Копирус: Леди Нуар и Багги Кот (гет)

Герои выпрямились, глядя друг на друга одинаково смешано: и удивленно и растерянно.

— Л-ледибаг…

— К-кот Нуар…

И сразу же густо покраснели, отводя взгляд, вспомнив, в чьих телах оказались.

Героине Парижа оказалось труднее: она ведь только сейчас в полной мере осознала, что человек, в которого была влюблена не один год, был её напарником. Тем, чьи чувства она никогда не воспринимала всерьёз. И осознавать это было неожиданно больно. Хоть она и не понимала, почему. От того, что раздражающим порой напарником оказался её возлюбленный или от того, что она всё это время игнорировала чувства Кота Нуара, влюбленного в Ледибаг?

Боль девушки лишь укрепилась, когда её посетила эта мысль.

Молчание затягивалось, усиливая чувство неловкости и без того невыносимое.

Наверное, потому Кот решил нарушить его. Смущенно почесывая затылок, парень неуверенно спросил:

— В-всё в порядке? Т-ты не ушиблась?

Видеть саму себя будто бы в отражении зеркала было очень странно. А видеть, как-то самое отражение живет своей жизнью — ещё страннее.

Напомнив себе, что Кот Нуар задал ей вопрос, а в-вернее, Адриан, мысль о котором тут же сыграла с ней злую шутку, она поспешила ответить, преувеличенно весело, активно жестикулируя и путая слова, как обычно вела себя Маринетт в присутствии последнего:

— Д-да, конвчно, с-со мной вспрст… — Она закрыла рот рукой и покраснела ещё больше, хотя казалось бы, куда уж дальше.

Кот Нуар нахмурился, заметив непривычное для его Леди, (упустим тот факт, что Ледибаг сейчас находилась в его теле, а он в её) поведение, больше присущее его однокласснице, а вовсе не бесстрашной и уверенной в себе героине Парижа, которая никогда не запиналась перед кем-то.

Почти.

Иногда такое всё же случалось.

Особенно, если дело касалось его негеройской половины.

Чёрный Кот ощутил укол обиды. Очень болезненный и глубокий, доходящий до самого сердца и отравляющий сознание.

И почему она, его прекрасная Леди, влюбилась именно в эту смазливую модельную мордашку, а не в напарника, искренне любящего её, готового защищать и заботиться, оберегать от любых опасностей, что встанут на их пути? Преданного и верного Кота Нуара?

Почему именно в него?

Поддавшийся обиде, он не услышал тонкий, тихий внутренний голос, пытавшийся вразумить его, напомнить, что он тоже влюблён не в ту, что он не должен так думать, что он должен успокоиться и взять себя в руки. Вспомнить, в конце концов, что у него есть долг перед Парижем и он обязан его выполнять.

Но сейчас он не желал ничего слышать. Обида окончательно затуманила его разум и взгляд.

Он ведь любил её столько времени, не сдавался и всеми силами добивался, чтобы она посмотрела на него другими глазами. Старался показать, что он достоин любви своей Леди и что никогда не предаст её.

Побери его Акума! Он даже отказался от своей мечты: узнать, кто она под маской, лишь бы Леди была уверена, что ему можно доверять.

— К-кот? — позвала девушка, так как незамеченным для неё странное поведение Кота не осталось. Еще бы! Такого выражения на своём лице она ещё не видела. И совсем не важно, что это и невозможно даже, не имей она под рукой зеркало. Главное, что она была уверена — такой гримасы на её лице не было никогда. — Что с тобой? Тебе б-больно?

— Да, — сказал он резко.

Ледибаг даже вздрогнула. Обычно Кот обязательно уверил бы её, что с ним всё в порядке и присовокупил бы какую-нибудь каламбурную глупость, но сейчас он был серьёзен как никогда. Что не так?

— У тебя что-то болит? Ты ударился? — тут же забеспокоилась она, а напоминание о том, что сейчас она говорит с возлюбленным Адрианом, а не только с Котом, лишь усилило её беспокойство и страх за него.

— Нет, — ответил он так же резко.

— Тогда в чём дело? — растерянно воскликнула она, разводя руками.

— В тебе.

— Во мне? — окончательно растерялась она.

Кот смотрел куда-то в сторону, не позволяя ей по глазам прочесть его чувства и мысли. Словно хотел закрыться от неё. Но почему? Что произошло? Почему он вдруг стал себя так вести?

— Ты!.. — начал было он, ткнув в неё пальцем, однако, то ли пытался сдержаться, то ли просто не знал, как это сказать и потому смолк, скрипя зубами и скривив лицо в эмоциях, которые были слишком сильны, чтобы подавить их. — Почему ты любишь его? — выдохнул он наконец. — Почему ты любишь Адриана, а не меня?

Ледибаг задрожала. Ярко-алые щеки, резко контрастируя с черной маской, сразу бросались в глаза. Её сердце подскочило к горлу и затрудняло дыхание, не говоря уже о том, что напрочь лишало возможности говорить, позволяя лишь издавать какие-то невнятные звуки, в которых едва ли можно разобрать связную речь.

— О-о че-чем ты? — с невероятным усилием пробормотала она, уставившись на Кота честным, непонимающим взглядом. Её слепая влюбленность и растерянность ненадолго помутили её рассудок, который тут же растекся розовой лужицей, едва она представила объект своего обожания и искренне удивилась: как это, почему? Разве можно не любить Адриана? Он ведь такой…

И тут она вспомнила.

Кот — это Адриан. А Адриан — это Кот.

И последний спрашивает её, почему она влюбилась в первого.

А тем временем напарник продолжал:

— Я не понимаю! Я ведь намного лучше него. Я всегда рядом и готов помочь тебе. Всегда прикрываю и защищаю тебя от врагов. А он? Он не делает ничего такого! Он даже не замечает тебя!

Ледибаг отшатнулась как от удара. Его слова, жестокие и бесцеремонные, сильно ранили её. На глазах выступили слезы, ей захотелось убежать и больше никогда не видеть напарника, посмевшего так поступить с ней и её чувствами.

И лишь ответная злость позволила ей подавить этот порыв и придать сил, чтобы ответить:

— Потому что он самый лучший, добрый, вежливый и отзывчивый. Вот почему! И он никогда не скажет мне таких жестоких слов. Он никогда не позволит себе такого! И пусть он равнодушен ко мне, но он никогда меня не обидит! — едва ли не выкрикнула она, зажмурив глаза, всеми силами пытаясь сдержать слезы и не понимая, что её слова были больше похожи на оправдание.

— Но настоящий я — Кот Нуар! — воскликнул он в отчаянии.

— А настоящая я — Маринетт Дюпэн-Чэн!

Резко вскинув головы, они уставились друг на друга широко распахнутыми глазами.

Осознание накрывало их постепенно, успокаивая чувства и разглаживая расшатавшиеся нервы, сменяя обиду, злость и боль покоем, неуверенностью и смущением. Они отвернулись друг от друга, вымученные и растерянные еще больше, чем когда-либо.

А ведь это правда, — подумали они оба.

Кот Нуар любил Ледибаг… Маринетт любила Адриана…

Но Кот считал Адриана ненастоящим, а Маринетт то же самое думала о Ледибаг…

— Получается, мы оба влюбились в маски? — со смешанным чувством понимания, растерянности и разочарования тихо спросил Кот.

— Получается, что так, — с грустью ответила Ледибаг, положив ладонь на свое предплечье.

Между ними повисла тишина. Замешательство ощущалось так остро, как если бы оно имело физическую форму, как если бы сам воздух целиком состоял из этого чувства.

Все это время… Они любили в друг друге чужих, ненастоящих, фальшивых… Они любили маски… Даже не любили, а так… Это была влюблённость в собственные идеалы, которые они придумали и создали себе сами, не желая видеть истину за красотой и образом. Истину, которая пряталась за чёрной маской юноши, чья воля и свобода были подавлены отцом, и за алой маской девушки, неуклюжей и неуверенной в себе…

Маски, которые они носили, чтобы спрятать свои слабости и уязвимости. Маски, которые показывали лишь то, что все желали увидеть…

Стоя спиной к друг другу, юные герои Парижа осознали одну, отнюдь не самую приятную и радужную истину: влюблённость в идеал — это ещё не любовь.

Любовь — это нечто совершенно другое. Сложное, отнюдь нелегкое и неподвластное. Достающееся далеко не всем и не всегда такое, какое хочешь.

Любовь — это… То, что никому и никогда не постичь до конца.

И любовь уж точно не бывает идеальной.

В это же самое мгновение юные и наивные Кот и Леди стали чуточку взрослее.

Она посмотрела на свои руки, обтянутые черным. Если бы этот акуманизированный не поменял их местами, этого бы никогда не случилось… Не сказать, что она жалела об этом… Вернее, сейчас она вообще ничего не могла сказать. Всё это было так неожиданно, так ново и так непонятно, что осознать это сейчас и принять в полной мере слишком сложно для неё…

Ледибаг посмотрела на ссутулившегося Нуара. И для него тоже…

Кстати…

— Котик… — Ледибаг чуть смутилась, обращаясь так к Коту.

Нуар обернулся к ней и виновато произнес:

— Прости меня, моя Леди. — И тоже смутился, осознав, как назвал её. — Я повел себя, как мяуследний кретин…

Девушка мягко улыбнулась, вдруг обрадовавшись его каламбуру, покачала головой и сказала, подходя ближе:

— Давай разберемся с этим позже, сейчас… Нам нужно исполнить свой долг. — Она неловко улыбнулась и напомнила: — Мы ведь герои.

Кот слабо улыбнулся ей, снедаемый чувством вины за все свои слова и отвратительное поведение. И как он мог сказать такое своей Леди? Хоть его одноклассница и не была его возлюбленной в реальной жизни (теперь, правда, он сомневался в этом), но Ледибаг он боготворил, а и та и другая, были единым целым… И это значит, что он должен принять их обеих.

И как лучшего друга, и как любимую.

— Давай замяудим ему жару, Мурцесса, — предложил он, протягивая ей кулак.

Они стукнулись кулачками, испытывая в этот момент щемящее чувство нежности и тепла. Словно и не было этой глупой и болезненной ссоры, глубоко ранившей их обоих и изменившей внутренний мир, пусть даже всего на чуть-чуть. Словно они так и остались напарниками, незаменимыми и преданными друг другу. Впрочем… Так и было.

Всегда.

Что бы ни случилось.

— Обязательно, Котик.

Ледибаг достала орудие Кота и стукнув краешком по бетону, удлинила его, а Нуар раскрутил йо-йо как лассо.

— Справишься? — с привычной улыбкой и интонацией спросил Кот.

Леди хмыкнула и прыгнула вверх, крикнув уже с крыши:

— А то.

Нуару пришлось поспешить, чтобы нагнать свою напарницу, ловко управляющуюся с его жезлом. И когда только успела наловчиться? Истинная Ледибаг.

Едва они проскочили половину города, как сразу поняли, что появились очень вовремя.

Париж и до того находился в панике, а теперь, кажется, окончательно впал в хаос.

Всюду, куда ни глянь, было множество растерянных и напуганных людей, которые с трудом могли справиться с переносом в чужое тело. Машины вразнобой замерли на дорогах, даже животные вели себя иначе. Неужели сила этого акуманизированного действует и на четвероногих друзей человечества?

Ледибаг почувствовала, как её заполняет праведный гнев.

Пора остановить это безобразие.

Одно дело, когда случайные прохожие становились марионетками жертв акумы, ничего не помня, и совсем другое, когда они оставались в сознании и всё понимали. Это они герои Парижа и обязаны справляться со всем, что выпадет на их долю, каким бы сложным не было испытание, но все люди внизу — всего лишь люди, которым нужна защита, вера и надежда.

И будь трижды проклят этот день, если они не справятся с этим.

— Давай положим этому конец, Супер-Кот, — тихо, но решительно сказала Леди. Нуар с готовностью кивнул.

Они выбросили вперед своё оружие и отправились на поиски акуманизированного, чтобы уничтожить источник хаоса и прекратить это безумие, творящееся вокруг. Только вот, это оказалось труднее, чем они ожидали. Прежние жертвы Бражника сами находили героев, а сейчас они будто поменялись местами. Герои, наверное, уже прочесали весь Париж, но так и не напали на след врага. И это было еще хуже и страшнее, чем его хладнокровность и необычная способность.

Самый опасный враг — невидимый враг, непредсказуемый.

Враг, чьих намерений нельзя предугадать.

Таковым для них был Бражник, но пока что он был на втором плане, а на первом — его очень коварная и умная марионетка.

— Да где же он? — начиная терять терпение, спросила Ледибаг, пристально вглядываясь в улицы города. — Не может быть, чтобы ему не нужны были наши Талисманы.

— Моя Леди, кажется, он мяуграет с нами в прятки.

В этот раз героиня не стала раздражаться из-за его каламбуров. Наоборот, даже чуть улыбнулась, ощущая нежное чувство в груди к своему напарнику, но тут же мысленно встряхнулась и чуть смущенно отвела взгляд от не менее смущенного Нуара, заметившего в ней перемены и правильно их истолковав.

Привычные для неё роль, а для него свобода действий помогли им ненадолго забыть об их перемещении в друг друга и сосредоточиться на миссии, но чувства никуда не делись и, по видимому, деваться и не собирались.

— Ледибаг! Кот Нуар!

Услышав свои имена, герои Парижа обернулись на голос и увидели стоящих внизу Алью и Нино. Второй и звал их, махая руками, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Это Алья, — обрадовалась Ледибаг и спрыгнула вниз. Нуар напоследок оглядевшись вокруг, последовал за напарницей.

— Что-то случилось? — спросила она и тут же прикусила язык, правильно распознав по реакции Альи, что она ожидала отнюдь не Нуара, подошедшего к ним первым, а Ледибаг, спустившуюся позади Кота. Однако, только она открыла рот, чтобы все пояснить, как её лучшая подруга поняла все сама. Вышедший вперед Нино воскликнул:

— Ваши глаза! Вы тоже попали под тот странный луч?! И теперь вы поменялись телами, как и мы с Нино?!

А Ледибаг пришлось напомнить себе о том же самом.

— Да, — сказала она, машинально отмечая, что глаза у Альи, то есть теперь Нино, стали гораздо темнее, чем раньше, а у второго, наоборот, светлее.

Цвет глаз, пожалуй, был единственным, что отличало «зараженных» от прежних самих себя.

— Но это не важно, — продолжила Ледибаг, совершенно не сомневаясь в своих словах. — Это не помешает нам остановить акуму и вернуть всех нас в свои тела.

— Можете не сомневаться в словах моей Леди. Мы обязательно справимся, — подтвердил ее слова Нуар. Героиня подумала, что, наверное, было очень необычно слышать такое от Ледибаг, принявшей привычную позу Кота, с той лишь разницей, что вместо жезла у неё было йо-йо.

По-видимому, Алья и Нино подумали о том же самом. Во всяком случае, растерянное выражение их лиц говорило само за себя. Однако, они смогли справиться с этим достаточно быстро, чтобы продолжить. Впрочем, говорила в основном Алья, э-э-э, то есть Нино. Вот же путаница теперь с этими именами.

— Кстати об этом. Мы нашли кое-кого, кто может вам помочь, — активно жестикулируя, сказала Аля-Нино и, сделав шаг в сторону, указала на женщину, все это время смущенно и очень тихо стоящую за спинами друзей. Герои по началу попросту не обратили на неё внимания, так как она стояла поодаль, а теперь приковала к себе всё их внимание.

— Вообще-то, это она нас нашла, — поправил подругу Нино-Алья, потянувшись к кепке, но тут же отнял руку, вспомнив, что её у него теперь нет.

— Какая разница? — парировала Алья, сложив руки на груди и сердито уставившись на парня.

— Кто вы? — спросила Ледибаг-Нуар, не обратив внимания на препирательства друзей, которое, впрочем, продлилось недолго.

Женщина потупила взгляд, её щеки заалели. Сделав глубокий вдох и нервно теребя подол аккуратного фартучка, она ответила, будто признаваясь в страшном грехе:

— Моё имя — Лейла и я мать того, кто сделал с вами это. — Она указала рукой на их тела.

Все четверо переглянулись и снова посмотрели на женщину, которая покраснела еще больше и не спешила продолжать, видимо, от стыда потеряв дар речи.

Леди-Нуар вышла вперед, мягко тронула женщину за плечо и когда та, вздрогнув, испуганно посмотрела на неё, добродушно улыбнулась и, потянув к близ стоящей скамейке, вежливо попросила:

— Расскажите нам всё.

Опустившись на скамью, женщина какое-то время молчала, собираясь с силами и не прекращая мять теперь уже и без того скомканный фартук. Никто не торопил её с ответом, терпеливо и понимающе ожидая, когда она заговорит сама.

— Понимаете, Заккари он… — начала наконец она, пряча взгляд. — Трудный ребенок.

— Заккари — это ваш сын? Тот, что… — вмешался было Нино-Алья, но коллега по несчастью ткнула его в бок, заставив умолкнуть.

— Да. Это он. Теперь он зовет себя Копирусом, — кивнула женщина с кривой полуулыбкой на губах. — Но это моя вина, — с горечью продолжила она. — Если бы я не была так строга к нему, этого бы не случилось. Это все моя вина.

— Все хорошо, — Леди-Нуар положила руку на её плечо и ободряюще улыбнулась, надеясь, что у Кота достаточно обаяния, чтобы женщина не отчаялась окончательно. Не хватало им еще одной акуманизированной, с этим бы как-нибудь справиться. Но дело было не только в этом: женщина нуждалась в поддержке, а в этом отказать герои Парижа были не в силах. Именно потому они и герои. — Вы ни в чем не виноваты. Уверена, вы хотели как лучше.

Лейла улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо вам. Вы так добры.

— Вы знаете, где он? — спросил Кот.

Лицо матери тут же помрачнело, а улыбка погасла. Она чуть нахмурилась.

— Да. Знаю. — Она сделала еще один глубокий вздох. Её руки задрожали, а глаза вильнули в сторону. Леди нахмурилась: с чего бы вдруг? — Он у нас дома. — Женщина назвала адрес. — Но…

— Но? — напомнил Кот, когда молчание затянулось.

Будто ожидая именно этого, Лейла договорила:

— Там еще один мой сын. И Заккари держит его в плену. Я сама едва успела сбежать, чтобы предупредить и помочь вам… — Она подняла на них глаза полные мольбы, слез и подступающего отчаяния. — Пожалуйста, спасите моих детей. Остановите Заккари и освободите Кеннеди. Очень вас прошу. — На последних словах она заплакала.

Успела? Почему она сказала «успела»?

Ледибаг, глядя на всхлипывающую женщину, нахмурилась еще больше, чувствуя, что здесь явно было что-то не так. И пока Кот заверял женщину, что все будет хорошо и они обязательно сделают все, что в их силах, чтобы вернуть ей её детей и спасти город от Копируса, Ледибаг лишь убеждалась в том, что это, вероятнее всего, была ловушка.

Действительно. Всё складывалось уж слишком хорошо. Сначала он поменял их телами и легко мог бы забрать их Талисманы, воспользовавшись тем, что они были дезориентированы и на грани раскрытия, но почему-то не стал этого делать. Вместо этого он позволил им скрыться, придти в себя, набраться сил и вновь выйти на поле битвы, прочесывая весь Париж в безуспешных поисках его самого, однако, не спешил показываться им на глаза сам. Почему?

А сейчас, очень кстати, их нашла его мать и говорит, что едва смогла сбежать из плена, чтобы найти их и попросить у них помощи, точно указав место, где находиться акуманизированный. Достаточно лишь придти туда, чтобы найти жертву Бражника.

Все чересчур гладко. Это точно ловушка. Без сомнений.

И как им избежать её, не вызвав никаких подозрений?

— Оставайтесь здесь и ни о чем не беспокойтесь, — заговорила Ледибаг, прервав утешающую речь Кота, уже подуставшего от собственной болтовни и с благодарностью улыбнувшегося ей её же улыбкой, которой она всегда улыбалась Адриану, едва завидев которую, девушка чуть не запнулась на полуслове и, покраснев, заставила себя сосредоточиться на собственном голосе. Не хватало ещё перепутать слова прямо на глазах Альи и Нино. Тогда уж для её наблюдательной и чересчур активной подруги точно не будет больше секретом, кто все это время скрывался под маской её любимой героини. — Мы обязательно найдем способ помочь вашим сыновьям.

— Спасибо вам большое. — Если все её предыдущие слова были сказаны чуть нервно, дрожащим голосом, то эти — совершенно спокойно и поистине благодарным тоном. Теперь Леди-Нуар не сомневалась, что мадам Лейла говорит искренне.

— Все будет хорошо, — сказала она напоследок, по привычке чуть не забросив жезл как йо-йо, но вовремя опомнилась и, удлинив орудие, устремилась на крышу. Однако, почти тут же спустилась на землю уже по другую сторону дома. Нуар последовал её примеру и вопросительно взглянул на свою Леди.

— Все в порядке, Принцесса? Дом этой милой женщины в другой стороне.

— Я знаю. Но прежде чем мы отправимся туда, мне нужно сделать кое-что, — сказала она, с каждым произнесенным словом убеждаясь, что приняла правильное решение. — А ты приведи сюда Алью и Нино, но сделай это так, чтобы мадам Лейла ничего не поняла и не заметила, хорошо?

— Х-хорошо, — немного растерянно согласился Кот Нуар, по привычке желая почесать макушку, но остановил себя.

— Ждите меня здесь, — добавила она и бросилась прочь из проулка.

Конечно, у неё еще оставался целый пинт сомнений, но она надеялась, что после Чудесного Исцеления никто ничего не вспомнит. Даже сами герои, сохраняя свои личности как и раньше — в тайне друг от друга.

Им придётся пожертвовать собственными чувствами и пойти на огромный риск… Но кто сказал, что обойдётся без жертв? И когда это герои не рисковали?

Особенно когда на кону стоит весь Париж.