Не проверялось на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
«Praeceptorem, qui me hanc edocuit artem, parentum loco habiturum, vitam communicaturum eaque, quibus opus habuerit, impertiturum; eos item, qui ex eo nati sunt, pro fratribus masculis iudicare artemque hanc si discere voluerint, absque mercede et pacto edocturum, praeceptionum ac auditionum reliquaeque totius disciplinae participes facturum; tum meos, tum praeceptoris mei filios, immo et discipulos, qui mihi scripto caverint et medico iureiurando addicti fuerint, alium vero praeter hos nullum»Клятва Гиппократа. (1)
Это был странный сон. Она одна в огромном кинотеатре, а на экране мелькает слайд-шоу чьей-то жизни. Немое кино и тихий гул проектора. Все реплики, которые должны были произнести актёры, тут же всплывали в голове у Алисы. Словно это она сценарист этой ленты, а ещё и режиссёр, и оператор, ведь каждый кадр воспринимается так, будто она сама его проживала. И, самое главное, главная роль в этом фильме досталась тоже именно ей. Да, гримёры хорошо постарались, смогли её превратить и в младенца, и в потрёпанную жизнью почти что старушку, но в каждом жесте, в каждой фразе и каждом вдохе Алиса видела себя — Поппи Элизабет Помфри.
Рядом материлизовался стакан попкорна, сладко-солёного, как она любит. Запустив руку в стакан, Алиса устремила взгляд на экран. Шоу начинается!
1951 год.
В чистокровной семье Помфри радостное событие — родилась наследница. Это были невероятно долгие и тяжёлые сутки, но и мать, и малышка выжили, глава семейства ещё никогда не был так счастлив! Рослый мужчина средних лет спешно скидывает с плеч дорожную мантию и, сжимая в руках охапку цветов, влетает в спальню. Его дражайшая супруга измотана и бледна, волосы спутались, под глазами синяки, но на губах самая счастливая улыбка из всех, что только видел этот свет, ведь на руках она держит самое большое сокровище.
— Это девочка, Роджер, — мужчина бросает цветы рядом с кроватью и отодвигает краешек одеяла, чтобы увидеть личико дочки, — Тише, она только заснула.
— Ты уже выбрала имя?
Женщина переводит взгляд на букет и кивает. Красные маки.
— Да, её зовут Поппи. (2)
1955 год.
Поппи уже подросла, и она с нетерпение ждёт, когда отец вернётся из очередной командировки. Когда его нет, то время вокруг застывает в ожидании, всё поместье погружается в странный сон. Поппи не нравится, ей хочется движения, хочется приключений, но меланхоличная мама не может этого дать. Так они и живут, от одного отъезда до другого, переодически впадая в анабиоз.
Но Поппи всё понимает, папа занят важным делом. Он — ликвидатор проклятий. Её учитель рассказывал о недавней войне, и её отголоски до сих пор слышны по всей Европе. И папа помогает их уничтожить. Он — герой!
Раздаётся стук в окно, и Поппи бежит на перегонки с домовиком. Пришло письмо! Наверное, папа пишет, что скоро вернётся, и их большой дом снова наполнился жизнью. Поппи почти удаётся перехватить конверт, но ушлый домовик проворнее, и теперь нужно бежать в кабинет, ведь письмо уже у мамы.
— Поппи, — мама необычайно серьёзна, кажется, она сейчас заплачет, — Папа не приедет домой. Его больше нет. Моего Роджера нет.
1962 год.
Поппи наконец-то едет в Хогвартс. С тех пор, как погиб отец, всё пошло под откос. Дом погрузился в вечную тоску и безнадёжность, миссис Помфри совсем опустила руки и перестала замечать собственную дочь. Она была слишком похожа на мужа. А после всё стало ещё хуже, им пришлось переехать из родового поместья в небольшой домик на самой окраине Косого переулка, денег не было. Если бы не их домовушка Лаки, у Поппи не было бы даже школьной мантии, новая стоит целых 15 галеонов, а они и так потратились на палочку и учебники, пришлось перешивать из старой мантии матери. На вокзале маленькую Поппи никто не провожал, и она поскорее поспешила в вагон. От того, как чужие родители обнимают и целуют своих детей, хотелось плакать. Почему их любят, а её нет? Неужели она и вправду такая плохая дочь, как говорит мама?
А после распределение. Её отправили на Гриффиндор, и Поппи была на седьмом небе от счастья, именно на этом факультете учился её отец, она будет такой же смелой и храброй, как и он. Восторг длился ровно до того, как она перешагнула порог спальни. Соседки, бегло оценив свою сокурсницу и приметив заштопанную сумку и слегка поношенную мантию, дружно сморщили свои красивые аристократические носики и задёрнули полог кровати. До конца обучения они так и не смогут принять её как равную, предпочитая игнорировать нищенку и замухрышку. Может именно поэтому она так привязалась к одному из своих будущих пациентов?
Пять лет пролетела незаметно, Поппи была крепким среднячком, особо нигде не выделяясь. Да, у ней особенно неплохо получались исцеляющие заклятия, да и зелья выходили очень хорошо. Но ей далеко до того же Януса Тики, что уже ходил протеже их школьного целителя, или Беллатрисы Блэк, любимицы Слизнорта.
В конце пятого курса новое потрясение — приходит письмо из Мунго. Мать скоропостижно скончалась от драконьей оспы, и теперь она сирота. Денег на обучение нет, сдав СОВ, Поппи покидает Хогвартс. Больше всего по этому поводу почему-то переживал Альбус Дамблдор, бывший профессор ЗоТИ, ставший в этом году директором.
1968 год.
Куда идти и что делать — непонятно. Их домик и домовушку Поппи продаёт какой-то семье магглорожденных, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, и снимает комнату в Дырявом Котле, подрабатывая там же горничной. Приходится в срочном порядке учиться самой всё делать по дому, хорошо, что владелец бара Том оказался добрым человеком и прощает косяки своей юной работницы. В один из дней, прибираясь у барной стойки, она находит листовку из Мунго, они приглашают на обучение на курсы медикведьм, и Поппи решается попробовать. Вдруг получится.
1970 год.
Прошло два года с тех пор, как Поппи переступила порог волшебной больницы, а ей уже вручают диплом, как лучшей ученице на курсе. Сглазы, последствия неудачных зелий, укусы магических тварей, кажется она повидала всё. Жаль, что это её потолок, чтобы стать целителем, нужны результаты ЖАБА и превосходно почти по всем предметам, недоучек в высшую школу медицины не берут. Зато её уже ждут в отделении магических травм, там как раз освободилось место постовой медикведьмы.
— Эй, Помфри, — её окликнул Джонатан Эджком, один из учеников самого Смевтика. С Джонатаном им часто приходилось дежурить вместе, и также часто Поппи помогала ему во всём, хоть формально именно Эджком старше по званию и должен был контролировать работу медикведьм, — Проф хочет тебя видеть. Вот прям сейчас.
Поппи удивлённо моргнула. Гиппократ Смевтик, заведующий отделением недугов от проклятий, да они в жизни не пересекались. Слухи о нём ходили самые разные, что он может диагностировать самое сложное заболевание один только раз взглянув на пациента, а ещё что он самый грозный и злой врач на свете. Однажды выгнал взашей медикведьму за то, что она просто поставила пузырёк с зельем не на то место. Неужели она, Поппи, успела где-то накосячить и со свеженьким дипломом можно прощаться?
Кабинет главного целителя выглядил аскетично. Простой стол, заваленный пергаментами и вскрытыми письмами, пустые белые стены и огромный книжный шкаф. Гиппократ Смевтик делал пометки в очердном свитке, переодически что-то очень сильно зачёркивая и поминая Мордреда и его подштанники. Поппи неуверено встала у двери, теребя в руках полученный диплом.
— Медикведьма Помфри? — он даже не поднял голов от свитка, — Скажи-ка, если у меня сейчас внезапно остановится сердце, то что будешь делать?
— Позову на помощь.
— Никого нет. Дальше?
— Положу Вас на спину, проверю дыхательные пути Анапнео (3), попытаюсь запустить сердце Кордис Ипетумом, наложу Алиум Спиритум дважды, чтобы работали лёгкие. Повторю цикл, и если в течение 30 минут Вы не оживёте, то констактирую биологическую смерть. (4)
Мужчина отложил пергамент и более внимательно посморел на Поппи.
— Я выпил чай, — он демонстративно сделал глоток, — Внезапно покраснел, на коже черные пятна, вены вздулись. Действия?
— Кардиакус лавадже(5), а потом заставлю вас проглотить беозар или противоядие Голпалотта(6), — Помфри бегло осмотрела кабинет, — Возьму их вон из той аптечки, что-то одно там точно должно быть. А потом доставлю вас в отделение отравлений, и чай с собой прихвачу, чтобы могли яд определить и сварить нужое противоядие.
— Неплохо, — Смевтик вышел из-за стола, — Чем планируешь заниматься дальше?
— Мне предложили работу в отделении магических травм.
— И ты этому рада?
— Да, — на секунду Поппи задумалась, — Но хотелось бы большего.
— Например?
— Например, занять ваше место в будущем.
Смевтик расхохотался, давненько к нему попадали такие бойкие молодые ведьмочки. Обычно все стараюстся ему понравиться, выстелиться перед ним, чтобы получить покровительство.
— Отлично, жду тебя завтра в девять в приёмной, — Поппи непонимающе заморгала, — Раз в год мы выбираем наиболее преспективного студента и предлагаем ему дальнейше обучение. Я выбрал тебя. Прекрасые оценки, рекомендации от профессоров, соображаешь вроде быстро, поэтому ты мне подходишь. Пять лет упорного труда и лимонная мантия будет твоей, но поблажек от меня не жди, будешь отлынивать, вылетишь из Мунго и даже уборщицей обратно не возьмут. Готова?
— Да!
И Поппи не соврала. Она и вправду была готова.
Началась первая магическая война.
1972 год.
Поппи вваливается в свою комнатку в Дырявом Котле, не чувствуя ног. За эти два года война стала ещё более жестокой и кровавой. Десять часов она ассистировала Смевтику, пытаясь спасти Виктора Селвина, пожирателя смерти, её однокурсника со Слизерина, попавшего под перекрёстные заклятия авроров. Поппи прекрасно помнила его яркие голубые глаза и светлые кудри, кажется, он какое-то время был её напарником по зельям, и даже благородно взял на себя нарезку перуанских слизней, видя отвращение юной гриффиндорки. Сейчас же парня изнутри сжигала смесь проклятий. Вся его кожа натянулась настолько, что от любого прикосновения лопалась, изливая потоки черной крови, на лице кожа висела лоскутами, прикрывая обуглившиеся мышцы и кости. И самое ужасное, что он был в сознании. Заклятие сна на него не действовало, а напиток живой смерти Смевтик давать не решился, слишком велик риск.
Десять часов борьбы со Смертью. Этот бой они поиграли. У Поппи тряслись руки, когда она вышла из палаты, а когда услышала своих напарников, то глаза застелила кровавая пелена. Джо Эджком с улыбкой рассказывал, что с удовольствием добавил бы пару круцио этому выродку, а когда Смевтик попросил влить в него умиротворяющий бальзам, он специально разбил флакон и им пришлось действовать наживую. Другие поддерживали его одобрительным смехом. И Поппи не сдержалась, со всей силы она ударила кулаком в нос Эджкому, а потом ещё, и ещё. По маггловски, без палочки, просто продожала колотить, куда попадёт, ничего не видя из-за слёз.
Оттаскивал прочь её Смевтик. Дальше она помнит плохо, в себя пришла только в кабинете целителя, где ей настойчиво порекомендовали взять отпуск на недельку. Настолько настойчиво, что в противном случае Гиппократ лишит её лицензии. И вот она стоит в своей комнате, темной и пыльной, совершенно опустошённая. Кажется, та война нанесла раны и на её сердце.
Через день, когда Поппи пришла в себя, сова принесла письмо. Но не от Гиппократа, как надеялась девушка, а Альбус Дамболдора, директора Хогварса, он приглашал свою ученицу на скромный разговор за чашечкой чая. Уставшая Поппи, отвыкшая от светских бесед, недоумевала. Что от неё могло понадобиться бывшему профессору? От неё, недоучки-целитетеля, с уклонном в военную медицину, не разболевшиеся же суставы подлечить?
В назначенный час Поппи стояла у дверей в кабинет директора. Хогвартс не изменился за эти годы. Пускай за каменными стенами бушевала война, здесь было тихо и спокойно, по коридорам беззаботно носились ученики, профессора журили за невыполненую домашку и никто каждую секунду не думал о смерти. На секунду ей снова захотелось стать студенткой. С улыбкой Поппи толкнула дверь.
Речь директора была похожа на сахарный сироп и Поппи, чувствуя себя глупой мухой, тонула в нём. Рассказы про добро и про зло, про то что правильно и неправильно, словно лозунги с агитационной листовки. Там, в Мунго, единственное правильно — это спасти жизнь, и не важно чью. А единственный враг — это смерть. Поппи была одинакова счастлива, если удавалось спасти жизнь аврора или того, кого газеты зовут пожирателями смерти. А сейчас ей буквально предлагают встать на определенную сторону и, неся знамя добра, кинуться в бой. Ну или хотя бы променять заветную лимонную мантию целителя на чепчик школьной- медикведьмы.
— Простите, директор, — Поппи отставила чашку с чаем и поднялась с кресла, — Мне пора, меня ждут в Мунго. Ничем не могу Вам помочь.
— Очень жаль, девочка моя, очень жаль.(7)
Неожиданно картинка мутнеет и предудущие кадры растворяются, возникает белый шум и вот Поппи уже подписывает контракт о приёме на работу кровавым пером. Руку пронзает острой болью и Алиса, как и Поппи на экране, смотри на свою ладонь, где проявляется её подпись.
Вновь в воспоминаниях какой-то сбой, картинки слишком быстро сменяют друг друга. То вот Смевтик орёт на неё так, что слышит весь Мунго, что она непроходимая идиотка и загубила свою карьеру, то вдруг директор убеждает её, что ничего страшного не случится, если в школе будет учиться зараженный ликантропией, то она расколдовывает неудачных анимагов, а когда хочет сообщить об этом в министерство, то неожиданно забывает лица учеников.
Чем дальше шло это кино, тем прерывестей становилось повествование, всё больше возникало непонятых пробелов, а временами казалось, что кто-то просто добавил новые, совершенно чужие кадры поверх старой плёнки, превращая в фильм в абсурд.
Лето 1993 года.
Поппи Помфри, не стесняясь в выражениях, разносит директорский кабинет и грозится пойти в аврорат, последствия её не пугают. Она устала, а то, что случилось в этом году уже переходит все границы. Поппи требует разорвать контракт, но Альбус, со своей фирменной приторной улыбкой, говорит, что это невоможно. Поппи в бешенстве вылетает из кабинета и, несмотря под ноги, неудачно проваливается в исчезнувшую ступеньку, сильно удрившись головой.
Кино заканчивается и девушка просыпается.
* * *
Декорации со вчера не поменялись. Больничное крыло, ночь, на столике рядом горит свеча, слабо освещая пространство вокруг.
В голове на удивление тихо и ясно, как после восьмичасового отдыха в выходной день. И ведь сон такой яркий снился, такой настоящий, такой родной, словно воспоминание о собственной жизни. Хотя, это так и есть. Теперь она Поппи Помфри, самая настоящая ведьма и школьный целитель в одном флаконе. И теперь уже воспоминания о жизни красноволосой студентки Алисы кажутся чужими, словно прочитанными в книжке. Страха и непонимания нет, видимо, все переживания остались во вчерашнем ночном приключении.
Девушка усмехается и садится на край кровати, пора привыкать к своей новой роли.
1) Считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно, и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
2) Поппи — женское имя, образованное от названия цветка мак
3) заклятие прочищающее дыхательные пути, из книг Гарри Поттера
4) Попытка перевести базовую СЛР 30:2 в магические реалии, Cordis impetum — сердечный удар, Alium spiritum — чужое дыхание, все заклятия выдуманы Автором.
5) Буквально, Cardiacus lavage — промывание желудка, первая помощь при отравлении. Заклятие опять же придумано Автором.
6) Противоядие по Третьему закону Голпалотта — зелье, приготовленное так, что с его помощью можно спастись от воздействия какого-либо многосоставного яда. Упоминается в Принце-полукровке.
7) По канону мадам Помфри пришла работать в Хогвартс до 1971 года, перед поступлением Мародёров. Но для сюжета временные рамки сдвинуты на год.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу