Мертвые цветы (гет)

Без Гарри и Рона Нора погрузилась в молчаливое оцепенение. Фред и Джордж, наплевав на все — и особенно на причитания матери — вернулись в Лондон, чтобы продолжить работу в магазине. Косой Переулок, может, и опустел, но всегда найдутся те, кто попытается отыскать что-то, способное подарить радость и смех. Флер и Билл перебрались в коттедж «Ракушка», Чарли вернулся в относительно спокойную Румынию. Что до Перси — он уже пару лет жил в Лондоне, и в Норе не остановился даже перед свадьбой старшего брата.

Опустевший дом перестал быть приветливым к Гермионе сразу же, когда утром второго августа миссис Уизли увидела ее, спустившуюся к завтраку.

— Как… — Ее глаза недобро вспыхнули; в руках женщина держала короткий сверток пергамента, который оказался прощальным письмом Гарри и Рона. — Ты не пошла с ними?

Вопрос звучал так, будто Гермиона оказалась распоследним предателем.

— Как видите, — совершенно безэмоционально ответила Грейнджер и потянулась за тостом, чтобы как следует намазать его маслом. — Это наше общее решение, миссис Уизли. Гарри и Рон опасались брать меня с собой, учитывая… — она сделала паузу. — А я вернусь в школу.

Бац! Это мистер Уизли уронил вилку, и она, безобразно стукнувшись сначала о тарелку, приземлилась куда-то ему под ноги. Джинни вмиг сделалась бледной.

— Тебя убьют, — зло выплюнула она, когда тишина стала невыносимой. — Да ты даже до Хогвартса не доберешься!

Гермиона набрала в легкие побольше воздуха. Второй раз эту лекцию, но теперь уже от сестры Рона, она слушать не собиралась.

— Это решение не обсуждается, — отчеканила Грейнджер, пытаясь выстоять под напором тяжелого взгляда миссис Уизли. — Я оставила Гарри и Рону все указания, так что они справятся и без меня.

Но Молли, конечно, ей не поверила.

— Они погибнут без тебя! — закричала она, взмахнув волшебной палочкой (что-то при этом свалилось с кухонной полки). — Пока ты здесь пьешь чай, они могут находиться в смертельной опасности!

Гермиона обернулась через плечо, и кривая усмешка исказила ее лицо. На стене все еще висели зачарованные часы, которые показывали не время, а местонахождение членов семьи Уизли. Она не замечала раньше, но теперь увидела: миссис Уизли добавила еще одну стрелку — с именем Гарри.

— Дорогая, — примирительно произнес мистер Уизли и протянул жене руку, — ты же помнишь, часы стали барахлить. Мы сейчас все находимся в смертельной опасности, если им верить.

Разговор утих, и Гермиона была благодарна мистеру Уизли — он помог избежать отвратительного скандала. Однако, пару дней спустя Грейнджер поняла — ей позволили остаться в Норе только за счет былых заслуг и в память о некогда светлых днях. Ее вещи из комнаты Джинни кто-то перенес в старую комнату Фреда и Джорджа, а миссис Уизли больше с ней не заговаривала. Совместные приемы пищи были окутаны молчанием, и даже мистер Уизли, кажется, стал относиться к Гермионе с настороженностью.

С Джинни они изредка переговаривались, сидя на ветхой скамейке на заднем дворе. Разговоры, впрочем, всегда сводились к вопросу о том, как сейчас дела у Гарри и Рона. Никакой информации от них, само собой, не было и быть не могло. Почту перехватывали, люди перестали доверять даже самым близким. Тучи сгущались с каждым днем. Когда до первого сентября осталось пару дней, Джинни задумалась о том, стоит ли ей возвращаться в школу.

— Они ведь могут меня похитить, — едва слышно шептала она, чтобы не услышала миссис Уизли, — чтобы надавить на Гарри.

Гермиона в эту нестройную версию развития событий совершенно не верила.

— Вряд ли Волдеморт осведомлен о ваших с Гарри отношениях, — не стала скрывать своего скептицизма по этому вопросу Грейнджер. — Нам не о чем волноваться, Джинни: Хогвартс, пусть и без Дамблдора, но все еще остается самым надежным местом на этой земле. Снейп в должности директора может доставить нашему факультету немало проблем, но у нас все еще есть профессор Макгнонагалл.

Эти слова, как ни странно, смогли успокоить Джинни. Утром первого сентября они вместе с Гермионой покинули Нору. На Кингс-Кросс их сопровождали мистер и миссис Уизли (она все также стоически продолжала игнорировать существование Гермионы). Хогвартс-Экспресс — огромный красный паровоз привычно выпускал матовые клубы пара, которые окутывали всю платформу.

— Берегите себя, — как-то отрешенно произнес мистер Уизли, перед тем как Джинни и Гермиона сели на поезд. — Особенно ты, Гермиона.

— Спасибо вам, — Грейнджер глубоко вздохнула и посмотрела на миссис Уизли. — Спасибо вам обоим за то, что все эти годы вы стали семьей не только для Гарри, но и для меня.

Молли, впрочем, ожидаемо не дрогнула от этих слов. Они коротко обнялись с Джинни, и чета Уизли неуверенно направилась к барьеру. Пару мгновений — и они исчезли за кирпичной кладкой. В глазах Джинни стояли слезы: когда она шла по узкому коридору третьего вагона, когда убирала чемодан на багажную полку, когда рухнула на сиденье, позволив себе, наконец, полноценно заплакать.

— Помнишь, Гермиона, — всхлипывала она, размазывая слезы по лицу, — как мы ездили в Хогвартс раньше? Фред, Джордж… Гарри и Рон. Хлопушки, сладости, вокруг — только радость и счастье. Где это все теперь?

Гермиона отложила в сторону потрепанный сборник сказок и посмотрела в окно. Поезд мчался вперед, оставляя за собой бесконечные поля и вереницу облаков. Будь в купе сейчас Гарри и Рон, здесь было бы шумно.

— Идет война, Джинни, — отрешенным тоном мистера Уизли напомнила Гермиона. — Мы должны быть сильными в этой войне.

— Я не хочу, — шепотом ответила Джинни, качая головой. — Я не хочу быть сильной, я не хочу быть на войне. Мы ее не выбирали. Никто из нас не хотел для себя такой судьбы!

Всегда справлявшаяся с эмоциями Гермиона не знала, что ответить школьной подруге на ее слова. Разговоры о возможной войне шли несколько лет — как будто с тех самых пор, когда они учились на первом курсе, и Волдеморт действовал через несчастного профессора Квирелла. Они знали, что это случится, они все готовились — так или иначе, но когда война постучалась в двери, не прячась, когда не стало Седрика, оказалось, что никто на самом деле ни к чему не готов. Убийство профессора Дамблдора — самое главное тому подтверждение.

— Как ты живешь? — вдруг спросила Джинни и взяла Гермиону за руку. — Прости меня за этот бестактный вопрос, но я просто не понимаю… И я хочу… Ну, знаешь… — она уже почти начала заикаться. — Быть готовой… Ко всему…

Гермиона мягко сжала ее пальцы и постаралась улыбнуться.

— К этому невозможно приготовиться, Джинни, — ответила она, едва дыша, вспоминая тот самый номер «Ежедневного Пророка». — Но с этим возможно жить. Мои родители… — Гермиона осеклась, будто что-то вспомнила. — Мои родители были бы счастливы, если бы знали, что со мной все в порядке.

Видимо, столь резкий разворот в этом разговоре был ошибочным. Всегда внимательная Джинни и в этот раз ничего не пропустила мимо ушей; взгляд ее стал настороженнее. Сейчас она смотрела на Гермиону со странным прищуром, в котором было все, кроме одной-единственной вещи — доверия.

— Ты не просто так возвращаешься в школу, — безапелляционно заявила она, когда Грейнджер снова уткнулась взглядом в книгу. — Это как-то связано с миссией Гарри и Рона? Почему тогда ты маме не рассказала?

Гермиона даже не шелохнулась.

— Я не понимаю, — продолжала тем временем Джинни, нервно постукивая пальцами по собственному бедру, — что сложного в том, чтобы просто сказать правду людям, которые ее заслуживают?

Но и на этот раз Гермиона осталась непреклонна. Джинни пришлось потратить целую кучу времени, чтобы, наконец, обратить на себя ее внимание. Да вот только по лицу Грейнджер можно было быть уверенной только в том, что она пребывала в самом дурном своем расположении духа.

— А я не понимаю, — отзеркалили Гермиона слова самой Джинни, которые прозвучали в купе минут двадцать назад, — что сложного в том, чтобы не видеть никаких скрытых мотивов у самых обыкновенных поступков.

— Это не обыкновенный поступок, Гермиона. Ты никогда бы не бросила Гарри и Рона на произвол судьбы, не будь у тебя такого же ответственного задания, как у них. А сейчас ты просто блефуешь.

Грейнджер фыркнула. От Джинни не укрылось, с какой силой она вцепилась в ветхий переплет — до побелевших костяшек.

— И Гарри, и Рон — взрослые люди, Джинни, — после паузы длинною в вечность напомнила Гермиона, — так что все эти высокие слова о том, что я бросила их на произвол судьбы, оставь, пожалуйста, для других. Я возвращаюсь в Хогвартс по одной-единственной причине. Я. Так. Хочу.

Она отшвырнула книгу в сторону и вскочила на ноги. В голове Гермионы — один лишь белый шум, в мыслях Джинни — одни лишь вопросы. Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд, пока Грейнджер, не выдержав первой, не бросилась в сторону дверей. Одно мгновение, резкий грохот — и вот уже младшая Уизли осталась в купе в совершенном одиночестве.

Проницательный взгляд зацепился за оставленную Гермионой книгу. Сказки не принадлежали перу Барда Бидля, на обложке вообще не было никаких опознавательных знаков, а названия историй Джинни ничего не говорили. Решив, что — не более чем маггловский сборник сказок, она вернула книгу на место, даже не обратив внимания на многочисленные комментарии на полях, оставленные Гермионой.

В узком коридоре было непривычно тихо: в близлежащих купе никто не смеялся, на этот раз по поезду не прокатывалась тележка со сладостями. Возможно, кто-то думал о том, что эта поездка — в один конец. Возможно, этот кто-то окажется прав.

Гермиона опустила руки вниз, чувствуя, как кончики пальцев покалывало. Она уже почти привыкла к этому, но иногда все же забывалась и потом долго не могла собраться с мыслями. Как жаль, что слова профессора Бинса о том, что каждое заклинание имеет свои последствия, оказались правдой.

Грейнджер еще несколько минут простояла в коридоре, закрыв глаза. Она медленно считала про себя, делая глубокие вдохи и такие же глубокие выдохи. Пора было возвращаться в купе — нельзя было давать Джинни новой пищи для размышлений, слишком уж хорошо она до всего доходила с помощью своего ума и своей проницательности.

Гермиона распахнула покрасневшие глаза и на очередном глубоком вдохе услышала крепкий полынный запах — запах чистоты.

— Отлично, — в голосе Драко Малфоя не было ни насмешки, ни ярости, зато была в нем бесконечная усталость, — я не сошел с ума, и ты действительно была на перроне.

Она почти ожидала услышать в конце такое привычное «Грязнокровка», но это слово так и не прозвучало в тесноте душного коридора Хогвартс-Экспресса.

— Очень рада, что ты находишься в здравом уме, учитывая, что ты сделал.

Гермиона почти прикусила себе язык после этих слов — провоцировать Малфоя было настолько же идиотским решением, насколько и опасным. Но у Драко то ли не было цели навредить ей, то ли он смертельно устал и не хотел с ней сейчас возиться.

— Скажи, а почему я не видел рядом с тобой твоих дружков? — спросил он, и Гермиона заметила, что Малфой лишился своей привычной манеры разговора, при которой он растягивал слова до бесконечности. — Где же Поттер и Уизли?

Торжествующая улыбка коснулась губ Грейнджер. Даже если сейчас Малфой вторгнется в ее сознание, то ничего там не найдет. Она не знала, где Гарри и Рон. Никто не знал — и вряд ли узнает.

— Понятия не имею, — ответила Гермиона уже без улыбки. — Здесь только я.

Малфой отчего-то совершенно спокойно ей кивнул, а потом, усмехнувшись, бросил короткое:

— Что ж, отец был прав. Поттер не идиот.

И после этого исчез с едва слышным хлопком аппарации.