинная игрушка, которая, тем не менее, была уже своего рода классикой. Она была уверена, что юному механику понравится эта идея.

Для Зеро Кэтрин приготовила большой сборник головоломок. Туда вошли самые любимые ее загадки и задачки. О, она была уверена, что этот подарок будет оценен по достоинству.

С Мерфом было намного сложнее. Честно говоря, Джейнвэй понятия не имела, что можно подарить слизню. Но она решила, что подарить ему шляпу и солнечные очки может быть достаточно забавно. Если он, конечно, не попытается их съесть.

И, наконец, юному капитану Джейнвэй приготовила большую железную дорогу. Она помнила, как у нее в детстве была похожая, и как ей нравилось наблюдать, как проносится мимо игрушечных домиков по мосту паровоз. И это точно украсило бы пространство капитанской каюты.

Бережно упаковав подарки, она отнесла их в столовую, а всем на падды разослала приглашение прийти туда. Что же, возможно, у Ниликса бы получилось намного лучше, но она точно старалась.

— Что-то случилось, Джейнвэй? — послышался голос Дала, едва он появился в столовой вместе с Гвин. — Эй, ты же в курсе, что мы научились пользоваться репликаторами?

— Музыка? А это что? — заметила много свертков Гвиндала. Наблюдательная девочка.

— Ничего такого, просто я заметила, что в последнее время вы все как-то притихли, — улыбнулась Джейнвэй, сложив руки за спиной в привычном жесте. — Я подумала, что небольшие подарки поднимут вас настроение. А вечер с приятной музыкой за играми и вовсе послужит хорошим источником веселья.

— Джейнвэ-э-эй, это так мило! — воскликнула Рок и бросилась всей своей могучей тушей обнимать голограмму.

— Я считаем это весьма интригующим, — Зеро, достав откуда-то трикодер, принялись за сканирование свертков.

— Так, а ну разошлись, Дженком собирается найти свой! — телларит с грохотом пронесся к столу со свертками.

А потом было много музыки, радостных возгласов, совместных игр и веселья. Джейнвэй наблюдала за происходящим с широкой улыбкой. Приятно, когда можешь сделать кого-то счастливым.

— Готовы ли вы в критический момент отступиться от своих принципов и принципов Федерации?

Услышав вопрос журналиста, адмирал невольно улыбнулась. Что же, юный паренёк понятия не имел, через какие критические ситуации ей пришлось пройти. И цель-то у него была одна — задать провокационный вопрос, получить нелепый ответ, а затем вывернуть его, чтобы взбудоражить общественность. Впрочем, она давно научилась уже с подобным работать.

— Прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, разрешите уточнить, какие именно принципы Федерации вы имеете в виду? — поинтересовалась она, сложив руки рядом с монитором. — Принципы, законодательно закрепленные в Уставе Объединенной Федерации планет?

Её взгляд затуманился, когда она начала цитировать наизусть слова, что не раз выручали её на «Вояджере». Много чаще, чем мог подумать журналист.

— «Мы, формы жизни Объединенной Федерации Планет, полны решимости спасти грядущие поколения от бедствий войны и подтвердить веру в основные права разумных существ, в достоинство и ценность всех форм жизни, в равные права членов планетных систем, больших и малых, и создать условия, при которых могут поддерживаться справедливость и уважение обязательств, вытекающих из международных договоров и других источников межзвездного права, и способствовать социальному прогрессу и повышению уровня жизни во всех мирах, и для этих целей практиковать терпимость, и жить вместе в мире друг с другом, и объединить наши силы для поддержания межзвездного мира и безопасности, и гарантировать, путем принятия принципов и установленных методов, что оружие уничтожения не будет использоваться, кроме как в общих интересах, и использовать межзвездные ресурсы для продвижения…»

Журналист притих, явно сбитый с толку подобным поведением. А Джейнвэй грустно улыбнулась.

— Я прошла через много неприятных ситуаций, молодой человек. Едва оказавшись в Дельта-квадранте, мне пришлось сделать выбор между тем, чтобы арестовать «Маки», которые нарушали эти принципы последние годы, и принять их в свой коллектив. И я решила, что целое больше суммы его частей. Что это люди Федерации, и вместе мы всегда будем сильнее. Пошла ли я против принципов, молодой человек?

— Но в вашей карьере было также много спорных решений, — ожил журналист, явно пытаясь вывести разговор в удобное ему русло. — Например, вы вмешались в конфликт Борг с видом из жидкостного пространства и тем самым…

— Тем самым нарушила директиву 10 из списка общих приказов и инструкций Звёздного флота. Вы повторяете обвинение военного трибунала, — она пожала плечами чуть усмехаясь. — Верно. А ещё положение 904, запрещающее выдавать секретные данные или оказывать какую-либо стратегическую или тактическую помощь сторонам, которые ведут в данное время войну против ОФП. Что также ставили мне в вину во время трибунала.

Глаза журналиста загорелись неприятным огнём.

— Вот-вот!

— И я отвечу вам также, как я ответила военному трибуналу. Вид 8472 вступал в связь с членом моего экипажа, что можно и нужно считать попыткой вступления в первый контакт с расой путем дипломатии. Но в результате переговоров мы не смогли достичь мирного решения, получая однотипные угрожающие сообщения, как и в случае первого контакта Пикарда с Борг. Кроме того другой член моего экипажа едва не погиб по вине представителей этой расы, что также было расценено мной как вооруженное нападение. В любом случае, мы не имели возможности вести войну на два фронта. А наш корабль на тот момент вошёл в пространство Борг, и единственным вариантом невмешательства было повернуть назад, как и предлагал мой старший помощник. Я же…

Джейнвэй опустила глаза, вспоминая свою ярость на Чакотая за такое предложение. Она не гордилась собой, но даже появись у неё возможность вернуться в прошлое, она вряд ли бы поступила иначе.

— Я не могла позволить «Вояджеру» пойти на такое. Мой корабль, мой экипаж никогда не сдавался. Мы справились с сектами Казан, мы преодолели пространство Видианцев. Я не могла отдать приказ просто забыть о нашей цели вернуться домой.

— То есть вы все же отступили от принципов Федерации ради цели вернуться домой? И поставили всю Федерацию под угрозу нападения неизвестного сверхсильного вида? — вцепился журналист.

— Я не отступила от своего личного принципа. Веры в свой экипаж, и что мы сможем выйти из боя без потерь. Как в итоге и произошло. Первый контакт с Видом 8472 состоялся, но чуть позже, и мы смогли убедить их в том, что Федерация для них не враждебна.

— Вам же просто повезло! Если бы вы не наткнулись на ту базу…

Джейнвэй широко улыбнулась, склонив голову на бок.

— Да, мне повезло. Как повезло оказаться между Борг и Видом 8472, как повезло оказаться в Дельта-квадранте с «Маки». Знаете, мне по жизни в принципе очень много раз везло. А как бы поступили вы на моём месте?