Леди Л'Энигм (джен)

Это был самый прекрасный день моей жизни! Ветер нежно щекотал мою шею. Я широко улыбался, ступая по алой дорожке, усыпанной лепестками белых роз. Нежный букет в моих руках наводил на тревожные мысли, но меня так переполняло ощущение счастье, что я не стал заострять внимание на этом. Девочки в желтеньких платьицах, так похожие на маленькие солнышки, ступали предо мной и разбрасывали монетки и лепестки роз. Я ловил на себе восхищенные взгляды и шепот, как чудесно я выгляжу. Мне казалось, что я взлечу без крыльев. Наконец-то я дошел до алтаря, который был расположен в саду. Жених выступил из тени, как только пастор начал произносить слова брачного ритуала. Вдруг я понял, что я — невеста, а моим женихом был никто иной как Северус Снейп!..

— А-А-А-А-А! БЛЯ! — я слетел с кровати с воплем, запутавшись в простыне.

Вдруг двери снесло с петель и передо мной появились двое из дворца, злых с лица, с зажатыми в руках палочками… Первый, лохматый! Не, вы представляете? Лохматый Люциус Малфой в розовом халате! Тут я совсем завис. Я, конечно, знал, что Люциус бывает очень экстравагантен, но не до такой степени.

А второй — мой оживший кошмар. Дико недовольный, в своем любимом наглухо застегнутом сюртуке и развевающейся мантии.

За спинами недовольных УпСов с испуганным лицом маячила Нарцисса в огромном темно-синем халате, который был ей велик. В этом гигантском халате она была похожа не на сиятельную леди, а на маленького встрепанного птенчика.

До меня дошло, что я выдернул своим криком чету Малфоев из кровати, и они с перепугу перепутали халаты. А Снейпа, я, похоже, выдернул прямо из лаборатории. Вон, респиратор на груди весит.

— Миледи, с вами все в порядке? — спросила леди Малфой.

Я рассеяно кивнул и задумался. Как чета Малфоев и Снейп могли услышать мой ор, если я: всегда ставлю на покои заглушку; спальня Малфоев находится в другом конце мэнора; лаборатория Снейпа вообще в Северной башне, которая стоит очень отдаленно?!

Хмм, подозрительно. Неужели мои соратники мне так не доверяют, что повесили оповещалку на мои покои? Я, конечно, не озвучил свое недовольство, но затаил обиду. Паразиты! Стараешься для них, ищешь, как встряхнуть это магическое болото, а они — следилку!

Пока я стоял памятником имени себя и размышлял о тленности бытия, к нашей живописной компании присоединился Абраксас Малфой.

Сэр Абраша, скинув дорожный плащ с капельками дождя, окинул нашу компанию своим фирменным взглядом из-под кустистых бровей и спросил:

— Ну, и что здесь за собрание? Томми, ты опять решил всех порадовать речью в эпической обстановке, завернувшись в простынь на манер тоги? Новые идеи?

— Нет, — мрачно ответил я. — Просто мне приснился кошмар, и все прибежали меня спасать. Только вот поздно, — я кивнул подбородком на Снейпа. — Что случилось — уже случилось.

Абраксас заржал. Не, натурально заржал, как жеребец на конюшне. А я, обидевшись, в лучших традициях Темных Лордов — психов, ушел в ванну. Ибо уже рассвет, а дела сами себя делать не будут. А у меня целый список.

Конечно, Абраша был в курсе моего бедственного положения. Как же, пропустил бы он такое зрелище: Наследник Слизерина — жена Ужаса подземелий и мать Мальчика-Который-Выжил.

Но обо всем по порядку…

* * *

За две недели до описываемого события

Поттер — мой сын… Поттер — мой сын… Я шатался по комнате, пытаясь отогнать эту мысль… Поттер — мой сын… Тьфу, черт! Угораздило так угораздило. И что теперь делать?.. Поттер — мой сын… Первое правило слизеринца — внимательно смотри контракт или слушай собеседника, если контракт устный. Я считал себя истинным слизеринцем, но пренебрег правилом. …Поттер — мой сын... Вот теперь буду расплачиваться!

Я сел прямо на пол и задумался: кто мог бы мне помочь обойти контракт или найти удобный вариант исполнения? Ну конечно, Абраксас Малфой! Итак, где в этом лабиринте Галерея Предков?

Щас! Не висят портреты предков в коридорах, слишком много искушения подпортить такое полотно у недоброжелателей. Поэтому в коридорах Малфой-мэнора, по которому я бодро топал в Галерею, висели или пейзажи, или натюрморты.

Я в сомнениях остановился перед дверью — а вдруг Люциус сменил пароль? Хотя, попытка не пытка. Я скороговоркой пробормотал пароль и подергал ручку в виде львиной морды за ухо. Дверцы нехотя распахнулись. Я, боясь, что они передумают, быстро проскользнул внутрь.

Портреты занимали практически все восточную и северную стены. Малфои были как на подбор — платиновые блондины с цепкими взглядами. Конечно, встречались и брюнеты, и русые, и даже рыжие. Генетика — дама вредная, но как поженился Гиперион Малфой на вейле, так и практически перестала встречаться любая масть, кроме платиновой. Ведь вейловскую кровь, как ни пытайся, не перебьёшь. Все Малфои благодаря такому мезальянсу приобрели прекрасную нордическую внешность и дар располагать собеседника. Тогда еще не было резкого деления на волшебников и всех остальных. Расисты, что б их…

— Что за манер’ы, милоч’ка, — вырвал меня из размышлений низкий и грассирующий голос какой-то дамы.

Я обернулся и подвис. На меня недовольным жгучим взглядом темных глаз смотрела смуглая полная женщина средних лет. Ее пышные волосы были уложены в сложную прическу, а светлый жемчуг сильно контрастировал с кожей.

— Здравствуйте, мадам, — вежливо сказал я и слегка поклонился.

— Милоч’ка, — пророкотала дама. — Как тебя зовут? Из какого ты р’ода? Ты новая миссис Малфой? А где тогда Нар’цисса, ур’ождённая Блэк?

Этот шквал вопросов так и посыпался на меня, что я даже растерялся.

— Мадам, — как можно учтивее произнес я. — Я не миссис Малфой. Леди Малфой жива и здорова. Мои родственники из рода Гонт. Домашние зовут меня Томми. И где я могу увидеть Абраксаса Малфоя?

— Как?! — шокировано спросил мужчина в пенсне, с нашивкой целителя на мантии.— Разве Абраша умер?

Тут поднялся гвалт. В картину с грассирующей мадам набилось столько народу, что она начала ругаться на старофранцузском. И все хотели выяснить, куда подевался Абраксас Малфой.

— К сожалению, я не знаю, куда делся мистер Малфой, но он и я… то есть мой отец были близкими друзьями. И papa всегда советовался с сэром Абраксасом.

— Леди, — ласково обратился ко мне Гиперион Малфой. Он единственный был изображен на портрете не один, а вместе с женой, — Если бы наш дорогой потомок был бы мертв, то его портрет был бы здесь.

— Милоч’ка, — вновь сказала грассирующая дама, которая выгнала всех со своего полотна, а теперь любовно поглаживала эфес шпаги. — Какой такой щ’екотливый вопрос пр’ивел тебя к Дому Малфоев?

— Видите ли, э-э-э… — тупая привычка Малфоев не писать имя предка поставила меня в неловкое положение. Типа, так дети тренируются помнить родословную. Я имя-то Гипериона Малфоя, женатого на вейле, еле выяснил, будучи шестикурсником. А остальные портреты тогда вообще отказались со мной разговаривать. Что поделать — полукровка!

— Доминик Малфой, урожденная Ассистанс. — представилась дама и присела в легком реверансе

Я изобразил глубокий реверанс и решил проверить свой навык лжи. Портреты очень любят сплетничать, особенно о новых людях в доме. И даже прямой приказ Лорда на разглашение информации может быть ими проигнорирован. А если еще вспомнить, что портреты могут спокойно ходить друг к другу в гости, то масштаб риска огромен. Так еще и не сожжешь эту тряпку с маслом! Художники очень не любят, когда портят их полотна, и поэтому накладывают специальные чары на свои картины, чтобы защитить их от уничтожения. Поэтому я сказал:

— Видите ли, мадам Малфой, я потерял… ла память. И мало что помню из своего прошлого.

— Вы настояс’ая l'énigme, — прозвучал хрустальный голосок вейлы. — Забыла, как по-анхлеийски это слово.

Гиперион мягко посмотрел на свою жену и сказал:

— Дорогая Беатрис. Это значит загадка.

— Вегно, захадка, — произнесла вейла и грустно улыбнулась.

Насколько я помню, вейлам очень тяжело учить «неродные» языки. Если вейла не слышит тот или иной язык от рождения, то хорошее произношение стремится к нулю. Но понимать, что говорит собеседник, она сможет.

Я вежливо поблагодарил портреты и откланялся. Где мне искать Абрашу, я не представлял. Но предположил, что Люциус в курсе, где шатается его папенька.

Сам лорд Малфой нашелся в кабинете. Сиятельный Люциус был занят тем, что рвал и комкал пергамент, и с удовольствием швырял его в корзину для бумаг, которая стояла на камине.

Я вежливо кашлянул, остановившись в дверях. И сразу сиятельный лорд стал похож на нашкодившего мальчишку. Его испуганное и вместе с тем счастливое выражение лица окунуло меня в новую волну воспоминаний. Тогда был 1959 год, и гордый Абрасакс рассказывал мне о том, что у Люци получилось стихийной магией зашвырнуть ненавистную книгу по этикету куда-то в кусты. Его воодушевленный рассказ прервал дикий грохот в столовой. Естественно, мы — два неслабых мага — рванули наперегонки к дверям. В столовой была дикая разруха: разломаны были все дубовые стулья и стол, расколочена вся фарфоровая утварь, прекрасный светильник, гордость многих поколений Малфоев, был расплющен, гувернер юного лорда сидел у стены в полуобморочном состоянии с разбитой головой. Среди этой разрухи с абсолютно счастливым видом стоял Люциус. Через секунду, как он увидел papa, улыбка сползла с его лица, а Абраша, нахмурив кустистые брови, потребовал Люциуса Арманда Малфоя прийти в кабинет для серьезного разговора. Все находившиеся в столовой знали, что если юного Малфоя называют полным именем, то быть попе пятилетнего Люца поротой. После того, как гувернер на следующий день потребовал расчет и наотрез отказался задерживаться до того времени, как Абраксас найдет нового, то меня сам Лорд Абраксас просил, вернее, умолял стать гувернером Люца на время. Я дня два отказывался, но потом согласился, ибо Абрасакс всегда добивается, чего хочет. Я даже в туалет спокойно зайти не мог, Абраша шатался за мной по пятам и смотрел умоляющими глазками. Как же он меня достал! И стал я гувернером Люца. Абрасакс дал мне полный карт-бланш по воспитанию собственного наследника, поэтому юный Малфой был умеренно отруган, а плеваться ядом и шипеть, как змея, я умею лучше какого-то Снейпа. Так что Люц был тише воды и ниже травы. Интересно, он это помнит?

Если судить по выражению лица Люциуса, то он тоже вспомнил, как я был гувернером. Лорд сглотнул и спросил:

— Мой Лорд, Вы что-то хотели?

— Да, — ответил я. — Найти Абраксаса и рассказать ему, что вместо того, чтобы заниматься делами рода, ты просто переводишь пергамент.

— Шутка, — спустя некоторое время произнес я, посмотрев на посеревшее лицо Люца. — Так где я могу найти моего дорого друга?

— Он во Франции, — сказал Люциус. — После смерти maman он перестал появляться на Туманном Альбионе. Я напишу ему письмо и попрошу прибыть.

— О да, напиши, что его ждет большой сюрприз, — хмыкнув, сказал я.

Люциус кивнул, а я направился к Нарциссе: раз я не могу стать снова мужчиной, то придется выяснять, что такое быть женщиной и как вообще жить дальше в этом теле. Хорошо, что я умею быстро подстраиваться под окружающую меня действительность.

Итак, я пошел к Нарси, чтобы не попасть впросак. Наверняка веяния МагМира изменились, а мне необходимо в них разобраться.

Прекраснейшая Леди находилась в студии. У Нарси, кроме боевой магии, было еще одно хобби — живопись. Леди писала букет пионов, стоящей в синем эмалированном ведре. Не думал, что у Малфоев есть такая грубая утварь. Может, от Долохова осталось? У Тони была идиотская привычка кипятить свои вещи в таком ведре, подвешенном в камине. Ага, прямо в гостиной Слизерина. А на вопрос, зачем он это делает, Антонин посылал всех поесть перца у chertovoy babyshke. Суровая видимо дама, раз всех перцем кормит.

Так вот, Нарцисса писала пионы. И я залюбовался отточенными движениями кисти сиятельной леди. Прямо на моих глазах творилось настоящее чудо. Всего одним взмахом кисти женщина передавала живость цветка и нарочитую грубость ведра.

Я вежливо постучал в косяк двери. Нарцисса обернулась и я, дождавшись милостивого кивка, разрешающего мне войти, проскользнул внутрь студии и задал волнующий меня вопрос:

— Нарси, ты мне можешь помочь?

— В чем? — спросила заинтригованная миссис Малфой. В ее глазах читалось: «спешите видеть — гордый наследник Слизерина просит помощи».

Я попросил Нарси помочь мне разобраться в нынешней ситуации в стране и, естественно, в моде. Признаюсь, я щёголь. Люблю красиво одеваться и принимать комплименты.

Абрасакс прибыл вечером следующего дня. Он почти не изменился: Осанка все еще была такой же горделивой, как и двадцать лет назад; ярко-голубые глаза цепко смотрели из-под кустистых бровей; платиновые кудри были собраны в хвост; борода аккуратно подстрижена, но вот на лице Абраши прибавилось морщин, и руки стали подрагивать.

— Томми, — прогрохотал он. — А ты помолодел и сменил пол, — он обхватил меня за талию и закружил по комнате, как и на третьем, и четвертом, и пятом курсах Хогвартса.

Я счастливо рассмеялся, чувствуя невообразимое облегчение от того, что один из моих близких друзей рядом со мной. Я вспомнил, как Тони и Абраша держали оборону комнаты, где я проводил весьма опасный эксперимент, а потом отлеживался. Как же мне его не хватало. Я готов был рыдать от облегчения и радости.

Примечания:

1. L’énigme в переводе с французского означает «загадка», как и английское riddle.

2. Курсивом выделены слова из французского языка