Петля (джен)

Я замолчал, бессмысленно глядя куда-то в белизну потолка.

— Что случилось? — она говорила мягче, чем могла бы, но строже, чем надо было бы для правдоподобности.

— Больше нет сил, — прошептал я. Они кончаются быстрее, чем раньше. Куда быстрее. Хватит ли их до конца? Хватит ли их, чтобы хотя бы я сам понял. — Масло. Мне нужно масло.

— Ты умрёшь, — и снова эмоции показались реальными. Будто ей больно, будто ей страшно. — Нельзя.

— Я не могу говорить… Горло… — и все связанные с ним механизмы. Так плохо с ними ещё никогда не было. Даже в первый раз? Да, точно, тогда было иначе… Или я знал бы.

— Жди, — вдруг резкими шагами направилась к двери. Исчезла.

В голове только шипит и бьётся какая-то сломанная мысль. Сережа… Что было в конце? Ты умер или она внушает мне это? Почему я так верю в твою жизнь?.. Должен рассказать до конца, для тебя. Для себя. Чтобы фальшивая Эля была свободна и счастлива. Но конец стерся. Я не помню… Не помню конца… Лишь имя того, кто виновен во всем.

Минуты или секунды. Она. В какой-то миг… Такая красивая. Но в её руках банка, и я уверен, это не масло. И вся красота превращается в пыль. Я теряю её целиком. Эля…

— Возьми. Горлу станет легче.

Обещает. Не верю, и все же проглатываю. Густое и холодное. Будто я проглотил белизну своей палаты.

* * *

Может быть оттого, что они могли так сильно испугаться проблемы с телефоном, а я оставался таким безразличным в собственных глазах, мне и показалось вначале, что это неважно. Починить телефон, вот и все, и нет ничего проще. Не вышло. Мы с Элей проследили провод, но он нигде не был зажат или обрезан. Проблему никак не удавалось решить внутри, а снаружи… Наружу нам выйти не удалось. Дверь из лаборатории не открывалась, несмотря на наши усилия, несмотря на наши способности. Ни взломать, ни открыть силой.

— Вечно у этих учёных чего-нибудь… Перемудрится… — тревожно поводя плечами, проворчал Гусев. Ему не удалось получить хоть какую-то поддержку, все молчали, может, пытаясь осознать, а может, стараясь не выдать страха.

— Должен же быть и другой выход, верно? — Света, как и многие, была здесь в первый раз, и, наверное, даже и те, кто уже все осматривал прежде, были обнадежены её вопросом. Тем тяжелее мне было возражать:

— Другого выхода нет. У них даже были проблемы из-за этого, но другого выхода нет. Никаких запасных, никаких пожарных.

— Но почему?

«Почему?..»

Вместо ответа я сел на пол. Не очень удобно, но подниматься не хотелось. Если бы только Эля не ушла проверять дверь, или если бы мы не сидели здесь, у сломанного телефона, будто у разбитого корыта, ожидая чуда!.. Мне бы было позволено молчать. Впрочем…

— Ладно, ясно же, с него сейчас нечего взять, — раздраженные слова Вити почти давали мне такое позволение. Он был прав, взять с меня было нечего. Ни энергии, ни желания решать проблему. Может быть, моё безразличие — вина.

Я пытался думать о другом, о том, кто мог убить профессора. Кто и как. Если кто-то извне, то зачем делать это, когда рядом не только много людей, но и двое роботов? А если изнутри… Нет-нет, не изнутри, не из нас! Не мои друзья… Ни у кого нет причины. И нет даже возможности. Может быть, это просто случилось? Ведь ни следа, ни одного следа… Но тогда не была бы запрета дверь, не был бы сломан телефон.

Я вздрогнул, и тогда только нашёл смысл в Светином «Почему». Почему выход один, почему нет окон, почему могла быть заперта дверь.

— Мы не сможем отсюда выбраться, если дверь заблокирована, — тихо сообщил я. Даже такой вести я не смог испугаться. — Здесь часто проводят опасные опыты… И чтобы ничто опасное не покинуло этих стен, уже давно есть меры предосторожности. Стены укреплены, как и дверь. И если все непоправимо плохо, её можно закрыть. А это значит… Значит, что дверь заперли не снаружи. Значит, что сегодня её не мог запереть никто, кроме профессора.